Текст книги "Лев и ягуар"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

4

Шторм, налетевший на Сен-Доменг, не отличался какой-то особенной силой: так, что-то средненькое, в июле-августе бывают куда похуже. Обычно сезон штормов приносил затишье в торговле. Прибыль прибылью, а когда риск потерять корабль со всем грузом возрастает в десять раз, невольно подумаешь об отдыхе. Сезон вроде прошёл, но даже под этим явно последним в году штормом Сен-Доменгу было неуютно. Ветер пригибал пальмы и ветви деревьев к земле, торговые ряды опустели. Лавки закрылись, работа прекратилась, добрые граждане попрятались по домам, плотно закрывая двери и ставни. В припортовых трактирах тоже особенного оживления не наблюдалось: матросня да мастеровые, либо припозднившиеся на работе и укрывшиеся от непогоды в первой попавшейся забегаловке, либо закоренелые холостяки, для которых таверна – второй дом… Кое-кто из завсегдатаев клялся, что восхищается завыванием ветра и стуком тяжёлых капель по навесу и ставням. Причард только усмехался в бороду: он искренне не понимал, что тут может быть восхитительного. Ну, завывает, ну стучит. Крыша не течёт – и слава Богу. Но не пристало трактирщику сообщать своё мнение подобным поэтичным натурам. Платит за съеденное-выпитое? Очень хорошо. Вот если бы не платил, тогда другое дело. А этот чёртов голландец Янсзон, чтоб ему провалиться, видит его насквозь, до самых потрохов…

– Неужто тебя вовсе за душу не берёт этот ветер? – хмыкал плотник, заказав свою излюбленную свинину с капустой и пиво. – Тебя, бывшего капитана? Не верится мне что-то.

– Твоё дело, – пожал плечами Причард.

– Что ж ты тогда стол накрыл? Опять твоя прежняя команда тут соберётся?

– Может, и соберётся, тебе-то что? – хмуро буркнул хозяин «Старого пирата». – Заведено у нас так.

– Другие-то не собираются.

– То их дело – собираться или нет. И вообще, чего пристал?

– А я поглядеть хочу, – заулыбался Янсзон. – Слухи ходят, будто почти все нынешние капитаны когда-то под твоим началом были. Вот и посмотрю, любопытно же: притащатся они сюда в такую погодку, или нет?

– Все притащатся, будь уверен, – криво усмехнулся Причард. – А вот и первые.

В зал, плотно прикрыв за собой дверь, вошли двое в непромокаемых плащах-дождевиках. С плащей, само собой, тут же натекло, но Причард даже не подумал рявкнуть на новоприбывших – мол, могли бы и под навесом подождать… Билли и Пьер. Причард даже изволил удивлённо поднять бровь: до сего дня Пьер ни разу не присоединялся к ним на этой традиционной октябрьской посиделке. На других – сколько угодно, но только не на этой. Что ж, всё когда-нибудь случается в первый раз… Не успели эти двое поприветствовать хозяина – своего бывшего кэпа – и усесться за столом, как явились ещё двое. Жером и Хайме. Эти тоже были из команды «Орфея» и тоже входили в большую компанию друзей, но их не было десять лет назад на том клятом островке, с которого всё началось. Впрочем, их пригласили, и они пришли… Влад заявился один, без сопровождения. Дуарте находился в Гаване, но на днях прислал письмо, его уже читала вся компания. И напоследок пришли Галка с Джеймсом.

Развесили мокрые плащи на гвоздиках в углу, сели за стол, наполнили кружки. Снова, как повелось в последние годы, молча сдвинули их. Выпили.

Десять лет прошло. Они живы. Чем не повод?

– А как там твоя донья Инес? – Билли, за десять лет не растерявший ни грамма своего ехидства, не удержался, подцепил Меченого. – Я слышал, будто она собралась жаловаться – что ты не хочешь жить с ней в законном браке.

– Вот ведь муха назойливая! – отмахнулся Жером. – Детей я признал, всех одеваю-обуваю, кормлю, живём в богатом доме, а она всё ноет. Чего ей ещё надо?

– Возьми и спроси, – не отставал Билли. – Только не у меня, а у неё.

– Возьму и спрошу. При тебе, – хмыкнул Жером. – Сам-то уже подсуетился, или пора магометанского священника из Стамбула выписывать, чтоб он тебя с женой повенчал?

– Стамбул далеко, а мэрия близко, – рассмеялся Билли.

Этой фразой он напомнил всем присутствующим недавно введенный в Сен-Доменге закон. Если жених и невеста принадлежали к разным конфессиям, то брак мог быть заключён по любому из двух обрядов, по договорённости, и признавался республикой. Если же по каким-то причинам священнослужители и семьи молодожёнов не находили общий язык насчёт того, по какому из обрядов следует венчаться, то можно было спокойно пожениться в мэрии. И этот «государственный брак» признавался республикой наравне с церковным. Пока случаи заключения таких браков можно было пересчитать по пальцам, но, к примеру, Билли и Мариам этот закон здорово выручил: протестантский священник отказывался венчать англичанина с мусульманкой, а случись тут мулла, решительный отказ и проклятия на голову получил бы уже бравый адмирал. Кстати, на днях весь город только и говорил, что о свадьбе Фелипе Муньоса, сына одного из богатейших хлеботорговцев Сен-Доменга, с Анной Рамбаль, старшей дочерью «бумажного барона» Жана-Батиста Рамбаля. Даже в газете о том написали. Католик женился на гугенотке! Галка и Джеймс были приглашены в качестве почётных гостей. Им, как и большинству прочих, сразу бросилась в глаза немаловажная деталь: ни жених, ни невеста не блистали красотой. Правда, по отзывам месье Аллена, они оба отличались завидным умом. Фелипе Муньос был мал ростом, худ и бледноват для испанца, прихрамывал на левую ногу. Мадемуазель Рамбаль оказалась на полголовы его выше, была чуток сутуловата и близоруко щурилась. Но оба едва ли не в буквальном смысле светились от счастья. Галка сразу почувствовала: эти двое будут вместе до гробовой доски, и ни единой минуты не пожалеют о своём решении… А если бы не закон о государственном браке? Кто знает, как бы всё обернулось?

– Ладно, остряк доморощенный, я тебе всё припомню, – Меченый скорчил страшную рожу. – Вот погоди, придёт твой сынок к моим девкам свататься, я на нём за тебя отыграюсь.

– Ух, какой ты злопамятный! – хихикнула Галка. Билли и Жером – взрослые мужики, женатые, сами детей имеют, а ведут себя как мальчишки. – Неужели столько лет ждать будешь?

– Да будет вам, – Жером, не выдержав фасона, весело фыркнул. – Уже и пошутить нельзя. Налейте-ка мне ещё кружечку.

– Я бы на твоём месте так не веселился, – процедил Причард, выколотив трубку в щербатую плошку, на которой и так уже красовалась впечатляющая куча табачного пепла.

– Да ну, – отмахнулся Меченый. – Сам знаю, что скоро война. Так что? Рвать на себе последние волосы с горя? Хрен, не дождутся!

– Война может быть скорее, чем ты думаешь, – мрачно проговорил Пьер, задумчиво разглядывая дно своей опустевшей кружки. – Я последние полгода послеживаю за купчишками. И знаешь, что заметил? Французы, голландцы, испанцы, даже юкатанские торговцы уже объявились – все ведут себя как раньше. Бродят по лавкам, выбирают, где что лучше, торгуются. Потом грузятся и уходят, чтобы скоро вернуться за новым товаром. А английские купцы как с ума посходили. Последний месяц как придёт англичанин с Ямайки, так бегает по лавкам, будто угорелый, скупает товар большими партиями и почти не торгуется. Притом, сахар и ром они не берут, хватают новые штучки вроде плащей, ламп, зеркал, цветных бус и этой горючей вонючки, что в лампы заправляют. Даже бумагу скупают. Если бы не последний запрет на вывоз оружия, они бы и оружейные лавки опустошили. Вот так набьёт трюм – и уходит.

– Что ж тут странного? – хмыкнул Хайме. – Я, конечно, не дока в торговом деле, но и за тобой, приятель, такого таланта тоже не замечал.

– Всё очень просто, – Влад не зря учился на экономиста. Хоть и закончил соответствующий факультет не с отличием, но кое-что из полученных знаний ему всё-таки тут пригодилось. – Англичане хорошо умеют считать денежки. И если платят не торгуясь, то уверены, что скоро получат хороший навар.

– Это в свою очередь ничего хорошего для нас не значит, – Галка продолжила развивать его мысль. – Английские купцы попросту знают, что скоро наших товаров днём с огнём не сыщешь. Во всяком случае, им так сказали. Потому и гребут всё что видят.

– Вот ведь ублюдки… – буркнул Пьер. – А я тут размечтался. Написал сестре, чтоб уговорила мужа сюда приехать…

– А ты сделай так, чтобы это всё было не напрасно, – жёстко проговорил Билли. Он всегда был самым ярым сторонником «своей гавани», и когда эта идея, хорошо ли, плохо ли, но воплотилась в жизнь, воспринимал выпады разных иноземцев в адрес Сен-Доменга как личное оскорбление. – Сколько мы своей и чужой крови пролили? Многовато, чтобы за здорово живёшь отдать чёртовым милордам этот милый островок, не так ли? Планы они насчёт него настроили, понимаешь… А не пошли бы они на *** со своими планами! Мы тоже люди, ничем не хуже них, и хотим жить так, как нам нравится!

– Поверь, Билли, именно это и есть главная причина того, что нас так не любят, – невесело улыбнулся Джеймс. – Кое-кому очень не по нраву то, что мы смеем считать себя ничем не хуже.

– Ну, это их проблемы, – в Галкиной усмешке было больше яда, чем в Париже со всеми его отравительницами и чёрными аббатами. – Тут все свои, потому, братцы, выскажусь откровенно. Люди Этьена кое-что вызнали. Против нас пошлют эскадру из Портсмута. В её составе по разным сведениям от шести до девяти восьмидесятипушечников, а сколько фрегатов и мелочи – того пока никто не знает.

– То есть, на нас наедут не как на пиратов, а как на цивилизованное государство, – не менее ядовито проговорил Влад. – Хоть это радует.

– Они что, последние мозги растеряли? – недоверчиво фыркнул Причард. – Да их со свету сживут, если Англия окажется зачинщиком войны без всякой видимой причины! Что? Драка у Серебряной банки? Фрегаты первыми напали, это признали даже сами англичане!

– А ты думаешь, что повода к войне придётся долго ждать? – хохотнул Билли. – Это ж самое плёвое дело, сам знаешь. Из-за мышиного чиха, если надо, войну объявят.

– А что это им даст? Ну, придут, ну, разорят тут всё к чертям собачьим – на радость королю Людовику, который наверняка сдал нас своему английскому братцу, гнида, – продолжал Причард, набивая трубку новой порцией кубинского табака. – И что получат? Остров да развалины. Да злых испанцев. Никакого тебе белого пороха, никаких пистолетиков… Зачем тогда им рисковать кораблями? Мы же просто так не уйдём. Даже если милорды нас и задавят, то сами надорвутся.

– Кто знает, может, французский король этого и хочет – чтобы мы подохли, а англичане надорвались.

– Да кто знает, что вообще в королевских башках варится? – хмыкнул Хайме. – Вот побывал я в Версале, и только одно могу сказать: честным людям там делать нечего. Сожрут.

– Лично мне не хочется становиться чьим-то обедом, – Джеймс позволил себе едкую иронию.

– Мне тоже, – Галка, в отличие от мужа, сказала это совершенно серьёзно. – Я ошиблась, думая, что нам дадут хотя бы два года передышки. Фиг с маслом, и года не дали. А сейчас счёт уже идёт на недели. Если не на дни.

– Ага, море после шторма уляжется – и начнётся, – скривился Жером. – Вот чёрт… Только соберёшься пожить спокойно – нате вам, являются.

«Как говорят у меня на родине – не то жалко, что своя корова сдохла, а то, что у соседа жива, – не без горечи подумала Галка. – Завидки берут, что они там чубы друг другу рвут, а мы пока ещё нет. Карл Стюарт может и недалёкий в политике человек, но окружают его и более компетентные товарищи, способные дать хороший совет. Правда, он их далеко не всегда слушает. Король ведь, а не какой-нибудь там „прэзыдэнт“. Но иногда… Плоховато я помню зарубежную историю этих времён. Кажется, только при этом Карле английский военный флот сидел в большой заднице. Ему веселиться хотелось, вот и экономил на чём только мог. При Кромвеле нас бы в порошок стёрли. Да и Вильгельм Оранский в качестве короля Англии тоже крутой противник, он бы просто не дал нам подняться. А это значит, что нам крупно повезло. И с местом, и с временем. Ну что ж, если так, то шанс у нас есть. И я жизни не пожалею ради этого шанса».

– Что-то не так?

– Нет, пока всё в порядке, Причард. Задумалась вот…

– Больно много ты думаешь, детка. Состаришься раньше времени.

– Плевать. Я перед зеркалом не верчусь, как некоторые. – Сегодня на Галку напал приступ язвительности. Друзья разошлись по домам и кораблям, а она задержалась на пять минут.

Нужно было утрясти с Причардом один важный вопрос.

– Счёт пошёл на недели, если не на дни, говоришь? – Причард без лишних слов понимал, зачем она тут осталась. – Здорово ты им хвост отдавила.

– Знаешь, о чём я сейчас думала? – спросила Галка.

– Ну?

– Вспоминала бой у крепости Чагрес. Тот самый, где ты так красиво кинул сэра Генри.

– Хм… Тебе что-то не нравится? Не кинь я его тогда, валялись бы мои кости где-нибудь на дне. Причём, неважно, кто бы там победил – ты или Морган. Я свой выбор сделал, и вот результат: я жив.

– Тебе снова придётся делать выбор, Причард.

– Даже так? – недобро прищурился старый пират.

– Именно так.

Разговор людей с сильными характерами всегда непрост. Причард – флибустьер старой закалки, хитрый жук, за милю чуявший любую перемену. И Галка. Которая просто хотела выжить в беспощадном мире и остаться человеком. Они понимали друг друга без лишних разговоров. Зачем слова? И так ведь всё понятно.

– Я подумаю, – проговорил Причард, дымя своей неизменной, уже заметно обгрызенной трубкой.

5

– Что скажете, лейтенант?

– Потрясающая вещь, сир. – Лейтенант де Мопертюи всё вертел в руках подарок из Сен-Доменга, и, когда король сделал знак положить «игрушку» обратно в шкатулку, сделал это с явным сожалением. – Шесть выстрелов подряд. Пистолет меньше и легче обычного, заряжать его также куда проще… Если бы обе наши роты были вооружены такими пистолетами, сир!

«Наши оружейники легко наделали бы и тысячу подобных пистолей, – с некоей долей ревности подумал король, разглядывая подарочек. – Но секрет этого оружия не в его устройстве, а в рецепте белого пороха и запала, который мадам Эшби охраняет ещё более ревностно, чем свою честь. Надо будет отдать несколько патронов для изучения. Возможно, господам учёным удастся разгадать эту загадку».

А Сен-Доменг и впрямь был щедр на загадки. Когда Мансар завершил строительство Зеркальной галереи, и король принимал там иностранных послов, у его величества был повод гордиться: огромные прекрасные зеркала были изготовлены во Франции, а не куплены в Венеции, как водилось ранее. Но вскоре ему преподнесли в подарок дивную вазу из стекла необычайной прозрачности, сверкавшую гранями, словно она была выточена из драгоценного камня. Вазу привезли из Сен-Доменга. Как и яркий светильник, заправляемый очищенным «земляным маслом». Король уже приказал отыскать в пределах Франции и в недавно обретённых землях месторождения этого масла, а когда найдут, провести опыты по его очистке до нужного состояния. Ибо возить этот «керосин» за тридевять земель было чертовски накладно… Ладно – стекло и керосин. Если вложить кое-какие деньги и дать учёным время, то же самое можно будет делать и во Франции. Но как прикажете повторить непромокаемые плащи для моряков, если и рецепт неизвестен, и сырьё для них всё равно придётся возить из Нового Света? Взять-то его больше негде. Сен-Доменгские мастера в последнее время научились добавлять в «стойкий каучук» краски – красные, синие или жёлтые – и делать плащи более тонкими, изящными. А интерес короля к загадочной заморской республике немедленно сказался на версальской моде: теперь среди придворных дам считалось особенным шиком погулять под дождиком в таком плащике. Даже несмотря на странный запах, шедший от этих новомодных одёжек. Впрочем, на фоне версальской нелюбви к мытью и повального использования парфюмерии это было уже неважно.

«А теперь ещё и этот пистолет, – его величество провёл рукой, затянутой в алую шёлковую перчатку, по барабану и деревянным, ничем не украшенным накладкам рукояти. – Испробовать его в действии? Одно дело, когда стреляет лейтенант мушкетёров, и другое – выстрелить самому».

Не устоял перед искушением. Что значит – хорошее оружие!

Собственно патроны его величество не удивили: бумажные «свёртки» были известны давно. Правда, этиоказались свёрнуты из очень плотной бумаги, вытянутые свинцовые пульки со скруглёнными кончиками выглядывали из «свёртков», а донышки были медными. Заправив шесть штук в открытый барабан, он защёлкнул рамку, как и было описано в сопроводительном письме. Курок взводить не стал: ведь написано же – может стрелять и так. Разумеется, пришлось приложить некое усилие, нажимая на спусковой крючок, но курок благодаря упрятанному внутри хитрому механизму начал взводиться сам.

«До чего дошли эти чёртовы оружейники!»

Выстрел был каким-то не слишком впечатляющем – ни оглушительного хлопка, ни дыма. Правда, пуля пробивала доску-мишень почти насквозь, как засвидетельствовал де Мопертюи, да вороны, испугавшись резких хлопков, поспешили убраться с парковых деревьев, с которых уже почти облетела осенняя листва. Его величество тонко усмехнулся и надавил на спусковой крючок ещё раз, ещё… Шесть выстрелов без перезарядки. Ствол при выстреле немного задирает вверх, но это беда любого огнестрельного оружия. В самом деле, если такими пистолетами вооружить его гвардию, противнику очень сильно не поздоровится. И в то же время королю кое-что не понравилось. Во-первых, пока не разгадан секрет патронов, покупать их придётся в Сен-Доменге. А во-вторых… Говорят, белым порохом снабжены и заряды корабельной артиллерии господ флибустьеров. Теперь при боевом столкновении с республиканским флотом туго придётся любомупротивнику. Можно, конечно, превзойти в навигации и задавить числом, но потери у врагов республики в любом случае будут страшные.

«Жаль мадам Эшби, – подумал Людовик, освобождая барабан от стреляных гильз согласно приложенной к револьверу инструкции. – Я в самом деле любил её, это не было притворством. К счастью, сие чувство владело мной недолго. Жаль Сен-Доменг. Он действительно мог бы преподнести миру ещё немало полезных загадок. Но ради блага Франции я должен ими пожертвовать».

И всё же какое-то смутное сомнение не давало его величеству покоя. Он то и дело возвращался к мыслям о револьвере. Всё время сравнивал заморскую новинку с тем великолепным ювелирным изделием – ибо пистолем его подарок сен-доменгской даме назвать было трудно. Но за делами и разговорами он никак не мог сосредоточиться на своём сомнении. И только поздним вечером, читая доклад месье де Ла Рейни насчёт положения в Англии – весьма интересно, герцог Йоркский, кажется, возглавляет тайный заговор против родного брата – король понял, что его смущало.

«Шесть выстрелов против одного, – думал он. – Картечные фугасы, поражающие вражескую команду на куда большем расстоянии, чем обычная картечь. Теперь эти „револьверы“. Уверен, нам известно ещё далеко не всё… А у этих господ есть шанс. Маленький, но есть… Что ж, вряд ли это что-то изменит. Разве только игроки в моём раскладе поменяются местами».

Где-то очень далеко от Версаля, мало-помалу превращавшегося в сказку, в образец для подражания и предмет зависти всех дворов Европы, стихал последний в этом году сезонный шторм. Наступало затишье. То самое, которое перед бурей. Только буря эта исходила не от стихийных сил природы, а от подлой натуры человека. Вернее было бы сказать – некоторых конкретных людей.

6

Началось всё именно так, как и задумывалось: с атаки ямайских каперов на побережье Сен-Доменга в конце октября. Только продолжение получилось… э-э-э… не совсем тем, на котором строился дальнейший расчёт. А ведь Хиггинс предупреждал…

Одним словом, сидя в Порт-Ройяле и читая доставленные из Европы английские, голландские и французские газеты, Оливер чувствовал себя до крайности хреново. «Подлое нападение на островную республику!» «Англия презрела законы божеские и человеческие!» И так далее в том же духе. Это голландцы расстарались, их газеты словно соревновались в том, кто смачнее плюнет в Англию. Чьи уши торчали из этих статеек, угадать нетрудно: миссис Эшби, кажется, никогда не экономила на нужных ей направлениях… И у кого она эту моду взяла? Кажется, дон Хуан в Испании так же вёл свою войну с королевой-матерью, ещё до совершеннолетия короля. Но здесь голландские щелкопёры постарались на славу. Плёвый пиратский наскок на богатые кофейные плантации Сен-Доменга – вернее, на их хозяев и население прибрежных поселений – умудрились раздуть чуть ли не до полномасштабной военной операции против «свободолюбивой республики»! И что ведь удумала эта стерва: отправила в Европу парочку своих скоростных «барракуд», так что новости достигли Старого Света не через пять, а через три недели!.. А ведь с юридической точки зрения тут всё чисто, не подкопаешься. Каперы «догадались» атаковать с английскими флагами на клотиках. Высадились, пограбили, порезали, порезвились в посёлках. А пока они были заняты столь прибыльным делом, на сигнал – зажжённую при виде атакующих пиратов солому на вышке – явился «отряд самообороны» из Эль Кафе. То есть, ополченцы из местных под руководством наёмных офицеров, приехавших из Европы. Нагруженные добычей, ямайцы решили не ввязываться в драку, а отступить на корабли и дать дёру. Но не тут-то было: пока они перестреливались с весьма обозлёнными аборигенами и грузились на борта, подошли ставшие уже знаменитыми сторожевики-«барракуды». В результате два каперских судна пошли на дно, один сел на мель, а флагман, лишившись румпеля и мачты, предпочёл сдаться. Заодно, пытаясь спасти свою шею от верёвки, его капитан сдал сен-доменгцам все свои бумаги. Включая комиссию, в которой ясно и чётко были прописаны цели означенного капера: Эль Кафе и прилегающие к нему поселения… Правосудие Сен-Доменга, как выяснилось, действительно основано на пиратских законах. А эти законы были крайне суровы к тем, кто нападал на своих. Состоялся суд. Но и из него проклятая пиратка ухитрилась сделать громкое и красочное зрелище. Открытый судебный процесс был описан в голландских газетах настолько подробно, что стало ясно: миссис Эшби и её верные офицеры из службы месье Ле Бретона явно были готовы к такому обороту событий. Они отреагировали на удивление быстро, и вовсе не так, как рассчитывал этот напыщенный болван сэр Чарльз.

«Ну, и чего мы в итоге добились? – Хиггинс пролистывал газеты уже без особого интереса: и так всё ясно. – Каперов судили и повесили – к вящему удовольствию жителей пострадавших селений. А миссис Эшби выставила Англию подлым агрессором, и я не удивлюсь, если теперь в Европе случится нечто весьма неприятное для его величества».

Мистер Хиггинс был прекрасным аналитиком, и очень редко ошибался. Но сейчас он всё-таки ошибся в одной детали.

Неприятности для его величества начались не в Европе…

– Считаешь, что нужно поторопить события? – скептически хмыкнул Билли, когда Совет капитанов снова собрался в своём «милитаристском» составе: без гражданских. – Чтобы затеять войну, много ума не надо. Вот чтобы остановить её – тут да, нужны кой-какие клёпки в голове. Нет, Воробушек, я не говорю, что у тебя этих самых клёпок не хватает, – тут он едко хмыкнул. – Просто хрень какая-то получается. То ты катишь бочку на Англию – дескать, бесподобные подлецы, и так далее – то сама начинаешь вытворять то же самое.

– Слушай, Билл, вот от кого я точно не ждала чтения моралей, так от тебя, – Галка, несмотря на серьёзность обстановки и важность обсуждаемого вопроса, весело улыбнулась. – Когда мы кинули французов, у тебя не было никаких возражений относительно моих подлых методов.

– Французы сами напросились, – ответил Билли.

– А эти, по-твоему, к поселянам с гостинцами явились? – покривился Жером. – Нас же попросту хотели втянуть в бойню, да ещё выставить… как, бишь, это заумное слово… агро… агресурами, что ли? Мы не повелись – хорошо. Сумели выставить англичан… ну, этими самыми, ты понял – ещё лучше. Но теперь-то что? Сидеть и ждать, пока они придумают ещё одну пакость, чтоб был повод эскадру прислать? Нет, Воробушек верно сказала: рубить этот …чёрт, забыл как называется …в общем, запутанный узел.

– А главное, – задумчиво проговорил Джеймс, – сейчас конец декабря. В северных морях сезон зимних штормов, я бы на месте адмирала не выходил из бухты Портсмута самое меньшее до конца марта.

– Джеймс, ты недооцениваешь руководящую роль вожжи, попавшей под державный хвост, – Влад сегодня был едким, как кислота. – Ты читал свежедоставленные европейские газеты? Про голландцев помолчу, это явная подготовка к войне. Французы – ни вашим, ни нашим, просто констатируют факт нападения. Испанцы злорадствуют. Но ты видел, что пишут газеты английские? Карла чуть не матом кроют. И он знает, кому этой популярностью обязан. Так что оскорбления, которые сыплются сейчас на его парик, он постарается выместить на нас. А если Галя сделает так, как задумала – он сунется в ловушку с головой и с тапочками.

– Его постараются отговорить.

– Ага. Станет он кого слушать, – хохотнул Гранден. – Болтают, будто он делает всю политику под юбками у своих придворных красоток, а на лордов клал с прибором. Короче, мой голос за это решение, генерал.

– Я тоже за, – кивнул Джеймс.

– И я, – сказал Влад. – Мы пока ненамного опережаем их по времени. Не хотелось бы прощёлкать клювом.

– Мой голос тоже за, – отозвался Жером, когда высказались все капитаны. – Воевать так воевать.

– А я бы хорошенько подумал, – Билли продолжал настаивать на своей точке зрения. – Это вам не какой-то там дон Педро, я знаю, что такое английский флот в бою. Если уж нарываться на драку, то по-умному.

– Вот так и сделаем – нарвёмся, но по-умному, – подытожила Галка. – Они ждут повода спустить на нас эскадру? Флаг им в руки. Повод будет. Но только тогда, когда это будет выгодно нам, а не им. А время теперь играет против нас, так что чем скорее, тем лучше… Кстати, Этьен, как там поживают твои люди в Порт-Ройяле?

Этьен, до сих пор молча наблюдавший за совещанием боевых капитанов, покривился.

– Да никак… – вздохнул он. – Попытались было взять Хиггинса за мягкое место и тёпленьким доставить сюда – увернулся, зараза. Битый зверь, сразу почуял слежку и спустил своих псов. Пришлось даже по-тихому убирать одного местного, засветившегося до кишок, чтобы всех не сдал. Двое наших ушли.

– Что ж, на войне не без потерь, – новость Галку совсем не обрадовала. Хиггинс и впрямь достойный противник. А что до «убранного» агента… Подписывая обязательство, любой нормальный агент знает, на какой риск идёт. Ведь платят ему не только за сведения и диверсионные акции. – Жаль, могли бы трусануть этого парня, и сдал бы он нам свою агентуру как миленький. А так – остаётся смотреть в оба.

– Я с посольства глаз не спускаю.

– Верю, Этьен. Только враг уж больно хитрый… Ладно, братцы, не буду откладывать дело в долгий ящик, – произнесла Галка. – Сегодня же нанесу визит сэру Чарльзу. Пусть пакуется и мотает с острова!

Объявление войны! Нет, это дурной сон, нужно зажмуриться, ущипнуть себя – и всё развеется, как туман.

Чёрт подери, ничего не развеется.

– Сэр Чарльз, мне крайне неприятно это говорить, но и без того натянутые отношения наших держав в последнее время приблизились к опасной черте. – Миссис Эшби произносит это с самым серьёзном видом. – Я могла стерпеть ваши оскорбительные высказывания в мой адрес, я простила сомнительную историю с рапортами капитанов, атаковавших наши сторожевые корабли. Но грабёж и убийство ни в чём не повинных мирных граждан Сен-Доменга я простить не могу. Тем более, что существует официальный документ за подписью полковника Линча, дозволявший английским каперам вести боевые действия против нас. Таким образом Совет капитанов республики Сен-Доменг постановил: если Англия развязывает военные действия против нейтрального государства, то этим она ставит себя вне закона. Следовательно, республика имеет основания расторгнуть все соглашения с Англией, в том числе и торговые, и затребовать обратно шестьсот тысяч ливров, год назад полученные советом Ямайки в республиканском банке в качестве займа. Также, облегчая жизнь вашим крючкотворам, уже уставшим выискивать повод для войны, мы сами идём вам навстречу. Будьте любезны получить эту бумагу – официальное объявление республикой Сен-Доменг войны Английскому королевству.

Честно сказать, до назначения в Сен-Доменг дипломатические миссии сэру Чарльзу не поручали. Но он имел представление о том, как положено составлять подобные бумаги. Что ж, юристы пиратской республики свой хлеб зря не едят.

– Я в самые кратчайшие сроки доведу содержание нашей беседы до ведома властей Ямайки и до его величества, – сухо, но торжественно произнёс сэр Чарльз.

– Поторопитесь, господин посол, – недобро усмехнулась пиратка. – У вас всего двое суток на то, чтобы собрать вещи и исчезнуть отсюда.

– Ничего иного, кроме подлости, я от вас не ожидал, – сэр Джеймс не удержался от презрительного фырка. – Вы воткнули Англии нож в спину, миледи.

– Сэр Чарльз, вы просто непробиваемы, – с сожалением вздохнула миссис Эшби. – Это вы, а не я, хотели войны. Вы её получили – и недовольны?.. Ладно, чёрт с вами. Выметайтесь поскорее с острова, а то тут кораблям под английским флагом скоро будет совсем неуютно.

– Но…

– Больше никаких разговоров, сэр Чарльз! Уже всё сказано.

«Нет, она не дура, – у сэра Чарльза мелькнула очень злая и едкая мысль. – Она просто сволочь».

Интересно, что бы он сказал или подумал, если бы хоть чуточку догадывался, о чём именно шла речь на Совете капитанов послеутверждения объявления войны?..