Текст книги "Лев и ягуар"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Их отряду ещё крупно повезло: через болото шла вполне надёжная тропа, ведшая прямиком к испанскому рыбачьему поселению. Но и то – пока дошли, кровососы чуть не выпили у них всю кровь без остатка. Проклятые места… И чего Испания цепляются за этот чёртов полуостров? Москиты да индейцы. Индейцы да москиты. Дьявольская влажная жара и трёхдневная лихорадка [3]3
  Разновидность малярии, при которой приступ случается раз в три дня.


[Закрыть], вернее туземных стрел выводящая из строя даже самых крепких мужиков. К чёрту бы послать всё это, но сеньоры уже обрыдались: где наши денежки, где наши товары? Сказал бы, где, да больно неприлично выйдет. И вообще, лучше помалкивать: донесёт кто – головы потом точно не сносить. Сразу и кубинского родственничка припомнят, и желание патрулировать границу вывернут наизнанку, представят как трусость.

Будь оно всё проклято…

Любое испанское селение можно было услышать издалека – по собачьему лаю. Индейцы собак не любили и в таких количествах, как испанцы, не держали. Потому Аурелио и насторожился. Ибо не ничего услышал. Вообще. Сделал знак шедшим позади парням. Те мгновенно взвели курки на ружьях.

– Проверить, – едва слышно отдал приказ Аурелио.

Двое – Антонио и Мигель, самые опытные разведчики отряда – буквально растворились в тени деревьев. Аурелио ждал либо сигнала, либо возвращения дозорных с докладом. Ждал, втайне надеясь, что его самого уже подводят нервы, и что в селении всё в порядке. Просто собаки объелись рыбной требухи и дружно позасыпали.

Свист. Один короткий, два длинных. Сигнал «Все ко мне». Значит, ничего не в порядке…

…Подобную картину они наблюдали не так уж и давно. Не далее, как утром третьего дня, покидая то самое майянское селение. Повешенные на деревьях, дымящиеся остовы домишек, трупы собак – индейцы всегда истребляли их за компанию с испанцами. Только детей нигде не видно, ни живых, ни мёртвых… Хотя, постойте! Вон там, кажись, кто-то в кустах шевелится!

…Маленькая девочка – на вид лет четырёх – одной рукой крепко держала хныкавшего годовалого братишку, другой размазывая по лицу грязь и слёзы. И рассказывала дядям, что вчера вечером пришли злые индейцы и всех убили. А детей увели с собой. А мама посадила ей братика на руки, велела бежать в лес не оглядываясь и не возвращаться, пока индейцы не уйдут… «Дяденька, дайте хлебуска, а то блатик голодный, всё влемя пласет…»

– Кровожадные дикари, – мрачно изрёк Роберто, обозревая панораму селения и крестясь. – Накажи их Пресвятая Дева…

На какой-то миг Аурелио посетила странная мысль: «А чего мы хотели? Знали ведь, когда вешали индейцев, чем всё должно кончиться». Наверняка из майянской деревни точно так же убежал незамеченным какой-нибудь голопузый малыш, после рассказавший вернувшимся мужчинам… Но это длилось всего миг. Запах своейкрови вызывает гнев и ярость, это любому испанцу с пелёнок известно. А на чужую наплевать. Родная всяко дороже.

5

«Дня четырнадцатого февраля сего года объявляются торжества в честь трёхлетия провозглашения независимости республики Сен-Доменг. В сей день всякий сможет посетить выставку производимого в республике, где желающие смогут приобрести любой из приглянувшихся товаров. В три часа пополудни в присутствии глав трёх Советов и иностранных послов, с благословения епископа Сен-Доменгского, будет торжественно заложен первый камень в фундамент нового университета. Также можно будет присутствовать на выступлении труппы комедиантов, которые представят пьесы господина Мольера „Мнимый больной“ и „Проделки Скапена“. В порту выступят восточные глотатели огня. В восемь часов пополудни на улице Лас Дамас и площади Независимости [4]4
  Улица Лас Дамас – старейшая европейская улица в Новом Свете. Площадью Независимости в этой ветви истории назвали старейшую площадь Санто-Доминго – Эспанья – на которой расположен Алькасар де Колон.


[Закрыть]будут зажжены яркие фонари, а в небе над городом граждане и гости смогут наблюдать необыкновенную праздничную иллюминацию».

Объявление было отпечатано на хорошей местной бумаге, с виньеткой в две краски. Недешёвое по европейским меркам удовольствие. Слева французский текст, справа испанский. Наглядная демонстрация официального двуязычия республики. Такие объявления были расклеены на заборах и стенах домов, их раздавали в порту и на площади вездесущие мальчишки. Мистер Хиггинс, получив такую бумажку, призадумался. Ни первую, ни вторую годовщину независимости почему-то не отмечали. Почему вдруг понадобилось отмечать третью? Может, просто не думали, что продержатся так долго? Что ж, продержались. Есть повод их поздравить. Но зачем же пускать пыль в глаза? Сен-Доменг – отнюдь не идеальное государство. Здесь тоже хватает проблем. Чиновники хоть и с оглядкой, но всё же берут взятки. Правда, попадаются чаще, чем везде, но берут! Хватательный рефлекс работает лучше мозгов. Ведь прогремел же недавно случай с одним голландцем, пристроившимся в лицензионную контору. Этот тип стребовал с еврея из Кюрасао взятку в тысячу ливров. Еврей, недолго думая, сказал, что тысячи у него сейчас нет, но к вечеру наскребёт половину и принесёт, а вторую – уже завтра. А сам побежал в полицию и заложил чинушу с потрохами. Ушлые парни из финансового департамента сразу ему предложили: ты, мол, отнеси ему денежки, а мы за дверью покараулим. И как только он сунет твой кошелёк в стол, мы тут как тут. Всё так и сделали. Голландца повязали, еврей спокойненько, без всякой взятки купил лицензию, забил трюм и отчалил. Через полгода голландец выкупился – есть тут и такая возможность: через определённый срок можно либо досиживать остаток, либо заплатить. На прежнюю работу, понятно, никто его не взял, пристроился он на бумажное местечко в контору к какому-то соотечественнику. И надо же такому случиться, чтобы через пару дней в порт занесло того еврея! Тот побежал по конторам, и сразу наткнулся на своего визави. Голландец его за шкирку взял… и о чём, вы думаете, первым делом, осведомился? «Где твои обещанные „на завтра“ пятьсот ливров, гад?..» Когда подробности стали общеизвестны, весь город держался за животы от смеха… [5]5
  Самое смешное, что подобный случай действительно имел место, но уже в наше время, в Харькове, с другими действующими лицами.


[Закрыть]Помнится, и сам мистер Хиггинс изволил посмеяться: у племени взяткобрателей и в самом деле с мозгами неважно. По крайней мере, у тех, что попадаются.

Но увы, взяточники – не единственная проблема Сен-Доменга. Кое-как сплавив за десять морей Граммона вкупе с самыми отчаянными сторонниками грабежа всех и вся, тут же столкнулись с необходимостью посылать на Юкатан своих советников. А кого посылать, если не отменных вояк, уже обзаведшихся семьями и имуществом «на берегу»? Много эти господа навоюют, если в бою прежде всего будут думать, как не оставить на произвол судьбы свои семейства? Впрочем… Мистер Хиггинс вовремя припомнил, что вдовы и сироты погибших в бою моряков получают пенсион от государства. Небольшой, но достаточный для прокормления. Его собственное жалованье, во всяком случае, в переводе на местные деньги было ненамного солиднее вдовьей пенсии. Что для бедного, но состоящего на престижной дипломатической службе английского сквайра, прямо скажем, маловато.

Оливер не заметил, как плавно перешёл от размышлений о проблемах островной республики к проблемам собственным. То, что плескалось в тарелке, приличным супом назвать было бы сложно даже с большой натяжкой. Похлёбка, и в ней плавают поджаренные сухарики. Маисовая лепёшка, кусочек масла, жареная немецкая колбаска – всё самое дешёвое. Вот так обед для английского дипломата! Хиггинс прекрасно помнил свои гастрономические ощущения на приёме у посла Франции, мальтийского рыцаря де Пуансэ. [6]6
  Реальное историческое лицо, племянник д'Ожерона. В нашей истории был губернатором Тортуги и Французской Эспаньолы после смерти дяди в 1676 году. В этом альтернативном варианте тоже наследовал покойному дяде на должности посла Франции в республике Сен-Доменг.


[Закрыть]Француз не поскупился, накрыл для гостей великолепный стол. Там-то Оливер и наелся как следует. Зато при ответном визите в английское посольство стол выглядел скудновато: сэр Чарльз экономил на штате и кухне. Французик ушёл с загадочной улыбочкой, а Оливер в который раз мысленно проклял чрезмерную бережливость патрона. То, что сэр Чарльз честный человек, и сэкономленные деньги патриотично кладёт себе в карман – это само собой. Это в порядке вещей, тот же француз распоряжается «сэкономленным» точно так же. Правда, экономит он несколько иными способами, но о том лучше не болтать. Больше будет козырей в игре против де Пуансэ, если дело дойдёт до серьёзного столкновения. Но почему, урезая жалованье Оливеру, господин посол продолжает настаивать, чтобы подчинённый в обязательном порядке «изволил выглядеть достойно»? То бишь, траться на прачек, найми слугу, который ежедневно будет приводить в порядок твой гардероб… и заодно проверти в поясе пару лишних дырочек – чтоб туже затягиваться. Ибо на оставшееся после выплат слуге и прачкам можно было поесть всего один раз в день. В воскресенье – два раза. Позорище… Хлебая жидкий супчик, Оливер не без затаённой зависти поглядывал на матросов с фрегата «Бесстрашный», только сегодня утром вернувшегося из рейда. Чего на их столе только не было! Тунец, жирные окорока, горячая паэлья, какое-то восточное блюдо (кусочки мяса, нанизанные на острые металлические стержни вперемешку с овощами, щедро сдобренные специями и выпеченные над тлеющими древесными углями – подцепили эту моду в Алжире), дымящийся ароматный суп, креветки, гора фруктов на подносе, и – само собой – ром. Местный ром, который здешние умельцы научились делать не хуже, чем на Ямайке. При виде этого изобилия Оливер сглотнул слюну. И уставился в свою тарелку, опустевшую гораздо раньше, чем наполнился желудок.

«Нет, это просто невыносимо, – мрачно, с издёвкой подумал Хиггинс, дожёвывая лепёшку. – Хуже всего то, что я ничего не могу поделать. Разве только продаться подороже этому Ле Бретону и миссис Эшби… Что сэр Чарльз глубоко заблуждается насчёт этой дамы, я уверен абсолютно. Только не могу понять, почему он с упорством, достойным лучшего применения, отказывает ей во всех её успехах? Будто не было в Англии королевы Елизаветы. Но он с таким отношением к делу быстро расшибёт себе лоб. А я… Кажется, я знаю способ достичь желаемого. Англия не потерпит никакого соперника на море. И если Англия ещё не может добиться бесспорного превосходства военным путём, это можно компенсировать иными методами…»

Оливер уже допивал пиво, когда в таверну пожаловали двое: статный красавец-офицер в камзоле французского покроя и дама в испанском платье с белой кружевной мантильей. Таверна «Старый пират», несмотря на разудалое название и хозяина – явного флибустьера в отставке, – имела хорошую репутацию. Здесь было чисто, шлюх низкого пошиба не держали, а если какому джентльмену невтерпёж, к его услугам соответствующее заведение через два дома выше по улице. Где можно было за скромную по местным меркам сумму нанять девку любого телосложения и цвета кожи. Сам Оливер, не имея возможности нанимать шлюх, завёл интрижку со служаночкой леди Ховард: Сьюзен толстушка и дурёха, но всё-таки бесплатно… Офицер с дамой направились как раз в его сторону, и Хиггинс опознал в кавалере капитана Вальдемара. Брата миссис Эшби. Кажется, он женат на испанке… Так. Но зачем он притащил жену в трактир? И вообще, жена ли это? Оливер повнимательнее присмотрелся к даме: если братец генеральши завёл шашни на стороне, это может стать хорошим козырем в руках любого, кто владеет столь деликатной информацией. Но… Разочарование вызвало чувство досады – словно его обманули. Капитан Вальдемар пришёл сюда действительно не с женой. С сестрицей.

«Одна хитрая московитка – ещё полбеды, – подумал Оливер. – Но двое хитрых московитов – это уже серьёзная проблема». С русскими он, при всей своей молодости, уже встречался, и отнюдь не считал их дикарями, как большинство англичан. Зато имел все основания опасаться, и относился соответственно – настороженно, без особой приязни, но с некоей долей уважения. А вот сэр Чарльз… Впрочем, что с него взять? Если он отказывал миссис Эшби в наличии государственного ума лишь потому, что она женщина, то узнав, что она ещё и московитка, только обрадовался: его «теория» получила лишнее подтверждение…

– Добрый день, мистер Хиггинс!

Оливер, не ждавший ничего подобного, даже вздрогнул. Так и есть: госпожа генерал в юбке с милой улыбкой направлялась прямо к нему.

– Добрый день, миссис Эшби, – Оливер встал и отвесил ей учтивый поклон. Не такой вычурный, какие были приняты при французском дворе, но всё же исполненный уважения к высокопоставленной даме.

– Не ждали нас здесь встретить? – женщина улыбнулась ещё любезнее. – А я, между прочим, чуть не каждый день здесь обедаю. Как-то не получалось у нас с вами пересечься по времени… Вы знакомы с моим братом?

Она всячески пыталась произвести впечатление обычной, слегка болтливой светской дамы, но Оливер знал, с кем имеет дело. Салонная сплетница не имела бы ни малейших шансов прижиться среди пиратов. «Волчица. Но в ловко прилаженной овечьей шкуре, – подумал он, любезно приветствуя капитана Вальдемара и его сестрицу. – Держи-ка ты ухо востро, приятель!»

Сегодня Галка явилась в таверну на добрых полчаса раньше времени. И не потому, что проголодалась. И даже не потому, что явился Влад, и ей хотелось с ним поболтать. Ей нужен был разговор с мистером Хиггинсом, и ради этого она попросила Этьена проследить за его распорядком дня. И Влада сагитировала поучаствовать в этой интриге. В конце концов, Влад вынужден был признать, что в данный момент Англия автоматически является врагом любого государства, имеющего сильный флот. А кто скажет, что у пиратов он сейчас слабый? По тем временам самыми лучшими по боевым и ходовым качествам считались корабли французские. Самыми прочными без всяких скидок были «испанцы». Самыми вместительными – голландские торговые суда. Англичане же умудрились за время правления Карла Второго загнать свой флот в большую… гм… лужу. Но короли приходят и уходят, а амбиции остаются. Потому Галка была уверена, что Англия (неважно, кто там будет сидеть на троне – Стюарты, Оранские или Ганноверские) обязательно постарается придавить конкурента, пока он ещё молод и неопытен.

– Мистер Хиггинс, – она, шурша юбками (будь они неладны!) и поправив мантилью, присела за стол напротив Оливера. – Не откажите в любезности отобедать с нами за компанию.

– Увы, миссис Эшби, я только что отобедал, – виновато улыбнулся Хиггинс.

– На один ливр? – лукаво прищурился Влад, заметив единственную серебряную монетку, которую англичанин запоздало попытался спрятать за пустой кружкой. – Вы весьма бережливы, мистер Хиггинс.

– В Сен-Доменге ужасная дороговизна, – посетовал Оливер. – На те же деньги в Англии я мог бы питаться полных два дня.

– Англия далеко, – с ироничной улыбкой произнесла Галка. – А здесь люди получают за свой труд несколько больше. Соответственно и тратят. Но я прошу вас, мистер Хиггинс, не обижайте меня. Если вы откажетесь от угощения, я тоже ничего не стану есть.

Англичанин слегка напоминал Галке актёра Виталия Соломина в молодости («Нет, ну типичный доктор Ватсон!») Однако в плане характера это был скорее Шерлок Холмс. То есть, очень серьёзный противник. О том, чтобы обратить его в союзника, не могло быть и речи: Галка не верила, что Англия, привыкшая пригребать к рукам всё плохо лежащее, не вторгнется в сферу интересов островной республики. А позволять Британии бесконтрольно хозяйничать на море и в колониях – значит, подписать Сен-Доменгу смертный приговор с отсрочкой исполнения на пару ближайших десятилетий. Так что противостояние предстоит серьёзное. Даже не на море – за этим столом… Мистер Хиггинс смущённо поблагодарил за угощение, и так налёг на яства, что нашим героям стало его немного жаль. Но когда он наелся, все прочие чувства у них уступили место настороженности.

Кто кого?

– О, миссис Эшби, я ни в коей мере не разделяю убеждённости сэра Чарльза в полной неспособности дамы руководить государством, – улыбнулся Оливер, когда ему тонко намекнули на официальную позицию посла по этому вопросу. – Я привык верить своим глазам, а не отметать очевидное в угоду вбитым с детства догмам. Только поэтому – уж простите великодушно – я в принципе не могу быть вашим другом.

– Потому что я вам несимпатична в ипостаси руководителя, или потому что Сен-Доменг кое-кому мешает? – Галка задала вопросик в своей излюбленной манере – «в лоб».

– Вы – политик необычного склада. Всегда говорите то, что думаете, – улыбка Хиггинса сделалась холодной.

– Я говорю далеко не всё, что думаю, но всегда думаю, что говорю, сэр. Впрочем, своей прямотой я экономлю ваше время – не нужно ломать голову над тем, что я на самом деле имела в виду, – Галка ответила ему такой же холодной улыбкой. – Давайте сыграем в одну игру, под названием «Максимум искренности», сэр. Отнеситесь с уважением к моей занятости.

– Это означает, что я должен говорить с вами в вашей манере?

– Если вы не согласны – я пошла.

– Я согласен.

– Тогда ответьте на заданный ранее вопрос, сэр: что именно вас не устраивает в Сен-Доменге, кроме дороговизны?

– Очень многое, – Оливер обобщал, не желая вдаваться в подробности. Не то эта дама сейчас примется за него всерьёз и вывернет его душу наизнанку. – Не сочтите меня невежей, но общественное устройство и мораль Англии кажутся мне наиболее разумными.

– И потому англичане-протестанты дружно не любят англичан-католиков, – хмыкнул Влад.

– У моей страны много недостатков, – Хиггинс вздохнул: этот московит ударил по больному месту. – Однако я люблю её такой, какая она есть.

– Уж не сочтите меняневежей, сэр, но даже любовь к родине не может оправдать защиту её недостатков.

– Простите, какое это имеет отношение к нашей беседе, господа? – Оливер недоумённо поднял брови. – Если вы пришли сюда, чтобы ткнуть меня лицом в проблемы английского общества…

– Ну, во-первых, вы сами затронули эту тему, – пожала плечами Галка. Свободное платье с кружевами маскировало начинавший понемногу мешать живот. Малыш ещё не толкался, но маме уже было трудно вести продолжительные напряжённые беседы. – Во-вторых, различия между Англией и Сен-Доменгом могут оказаться одной из причин охлаждения отношений между нашими странами, а Сен-Доменг намерен хотя бы какое-то время пожить мирно. Потому – давайте договариваться, сэр.

– Миссис Эшби, при всём уважении к вам, это не в моей компетенции. Англию здесь представляет сэр Чарльз.

– В самом деле, – улыбнулась Галка. – Сэр Чарльз и впрямь представляет здесь Англию. А вот кто представляет здесь интересыАнглии – я думаю, вопрос риторический.

В светло-голубых глазах мистера Хиггинса промелькнуло удивление, сменившееся затем опаской и долей уважения.

– Выстрел точно в цель, миссис Эшби, – произнёс он, и в его голосе звучали те же эмоции.

– Вы даже не пытаетесь отрицать? – удивился Влад.

– Не вижу смысла, сэр. Ваша сестра – не тот человек, которому можно безнаказанно солгать.

– Очень хорошо, что вы это понимаете, сэр, – кивнула Галка, сделавшись вдруг пугающе серьёзной. – Как сказал один умный человек, политика – искусство компромиссов. Давайте их поищем.

– Уверены, что поиски увенчаются успехом?

– Думаю, да, – Галка улыбнулась, но очень странно. Одними губами. Лицо осталось серьёзным, а серые глаза – холодными, отчего улыбка выглядела неестественной. – Хотя бы потому, что война обойдётся дороже – и в прямом, и в переносном смысле…

«При всей моей симпатии к этой даме, она – враг Англии уже потому, что существует. Значит, и мой враг… Увы».

Оливер и сам понимал, что в данный момент война не сулит Англии ничего хорошего. Особенно если пираты – без сомнения самые отчаянные бойцы из всех, что ему доводилось видеть – проделают с английской морской торговлей то же, что проделали с испанской. Но интересыАнглии требовали устранения любых потенциальных конкурентов.

Любых. И любыми способами.

– Не тяжело тебе? – Влад был отменно предупредителен. – Давай домой провожу. Исабель и с Катькой, и с Мишкой мучилась, десяти шагов пройти не могла без одышки. А ты геройствуешь.

– А я геройствую, – хмыкнула Галка. – Влад, я и подыхая всё равно буду хорохориться, такой мой сволочной характер… Ну, раз ты настаиваешь, пошли, – добавила она с невесёлым смешком, заметив зверскую рожу, которую скривил названый братец.

Сегодня было не жарко. Задувал ровный северо-восточный ветер, ставший сущим благословением после недавнего холодного дождя. Над городом раскинулось великолепное небо – лазурно-синее в зените и белёсое у горизонта – по которому плыли некрупные облака… Галка с Владом, проходя по улицам, наблюдали то свару двух соседок, не поделивших бельевые верёвки; то стайку детей-десятилеток, ведомых чинным пожилым месье, видимо, учителем; то сценку изгнания вышибалой слишком буйного матросика из таверны; то шлюху, искавшую клиента на улице; то двух молодых людей, несших в руках какие-то книги; то улыбавшегося купца – наверное, провернул удачную сделку… Словом, это была обычная жизнь не совсем обычного по тем временам города. Галка и сама понимала его чужеродность этому миру. Но уж очень хороша была мечта.

– Жаль, что он – наш враг, – сказала Галка, когда братец привёл её в Алькасар де Колон, и они присели в гостиной – отдохнуть и поболтать.

Фраза была настолько неожиданной, что Влад вздрогнул.

– Ты о ком? О том англичанине, что ли? – спросил он.

– Ага, – кивнула Галка. – О нём. Умный парень. Вместе мы бы таких дел наворотили – страшно подумать! На таких и поднималась Британская империя. Но он…

– Но он враг, – договорил Влад. – Иначе и быть не может, Галя. Англия всегда будет нам солить.

– А эти идиоты её без конца из дерьма вытаскивали, – мрачно усмехнулась Галка.

– Какие идиоты?

– Да, блин, цари русские, от Александра Первого до Николая Второго. И Сталин был хорош: вместо того, чтобы дать немцам умыть инглезов и американцев кровью в Арденнах, начал наступление раньше срока. А Черчилль с Рузвельтом в качестве благодарности завели сепаратные переговоры с Гиммлером. Ведь именно Черчилль, кажется, выдал историческую фразу – что хотел бы видеть Германию в гробу, а Россию на операционном столе. Или Рузвельт? Забыла… Влад, они всегда были нашими врагами. И всегда будут. Потому что мы одним своим существованием опровергаем их уродскую расовую теорию, да ещё расселись на таких офигительных природных богатствах. Да, я говорю и про Россию с Украиной и присными, и про Сен-Доменг. Хотя, остров этот и на сотую долю не так богат, как Россия.

– У нас тоже расистов до фига, – возразил Влад, удивлённый оборотом, который принял их разговор.

– Да. Но для нас это инфекция вроде гриппа, а для западных товарищей, увы, естественный способ мышления. Для них любой, кто не их стаи – уже не человек. Даже эти наши бритоголовые, усердно косящие под «высшую расу». Придурки. Разменная пешка, пушечное мясо для тех, под кого они пытаются косить… Мы для них – не люди, Влад, – повторила Галка. Без гнева, просто констатируя факт. – В смысле, для цивилизованных европейцев. В нашем мире понадобилось триста лет, чтобы это дошло до многих. А в этом… В этом – я жизнь положу, чтобы Британия сидела на своём острове и даже мечтать не смела о мировом господстве.

– Хочешь побороться с драконом? – Влад скептически хмыкнул. – Знаешь, какая опасность грозит любому драконоборцу?

– Самому превратиться в дракона, знаю.

– Тогда тебе придётся сто раз продумывать каждый следующий шаг.

– А что мне остаётся? Так и делаю…

– Ладно – Англия, – Влад вернул разговор в прежнее русло. – Франция, думаешь, намного лучше?

– Людовик – сам себе враг, – Галка подмигнула названому братцу. – Он так ослеплён собственным величием, что очень быстро разорит страну на войны, Версаль и любовниц. Мировая империя Короля-Солнца? Щас. У Франции пупок развяжется. Вон, у донов уже развязался. А какая мощная империя была! Закатали сами себя. Вручную. А всего делов-то: отнять у них регулярную «дозу» ценностей из американских колоний. Сам видишь, какая сейчас в Мадриде ломка происходит.

– Доны в обязательном порядке кинутся за помощью в Лондон, – предположил Влад. – Точно не помню, но, кажется, когда в нашем мире французы брали Картахену, испанцы вроде были союзниками англичан. [7]7
  Исторический факт.


[Закрыть]

– Да, потому что великолепный Луи умудрился накрутить против себя всю Европу, – хихикнула Галка, но, вспомнив свои версальские приключения, тут же хихикать перестала. – Талантище, одним словом. Но если в этом мире доны побегут просить помощи у англичан… Тем хуже для Испании. Инглезы опустят их ниже плинтуса. Но… Для Англии этот союз тоже выйдет боком.

– Я помню наш разговор, – помрачнел Влад. – Механизм уже запущен?

– Он уже давно тикает, братец, и остановить его я не могу. Даже если бы хотела…

Влад встретился взглядом с названой сестрицей… На него сейчас смотрел не пиратский вожак, и даже не глава государства. На него смотрела женщина, понимавшая, что не будет ей ни прощения, ни пощады за то, что она задумала и воплощает в жизнь, какими бы благими ни были последствия её планов для будущего.

– Дон Хуан Коком при нашей последней встрече сравнил Европу и Америку со львом и ягуаром, – сказала она – каким-то чужим, глухим голосом, глядя в стенку. – Если они подерутся в чистом поле, ягуар проиграет. За явным преимуществом льва в силе. Но если драка случится в лесу, у льва нет шансов. Мы – тот самый ягуар, братец. И нам нельзя выходит в чисто поле, пока лев ещё силён. Значит, если хотим остаться в живых, мы должны заманить его в лес…