Текст книги "Творцы миров (СИ)"
Автор книги: Елена Артамонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
теперь смело прошествовала вниз, вызывающе поглядывая по сторонам. Терять было нечего, и страх давно угас в ее душе. Антония она узнала и не узнала. Эту долговязую фигуру невозможно было спутать с кем-то еще, но весь облик юноши и то, чем он занимался никак не соответствовали его прежнем манерам и привычкам. Венцеславу увиденное повергло в шок – перед Антонием стояла бутылка пива, и он преспокойно отхлебывал из ее горлышка! Столь несвойственное вампирам занятие стерло удивление от остальных метаморфоз Антония. Байкерский прикид, татуировки, пара колец в ухе не произвели на девушку впечатления – подобные мелочи меркли в сравнении с главным открытием – оказывается, вампиры могли пить не только одну кровь. Преодолев долгое замешательство, Венцеслава подошла к Антонию. Заговорила, стараясь поймать взгляд его чуть косящих глаз.
– Я искала тебя. Я все это время искала тебя.
– Польщен, – он соблаговолил посмотреть на подошедшую девушку. – Польщен высокой честью.
– И ты смеешь смеяться? Ты – после всего?!
– Послушай, девочка, чем я собственно тебе обязан?
– Как? Теперь я такая же, как ты. Я прошла все круги ада. Я переродилась. Я потеряла все, а то, что приобрела – ненавижу…
– Если ли ты залетела, то те от меня. Это точно. Я все держу под контролем.
– Лицемер! У нас никогда не может быть детей.
– Интересное предположение.
– Послушай, я искала тебя, чтобы посмотреть в глаза, спросить – почему ты не убил меня тогда? Почему позволил уйти? Почему предпочел обречь на муку?
– Постой-ка, кажется, я тебя узнал. Ты – та девчонка, которая впервые попробовала водку там, в буфете клуба? Вы были вместе с такой толстой, нарумяненной…
– Да.
– Знаешь что… – Антоний несколько посерьезнел. – Давай выйдем отсюда, прогуляемся.
Слава согласилась. Выбравшись из духоты прокуренного помещения, они прошли к ближайшей лавочке в скверике перед кинотеатром, молча сели. Разукрашенная неоном надпись «Титаник» полыхала перед их глазами. Венцеслава с трепетом ожидала решительного объяснения.
– Ты очень сильно изменилась. Прости, что сразу не узнал. Такой грим тебе к лицу. Прости за глупую шутку. Честно говоря, я очень жалею, что так тебя напугал. Я-то думал – классный прикол получился, вместе посмеемся…
– Неужели это может быть поводом для смеха?! Верно, ты слишком давно живешь на Земле, и успел утратить все человеческое.
– Давно? Года на три больше, чем ты.
– Значит – недавно начал? Никогда бы не подумала.
– Что – начал?
– Не уходи от правды. От лицемерия ты не превратишься в человека. Давай начистоту – когда ты стал вампиром?
– Вампиром? – Антоний присвистнул. – Ты и в правду поверила, что я вампир, приняла все за чистую монету? Sub specie aeternitatis (C точки зрения вечности)… Или… Или – долг платежом красен? Тогда мы квиты. Ты – классная девчонка с чувством юмора. Признаюсь – чуть было не поверил. Конечно, укушенный вампиром, сам становится вампиром. А ты – моя жертва. Все сходится. Только, знаешь, вампиризм уже не актуален. Слишком затаскан, уныл и слезлив. Давай попробуем что-то новое, теперь вместе, вдвоем… К примеру, «Люди-кошки»…
– Постой, я ничего не понимаю, если ты не вампир, то, как же тогда…
– Скажем так – шутка.
– Шутка?!
– Конечно. Вампиры водится только в Голливуде, да и те фальшивые.
– Но я…
– Не верю. Меня так просто не обманешь. Ты не производишь впечатления человека, способного питаться чужой кровью. Не производишь, даже несмотря на этот грим.
– Только тем и занимаюсь.
– Врешь.
– Антоний!
– В обще-то меня зовут Андрей.
– Так ты не вампир? Нет?! Но все было, как на самом деле – как в кино.
– Слушай, клиническая телезрительница, ты случайно «Поцелуй вампира» не смотрела?
Венцеслава отрицательно качнула головой.
– Зря. Там один псих, вроде тебя, совсем свихнулся и вообразил себя вампиром. Ты случайно тараканами не питаешься?
– Что? Разве вампиры едят тараканов?
– Некоторые. Особо продвинутые. Те, у кого в голове кисель. Не бывает, говорю тебе, вампиров! Это выдумки, сказки. Если ты прикидываешься, лучше прекрати. Иначе я буду думать, что ты сумасшедшая.
– И что было с этим, который ел тараканов?
– Осиновый кол.
– Но я не могу тебе поверить, Антоний!
– Я не Антоний и не вампир! Вот тебе крест.
Тот, которого Венцеслава привыкла именовать Антонием, размашисто перекрестился. Ничего не произошло. Она не испытала ни боли ни ужаса. Ничего.
– Перекрести меня, – шепотом попросила девушка.
Она сжалась в комок, ожидая, когда сокрушит ее сила господня, но… Вновь ничего не случилось. Холодный вечер укрывал город, сияла реклама только что вышедшего в прокат «Титаника», доносились голоса подвыпивших ребят, смех и визг девчонок.
– Значит я…
Венцеслава зарыдала. Сила крестного знаменья была для нее непререкаема – она не могла не верить произошедшему. Но обретенная вера вновь перечеркивала ее жизнь. Еще недавно Слава считала, что способна на все, лишь бы избавиться от проклятья. Теперь же, когда оказалось, что проклятья просто не существует, она испытала отчаянье. Ей было жаль утраченного бессмертия, неуязвимости, силы, исключительности. Но главное – не было на Земле таинственного Антония с мраком бездны в глазах, вечно юного
и умудренного знаниями тысячелетий, Антония – единственного, желанного, избравшего ее для Вечности. Зато на совести Венцеславы остались дюжина трупов, преданная и убитая Ирка, страх перед содеянным и жуткое открытие – оказывается, она хотела быть вампиром.
Потеря исключительности обесценивала, измельчала ее существование. Слава испытывала стыд и сознавала, что выглядит смешно. Представив нелепость собственного поведения, она возненавидела себя – глупую, легковерную девчонку, верящую в детские сказки. И нахлынули почти осязаемые, отринутые навсегда образы – мглистая тревожная глубина улиц, страх в глазах жертв, вкус и запах крови… Ужас и восторг, беспомощность и сила, вседозволенность, непоправимость, риск, азарт… Водоворот воспоминаний увлекал в бездну. Потом пришла отрешенность, обратившая ее в героиню очередного «вампирского» фильма – такое могло происходить только на экране. Девушке захотелось выключить телевизор. Но кнопки поблизости не оказалось. Рядом был неведомо откуда взявшийся стакан с минеральной водой, о край которого стучали ее зубы, и далекий, почти неразличимый голос, произносящий слова утешения. Слава успокоилась внезапно и сразу в упор посмотрела на собеседника.
– Эта шутка убила мою душу, будь проклят и ты… – фальшь затасканного штампа погасила смысл произнесенных слов. – Каково мне было в ту ночь? Когда все это навалилось, и не у кого было искать поддержки… А потом, когда я вынуждена была убивать… Понимаешь ты – убивать, хотя как тебе понять, что это такое…
Андрей молчал. Был серьезен и сразу показался взрослым, едва ли не постаревшим. На лице его исподволь проступали черты Антония, и Венцеслава, столкнувшись с любимым призраком, теперь желала одного – лишь бы не исчезала эта завораживающая тоска бездонных глаз… Но все же сидевший перед ней не был Антонием. Он был другим.
– Значит, слухи не беспочвенны, и преступления, о которых твердит весь город, дело рук не серийного убийцы, а вас, вампиров?
– Об этом много говорят?
– Еще бы! Весь город в страхе. Должно быть, ты заметила, что улицы на закате пустеют и развлекаются вечерами только самые отчаянные, пропащие. Никто не откроет двери, никто не придет на помощь. На улицах нет голубей, бродячих животных. Днем люди боятся смотреть в глаза друг другу. Здесь все убеждены, что город постигла кара господня – за грехи, за безверие, за разврат. Здесь все ждут конца. Маленький апокалипсис в провинциальном городишке. Я думал, разговоры
о нашествии вампиров – проявление общего психоза, а, оказывается, они – реальная его причина. В воскресенье будет облава. Это – не слухи. Вас давно выследили, и утром мстители пойдут по вашим домам. Убьют всех, кто пьет кровь. Смерть упырям!
– Ты противоречишь себе. Кто минуту назад доказывал, что вампиров не бывает?
– Настоящих нет. Тех, которые вылезают из могил, боятся солнечного света и живут вечно. Но есть люди, питающиеся кровью и ты одна из них. Если конечно… Ну не ты, так другие, убежденные в том, что им необходимо убивать. Скольких людей они уничтожили, покалечили? Здесь все психи, и те, кто считает себя вурдалаками, и те, кто объявил им войну. Они в открытую ходят по улицам, увешанные связками чеснока и крестами, и все делают вид, что это в порядке вещей.
– Тогда надо предупредить людей. Объявить… объяснить… А какое воскресение ты имеешь в виду – то, которое на следующей неделе?
– Нет. То, что наступит через четверть часа.
– Как?
– Представь себе. Что до объяснений – они не помогут. Вампиры убили в городе очень многих, какое дело их родственникам, что убийцы – не настоящие упыри? Какое дело им до того, что они – люди? Они убивали и им этого не простят.
– Но…
– Нам остается только попробовать втихую удрать отсюда. Прикинь, что будет, если узнают, кто во всем виноват. Это не особенно порядочно, но пусть остальные выпутываются сами. Не бойся, я тебя не брошу. Mea culpa (моя вина) – мне и платить. Выберемся из города, а дальше видно будет. Нам надо поторапливаться.
Не позволив Славе заскочить домой и собрать вещи, Андрей повел ее по направлению к вокзалу, рассчитывая покинуть взбесившийся город последней электричкой. Времени у них было в обрез.
Призрак в черном возник перед ними внезапно. Блеснули в полутьме острые клыки. Огромная летучая мышь, растопырив руки-крылья, приближалась. Слава отступила, укрывшись за широкой спиной Андрея.
– Андрей! Сзади…
Позади беззвучно выплыла из мрака пара рослых фигур. Преодолев страх, совсем недавно неведомый ей, Венцеслава попыталась уладить дело миром. Она вышла вперед, предостерегающе подняв руку:
– Стойте! Мы такие же, как вы. А вампиры не убивают вампиров – это запрещено.
– Мне плевать, кто ты. Я не ел уже две ночи! – в руке вампира блеснул отрезок трубы…
– Беги!
Удар был недурен – вампир отлетел в сторону, выронив дубинку. Представив, что делают в таких случаях подружки героев боевиков, Венцеслава подхватила трубу и долбанула ей по затылку одного из навалившихся на Андрея вурдалака. Тот ослабил хватку, и Андрей сумел вырваться из цепких рук. Довольно ловко заехав ногой в челюсть третьего вампира, он побежал прочь, увлекая за собой замешкавшуюся Венцеславу. «Движется эффектно, ему бы в кино сниматься» – мелькнула в голове несвоевременная мысль. Топот ног за спиной вернул к реальности. Стоило поторапливаться – преследователи и не думали отступать.
Погоня не впечатляла. Она годилась только для крайне малобюджетного боевичка. Взлетающие в огненном вихре автомобили, треск автоматных очередей, осыпающиеся тысячами льдинок разбитые витрины в этом сценарии отсутствовали. Не предвиделись также и бравые служители закона, залитые светом мигалок и сообщающие о праве не отвечать на вопросы – были лишь черные улицы, бездны дворов и не непрекращающийся ритмичный топот, подхлестывающий беглецов невидимым бичом.
На минуту преследователи потеряли убегающих из виду – двое резко свернули в переулок. Пробежав не более сотни метров, Андрей нырнул в подъезд основательного «сталинского» дома, Венцеслава – следом.
– Почему они от нас не отвяжутся? – едва отдышавшись, поинтересовалась она. – Неужели нет добычи полегче?
– Мы их достали. Сопротивление бесит. Да и поживиться теперь трудно – ночами уже не гуляют.
Андрей, надеявшийся, что планировка таких нестандартных домов вполне допускает наличие черного хода, не ошибся. Из подъезда был еще один выход – когда-то парадный, а ныне забытый и заколоченный. Взломать дверь быстро и по возможности бесшумно оказалось трудно, но возможно. Безлюдная прямая, как стрела, улица, манила вдаль. Не подавшись соблазну, беглецы пересекли ее и углубились в дебри неосвещенных дворов. Погоня отстала.
– Смотри.
Ярко-красный зигзаг перечеркивал дверь одного из подъездов.
– Что это?
– Так охотники пометили дома. Внутри, на одной из дверей, наверняка есть такая же отметина. Я уверен –
заклеймен и твой дом. Пока вы выслеживали жертвы, они тайно следили за вами. Следили, вместо того, чтобы предотвращать убийства… – Андрей умолк, посмотрел на часы. – На поезд мы опоздали. Придется дожидаться утра.
Пожалуй, только теперь Слава до конца осознала ужас случившегося – красные полосы окончательно перечеркнули иллюзию отстраненной игры. Подспудная вера в нереальность разворачивающихся событий исчезла. Почему она раньше не обращала внимания на кровавые отметены, испещрявшие стены и двери множества домов, Венцеслава понять не могла. Вероятно, это происходило потому, что до сегодняшней ночи девушка даже не задумывалась о возможности сопротивления, возмездия. О том, что должно было произойти утром, она старалась не думать.
В здание самого вокзала Андрей и Венцеслава не заходили, избегая пронизанных ярким светом мест и забывшихся чутким сном попутчиков. Не сговариваясь, пошли к платформе, куда обычно прибывали пригородные поезда. Слава хотела дождаться электричку на одной из лавочек, вытянувшихся вдоль платформы, но передумала, опасаясь привлечь к себе внимание недобрых прохожих. До рассвета над городом еще простиралась власть вампиров, которая должна была рухнуть с первыми лучами солнца и смениться часом гнева, обращающим день в продолжение ночного кошмара. При
таком раскладе для беглецов главным было не попадаться никому на глаза. Остаток ночи решили скоротать в глубокой тени бывшей билетной кассы – похожего на ящик строения из трех стен и плоской кровли, неуклюже торчащего посреди платформы. Желая отвлечься, Венцеслава, разглядывала таявший во мраке стенд с расписанием поездов.
– Ты прямо как герой «Совы» – в темноте видишь.
– «Сова»? Я не смотрела.
– Не мудрено, редкий фильм. Малобюджетный, но классный. В нем Эдриан Пол снимался еще до «Горца». Я бы тебе дал кассету, но.. Похоже, просмотр состоится нескоро…
Они замолчали. Каждый раздумывал о своем. Прервав затянувшуюся паузу, Андрей спросил:
– Скажи правду – ты убивала?
– Я похожа на убийцу?
– Я бы вообще тебе не поверил, но знаешь, сколько трупов нашли за последнее время? И эти охотники за упырями шастают повсюду, глаза злые, безумные… Нет – такое не тянет на розыгрыш, а значит и ты можешь быть способна на все, что угодно…
– Я никого не убила, ни разу, – Слава опустила глаза и почувствовала, что заливается краской. Она действительно не убила никого, кроме доверчивой Ирки. Тогда Венцеславе не
удалось сдержать жажду крови. Но об этом она не могла сказать никому. Помолчав секунду, девушка добавила: – С первой же ночи я решила оставлять жертве шанс выжить. Наверное, потому здесь так много вампиров. Некоторые из них – настоящие убийцы. Им нужна не кровь, а жизнь. Я так не могу.
Легкие шаги прошелестели в кустах за платформой. Шум усилился, послышался сдавленный визг. Поняв намеренья Андрея, Венцеслава вцепилась в его плечо:
– Не делай этого, пожалуйста. Ничего не изменить. Ты же сам говорил, что нам нет дела до остальных.
– Там сейчас убивают человека, – он смахнул с плеча руку девушки, но не двинулся с места. – Это – не сериал.
– Да нет же, он вроде бы вырвался, убегает. Слышишь – шаги удаляются. У них все обойдется.
Опять воцарилось молчание. Забившаяся в угол скамейки Слава задремала. Голос Андрея вырвал ее из сладкой предрассветной дремы. Спутнику Венцеславы было не до сна.
– Я не все тебе сказал. Не объяснил, почему изображал из себя вампира. И почему сейчас так выгляжу – все эти фальшивые наколки, серьги… Неужели ты обо мне никогда не слышала?
– А ты что, звезда? – осведомилась заинтересованная предстоящими откровениями Венцеслава.
– В принципе, да. Районного масштаба. Ты была новенькая, прежде никогда не появлялась, я прикинул – такую неискушенную особу можно хорошенько разыграть. По всем правилам искусства. Tabula rasa (чистый лист)… Проклятая латынь, так и лезет в голову! Неужели я от нее не отделаюсь! Представляешь, я неделю зубрил эту чушь, решив, что образованный вампир просто обязан говорить на каком-нибудь мертвом языке. Для цельности восприятия. То, что я делал – не совсем шутка, розыгрыш. Дело в том, что я с детского сада мечтаю стать актером. Мне всегда нравилось перевоплощаться. Возможно, это довольно глупо выглядит, но я нашел способ испытывать свои силы. Сначала выбирал образ, работал над ним, иногда довольно долго, продумывал мелочи, а когда все было готово – выходил в люди. Обычно появлялся на какой-нибудь вечеринке. Некоторые считают меня чокнутым, но девчонки, к слову сказать, от меня балдеют. Я превращаю их в длинноногих красоток с фальшивыми формами и перекрашенными локонами – девушек с экрана, их недосягаемый идеал. Со мной они видят себя такими. Правда, всегда есть шанс схлопотать по физиономии – малопросвещенных типов я раздражаю. Но в долгу, как правило, не остаюсь – положение обязывает, К тому же уже пять лет занимаюсь ушу, а последние полгода еще и тэквондо.
В общем суперменом быть трудно, но приятно. Если не напорешься на скверную компанию, обходиться можно. Мне только однажды три ребра сломали – но это издержки профессии. Зато знаешь, как классно – то я Джеймс Бонд, то Рено Рейнс из «Отступника», то Дункан Маклауд из «Горца»…
– А Фредди Крюгером никогда не был? – съехидничала Венцеслава.
– Что – похож? Хотя идея интересная… Дернуло меня стать вампиром! Это из-за одного дурацкого фильма. Я как-то проникся…
– Случайно не «Интервью с вампиром»?
– Точно. Как ты догадалась?
– Когда я решила, что стала… Ну, ты сам понимаешь… Я очень много о нем думала, училась. Там все очень реально.
– Мы все засмотрелись в «ящик». Не будь этой истории с вампирами, начали бы резать друг другу головы, возомнив себя Бессмертными, стали бы людьми-пауками, людьми-летучими мышами, людьми-кошками, инопланетянами, ожившими мертвецами…
– Оборотнями, привидениями, терминаторами…
– Помидорами-убийцами. Не имеет значения, какой сценарий избрать. Это повод. А причина? Моя неосторожность оказалась искрой, поджегшей солому, но набросал ворох кто-то
другой. Мне и сейчас кажется, что мы затерялись в каком-то сериале.
– «Затерянные в эфире» – звучит. Сколько до электрички?
– Час двадцать пять.
– А до рассвета?
– Час пятнадцать.
Подспудный, глубоко запрятанный страх шевельнулся в душе – сегодня, спустя столько дней, ей предстояло увидеть солнце. Тот лучезарный источник света, что дарит жизнь всякой земной твари и приносит смерть вампирам. Воображение Венцеславы рисовало тяжелый медно-красный шар, лениво выползающий из-за расплывшегося в тумане горизонта. Таков был первый восход солнца, явившийся ей. По странному совпадению, Слава, тогда еще крошечная девчушка, наблюдала его через пыльное окно несущегося вдаль поезда. Круг замкнулся.
– Андрей, ты точно уверен, что я не настоящий вампир? Вдруг солнце сожжет меня, превратит в прах, и я рассыплюсь от первого прикосновения, словно Клаудия из «Интервью с вампиром»?
– Это всего лишь классный спецэффект. Лучше расскажи, каково это – пить кровь?
– Ты разве не пробовал?
– Представь себе, нет. Я только чуть проколол кожу пластиковыми клыками. Я не думал заниматься членовредительством. Остальное – твое воображение.
– Я боюсь солнца.
– Как только электричка подойдет, немного подожди и в последний момент беги к дверям. Главное – точно рассчитать время: не опоздать, но и не лезть…
Сноп света, ослепил их:
– Привет, подруга.
– Неужели… – Венцеслава сощурилась, пытаясь рассмотреть человека, державшего фонарь. – Ирка – ты?
– Не ожидала? Ты предала меня. Хотела убить. Но я, как видишь, жива. Я выкарабкалась.
Несколько успокоенная, и даже обрадованная Слава – мнимая Иркина смерть давила на нее тяжким бременем, тут же поинтересовалась:
– Но почему ты не стала вампиром? Ведь я тебя укусила.
– А этого достаточно? – настал черед удивляться Ирине. – В фильме показывали: чтобы сделаться вампиром, надо отведать вампирской крови.
– Это нетрадиционная точка зрения.
– Но я-то этого не знала!
– И что же потом? – вмешался Андрей, явно не разделявший легкомысленного настроения своей спутницы.
Ирка перевела луч фонаря на его лицо:
– Я решила отыскать тебя, Антоний, и, как видишь, сделала это. Нашла выродка, принесшего смерть в наш город. Ты здорово изменился – надеялся остаться неузнанным? Это правда – я долго не могла тебя выследить. Тогда подумала о Славке. Она с самого начала к тебе цеплялась. С неделю следила за ней. Я пометила твой дом, Венцеслава. И сегодня я была в баре, а ты, подруга, меня даже не заметила. Ты подошла к незнакомому парню, заговорила – только тогда я признала в нем Антония. Теперь охотники за упырями знают, кто главный вампир. Вы удрали из бара, и они бы могли потерять ваш след, но справедливость все-таки есть – я услышала, куда вы надумали идти. И привела их сюда.
Едва Ирка кончила говорить, как одновременно вспыхнуло с десяток фонарей, ослепивших Венцеславу и Андрея. Положение было же некуда – убежище превратилось в ловушку. Три стены навеса были глухими, а с открытой ее стороны путь преграждали люди с фонарями и предметами, весьма смахивающими на осиновые колья. Бегство и сопротивление казались невозможными. Охотники медлили. Наслышанные о невероятной силе и живучести вампиров, они боялись атаковать. Небо неумолимо серело. Ловцы выжидали,
надеясь, что светило сделает за них дело, считавшееся их долгом. Но Ирка думала иначе:
– Трусы! Смерть упырям!
Вырвав из чьих-то рук деревяшку, Ирка бросилась к Венцеславе, целясь острием в грудь. Андрей легко перехватил ее руку, рванул к себе, сдавил горло в захвате.
– Еще шаг и я оторву ей голову!
Нападавшие попятились. Тоскливый гудок приближающегося поезда полоснул по нервам.
– В сторону! В сторону! Быстро! Считаю до трех!
Уверенные в неизбежной гибели вампиров и стремившиеся лишь потянуть время до рассвета, охотники расступились. Венцеслава и Андрей с полупридушенной Иркой, выбрались на открытое пространство платформы. Снопы слепящего света уже засеребрили пути – состав приближался к станции.
– Товарняк, он не остановится… Слушай… – в голосе Андрея слышались обнадеживающие интонации, – перед станцией он притормозит. У тебя несколько секунд. Беги за ним вдоль платформы и цепляйся, за что придется. Я задержу их. Потом догоню. Начнешь по моей команде.
Секунды растянулись до бесконечности. Медленно-медленно отходили назад люди, остановленные угрозами
Андрея, дергалась в его руках услышавшая план бегства Ирка, тяжелой волной накатывала грохочущая громада состава,
«Вперед!» – голос еще звучал в ушах Славы, а она уже мчалась вдоль обгоняющих ее вагонов. Краем глаза девушка заметила оттолкнувшего Ирку, бегущего по платформе Андрея, но потом перестала думать о нем, сосредоточившись на главном. Спасение было так близко, так реально и в то же время, недостижимо. Поезд шел не слишком быстро, однако взобраться на него оказалось значительно сложнее, нежели это показывали в кино. Венцеслава поняла, что не сможет выполнить «простенький» трюк.
– Слава, нажми!
В нескольких метрах перед собой Венцеслава увидела протянутую руку Андрея – он лучше ее справился с задачей, сумел забраться на груженную щебнем платформу поезда и, обгоняя отстававшую с каждым шагом девушку, уносился прочь, к спасению, к жизни. Состав набирал ход. Еще несколько мгновений и сердце выскочит у нее изо рта, а до конца перрона оставались считанные метры. Она не могла успеть. Стальной обруч пальцев охватил ее запястье, Слава заорала от боли в выворачиваемой руке, громыхающая бездна колес разверзлась под ногами… Кошмар оборвался, как лента в кинопроекторе.
Следующая сцена началась с крупного плана. Пряди длинных волос скользили по лицу, застилали глаза. Это были
его волосы. Значит, Андрей находился рядом, очень близко. Чуть позже вернулись воспоминания и осознание произошедшего. Поезд несся по высокой насыпи, она висела над мелькающими внизу чахлыми кустиками, но страха не было. Она доверяла Андрею.
– Ты молодец, все отлично. Еще два шага и мы отдохнем…
Венцеслава чувствовала, как ее втаскивают все выше, выше. Она за что-тоцеплялась, опиралась ногами – двигалась, послушно исполняя чужую волю.
Они сидели на горе щебенки, созерцая проносящиеся перед ними дали. Ветер обдувал их лица. Розовая полоса перечеркнула небо на востоке. Ритмично выстукивали дорожную песенку колеса. «Дорожная песенка» – слова всплыли из глубин детства, и Слава вновь представила первый, увиденный в своей жизни рассвет. Край медно-красного диска выполз из-за полосы дальнего леса.
– С восходом вас, леди Дракула.
Венцеслава как-то странно посмотрела на своего спутника:
– Антоний, возлюбленный мой, мы погибнем свободными…
Солнце жгло нестерпимо, с каждым мгновением оно все ярче наливалось золотым светом, пронзая ее тело
раскаленными иглами. Далекий голос твердил непонятные слова, ныне утратившие смысл и значение, а она погружалась в расплавленное золото, и боль, предвестница скорого конца, дарила надежду на близкую прохладу Вечности…
Свет далекой звезды
Женщина нервничала. Раскрыв пудреницу, она всматривалась в плохо различимые черты, подрагивающие на поверхности круглого зеркальца. Она знала, что грим наложен безукоризненно и все же придирчиво разглядывала внезапно ставшее чужим лицо, ища ускользнувшие от внимания профессионала изъяны. Тщетно. Она была хороша, как искусно выполненный восковой манекен. Женщина припудрила нос и облизнула подкрашенные губы.
«Так уже было, почти так… С этого все и началось… Семнадцать лет назад… Две глупые девчонки кривлялись у зеркала, готовые устремиться на поиски приключений. Неудавшаяся вечеринка. Тоскливое чувство несбывшегося праздника. Праздника жизни, полного восхитительных соблазнов. Они достались кому-то другому. Мир оказался сер, обыден, скучен. И тогда появился он…»
Опустив пудреницу в лежавшую на коленях сумочку, женщина критически осмотрела свои руки – маникюр был безупречен. Тяжесть лакированного «сундучка» пугала.
«Он решил, что я умерла, иначе не бросил бы меня. Может быть, он не идеальный герой, но… А в тот вечер он представлялся мне сказочным принцем. Могла ли иначе думать пятнадцатилетняя девчонка, встретив такого красавчика? Меня влекла таинственность, а он был окутан ею, как шелкопряд коконом. Это позже я разобралась, что он обычный парень. Довольно симпатичный и веселый… зачем я все это затеяла?! Опять попаду в историю…»
Машина остановилась. Сидевший за рулем мужчина обернулся к Венцеславе:
– Вот мы и приехали.
– Уже?
– А мне показалось – дорога была долгой.
Венцеслава не ответила, ей хотелось бежать прочь, подальше от этого фальшивого рая. Они шли по дорожке, над их головами болтались еще не зажженные китайские фонарики, а ветерок доносил дурманящие запахи не то цветов, не то духов. Спутник Венцеславы, огорченный ее молчанием вновь попробовал завязать разговор:
– Послушай, почему именно он? Конечно это не мое дело, но… Предупреждаю – вряд ли у тебя что-то получится. Он… Как бы это подипломатичней выразиться – последнее время его редко можно увидеть на людях. Сегодняшняя вечеринка, прямо скажу – исключение. Красавица моя, Венцеслава, хочешь я представлю тебя кому-нибудь пообщительней? Ты знаешь мои возможности – только пожелай…
– Спасибо, – она улыбнулась одними губами. – Уверена, ты можешь добыть с неба луну. Но у каждого свои капризы – пусть будет именно он.
Мужчина довольно хмыкнул и, подхватив Венцеславу под руку, повлек за собой в сверкающий зеркалами холл, представившийся ей гротом, полным диковинных рыб. Замелькали лица – неуловимо знакомые и в то же время бесконечно чужие. Венцеслава порой угадывала имена тех, кто представал перед ней, но не всегда – экран искажал лица, в жизни они казались иными. Ослепительные улыбки, дорогие наряды… Венцеслава мельком взглянула в зеркало – пожалуй, она смотрелась не хуже многих, но это был не ее праздник. Непривычная тяжесть изящной дамской сумочки пугала. Венцеслава улыбалась в пространство. Ступени лестницы уводили ее все выше…
Она многократно представляла эту встречу, проигрывала в мозгу возможные диалоги и поступки, почти видела то, что
должно было произойти, но не узнала Андрея. Они стояли рядом, очень близко однако их взгляды не пересекаясь, скользя в пространстве. Спутник Венцеславы легонько толкнул ее под локоть, и только тогда женщина поняла, кто смотрит поверх ее головы. Ее пытливый взгляд столько раз касался этой почти идеальной фигуры, запоминающихся черт лица, но тогда их разделяло стекло экрана, и потому он казался иным. Полустертые временем образы юности также не могли служить ориентиром в лабиринте воспоминаний – жизнь безжалостно искажала внешность, калечила душу. Рядом стоял человек не принадлежавший миру ее грез и чувств. Андрей и в самом деле был высок, но Венцеславе, приявшей добровольную пытку запредельно высокими «шпильками», его рост уже не казался столь значительным, как представлялось прежде. Был ли он красив или, наоборот страшен, взволнованная женщина так и не поняла. Зато обращала на себя внимание бледность и худоба лица, подчеркиваемая темными очками, которые, несмотря на вечернее время, скрывали его глаза. Мужчина, сопровождавший Венцеславу, тем временем произносил слова, смысл которых от волнения она упустила. Растянув губы в улыбке, женщина шагнула навстречу Андрею. Он повернул голову в ее сторону. Возможно, посмотрел прямо в глаза, но затемненные стекла скрыли направление его взгляда.
– Венцеслава? У вас редкое имя.
Выражение его лица оставалось прежним, голос не дрогнул. «Тем лучше. Я сделала правильный выбор» – подумала Венцеслава.
– Я всегда мечтала получить ваш автограф.
Он протянул руку. Женщина извлекла из «сундучка» цветное журнальное фото и ручку. «Все выглядит весьма правдоподобно. Я просто фанатка, дорвавшаяся до кумира. Автограф – это в порядке вещей. Надо вывести его из толпы…»
– Постойте! На весу неудобно… Вот столик свободный, – произнесла она вслух и двинулась к просторной веранде, зависшей над обрывом. По ее углам стояли небрежно расставленные плетеные кресла и столы. Расчет оказался верен – потянувшись к фотографии, Андрей волей неволей последовал за Венцеславой.
Две свечи в хрустальных подсвечниках озаряли плоскость стола золотистым светом. «Завтра будет ветер…» – невольно подумала женщина, посмотрев на пламеневшие полосы облаков, парящих над морем. Оба сели. Андрей привычным жестом взял фото, начал размашисто писать на нем. Венцеслава нарушила молчание:
– Звезды равнодушно взирают на смертных. Ты и тогда не узнал меня, помнишь?
– Вы ошиблись, девушка. Я никогда не был знаком с вами. Возьмите это… – он протянул Венцеславе подписанную фотографию. В его голосе слышалось раздражение.
