Текст книги "Декабристы рассказывают..."

Автор книги: Элеонора Павлюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

– Что случилось? – поймав её взгляд, спросил Грэгори. – Фрида, ласточка, что тебя так расстроило?

Фрида огляделась: пол гостиной весь был усыпан осколками, точно поляна в фейрийском волшебном лесу, где дорожки покрыты алмазами. Впрочем, иллюзорными.

– Лорд Виндзор только что сделал мне предложение. – Фрида сама удивилась, как тускло, равнодушно прозвучал её голос.

Грэгори судорожно вздохнул, и Фриде послышалось, как застонала скрипка. В лунном свете (если нафантазировать), можно было представить, что они разговаривают на балу, на «той стороне», где обычно и встречались, а не в гостиной Уайтхилла.

Увы, все иллюзии, даже самые стойкие, никогда не станут правдой.

– Я ему отказала, – закончила Фрида, всем своим существом желая, чтобы её обняли… Не Грэгори, конечно, нет, а… Жаль, что отца нет рядом. Ни одного из двоих.

– Придворному волшебнику? – выдохнул Грэг. – Фрида, ты отказала придворному волшебнику? С ним даже встречаться опасно! Ты сошла с ума?

Опасно: все полукровки знали, что императорский волшебник связан с Серым. Поговаривали, что Серый – его творение, голем или фамильяр, или дух-раб из Туманного мира. Фрида склонялась к последнему варианту: она представить не могла, что тот наглый юноша с бала способен сотворить хоть мало-мальски сильное заклинание. Наверняка его отец когда-то призвал ему духа-защитника. Или не он, а какой-нибудь семейный артефакт. Виндзоры – древний род, кто знает, какие секреты таятся в их шкафах?

– Может, и сошла. – Фрида снова глянула на осколки. Блестели они завораживающе, и так же завораживающе выли на луну далеко в лесу волки. – Этот мерзавец настойчив. Мать вынудит меня выйти за него – это же такая партия! Высокий род, близость к трону, богатства, власть… Она сама бы за него пошла, если бы он только пожелал. – Фрида бессильно опустила руки. – Грэг… Что мне делать? Он узнает, кто я. Я не смогу скрываться в его доме. Не вечно же!

Грэгори, аккуратно обходя осколки, подошёл ближе: Фрида смотрела ему в глаза и чувствовала, как по её щекам текут слёзы. Сколько она уже не плакала? Три года, четыре? Удивительно, как с каждой выплаканной слезой сейчас становилось легче – точно груз на сердце превращался в слёзы и тёк, тёк, исчезал…

«Ты неисправимая оптимистка, – сказала она себе. И сама же ответила: – В бездну! Я не сдамся».

– Насколько я мог заметить, благородные лорды и леди живут довольно… обособленно, – тихо сказал Грэг, перейдя на фейрийский. – Фрида, твой отец сможет тебе помочь, я уверен. Конечно, даже его иллюзию нужно будет поддерживать, но не сомневаюсь, что императорский волшебник – он же довольно занятой человек, не так ли? – не обратит внимания на твои небольшие отлучки. Да, тебе будет тяжело, но… поверь, Фрида… все мы так живём. Будь в этом мире место, где на нас бы не охотились… – он осёкся, и Фрида прикусила губу. Она тоже когда-то мечтала о таком месте. И как же тяжело иной раз уходить с «той стороны», где нет нужды скрываться! Но полукровка не может жить в фейрийском мире. «Увы, все мы больше люди, чем фейри», – с тоской подумала Фрида.

– Грэг. У меня ребёнок от фейри, – отвернувшись и глядя на дрожащий огонёк свечи, призналась она. – Императорский маг не сможет этого не почувствовать. Я сама полукровка, и мой отец Лесной король… Я вполне могу родить чистокровного фейри. Что мне делать тогда?

Грэгори не стал говорить, что это только её вина, и нужно было думать наперёд. И смеяться тоже не стал. Конечно, нет, только не он.

– Ты могла бы оставить ребёнка отцу…

– Нет! – Фрида и сама не понимала, почему её так воротит от одной мысли отказаться от ещё даже не рождённого дитя. Ведь это был бы выход: родись фейри, его место среди таких, как он. На «той стороне». – Нет. Никогда.

Грэгори вздохнул.

– Что ж… Тогда, – он пристально посмотрел на Фриду, – я бы влюбил в себя этого волшебника. Фрида, ты красива, и если он уже к тебе привязан… Ты удивишься, какую выгоду можно из этого извлечь.

– Ты уже пробовал? – вырвалось у Фриды, и она тут же поправилась: – Глупости, Грэг, ни один мужчина не станет слепо следовать даже за очень красивой женщиной, это же всё преувеличения, сказки…

Грэгори улыбнулся, и Фрида вздрогнула: таким жестоким стала его лицо с этой горькой улыбкой.

– Есть одна баллада, Фрида, которую я никогда не пою. О красивом мальчике, которого похищает рыцарь и держит в своём замке до совершеннолетия. После – мальчик сбегает, всадив в грудь своего тюремщика его же меч. Знаешь, почему я никогда её не пою?

Фрида смотрела на него и не могла вымолвить ни слова. Только чувствовала, как дрожат её руки, и как бегут по спине мурашки.

– Потому что эта жестокая баллада напоминает мне детство, – уже тише закончил Грэгори. – Конечно, теперь похищать никого не имеет смысла – зачем, если можно цивилизованно купить? Высокие лорды не любят марать руки. И мечей у них уже нет, поэтому мне пришлось спасаться иначе. Он полюбил меня… Так сильно, как только я мог его заставить. Он запер меня в высокой башне посреди моря, как птицу, а я всё надеялся улететь… Я играл ему… – Грэгори запнулся, судорожно вдохнул и покачал головой. – Прости. Тебе не нужны эти подробности, Фрида. Просто знай: он делал для меня всё, всё, но отказывался выпустить из этой проклятой башни. А когда я сбежал, он умер от тоски. Вот такая вот баллада.

Фрида моргнула. Она знала эту башню в море и знала лорда. Точнее, слышала, как наследники барона Вахи шептались о чём-то подобном. Дескать, отец обезумел… Он ведь умирал долго.

– Как ты сбежал? – вырвалось у Фриды. – Там же камни, как клыки, и воронки – ни одна лодка не пройдёт.

Грэгори усмехнулся.

– Селки. Я пел им, и они согласились увезти меня. Фрида, не спрашивай меня больше об этом, договорились? Просто запомни: любовь – страшная сила. И совсем необязательно любить в ответ. Ты поставишь этого мага на колени всего лишь женскими чарами. Поверь мне.

Фрида хмыкнула. Соблазнительницей она не была никогда.

– Императорского мага?

– Он тоже человек, – улыбнулся Грэгори. – И он же не Серый. Не потащит тебя в застенки Сенжерми, как только узнает, кто ты.

– Заберёт моего ребёнка, – выдохнула Фрида.

– Нет, если будет любить тебя всем сердцем.

«Это клетка, – подумала Фрида. – Этот брак станет для меня той башней посреди моря».

А вслух она сказала, пытаясь улыбнуться:

– Спасибо, Грэг. Правда… спасибо тебе.

Он улыбнулся.

– Любимица Лесного короля… Пусть духи леса защитят тебя. А теперь давай-ка приберемся здесь. Твой амулет, – он кивнул на серебряную ласточку, – скрывает нас от чужих глаз? Не хочу, чтобы обо мне пошли слухи как о твоём любовнике, миледи.

– Жестокий, – фыркнула Фрида. – Я же красива, ты сам сказал, а?.. Не волнуйся, не пойдут. К тому же, здесь, кроме нас, никого. И ты прав, прибраться надо…

В гостевую башню она вернулась даже до того, как мать с Эвелиной приехали после бала. Сонная Мира помогла снять платье, заплести косу, а потом, зевая, поднялась к себе, на верхний ярус башни. Видимо, сегодня ей уже не было страшно спать одной.

В окно стучали ветки ясеня, в камине тихонько тлели угли. Фрида выпила фейрийское успокаивающее – иначе было не заснуть – и потушила свечи.

Залезая под холодное (Мира, конечно, забыла про грелку) одеяло, Фрида повторяла про себя как заклинение: «Всё будет хорошо». Так долго, пока сама в него не поверила.

Она же всё равно не сдастся.

Никогда.

***

Проснулся Эш от тепла – горячего, почти обжигающего тепла. Такого никогда не давал огонь, даже если фейри лез в самое пламя. Тогда бывало тепло, но мало, так мало – Эш всем сердцем чувствовал, что хочет иного. А чего – никогда не понимал. Сейчас оно было, это тепло, настоящее, жаркое, греющее – и Эш, удовлетворённо вздохнув, попытался снова забыться. Но любопытство оказалось сильнее: хотелось спать, да, но ещё сильнее – понять, что же так хорошо согревает его сейчас?

Открыть глаза оказалось очень сложно – на это ушло целых пять вздохов (Эш считал, чтобы не заснуть). А когда всё-таки открыл, всё ещё долго плавал в странном тумане, в котором не было чёткости, и хорошо различались лишь яркие пятна, словно Эш повредил зрение. Но прошло ещё пять вздохов, и самое яркое пятно превратилось в огонь свечи, а самое расплывчатое – в лицо Дикона.

– Ты жив, – прошелестел Эш, и Ричард ещё ниже склонился над ним.

– Тише, господин, вам сейчас нельзя говорить. Прошу вас, успокойтесь.

Эш с облегчением закрыл глаза и действительно успокоился: Дикон жив, значит, всё хорошо. Можно спокойно спать… Когда, словно молния, сознание прошила мысль: Эш понял, откуда идёт это тепло, и на что оно похоже. Он сам забирал такое же, но силой, когда «осушал» полукровок. Тогда это напоминало мгновенный жар, иногда даже болезненный, и никогда – мягкий, нежный и заботливый. И он никогда не грел, только обжигал. Да, сначала жар, а потом – тлеющий уголёк, так что Эш уже привык к постоянному холоду. Но если бы кто-нибудь поделился с ним магией добровольно…

Но конечно, никто никогда не делился. Просто некому было.

Эш снова открыл глаза – на этот раз легко, от потрясения, хотя сил у него не прибавилось. Открыл и уставился на «брата» – Дикон действительно светился, прямо-таки сиял, ярче той свечи на прикроватном столике.

– Невозможно… – выдохнул Эш, чувствуя, как слезятся глаза от этого сияния.

– Господин, прошу, вам сейчас нельзя говорить.

Эш только потрясённо сморгнул слёзы.

– Откуда… это… в тебе? – И требовательно уставился на Дикона, давая понять, что если ему не ответят, он так разволнуется!..

К счастью, Дикон понял, о чём он. И ответил – спокойно, точно само собой разумеющееся:

– Мне нельзя колдовать, господин. Разве что когда ваша жизнь в опасности.

Эш снова сморгнул навернувшиеся слёзы и зажмурился.

– Чтоб… мой… настоящий… отец… сдох! – выдавил он, тяжело сглатывая. – Ненавижу!

Восхитительно тёплая ладонь опустилась ему на лоб, осторожно отвела в сторону волосы.

– Не нужно, господин. Пожалуйста, – тихо попросил Дикон. – Всё так, как должно быть.

«Да ни хрена всё не так! – мысленно закричал Эш. – Сколько ещё барьеров тебе поставила эта жестокая скотина?!»

– Всё хорошо, – успокаивающе шепнул Дикон. – Спите, господин.

Слова прозвучали мягко, но в них был подкреплённый магией приказ, и Эш действительно провалился в сон.

Здесь клонились под ветром сосны, и мерцали разноцветные светлячки-феи. Эш прислонился спиной к ближайшему стволу, закрыл глаза и сполз на усыпанную хвоей, мягкую, как пух, землю. Где-то недалеко звенели серебряные бубенцы на поясе танцовщицы, за которой Эш безуспешно гонялся уже столько ночей подряд! Сейчас он даже не обратил на них внимания. Поляну пересекал ручей, тонкий, как ниточка. Эш потянулся к нему, зачерпнул воды и плеснул в лицо. Легче стало совсем чуть-чуть.

Тогда он открыл глаза и стал наблюдать за полётом фей. В далёкой, чёрно-синей вышине мерцали звёзды, а сосны светились серебристым волшебным светом. И они, и звенящие в тишине феи, и журчание ручья, – всё это играло музыку ночи, она баюкала, и Эш заслушался.

Он даже не заметил, как рядом опустилась та самая неуловимая танцовщица (её бубенцы тоже вплетались в эту гармонию) – пока она не взяла Эша за руку.

– Ты, – выдохнул Эш, глядя на нависающее над ним лицо. Серые глаза, блестящие сквозь прорези маски, приоткрытые губы…

От её волос по-прежнему уютно пахло мёдом.

– Я, – отозвалась девушка голосом леди Вустермор. – Что с тобой?

Эш закрыл глаза, но его пальцы, словно сами переплелись с пальцами танцовщицы. Её рука была такая же тёплая, как у Дикона, и Эш уже знал, что это значит.

– Прекрати. Не нужно, это твоя сила, я её не заслужил.

Девушка усмехнулась – он услышал.

– Нет, не заслужил. Но ты отравлен железом, весь. Почему ты не уйдёшь? Что держит тебя в мире людей?

На некоторое время воцарилось молчание, и Эш слушал музыку ночи. На небе под скрипку танцевали звёзды…

– У меня есть брат.

– Уйдите вместе, – недоумённо отозвалась танцовщица.

– Он человек, – усмехнулся Эш. – И его место здесь. В моём мире он станет рабом. А я не могу оставить его одного, он… привязан ко мне.

– Привязан? – эхом повторила девушка.

– Я же подменыш, ты наверняка это уже знаешь, – продолжал Эш. Девушка положила вторую руку ему на лоб, принявшись осторожно перебирать волосы. Это было до безумия приятно. – Ребёнка, которого мой настоящий отец забрал… Ты знаешь, что с ними делают на «той стороне»?

– Нет, я никогда не встречала там людей… Только полукровок.

Эш усмехнулся.

– Ты была невнимательна. Их превращают в рабов, этих детей.

– Неправда, – тут же откликнулась девушка.

У Эша не было никакого желания с ней спорить, поэтому он продолжал:

– Когда я нашёл того, на кого меня обменяли… Я забрал его, хотя эта скотина, мой отец, не хотел его отпускать. Сейчас я, кажется, понимаю, почему. На этом бедном мальчике, ты знаешь, сколько он поставил магических барьеров?.. Мой брат вынужден подчиняться всем фейри, он не может… – Эш не справился с голосом и замолчал. Снова повисла тишина – и налетевший ветер разогнал танцоров-фей.

– Я узнаю у отца, как снять эти барьеры и покажу тебе, – неожиданно предложила девушка. – Хочешь?

Эш открыл глаза и недоверчиво посмотрел на неё.

– Зачем тебе?

А танцовщица улыбнулась.

– Мой отец – Лесной король. Ему ведомы, наверное, все тайны магии. Он поможет тебе, я уверена.

– Лесной король, – повторил Эш и огляделся. – Тогда понятно, почему я торчу на этой поляне каждую ночь.

Девушка тихо рассмеялась – и ветер утих, а ночь снова заиграла свою музыку.

– Кто же виноват, что слово «нет» ты не понимаешь. Я же просила: оставь меня в покое. Ты не захотел. Что мне было делать? Ты фейри и сильнее меня.

– Но почему? – вырвалось у Эша. – Нам ведь было хорошо вместе – если бы ты сказала своё имя, я забрал бы тебя, и нам было бы хорошо всегда!

– Всегда, – усмехнулась девушка. – Это так долго. Я слышала, мужчины говорят девушкам «всегда», а потом бросают. Ты бы не бросил меня?

Эш промолчал, и девушка снова улыбнулась.

– Не принуждай меня, фейри. Я ценю свободу, как и ты. Человеческая кровь не делает меня твоей игрушкой.

Эш вздохнул. И снова совершенно неожиданно (это всё Дикон, он всегда делал Эша мягким) произнёс:

– Извини.

Девушка рассмеялась, и её смех вплёлся в гармонию ночи. Эш подумал, что может слушать его вечно. И любоваться ею, облитой лунным светом, в платье из листьев и цветов – тоже вечно.

– Я, кажется, очень люблю смотреть, как танцуешь, – признался он.

– Тогда тебе достаточно просто попросить, – улыбнулась девушка.

Эш потянулся к ней – она не отстранилась – только глаза сквозь прорези маски глянули серьёзно… и грустно. У Эша само собой вырвалось:

– А у тебя? Что случилось у тебя?

Девушка вздохнула и улеглась на живот рядом с Эшем, вся окутанная своими длинными волосами, точно в блестящим чёрным плащом. На её голове мерцал золотыми серцевинками венок из кувшинок.

– Меня выдают замуж. Насильно. – И уже тише добавила: – Жених… Он мерзавец.

– Хочешь, я его убью? – любуясь ею, предложил Эш.

Девушка рассмеялась – но смех оборвался, когда она встретилась с Эшем взглядом. И совершенно серьёзно ответила:

– Не нужно, я сама справлюсь.

– Ты сильная, – улыбнулся Эш. – Наверное, мне уже жаль твоего жениха. – Потом, помолчав, добавил: – Ты говорила, что достаточно просто попросить?

Девушка игриво улыбнулась. А потом вдруг наклонилась и прильнула к его губам. Эш ответил – и неожиданно это оказалось приятнее, слаще, чем брать самому. Силой.

– Конечно, – оторвавшись от его губ, выдохнула девушка. – Но сначала ты заплатишь мне поцелуем.

– Давай я заплачу тебе ещё? – шепнул Эш и потянулся к ней сам, но девушка уклонилась, легко всклочила и поманила его тоже подняться.

– Что ж, фейри. Смотри свой танец.

Ночь играла ей музыку, и Эш слушал и смотрел.

Её танец грел так же, как и тепло Дикона. А Эш впервые понял, что брать, когда предлагают, намного приятнее, чем забирать насильно. И это тоже было силой, но оставляло после себя приятное ощущение, чувство причастности, необходимости, странное удовольствие. Эш ещё не знал, что это называется «благодарностью». Так уж получилось, что он столкнулся с ней впервые.

Глава 10. Переговоры

По дому герцога Виндзора сновала полиция: обыскивали слуг, переворачивали вверх дном вещи, обнюхивали каждый закоулок, каждый закуток. Притихшие горничные ходили за инспектором по пятам, аккуратно приводя комнаты в порядок. Кто-то из лакеев ругался в людской – громче обычного, слышно было даже на втором «хозяйском» этаже. Ему отвечали женские рыдания – вроде бы, горничной, потому что экономка присматривала сейчас за служанками наверху.

Унылый дворецкий подчёркнуто вежливо пытался водить господина инспектора и его ищеек по дому, строя из себя по меньшей мере экскурсовода в императорском музее. Полицейские его игнорировали. Ещё и наследили на дорогом иберийском ковре в коридоре.

В это время Эш флегматично пил чай. В малой гостиной, примыкающей к его покоям – эту комнату, как и спальню проверили первыми, поэтому сейчас лорд Виндзор с чистой совестью в ней заперся и отдал дом на растерзание полиции. Господин министр желал выслужиться и насолить ранней пташке, любителю змей герцогу Виндзору? Что ж, пусть выслуживается. Эш вообще был поразительно спокоен в это утро. Слишком спокоен для человека, которого ограбили.

А уж для нелюдимого фейри – требовавшего, чтобы слуг его в доме было не слышно-не видно – его поведение было и вовсе ненормальным.

– Ты уже читал новости в сегодняшних газетах, Дикон?

Испуганный (непредсказуемый фейри – это точно к беде, а уж спокойный Эш – определённо к катастрофе) Ричард вздрогнул, но ответить не успел: в соседней комнате что-то громко разбилось. Дикон бросил на хозяина быстрый взгляд – Эш с видом золотаря копался в омлете, выискивая там кусочки яблок – и торопливо кивнул.

– Да, господин.

– И?

– Ваше исчезновение со вчерашнего бала на первой полосе.

В соседней комнате снова что-то разбилось, в унисон звону завопила служанка, её крик подхватили горничные внизу, заорали лакеи, а на них – полицейские ищейки, взвизгнул дворецкий… Ричард стоял не жив не мёртв и смотрел, как по портьерам цвета молодой листвы ползёт солнечный луч.

Эш щёлкнул пальцами – звуки как отрезало – и хмыкнул. Глотнул чаю, поставил чашку на место… Не выдержал и захохотал.

– Действительно! Моё исчезновение с бала – новость дня, а на то, что меня ограбили, всем плевать.

Солнечный луч зажёг золотые нити в декоративном шнуре, прошёлся к закрытому стеклянной рамой, сейчас не горящему, камину. Дикон постарался говорить спокойно, но получилось всё равно испуганно:

– Об этом тоже немного написано. Господин, могу я напомнить, что Его Величество ждёт вас во дворце? – И побледнел: аудиенций у императора Эш не любил и неизменно выходил из себя, особенно, когда от него так беспардонно (приказ передал даже не курьер, а одна из полицейских ищеек) требовали явиться.

Но этим утром Эш был олицетворением покоя: он спокойно отправил в рот кусочек яблока и спокойно же принялся его жевать.

– Подождёт.

Дикон побледнел ещё сильнее, но всё-таки осмелился напомнить:

– Его Величество приказал «немедленно», господин. Его курьер с повторным приказом уже час ждёт в холле. Точнее, уже два курьера.

Эша это ни капельки не впечатлило.

– Интересно, когда я соберу здесь всех императорских курьеров, этот кретин явится ко мне лично? – поинтересовался он, судя по направлению взгляда, у вилки. Вилка, конечно, промолчала, а вот Дикон сглотнул и почти шёпотом ответил:

– Господин, может быть, не стоит злить императора?

Эш ткнул вилкой в последний кусок омлета – Дикон ждал, что вот-вот разразится буря; давно пора – но фейри только флегматично отозвался:

– Может, и не стоит.

Дикон совсем побледнел. Его хозяину сейчас полагалось рвать и метать, кого-нибудь заколдовать, кого-нибудь проклясть, а не сидеть в гостиной, спокойно поедая омлет и рассуждая о том, что Его Величество, великий император, может и подождать.

– Как там комната для моей будущей супруги? – нарушил молчание Эш. – Готова?

– Д-да, господин, – стараясь выглядеть спокойным, отозвался Дикон. – Но ещё необходимо купить кое-что из мебели, я думал заняться этим сегодня…

– Займись.

– Да, господин.

Эш допил чай и принялся внимательно, с фанатизмом заправской гадалки рассматривать чаинки на дне кружки.

– Будет грустно, если моей жене придётся жить в неудобной комнате.

– Конечно, господин.

– И, главное, про решётки не забудь. И замок. Замок должен быть хорошим… А лучше засов. С внешней стороны. Да, засов определённо лучше.

– Господин. – Дикон поёжился, но продолжил: – Засов, замок? На двери покоев госпожи? Вы уверены?..

– Абсолютно. И постарайся успеть с этим сегодня. Завтра я женюсь.

– Завтра?! – вырвалось у оторопевшего Дикона.

– Завтра, – с достоинством повторил Эш. – Женюсь. Завтра.

И оскалился.

– Господин выбрал себе новую невесту? – после тяжёлого молчания, рискнул поинтересоваться Дикон.

– Зачем? – искренне удивился Эш. – Мне и старая по душе.

– Но, господин… В газетах писали… Леди Вустермор вам отказала. – При этих словах Дикон попытался слиться со стеной.

Эш пожал плечами.

– Себе же хуже сделала. Завтра я женюсь на ней и точка. Скажи этому… как там его? Дворецкому. И вообще распорядись, завтра в этом доме появится новая герцогиня Вустермор. Тьфу ты, Виндзор. – Эш на мгновение закрыл глаза. – Дикон, в чём дело? Ты смотришь на меня так, будто я собираюсь тебя поколотить, и ты потом три дня не встанешь. Я тебя хоть раз бил?

– Н-нет, господин.

– Ну так отлипни от стены и иди сюда. Садись. Хочешь чаю?

Дикон бросил на хозяина быстрый взгляд, не понимая, что от него хотят: чтобы он выпил этот проклятый чай или, наоборот, не пил. Эш мог вспылить от чего угодно, обычно ему хватало даже тени… непонятно чего. Дикон же был уверен, что ведёт себя совершенно нормально.

Эш сверлил его взглядом, а потом вдруг спросил:

– Дикон, скажи мне честно, ты правда не можешь колдовать?

– Колдовать, господин?

– Если я прикажу тебе сейчас… ну, поменять цвет этого яблока, – Эш кивнул на корзину зелёных яблок, – у тебя получится?

Дикон минуту смотрел на яблоки, а потом несчастно пролепетал:

– Простите, господин, я не понимаю, чего вы от меня хотите.

Эш вздохнул.

– Ничего. Забудь. И, ради всего святого, прекрати дёргаться! Я никогда, Дикон, никогда тебя не трону.

– Господин, вы думаете, мне будет легче, если вы побьёте кого-то другого?

– Когда это я бил слуг? – xмыкнул Эш. – Дикoн, пoслушай. Я знаю, что для тебя это пустое, но для меня важно… Однажды я вернусь к нему и отомщу за тебя. Однажды… Хочешь я подарю тебе его? Моего отца? Настоящего отца. Его голову?

Дикон был близок к обмороку.

– Г-господин, что вы?..

– Или ещё можно запиxнуть его в какой-нибудь медальон и заставить служить, как делают с дуxами нa юге… Боги, Дикон, расслабься! Неужели ты не xочешь отомcтить? Этот мерзавец сломал тебя, заставил быть вот… этим, запечатал твою магия, издевался…

– Господин, пожалуйста, прекратите.

– Что? – опешил Эш.

– Не говорите так о фейри. Не надо, прошу вас, – Дикон схватился за голову. – Это больно…

Эш вскочил, чуть не перевернув стол, отвёл руки Дикона и зажмурился, концентрируясь. Голову пронзила резкая боль, но всё тут же прошло. А Дикон расслабился.

– Спасибо, господин.

– О, ну ради!.. – Эш отмахнулся и уселся обратно в кресло. Настроение упало, Дикон это заметил и поспешил сменить тему.

– Господин, прошу вас… Скажите, почему вы так спокойны сегодня?

– Я? – отозвался Эш, массируя большим пальцем виски по очереди. – Я… Мне снился хороший сон, – пробормотал и неожиданно смутился. – Я так давно ни с кем не говорил на равных… А она… Хоть полукровка… но ведёт себя, как королева. Так странно… Мне так легко с ней, так просто, так… уютно. Как помнишь, в той сказке, где моряк всё никак не может вернуться домой: духи моря то туман напустят, то шторм подымут. А потом он видит свет, идёт на него – а это оказывается, его невеста с фонарём вышла встречать… Вот так и она, как этот фонарь…

– Кто, господин?

Эш посмотрел на него и грустно улыбнулся.

– Забудь. Послушай-ка… – Он снова щёлкнул пальцами. Тишина тут же исчезла, как не бывало. – Спаси мой выходной костюм от этих варваров. Пора ехать во дворец. Владыка великой империи ведь не должен ждать, – добавил Эш со смешком.

Уже был полдень, когда герцог Виндзор, наконец, прибыл, и Его Величество пригласил своего придворного мага к столу, накрытому для обеда. Слуг выгнали, двери закрыли, Эш уселся в кресло и с довольным видом подмигнул императору.

– Объяснись! – приказал тот, сжав руки в кулаки за спиной. – Что ты вчера устроил?!

– Твой убийца украл статуэтку демона, – отозвался Эш и цапнул с мясного салата украшавший его листок.

– И это стоило того, чтобы… Что?!

Эш покосился на императора и улыбнулся так, будто сам крал ту статуэтку.

– То есть, по моей столице бродят… сколько демонов?

– Понятия не имею, – Эш потянул ещё лист, и вся салатная конструкция, изображавшая мельницу, поплыла и осела вниз неприятной кучей.

– Так узнай!

– Всенепременно, мой император.

Наступила тишина. Его Величество мог не знать, что бывает, когда злишь фейри – знатоком «той стороны», как Дикон, он не был. Зато он прекрасно изучил одного-единственного фейри, и когда этот рогатый наглец перестаёт хамить, огрызаться, а вдруг уходит в глубокий покой и ест травку… Даже Генриху стало не по себе.

– Эш, с тобой всё в порядке? – помолчав, спросил император. – Послушай, забирай своего Ричарда и езжайте в Виндзор. Или куда ты там хочешь. Месяц я тебя не побеспокою, даю слово. Туманного злодея мы сами найдём, демон он или нет, а вот если вдобавок ещё и мой волшебник чудить начнёт!.. Мне мир на границах нужнее. В столице всего-то пять-шесть человек погибло, а на границах они сотнями полягут, если твои заклинания работать перестанут…

– Не начну я чудить, – отмахнулся Эш. Потом поправился: – Не больше обычного. И никуда я не поеду. Я найду эту тварь и притащу её к тебе на поводке. А завтра я женюсь.

– На ком? – опешил император. – Твоя леди Вустермор тебе вчера…

– Вот на ней и женюсь.

– Она же тебе вчера отказала! – Тут император не смог сдержать улыбки, уж больно сцена на балу получилась… занимательная.

– Ничего. – Эш в упор посмотрел на него. – Император ты или нет? Твоё слово закон. Генрих, ты мне приказал найти невесту. Я нашёл. Давай, вписывай её имя куда там нужно вписать, завтра я поведу, а если понадобится, потащу её к алтарю.

– Эш! – обомлел император. – Она маркиза, а не гувернантка. Ты не можешь… Ты не должен!..

– Да что ты, Генри. А ты можешь? Ты ведь у нас Величество? Ну вот давай, пиши приказы, отправляй курьеров и что там ещё нужно. Достань мне эту женщину. Или она, или никто.

– Тебе самому придётся поговорить с её отцом, – обречённо вздохнул император. И тут же, в сердцах, воскликнул: – Я не могу приказывать моим поданным жениться или выйти замуж!

– Правда? – осклабился Эш.

Генрих отвёл взгляд.

– Эш, я понимаю, леди Вустермор красива и… что ещё ты в ней нашёл. Но не благородно это – насильно заставлять девушку выйти за тебя. Найди другую, вокруг тебя они десятками вьются, любая согласится, стоит тебе только дать знак…

– Вот и пусть вьются, а мне нужна эта, – упрямо заявил Эш. – Хочу.

Генрих сокрушённо покачал головой.

– Эш, ты ведь должен понимать: вы не будете счастливы в браке. Опомнись…

– Да что ты, прямо как Дикон! Счастливы?! – вспылил Эш. – Я ни с кем не буду счастлив. Так пусть хоть будет интересно.

– Интересно? Что, Эш? Ломать её? Женщины не игрушки, чтобы…

Эш фыркнул.

– Нет. Пусть рядом будет хоть кто-то, кто ненавидит то же, что и я: клетку. – А про себя добавил: «Мой дом не станет её домом. Она тоже будет тосковать. Как и я. Ну вот и отлично: пусть рядом будет хоть кто-то, кто меня понимает»

– Ты сумасшедший, – тоскливо вздохнул император, но, под взглядом Эша действительно достал брачную лицензию. – И поверь мне, если я хоть что-то понимаю… Ты ещё об этом пожалеешь.

***

Фрида проснулась около полудня, и в голове у неё было только одно: «Великая Флора, какие у него губы!»

Ещё по крайней мере полчаса, нежась в постели, она вспоминала его поцелуи, и это было так сладко-сладко, будило внутри что-то такое необычное и радостное, словно фейри нашёл внутри Фриды струну, о которой она раньше не подозревала, и играл на ней с виртуозностью менестреля. Фрида была не против. Больше того – она чувствовала, что в следующий раз, когда он появится в её сне, она сама бросится к нему в объятья. Потому что у него было то, что Фрида желала всем сердцем, но чему ещё не могла дать названия. Это что-то составляли губы, нежные и требовательные; волосы, мягкие и непослушные; даже его слова… Что он там говорил про магию? Фрида уже не помнила, да это было и неважно. А вот его губы…

«Я схожу с ума, – решила она, садясь на подушках. – Какие ещё губы? О, боги, вчера же был этот проклятый бал…»

При мысли о герцоге Виндзоре с его дурацким предложением настроение сразу испортилось. Фрида опустила ноги на пол, нашла домашние туфли и дёрнула за висящий над кроватью шёлковый шнур.

– Ванну, – сонно щурясь, приказала она появившейся Мире.

– Да, госпожа, всё уже готово. Я только ещё за кипятком сбегаю и…

– Не нужно, – перебила Фрида и зевнула. – А ты учишься.

– Да, госпожа, – улыбнулась девочка. – Понять, что вы любите принимать ванну совсем не сложно, раз я бегаю за водой по два раза в день.

– Не дерзи, – отмахнулась Фрида.

В соседней комнате действительно стояла ванна, достаточно глубокая и длинная, чтобы можно было в неё лечь. По её бортику шли какие-то пасторальные сцены пополам с перламутром – Фрида не обратила на них внимания. Мать любила всех этих златокудрых пастушек с овечками в руках, слишком, по мнению Фриды, красивых, неестественно пухленьких (настоящие пастушки были совсем не такие, как, впрочем, и овечки – а в Хэмтонкорте хватало и тех, и других, чтобы насмотреться). Фрида тронула воду, нашла её приемлемой, сбросила ночную сорочку и блаженно опустилась в ванну.

– Мира, достань моё ароматическое…

– Вот, госпожа. – Горничная подала ей шёлковый сверток.

Фрида хмыкнула, развернула сверток – на воду посыпались бутоны роз и засушенные фиалки. И те, и другие, словно по волшебству, набухали и раскрывались, становясь почти настоящими, свежими, будто только что сорванными. Фрида вдохнула сладкий цветочный аромат, удивилась, как камеристка смогла угадать е настроение и выбрать нужное масло, потом вяло отмахнулась от этой мысли и откинулась на бортик – Мира предусмотрительно подложила туда, в специальное углубление, сложенное вчетверо полотенце.