Текст книги "Надлом (ЛП)"

Автор книги: Элиза Крейв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 7

Мы играем на нескольких акрах лесисто-гористой местности, границы игрового поля

отмечены тёмным, неоново-оранжевым шпагатом. Вокруг полно выскакивающих из ниоткуда,

пугающих, «закалывающих» друг друга и орущих людей. Они борются с такой кровожадностью,

которую я бы не ожидала даже от отсидевшего максимальный срок заключённого или от родителей

после школьного собрания. Я сожалею лишь о том, что мне приходится всё время испуганно прыгать

на руки к Хаю и цепляться за него вместо того, чтобы присоединиться к беспорядочной резне,

43

окружающей меня. Хаю нравится моё внимание, но я не могу не заметить, как его глаза скользят к

Джо, когда я делаю что-нибудь особенно возмутительное: например, поглаживаю его пресс.

Да, я это сделала, и он у него потрясающий.

Что касается Джо, то я уверена, что если бы убийство Маяком своего личного охранника не

было бы против правил, она бы меня заколола. Хотя Джо становится всё более рассерженной, она не

уходит.

По мере того как время истекает, я решаю попробовать что-нибудь другое. Если не уходит

она, это сделаю я.

У меня возникает такая возможность, когда нас атакуют с трёх сторон. Хай прячет меня в

кусты, а сам с остальными принимает на себя пару худощавых близнецов, защищающих

круглолицего школьника-маяка. Звуки борьбы привлекают сюда ещё одну команду, состоящую из

трёх крепких девчонок, одетых в камуфляж. Наша команда – с Хаем и Зеведеей – рассматривается,

как самая большая опасность, поэтому две другие группы предусмотрительно объединяются против

нас. Джо бесцеремонно забрасывают на дерево, в то время как Хай, Ури и Зеведея защищают её,

находясь внизу.

Пока они заняты, я незаметно проскальзываю между деревьев.

Хай, иди за мной. Иди и найти меня…

Я бегу трусцой, желая увеличить дистанцию между собой и остальными. Если я буду

слишком близко, Хай прихватит с собой всю команду. Мне необходимо отдалиться так, чтобы ему

не было смысла ждать Джо.

Ветви тянутся ко мне словно когти, пытаясь схватить за одежду и оставить след на моей коже.

Я тянусь к ним в ответ, будто желая обменяться с ними рукопожатием, а затем ломаю им «руки»,

оставляя за собой небольшую дорожку разрушений для Хая, чтобы он последовал за мной. Я не была

на свежем воздухе неделями – медбратья в психбольнице не очень-то верили в его целебную силу.

Я вдыхаю сладкие запахи перегноя и солнечного света. Впереди простирается горка из валунов,

образующая небольшой утёс с грудой камней в основании. Удобное место для того, чтобы

подождать Хая. Я бегу немного быстрее и запрыгиваю на один из самых маленьких валунов.

И меня тут же забрасывают полдюжиной мешочков, наполненных мелом.

Вот черт. Забыла о своих «врагах».

Меловой порошок жжёт глаза и вызывает кашель, поэтому я падаю, теряя равновесие, и

тяжело приземляюсь на спину прямо в кустарник. При падении из легких выбивает весь воздух.

Дважды. За два. Дня.

Должно быть, я теряю форму.

Я стряхиваю пыль с глаз как раз вовремя, чтобы увидеть выглядывающее из-за валуна лицо.

Чернильно-черные кудри, голубые глаза и брови, удивленно поднимающиеся к краю линии волос.

Полагаю, я не та, кого он ожидал увидеть.

– Это та девчонка!

– Кто? – кричит другой голос.

– Предательница!

Возможно, они и не притворяются врагами.

– Она здесь?

Из-за валуна возникает обладатель второго голоса, отвечающий на свой собственный вопрос.

Он останавливается при виде меня. На его лице играют тени, и не только от возвышающихся над

нами деревьев. На нем мелькают тёмные мысли: отвращение, ненависть, злость.

Он выше меня, но слабее, и у него такой вид, словно он какое-то время болел: жирные

светлые волосы, впалые щёки, тёмные круги под узкими глазами. Он так сильно сжимает в руке

игрушечный нож, что костяшки на пальцах побелели.

Он определённо не притворяется.

Раздаётся шорох опавших листьев, когда темноволосый парень обходит валуны.

– Эй, Исайя, – он бросает взгляд через плечо, – идём, она мертва. – Он делает несколько

шагов, но Исайя не двигается. – Идём, пока сюда не пришла её команда.

Это заставляет блондина очнуться и быстро оглядеться.

44

– Где твои телохранители? – спрашивает он меня.

– На пути сюда. – Я встаю на ноги.

– Правда? Ты просто блуждала по лесу?

Его тон пропитан сомнением. Я киваю.

– Это так глупо.

Так или иначе, мне приходится с ним согласиться.

Он качает головой, и его сальные пряди трясутся.

– Я в это не верю.

Ха, впервые за несколько дней я сказала правду.

– Могу поспорить, они решили, что ты не годишься для роли охранника. – Он делает паузу

и добавляет с насмешкой: – Предательница.

– Исайя. – Другой парень качается взад-вперёд, и листья шелестят под его ногами. —

Пойдём, – его голос надламывается.

Но вместо того чтобы уйти, Исайя делает шаг ко мне.

– Я знаю, почему ты здесь.

Вряд ли.

– Знаю, как ты получила этот порез на лице.

В этом я тоже сильно сомневаюсь.

– Потому, что дома тебя все ненавидят. Что ж, мы тоже тебя ненавидим. Тебе здесь не рады.

Ты грязная, эгоистичная трусиха.

И он плюёт на меня.

Плюёт. На. Меня.

Я начинаю трястись и заставляю себя сделать глубокий вдох. На самом деле, он даже не со

мной говорит. Это Эмма является той, кого он ненавидит. Но это не останавливает мой гнев. Эмма

– отброс общества, и почему? Потому что не хочет провести всю свою жизнь, охотясь на монстров?

Будучи монстром, я могу только поддержать её позицию.

Но есть ещё кое-что. То, как он пытается меня запугать, потому что думает, будто со мной это

пройдёт. Он полагает, что его никто не остановит. Что Эмма не сможет ударить в ответ. Уже

знакомый мне вихрь легкомыслия грозит растянуть мои губы в ухмылке. Благодаря Самсону я могу

не есть неделями, но что сказать?

Больше всего предпочитаю таких заблуждающихся хулиганов.

Я мысленно представляю себе, как это произойдёт. Я ударяю кулаком Исайю. Нет, я наношу

ему удар левой рукой – это куда унизительнее. Затем представляю, как поворачиваюсь и ударяю

второго. Возможно, в голову, таким образом, что он падает на землю, после чего у меня с задирой

происходит небольшая сердечная встреча. Или встреча моего кулака с его лицом. Потом…

Исайя всё ещё говорит:

– Ты думала, что придёшь сюда и что? Что дальше, Эмма?

Что дальше, Эмма? Вопрос повисает в воздухе. Действительно, что дальше? Эмма не может

выбить дерьмо из двух парней-тамплиеров. И если я это сделаю, то каким образом объясню?

Однако… Что, если я не оставлю свидетелей?

Исайя толкает меня.

– Исайя! – вмешивается второй парень.

– Заткнись, Джеймс.

– Ну идём же.

Исайя разъяренно разворачивается к своему другу.

– Я сказал, заткнись. – В его голосе слышны истерические нотки. – Или ты думаешь, она

– одна из нас? Думаешь, она может сделать то, что сделала, и ей это сойдёт с рук?

Когда он поворачивается ко мне, я вижу его дикие глаза и сжатые в кулаки руки. Я понимаю,

что проблема больше, чем я ожидала. Он не собирается останавливаться на запугивании.

Я кидаю взгляд на Джеймса. Тот не встречается со мной глазами. дать от него помощи не

приходится.

Ну же, Хай. Где ты, чёрт возьми? Мне отвечают только птицы, и они ни черта не знают.

45

Дело не в том, что я не смогу вынести побои. В психбольнице меня пару раз избивали. Я

беспокоюсь о том, что за ними последует. В дурдоме меня били в стиле плохого копа – грамотно,

чтобы не оставить следов.

Исайя, судя по его виду, не способен себя контролировать.

Что будет, когда на коже Эммы не останется царапин? Когда на ней не появятся синяки? Я не

могу убежать. Они просто поймают меня, если только я не побегу быстрее, но и тогда они всё

узнают. Моё прикрытие будет раскрыто. Они всё расскажут.

Если только смогут.

У меня возникает нехорошая мысль, посылающая дрожь по всему телу. Я скольжу взглядом

по сторонам, задерживаясь на безлюдном лесе, на дремучем кустарнике, на гадком мальчишке,

пыхтящем от хулиганской гордости. Его трусливый дружок стоит рядом с нами и позволяет ему надо

мной издеваться. Каким без них будет мир? Монстры не рождаются взрослыми, каждый злодей

вырастает из злого ребёнка. Зачем их защищать, пока они молоды?

«Меда, нет!» – плачет у меня в сознании мама. Её слёзы капают на мою злость, постепенно

остужая её, так что я могу думать. Если даже я их убью, мне всё равно придётся бежать. У меня

будет больше времени, чтобы убежать, если они не смогут проболтаться, но на этом всё.

Это значит, что я никогда не узнаю правду.

Что бы я сейчас не сделала, я потерплю неудачу. Осознание этого факта так меня поражает,

что когда Исайя снова толкает меня, я падаю на землю.

Они всё испортили. Во мне кипит ярость, и пальцы впиваются в глинистую землю, покрытую

замёрзшей грязью и гравием. Я встречаюсь с ним взглядом.

Он видит мою растущую злость, то, как мои руки сжаты в кулаки.

– Что? Только не говори, что трусиха хочет побороться?

О да! Очень хочет.

Он отводит ногу назад, но что-то его отвлекает, и он останавливается. Его глаза резко смотрят

в сторону от меня, от леса, на короткое мгновение мне даже кажется, что он передумал. Затем он

встряхивается, и нога летит вперёд.

Это всё, что мне надо. Нога, словно рычаг, заставляет меня подскочить на ноги.

Облака меловой крошки покрывают рубашку Исайи, ослепляя нас обоих.

– Хватит! – визжит высокий голос, откуда-то сверху из-за камней.

Я выхожу из мелового облака, кашляя и моргая. Снова держа контроль над ситуацией. Над

своими эмоциями. Когда пыль рассеивается, я вижу, что Исайя тоже взял себя в руки. Мой/их

спасатель прямо как обезьянка спускается вниз с края стоящего между нами утёса. Это усыпанная

веснушками маленькая девочка со спутанными рыжими волосами, собранными наверх. Должно

быть, в столовой я видела её брата. Двое детей не могут быть настолько похожи, не будучи при этом

родственниками. Надеюсь, здесь больше нет обладателей генов, ответственных за такой ужасный

внешний вид.

– Какого чёрта, Мэгс? – спрашивает Исайя сквозь кашель.

– Что значит, какого чёрта? Вы, ребята, мертвы, так что убирайтесь отсюда.

– Но… – начинает Исайя.

– Убирайтесь отсюда, пока я хорошенько не поразмышляла на тем, что, как мне кажется,

только что увидела. – Она упирает руки в свои несуществующие бёдра – чуть выше ремня, с

которого свисают наполненные голубым мелом мешочки. – Вам двоим должно быть стыдно за себя.

– Я… – произносит Исайя, затем встряхивается, словно после сна. – Я не собирался… —

но он не заканчивает свою ложь.

Мэгс свирепо буравит его взглядом.

Исайя краснеет и становится каким-то больным, в то время как Джеймс всё ещё не смотрит

никому в глаза. Они оба покрыты большим слоем голубого мела и позора.

– Убирайтесь отсюда. – На этот раз Мэгс выглядит усталой.

Джеймс тянет за рукав толстовки Исайи, уводя его прочь. Ни один из них не смотрит на меня.

Они убегают в лес, оставляя меня наедине с моим маленьким спасителем.

46

Мэгс поворачивается ко мне лицом. У неё потрясающие голубые глаза. Возможно, не все её

гены ужасны.

– Не думаю, что они снова тебя побеспокоят. Исайя… на самом деле, он не такой уж и

плохой.

Увидев на моём лице несогласие, она морщится.

– Несколько месяцев назад он потерял свою сестру.

Теперь я понимаю, что означал его сумасшедший взгляд. Помню, как сотня таких же смотрела

на меня из разбитого зеркала в ванной. Горе. У меня сбивается дыхание. Я почти убила его за это.

С другой стороны, я делала вещи и похуже.

Девочка всё ещё говорит, и я возвращаюсь из своих мыслей к ней.

– Ему тяжело видеть того, кто уклонился от своей миссии, в то время как кто-то, кого он

любил, пожертвовал всем.

Её голос срывается. Может она меня и спасла, но мы с ней не друзья.

Интересно, почему она вмешалась?

– Ты с ними согласна. – Это не вопрос. – Что я эгоистичная трусиха.

Она пожимает плечами.

– Это действительно эгоистично – поворачиваться спиной к тамплиерам, особенно когда

демоны сильно превосходят нас в количестве.

Она шаркает по земле блекло-розовой кроссовкой, затем вскидывает голову и изучает меня.

Полагаю, она решает, что трусиха Эмма не собирается забрасывать её камнями, поэтому добавляет:

– Но это и немного храбро.

Она выдыхает. Тоскливо.

Любопытно: как это, родиться солдатом с уже распланированным будущим? Которое,

вероятно, будет коротким и наполненным насилием. Для Хая это идеально. Он родился героем.

Мысль о Хае, выполняющем обычную пяти-девяти часовую офисную работу, просто смешна. Джо

вспыльчива и сердита, если бы у неё была другая карьера, то только в DMV7. Ури – это мини-Хай, а

Зеведея невероятно спортивна. Но Мэгс? Маленькая, веснушчатая, тощая и, по-видимому,

обладающая достаточно большим сердцем, чтобы спасать кого-то, кто ей даже не нравится? Что-то

мне не кажется, что она подходит для этого.

– Они же не заставят тебя бороться с демонами?

– Эй. – Она морщит нос. – Я опаснее, чем выгляжу.

И что же делает её опасной? Вид сердитого котёнка? Но она только что спасла мою шкуру,

так что я хочу быть великодушной.

– Я имею в виду, что они не будут тебя заставлять, если ты не захочешь.

– На самом деле, никогда об этом не думала, – признаётся она. – Лучше бороться с

демонами, чем сидеть и ждать, когда кто-то больше не вернётся.

Что она и делает всю свою жизнь. Хорошо там, где нас нет.

– Так или иначе, – произносит она быстро, – я всего лишь говорю, что понимаю, почему

ты сделала такой выбор, даже если с тобой не согласна. – И затем выпаливает на одном дыхании: —

Надо быть своего рода сумасшедшим, чтобы желать такой жизни.

Она бродит вокруг, подбирая свои мешочки с мелом и затыкая их обратно за пояс.

– Мэгс, ты сумасшедшая?

Сияя улыбкой, она отвечает:

– Большую часть времени.

Наше внимание привлекают звуки пробирающегося сквозь лес дикого носорога. Из кустов

внезапно появляется Хай с немного безумными глазами. Он шумно выдыхает, увидев меня в целости

и сохранности.

– Ме… – Он замечает мою собеседницу и пытается произнести «Эмма», но вместо этого у

него выходит «Мемма». Затем он быстро говорит: – Мэгс!

Хай. Капитан Очевидность. Он вытаскивает из кармана шарик с мелом. Мэгс ведь в другой

команде.

7 DMV – Управление автомобильным транспортом.

47

Она не двигается.

– Эй, – говорит она устало. – Тебе бы следовало лучше следить за своей подругой. Исайя

был не очень рад встрече с ней. На этот раз я всё уладила, но ты же знаешь, что он далеко не

единственный, кто не хочет видеть её здесь.

– О. – Хай расслабляется и убирает руку с меловым шариком. – Спасибо, Мэгс.

– Без проблем. Увидимся позже. – Она делает несколько шагов в направлении зарослей и

произносит: – О, и знаешь что, Хай?

Она поворачивается, и голубое облако покрывает лицо Хая. Он отступает назад, зажимая

рукой нос, в который только что попал мешочек с мелом.

– Ты мёртв.

Она усмехается и исчезает, пока Хай кашляет и давится мелом. Его большое тело,

побеждённое идеально запущенным снарядом, сгибается вдвое.

Возможно, я недооценила Мэгс.

– Ты в порядке? – спрашивает он, когда снова может дышать. Его волосы окрасил мел,

ставший от пота ярко-синим.

В порядке ли я? Полагаю, более чем в порядке: хоть мой план был не очень успешен, мне всё-

таки удалось остаться с Хаем наедине. Я скольжу взглядом по сторонам, высматривая свидетелей

ещё одной гнусной сценки. Всё погружено в тишину, слышно лишь пение птиц.

Хай оставил где-то толстовку, поэтому сейчас к его телу прилипает лишь серая выцветшая

футболка, пропитанная потом. Я кладу руку на его большой бицепс и посылаю ему мой «спаси

меня» взгляд.

– Я так рада, что ты меня нашёл!

– Ммм, да. – Он косо смотрит на меня. – Было бы проще, если бы ты никуда не убегала.

Я пытаюсь понять, был ли это сарказм. Не совсем понятно, но вряд ли.

– Меня сильно напугали, – округляю глаза, – все эти драки.

Он пытается понять, был ли это сарказм. И решает, что нет.

– Что ж, теперь ты в безопасности. И… – Он смотрит на мою рубашку, покрытую мелом, а

потом на свою. Мы – два мёртвых смурфа. – …Судя по всему, мы вне игры. – Он вздыхает. —

Больше никаких для нас драк.

Я стараюсь выглядеть огорчённой.

Хай смотрит на часы (пластиковые, цифровые).

– До конца игры ещё целых десять минут. Давай оповестим остальных, что мы уже не

играем, а потом пойдем в здание.

Я позволяю ему вести нас и следую за ним, только медленно. Я планирую извлечь пользу из

всех десяти минут. Моя одежда, волосы, ноги цепляются за каждую веточку, замедляя наш темп так,

что мы практически ползём. Затем я опускаю свой вербальный барьер и приступаю к работе.

– Ты рассказал мне о демонах, но упомянул ещё и о полукровках.

Хай утвердительно мычит, пытаясь отцепить колючки с моих джинсов.

– Они тоже на меня охотятся?

– Полагаю, что да, – отвечает он, не поднимая глаз.

Он дёргает за шипы, наконец отрывая колючку, выпрямляется, и мы продолжаем путь.

Я неуклюже спотыкаюсь о ветви.

– Ты можешь рассказать мне о них? Я же должна знать, чего остерегаться.

– Не переживай, мой брат будет за тобой следить.

Я сдуваю волосы с лица.

– Но я хочу знать.

Мой тон даёт понять, что я серьёзна, поэтому Хай, пожав плечами, отвечает:

– Мы мало что знаем о них. Они обладают как человеческими, так и демоническими

чертами, но ты никогда не знаешь, сколько в них того и другого. Я слышал, что одного из них

застрелили. Самым обычным пистолетом.

Хммм, мне это не нравится.

48

– Но они застрелили его только потому, что на него не подействовала святая вода. —

Он неодобрительно качает головой. – Надо было попробовать что-нибудь другое. Хотя, они такие

же, как демоны, только не мертвые.

Он перепрыгивает через бревно и протягивает мне руку, чтобы помочь. Я беру её и

перешагиваю через препятствие, затем отпускаю. Он снова устремляется вперёд.

– Мне следовало бы сказать, пока не мертвые. Они почти всегда становятся демонами, когда

умирают. Продают свою душу, как и их сородичи.

– Бывало ли так, что кто-то из них не становился демоном? – тихо спрашиваю я.

Остановившись, Хай поворачивается ко мне. Я делаю вид, что отстала, потому что зацепилась

за ветку. Он возвращается назад и отламывает её, тем самым освобождая меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Бывают ли не злые полукровки?

– Не знаю. – Он пожимает плечами и снова разворачивается. – Я слышал только о тех, с

которыми мы должны бороться. Но не думаю, что существую не злые. Обычному-то человеку

непросто остаться хорошим. Так, как же это может сделать тот, кто уже наполовину демон?

Очень хороший вопрос. У меня определённо нет на него ответа.

Я открываю рот, чтобы спросить что-нибудь ещё, но слышу за деревьями голос Джо. Она идёт

нам навстречу. Ну конечно. И как я могла подумать, что Джо будет нас терпеливо ждать?

Чёрт возьми. Я узнала всего ничего, но уже понятно, что моё прикрытие под именем «Эмма»

опаснее, чем мне казалось. Надо перестать недооценивать Джо. И ещё поспешить и перейти к чему-

то более действенному.

Мы встречаемся с остальными и движемся обратно к спортзалу, в то время как покрытый

голубым мелом Ури рассказывает с энтузиазмом и в мельчайших подробностях о том, как он пал

жертвой неожиданной атаки сверху. Джо ничего не говорит, но её хромота стала более явной – она

как-то по-особому топочет. Зеведея решила не ждать остальных и ушла сразу же после того, как её

«убили». Мы заходим в пустой зал последними. Джо швыряет оружие на место. Проигрыш, её роль

беспомощной жертвы, моё исчезновение и возвращение под ручку с Хаем вызывают у неё

негодование. Мне всего лишь надо немного её подтолкнуть, и тогда она закипит. Осталось несколько

часов до ужина, несколько часов, которыми я хочу воспользоваться, чтобы… провести время с Хаем.

Нет, не в том смысле, хотя это тоже было бы весело.

Я как паук плету сети и устанавливаю ловушки. Я украла эту идею из одной кинодрамы,

которая шла по MTV – лучшему источнику дьявольских планов. Я жду, пока Джо соберётся

последовать за нами из спортзала (будучи злой, она перемещается так же тихо, как и слон-киборг), и

начинаю воплощать свой план. Я хватаю Хая за шею и прижимаюсь к нему.

Я же злодей, так что нет ничего удивительного в том, что свой первый поцелуй я украла.

Губы у него мягкие и солоноватые (может всё дело в меле?), но вялые – надеюсь, причиной

тому шок, а не его умение целоваться. Или ещё хуже – разочарование. Внезапно его мозг понимает,

что делают его губы, он вздрагивает, словно от удара током, и кладёт руки мне на талию – чтобы

продолжить меня целовать или оттолкнуть, этого я не знаю, – и тут в коридор входит Джо.

Всё идёт как по маслу.

На меня направлены шокированные взгляды, и 2 их обладателя по-настоящему потрясены.

Затем побледневшая Джо (наконец-то, наконец-то!) уходит прочь. К моему удивлению, Хай тоже

побледнел. Он с открытым ртом смотрит в сторону ушедшей Джо, а потом поворачивается ко мне.

На его лице написано недоумение.

– Просто счастлива, что осталась жива, – объясняю я и отпускаю его.

Хай пытается что-то сказать, а я стараюсь не смеяться.

– Проведёшь мне экскурсию? – предлагаю я.

– Ах, – произносит он так же красноречиво, как и всегда, и смотрит на дверь, из которой

вышла Джо.

– И таааак, – начинаю я хриплым голосом, – если вас, ребята, так мало, почему бы вам не

начать, ну, не знаю… пополнять свои ряды? – Я с намёком поднимаю брови.

Это выводит Хая из его ошеломлённого, заторможенного состояния, и он начинает смеяться.

49

– Нет, к сожалению, всё происходит не совсем так. Нам не позволено бороться с дьяволом

посредством намеренного, систематического греха.

– Но при этом вы можете красть и лгать?

Он размышляет над ответом около минуты.

– Думаю, всё дело в том, как и кому это наносит вред, и какова цена. Одно дело —

рассказать крошечную выдумку ради спасения Маяка, и другое – произвести на свет кучу невинных

детей, у которых не будет даже семьи, только чтобы создать большее количество солдат. О, конечно,

внебрачные дети здесь тоже есть. Мы же люди, в конце концов. Но…

Я подмигиваю ему, и он краснеет.

– Знаю, знаю, всё дело в намерении, – говорю я.

– Ты начинаешь понимать. В тебе точно должен быть Маяк.

Что-то я в этом сомневаюсь. Зато эта фраза прекрасно помогает мне перевести тему.

– А как вы собираетесь проверить, являюсь я Маяком или нет?

Хай смотрит на меня, и взгляд у него точно такой же, как у Джо. То ли поцелуй сделал его

таким подозрительным, то ли ссора с Джо рассердила его достаточно, чтобы он стал во мне

сомневаться.

Я спрашиваю с дрожью в голосе:

– Это больно?

Он улыбается и качает головой.

– Нет, на самом деле, мы ничего не будем с тобой делать. Просто существует артефакт,

который мы называем картой Маяков. – Его грудь слегка выпячивается. – В нашем подразделении

самая мощная в мире карта Маяков. И хотя регионов много, нам удаётся контролировать их по всему

миру.

Мне это ничего не разъясняет, но Хай, кажется, этим гордится, поэтому я позволяю ему

продолжить.

– На этой карте ты загоришься, как лапочка.

Вряд ли.

– Где сейчас карта?

Где-то в легкодоступном и удобном месте? К примеру, рядом с мусоросжигателем?

– У нас её позаимствовала другая община.

О, так её здесь нет? Еще лучше!

– Из-за того, что Северная Америка слишком поздно стала полем для битвы демонов и

тамплиеров, у нас не много артефактов, возникших на этой территории. На нашей карте Маяков

изображён весь мир, и она является единственной на всю Северную Америку. Мы одалживаем её

остальным общинам, когда они теряют своих маяков или пытаются точно определить

местоположение одного из них. Мы не сможем тебя проверить, пока они не вернут нам карту, но они

никогда не задерживают её надолго.

Ой.

– Обычно на сколько?

Он пожимает плечами, и на его лице опять появляется взгляд как у Джо. Я меняю тему:

– Почему для хранения карты выбрали вашу общину? – Я слишком поздно понимаю, что

вопрос мог прозвучать оскорбительно, но Хай не выглядит обиженным. Вместо этого он

самодовольно улыбается.

– Северное подразделение карту потеряло. – Он посылает мне косой взгляд. – Их община

появилась первой в Северной Америке, тогда штаб-квартира демонов была в Нью-Йорке, и они

привыкли быть главнее нас. – Хай фыркает. – Они и до сих пор считают себя главными. Так или

иначе, на рубеже веков они потеряли карту Маяков, и она попала в руки демонов. – Его

самодовольная улыбка исчезает. – В результате чего мы потеряли почти целое поколение маяков.

Без них… произошло две мировые войны, Холокост, Нанкинская Резня, Холодная война, Испанка…

– перечисляет он, качая головой. – Это был самый кровавый период в мировой истории. Его

называют Гемоклизм – кровавый потоп. Так вот, основатель нашей общины выкрал карту Маяков у

демонов. Это очень важно, ведь он, по сути, спас мир, – хвастает Хай. – После этого он попросил

50

взять на себя ответственность за карту и основать независимую общину. И ему разрешили. – Он

улыбается и разводит руками. – Вот мы и здесь.

– Интересно, – говорю я. И это действительно так, даже если мне ничем не поможет. —

Скажи, а каково это – быть тамплиером?

– Замечательно.

– И что тебе нравится больше всего?

– Убивать плохих парней.

Прекрасный ответ. Я вижу его шаловливую улыбку, его глаза, блестящие между упавшими на

лицо волосами, и чувствую, как что-то шевелится там, где, как мне когда-то казалось, могло бы быть

моё сердце. Я отвожу взгляд.

– Что ещё?

– У нас достаточно крутые силы.

Я посылаю ему заинтересованный взгляд, но он колеблется.

– Возможно, тебе не следует мне это рассказывать, – говорю я. – Джо сказала тебе этого не

делать. – Но никто не вправе указывать тебе, что делать…

У него напрягается челюсть, и он пробалтывается:

– Как только тамплиер принимает наследие, он получает супер-силу и скорость, быстрое

исцеление и способность очищать демонов. Некоторые счастливчики обретают дополнительные

таланты, но те проявляются не сразу. – Хай ухмыляется и шевелит перед собой пальцами так, будто

показывает магический трюк. – Зейк может извлечь из своих пальцев свет, убивающий демонов. Он

был сильно взбудоражен, когда об этом узнал.

Бьюсь об заклад. Буду одним глазком присматривать за Зейком. Я издаю заинтересованный

звук, чтобы Хай продолжил.

– Наша магия исходит преимущественно из гримуаров – книг с заклинаниями против

демонов. Но нам не позволено забавляться с ними, пока мы не окончим школу, – говорит он, и я

награждаю его недоверчивым взглядом. Хай не дал мне ни единого повода для веры в то, что он из

тех, кто следует правилам. Он ловит мой взгляд и лукаво улыбается. – О, раньше я пытался

украдкой в них заглянуть, но они все написаны на древних языках, а мои познания в них

недостаточно хороши. Артефакты встречаются редко, но использовать их может любой, кто принял

Наследие. – Хай вынимает что-то из кармана и показывает мне маленький фимиам, подвешенный

на цепочку. – Он нагревается, когда я нахожусь вблизи демона.

Я отодвигаюсь – просто на всякий случай, даже несмотря на слова Джо, что он не реагирует

на полукровок. Хай кладёт его обратно в карман.

До этого момента я думала, что мы гуляем совершенно бесцельно, но, спустившись вниз на

несколько лестничных пролетов, мы оказываемся глубоко под землёй. Когда мы подходим к

современной бронированной двери, меня уже трясёт от любопытства.

– Где мы? – спрашиваю я.

На лице Хая снова появляется очаровательная, озорная улыбка.

– Это совершенно секретно.

Он не пытается скрыть табло безопасности, когда вводит «код». Возможно потому, что кодом

безопасности является его же собственная кровь из пальца.

– Кровь тамплиера, – объясняет он. Наверное, решил, что, в отличие от PIN-кода, это я

украсть не могу.

Глупец.

Дверь открывается со щелчком и шипением. Хай толкает её, и я вижу, что шириной она почти

в целый фут и сделана из твёрдой стали. Обычно такие двери стоят в банковских хранилищах.

Внутри оказывается совершенно не то, что я ожидала, хотя я не уверена, что на самом деле ожидала.

У меня очень небольшой опыт общения с секретными обществами по борьбе с демонами.

Это музей, длинный и узкий, заполненный закрытыми книжными шкафами и стеклянными

ящиками. Блестящий деревянный пол, стены, окрашенные в тускло-серые и ржаво-оранжевые цвета.

Самое милое место, которое я видела в этой прогнившей школе. Хай указывает на библиотеку

51

гримуаров – дюжину очень древних книг разных форм и размеров. Несколько шкафов заполняет

коллекция побольше – книги по истории тамплиеров.

В стеклянных ящиках представлены артефакты. Каждый из них сопровождает маленькая

бирка, на которой написано что-то вроде «Осколок креста» и «Кусочек савана», а рядом добавлено,

как это можно использовать, например: «Для создания священных клинков», «Вода на счастье»,

«Для изгнания демонов».

Хай кивает в сторону множества пустых ящиков.

– Карта Маяков.

Я читаю бирку.

– Череп святого Кристофера?

– Да, он очень крутой. Он работает, как iPad, постоянно подключённый к Google Earth.

– Не считая того, что это череп.

– Ага.

У меня внезапно появляется идея.

– Стив Джобс, Ларри Пейдж и Сергей Брин – маяки? – Это основатели «Apple» и

«Google».

Хай только улыбается.

Мы идём дальше, разглядывая остальные реликвии. Здесь больше дюжины ящиков, и хотя

большинство из них пусты, на них всё равно есть бирки. Я могу только предполагать, как выглядят

реликвии, которые сейчас где-то используются. Хай останавливается около одного из ящиков с

несколькими фимиамами и ещё дюжиной пустых отверстий. Замок уже открыт. Хай достаёт из

кармана свой артефакт, кладёт его в ящик и закрывает.

«Фимиамы Сан-Джованни», – значится на табличке, а чуть ниже приписано: «Чувствуют

демонов».

– Взял его прошлой ночью, – объясняет Хай.

В другом ящике нет ничего кроме крошечной пробирки. «Яд для демонов», – написано ниже.

Не знаю, что это, но я обхожу это стороной.

Комната наполнена множеством приспособлений по нахождению и убийству демонов. По-

моему, прекрасное место для того, чтобы устроить тут пожар и нафиг уничтожить всю эту

ерундистику. Я замечаю свисающий с потолка спринклер.

Хм. Возможно, взрыв подойдёт больше.

Со всех сторон комнаты расположены ровные, гладкие, закрытые двери. И только одна из них

сильно отличается ото всех – огромная, деревянная, покрытая хитрой резьбой.

– Куда ведёт эта дверь? – спрашиваю я, и легкомыслие исчезает с лица Хая. Я даже не

знала, что он может выглядеть таким серьёзным. Не произнеся ничего в ответ, он распахивает дверь.

Она ведёт в тёмный длинный коридор, наполненный только неестественно серебряным

светом. Свечи будто разбросаны по коридору, уходящему в бесконечность. Такое ощущение, что в

туннель поместили кусочек ночного неба – чернильной бесконечной темноты, усеянной

серебряными огоньками.

Вскоре глаза привыкают, и я вижу, что все свечи стоят на полочке около изображений.

Каждая свеча установлена напротив портрета с серебряной табличкой, где написаны имя и дата. Я