Текст книги "Лев и ягуар"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

3

– Ты, приятель, в молчанку играть со своим нанимателем будешь, – спокойно, даже буднично говорил Этьен. – Со мной такие игры плохо заканчиваются. Объяснить, что я сейчас с тобой проделаю для начала?

Лейтенант Девре дураком не был, и прекрасно понимал, куда влип. Чёртов англичанин… Уж лучше бы осудили за растрату и отправили отрабатывать украденное на копях. А теперь что? За этим Бретонцем тянется дурная слава. С него станется на дыбу вздёрнуть и продержать над огнём, пока не вытряхнет пытаемого наизнанку. Но и признаться в своей вине нельзя. Мешает гордость. Кто такой этот Этьен? Чёрная кость, быдлота пиратская. Чтобы офицер и дворянин, даже бедный, падал на колени перед безродным выскочкой? Этьен может его насмерть запытать, может даже добыть нужные сведения. Но на это уйдёт слишком много времени. Да и англичане наверняка уже подбираются к бухте и готовятся высадить десант. Хиггинс производил впечатление честного человека…

– Мне нечего вам сказать, месье, – с долей издёвки проговорил Девре. – Вы же не хотите, чтобы я, желая избавиться от пыток, начал рассказывать вам сказки?

– Не хочу, – согласился Этьен, меняя тон на более любезный. – Но отчего мне кажется, будто сейчас вы были неискренни, лейтенант?

– Очевидно, вы недоверчивы по своей природе, месье, – молодого офицера даже слегка позабавил этот переход: «вы» вместо «ты».

– Верное наблюдение. – Этьен прошёлся по комнате. А затем… Затем Девре даже не понял, что случилось. Ноги перестали его держать, и он повалился лицом вниз на красивый персидский ковёр – напоминание об алжирском походе. Чёртов Бретонец, зверски заломив ему руку за спину, пребольно надавил ногой на позвоночник.

– Я крайне недоверчив, месье, и на то у меня масса причин, – всё так же спокойно произнёс Бретонец. И, не меняя тона, добавил: – А теперь, гнида, слушай меня внимательно. Я сосчитаю до трёх. Если не заговоришь, на каждый следующий счёт буду ломать тебе по одной кости. Начну с пальцев, потом переломаю по очереди руки, ноги, рёбра и хребет. Клянусь, я проделаю это так, чтобы ты не помер, а до девяноста лет пускал слюни и ходил под себя. Как тебе такой расклад? Не нравится? Тогда начинаю отсчёт. Раз, два…

Форты Бон Шанс и Либертэ стреляли. Стреляли, несмотря на бешенный огонь англичан. Стреляли, зная, что осталось у них уже от силы по сотне снарядов на батарею из четырёх орудий. Стреляли, зная, что если они прекратят огонь, вражеские корабли высадят десант прямо на набережную. А у каждого канонира в городе был свой дом или квартирка, у двоих из троих – семья. Пушки раскалялись, их остужали водой, давали короткий отдых и снова стреляли, стреляли, стреляли… Английские тяжёлые снаряды дробили камни кладки, выли, пролетая над головами, поднимали фонтаны воды пополам с коралловым песком, вспахивали мостовые. Кому другому уже хватило бы с головой. Но англичане ещё ни разу так плотно не сталкивались с джентльменами удачи, защищавшими своё. Потому бастионы, которые по всем законам войны должны были уже замолчать, не прекращали огонь. И не уставали благословлять дрезденца Мартина Лангера, выдумавшего бездымный «белый порох»…

Отряд Николя Жюстена быстренько обернулся – за новой партией ракет и на новую позицию. Между фортами Бон Шанс и Либертэ. Там, где нет старой испанской стены, а улицы выселок выходят прямиком на набережную. Конечно, неудобно превращать крыши домов в стартовую площадку для ракет, так недолго дома пожечь, но что поделаешь? Война. А на ней потери неизбежны. Хотя… Крыши-то крыты не пальмовым листом по испанскому обычаю, а на французский манер, хорошо обожжённой черепицей. Ходить по такой кровле – сущее наказание. В башмаках потопчешь до осколков, а босиком – черепица под южным солнышком раскалилась что те адские сковородки. Жюстен плюнул и пошёл в башмаках… Установить направляющие на крыше было не так-то просто, но на полигоне чёртов германец гонял их до седьмого пота. Вот сразу видать – мужик когда-то был офицером. Зато ракетчики теперь смогли бы поставить направляющие не то, что на крыше дома – на шпиле собора!

Вторая линия англичан, уже пострадавшая от их умения на один целый фрегат и такелаж пары его товарищей, медленно подходила к месту сражения. Да… Расстояние – полмили от берега. Тут придётся извернуться, чтобы попасть, ракеты может заметно снести ветром вправо. А если так, то прицеливаться нужно с учётом ветра, левее. Так и сделали.

– Готовы, черти? – окликнул он помощников, расположившихся на соседних крышах.

– Готовы!

– Поджигай фитили!

Снова шестнадцать ракет. Только на этот раз одна рыскнула вниз и упала в воду. Остальные пошли в нужном направлении. И четырём из них повезло взорваться над ещё одной парой фрегатов-неудачников. А в ответ на стрельбу тяжёлых фрегатов заговорили молчавшие до тех пор скрытые батареи. Пушки там стояли как на сторожевиках – небольшого калибра, но длинноствольные. Приятного для фрегатов будет маловато.

Дела ракетчиков Сен-Доменга пока складывались удачно. А форт Осама, самый мощный на острове, молчал. Его тяжёлым пушкам, что уцелели при взрыве Турель де Рош, попросту нечем было стрелять.

Комендант Франческо Бенедетти, уроженец богатой Венеции, крыл англичан такими словами, что даже камни вверенной ему крепости, имей они уши, покраснели бы от стыда. Сбежавший от правосудия родной республики (наколол соперника на шпагу), от преследования инквизиции (был замечен в богомерзкой алхимии) и французских кредиторов (взял в долг три тысячи ливров и, само собой, не отдал), пять лет назад он не знал, куда податься, чтобы не угодить на плаху, костёр или в долговую тюрьму. Нетипичным он был венецианцем, что попишешь… Переменчивый ветер судьбы вовремя принёс его во французский Брест, в один из припортовых кабаков, где местные моряки как раз обсуждали последние новости с Антильских островов. Мол, тамошние пираты, награбив чёртову кучу золота, придумали какую-то республику и приглашают хорошо знающих своё дело людей на Антильские хлеба. Бенедетти сразу вспомнил, что он не только бретёр, алхимик и должник, но ещё и канонирский офицер. Завербовался. Переехал за океан и ни разу за пять лет о том не пожалел. Даже дослужился до коменданта главного форта! А тут такой пассаж. Предатель Девре, чтоб ему пропасть, наверняка использовал не только фитиль, но и фугасную трубку [37]37
  Замедлительная трубка.


[Закрыть], дабы отсрочить взрыв и улизнуть. Если бы не ополченцы, ушёл бы, гадёныш. Ну, теперь Бретонец, не к ночи он будь помянут, вынет из него все жилы! Что бы там ни было, проклятый лейтенант ответит за всё – и за разрушенную крепость, и за загубленную карьеру синьора Бенедетти.

«Почему это вдруг – загубленную? – мысленно одёрнул себя комендант. – То, что было в ящиках у лафетов, побило камнями, в пушку эти калеки уже не станут. Хорошо хоть вовсе не рванули… В стволах было по снаряду – есть три штуки… Нет, на линкор мало… Девре говорил, с заводика привезли всё, что там было… Мадонна! Почему я должен ему верить после всего открывшегося? А вдруг он нарочно солгал?.. Ещё не всё потеряно, клянусь ключами святого Петра!»

– Паоло! – заорал он, подзывая молодого ординарца. Вообще-то парня звали Поль, но мать у него была итальянка, и венецианец Бенедетти мог спокойно общаться с ним на родном языке.

– Слушаю, синьор. – Поль тут же подскочил к нему – оборванный, измазанный пылью: его чуть не засыпало при взрыве.

– А ну быстро на оружейный завод! Проверь, может, что-то там осталось!

– Так говорят, перед боем оттуда все заряды вывезли! – опешил ординарец.

– Тебе что было сказано? Выполняй приказ, чёртово отродье!

Поль, охнув от командирской оплеухи, помчался вон. Выполнять приказ.

Флагманский «Сент-Джеймс» и два самых мощных линкора эскадры – «Ноттингемшир» и «Ирландия» – словно укрылись за стенкой из четырёх прочих линкоров. Хотя… Дымящийся «Ричмонд» уже заваливался на левый борт, это не боевая единица, а просто досадная помеха для канониров противника. Три прочих линкора, сделав разворот «все вдруг», стреляли уже с правого борта. Потому что хотя бы у одной пушки по левому борту каждого от интенсивной стрельбы сорвало казённик. А за рангоутом и переплетением канатов такелажа линкоров уже виднелись мачты подходившей второй линии. Фрегаты. Хоть и потрепали их береговые ракетные и артиллерийские команды, всё равно это опасные противники.

– Сигнал Жерому – вперёд! – крикнула Галка.

Одна из кормовых пушек «Гардарики» выпустила «колышек» – ракету, дымный хвост которой был виден издалека. Вторая линия – фрегаты во главе с «Амазонкой», семь сторожевиков и шесть канонерок – подняли паруса. Ветер им как раз попутный, пока англичане подгребут, в самый раз попадут к раздаче …э-э-э …слонов. Ведь обе первые линии так основательно потрепали друг друга, что сейчас вмешательство свежих сил с любой стороны могло переломить ход сражения.

Когда фрегаты сцепились, «Ричмонд» уже весело пускал пузыри со дна морского, а два его товарища из троих, прикрывавших флагман, держались на плаву с большим трудом. Хоть и продолжали стрелять. Впрочем, корабли Сен-Доменга тоже находились не в лучшей форме. У «Сварога» сбили фок-мачту, разворотили в щепки часть обшивки левого борта, там разорвало стальную пушку, а мелких дыр было не счесть. Билли даже приказал выбросить часть бронзовых пушек, чтобы вода не захлёстывала в пробоины. Другие линкоры и тяжёлые фрегаты тоже получили различные повреждения. Канонада постепенно стихала, причём, не столько из-за того, что побитые борта и палубы обеих сторон уже не выдерживали отдачи тяжёлых орудий, сколько по банальной причине – у противников подходили к концу запасы снарядов. А ветер усиливался, нагоняя волну, и точность стрельбы несколько снизилась. У всех. И вот тут заговорили пушки фрегатов… Вся соль была в том, чтобы под прикрытием этой драки шесть канонерок буквально впритирку к бортам своих проскочили в щель между линкорами и фрегатами. А там их задача – яснее некуда. Бить прямой наводкой по кормовой части трёх английских линкоров, неспешно входивших на внутренний рейд. Количественное превосходство англичан всё-таки сказалось. Галка верно предвидела этот манёвр и была к нему готова. Если бы Турель не взорвали, у англичан не было бы шансов. Сейчас есть. Небольшие – с учётом допущенных адмиралом Модифордом ошибок – но есть…

Галеот, из которого соорудили канонерку – маленькое судно. А пушку на него взгромоздили как на линкоре. Потому при каждом выстреле канонирский галеот заметно приседал на корму. Затем его подбрасывало как пробку, и приходилось какое-то время ждать, пока он выровняется. Зато какой эффект! Мелкий, не слишком быстрый, но чертовски вёрткий кораблик сумел проскочить там, где потопили бы любой фрегат. Море вокруг него кипело от снарядов и ядер, выпущенных с вражеских кораблей, а ему хоть бы хны. Попробуй в такого клопа попади, и по линкорам мажут. Не зря ведь поговорка есть – стрелять из пушки по воробьям. Капитан Пьер Пикар чуть глотку не порвал, отдавая приказы рулевому и матросам, управлявшимся с парусами.

– Разрывной!

Руис уже сбился со счёта, какой там по счёту снаряд подал Огюсту. Канонир с помощником загнали эту тяжёлую штуковину в ствол (с ума сойти: картуз не полотняный, скатан из нескольких слоёв очень плотной бумаги, а внизу приделано круглое медное донце) и тщательно закрыли казённик. Затем Огюст навёл орудие и дёрнул за толстую верёвку, намертво привязанную к какой-то железяке. «Похоже на спусковой крючок пистолета, – неожиданно для себя отметил Руис, прикрывая уши: грохала эта пушка изрядно. – И ведь придумали же!»

– Есть! Попадание! – расхохотался Огюст: выпущенный снаряд разворотил румпель «Ноттингемшира», безуспешно пытавшегося развернуться бортом к наглым галеотам и одновременно не наскочить на мель. Воткнувшись в корму чуть повыше ватерлинии, фугас взорвался. – Что, получил?.. Давай ещё разрывной, парень!

Руис снова нырнул в люк, открыл новый ящик и подал следующий снаряд. Разрывные, чтобы их легко было отличить от обычных болванок и картечных фугасов, позаботились пометить одной чёрной полоской на бумажном «картузе». Болванки не были помечены ничем, картечные «украшали» две красные полоски. Не ошибёшься, выбирая. Интересно, кто придумал такую полезную штуку?.. Два следующих снаряда пошли мимо, зато третий лёг аккурат рядом с дырой, проделанной в обшивке «Ноттингемшира» чуть раньше, и довершил начатое. И без того лишённый управления линкор начал оседать кормой в воду. Но, в отличие от канонирского галеота, он уже не выровняется. Никогда. «Хлебая» воду, линкор начал разворачиваться по ветру… и напоролся носом на одну из искусственных мелей – затопленный на небольшой глубине трофейный корабль. Сен-доменгцы наделали таких «сюрпризов» несколько штук, и вот их первая жертва. Впрочем, пока ни «Сент-Джеймс», ни «Ирландия» ещё не попались. А жаль.

– Фрегат слева по борту! – крикнул марсовой.

– Лево руля, четыре румба к ветру! – тут же скомандовал капитан Пикар. – Огюст! Чего копаешься? Вали фрегат!

Канониры не без натуги развернули орудийную башенку в нужном направлении. Теперь при выстреле галеот присел не на корму, а на правый борт. Очень опасная штука, так и перекинуться недолго. Вот если бы на шпринг стать, так тут глубина не позволяет…

Для «Ноттингемшира» бой уже закончился. А вот кое для кого он только что вступил в самую интересную фазу.

Сорок ящиков. По два тяжёлых снаряда в каждом. С ума сойти…

– Как? – Поль взял за грудки чиновника-француза, отвечавшего за отпуск боеприпасов. – Почему этолежит здесь?

– Не знаю, месье, – низенький лысоватый толстячок, чиновник, отчаянно боялся этого молодого пирата, и немилосердно потел от страха. – Лейтенант Девре должен был прислать за ними телеги, но почему-то не прислал. Мне пришлось остаться здесь, ведь я в ответе за столь опасный груз. Никак нельзя позволить растащить или, упаси Господи, взорвать его! А потом это происшествие в вашем форте… Пустите, месье, вы меня задушите!

– Чёртов засранец! – Поль, вместо того, чтобы рассердиться, неожиданно рассмеялся и от полноты чувств так встряхнул старичка, что тот едва не потерял сознание. – Ты понимаешь, что ты сделал, чернильница? Ты спас город!

Дело оставалось за малым: добыть транспорт. А где его добывать прикажете? Все телеги были либо задействованы в качестве баррикад на западной окраине, либо ожидали своего часа, чтобы вовремя доставить раненых в больницу и монастыри – ведь английский десант должен быть уже совсем близко. Поль решил проблему радикально: подозвав патруль ополченцев, тут же объявил, что ему нужно, и потребовал посильной помощи. Мол, делайте что хотите, но добудьте транспорт. Хоть с неба, хоть из-под земли. Один из ополченцев, старый мулат, сразу повёл их к богатому испанскому дому неподалёку от церкви Святой Барбары. Самое интересное, что хозяин с семейством и домочадцами укрылся в церкви, а в доме оставил пожилого негра – присматривать за имуществом. И вот этот самый негр насмерть встал перед каретным сараем и конюшней. «Да вернём мы твоему хозяину его драную карету, чёрт бы её побрал!» – рявкнул Поль, почувствовавший вкус к власти, и скомандовал своему импровизированному отряду сбивать замки… Карета на Антильских островах вообще-то была предметом роскоши, а не средством передвижения, но Полю в данный конкретный момент на это было наплевать. Погрузил три ящика – и хорошо… На обратном пути проехали по Торговой, в приказном порядке зацепили ещё две старые телеги. И вскоре этот фантастический кортеж – роскошная карета с четвёркой породистых лошадок и две ободранные повозки, запряжённые какими-то клячами – уже направлялся обратно в форт.

У синьора Франческо, честно говоря, глаза на лоб полезли: ординарец-то, оказывается, парень с большим чувством юмора. Но как бы то ни было, а три уцелевшие пушки хотя бы какое-то время смогут стрелять.

«Я вам покажу, на что способен капитан Бенедетти, – думал комендант, самолично наводя одну из пушек. – После моей работы вам останется только потонуть, клянусь Мадонной!»

Манёвр английского флагмана и двух линкоров, явно вознамерившихся прорваться в бухту для высадки десанта, не остался без ответа. Пока канонирские галеоты разворотили корму «Ноттингемширу», «Сент-Джеймс» и «Ирландия» спокойно, как на морском параде, миновали западную оконечность косы, прикрывавшей бухту Сен-Доменга, и так же спокойно направились к молчащему форту Осама. К порту. К набережной. А на борту каждого из линкоров было около семисот человек. Если высадится столь многочисленный десант – в городе начнётся бойня. Это прекрасно понимали все пиратские капитаны без исключения. Но не все сейчас могли что-то предпринять. Только три республиканских корабля, если так можно выразиться, оказались свободны от дел: «Сварог», работавший с ним в паре «Бесстрашный» и «Гардарика», быстро перемещавшаяся из арьергарда строя в авангард. Тут красно-белому флагману пришлось идти между боем вторых линий и ещё не потопленными английскими линкорами. Линкоры стреляли в него. Один из снарядов-болванок прошил её корпус там, где когда-то, до реконструкции, была крюйт-камера. Сейчас там были кубрики. А крюйт-камеру переместили ниже ватерлинии. Это стало возможным только при наличии обитого медью днища и хорошему уходу команды за кораблём… «Гардарика» не ответила, экономя оставшийся боезапас для решающей драки, а осталось у неё не так уже и много.

Английские линкоры, сбавив ход и миновав выявленные лоцманами искусственные мели, входили в бухту. А форт Осама пока молчал.

«Сварог», вышедший на удобную огневую позицию раньше прочих, сразу же показал англичанам разницу между количеством и качеством. Канониры на чёрно-золотом линкоре очень хорошо знали своё дело, и даже одиночными выстрелами – залпом боялись стрелять, чтобы повреждённый корпус не расселся – достигли почти такого же эффекта, как противник массированными залпами. Казалось бы, мастерство пиратских канониров по любой логике должно было победить английскую спесь. «Сент-Джеймс» произвёл один-единственный залп. Но… Вот тут вмешался его величество случай. Залп английского флагмана чертовски точно совпал по времени с выстрелом «Сварога». Фугас влепился в корпус «Сент-Джеймса» аккурат у орудийного порта стальной пушки – самой ближней к корме по правому борту. Взрывом разворотило обшивку, убило нескольких канониров, сместило ствол пушки градусов на двадцать вправо. И надо же такому случиться, чтобы она в эту секунду выстрелила!.. Запал, в отличие от аналогичных пушек на кораблях Сен-Доменга, был сделан по старинке – картуз, дырка в стволе, рожок с порохом у канонира да тлеющий фитиль. От зажигания пороха на полке до собственно выстрела проходило около двух секунд, если не больше. Вот они и сказались, эти секунды. Но на такую случайность можно было бы спокойно махнуть рукой, если бы не воистину дьявольская шутка судьбы: снаряд из этой пушки лёг точно в крюйт-камеру шедшего слева-сзади от «Сварога» «Бесстрашного»… Фрегат ещё не успели перестроить. А толстые защитные переборки крюйт-камер от тяжёлых конических снарядов спасали не всегда…

«Влад!!!»

Галка почувствовала, как настил палубы уходит из-под ног. Нет, она не падала. И «Гардарика», даже получившая значительные повреждения, не собиралась пока переворачиваться вверх килем. Просто уже в который раз Галка вот так теряла близких людей, и ничего не могла при этом поделать.

Ничего. Кроме одного: отомстить.

– Лево на борт! – крикнула она – страшная, всклокоченная, точь-в-точь ведьма с Лысой горы. – Пьер, разрывными, по замыкающему!.. Огонь!

Четыре стальные пушки рявкнули… и палубный настил вдруг затрещал, вздуваясь изнутри. Из ближайшего люка вырвался язык пламени. В солидную дыру, образовавшуюся в правом борту, вывалились два полных, ещё не вскрытых снарядных ящика и один начатый… За грохотом взрыва сперва никто не расслышал крики людей. А для Галки вообще всё прошло без звука. Будто фонограмму выключили, оставив одну картинку… Вот Хайме сунулся вниз и вернулся на палубу с таким лицом, будто сейчас перебили всех его родичей.

– Капитан! – закричал он. – Капитан, пушку разорвало!

Вот это оказалось первым, что Галка расслышала после взрыва.

– Где Пьер? Что с Пьером? – крикнула она в ответ.

Хайме молча сделал жест, не оставивший ни малейшей надежды.

«Теперь и Пьер… Не многовато ли?»

– Там почти весь остаток снарядов порвало или за борт выкинуло, – продолжал Хайме. – Как мы сейчас всем кораблём на небеса не взлетели, сам не пойму… Чем дальше будем стрелять?

– Положение опасное, – хмуро проговорил Джеймс. – Мы не можем больше продолжать бой, Эли… Эли, ты слышишь меня?

Галка, закусив до крови губу, смотрела, как гибнет её мечта. Останки «Бесстрашного» догорают. «Сварог», повреждённый его взрывом, лишился ко всему ещё и румпеля, и бизань-мачты, его несло прямиком на мель. Остальные прочно завязли в бою. А «Гардарика»… «Гардарика» по всем правилам должна выходить из боя или погибнуть.

«Значит, мы погибнем. Но пока мы живы, эти гады в город не войдут. Точка».

– Эли? – Джеймс, всерьёз опасаясь за рассудок жены, встряхнул её за плечи.

– Я тебя прекрасно слышу, Джек, – на удивление спокойным тоном проговорила Галка.

Она хотела было добавить ещё, что за все годы ни единой минуты не жалела о решении выйти за него замуж, что всё лучшее появилось в её жизни только благодаря ему, и ещё много чего в том же роде. Но не сказала. И не потому, что постеснялась или не решилась. Просто при взгляде на форт Осама ей показалось…

– Джек, дай трубу, скорее!

Нет, ей не показалось. Сколько там уцелело тяжёлых пушек – две или три? Неважно. Важно, что их наводят на цель. На английские линкоры, входящие в бухту!

– Нет, братцы, мы ещё повоюем! – Галка не скрывала радостного возбуждения: месть, оказывается, сладка не только в виде холодного блюда. – Мы им сейчас такое представление закатим – надолго дорожку сюда забудут!.. Левый борт, заряжать картечью, все пушки, сколько там ещё осталось! Зарядить все ружья и пистолеты! Хайме, чего рот раззявил? Поморник влетит! Мигель, не стой столбом! А ну живо выполнять приказания!.. Ставить все паруса!.. Право руля, придерживаться фарватера!

– Тебе ещё драться охота, Воробушек? Да за англичан сегодня сам дьявол! – скривился Хайме.

– А за нас – сам Бог! – воскликнула Галка. – Кто скажет, что это плохой союзник?

– Ну, тогда совсем другое дело, – боцман, припомнив историю, случившуюся семь лет назад у мыса Гальинас, засунул свои пораженческие настроения куда подальше. – Если Бог за нас – кто устоит?

И закипела работа…

– Мы не можем брать их на абордаж, это самоубийство, – покачал головой Джеймс.

– Джек, мы и не будем брать их на абордаж, – успокоила его жёнушка. И так улыбнулась, что Эшби стало страшно. – Я ещё хочу пожить немного, чтобы сплясать на их похоронах.