Текст книги "Тайный враг"
Автор книги: Елена Веснина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
А Анна Вадимовна побежала к Виктории Павловне:
– Представляешь, он мне только что по телефону сказал, что я его добрая фея.
– Одно слово – Андерсен, – улыбнулась подруга.
– Пална! – отчаянно воскликнула Анна.
– А я что? Я только сказала, что сказочник. Аня, обсудить с тобой кое-что хочу.
– Случилось что?
– Давно уже случилось. Чем больше я думаю, Аня, тем больше убеждаюсь, что детей Коркиным отдавать нельзя. За столько времени они с девочками даже повидаться не приехали. Да я бы на их месте все двери повыбивала и все окна оборвала.
– Наверное, чувствуют свою вину.
– Тем более отдавать нельзя! – уверилась в правоте своего решения Виктория Павловна.
– Мы ведь до сих пор и не знаем толком, что там случилось. И как девочки у твоего Самвела оказались.
– Вот сегодня и узнаем. Он как раз приехать должен. Ань… Ты пойди пока к детям, я его тут сама обожду, – смущенно произнесла Виктория Павловна.
А Михаил так переживал из-за девочек, что в конце концов не выдержал.
– Я так больше не могу, я поеду в детдом.
– И что ты там скажешь? – рассердилась Танюша. – Отдайте мне девчонок обратно, я их в клетке под электротоком выгуливать буду, чтобы оградить от новых посягательств?
– Но ведь они меня ждут.
Татьяна удержала мужа:
– Сядь и успокойся. Неужели ты не понял, что за этими несчастными девочками ведется настоящая охота? И их криминальная мамаша не успокоится, пока не вернет детей себе.
– Откуда ты это знаешь?
– Я знаю женскую психологию. А это значит, что мы станем жить под постоянной угрозой, мы с тобой свихнемся от страха и забот об их безопасности. Ты этого хочешь?
– Да плевал я на страх и на заботы. И не такое в жизни видел.
– Езжай. Только о нас ты подумал? – спросила Танюша и заплакала. – Помнишь, что сказал врач? Меня нужно щадить и беречь. Если, конечно, ты еще хочешь увидеть собственного ребенка.
Работа у Юрия Владимировича спорилась, но пришлось прерваться, так как пришел Николай Николаевич.
– Не ожидал. Я, признаться, подумал, что это мой редактор явился, – буркнул Юрий Владимирович.
– Я не помешал, не оторвал от важных трудов?
– Ничуть. Как продвигается ваше расследование?
– Продвигается потихоньку. А где Диана Юрьевна? Она не предложит нам кофе?
– Дианочка на работе. А кофе я вам сам сварю, – засуетился Юрий Владимирович.
– О, не стоит утруждаться. Я ведь только на минутку, так что не будем терять времени.
– Слушаю вас внимательно.
– Юрий Владимирович, я с вашим делом попал в странную ситуацию. Ни доказать ничего не могу, ни закрыть, а начальство давит… И посему хочу вас спросить честно и откровенно: вы ведь заинтересованы, чтобы это дело закончилось побыстрее и при этом – в пользу вашей дочери?
– Безусловно, – кивнул Юрий Владимирович.
– И вы готовы сделать все, чтобы приблизить заветный финал?
– Безусловно. Но я вас не совсем понимаю, – занервничал Юрий Владимирович.
– Ну уж яснее я выразиться, простите, не могу. Я и так много сказал! – Николай Николаевич не хотел говорить открытым текстом о своей корысти в этом деле.
– И все-таки не понимаю. Что я должен сделать, господин следователь?
– Думайте, Юрий Владимирович. Уверен: еще одно маленькое усилие – и мы окончательно поймем друг друга. Засим разрешите откланяться.
Николай Николаевич ушел, а Юрий Владимирович заметался по комнате:
– Что это было? Зачем он приходил? И разговор этот странный… На что он намекал? Как же не хватает друга, чтобы посоветоваться. Артем на работе, Аня далеко, да и не дело втравливать женщину в наши некрасивые семейные дела. Боже мой! Борюсик! Как я о нем забыл!
И Юрий Владимирович засобирался к другу.
Придя к Борису, Юрий Владимирович увидел, что от былого порядка ничего не осталось. А сам Борюсик лежал на диване небритый и грустный.
– Борис, у тебя дверь открыта, – сообщил Юрий Владимирович.
– А, мне все равно. Здравствуйте, Юрий Владимирович.
– Здравствуй, друг сердечный. Но почему у тебя такой разгром?
– Знаете, есть такой лозунг: чисто не там, где убирают, а там, где не сорят. Так вот, проведя последние несколько дней в философских раздумьях, я пришел к парадоксальному выводу: грязно не там, где сорят, а там, где не убирают. Каково?
– Нет, Боря, это никуда не годится. Вставай и приведи себя в порядок, мне нужно с тобой посоветоваться.
Борюсик поднялся:
– Ради друга готов изменить философскому уединению. Но только на время.
– Здесь такое дело, – начал Юрий Владимирович. – Ко мне приходил следователь по делу Ники. С очень странным разговором. Он на что-то намекал, но я абсолютно не понял, на что именно.
– Этот скользкий субъект намекать может только на одно: на взятку, – ни секунды не раздумывал Борюсик.
– Ты думаешь?
– А тут и думать нечего. Рассказывайте, как там было. Юрий Владимирович сообщил подробности.
– Только взятка. Других версий у меня нет, – подтвердил Борюсик. – Он намекает, чтобы вы его перекупили. Что же его, беднягу, так напугало, что он уже готов слить своего предыдущего благодетеля?
– Я думаю – Артем. Он сейчас занялся делом Никушиной соседки по палате. Вот наш НикНик и засуетился.
– Естественно. И теперь ему выгодно сдать того, кто не угрожает, тому, кто угрожает.
– Великолепно. А я как раз думал над сюжетной линией, которая зашла в тупик. Знаешь, Боря, это – выход. Все довольны, а Николай Николаевич еще и способствует правосудию…
– При помощи другой взятки, – уточнил Борюсик.
– Но это только обостряет интригу. Ника оправдана, злоумышленник выведен на чистую воду. Вот вам и финал романа. Хеппи энд… Так ты думаешь, он не оскорбится, если я предложу деньги?
Борюсик изумленно уставился на Юрия Владимировича:
– Знаете, Юрий Владимирович, в Турции когда-то были узаконены взятки. Государственные чиновники с них даже налоги платили. Так вот, если бы этот обычай ввели у нас – ваш НикНик давно ходил бы с медалью ударника взяточного труда на шее!
Самвел приехал в детский дом. Виктория Павловна очень ему обрадовалась:
– А я вас тут еще с обеда жду, Самвел Михайлович.
– Приехал, как только позволили дела… Я понимаю, что вас тревожит происшествие с девочками и вам необходимо знать о моей роли во всем этом деле… Не вдаваясь в ненужные подробности: мне удалось узнать, что некто Надежда Косарева похитила своих дочек у родителей-усыновителей.
– Да как же она о них узнала? – ахнула Виктория Павловна.
– Об этом мне неизвестно. О месте нахождения девочек мне сообщил их родной отец.
– Виктор Топорков? Крокодил? – догадалась директриса.
– Вы его знаете?
– Он проходил по делу их первого похищения. А чего он хотел от вас?
– Вы, наверное, удивитесь, но он просто хотел их спасти. А я ему в этом помог. Надеюсь, девочки себя хорошо чувствуют? Почему вы так странно смотрите, Виктория?
– Странные у вас знакомые, Самвел Михайлович… Топорков, Косарева…
– Вы должны знать, уважаемая Виктория, что я работаю на рынке. А туда профессора, академики и народные артисты только за покупками ходят.
Но работы своей, уважаемая Виктория, я все-таки не стесняюсь.
Самвел поднялся.
– Простите меня, Самвел Михайлович, я совсем не то хотела сказать.
– Не извиняйтесь. Вот! – Самвел положил конверт на стол. – Денег привез для сирот ваших, отдайте в бухгалтерию. До свидания.
Самвел вышел. Виктория Павловна прижала руки к горячим щекам.
Проходя мимо игровой, Самвел увидел Анну Вадимовну с Катюшей на коленях, Лёлька игралась рядом.
– Лёлька, а хотите, я вас к себе в гости заберу? – спросила она. – Договорюсь с Палной и пойдем. В парк на качели-карусели, потом мороженого поедим и у меня переночуем. Может, тетя Диана из города приедет. Хорошо будет.
– Не хочу. Папа сказал, что нас не бросит, и бросил. Так и ты сделаешь. Маму я больше вообще никогда не хочу, – надулась Лёля.
Самвел тихонько пошел к Виктории Павловне.
– Как хорошо, что вы вернулись, Самвел Михайлович. Я уж совсем за вами ехать собралась. Нашла бы и извинилась.
Самвел расцвел:
– Вы необыкновенная женщина, Виктория, таких беречь надо как зеницу ока. И детей ваших тоже. Потому и вернулся. Пока Косарева на свободе, выделяю вам своих охранников. За счет рынка, естественно.
– Спасибо вам за заботу.
– Что моя забота в сравнении с вашей, Виктория. Вы такая чуткая, на вас весь детдом держится. А скажите, если не секрет, конечно, у вас выходные бывают?
– Иногда, – покраснела директриса.
Только после того как Крокодил ушел, из-за палаток появилась бледная Анжела с Зямчиком на руках.
– Что с тобой, Анжела? От кого это ты так прячешься на своей территории? – насмешливо спросила Доминика.
– Вася, кто это был с тобой?
– Эх, Анжела Кимовна, пропустила ты мгновение моего победного триумфа. Я тебе хотел представить своего первого пациента, избавленного от белой горячки. Причем заметь – одним только взглядом воздействовал.
– Ты где его взял, этого клиента?
– Ты чего? Нигде не брал. Он сам ко мне пришел.
– А как его зовут?
Васька спохватился:
– А вот тут ты права. Лажанулся я тут, Анжела Кимовна, по полной. История должна знать своих героев, а я даже имя не спросил… Хотя, чего расстраиваться – он ко мне еще вернется. На коленях просить будет, чтобы я его назад отпрограммировал. Восстановил, так сказать, алкоголическую силу.
Анжела заволновалась:
– Так, мне нужно позвонить… Нет, услышат… Мне нужно срочно уехать. Мила, глянь за палаткой. Зям, побежали.
И Анжела умчалась, оставив Доминику и Ваську в полном недоумении.
Анжела прибежала в «СурперНику» и заявила, что желает видеть начальницу. Юлька проводила ее к Ритке в кабинет.
– Как тут у тебя, подруга, – восхитилась Анжела. – Все культурно да гламурно. Теперь понимаю, почему ты к нам на рынок не заявляешься больше. Это твое все?
– Компании.
– А компания чья?
– Моя.
– Значит, и это все твое. А компьютер какой навороченный! Игрушки есть?
– Есть. Пасьянс два вида, тэтрис… – перечисляла Ритка.
– А, забавы для детей с замедленным развитием, – заметила Анжела.
– Вот как?! А ты у нас во что-то покруче играешь?
– Ха, да я, бывало, в интернет-кафе за два выходных зарплату прожигала. Зяму это, конечно, не нравилось, а я ка-а-ак подсела. Так что ты меня на пасьянс не купишь. Мне бы в «Халф Лайф» сразиться с мутантами-оккупантами. Или в «Контрстрайк» террористов в сортирах мочить. Ну а самая тема: «Лара Крофт – расхитительница гробниц». Это, можно сказать, мое второе я.
– Ну, фигурой ты на нее не очень… – критически оглядела подругу Ритка.
– Насчет фигуры не надо. В некоторых местах я даже покруче буду. – Анжела не обиделась.
– Ты ко мне за этим приехала? – спросила Рита.
– Не. Не за этим. Просто, как твой офис увидела, у меня из головы все вон. Слушай, а нас тут не подслушивают?
– А у тебя что, шпионские сведения? Тогда запиши шифром на бумажке. Как дочитаю – разорвем пополам и съедим.
– Крокодил объявился, – шепотом сообщила Анжела. Ритка испугалась:
– Где?
– У нас, на рынке.
– Что он там делал?
– С Васькой приходил ко мне в палатку. Думаю, тебя искал.
Ритка, бледнея, схватилась за сердце.
– Что с тобой? – испугалась Анжела. – Рит, тебе воды? Где тут у тебя вода? Вот, блин. Ритка, не умирай.
Анжела металась в поисках воды. Зямчик лаял. Наконец Анжела нашла воду и привела Ритку в чувство.
– Какая ты слабенькая. Может, тебе лекарства какие нужны? Я сгоняю.
– Ничего мне не нужно. Ты не перепутала, это точно был Крокодил?
– Да я его и во сне с закрытыми глазами узнаю. Правда, Зям? Как он нас тогда чуть живьем не спалил! Его и Зямчик видел, и Милка.
– Какая Милка?
– А, на твое место взяли. Самвел дал ей испытательный срок, так она из штанов выпрыгивает, выслуживается, показать себя хочет.
– Значит, мое место на рынке уже занято. И бежать мне отсюда некуда, – пригорюнилась Ритка.
– Бежать? От этой красоты? Ты что!
– Тогда ты ко мне иди работать.
– Скрепками торговать? Да у меня и одежды такой нет, как барышни тут ходят.
– Да, эта кофточка тут не проканает, – согласилась Рита.
– А вот про кофточку не надо, – обиделась Анжела. – Это, может, символ моей внутренней свободы. В чем хочу, в том хожу, кого хочу, того люблю. Не то что вы – манекены застегнутые. Ну, побегу я, а то эта Милка там наторгует. Представляешь, ей уже поставщики не нравятся.
В дверь заглянула Диана:
– Там вас участковый дожидается, просить?
– Проси, – разрешила Рита. – А ты, подруга, на мою минутную слабость внимания не обращай. Мы еще побарахтаемся.
– Ну, надумал ко мне идти? – уточнила Рита, когда Петик возник на пороге.
– О, насчет него не сомневайся. Да только Лидка этого никогда не допустит. Туг такой цветник вокруг! – заметила Анжела.
Петик возразил:
– А при чем здесь Лидия?
– Да, Анжела. При чем здесь Лидия, когда у меня новая машина. Пошли – смотреть на нее будем!
Новенькая сверкающая машина стояла возле офиса. Рядом переминался с ноги на ногу Толик.
– Так кому ключи отдавать? – проворчал он.
– Петик, вперед, – скомандовала Ритка.
– Что? Я? – оробел Петик.
– Да. Высочайшим повелением назначаю тебя своим личным водителем и охранником. В одном флаконе. Фильм «Телохранитель» видел? Так вот, я буду Уитни Хьюстон, а ты – Кевином Костнером. Помнишь? «Энд а-а-а-ай вил олвиз лав ю-у-у-у!». Только сразу предупреждаю, Петр: о постельной сцене в финале даже и не мечтай.
Рита, Юлька и Диана уселись в новую машину. Петик плюхнулся на водительское место, повернулся к пассажиркам:
– Куда поедем?
– Совершим круг почета по городу. Петр, душа музыки просит, – скомандовала Рита.
– Чего изволите, Маргарита Викторовна! – Петик врубил музыку, и они покатили. Впереди по курсу замаячил билборд с портретом Ники и слоганом: «Там, где Ника, там – победа!»
– Ой! Я узнаю этот безумный взгляд – и подписи никакой не нужно! – злорадно завопила Диана.
– Не прикажете ли снять и заменить? – поинтересовалась Юлька у Риты. Та помрачнела. Билборд остался позади.
– Нет необходимости. Там же не написано, кто именно это висит и что с ним приключилось. Пусть все думают, что у нас все спокойно, без изменений. Не дадим лишнего повода сплетникам и конкурентам. – Рите стало совсем невмоготу, и она заорала: – Петик, гони! Хоп-хоп! Чу-чу! Йох-хо-о!
Машина на полном ходу подлетела к рынку.
– Ба! Родные места! – восторженно вопила Ритка. – А ну, Петик, давай подкатим к нашим? Машину новую обмоем. Зря я Анжелку не подвезла, а то доставила бы к самой палатке. Девчонки бы в обморок попадали.
Зазвонил телефон.
– Да, Амаль Станиславовна. Яволь, Амаль Станиславовна! Не успеете сосчитать, сколько цифр в графе «итого», как я буду у вас!
Рита повесила трубку, и Юлька довольно заметила:
– Моя школа!
– Петик, показательное выступление отменяется. Гони к конторе, – командирским тоном приказала Ритка.
– А жаль, мы бы посмотрели, где устанавливать мемориальную доску: «Здесь работала в юности широко известная в узких кругах Маргарита Калашникова», – попыталась пошутить Диана, но Рите ее шутка пришлась не по вкусу:
– Ты когда в следующий раз надумаешь шутить, бери с собой лопату. Будешь мне лопатой отмашку давать, когда смеяться: смеяться, мол, после лопаты.
Анжелы что-то долго не было, Васька предложил Доминике:
– Ну что, давай знакомиться.
– Если я, конечно, не путаю, то мы уже знакомились.
– А, то не в счет. Я тогда был еще пьян и глуп.
– А сейчас?
– А сейчас я мудр и просветлен сознанием. Хочешь, сеанс ясновидения дам? – предложил Васька.
– А можешь?
– Да кого хошь спроси! Я вчера предсказал Анжеле, что она придет в зеленой кофте с цветами красными?… И что? Таки пришла.
– Аргумент железобетонный. Ну, начинай, все равно покупателей нет, – согласилась Доминика.
– Погоди, сначала о форме оплаты договоримся. Что мне за предсказание будет?
– Вот ты и прокололся. Настоящие ясновидящие и целители за свой дар денег не берут. По крайней мере – не вымогают. Боятся дар потерять.
– Э, так я ж, это… – растерялся Васька, – начинаю только. Всех правил еще не выучил. Ладно, про оплату забудь, давай руку.
Доминика протянула руку Васька взял ее руку и стал напряженно ее рассматривать.
– Ну, что задумался? Нет у меня будущего?
– Будущее у всех есть. Просто у тебя тут столько всего намешано. Даже не знаю, что выбрать.
– Давай самое яркое событие.
– Яркое – это как раз в точку. Потому что вижу тут огонь большой и тебя в том огне.
– Костер инквизиции, что ли? – уточнила Доминика.
– Не знаю, про что ты толкуешь – у меня после четвертого класса с образованием проблемы, – но огонь тебя ждет. И очень скоро.
– Ты в этом уверен?
Васька отер со лба пот:
– На все сто процентов.
Артем снова приехал в психушку, чтобы в очередной раз побеседовать с Лилей.
– Лиля, вы мне доверяете?
Та кивнула в ответ, и Артем продолжил:
– Тогда давайте условимся так. Отныне вы слушаете только меня. Все прочие рекомендации и указания игнорируете. Пока будет идти психиатрическая экспертиза, я соберу все сведения о вашем муже, обо всех его тогдашних поступках. У вас есть документы, подтверждающие вашу беременность и выкидыш?
– Есть выписка из женской консультации. Моя двоюродная сестра знает, где мои бумаги, – кивнула Лиля.
– Нам нужно победить не просто так, а с сухим счетом, – сообщил Артем. – Чтобы вы оказались на свободе без страшного пожизненного диагноза.
– Лично вам, Артем, я верю. Но в такое чудо после всего просто поверить не могу… Вы в любом случае знайте: я готова перед кем угодно подтвердить свои показания. Я хорошо помню, при каких обстоятельствах Никитина подписала гендоверенность, – твердо сказала Лиля.
Борюсик валялся на диване, рядом на полу стояла недопитая бутылка пива и грязный стакан. Борюсик устроил себе «кукольный театр», натянув на руки носки, на левой руке красовался «оптимист» – розовый носок, а на правой – «пессимист», серый. Он, дурачась, вел диалог:
– Боря, ау, ты еще жив?
– Жив, жив, – кивал розовый носок.
– А кто это отвечает? Боря, ты, часом, не выжил из ума? Ты не сам ли с собой разговариваешь? Ну, неважно, жив – и хорошо. Хотя что, собственно, хорошего? Хорошего ничего нет. И уже не будет… – Мутными глазами смотрел Борюсик на серый носок, который был с ним совершенно согласен.
– Боря, а Боря? А ты не хочешь подумать, чем закончится твое бездействие? – вмешался розовый носок.
– Не-а, думать не хо-чу, – скривился серый.
– Очень плохо, Боря, очень плохо. Это свидетельствует о том, что ты опускаешься. На самое дно. Так же нельзя, Боря, ты еще сравнительно молодой человек!
Не мальчик, скажем прямо, но и не старик! У тебя впереди будущее, как минимум лет тридцать в запасе.
– Ха-ха-ха! Интересно знать, какое будущее? – Серый носок явно был настроен скептически. – Ради кого Боре держаться на плаву? Пациентов у него нет, Доминика исчезла, Ритка… Не будем сыпать соль на раны.
– Можно было бы переехать в другой город. И там открыть практику, – настаивал розовый носок.
– Так дурная слава и туда добежит! А почему это вы, доктор Медведев, сбежали из родных мест в столь отдаленные? Да, понимаете, отвечу я, то ли я убил, то ли меня убили…
Раздался звонок в дверь, и носки прекратили препираться. Борюсик, не сразу встав на ноги, тряхнул тяжелой головой. Сознание возвращалось к нему с трудом, но он кое-как дополз до двери и открыл ее. На пороге стояла Ольга Алексеевна.
– Извините за вторжение, Борис Михайлович. Дело в том, что я позвонила Мариночке и узнала от нее жуткую вещь, – начала она.
– Говорите, Ольга Алексеевна. Меня жуткие вещи не пугают, потому что все самое жуткое уже стряслось, – с трудом ворочая языком, ответил Борюсик.
– Мариночка сказала, что вы перестали выходить из дому. И я решила, что вам нужна моя помощь.
– Спасибо вам, милая Ольга Алексеевна, но у меня все отлично, вы совершенно зря беспокоились. – Борис пошатнулся, и Ольга, оглядев разгром в комнате, горестно всплеснула руками:
– А я вижу, что не зря. Борис Михайлович! А давайте я вам наведу порядок? По себе знаю, когда в квартире чистота и все лежит на своих местах, то и в голове все упорядочивается, раскладывается по полочкам и будущее уже не кажется таким мрачным.
– Ну что вы, Ольга Алексеевна! – Борюсику вдруг стало ужасно стыдно.
– Умоляю вас, не стесняйтесь. Я в таком же положении, как и вы. Меня практически отстранили от любимой работы, но я не сдаюсь. Мне почти удалось убедить руководство вернуться к теме ток-шоу собственного производства. Правда, в записи. Что позволит избежать инцидентов, подобных последнему. Если я представлю убедительный список интересных людей нашего города и области, способных заинтересовать аудиторию и поддерживать интерес к программе, то, может быть, может быть…
– Боюсь, самое интересное вы уже показали. Что вы предложите зрителю после смерти в прямом эфире? Чем удивите? Абортом, расчлененкой, суицидом? – горько пошутил Борюсик.
– Ну зачем вы так? Есть же среди зрителей и нормальные люди, которые интересуются искусством, природой… – перечисляла Ольга.
Борюсик отмахнулся:
– А это легко проверить. Объявить, что в одно и то же время один канал будет транслировать в прямом эфире смертную казнь, а другой – репортаж из музея или ботанического сада. И сравнить рейтинги.
– Мне не нравится ваше душевное состояние, – забеспокоилась Ольга.
– И мне тоже, – признался Борюсик.
– Усталый от дневных блужданий, уйду порой от суеты… – продекламировал Сергей, открыв дверь в кабинет Амалии.
Амалия смерила его ледяным взглядом:
– Вы уже устали? Любопытно, от чего? Ах да… От дневных блужданий… Желаете отдохнуть здесь?
– Просто меня, как преступника на место преступления, тянет в ваш кабинет. Как вы думаете – почему?
– По этому поводу я не думаю ничего, – нахмурилась Амалия. – Понимаете ли, я работаю. Вы слышали когда-нибудь такой глагол, Сергей Анатольевич? Ра-бо-тать. Это значит заниматься делом. А не… дневными блужданиями.
Сергей поудобнее устроился в кресле:
– Работа – это пошло. Как сказал поэт: «Работай, работай, работай, ты будешь с уродским горбом. За долгой и честной работой. За долгим и честным трудом».
– Этот поэт вы? Сочинили бессонными ночами? – парировала Амалия, но Сергей в долгу не остался:
– Особе польской королевской крови гувернантка в детстве должна была читать Блока… А с бессонницей я не знаком. Сплю отлично. Впрочем, как любой человек с чистой совестью. Чистой, как слеза комсомолки. И я тружусь. Я, как Юлий Цезарь и Эйнштейн в одном лице, тружусь и на ходу, и во время беседы, и даже во сне. Работаю 24 часа в сутки, 7 дней в неделю.
– Вы, пожалуй, правы. Расставлять сети на дам – это тоже труд. Но на сей раз у вас ничего не выйдет, – усмехнулась Амалия.
– Полагаете? Я бывалый охотник, не знающий промахов, – возразил Сергей.
– А теперь промахнетесь. У Маргариты роман с Борисом Михайловичем, – ехидно сообщила Амалия.
– Что-о-о? С Борюсиком? Да не может быть. Откуда такие фантазии?
– Фантазии и домыслы – не мой профиль. Я оперирую фактами, – пожала плечами Амалия. – Я была свидетельницей их бурной ссоры. А такое бывает только у влюбленных.
– И все-то вы знаете, как оно у влюбленных! – поднял брови Сергей. – Тогда я хочу посоветоваться с вами как с гуру романтических отношений. Скажите, как добиться победы?
– Что ж, раз вы так просите… Чтобы победить, вам придется убрать Бориса, – отрезала Амалия.
– Какие советы вы мне даете! – покачал головой Сергей. – То натолкнули на мысль избавиться от акций Доминики. А теперь призываете уничтожить Борюсика. Выражаясь при этом, как криминальный авторитет.
– Я не советовала вам продавать акции. Напротив – предостерегала от шага, чреватого потерей власти… – начала Амалия, но Сергей ее перебил:
– Вы намекали мне, что продажа акций сохранит деньги за мной.
– Я уже выразила свое отношение к вашему поступку. Я говорила, что играю на Никиной стороне…
Сергей не дал Амалии шанса договорить:
– Но сыграли против нее. Хотя это ничто по сравнению с вашим новым ноу-хау: замочить Медведева! У стороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что вы преследуете некие корыстные цели. А достичь их намерены моими руками.
– У вас гипертрофировано воображение. Вступите в долю к Юрию Владимировичу. Пусть платит вам за сюжеты, – предложила Амалия. – Сергей Анатольевич, может быть, сделаем перерыв на работу?
– Понимаю, вы уходите от ответа, ускользаете, боитесь разоблачения! – вздохнул Сергей. – Единственное, что вас оправдывает в моих глазах – пока! – то, что я не вижу мотива. Не уясню, чего вы добиваетесь.
– Хотите еще один бесплатный дружеский совет? Не убивайте доктора Медведева, это вам не поможет. Резюмирую. Последние пять минут я шутила. Я пыталась поговорить с вами на вашем языке, в рамках вашей логики, этики и морали.
В кабинет влетела Рита:
– Ах вот вы где спрятались?! Шушукаетесь за моей спиной, козни строите, планы свержения составляете? Доминику сожрали, теперь за меня взялись?
– Видите, Сергей Анатольевич, ваша склонность к фобиям и подозрительность заразительны, – скривилась Амалия.
– А в чем ты подозреваешь Амалию Станиславну? Ладно, мне это неинтересно. А интересно вот что. Быстро вы смирились со сменой хозяина. Это безразличие или это у вас игра такая? Если бы что-то похожее случилось у нас на рынке, война была бы. Стенка на стенку, ряд на ряд.
– Мы пока еще не на рынке. И у нас есть более существенные задачи, – вздернула подбородок Амалия.
– Более существенные, чем я в роли хозяйки компании?! – изумилась Ритка.
– Слезь с крыла. Не устраивай здесь культ своей личности, – осадил ее Сергей.
– Указания здесь даю я, – заявила Ритка.
– Прошу вас, прекратите непроизводительный шум, – вмешалась Амалия. – Нам необходимо срочно обсудить, как «СуперНика» будет представлена на приеме по поводу годовщины наших партнеров.
– Ладно, вы меня почти убедили идти на этот дурацкий прием. Но идти мне не в чем. Вы же не захотите позориться там вместе со мной, правда? – вкрадчиво спросила Рита.
– Во всех нарядах ты, о Жемчужина, будешь выглядеть лучше всех, – заметил Сергей.
– У Сергея Анатольевича шутливое настроение, – прошипела Амалия. – Не слушай его, Рита. Вопрос твоей одежды – стратегический. Как будешь выглядеть ты, так будет выглядеть в глазах бизнес-сообщества наша компания. Общественность сгорает от нетерпения, желая познакомиться с новой хозяйкой «СуперНики». Прокол или неуместное дизайнерское решение чреваты крахом.
– Мне уже как-то страшно. Ну, предлагаю обратиться к истории вопроса. А в чем ходила на такие вечеринки Доминика? – неожиданно спросила Рита.
Сергей ухватился за эту мысль:
– А ты, Жемчужина, мудрая леди. Ты это в точку. Не зря я тебя директором выбрал. Собирайся и поехали в Озёрку. У Ники шкафы ломятся от барахла. Думаю, эти платья ей больше никогда не пригодятся.
– Не злорадствуйте, в конце концов! Мне это неприятно, – поджала губы Амалия.
– Держите свои чувства в узде, наш Железный канцлер. Не ломайся, Рита, едем сейчас. Мы с Никой всегда и на всех приемах смотрелись лучше всех, – заверил Сергей, и Амалия вздохнула:
– Пожалуй, Сергей прав. Это выход.
– А что, Амалия Станиславовна, я должна идти на юбилей с мужчиной? – поинтересовалась Рита.
– Этот вопрос даже не обсуждается. Если у бизнес-вумен нет мужа, она прибегает к эскорт-услугам, – просветила ее Амалия.
– А это еще что? – охнула Рита.
Амалия язвительно ответила:
– Пока у нас есть Сергей, тебе не нужно этого знать.
А Самвел продолжал любезничать с Викторией Павловной:
– Но вы мне так и не ответили, уважаемая Виктория. У вас бывают выходные?
– Не ответила. Ведь вы меня смутили своим вопросом, – призналась Виктория Павловна.
– Обычный человеческий вопрос.
– До сих пор мне выходные были не нужны, – вздохнула Виктория. – Квартира у меня маленькая, хозяйство скромное, с уборкой управляюсь по будням. Дачи нет. Машины нет, чтобы чинить ее по выходным в гараже. Так подумайте сами, зачем мне выходные? Здесь, в детдоме, вся моя жизнь. И здесь мои выходные – семь дней в неделю.
– Что ж… На седьмой день ваших выходных я позволю себе пригласить вас на ужин. Отпраздновать возвращение Лёли и Катюши, – галантно предложил Самвел.
Когда он ушел, Виктория Павловна совсем засмущалась и бросилась к Анне:
– Не помню, когда я в последний раз так волновалась… – закончила она свой рассказ.
– Я помню. Когда тебя залили соседи. Пална, не волнуйся ты, в самом деле. О чем тут думать? Наряжайся, причесывайся – и вперед. Ты давно была в приличном ресторане? – поинтересовалась Анна.
– Я ни в каком ресторане не была лет сто.
– То-то. Сосредоточиться нужно не на терзаниях, а на праздничном костюме, прическе и макияже. – Анна задумалась. – Может, Дианку мою пригласим? Будет твоим визажистом. А ты пока звони ему, звони, что согласна. Не уйду, пока не позвонишь.
– Нет. Буду ждать, пока он позвонит сам, – твердо решила Виктория Павловна.
Доминика взволнованно интересовалась у Васьки:
– Василий, а как работает твой третий глаз? Вот ты сказал, что видишь пожар и меня в огне. Это картинка у тебя такая перед глазами? Чего-чего, а пожара в моей жизни еще не было. Посмотри внимательнее, чем все закончится?
– Да не знаю я. – Васька пялился на Доминику, сжав губы и хмурясь. – Не выходит. Не видно. Я же сказал, там много чего толпится. Дети какие-то. Картинка неразборчивая. Знаешь что, Милка, ты давай из предсказанного пожара сперва выберись живой, а мы потом посмотрим. Может, четче будет видно.
– Ну, как вы без меня? – поинтесовалась подошедшая Анжела.
– У тебя здесь кое-что купили. Деньги я в коробку положила, – кивнула Доминика.
– А в тетрадку записала? – сварливо осведомилась Анжела.
– В какую тетрадку?
– В обыкновенную, в клеточку, – ткнула в тетрадь Анжела. – А как я теперь, милая моя Мила, баланс сведу, если не в курсе, что ты почем продала?
– Я же не знала… – растерялась Доминика.
– Нет, вы гляньте на нее. Она не знала! А на кой хрен тебе образование? Или набрехала про него? Как к Самвелу бегать и нос совать не в свои дела, она знала. А как в тетрадочке ручечкой циферки написать, не знала, – все больше распалялась Анжела.
– Не кричи, Анжела, голова будет болеть – и у тебя, и у меня, и у Зямчика. Я все помню и сейчас запишу, – старалась успокоить ее Доминика, но не тут-то было!
– Хватить умничать! Нет уж, я сама все запишу. Слава богу, есть тут еще профессионалы, – бушевала Анжела.
Васька только головой качал:
– Давно я не слышал бабского визга. Я б вас полечил, да случай тяжелый. Если меня будут спрашивать пациенты, я у себя в клинике.
– В сторожке, что ли?
– Забудьте это слово. Отныне это клиника раскабаления души и тела. «Вась-Вась» называется, – гордо объявил Васька.
– А почему «Вась-Вась»? Ты ж вроде с этим «вась-васем» бороться собрался, – подмигнула Анжела.
– «Вась-Вась» – это в честь меня. Был один Василий, а теперь, с учетом третьего глаза, нас будто бы двое стало. Ведь это же модно фирмы своим именем называть, правда, Милка? – усмехнулся Васька.
