Текст книги "Декабристы рассказывают..."

Автор книги: Элеонора Павлюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– А ты представь, что я посудомойка, и тебе сразу станет легче, – перешла на фейрийский Фрида. – Ну так чем ты хотел меня испугать? Ночь была туманная…

– Я видел, как его увели – это была сирена. Она пела…

– Ты можешь наиграть её песню?

Грэг кивнул, но тут же добавил:

– Позже. Никто здесь не знает, что я музыкант, и я хотел бы, чтобы так и оставалось.

Фрида, тоже скрывавшая свой талант танцовщицы – слишком от него несло магией, – только понимающе улыбнулась.

– Дальше за ними я не пошёл, – продолжал Грэгори. – Просто не смог: этот туман, он… сковывает. Наверное, поэтому свидетелей никогда нет. Но позже я видел в тумане женскую фигуру. И… и демона.

– Демона? – ахнула Фрида. – Грэгори, милый, откуда здесь взяться демону?

– Есть множество способов призвать демона, – впервые за весь разговор улыбнулся Грэг.

– Да, но это должен сделать человеческий маг, фейри не могут!..

– Вот именно. Поэтому, Фрида, тебе нужно отказаться от предложения Лесного короля: его магия не защитит тебя от демона.

– Брось, Грэг, он убивает только мужчин.

– Пока, – кивнул Грэгори. – Ты же знаешь, что демону всё равно, кого жрать. Это сирена может поманить только мужчину…

Фрида задумчиво постучала пальцами по скамье.

– Грэг, у меня два вопроса…

– И ты пообещаешь, что откажешь королю?

Фрида покачала головой.

– Честно говоря, мне просто любопытно… На кого был похож демон?

– На волколака, – при этих словах где-то далеко раздался приглушённый волчий вой, и Грэгори содрогнулся.

– Нам ли бояться волков, – усмехнулась Фрида. – Хорошо, назови, в каком борделе вы встречались?

Грэгори назвал, и Фрида смутно вспоминала, что именно его визитку кинула тогда лорду Виндзору на площади. Забавное совпадение… Если лорд-дознаватель уже докопался до этого, то неудивительно, что он приехал тогда с вопросами…

– Фрида, пожалуйста, скажи, что ты откажешь Лесному королю, – повторил Грэгори. – Мне будет очень грустно, если ты погибнешь.

– И некому будет танцевать под твои баллады? – усмехнулась Фрида. – Не беспокойся, я уже очень скоро выйду замуж, и мой муж увезёт меня в свадебное путешествие куда-нибудь за море, в Конфедерацию, как это сейчас модно. – Она грустно улыбнулась.

Грэгори внимательно посмотрел на неё.

– Мне стоит тебя поздравить? Кто твой счастливый избранник?

Фрида рассмеялась.

– Не знаю. Но на днях матушка обязательно скажет. Грэгори, могу я спросить тебя ещё одну вещь? Это прозвучит совсем безумно для леди, я знаю, но если ты предпочитаешь мужчин, а мой брат… – Она осеклась, заметив взгляд Грэгори.

– Хорошего же ты обо мне мнения, леди Вустермор, – глухо отозвался Грэг. – Если думаешь, что я соблазню десятилетнего мальчика. Нет, мне не нравятся мужчины. Но ты удивишься, чем иногда приходится заниматься полукровкам. Хозяин этого борделя знает о нас, ты многих знакомых там встретишь, если вдруг решишь приехать, миледи.

Фрида поймала его руку, сжала.

– Прости. Пожалуйста, я не хотела тебя обидеть. Правда, Грэг. Прости меня. – А про себя подумала: «Приеду. Обязательно приеду и найду эту свинью, а потом так прокляну!..»

Грэгори мягко высвободил руку и встал. Фрида думала, что он так молча и уйдёт, но он обернулся уже на ступеньках беседки.

– Твоя камеристка – селки, Фрида. На ней проклятье, которое связывает её с демоном.

– Чт-что?

– Ты не знала? – Грэгори грустно улыбнулся. – Ты приведёшь демона в свой дом, сама, если не избавишься от неё.

«Селки?» – думала Фрида, позже, ночью, оставив свечу, чтобы немного почитать перед сном. Мире она позволила лечь у своей кровати – пришлось принести сверху матрас, подушки, простыню и одеяло. Но Мира очень просила, просто умоляла не оставлять её одну – после визита леди Уайтхилл девушка вся дрожала.

Селки – безобидные фейри с северного моря. И, лишившись своей шкурки, превращённые в человека, они становились немыми. Но Мира могла говорить – быть может, Грэгори просто ошибся? Он старше, лучше разбирается в магии и сильнее, Фрида знала это. Но все люди ошибаются…

– Миледи? – тихо позвала Мира.

– Ты почему не спишь? – зевнула Фрида.

– Миледи, а здесь правда есть привидения?

– Да-а-а… И мно-о-ого. – Фрида потянулась потушить свечу.

– А в-вон то… чуд-д-двоище в-в-в окне – это т-тоже п-привидение?

– Какое чу… А-а-ах! – вскрикнула Фрида: в окно (второй этаж!) действительно уставилась искажённая волчья морда. Глаза у неё алели просто как фонари – Фриде даже потребовалась минута, чтобы прийти в себя и вспомнить, что полагается делать в таком случае. Она потянулась за шкатулкой на прикроватном столике… – Нет, Мира, это не привидение. Это волколак, и он… – Фрида встала, проклиная холодный пол и любопытство всякой нежити, – …уже уходит!

– Миледи, что вы делаете?! – вскрикнула Мира, когда Фрида потянулась к раме. – Не впускайте его, пожалуйста!

Фрида молча распахнула окно – морда отшатнулась – и сыпанула прямо на ночного гостя серебряный порошок. Запахло палёной шерстью, завыло… Фрида закрыла окно.

– Испугал меня, сволочь, – пробормотала она, укладываясь обратно в постель.

– М-миледи, что вы сделали? – слабым голосом проговорила Мира. – Как?..

Фрида наклонилась к ней.

– Ш-ш-ш, моя дорогая. Спи. – И дунула девушке в лицо. Глаза Миры тут же закрылись, дыхание успокоилось… Улыбнувшись, она обняла подушку и действительно заснула.

Фрида потушила свечу.

А обалдевший демон, прячась в тумане, яростно тёр морду, слизывая в общем-то неопасную для него серебряную пыль…

Глава 8. Бал

В отличие от своих министров Его Величество император вставал с рассветом и уже за завтраком начинал давать аудиенции. Первой в это хмурое промозглое утро удостоился герцог Виндзор.

Принимал император в малой черепаховой гостиной: она была самой близкой к его спальне, а значит, и самой удобной. Когда-то ещё здравствовавший отец будущего императора включил в распорядок дня наследника ежеутреннюю пробежку по парку. Жалкое это было зрелище: сонный (а спать принцу Генриху на ходу ничего не стоило), хмурый, вялый мальчишка в одной ночной сорочке бредёт по парковой дорожке, еле передвигая ноги. А если вспомнить недружелюбный столичный климат, постоянные дожди и утренние туманы… Эш, часто составлявший принцу компанию – только лишь по приказу родителей, – оббегал парк за пять минут, а потом крутился вокруг сонного Генриха, всячески его «поторапливая», а на деле придумывая смешные (и обидные) прозвища.

После смерти отца Генрих ожидаемо послал ежеутренние пробежки в бездну, и до полудня вообще носа из дворца не казал. Но вставать приходилось так или иначе рано-рано, можно сказать, с петухами…

Вот и в это утро император, хмурый и не выспавшийся, сидел, кутаясь в плед, в кресле у камина и, морщась, пил из тонкой фарфоровой кружки что-то горькое и исходящее паром. По запаху, резкому и успокаивающему, напиток напоминал новомодный кофе из южных колоний. Его Величество очень любил его со специями, а особенно с розовым перцем. Говорил, очень бодрит по утрам.

Одеться император, конечно, толком ещё не успел – только накинул на ночную сорочку халат да колпак снял. На вошедшего Эша – бодрого, пышущего жизнью и магией, одетого как раз с иголочки: в ярко-зелёный шёлковый костюм, – Император посмотрел, поморщился и поспешил отвернуться.

– Боги! Ты похож на петуха…

Эш хохотнул и изобразил «ку-ка-реку!», а обернувшийся император увидел кривляющегося фейри в зелёном сюртуке, зелёной же рубашке и бархатных панталонах. Позолоченные копыта переливались в свете свечей (копыта Эш, приходя в хорошее расположение духа, принимался холить, лелеять и натирать мерцающей пудрой). Минуту Его Величество смотрел на это чудо… вище, и кружка в его руке дрожала. Потом Генрих аккуратно поставил её на стол и уже с лёгким сердцем дал волю смеху.

Эш тем временем процокал ко второму креслу, уселся и принялся ворошить когтистыми пальцами вазу с конфетами на резном круглом столике – аккурат под раскидистой заморской пальмой. Пальма без всякого ветра шевельнула листьями и дрогнула раз-другой, изображая, видимо, презрение. Эш фыркнул: эта гордячка давно его не любила… А Эш не любил сладости, в конфетах, подаваемых Генриху, иногда попадались засушенные фрукты и ягоды, а их Эш как раз уважал. Особенно изюм.

Мерно отсчитывали время часы на каминной полке. Тик-так, тик-так… В сонной утренней тишине только Эш шуршал фантиками, да Генрих вздыхал, поглядывая в кружку: может, будущее хотел увидеть?

Потом в дверь тихонько постучали – этот звук волшебным образом вписался в сонное марево утра – тут же открыли, и тоже давно проснувшийся, бодрый и яркий (в малиновой-то дворцовой ливрее) лакей переступил порог, занося блюдо с ягодами из дворцовой теплицы – смородина, крыжовник и даже малина, кокетливо украшенные веточками мяты и эстрагона.

Эш обернулся, встретился со слугой скучающим взглядом… И подмигнул, скидывая иллюзию. Лакей замер, открыл рот, вытаращился на ветвистые рога фейри. Блюдо в его руках дрожало, как до этого кружка у императора.

– Ну что ты копаешься? – прикрикнул Эш, одновременно возвращая иллюзию человеческого облика.

Его Величество, снова аккуратно поставив кружку на столик у пальмы и прикрыв рот ладонью, затрясся от смеха.

Лакей моргнул, вытаращился на герцога, потом перевёл взгляд на хохочущего императора, открыл было рот…

– Мне самому забирать у тебя это чёртово блюдо?! – рявкнул Эш, и бедный лакей, подпрыгнув, поспешил к столу.

– П-простите, В-ваше В-величество… В в-аша Св-ветлость…

– Всё хорошо, Джек, – отмахнулся император, вытирая слёзы.

Лакей, поклонившись, попятился к двери, а Эш ещё принюхался: не пахнет ли свежеиспечённым хлебом. Нет, Джек был человеком. Ну и бездна с ним.

Император снова отпил из своей кружки, потом с ненавистью пополам с завистью посмотрел на с аппетитом объедающегося ягодами фейри. Поморщился.

– Боги, Эш, как можно быть таким бодрым в семь утра?

– А ты у лакеев своих спроси, – отозвался Эш, протягивая свободную руку к пламени. Огонь нежно лизнул его пальцы (перчатку Эш заранее снял), и фейри довольно улыбнулся.

– Отличное утро!

– Ненавижу тебя, – вздохнул император, зажмуриваясь.

Генрих и без пробежки по парку тяжело вставал по утрам, особенно когда засиживался по ночам за документами или заигрывался допоздна с очередной фавориткой. Распорядок у повелителя империи был строгий: с рассветом подъём, а за полночь, часа в два-три ночи – сон. Так что Его Величество хронически не высыпался, и по утрам всегда стонал и жаловался, поэтому его секретариат на это время никаких важных встреч с послами старался не назначать – только со своими, местными министрами. Ну, или частные встречи. Более-менее оживал Генрих только после полудня, а к вечеру и вовсе становился свеж, как огурчик. Но сейчас до вечера пока было далеко.

– Так что ты мне хотел рассказать, о мой рогатый друг? – Император, наконец, открыл глаза, снова заглянул в кружку, скривился, но отпил ещё.

Эш, тщательно выбирая с блюда крыжовник, улыбнулся.

– У меня две отличные новости, Твоё Величество. Во-первых, я очень скоро найду твоего убийцу.

– Хвала богам, он пока не мой, – пробормотал Генрих, оглядываясь на окно. Там серело рассветными сумерками обычное столичное утро: туман, холод, и просыпающийся гул большого города. – Скоро – это, конечно, замечательно, но я бы хотел услышать вместо этого «сейчас». Хорошо… Какая вторая?

– Я женюсь!

Его Величество поперхнулся.

– Неужели?

– Именно, – улыбаясь и впрямь как маньяк, подтвердил Эш.

Император сглотнул, покосился на огонь – тот лез из камина, как тесто из кадки, и всё льнул к фейри.

– Хорошо… Расскажи что там с убийцей, а потом займёмся твоей невестой.

Эш закинул в рот горсть смородины (крыжовник уже кончился), вытер губы салфеткой и кивнул.

– Как скажешь. – Потом вытащил из потайного кармана камзола эбонитовую фигурку, поставил на стол и любовно погладил волка по загривку. – Красавец, а?

– Какая… интересная работа, – склонившись над фигуркой, восхищённо произнёс император. – Весьма тонкая… А этот ошейник из золотых знаков… Это же буквы вашего языка?

– Это символы нашего языка, – благосклонно кивнул Эш.

Император перевёл взгляд на него.

– Ты решил заняться скульптурой, или это нечто поможет тебе выследить убийцу?

Эш вздохнул («Люди такие глупые!»).

– Поможет. Обязательно. Это демон, Генри. Вполне возможно, тот самый, что убил твоего брата.

Император нахмурился.

– И ты притащил его во дворец? Ну хорошо, хорошо: ты знаешь, что делаешь, да-да-да, я помню. Эш, я правильно тебя понимаю: кто-то в моей империи… в моей столице! Вызывает демонов, и те убивают моих подданных?! – окончание фразы было похоже на рычание, но Эш так и продолжил спокойно сидеть, улыбаться и поглаживать статуэтку.

– Совершенно верно, Генри, – тоном школьного учителя отозвался он.

Император вдохнул. Выдохнул. Быстро глянул на свои руки – те больше не дрожали – и быстро поинтересовался:

– Что же ты сделал, чтобы его поймать?

– Видишь ли, мой император, – наслаждаясь бессилием человека, специально издалека начал Эш, – фейри и демоны биологически далеки друг от друга, и наша магия…

– Эш, ради всего святого!

Часы пробили восемь под гимн империи.

– Ну хорошо, – смилостивился Эш, которому тоже не хотелось всё утро провести во дворце. – Видишь эти золотые символы? Их сделал я. Когда они покраснеют – дня через два-три – я узнаю имя убийцы.

– А если они не покраснеют? – Император исподлобья взглянул на него.

– Тогда найдёшь себе другого придворного мага, – пожал плечами Эш. – Потому что это будет означать, что я совершенно ничего в колдовстве не понимаю. Но так как я понимаю… они покраснеют. Не волнуйся, человек, ты получишь своего виновного.

– И твоё… заклинание сможет указать на любого? От него нельзя закрыться или… как там это у вас делается? Потому что, Эш, я полагаю, волшебник, призвавший демона, должен быть, по меньшей мере, силён.

– Нельзя, – отмахнулся фейри. – Не учи меня колдовать, Генри. Я же не учу тебя править, хотя мне часто кажется, что тебе было бы неплохо взять у меня пару уроков…

– Как можно быть таким самоуверенным?! – перебил его император, осторожно беря фигурку в руки.

– Легко: потому что я – лучший, – нимало не стесняясь, ответил Эш.

– Это был риторический вопрос, – вздохнул император. – Интересно… Посмотри на камине – тебе это ничего не напоминает?

Эш глянул на каминную полку, уставленную, кроме часов, статуэтками, и поднял брови: каждая из фигурок изображала зверя, места которым не было ни на «той стороне», ни в империи. И каждая была сделана из эбена.

– Прощальный подарок посла Конфедерации перед его отъездом, – вздохнул император. – Прекрасный был старик, этот граф Сивани.

– А что с ним случилось? – заинтересовался Эш.

– Что случится со всеми нами рано или поздно: умер, – равнодушно отозвался Генрих. – Сивани был уже очень стар, так что это совершенно нормально… А вот нового посла к нам Конфедерация никак не пришлёт: как будто не может определиться с кандидатурой… С кандидатурой, значит, определиться не может, а мага ко мне в столицу послала за милую душу…

– Политика? – поморщился Эш. – Знаешь, Генри, как-то слабовато это для политики. Будь я на месте того конфедерата, я бы вызвал демона так, чтобы он точно добился революции.

– Это как, интересно? – фыркнул император. – К тому же Конфедерации не нужен слабый сосед. Нет, оттяпать у нас парочку провинций – это они за милую душу. Но уж революцию… Ни одна революция ещё ничем хорошим не закончилась, политикам это лучше всех известно. А вот смена династии…

– Угу, зря ты отказал тогда их принцессе, – хмыкнул Эш.

– Слишком красивая, слишком хитрая, нарожает мне бастардов – что я с ними потом делать буду? – в тон ему отозвался император. – Нет уж, благодарю покорно, моя супруга будет самых честных правил.

– Не удивительно, что ты до сих пор не женат, – поддел его Эш. – Красивая девица, с выдумкой…

– Ну-ну, – вторил ему император, – это в твоей постели она выдумывала?

Эш в ответ довольно рассмеялся, а император поставил фигурку обратно на стол, помассировал виски и вытащил из папки с документами, лежащей тут же, на столе, слева от ягод, лист гербовой бумаги.

– Поговорим лучше о твоей свадьбе, друг мой. Это – брачная лицензия на твоё имя. Я её уже подписал, но, как видишь, место для имени невесты пусто. Кого мне вписать?

– Леди Вустермор.

Брови императора взлетели вверх.

– Вустермор? Молодая вдова, учёный с более чем приличным состоянием? А у тебя губа не дура, Эш. Только ты уверен, что она согласится?

– Кто станет её спрашивать? – жестоко улыбнулся Эш, забрав со стола фигурку волка и начиная перекатывать её между ладонями.

– Мой дорогой друг, – возразил император, – мы живём в цивилизованное время, и к тому же, леди Вустермор уже не молоденькая, только-только представленная ко двору девица, за которую решает матушка. Оставленный ей покойным маркизом доход более чем приличный, так что… даже не знаю, как ты её уговоришь? Я бы на твоём месте хорошенько подумал: может случиться, она легко тебе откажет.

– Мне? – с непередаваемой смесью самодовольства и искреннего изумления выдохнул Эш.

– Тебе-тебе. Леди уже делали предложение, и не раз, насколько мне известно. Например, старший сын её покойного мужа. Впрочем, это было скандальное предложение, и леди, конечно, ответила отказом…

– Сейчас не откажет, Генри. Уж поверь мне. – Фейри приосанился. – Другого такого, как я, ей не найти.

– Да-а-а, – смеясь, протянул Генрих. – Это точно. И что, ты собираешься сделать ей предложение на балу этим вечером?

– Именно. Генри, что тебя смешит?

– Ни-ни-ничего, – сквозь смех сумел произнести Его Величество. – Я просто хочу это увидеть. Между прочим, Эш, ты же помнишь, что первый бал сезона – маскарад. Ты уверен, что узнаешь леди Вустермор в маске?

– Естественно! Я же маг!

– Ну-ну, – кое-как успокаиваясь, кивнул император. – Замечательно! Друг мой, я безумно за тебя рад, но имя леди пока вписывать не буду. Пусть сначала скажет тебе да. И, Эш, если это такая уловка, чтобы потянуть со свадьбой…

– Я клялся тебе, и я исполню клятву! – обиженно отозвался Эш, забрасывая в рот последнюю горсть ягод. – Не понимаю, почему ты думаешь, что с этой девчонкой будут сложности? Кто откажет неотразимому королевскому магу, фавориту и родовитому герцогу? Держу пари, она бросится мне на шею, стоит мне только заикнуться о свадьбе! – А про себя добавил: «В её-то положении…»

– Посмотрим, – улыбнулся император, ставя пустую кружку на стол. – Посмотрим…

***

Утро прошло спокойно: Фрида его проспала. Дождь умиротворяюще стучал в окно, Мира что-то делала тихонько, иногда поскрипывала дверь, когда камеристка выходила. Фрида дремала и раз за разом мысленно возвращалась на свой последний бал – у фейри, ещё ведь и месяца не прошло. Фейрийские балы Фрида любила: на них можно было действительно отдохнуть и повеселиться. Никаких тебе тяжёлых и громоздких нарядов, никаких цепей этикета: делай, что хочешь и уважай свободу других, – вот и все правила, каких придерживались фейри.

Этим вечером всё, конечно, будет иначе… Ну что ж, если потерпеть всего один вечер… Подцепить какого-нибудь похотливого старика… То через год-два Фрида точно будет свободна, так или иначе. Нет, убивать мужа она, конечно, не станет: но старческий запал быстро кончится, и вот тогда наступит свобода… Фрида мечтала об этом, однако, нет-нет, но в её дрёме мелькали золотые кудри фейри-подменыша, его наглая улыбка, его руки, удивительно нежные… Нет, об этом не стоило даже думать. Конечно, Фрида могла бы при должном старании соблазнить какого-нибудь молодого красавца… Но терпеть его потом всю жизнь рядом? Слушаться его, быть покорной, пытаться выкрасть хоть каплю свободы из бесконечных ограничений этикета? Упаси боги. Уж лучше старик…

Обед Мира принесла Фриде в постель и составить компанию отказалась, убежала – наверное, на кухню. «Неужели так испугалась вчера моей матери? – думала Фрида, заталкивая в себя перчёные куриные крылышки. – Или на кухне её дожидаются другие деликатесы, повкуснее?»

После обеда пришлось вставать. Мира уже вернулась, и внизу, в умывальной готовила ванну. Фрида бросила в неё ароматические масла, потом залезла сама и ещё час, пока вода совсем не остыла, отмокала, ловя последние минуты покоя. Потом ещё час терпела, пока Мира возилась с её волосами. Конечно, новая камеристка быстро разобралась в нужных травах и не удивлялась, почему Фрида сначала требует намазывать волосы какой-то странной зелёной мазью, держать так полчаса, в это время делать маникюр и педикюр, и только потом смывать всё это каким-то странным цветочным составом. Мэри всегда морщилась от запахов, чихала и не желала знать, что это за колдовские штучки и какие чары накладывает на себя госпожа. Мира, наоборот, долго расспрашивала про корень индиго, цветок иланг-иланга и лимоны. Фрида, обычно переносившая мытьё волос как неизбежную пытку, на этот раз даже не заметила пролетевшее время: так увлеклась рассказом о травах, их свойствах, а потом и плавно перенеслась вместе с любознательной камеристкой на солнечные берега южных колоний, откуда все эти травы были родом. И только когда в комнату заглянула горничная, напомнив, что леди Уайтхилл ждёт старшую дочь, пришлось поторопиться.

Фрида ещё немного посидела у жарко греющего камина, расчёсывая мокрые волосы, потом Мира быстро их уложила, чтобы сохли дальше, но не мешали – и пришлось идти на последнюю примерку платья.

– Матушка, я не люблю зелёный цвет, – не выдержала Фрида, рассматривая свои бальные доспехи. Они были прекрасны, о да – но отдалённо, как прекрасна может быть статуя. Фрида бы поставила такое платье в углу спальни любоваться – но надевать? Нет-нет!

Конечно, пришлось. И учиться заново дышать в тугом корсете, и менять удобные домашние туфли на бальные, и позволить Мэри сделать из волос целый сад на голове (так густо причёску украсили цветами), и вешать на себя ожерелье с крупными алмазами…

– Выглядишь хорошо, – решила матушка, уже готовая к балу: её платье, как заметила Фрида, было в разы легче и гораздо удобнее.

Рядом хихикала о чём-то с портнихой тоже наряжающася Эвелина, и от её смеха Фриде стало чуть легче.

Хвала богам, дождь кончился, как раз когда подали карету: Фрида только представила, как будет спускаться в этих доспехах, а бедный лакей станет нести над ней зонтик, слишком маленький, чтобы не намочить необъятный подол платья… Мда.

Миру на бал не взяли, как и камеристку Эвелины. Леди Уайтхилл заявила, что её Давина справится со всем, а если будет нужно – помогут дворцовые горничные.

В карете было душно и тесно. Фрида всё ждала, когда хрумкнет, ломаясь, каркас её юбки, потому не сразу ответила на обиженный шёпот сестры:

– Ты не зашла вчера ко мне.

Фрида нашла её руку, сжала и улыбнулась.

– Забыла. Прости.

Рука Эвелины была холодной: это чувствовалось даже сквозь тонкую перчатку из белого рюша.

– Я волнуюсь. Фри, милая, ты тоже так боялась своего первого бала?

Фрида, к тому времени успевшая побывать на десятке фейрийских балов, на свой условно первый бал ехала с одной мыслью: «Найду мужа, матушка, наконец, успокоится». Так что её чувства тогда не слишком отличались от тех, что Фрида испытывала сейчас. Но она соврала:

– Конечно. Только это оказалось совсем не страшно, поверь мне, Эви. Всё будет хорошо, вот увидишь.

– А если я споткнусь, когда буду кланяться императору? – шепнула Эвелина, и её рука задрожала.

«То он уставится в твоё декольте и будет жутко доволен», – подумала Фрида, а сестре сказала, конечно, совсем не это:

– Он поможет тебе подняться, моя дорогая. Его Величество – галантный мужчина, и очень красивый. Он понимает, как ты волнуешься, я уверена. Возможно, он даже подарит тебе танец.

– Сам император? – ахнула Эвелина. – Фрида, какой он? Император, он какой?

Фрида уже когда-то отвечала маленькой Эвелине на этот вопрос – как раз после своего первого выхода в свет. И тоже тогда наврала в три короба. Фрида понятия не имела, какой этот император. В полночь, когда маски снимались, и дебютантки по очереди подходили к трону Его Величества, Фриде было уже плевать, кому она кланялась – лишь бы всё поскорее закончилось.

– Он… Красивый… Благородный… Статный… – Фрида покосилась на матушку, которая явно прислушивалась к их перешёптыванию.

– Как прекрасный принц из сказки?

«Да, – мысленно согласилась Фрида, – в полночь, после танцев, десятка комплиментов, запаха цветов и чужих духов, а также выпитого вина он точно покажется тебе принцем. Прекрасным. Из сказки. Кто угодно покажется, особенно если пообещает увезти, уложить на кровать и дать, наконец, выспаться!»

– Да, – шепнула она. – Конечно, Эви. Он же император. Великий. Ты в него только не влюбляйся, потому что мезальянса матушка не перенесёт.

Так выгодно выдать дочь замуж даже леди Уайтхилл точно не планировала: перед троном Его Величества давно выстроилась целая очередь перспективных невест, и место Эвелины среди них было где-то в середине. Уайтхилл – древний и богатый род, но в империи были и древнее, и богаче. Взять хотя бы Виндзоров… Фрида вспомнила зелёный шейный платок и чуть не рассмеялась. Нет, не стоит никого брать. Да и нет у Виндзоров в роду девочек, вот уже лет пятьсот…

Колёса кареты застучали по мостовой: значит, дворец уже близко. Леди Уайтхилл стукнула себя веером по руке.

– Маски, девочки.

Доставая свою маску из шёлковой сумочки на запястье, Фрида впервые подумала, не странно ли, что лорд Валентин не отправился на бал вместе с супругой?..

***

На балу было скучно.

Эш приехал поздно: позже явился только император, и после этого сразу начались танцы – Его Величество вывел в центр залы свою нынешнюю фаворитку, герцогиню Валентайн, и танцевал пока только с ней. Все вокруг притворялись, что так и должно быть, и это не император, а настоящий супруг танцует с герцогиней (который, конечно, не смог приехать из-за подагры). Эш и без всякой магии узнавал всех вокруг: сталкивался во дворце, учился вместе в Дэриморе, или когда-то их приглашали «родители». Сложно было не узнать, надень эти люди хоть десять масок. Эш был уверен, что и для обычных людей маски не преграда: такие балы всего лишь менее формальны, чем обычные – вот и всё.

Это раньше принято было кем-то одеваться (и Эш радостно сверкал тогда рогами, делая вид, что это деталь костюма), но сейчас мода сделала новый виток: к обычному бальному наряду всего лишь добавлялась маска. И упразднялись эти жуткие представления, объявления – «Герцогиня такая-то с дочерьми!» – да можно было немного подурачиться. Ах, ну естественно: ещё не нужно было записываться в эти дурацкие бальные книжечки – обычай, который Эш презирал. Почему нельзя как у фейри: понравилась дама, подошёл, взял, ушёл. Просто и приятно.

Леди Вустермор не было. Эш шёл по галерее над залом, думая, как хорошо, что не нужно отбиваться от диких мамаш с их дочками и не менее диких папаш, тоже с дочками. Просто великолепно – раньше у Эша уходили на подобные баталии всё время и силы. Между прочим, ещё одна причина, по которой он ненавидел балы. Второй была вдовствующая императрица, которой герцог Виндзор даже в маске не рисковал показываться на глаза.

Итак, леди Вустермор не было. Ни среди танцующих внизу, ни здесь, наверху, в кулуарах, среди игровых столов и закусок. Не было её идеально-ровной спины, её чопорной сдержанной улыбки, её холодных глаз… Эш был уверен, точно уверен, что узнает её под любой маской. Так образчик человеческого высокого воспитания спрятать сложно! Эта леди Чопорность себя выдаст, непременно выдаст. И не могли же ей не прислать приглашение? После сегодняшнего разговора-то император должен был удостовериться, что она приедет. Иначе зачем Эш поднял эту тему: уж не ради старой дружбы он принялся с Генрихом обсуждать свои матримониальные планы.

«Что ж, – думал Эш, облокотившись о мраморные перила и глядя вниз, на танцующих, – может, она где-нибудь в этих женских комнатках? Причёсывается? Пудрит носик? У такой ведь всё должно быть идеально, даже пудра на носике» Это Эша рассмешило, а потом в нос ударил запах игристого Чьяра, любимого вина Эша. И фейри уже потянулся за ним – вино разливали у игрального стола через два зала отсюда. Перехватить бокал, сыграть партию, а потом уже искать леди Чопорность… Отличная мысль! Эш кинул последний взгляд вниз, в зал – и увидел её. Не леди Вустермор, нет. Её.

Она стояла, опираясь о колонну, и её взгляд скучающе скользил по танцующим парам. Снова в зелёном, но теперь сочном, ярко-зелёном и, конечно, по моде людей. Но все эти тряпки и маска не могли скрыть то, что, Эш знал, под ними точно есть: сверкающее в лунном свете тело, высокая грудь, крутые бёдра и горящие страстью глаза. Пусть сейчас в них была скука, но Эш-то знал, как по-настоящему они умеют смотреть и видеть тебя всего, читать в тебе… И отказывать!

«Больше не отпущу», – думал Эш, слетая по лестнице. Но перед той самой колонной его прыть немного поутихла: Эш не чувствовал от девушки запаха полукровки. Но в остальном она была так похожа! И маска так же отделана золотыми лотосами…

«Какой дурак я был, что не вытребовал у неё тогда имя!» – думал Эш. И тут же: «Пусть не она, но эта мне даже нравится больше: на ней совершенно точно можно жениться. И, бездна меня забери, эта уж мне точно не откажет!»

Последняя мысль была о леди Вустермор. «В бездну! – решил Эш. – Найду ещё как ей насолить».

И, позаимствовав в ближайшей вазе розу, подошёл к красавице в зелёном.

***

У него были те же зелёные глаза – может, не такие яркие, но насыщенного зелёного цвета. И волосы, золотые, кудрявые, до плеч. И улыбался он так же нахально, как и тогда. И тоже протягивал ей розу – конечно, не ночную, а обычную, алую. Но тоже символично.

Он, конечно, не был фейри – в таком дорогом, с иголочки костюме. От него не пахло отравленным железом, только мятой и лугом – как и раньше, у того озера… Фрида закусила губу, пытаясь отбросить образ, где он, обнажённый, склоняется над ней, а на его коже лунный луч рисует таинственные узоры…

– Прекрасная госпожа подарит мне танец?

«Да! – мысленно закричала Фрида. – Да, забери меня отсюда, я пойду за тобой на край света, только подари мне ещё одну такую ночь, прошу тебя! Я хочу снова забыться и чувствовать себя любимой!»

– Нет, – слишком резко, даже грубо отозвалась она. – Прошу вас, милорд, отойдите. Я жду другого партнёра для танца. – И мысленно добавила: «Старше тебя, лысого, с брюшком или наоборот, худого, как жердь, лишь бы смерть уже тащилась за ним по пятам. Уйди, прошу, ты слишком юн, слишком красив, ты меня погубишь».

Но он не ушёл. Крутанул розу в руке, шагнул к Фриде… И злосчастный цветок оказался воткнут в брошь, закрывая мерцающий в свете свечей лунный камень.