Текст книги "Изгнанник (СИ)"

Автор книги: Елена Хаецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– От вас требовалось только одно: быть осмотрительнее, вот и все.

– А от вас – предупредить об опасности.

– Вы ведь не хотели слушать! Вы выгнали Анохина! А его бумаги приказали сжечь.

– И если бы Авденаго, нерадивый раб, ленивый олух, лоботряс, тупой пожиратель пирожных, слюна носорога, помесь блохи и геморроя, любопытный мангуст не сунул свой нос в эти мерзкие бумажонки, я бы не потащился к вам на стройку! И ничего бы этого не произошло. Я бы сейчас сидел дома, на моем любимом диванчике… О! – внезапно вздрогнул в ужасе Моран. – Собака! Я же оставил дома мою собаку! Он там один.

– Кто? – не понял Халсэбарг.

– Пес! Он там воет. Наверняка воет.

Моран прижал локти к животу и с утробным вскриком бросился на бетонную стену.

– Он там один! Он там воет!

– Моран, прекратите!

– Он там воет! Один!

– Джурич Моран!

Моран не слушал увещеваний и продолжал мерно биться о стену. Халсэбарг перевел на Авденаго взгляд, полный отчаяния.

– Послушайте, сделайте с ним что-нибудь. Он же поранится.

– Испортит ценный генетический материал? – осведомился Авденаго. – С кем вы, в конце концов, с нами или с Зенкершей? Почему вас так заботит, чтобы Моран не поранился?

– Просто… заботит, – Халсэбарг, казалось, готов был разрыдаться. – Я ведь облажался, понимаете? Я должен был защитить вас. А вместо этого… Да остановите же его! – закричал он, когда Моран в очередной раз бухнулся о стену, и послышался треск.

Авденаго кинулся к Морану и крепко схватил его за руки.

– Мой господин, прекратите. Вы делаете больно.

– Кому? – спросил Моран, глядя на него пылающими во мраке зелеными глазами. Он казался сейчас старым, древним, покрытым морщинами, как древесный ствол.

– Вы делаете больно мне, – сказал Авденаго.

И тут Моран невероятно широко, резиново растянул рот, пустил слюну и разразился слезами.

– Мне страшно! – выкрикивал он, сотрясаясь от рыданий. – Понимаешь ты это? Я жил так долго!.. Я столько всего хочу!.. Полезного и красивого!.. Может быть, весь мир этим наводнить… А здесь – бункер, тюрьма. И завтра – все. Зенкер, ножи, скальпели. Ты хоть понимаешь, что это такое – скальпели? Вот эти руки… – Он показал на свои запястья. – Только хорошее… И вся жизнь… Это же я, это я, Моран, Джурич Моран, моя жизнь, мое творчество, все силы, все… Это же необъятно! А она – «генетический материал»…

Он замолчал и закрыл лицо руками. Слезы обильно текли у него между пальцами. Авденаго смотрел на Морана, ощущая всю громадность его ужаса – и вместе с тем отдельность этого ужаса. Как будто молодого тролля по имени Авденаго, мужа Атиадан, вовсе не касалось все то, что происходило с Мораном. Как будто завтра Зенкер, явившись в бункер за ночным уловом, не разрежет своими скальпелями Авденаго точно так же, как разрежет она Джурича Морана и бедного облажавшегося Халсэбарга.

– Вы человек, – тихонько обратился к Авденаго Халсэбарг.

– Что? – Авденаго обернулся и удивленно посмотрел на тролля. – О чем вы говорите?

– О том, о чем вы сейчас думали, – ответил Халсэбарг. – Эти ребята, которые на нас напали сегодня ночью, просто не разобрались. Захватили всех троих. А завтра все выяснится. Зенкер – та сразу увидит, что вы не тролль.

– Но я тролль! – возразил Авденаго. Вся кровь вскипела в нем от возмущения. – Я тролль!

– Юридически и биологически вы человек, – сказал Халсэбарг. – Поэтому никакая опасность вам не угрожает.

– Точно. Здесь никто не станет препарировать представителя человеческой расы. Об этом я смело могу не беспокоиться. Меня совсем небольно зарежут, чтобы я случайно не разболтал о подпольной лаборатории, – сказал Авденаго. – Чистая смерть, так сказать.

– Простите, – тихо промолвил Халсэбарг и замолчал. – Я упустил из виду…

– А вы многое упустили из виду! – заговорил Авденаго, разъяряясь. – Например, тот незначительный факт, что я тоже являюсь троллем. Не по рождению, разумеется, здесь ваши данные точны, а по обстоятельствам. Я гораздо в большей степени тролль, нежели человек. Если уж быть совсем откровенным, то с людьми у меня уже давно нет ничего общего…

– Да, но генетически… – Халсэбарг пытался обороняться от обвинений Авденаго, который был теперь охвачен праведным гневом.

– Кстати, о генетическом, – подхватил Авденаго. – Не будете же вы утверждать, что наши обряды усыновления ровным счетом ничего не значат?

Халсэбарг промолчал.

– Я такой же тролль, как вы или Джурич Моран, – заключил Авденаго. – И, кстати, я намного знатнее вас.

Моран заставил его прервать свою речь. Что-то странное творилось с Джуричем Мораном на протяжении всего этого времени: он ежился, вертел головой, то обхватывал себя руками, то ронял руки и болтал ими, бессильными, вдоль тела, он втягивал голову в плечи и приседал, он, наоборот, изо всех сил тянулся к потолку… И вдруг послышался отчетливо различимый треск, как будто поблизости рвали ткань. Джурич Моран начал увеличиваться в размерах. Его грудная клетка раздалась, плечи надулись непомерными мышцами, ноги сделались как столбы. Физиономия Морана исказилась, превратилась в беспорядочный набор черт – нос, подбородок, брови, рот, – налепленных в как попало на вытянутую основу, имеющую лишь отдаленную сходству с овалом лица. Кожа этого страшного, исковерканного лица потемнела; теперь она представляла собой ком грубых складок.

Горло Морана завибрировало на очень низких нотах. В поисках спасения от этого страшного звука Авденаго прижал ладони к ушам, но гудение проникало в самое естество, оно наполняло воздух, и от него на всей земле не нашлось бы укрытия.

Жуткое чудище наклонило торс, точно минотавр, нацеливающийся на жертву, и с силой ударило в стену «бункера-2».

По бетону пробежала темная трещина, странным образом напоминающая одну из морщин на лице Морана. Мгновением спустя этих морщин на белой стене сделалось больше. Моран еще раз толкнул преграду. И еще, и еще…

А затем он пошатнулся, скорчился и рухнул на пол. И сверху на него обрушилась стена.

В образовавшийся пролом хлынула вода.

– Вытаскиваем его! – закричал Халсэбарг.

Авденаго тупо уставился на гору бетонных обломков.

– Он утонет! – снова крикнул Халсэбарг. – Скорее!

Авденаго расставил ноги пошире, наклонился и поднял один из обломков. Отбросил в сторону. Спина у него сразу заболела. Авденаго выругался и взялся за второй обломок.

Халсэбарг орудовал рядом, сноровисто и мощно, как машина.

Вода прибывала – она уже залила все помещение. Авденаго не видел, насколько велик «бункер-2». Очевидно, достаточно велик, потому что плеск волн доносился очень издалека. А может быть, виной тому было эхо, которое создавало ложное впечатление о размерах подземелья.

Моран не подавал никаких признаков жизни. Авденаго отбросил еще один кусок бетона. Вода плеснула, забрызгала Авденаго. Холодные волны покусывали его повыше колена.

– Я нашел Морана! – сказал Халсэбарг. – Я держу его. Снимите эту плиту, скорее.

Авденаго, преодолевая сопротивление воды, продвинулся вперед на два шага. Халсэбарг держал Морана за голову, чтобы тот не захлебнулся.

– Лучше я его подержу, – предложил Авденаго, – а вы скиньте плиту. У вас лучше получается.

Халсэбарг не стал спорить. Передал ему Морана и отшвырнул последний обломок. Моран был свободен.

Это был прежний Джурич Моран, такой, каким знал его Авденаго. Никаких монстров с непомерными мышцами. Просто Моран. Только пугающе молчаливый, расслабленный, вялый какой-то.

Халсэбарг взвалил его себе на плечо. Из раскрытого рта Морана текла вода, глаза медленно двигались в орбитах. Они слабо светились, и по этому признаку Авденаго понял, что его господин еще жив.

– Подземная река, – сказал Халсэбарг, шагая со свисающим Мораном в пролом. – Впадает в Екатерининский канал, если я не ошибаюсь. Поплыли. Вы плавать-то умеете?

* * *

Халсэбарг с удовольствием принял ванну, пару часов отдохнул – Авденаго уступил ему свою постель, – переоделся в сухое и чистое и, взяв двести рублей, отбыл на такси. Авденаго кое-как ополоснулся под краном и натянул свежую футболку. На большее у него сил не хватило. Он не заснул, а ухнул в забытье и очнулся уже утром, когда комната была залита солнечным светом. Этот свет воспринимался как блаженство. Как бы ни болела голова, как бы ни болела спина, как бы ни саднило горло.

Авденаго осторожно пошевелился. Он лежал на полу возле морановского дивана. Сгиб локтя болел, там вздулась неприятная шишка. Место инъекции.

Ночное происшествие медленно проступало в сознании: охотники на троллей, подземный бункер с бетонными стенами, Моран-монстр, разбивающий стену собственным телом…

Пес услышал, что Авденаго проснулся, чугунным ядором рухнул с дивана, где почивал рядом с хозяином, громко простучал когтями по паркету и, пользуясь слабостью Авденаго, тщательно вылизал его лицо.

– Пусти, животное, – взмолился Авденаго.

Пес осклабился и принялся чесать себе ухо.

Хватаясь за его холку, Авденаго сел. Моран был простерт на диване, рука тролля мертво свисала до самого пола.

Авденаго коснулся этой руки. Она была холодной и очень влажной.

Пора было начинать день. Совершенно очевидно, что хозяин вчера надорвался и проболеет, возможно, целую неделю.

На памяти Авденаго Джурич Моран никогда не хворал. Все гриппы, простуды и воспаления легких обходили его стороной. Но вчерашнее происшествие хоть кого с ног свалит, чему уж тут удивляться.

Авденаго кое-как поднялся на ноги. Вчера они с Халсэбаргом дотащили Морана до дивана и бросили там. Весь пол вокруг был заляпан грязными следами, диван – в потеках, покрывало безнадежно испорчено…

Моран всю ночь ужасно потел. Резкий запах троллиного пота застоялся в комнате. Нужно здесь все вымыть, проветрить, привести в порядок самого Морана, переодеть его, в конце концов… Попробуйте-ка все это проделать, когда у вас разламывается поясница и острые молоточки стучат по вашим вискам!

Глава пятая

Возле деревни клубилась большая толпа. Если смотреть с расстояния, то она выглядела довольно жалкой – сотня, может быть, полторы сотни человек, пестрое, грязноватое пятно на дороге. Пятно это беспорядочно шевелилось, набухало по мере приближения, разрасталось, преграждая путь отряду – полусотне конников.

– Денис, – обратился к командиру один из солдат, – там, впереди, еще бунтовщики.

– Много? – спросил командир.

Денис выглядел уставшим, бледным, глаза потемнели, брови непрестанно хмурились.

Солдат сказал:

– Еще человек тридцать… Почти сплошь женщины.

– Плохо, – вздохнул Денис.

Солдат хотел что-то прибавить, но Денис тронул лошадь и выехал вперед. Теперь он уже различал в толпе лица, и все они казались ему вариантами одного и того же лица, с нечистой кожей и злыми глазами. Едва отведя взгляд от одного, он видел другое, точно такое же.

В солдат полетели первые камни и комья земли.

Денис закричал:

– Кто главный? С кем говорить?

Он еще раз обвел взглядом толпу. Безнадежно. Все одинаковые.

И вдруг случилось чудо. Из гущи крестьян вышел один. Он отделился от толпы и встал прямо напротив лошади командира.

– Я, – сказал он, рассматривая Дениса светлыми глазами. Зрачки в них плавали, как крохотные кусочки мяса внутри еще не застывшего прозрачного холодца.

– Ты? – переспросил Денис.

– Абилон, – назвал свое имя крестьянин. – Что ты хочешь сказать, человек из замка? Мы больше не подчиняемся тебе!

Толпа гудела, доносились смешки и невнятные выкрики. Солдаты за спиной Дениса молчали.

Денис сказал:

– Вы и раньше мне не подчинялись. Вы платили подати замку.

– А ты – разве ты не есть замок? – спросил Абилон.

– Замок – это его защитница, – угрюмо ответил Денис. – Замок – это Ингильвар.

– Мы знаем, что такое Ингильвар! – Абилон широко расставил ноги, подбоченился и закричал: – Она грабит нас! Чем она лучше троллей?

– Она защищает вас, – ответил Денис.

– От кого? От троллей? – Абилон захохотал, повернулся к толпе, и крестьяне, как по команде, разразились воплями и смехом. – Твоя Ингильвар хуже троллей! – перекрывая шум толпы, донесся до Дениса голос Абилона.

Денис сжал бока лошади, и она сделала пару шагов вперед, сминая предводителя мятежников. Он отступил, качнулся, теряя равновестие, а затем отскочил в сторону и крикнул:

– Мы не отступим! Уберите от нас тролльских прихвостней! Мы не обязаны кормить их!

– Вас не заставляют их кормить, – Денис попытался в последний раз говорить разумно. – Помогите им устроиться, встать на ноги…

Яростный рев заглушил его слова. Толпа колыхнулась и надвинулась на Дениса. И тотчас же, не дожидаясь команды, солдаты опустили копья.

Теперь толпа уже не казалась Денису такой уж маленькой, пестрой и беспорядочной. Единая лавина неслась на него, только на него одного, грозя сбить с ног, утопить, растоптать. Миг спустя прямо перед Денисом вдруг рухнул человек с широкой красной розой на груди. Опомнившись, Денис схватился за копье и услышал собственный крик.

Еще двое мятежников были отброшены ударами копий, и солдаты ворвались в самую гущу толпы. На узде денисова коня повис какой-то человек, и Денис, не задумываясь, ударил его по голове маленьким треугольным щитом. Человек исчез, как будто провалился в волшебную коробку. Только что был – и вот уже сгинул.

Денис развернулся и нанес удар копьем, не целясь, наугад. Мятежники виделись ему сейчас такими же нелюдями, как тролли, как любой враг, которого надлежит усмирить или уничтожить. Он бил, не колеблясь и не раздумывая.

Некоторое время ему казалось, что вокруг него нет никого, кроме чужаков, а потом вдруг увидел совсем близко от себя солдата из своего отряда. И еще одного, и еще… Они окружали командира, а чужих лиц больше не осталось, и Денис понял, что мятеж рассеян, что бунтовщики бежали.

Он взмахнул копьем:

– За ними!

Грохоча и поднимая тучи пыли, отряд промчался по деревне.

Улица была пустынна, дома стояли настороженные, с закрытыми ставнями. Ни души не встретили солдаты во всей деревне.

Возле колодца Денис остановился, поднял руку. Солдаты окружили его.

– Все на месте? – спросил Денис. – Все целы?

У двоих обнаружились царапины, но, по общему мнению, незначительные, еще одному солдату разбили камнем голову. Он неловко улыбался и утверждал, что все это «пустяки».

– Где неприятель? – снова заговорил Денис. – У кого какие соображения?

– Они сейчас скрылись где-нибудь за огородами, а как будем уезжать – нападут, – предположил один из солдат.

– Вот и я так думаю, – медленно проговорил командир.

Он посмотрел на безмолвные дома. Сжигать деревню очень не хотелось. Правда, Ингильвар, отправляя отряд Дениса к мятежникам, насчет подобных мер ничего особенного не говорила. Она вообще была очень лаконична.

– Как ты знаешь, – сказала защитница замка своему новому полусотнику, – после перемещения Серой границы некоторые наши деревни оказались на троллиной земле. Человек сто разными путями перебрались через границу и попросили убежища в замке. Кое-кто стал солдатом, но большинство предпочло снова работать на земле. Я расселила их в наших деревнях, выделила им наделы… Далеко не все из местных жителей оказались этим довольны. Хотя – мне мнение – им следовало с большим пониманием отнестись к нуждам собратьев, которым повезло меньше, чем им самим.

Денис молча рассматривал эту нынешнюю Ингильвар. Он помнил ее юной девушкой, зеленоглазой, беззащитной. Удивительно быстро этот нежный образ стерся из памяти и заменился другим.

– Сейчас бунтуют две деревни, – сказала Ингильвар. – Если они сумеют настоять на своем и изгонят беженцев, то их примеру последуют и другие… Ничем хорошим, как ты понимаешь, это не закончится. Мне нужен прочный мир на моих землях. Очень прочный. Ты правильно меня понял, Денис?

Он просто кивнул и вышел из ее личных апартаментов, где проходил этот разговор. Второй после того, как Денис вернулся в Истинный мир.

Первый случился сразу же по прибытии Дениса в замок.

…Дениса остановили возле ворот, и он послушно спешился, позволил увести свою лошадь, безропотно отдал оружие – длинный нож в кожаных ножнах гномской работы; собственно, при других обстоятельствах, это вовсе и не считалось бы оружием.

Вслед за солдатом Денис прошел в маленькую комнату с голыми каменными стенами. Комната эта располагалась в небольшой полукруглой башенке, выстроенной справа от ворот. Там Дениса ожидал незнакомый командир, высокий человек с некрасивой проседью в черных волосах. Стул в комнате имелся только один.

– Назовись, – приказал командир.

Денис назвался.

– Откуда ты пришел?

– Из Калимегдана.

– Ты живешь в Калимегдане?

– Случайно там оказался.

– Зачем явился в замок?

– Служить, – сказал Денис. – По-моему, это очевидно.

Командир зевнул. Видно было, что он очень устал.

Денис поежился и решился задать вопрос:

– А почему здесь так холодно?

– Из-за близости Серой границы, – ответил командир. – С тех пор, как она переместилась, казематы внешней стены стали непригодны для жилья.

– Жаль, – искренне проговорил Денис. – Раньше я как раз жил в одном из них.

– Ты бывал здесь раньше? – удивился командир.

– Кажется, я об этом битый час уже твержу! – с досадой сказал Денис.

Его собеседник покачал головой.

– Вовсе нет. Ты упомянул об этом впервые.

– Ну, в общем, я здесь раньше жил, – повторил Денис, наморщив нос. Ему было досадно, что он не может толково объясниться. «Может быть, я и вправду бессловесный», – подумалось ему некстати.

– Когда – раньше? – настаивал командир.

– При защитнице Гонэл… Но я и Ингильвар знаю, – похвалился Денис.

– Кого еще ты здесь знаешь? – спросил командир.

– Разных людей и эльфов, – Денис пожал плечами. – А что?

– Просто назови какие-нибудь имена. Я должен удостовериться в том, что ты не лжешь.

– Арилье, – сразу же сказал Денис. – Мой самый лучший друг. Эльф, кстати. Знаете – он такой, с синими глазами. Женщинам очень нравился. Нас однажды вместе посадили под арест за кражу.

– Арилье – изменник, – сказал командир бесцветным голосом. – Он никогда сюда не вернется, а если осмелится – будет казнен на месте. Попробуй вспомнить какое-нибудь другое имя. А о твоем знакомстве с предателем я постараюсь забыть.

– Погодите, – всполошился Денис, – то есть как это – «Арилье – предатель»?

– Ты усматриваешь в этой фразе какую-то двусмысленность? – удивился командир.

– Ну, просто это невозможно, – объяснил Денис.

– Почему?

– Потому что Арилье… Ну, он эльф. Он не мог. Эльфы – они же иначе устроены. Они проще, чем люди. Мне Арилье объяснял. Человек может метаться между светом и тьмой, а у эльфа нет такого выбора.

– Либо Арилье сознательно лгал тебе, когда утверждал это, либо ты неправильно его понял, – холодно проговорил командир. – Настоятельно рекомендую сменить тему.

– Нет, погодите, – уперся Денис. – Мы с ним дружили, понимаете? Жили в одной комнате, вместе попались на краже… А что он вообще такого сделал?

– Арилье ушел к троллям за Серую границу, – сказал командир.

Денис опустил голову. Ему было так стыдно, как будто в предательстве уличили его самого.

– Ладно, – сказал наконец Денис, – хорошо. Я довольно долго отсутствовал. Очевидно, все переменилось.

– Точно, – подтвердил командир.

Денис глубоко вздохнул и сказал:

– Ну, еще я дружил с лучницей Эвремар. Она тоже эльфийка. Лучница. Про нее говорили, будто характер у нее скверный, ну, что она придирается к людям и вообще сварливая, а я вот был ее напарником – и ничего. Только она мрачноватая. Но вполне надежная… С ней-то все в порядке?

– Эвремар – да, знаю такую, – кивнул командир и пристально посмотрел на Дениса. – Вот не пойму, ты дурак или нарочно меня дразнишь.

– О чем вы? – уныло протянул Денис. Сердце у него упало. – Эвремар-то что натворила?

– Воспользовалась потайным ходом, хотя это было настрого запрещено. Хуже того, она открыла существование этого хода посторонним.

– Наверное, у нее имелись какие-то причины, – предположил Денис.

– Причины имелись, и внешне они выглядели довольно благородно, – сказал командир. – Но ее действия угрожали безопасности замка. Поэтому Эвремар находится сейчас под постоянным надзором. Ингильвар оставила ее в замке только потому, что сейчас здесь каждый воин на счету… Думай еще.

Денис кивнул:

– Назвать еще кого-нибудь, кто поручится за меня?

– Верно.

– Роселидис. Он был моим командиром.

– Роселидис убит.

Денис ошеломленно замолчал.

Его собеседник сжалился и прибавил несколько подробностей:

– Погиб четыре дня назад. Поехал в деревню забирать зерно и сено для гарнизона. Его ранили стрелой, а когда он упал – добили ножом.

Денис покачал головой:

– Тролли? Так близко от замка?

– Может быть, и не тролли, – неопределенно откликнулся командир.

Денис вздохнул.

– Здесь еще была женщина-ученый. Махонне.

– Она уехала из замка с полгода назад. Забрала свои книги и отбыла в неизвестном направлении. Говорит, здесь слишком холодно.

– Проклятье, – сказал Денис. – Слушайте, а нельзя меня просто отвести к защитнице Ингильвар?

– Хорошо, – ответил человек с проседью в черных волосах. – Попробуй поговорить с ней.

Он проводил Дениса странным взглядом, как будто хотел о чем-то предостеречь. Денис решил не обращать внимания на все эти зловещие намеки. Что может грозить ему в замке, среди своих? Не превратилась же Ингильвар в какого-то монстра!

Денис прошел через двор и на миг остановился перед входом в башню. Задрал голову, выискивая окна личных апартаментов защитницы, но определить их не смог…

Ингильвар встретила его в просторном зале с низким потолком, где не было ничего, кроме ржавого доспеха и старого кресла. Помещение казалось совершенно нежилым. Ингильвар стояла спиной к большому стрельчатому окну. Тень от оконной рамы создавала в пятне света причудливый узор. При звуке шагов Ингильвар обернулась к вошедшему, но ничего не сказала.

Денис остановился у порога, потоптался неловко, потом проговорил:

– Ну, в общем, это я. Денис.

– Да, мне сообщили, что ты вернулся.

Он не видел ее лица, только ощущал на себе ее тяжелый взгляд.

– Я не мог прийти раньше. Пришел, как только сумел, – сказал Денис.

– Ты из Калимегдана? – Это были первые слова, которые она к нему обратила. Ни здрасьте, ни привет.

«Ей уже доложили», – подумал он.

А вслух проговорил:

– Ну, да.

– Что там происходит?

– Гномы, – ответил Денис, – вот что там происходит.

– Ты видел кхачковяра?

– Да.

– Какой он?

– Умный, – сказал Денис.

– Это правда, что он применил смертную казнь к одному из калимегданских Мастеров?

– Да, – сказал Денис и поморщился.

– Ты этого не одобряешь, кажется? – осведомилась Ингильвар. Холодный, даже злой голос, лица по-прежнему не видать, одно темное пятно – и свет вокруг волос, как нимб.

– Ну, на самом деле не знаю, – Денис дернул углом рта. – Для меня это происходило так, теоретически. Я ведь не видел, как его вешают.

Ингильвар хмыкнула.

– Чем ты занимался в Калимегдане?

– Служил подопытным животным, – сказал Денис. И взмолился: – Слушай, Ингильвар, это же я, Денис! Ты меня помнишь?

– Да, – сказала она безразлично. – Конечно, помню.

Она отошла от окна и села в кресло. По-прежнему молодое, ее лицо выглядело помятым, как после попойки, и очень злым. Ингильвар глянула на Дениса так, словно хотела о чем-то попросить, но затем поджала губы и ничего не сказала.

Денис прибавил, очень искренне:

– Я так хотел вернуться в замок! Все сделал, чтобы это случилось.

– Твоя мечта исполнилась, – сухо проговорила Ингильвар.

И опять замолчала. Денис смотрел на нее, ощущая, как в нем растет досада. Чего она от него хочет? Чтобы он пришел и мановением руки все вернул? Чтобы жизнь стала опять прежней? За что она так злится на него?

– Послушай, Ингильвар, я действительно вернулся, как только смог, – сказал Денис.

– Верю, – откликнулась она с таким видом, словно совершенно ему не верила.

– Ну, я не мог! – с отчаянием повторил Денис. – Понимаешь? Я застрял. А тут еще реки крови… Я бродил в темноте, как слепой котенок. Все думал о тебе. А ты…

Она подняла брови:

– Я же сказала, что верю тебе. Ты столько всего пережил. Реки крови, слепой котенок. – Она махнула рукой. – Все это не имеет значения. Роселидис убит, а ты уже побывал в сражении, и я тебе доверяю… Я хочу, чтобы ты взял отряд. Полсотни.

Наверное, Денис побледнел, потому что Ингильвар усмехнулась:

– Тебя что-то не устраивает?

– Скорее, пугает, – признался он. – Я еще никогда не командовал… ну, никем.

– Привыкай, – молвила она равнодушно и знаком показала ему, что аудиенция окончена.

Но Денис никак не мог отделаться от мысли, что привыкнуть к такому невозможно. Многие солдаты были старше него. Ну вот как он будет отдавать им приказы? Поначалу он вообще очень смущался, а потом… да, привык. Как и предсказывала Ингильвар. Но близко ни с кем не сходился, ни со своими солдатами, ни с другими полусотниками и сотниками.

Пару раз они отгоняли летучие отряды троллей от замка, а потом Ингильвар отправила Дениса усмирять крестьянский мятеж.

Денис вдруг вспомнил, каких трудов ему стоило разбить окно на даче у соседки. Переступить через себя, через внушенный в детстве запрет, через внутреннее нежелание что-либо разрушать.

Интересно, как поступил бы в подобном случае Гай Гисборн или любой другой средневековый угнетатель?

– Сожгите здесь все, – сказал Денис и показал на дома.

Горящие факелы влетали в окна. Из некоторых домов их выбрасывали, и приходилось бросать снова. Двери оставляли не запертыми, чтобы люди могли спастись из огня. Сам Денис факелами не кидался. Привилегия командира. Можно просто сидеть в седле и с безопасного расстояния наблюдать происходящее.

Не так-то просто спалить большой дом, выстроенный из тяжелых бревен. Между бревнами очень медленно просачивается дым и вдруг занимаются и начинают тлеть куски пакли или мха, которым заткнуты щели. Поднимается гудение – и это означает, что конец близок, вот-вот рухнет крыша.

Из очередного дома выбежала женщина, волоча за руки детей, потом из-за сарая выскочил мужчина, швырнул полено в сторону Дениса – просто от бессильной ярости, не добросив на десяток шагов. Крестьянин крикнул что-то неслышное в реве пожара и бросился догонять женщину. Денис даже не повернул головы, чтобы посмотреть, куда они скрылись.

– Все, пора! – крикнул Денис своим солдатам, и они помчались через деревню.

На выезде их действительно пытались остановить, даже перегородили дорогу какими-то козлами, но солдаты поехали прямо по чьим-то огородам. Один из крестьян выскочил прямо перед конем Дениса и тотчас был сбит на землю. Тот, который говорил от имени всей деревни, предводитель бунта, больше не показывался. Денис не знал, погиб ли он или же счел свою жизнь слишком драгоценной, чтобы рисковать ею попусту, и сейчас где-то скрывался.

– Вот здесь это было, – сказал Денису один из его солдат. И показал на овраг, мимо которого они сейчас проезжали.

Денис придержал коня.

– Что именно было? – не понял Денис.

– Здесь погиб Роселидис, – объяснил солдат.

«Сняли стрелой, а потом добили ножом», – вспомнил Денис. И вдруг ему стало ясно, кто это сделал. Разумеется, никаких троллей здесь не было в тот день и в помине. Денис оглянулся на пылающую деревню, но не сказал ни слова.

* * *

Денис вынул из сундука бутылку. Вина оставалось еще на четверть бутыли. Наследство Роселидиса – равно как теплый меховой плащ, меч в ножнах и хороший пояс с медными пряжками. Денис допил вино прямо из горлышка и улегся на койку. Он жил в этой комнате один. Еще одна командирская привилегия. Некоторые сочли бы ее сомнительной.

Он приказал сжечь деревню. Несколько человек погибли. Не тролли, не враги, а крестьяне, самые обычные люди. Денис думал об этом отвлеченно, как о чем-то, что практически не имело к нему отношения.

Ему не хватало Арилье. Ему вообще не хватало прошлой жизни. Той, что была в замке до того, как сместилась граница и вообще все пошло не так…

В дверь резко стукнули, раз, другой. Стучали рукоятью ножа, не иначе.

Денис поднял голову.

– Что?

– Тебя зовет Ингильвар, – ответили ему из-за двери. По голосу Денис не распознал, кто именно из солдат его отряда это был. Да это и не имело значения. Солдат сразу ушел.

Денис плеснул себе в лицо тепловатой водой из кувшина для умывания, пригладил волосы и выбрался во двор. Уже смеркалось; быстро же закончился день! Из замка отряд выступил, едва рассвело; возвращались еще засветло… И отдыхал Денис, вроде бы, совсем недолго, а вот уже скоро наступит ночь.

Ингильвар ждала его у входа в башню. Не хотела, чтобы он поднимался к ней. Собиралась, очевидно, сказать пару слов и уйти.

Он смотрел на нее издалека. На Ингильвар было белое платье с белым мехом по рукавам и вороту; темные волосы она распустила, прихватив их на лбу полоской того же пушистого белого меха.

Эта непорочная белизна странным образом показалась Денису зловещей. Как будто женщина в одеянии, похожем на невестино, на самом деле о ком-то скорбела. Или вообще готовилась лечь в могилу.

Он тряхнул головой и скорым шагом приблизился к Ингильвар.

– Ты не спешил, – сказала она.

– Я спешил, – огрызнулся он. Он так и знал, что она будет им недовольна.

– Ладно, – Ингильвар оборвала все дальнейшие возражения. – Смотри. – Она махнула рукой в сторону ворот.

Денис глянул в указанном направлении. Там стоял какой-то человек, с виду вполне обычный, и что-то горячо втолковывал страже.

– Знаешь его? – поинтересовалась Ингильвар.

– Кого? – удивился Денис. – Этого парня?

Она кивнула нетерпеливо.

– Да. Знаешь его?

– В первый раз вижу, – ответил Денис. – Ты для этого меня позвала? Показать какого-то чужака?

– Да, – подтвердила Ингильвар. – Присмотрись повнимательнее. Если хочешь, я его подзову. Издалека и не разберешь, ты прав.

И она сделала знак одному из стражников. Человек посмотрел на Ингильвар, потом обернулся, увидел, что стражник ему кивает, и побежал к защитнице.

– Это он! – кричал человек на ходу. – Он! Накажи его! Покарай его!

– Он о тебе говорит, – заметила Ингильвар, слегка повернув голову к Денису. – Тебя просят покарать. Слышишь?

Денис пожал плечами и ничего не ответил.

Человек добежал до Ингильвар и рухнул перед ней на колени.

– Он сжег нашу деревню! Он – враг! – захлебывался человек.

– Это правда? – Ингильвар не отрываясь смотрела на Дениса.

Денис сказал:

– Ты послала меня разобраться с мятежом.

– Ты разобрался?

– Я убил нескольких человек и сжег дома, – сказал Денис. – Я поступил неправильно?

– Шестерых! – вопил человек, не вставая с колен. – Шестеро погибли! Шестеро! И все дома… Огороды потоптали…

– Встань, – приказала Ингильвар.

И когда он поднялся, не сводя с защитницы настороженного взгляда, Ингильвар ему сказала: – Вы отказались помогать вашим собратьям, людям, которых постигла большая беда. Вы не дали им зерна на посев. Вы не пустили их в свои дома, а ведь они не успели построить свои собственные. Вы не позволяли им пахать землю.