Текст книги "Декабристы рассказывают..."

Автор книги: Элеонора Павлюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Что вы себе поз…

– Быть может, леди просто не умеет танцевать? – перебил он. – Хотите пари? Вы…

– Нет, я не хочу пари, – чувствуя безумное дежавю, оборвала его Фрида. – Милорд, прошу, я жду не вас… Что вы делаете?!

– А на что это похоже? – усмехнулся незнакомец в маске, выводя её в центр зала, к танцующим.

– Милорд! – оторопела Фрида. – Не поймите меня превратно, но я…

– Вы ждёте меня, – убеждённо сказал золотоволосый юноша. – Конечно. Только меня. Вы просто об этом ещё не знаете.

– Что?

– Танцуем, миледи. Вы же умеете? – и ехидно улыбнулся.

Фриде стало душно, кругом пошла голова. «Только бы не выдать себя, только бы не выдать! Где-то здесь наверняка королевский маг, меня заметят! Нужно быть аккуратнее!»

– Милорд, отпустите!..

Но он уже положил руку ей на талию, и, когда заиграла музыка, повёл в танце.

***

Танцевала она скованно, и это немного вернуло Эша на землю. Перед ним человек, а не полукровка, молодая леди, а не служанка. Что ж, так ведь даже лучше. Намного лучше! Она настоящая, она никуда не исчезнет, за ней не нужно гнаться по лесу во сне, каждый раз попадая на зачарованную поляну…

Эш не мог поверить, что ему так повезло. Лишь бы она оказалась не замужем! Впрочем… Люди смертны, а остальное – мелочи.

А ещё Эш не мог поверить, что ему так приятно, так безумно хорошо чувствовать её запах – мёд (наверное, модные в этом сезоне духи?), слышать, как стучит её сердце, видеть вздымающуюся грудь и ощущать дрожь руки, прохладной даже сквозь прозрачную перчатку.

– Вы боитесь? – шепнул он, с наслаждением прикусывая мочку её уха. – Почему вы боитесь меня?

– Милорд, соблюдайте, пожалуйста, рамки приличия, – сказано это было строго, но девочка уже задыхалась, и вряд ли из-за танца. Эш чувствовал, да нет, видел, как ярко она светится, как каждое его прикосновение бросает её то в жар, то в холод. – И я не боюсь вас, – добавила она. – Из-за вас я теряю время. Отпустите меня.

– Нет, – улыбнулся он. – Никогда.

Она серьёзно посмотрела на него: и он вздрогнул – эти серые глаза он узнал бы где угодно! Только сейчас в них отражался не свет луны, а свечи, но всё равно…

– Я вас прошу. Оставьте меня.

– Покинете меня во время танца? – усмехнулся Эш.

Она вздохнула. А потом обмякла и начала оседать на пол – но Эш успел её подхватить и аккуратно вынести за пределы танцевального круга. Тут же, словно из-под земли, появились слуги, засуетились, кто-то сунул пахучую соль во флаконе – Эш отказался. Глупо было думать, что он обманется этим фальшивым обмороком. Без сознания сердце не бьётся так заполошно, и уж точно без сознания не следят аккуратно из-под ресниц за тем, что происходит вокруг.

Эш вынес девушку в сад, устроил на скамье у фонтана и отослал слуг.

– Миледи, просыпайтесь. Или мне побрызгать на вас водой? Или лучше сразу окунуть головой в фонтан?

– А вы грубиян, – удивлённо произнесла она, открывая глаза. – И не умеете вовремя остановиться.

Что есть, то есть – останавливаться Эш и впрямь не умел, особенно когда не хотел.

– Я всегда добиваюсь то, чего хочу, – ухмыльнулся он.

– Похвально, – пробормотала девушка, садясь прямо и поправляя подол. – Могу я попросить вас принести мне воды? Вы утомили меня танцем.

«Ну-ну, – подумал Эш. – А пока я буду искать лакея с напитками, тебя и след простынет. Нет уж» И нагнулся к чаше фонтана.

Когда он протянул ей воду в горсти, леди посмотрела на него с непередаваемым выражением изумления и восхищения.

– А вы настойчивый.

– Вода утекает, – безмятежно предупредил Эш, готовясь выплеснуть её девушке на подол. Будет знать как шутить с фейри.

Леди окинула его насмешливым взглядом, снова что-то напомнившим, потом наклонилась и, мягко касаясь ладони Эша губами, выпила – получился всего глоток, но когда она подняла глаза, Эш подумал, что ещё немного – и он возьмёт её прямо на этой скамье, и в бездну приличия.

– Это было очень эротично, – хрипло произнёс он, а девушка, облизнув губы, усмехнулась.

– Это был всего один глоток. Я хочу ещё, – она кивнула на фонтан. – Идите за следующим.

– А если я вас к нему принесу, – задумчиво произнёс Эш, – вы прямо из чаши лакать станете?

– Хам, – выдохнула девушка, вставая. Точнее, пытаясь, потому что Эш надавил ей на плечи, в очередной раз чуть не обжёгся о её голую кожу и выдавил:

– Прошу прощения. – А потом щелчком подозвал вышедшего в сад лакея. – Воды для леди.

Лакей поклонился, и вскоре уже протягивал хрустальный фужер на подносе. Действительно с водой.

– Благодарю, – шепнула девушка, забирая фужер. А, когда лакей скрылся из виду, устало поинтересовалась: – Что вам от меня нужно?

– Выходите за меня замуж, – тут же отозвался Эш.

Леди поперхнулась. А, откашлявшись, так же устало заметила:

– Я уже замужем.

– Лжёте, – быстро определил Эш, и девушка вздохнула снова.

– Неприлично указывать на такое леди.

– Лгать леди тоже неприлично.

– Согласна… – Она отпила снова, потом посмотрела мимо Эша на фонтан. – Почему?

– Почему?

– Почему вы делаете это… безусловно лестное предложение именно мне? Вы даже не знаете, кто я. Я не знаю, кто вы…

«Сейчас, – мысленно возликовал Эш. – Ты удивишься. Тебе такое счастье и не снилось!»

– Это легко исправить. Позвольте представиться: я…

– Молчите! – настойчиво перебила его девушка и отвернулась. – Я всё равно вынуждена вам отказать. Кем бы вы ни были.

– Но почему?!

– Вы слишком красивы, вы слишком юны, наверняка родовиты и богаты. Я вас не стою, милорд.

«Оригинальное заявление для леди», – изумился Эш, который раньше встречал исключительно девушек, уверенных, что они стоят и императора. Да что там, в этом не сомневались даже горничные! Все же читали эту дурацкую сказку о хрустальной туфельке… «О, значит, она считает меня красивым и юным», – мелькнуло в голове. Ну конечно, считает. Человеческий облик фейри всегда привлекателен для людей, а юность… Фейри крайне медленно стареют.

– В любом случае, я на вас женюсь! – убеждённо объявил он.

– Я отказала вам.

– По какой-то глупой причине, – усмехнулся Эш. – И до полуночи у меня ещё есть шанс вас переубедить, не так ли?

– Ни единого.

– Снова лжёте.

– Милорд, я вас совсем не знаю… – снова повторила она.

– Но вы же сами не даёте мне представиться! Может быть, мы всё-таки снимем эти… эти маски, и…

– Я не знаю, какой вы. Как можно звать замуж, когда совсем ничего не знаешь о человеке?

«Легко, – чуть было не ляпнул Эш. – Вы красивы, я вас хочу – что ещё нужно для семейного счастья?»

Потом посмотрел на девушку пристальнее… «И эта беременна! Что ж, не в том ли причина её отказа? Какой-то мерзавец сделал ей ребёнка и наверняка заставляет её оставаться его любовницей, даже предложение не делает. Убью на дуэли. Завтра же», – решил Эш.

А вслух сказал:

– Отлично, миледи. Давайте же узнаем друг друга поближе. – И уселся рядом с испуганно отодвинувшейся девушкой. – Спрашивайте.

Какое-то время она молчала: наверняка не ожидала такого напора. Потом обречённо вздохнула и начала:

– Зачем вам жена, милорд?

– Чтобы родить мне наследника. Я богат и родовит, как вы правильно заметили, миледи, и моё состояние нужно кому-то передать, когда я умру.

Она кивнула: обычная, в общем-то, причина для договорного брака.

– Почему тогда я? – Она оглянулась. – Там много замечательных девушек, которые, несомненно, ответят вам согласием…

– Потому что вы мне нравитесь, – усмехнулся он. Потом, уже тише добавил: – И потому что вы мне отказываете.

Она наконец-то улыбнулась – той самой очаровательной улыбкой – и снова вздохнула. Эш не выдержал: потянулся к её губам, но она выставила перед ним ладонь. Тогда он поцеловал её руку, а потом, томно улыбаясь, мурлыкнул:

– Я сделаю вас счастливой…

– Что вы знаете о счастье?

Эш выпрямился.

– Всё. Вы ни в чём не будете нуждаться, любой ваш каприз я удовлетворю. Наряды, украшения…

– Да, – подхватила она. – И я буду разъезжать по балам и приёмам, когда мне вздумается, но без вас не смогу уехать, скажем, даже в другой город. Я буду везде сопровождать вас, я не смогу принимать самостоятельно решения. Мне останется только красиво улыбаться, говорить заученные фразы, хвастаться своими дорогими нарядами и радовать вас в постели. И да, родить вам сына.

Эш удивлённо слушал. Всё это звучало так приземлённо, но… Да, именно таким он брак себе и представлял. Однако в её словах было столько горечи, словно он собирался запереть её в башне и выбросить ключ.

– Да, миледи. Разве вам не хочется так жить?

– Нет, – убеждённо отозвалась она, снова делая попытку встать. – Не хочется. Купите себе куклу, милорд. Или птицу. Говорят, райские птицы в клетках тоже красивы и сладко поют.

– Птица или кукла не родит мне наследника, – рассмеялся Эш, но девушка даже не улыбнулась.

– Ничего, полагаю, с этим справится какая-нибудь горничная. Милорд, вы понятия не имеете, что такое счастье. Отпустите же меня, наконец!

Эшу пришлось обнять её, чтобы она снова села и замерла, точно испуганный кролик.

– Что же тогда для вас счастье, миледи?

– Свобода.

Эш удивлённо уставился на девочку. Свобода – для обычной смертной? У Эша сложилось впечатление, что люди бегут от свободы, как только могут. Как иначе они придумали такой убийственный этикет?

– А для вас, милорд?

– Дом.

– Дом? – изумилась она. – Милорд, а как же ваше богатство и родовитость? Уверена, вы можете себе позволить…

– Могу, – подхватил он. – У меня больше десятка поместий по всей империи и один родовой замок. Но что это, миледи – здания, не больше. Дом – это… – он запнулся, и на ум пришёл особняк леди Вустермор в Хэмтонкорте. – Это…

– Где любят и ждут? – улыбнулась она.

– Нет, – он покачал головой. – Это… дом. Здание не важно, любовь – тоже. Просто… я бы хотел перестать чувствовать себя чужим везде, где оказываюсь. Надоело! – Эш замер, поймав её внимательный взгляд и изумился: кому он душу открывает? – Не обращайте внимания, миледи, у всех…

– … нас свои заботы, – закончила она. – Простите, милорд, но не думаю, что смогу сделать вас счастливым. Я точно не ваша идеальная жена. – И снова попыталась встать.

«Ну хватит! – подумал он. – На этот раз ты от меня не сбежишь!»

И поймал губами её губы.

***

У Фриды шла кругом голова. Все эти разговоры о доме и свободе – какая нелепость! Она теряет время… Впрочем, Фрида уже смирилась, что с этим дежавю она стоящего жениха сегодня не найдёт. Что ж, это не последний бал, а время пока терпит. Но одно дело беседовать и целоваться… Однако когда руки этого наглеца принялись довольно таки сноровисто развязывать шнуровку платья, Фрида не выдержала.

– Милорд, что вы делаете? За кого вы меня принимаете?!

– Вы ведь тоже этого хотите, – жарко шепнул он ей на ухо.

«Хочу», – мысленно согласилась Фрида.

– Уберите руки немедленно! Я закричу.

– Бросьте, моя дорогая, если вы будете вести себя тихо, нас никто не услышит…

«Ну это уже совершенно никуда не годится!» – промелькнуло в голове, и Фрида потянулась за припасённым на такой случай (чего только на балах не происходит!) зельем.

– Милорд, прекратите!

Он забрал веер, которым она попыталась заслониться. Ха, забрал? Сломал.

– Вам же сказали «нет»! – сердито прошипела Фрида. – Остановитесь!

– Мне не говорят «нет», – усмехнулся этот наглый золотоволосый мальчик. Фрида мысленно с ним согласилась: такому красавцу точно не отказывают. – К тому же, после этого я буду обязан на вас жениться. – И попытался вытряхнуть Фриду из платья. Наверняка другие и это находили эротичным, но Фрида решила, что пора заканчивать. Она отвернулась, быстро набрала в рот зелье, выбросив флакон – всё равно никто не заметит – и сама прильнула к губам этого наглеца.

Поцелуй получился глубоким, долгим и очень страстным.

– Я же говорил, – усмехнулся золотоволосый юноша, победно глядя на неё. – Говорил, что тебе нравится…

Потом он завалился на скамью, тяжело и спокойно дыша. Чертыхаясь, Фрида проверила у него пульс, но всё было в порядке. Глубокий сон, после которого он ничего не вспомнит. Отлично. Теперь только пробираться кустами к гостиной, где осталась матушкина камеристка, чтобы зашнуровала платье и привела в порядок причёску. Нет, ну наглец!..

Уходя, Фрида разок всё-таки оглянулась, и у неё защемило сердце: в лунном свете юноша спал и улыбался, порочно и обещающе. Воплощение страсти.

– Кто же ты? – прошептала Фрида, но тут же отвернулась и ускорила шаг.

Не важно. Они точно не предназначены друг другу, так что стоит выбросить всё из головы. Хотя интрижка получилась забавная.

Упав с рукава, хрустнула под каблуком алая роза…

***

Когда Эш проснулся, голова гудела, а время приближалось к полуночи.

Первым чувством было изумление: его ещё никогда фейрийскими снадобьями не травили. Вторым – восхищение: лихая девчонка, с ведьмами якшается, значит, точно не простая штучка. А потом пришла злость: и эта сбежала! Да что ж такое?!

От него? Сбежала?!

«Она ещё точно не могла уехать: маски пока не снимали, – думал он, шагая по садовой аллее ко дворцу. – Найду – выпорю. Сначала узнаю имя и адрес той ведьмы, которая варила зелье, а потом как есть выпорю. Глупая девчонка, как она может не понимать, что для неё лучше?»

Лучше, по мнению Эша, чем остаться с ним, ничего не могло быть.

Нашлась девушка быстро: снова стояла у той же колонны и смотрела на танцующих. Рядом крутился какой-то щегол в белых бриджах, смутно Эшу знакомый, но больше никого видно не было. «Странно, – подумал Эш. – Где её семья? Её любовник, в конце концов?»

Пробраться к ней Эш не успел: его схватили за руку.

– Друг мой! Ну как там леди Вустермор? – поинтересовался император и задорно улыбнулся.

Эш сбросил его руку со своего плеча и поспешил к леди в зелёном.

– Скоро полночь, успей сделать ей предложение! – крикнул Генри ему вслед, а Эш зло подумал: «В бездну Вустермор!»

Девочка как раз отбивалась от щегла в бриджах:

– Мы уже танцевали два танца подряд, милорд…

«Мёдом рядом с тобой, что ли, намазано?» – мысленно выругался Эш и, отодвинув щегла в сторону, заметил:

– А со мной только раз. Вы должны мне ещё, по меньшей мере, один танец, миледи.

Она изумлённо распахнула глаза.

– Вы?

– Спать на скамье в саду безумно скучно, – усмехнулся он. – Особенно, когда рядом нет вас. Пойдёмте?

– К-куда? – Сейчас она почти не сопротивлялась. Наверняка не ожидала, что он проснётся так рано и уж тем более ничего не забудет.

«А качественное зелье, – подумал Эш. – Раз даже на фейри хоть немного, но подействовало…»

– Танцевать, моя дорогая леди, танцевать…

Она очнулась, уже когда он мягко, в такт музыке, вёл её по залу вслед за остальными парами.

– Милорд, опомнитесь! Достаточно! Сначала вы меня чуть не изнасиловали – и вам мало?

– Конечно, мало, раз всего лишь «чуть», – ухмыльнулся Эш. – И бросьте, миледи, я же предложил на вас жениться.

– Я отказала!

– Это пока, – усмехнулся он, кланяясь. Часы стали бить полночь. – Вы ещё просто со мной как следует не знакомы.

– Я узнала достаточно… – начала она, но зычный голос церемониймейстера перебил её:

– Дамы и господа, время снять маски!

Эш победно улыбнулся и снял свою.

Леди тоже, как и все вокруг.

Улыбка Эша увяла.

Тишина, воцарившаяся было в зале, быстро наполнялась шепотками, смехом, приглушёнными голосами, даже аплодисментами. А Эш всё стоял и смотрел на леди Вустермор, и в голову лезло непрошенное сравнение со сказками: там тоже белая лебедь вдруг оказывается чёрной да и вообще колдуньей. Леди Вустермор колдуньей вовсе не была, но и той полукровкой из видений – тоже. Как будто вместе с маской с неё слетел и весь ореол очарования и страсти, оставив холодную, чопорную, родовитую дурочку.

– Я должна была догадаться, – пробормотала она, тоже разглядывая его зелёную жилетку, зелёный же шейный платок. – Что ж, милорд, кажется, я помешала вашим поискам достойной супруги. – И шагнула назад, будто собираясь уйти.

Эш стремительно опустился на одно колено, торопливо развязал платок, скомкал и протянул его опешившей леди Вустермор.

– Миледи, я прошу вас стать моей женой.

В зале воцарилась тишина. Леди, побледнев, смотрела на него, точно хотела голыми руками задушить здесь и сейчас.

«Ничего ты не можешь, чопорная, вежливая девочка, – думал Эш, в свою очередь с вызовом глядя на неё. – Все же смотрят. В глазах света у тебя нет никаких причин мне отказать. Ты же не рискнёшь объявить, будто я чуть не взял тебя у фонтана? Нет, ты не сможешь, и ты тоже ищешь себе супруга. Да мы просто созданы друг для друга! И будь уверена, свою свободу у меня ты получишь: запру тебя в комнатах покойной герцогини, а ключ выброшу, и делай там, что пожелаешь!»

В звенящей, напряжённой тишине Леди Вустермор медленно потянулась за платком. Фейри мысленно возликовал: все эти букашки вечно танцуют заученный танец, ничего не меняется и вызов традициям никто бросить не посмеет. Разве что случайно шаги перепутает, но и за это его так накажут, что остальные жуки будут танцевать правильно и как должно…

Леди взяла платок и, когда Эш уже начал подниматься с колен, швырнула ему в лицо.

– Вы мне отвратительны! – прозвенел по залу её голос.

Потом остолбеневший Эш смотрел, как она уходит, в полной тишине, с высоко поднятой головой. Как открывают перед ней дверь лакеи, как она перешагивает порог и, подобрав пышный подол, начинает спускаться по лестнице…

Изумлённую тишину взорвал, наконец, смех.

Эш стремительно обернулся: хохотал император, уже успевший опуститься на свой трон. Хохотал, глядя Эшу в глаза, всем видом говоря: «Я же предупреждал!»

С большим трудом Эш сумел растянуть губы в улыбке, а потом тоже засмеялся – издевательски, зло. Он смеялся в унисон императору и думал, что зря эта девчонка не согласилась по-хорошему. Она всё равно будет его, даже если её силой поволокут к алтарю.

Эш своего всегда добивался.

Глава 9. Благодарность

Ночь плавала в тумане.

Держа натянутый на кринолин подол чуть не у колен, Фрида подбежала к воротам и только тогда остановилась, чтобы перевести дух. Туман вокруг казался серебристым, а на ощупь – мягким влажным шарфом. Он окутывал, душил. Будь Фрида чуть внимательнее и не так взволнованна, она бы вспомнила, что нормальный туман так себя не ведёт. И если цвет и померещившиеся волны (точь-в-точь морские) можно списать на расшалившееся воображение, то уж струйками, тем более, вверх туман точно не поднимается. Но именно это он сейчас и делал. Поднимался, окутывал Верхний город, тянулся к решётке, змеился вокруг фонтана, и целые реки тумана потом стекали с крыш вниз, на мостовую.

Фрида ничего этого не замечала. Прохладный ночной воздух немного отрезвил, и она вдруг поняла, что судорожно цепляется за чугунную решётку ворот, что парадный подъезд остался далеко, и что ехать в одной карете с матерью сейчас нет никакого желания. И что ночь темна, полна какой-то волшебной дряни (браслет Лесного короля аж вибрировал от напряжения), и даме в бальном платье, увешанной драгоценностями, как манекен на витрине ювелирного магазина, стоит убраться домой подобру-поздорову. Даже если эта дама ведьма. Слабенькая, впрочем, ведьма – Фрида себе лгать не любила. А от грабителей амулет Лесного короля точно не спасёт.

Пытаясь успокоиться, Фрида снова подхватила подол, толкнула створку ворот – та оказалась неожиданно тяжёлой, и в ответ только тихо зловеще заскрипела. Но всё же спустя пару минут поддалась, пусть и неохотно. Фрида кое-как пролезла в образовавшийся зазор и огляделась. Площадь Звезды была безлюдна и полна тумана. В тумане плавала каменная сирена фонтана, из тумана торчал стебель фонаря. Ватная тишина забивала уши, вызывала панику. «Как же, не может быть, чтобы никого!» – судорожно подумала Фрида, озираясь. Никто не появился. Только в глубине переулка между министерством и магазином одежды маячило что-то тёмное, громоздкое. «Кэб», – выдохнула Фрида и машинально подвинулась, встала под свет фонаря.

В памяти всплыл запах крови и берущее за душу описание смерти принца. Фрида сглотнула, сжалась, скрестив на груди дрожащие руки. Ей почудилось, что откуда-то – пока вроде бы издалека – раздаётся зловещее рычание. И встречаться с тем, кто его издавал, Фриде совершенно не хотелось.

А потом в голове пронеслось: «Если из-за этого мерзавца я здесь умру, то вернусь обязательно и стану его личный полтергейстом!» Эта мысль рассмешила, и Фрида, сунув два пальца в рот, лихо свистнула.

– Кэ-э-эб!

Да, это действительно был кэб, хвала богам, хоть кучер, тоже испуганный, попытался её «не заметить» и проехать мимо. Фрида поняла, что при всём желании его не догонит, призвала на помощь знание деревенской обсценной лексики (благо в иные минуты Кейт только на ней и говорила) и быстро объяснила кэбмену, кто он, и что она с ним сделает, если он сейчас же не остановится.

Ехать в Уайтхилл кэбмен соглашался только за двойную плату, и Фрида в сердцах стащила с шеи ожерелье, пообещав, что если довезёт с ветерком, то она заплатит алмазами. Ожерелье сверкало и переливалось, сверкали и глаза кэбмена – от жадности. Фрида поймала его алчный взгляд и очень ласково улыбнулась, как та же Кейт улыбалась своим родственникам, пытавшимся у неё «занять». И очень серьёзно пообещала все ужасы бездны, «если мы сейчас же не тронемся в путь».

После этого возражений больше не возникло. Гнал кэбмен и впрямь быстро – то ли страх его подстёгивал, то ли жадность, Фриде было всё равно. Она перебирала камни ожерелья в руках, как чётки, и представляла, как душит ими одного совершенно обнаглевшего лорда.

С Туманным злодеем она разминулась на каких-то пять минут.

***

– Милорд, – звали шёпотом. – Милорд? Прошу… Это для вас!

Эш, с галереи над бальным залом наблюдавший, как императору представляют дебютанток, не сразу расслышал, что его зовут. Перед глазами всё стояла и стояла эта прямая спина, эти волосы, эта… Эта… Эта! Как, каким колдовством, какой магией она может быть так похожа?! Это же просто какая-то насмешка!..

– Милорд!

– В чём дело? – Эш, наконец, обернулся; и стоявший позади него (и слишком близко) лакей прямо в лоб ткнул ему железной пластиной.

Пластина зашипела, Эш ахнул, отшатнулся, повернулся… Но ответить не успел: голова взорвалась от боли – и фейри повалился на перила галереи.

Пришёл в себя он, всё также перегнувшись через перила. Перед глазами плыли разноцветные пятна, в голове били все молотки мира, а мутило так, что Эш всерьёз решил, что умирает. Посмотри кто из стоящих внизу слуг или господ наверх, они бы увидели рогатого пижона-фейри в парадном костюме. Умирающего фейри.

А потом, сквозь перестук молотков, до Эша донеслась песня сирены. Тихонечко, как колыбельная, и Эш слабо потянулся за ней: она же зовёт: «Иди ко мне…» И только когда уже собрался идти – хоть на коленях, хоть ползком, но идти по зову, сообразил, откуда доносится эта песня.

Сирена шла знакомой дорогой. Вместе с ещё одним демоном (да сколько же их у неё!). И шла она к столичному особняку Виндзоров.

«Дикон!» – мелькнула ошалелая мысль, и ужас пополам с отчаянием заглушили все молотки, стучавшие у Эша в голове вместе с чарующей песней.

Ужас удивительно придаёт сил. До этого чуть-чуть пришедший в себя Эш только-только сумел нащупать в кармане амулет, позволявший держать человеческую личину, и тут запела сирена… Разум и привычка прятать свою истинную суть смыло волной ужаса.

«Лорда Виндзора и раньше знали как чудака, но всему же есть предел!» – будут шептаться позже. А сейчас остолбеневшие гости Его Величества, сам император, его мать и многочисленные слуги смотрели, как Эш перевалился через перила, весьма не грациозно приземлился очередной дебютантке на подол, упал сам и повалил несчастную девушку – прямо к ногам Его Величества. С жутким треском – так трещат, когда ломаются, кости – сломался кринолин.

– Эш? – только и успел выдохнуть изумлённый император, вжавшись в сидение. Всё закрутилось: в один миг Его Величество окружила стража, а в другой – поднявшийся лорд Виндзор разметал их по залу и бросился к выходу, звонко стуча по паркету копытами. (Амулет, тем не менее, ещё действовал, и внешне Эш оставался человеком, что ещё больше диссонировало со звуком: ни одни каблуки так не стучат!) С пути сумасшедшего герцога шарахались и слуги, и лорды, и даже обычно неповоротливые в своих бальных нарядах дамы.

Дверные створки Эш снёс тем же заклинанием, что и стражу – совершенно машинально, впрочем, как колдовал всегда. Усталости он пока не чувствовал: адреналин всегда бодрит основательно, а ужас сейчас подстёгивал лучше кнута.

Увы, Эш не умел ставить порталы – для этого необходимо было учиться, а колдовству юного фейри учить было некому. Зато Эш с детства умел быстро бегать…

Лестницу он преодолел в два прыжка, расстояние от подъезда до ворот – за считанные секунды. Несчастным воротам тоже не повезло: их Эш и вовсе протаранил. Выкатился на площадь, покрутился вокруг фонтана, как гончая, ловя след, и бросился по переулку.

Во дворце в это время ошеломлённый император успокаивал справедливо негодующих придворных: дескать, у придворного мага случилось срочное дело. А про себя – особенно, когда очередная экзальтированная дама в истерике валилась ему под ноги – думал, что придушит этого проклятого фейри завтра же лично.

Проклятый фейри тем временем нёсся по столице, стремительно теряя человеческий облик. В голове билось: «Дикон!», и имя подхлёстывало ужасом: Эш мчался вперёд. Уже у самого особняка он выдохся настолько, что магии осталось чуть; но Эш не растерялся и, когда перед глазами мелькнула оскаленная волчья морда, пригнул голову и попёр на неё рогами.

На рога демона ещё ни разу не брали. Обалдевший волколак шарахнулся в сторону, снёс кусок ограды, затоптал пару клумб и чуть не повалил молодую ёлку. А, пока Эш брал разгон для второго захода, отскочил на другую сторону улицы и неуверенно зарычал.

Будь Эш в себе, он бы взял на заметку: бешеные фейри могут испугать кого угодно, даже демона.

Откуда-то тихо зазвенела песня сирены, Эш мысленно её отметил, но сквозь ужас и адреналин она уже не пробилась. Обернувшись, фейри мельком заметил тонкий женский силуэт с длинными-длинными тёмными волосами – а потом, пригнувшись, понёсся уже на него. Сил больше всё равно ни на что не осталось.

С песни сирена быстро перешла на визг и, как до этого демон, шарахнулась в сторону (правда, ограда на этот раз устояла). А вот на Эша бросился горящий алыми искрами волколак, прокатил, как мяч, к крыльцу, повалил на первую ступеньку и, упираясь в грудь мощными когтистыми лапами, рявкнул в лицо.

Что-то пропела рядом сирена. Волколак дёрнулся, примерился к шее Эша, но щёлкнул зубами вхолостую.

И исчез.

Пытаясь встать, Эш видел, как тает в тумане тоненькая фигурка сирены, как тянется к ней ало-чёрная тень демона. На самом деле, сейчас был идеальный момент напасть самому, но сил почти не осталось, к тому же, дверь в дом была уже вот, рядом, и когда пришлось выбирать между приказом императора и Диконом… Для Эша это даже не было выбором.

Эту дверь Эш тоже протаранил – из последних сил. В тот момент это показалось легче, чем искать дверную ручку, поворачивать, понять, что заперто, и долго потом колдовать с замком, им самим же и зачарованным.

Двери захрипели, фейрийская защита спружинила, но Эш всё-таки ввалился в холл в клубах пыли и брызгах крови.

– Дикон! – захрипел он, падая на колени. – Дикон, пожалуйста!..

«Пусть ты в порядке», – билось в голове, пока он слепо и совсем уже без сил полз к лестнице. На дорогой пушистый ковёр из заморского халифата капала кровь и слабо мерцала серебром, точно пронизанная лунным светом. Раньше пленных фейри узнавали ещё и по крови…

Первую ступеньку Эш преодолеть сумел, ну уже на второй скорчился, прижимая колени к груди. Рога противно царапали мрамор, Эша било в ознобе, в голове играла песня сирены, но её голос то визжал, то хрипел, то сипел – и всё это Эшу прямо в ухо.

Последним, что он разглядел – сквозь скачущие вокруг разноцветные пятна – была свеча (огонёк тут же прильнул к щеке фейри, но этого тепла было мало, так мало!) и взволнованное лицо Дикона. Надеясь, что это не мираж, Эш выдохнул, закашлялся, давясь кровью, и наконец-то потерял сознание.

***

Фрида давилась слезами и била посуду. Рядом на перламутровом шахматном столе мерцал давным-давно подаренный Лесным королём амулет – серебряная брошь в виде ласточки. Сейчас он держал звуконепроницаемый барьер, чтобы звона посуды и всхлипываний было не слышно. Увы, дверь гостиной не запиралась, а только здесь были выставлены коллекционные сервизы и статуэтки: леди Уайтхилл их очень любила.

Впрочем, главное здание, тот самый бывший донжон замка Уайтхилл, сейчас всё равно пустовал: мать с сестрой ещё не вернулись, слуги спали в соседних пристройках-башенках, а отчим с братом, оказывается, ещё утром уехали в храм Флоры. Фрида узнала об этом у заспанного дворецкого, очень удивилась, но вспоминала вчерашнюю сцену с любовницами в цепях… С леди Уайтхилл станется отправить супруга «отдохнуть» и проникнуться необходимостью хранить домашний очаг. Во всём пантеоне богов Флора отвечала как раз за него. А Уилла взяли с собой, очевидно, в назидание, так сказать, на будущее. Фрида представила непоседливого брата в келье… Это стало последней каплей. Хрустальные котята Фриде вообще-то нравились, но они были мамиными любимыми и теперь первыми полетели на пол.

Фрида отводила душу, разбивая всё, что бьётся – очень хорошо успокаивало, особенно если представить на месте стены лорда Виндзора.

Когда котята кончились, Фрида перешла к сервизам, потом – к коллекции фарфоровых кукол. А когда и их не стало, собралась разбить восточные безделушки из цветного стекла, но руку неожиданно остановили.

– Ты порезалась, – сказал Грэг, доставая платок. Фрида равнодушно посмотрела на текущую по правой ладони кровь и пожала плечами.

– И испортила своё красивое платье, – продолжал Грэг, перевязывая Фриде ладонь. Его руки были холодными, и сам он был полностью одет, даже атласный жилет застёгнут на все пуговицы. Фрида вяло удивилась про себя, что это Грэгори не спится за полночь. Но потом решила, что это не её дело и выбросила эту мысль из головы.

– Ничего, матушка прикажет мне сшить новое.

Грэгори окинул её насмешливым взглядом, всю, от цветов в волосах до искрящегося изумрудами подола.

– Ну да. Конечно. Таким богачам, как ты, можно не думать о мелочах, вроде бального платья.

Фрида подняла на него удивлённый взгляд, поймала улыбку и сама рассмеялась. Стало немного легче.

Ветер ворвался в открытое окно, вздыбил тюлевую занавеску, погасил свечи в канделябре – все, кроме одной. Фрида заметила, как сияют серебром в сумраке глаза Грэгори – верный знак, что он недавно колдовал. Может, писал очередную песню? Фейрийскому менестрелю не обязательно играть её, можно заставить музыку звучать мысленно и окунуться в видение, реальное для него и невидимое для других.