Текст книги "Легенда о Чудограде(СИ)"

Автор книги: Елена Шихматова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Мне..., пожалуй, сначала привыкнуть надо к этому. Это все так... неожиданно и, я бы даже сказал, невероятно.

Дометьян широко улыбнулся.

Привыкай! Ну, еще раз спасибо. И, да, я рад, что ты женился, и скажу тебе как мужчина мужчине, тебе здорово повезло, у тебя замечательная жена, красавица и умница.

Спасибо, – ответил Дан, Амалия опустился глаза, а лицо ее залилось румянцем.

Аккуратно подняв с земли спящую девочку, Дан передал ее князю Дометьяну, уже занявшему место на спине Сайдары.

Жду в гости, когда закончишь тут все дела.

О, я вас тоже. У меня теперь есть собственный дом, и это даже не дом, а настоящий дворцовый комплекс.

Велебинский Посад? – изумленно спросил князь.

Да.

Что ж, тогда обязательно. До встречи!

До встречи!

Сайдара мягко оттолкнулся от земли, взмахнул крыльями и поднялся в воздух, беспрепятственно пролетев сквозь щит, через несколько минут птица рокха скрылась за горизонтом, а Дан и Амалия остались одни, не считая спящего Сахаба. От отряда из Кхабада на дороге уже никого не осталось, если не считать угрюмые грозные катапульты молчаливыми стражами передвижной ставки врага, который помимо катапульт оставил тут еще и гору оружия: мечи, луки, кинжалы – все, что мешало бежать, оставили здесь. До самого позднего вечера никто не вернулся хоть за чем-нибудь. Из города вообще никто не выезжал, а вот в сторону города следовало несколько экипажей, но все они, едва завидев брошенные катапульты, поворачивали назад.

Уже начало темнеть, когда в вышине показался Сайдара. Ближе, уже у костра, стало видно, что он что-то несет в лапе. Это оказались несколько настоящих поленьев.

Подарок от того господина.

Спасибо, это, действительно, подарок. И очень нужный, – признал Дан.

И есть еще один подарок. Баруна.

Повернув голову в обратную сторону, он указал на приближающуюся точку в небе.

Я встретился с ним у реки, он изучал новый мир, и я позвал его к нам. Если на каждом из нас будет по всаднику, то мы оба сможем лететь дольше и быстрее.

Боюсь, у вас будет по полтора всадника, – ответил Дан, – мальчика придется пока взять с собой.

Там еще одна птица рокха? – спросила Амалия, Дан с некоторым удивлением посмотрел на нее, но тут же спохватился.

Ах, да, да, еще одна птица рокха, Баруна.

Что, забыл, что я еще не владею древним языком?

На секунду, прости.

Он свернул посмотреть на обзорную башню, – уточнил Сайдара, – поэтому и отстал. Я говорил ему, что за тысячу лет от нее, скорее всего, камня на камне не осталось, но он решил проверить воочию. А почему мы берем мальчика с собой? Я думал, мы его вернем тем людям.

Теперь уже Дан на него посмотрел недоуменно, но тоже на долю секунды – птица рокха, наоборот, не знает современного языка и ей невдомек, что именно ответили жители Союза.

Да, они считают, что я вдохнул в него силы тьмы, поэтому мальчик – это живой труп, зомби, а самого патира в живых уже нет. Мы боимся, что, если отдадим его, то они расправятся с ним прежде, чем он проснется.

Ничего себе! Силы тьмы!

Да, а именно силы коварной сестры всеблагого и всемилостивого Алина, Алины, – с наигранным пафосом в голосе пояснил Дан.

Но у Алина Карона была одна сестра, Иллея, которая пожертвовала собой ради спасения нескольких деревень.

Я знаю, но донести это до людей будет непросто.

Меж тем к ним подлетел Баруна, перед островком суши он затормозил и аккуратно приземлился, чтобы не создавать сильных воздушных волн вблизи людей.

Приветствую тебя, властитель магии, – склонил он перед Даниславом голову, потом он поклонился Амалии, – приветствую тебя, госпожа Амалия.

При беглом взгляде казалось, что он ничем не отличается от своего сородича, но стоило приглядеться, чтобы понять: они абсолютно разные, даже при сходной форме и окраске все птицы рокха, как и люди, были индивидуальны.

Рада знакомству, Баруна, – первой поздоровалась Амалия, этой фразе ее научили древенки.

Здравствуй, Баруна, как обзорная башня?

Не уверен, что нашел ее, но, похоже, те камни – это ее часть, или, правильнее сказать, остатки.

Ладно, не переживай, может, эту башню еще придется отстраивать, и не без твоей помощи. Слушай, а по пути ты, часом, не видел более объемного островка суши?

Видел.

Отлично, тогда, может, ты покажешь, где это? У нас тут, откровенно говоря, тесновато.

Да, конечно. Только, можно я подвезу вас?

Дан улыбнулся, ему определенно нравилась эта птица рокха.

Да, конечно. Амалия, – обратился он к жене, – Баруна видел остров суши более объемный, чем наш, поэтому мы улетаем.

Ладно, я затушу костер. Хорошо еще мы не кинули туда новые дрова.

Новый остров был гораздо больше, с густой растительностью, несколькими родниками и даже небольшой речкой. Настоящий оазис среди пустыни. Будь остров чуть ближе, и люди смогли бы перекинуть мост, но инженерная мысль, как безопасно преодолеть такое расстояние, у жителей Союза не родилась. Однако островные слоники не выжили и здесь, впрочем, решил Дан, остров хорошо изолирован, а слоники, как и люди, перемещались по дорогам, вполне возможно, что они тут изначально не обитали.

Вскоре все четверо сидели у костра, Баруна без умолку рассказывал о своих впечатлениях, стоило только удивляться, как и когда он успел побывать в стольких местах. Дан едва успевал за ним, переводя Амалии, что тот говорит.

Ночь, тихая и спокойная, опустилась над Союзом Пяти Мужей, словно дразня своей безмятежностью до смерти перепуганных людей. Спокойно себя чувствовали только те, до кого пока еще не дошли слухи о гибели патира и возвращении чудовищ из легенд. А одного человека буквально разрывали на части злость, гнев и ярость – это был дядя Сахаба, Намиб. Узнав о том, что его человек случайно убил племянника, тело которого забрали грешники из-за реки, он возликовал. Наконец-то последний отпрыск ненавистного ему старшего брата убран с пути к трону! Намиб распорядился казнить убийцу и как можно быстрее донести до жителей известие о гибели патира, а также поведать всем о том, что посланники Алины забрали с собой тело мальчика, чтобы совершить над ним какое-то колдовство. И заодно напомнить всем, что он – единственный наследник. Все одиннадцать его старших братьев так или иначе погибли, кто-то, как предыдущий патир при несчастном случае, кто-то умер от тяжелой болезни, двое сгорели в одном из загородных домов отдыха, один покончил жизнь самоубийством. Остался только он.

В яростном порыве некоронованный патир повелел догнать и покарать посланников Алины, и все вроде бы началось хорошо, гладко, но, когда люди стали возвращаться, мало что соображая от страха, Намиб столкнулся с первой проблемой. Все твердили об оживших чудовищах из сказок, скрежетах. К вечеру в городе об этом знали все, люди толпами шли к дворцу, умоляя нового патира защитить их. И ладно бы это были только мужчины из господ, но нет, шли и женщины с детьми, рабы. Постепенно около дворца сформировалась гигантская очередь из просителей, которую едва сдерживала стража. Одним словом, Намибу спокойная ночь не светила, а обладание властью начало казаться не таким прекрасным явлением, как думалось поначалу. Во всем виноваты эти посланники Алины! Если бы не они, он бы работал по плану, так, в эту ночь его люди должны были убить маленького патира, обставив все так, что это дело рук двоюродного дяди Сахаба. Намиб предполагал устроить показательное расследование, уличить кузена в измене и добиться казни, а потом он, показав народу чистоту своих помыслов и свое благородство, по праву бы занял трон.

Не поверив в реальность скрежетов, он лично выехал к городским воротам, и, как только был сформирован большой отряд сопровождения, отправился к тому острову, где укрылись посланники Алины. Но с каждым шагом, что удалял его от города, рос в его душе страх и таяло желание разобраться во всем лично. Широкая дорога начинала казаться Намибу веревкой, перекинутой через пропасть, колени его дрожали, потому проехав всего метров двести, он приказал остановиться, постояв минуть пять на месте, он увидел, что никаких скрежетов в песке нет. Глубоко выдохнув, Намиб распорядился ехать обратно в город, издав свой первый указ: публично пороть каждого, кто распространяет слухи, независимо от того, раб это или не раб, мужчина или женщина, взрослый или ребенок. Это поохладило пыл жителей города, и все свои переживания и сетования они перенесли в дома.

Во времена магии существовали различные философские школы, система взглядов которых объясняла устройство мира, взаимоотношения человека и природы, общественное поведение и многое другое. Одной из самых известных школ, была школа Кира, основанная за полторы тысячи лет до рождения Алина Карона. Кир был поистине великим мыслителем, казалось, не было вопроса, которым бы он не занимался и на который не попытался бы дать свой ответ. Школы Кира или храмы мысли располагались в нескольких городах, самый южный из них находился среди тяжелых песков.

После того, как магия уснула и установилась вера в Алина, философы, как и утратившие силу волшебники, подвергались гонениям со стороны набирающих силу и власть последователей Алина. Многие из тех философов и бывших волшебников были казнены за инакомыслие, а некоторые сводили счеты с жизнью, запираясь в своих храмах. Все храмы мысли и другие здания философских школ и школ по изучению магии так или иначе были разрушены или переделаны под другие нужды, но один из храмов мысли уцелел и тихо ветшал на отделенном от остальной земли острове среди песочного моря.

Сквозь его спокойный и мирный сон раздался резкий звук, сразу разбудив его. Дан сразу открыл глаза. Похоже, звук услышал только он один. Дан осторожно убрал руку Амалии и сел, она, птицы рокха и мальчик мирно спали. Недоуменно озираясь по сторонам, он моргнул и потер глаза – что-то же его разбудило! Зевнув, он собрался лечь обратно, но звук повторился, противный и резкий, сначала один раз, потом второй. Во второй раз, Дан смог различить слова, кто-то говорил: «Приди ко мне!»

Дан встал и огляделся. Откуда шел звук? Кто это говорил? Или кто-то произнес эти слова в его голове, как было в случае с магическими существами? Закрыв глаза, он сосредоточился и погрузился в магическое поле, отчетливо увидев каждую зазубрину окружающего пространства. Обежав остров беглым взглядом как бы с высоты, он обнаружил старое полуразвалившееся здание и, сразу окунувшись в память прошлого, узнал о Южном храме мысли. Сейчас, когда все его чувства были обострены, он почувствовал, что прозвучавший в его голове голос, знаком ему, до боли знаком, но кому именно он принадлежал, Дан пока сказать не мог. Открыв глаза, он вернулся в реальный мир и, бросив короткий взгляд на Амалию, отправился вглубь леса.

Среди зарослей, по которым шел Данислав, не осталось и намека на некогда ровные и аккуратные дорожки сада, выложенные плиткой тропинки давно заросли мхом и травой, а культурные растения одичали или погибли. Так, пробираясь сквозь ветки, Дан едва не ударился головой о стену, никакого намека на дверь в этом месте не было. Дан стал обдирать ветви лианы в надежде найти вход, но, не очистив и двух метров стены, решил, что проще и быстрее сделать вход, чем искать его. Только делать его надо осторожнее, а то все здесь могло рухнуть от такого вмешательства. Однако едва он погрузился в поле силы, как передумал, осмотрев здание, он нашел поблизости от себя обрушенный фрагмент стены. Прилагая немалые усилия, он добрался до прохода и шагнул внутрь здания. От потолка почти ничего не осталось, но и лунный свет сюда практически не проникал из-за сплошного слоя сплетенных побегов лианы. При дневном свете все обстояло, наверняка, не лучше.

Сейчас Дан находился на втором этаже, первый изначально наполовину находился под землей, теперь с течением времени он окончательно ушел под землю. Дан прошел вглубь зала до настоящей стены из сплетенной лианы, с трудом протиснувшись сквозь нее, он шагнул на лестницу, ведущую вниз, в непроглядную темноту. Создав перед собой в воздухе небольшой огонек, он стал спускаться. Потом пройдя длинный коридор он подошел к красиво расписанным дверям, практически неразрушенным, краски только немного поблекли, а в свете такого неяркого освещения, как его огонек, все это выглядело сказочно и таинственно. Дан толкнул дверь и вошел в слабо освещенный зал, также практически непострадавший от времени, источником света был находящийся посередине фонтан. Конечно, фонтан был нерабочим, и внутри него не осталось воды, хотя поначалу, взглянув издалека, Дану показалось, что вода там есть. Подойдя ближе, он увидел, что основание заполнено магическим льдом, и внутри находится черная капсула примерно пятнадцать сантиметров в длину. Капсула притягивала его взгляд, и словно манила его, заставляла взять ее. Растопить этот магический лед было несложно, для этого надо было всего лишь прикоснуться к нему, в отличие от того льда, который растопила Гедовин – там это было под силу лишь единицам из всех волшебников, обладателям особого дара. «Что ж, кто бы ни звал меня, проверим, кто это», – мысленно сказал себе Данислав и положил руку на толщу льда, сразу почувствовав, как пробежала энергетическая волна под ним, быстро и уверенно лед стал таять.

Дан знал, что представляла собой эта капсула – капсула перемещения, в которую волшебник заключал свою душу в надежде обрести потом новое тело, и он прекрасно знал, что это запрещенная магия. Голос, который вновь прозвучал в голове, настоятельно требовал открыть капсулу и освободить замурованную в ней душу, это являлось частью работы механизма: как только капсула определяла рядом волшебника, она активизировалась, сильная магия поражала разум волшебника, заставляя его идти и открыть капсулу. Душа мага вымещала душу жертвы, и таким образом возвращался к жизни тот, кто прибегал к запрещенной магии. Сейчас душу мага, который желал продлить себе жизнь, подвел механизм, который распознал волшебника, но не увидел властителя магии.

Дан наклонился и поднял капсулу со дна фонтана, освободив замурованную в ней душу. Яростно и мощно в его сознание ворвалось сознание другого мага. И едва произошел этот контакт, как оба сразу поняли, кто перед ним.

Ты! Ты не должен был родиться! Дважды не должен! – завопил маг, голос словно проникал и заполнял в нем каждую клеточку, но Данислав выдержал и, не опустив головы, посмотрел в глаза тому, кому теперь поклонялась большая часть мира.

Так вот как окончил жизнь великий и всеблагой Алин, трусливо замуровал себя в капсулу перемещения? Я ожидал от тебя чего-то большего!

Как? Как это произошло? Ты не должен существовать!

Как видишь я есть, драгоценный дедушка, не будем поднимать все эти «пра», которые наслоились за столько лет...

Не смей меня так называть, слышишь! У меня не было сына и не было никаких потомков, ясно тебе?!

И все-таки ты не хуже меня знаешь, что это правда.

А-а!

В отчаянии Алин всей своей мощью обрушился на Данислава, на долю секунды получив преимущество, но лишь на долю секунды. Новый властитель магии обрушился на своего предка, точнее на то, что от него осталось, с куда большей силой – тот быстро отступил и сжался в комок. В отчаянной попытке спасти себя, душа Алина рванулась к капсуле, но та уже была разрушена.

Ты трус! И этому трусу поклоняется весь мир!

Это неправда, никто мне не поклоняется!

Да неужели?! Хочешь немного чужих воспоминаний?

Захватив его сознание, Данислав силой окунул Алина в толщу веков, несмотря не его яростное сопротивление. Он протащил его по тем временам, когда священнослужители преследовали волшебников, убивали всех потомков сына Алина Карона, даже косвенно могущих таковыми оказаться, но каждый раз кто-то выживал, детей передавали в другие семьи, меняли им имена и отправляли в другие страны, однако тайная служба храма всякий раз находила их, приговаривая к казни как потомков Демьяна Собинова, того, кто смел утверждать, что Алин не бог, а всего лишь человек, которого возвеличили в ранг бога, который казнил некогда любимую жену за измену, коей не было, и который едва не уничтожил весь мир в страстном желании изжить магию. Волей неволей Алин раскрыл сейчас свою душу, оголив чувства, до этого недоступные видению нового властителя из-за того, что душа Алина находилась в капсуле перемещения.

Это все неправда! Неправда!

Это правда и твой план никогда не будет осуществлен! Мир будет жить, потому что будет жить магия, которую ты пытался уничтожить.

Магия – источник всех бед, я лишь хотел положить конец войнам, хотел лишить отдельных людей права делать то, что им вздумается, благо природа наделила их особыми талантами. Тогда никакой Драгомир Дэ Шор не посмел бы взорвать целый город. А если бы не было той войны, то Мила бы не предала меня. Вячеслав хотел во что бы то ни стало забрать те две несчастные деревушки, для этого он начал войну, сколько людей погибло с обоих сторон только ради сумасбродной идеи наделенного властью жестокого человека. А потом он соблазнил мою жену и заставил ее пойти против меня!

Никто не заставлял ее идти против тебя, просто она сказала, что ты не прав. Или не ты тогда хотел устроить собственное государство и воспользоваться военным положением Истмирры, чтобы захватить Чудоград? Ты убил посланных Вячеславом волшебников, что это как не противоречие твоим собственным словам? Или не ты хотел до того прививать правителям с юных лет идеи человеколюбия, чтобы они не выросли слишком жестокими и не посылали больше сотни людей на смерть ради собственных амбициозных выдумок. Ты не хотел, чтобы наделенные особыми талантами люди творили то, что хотели. Но при этом сам действовал именно так. А по поводу того, что Мила изменила тебе – это вообще странно слышать! Тебе стоило только захотеть и ты мог бы проверить, лично удостовериться в том, что Демьян твой сын. Что ж, тогда ты этого не хотел, зато теперь видишь живое доказательство – меня!

Замолчи!

Нет, слушай! Ты хотел изменить мир? Что ж, прошла тысяча лет, но если ты думаешь, что мир стал лучше, то ты глубоко ошибаешься! С магией или без нее в мире всегда есть те, кто стремится завладеть умами и получить власть любой ценой. Магия – это лишь средство, а теперь средством стала вера, которую так или иначе прививают с малых лет всем. Вера во великого и всеблагого Алина. Знаешь, что самое смешное? Это то, что каждый видит твое учение по-разному, и это не раз становилось источником споров. За эту веру погибло немало душ, но разве от этого человек изменился? Перестал воевать? Признайся, ты ненавидишь магию потому, что боишься ее с того самого момента, когда твоя самозащита властителя убила твоего отца. Ты не мог простить себе этого, не мог простить себе убийство жены...

Замолчи! Замолчи, умоляю тебя!

Алин снова дернулся из его хватки, на этот раз он надеялся вырваться, покончив с собой, но Данислав крепко держал его.

Отпусти, пожалуйста!

Нет, ты можешь частично исправить то, что натворил.

Я не хотел этой веры, я лишь хотел дать людям учение, которое помогло бы им стать лучше, помогло бы им жить без магии. Я был уверен, что мир без магии возможен. Ты ведь видишь меня насквозь и знаешь, что это правда.

Да, вижу. Но правым оказался Драгомир, которому мир обязан своим спасением, а его вместо этого будут порицать и подвергать гонениям. Священнослужители почтут за честь покарать его, а с ним и меня заодно. Настоятель Рувира вез разрешение на мой арест, они меня вычислили, и некоторые фанатики наверняка будут стремиться завершить дело Алина.

Драгомир жив? Но как?!

Да уж не тем способом, каким хотел ты жить дальше.

Я боялся, что магия вернется, поэтому пошел на это, если бы магия возродилась, рано или поздно я бы занял новое тело и довершил начатое. Единственное, в чем я не был уверен, это сохраню ли я титул властителя, а вместе с ним и власть.

Возможно, если бы ты смог победить меня.

Ты гораздо сильнее меня. Хранители, которые нашли меня и определили, говорили мне, какое это чудо, то, что властитель магии родился в семье могущественных волшебников. Они боялись меня, может, еще и поэтому священнослужители хотели истребить моих потомков. Получается, они знали, что Демьян мой сын?!

Очевидно, что да. Мне жаль.

Алин долго молчал.

Что я могу сделать?

Ты можешь рассказать правду.

Но как? Я... не хочу занимать ничье тело.

И не надо.

Алин не мог чувствовать, как живое существо, но он ощутил, как вокруг него стал сгущаться силовой кокон. Все частички его сознания стали собираться в комок, который окружало все более мощное силовое поле, отгораживая его от действительности. Поняв это, он успел сказать.

Данислав, я хочу, чтобы ты знал, даже если ты никогда не простишь меня, я горжусь тобой!

Спасибо...

Эти слова потрясли Дана, после того, как Лукаш открыл ему глубины памяти прошлого, он узнал о том, что Алин Карон его далекий предок, то разозлися, но в тот миг, когда он ощутил непосредственную родственную связь с ним, он почувствовал такую злость к себе самому, даже тот момент, когда он узнал, что Лиан его отец, не был таким ужасным. С последним еще можно было как-то жить, но это! Однако сейчас, поняв, прочувствовав то, что испытал Алин Карон, он во многом понял и пожалел его. Нелегко узнать о своей магии с такого жуткого события, нелегко наблюдать за тем, как противостояние между двумя державами мешает осуществлению собственных, благих – как он думал -идей, и втягивает затем его семью, лишая последнего – любви. Все разом умерло в нем, все чувства и все сострадание, подчинив достижению одной цели. Сейчас, увидев то, что после всего последовало, узнав, что он ошибался, Алин хотел только одного, убежать от нахлынувших чувств. Дану невольно стало жаль его.

Открыв глаза, он понял, что лежит на кровати, уже темно, а в руке он сжимает медальон, в котором отныне находилась душа Алина Карона. Дан сел и удивленно осмотрелся: ничего не видно, слишком темно, но как он может лежать на кровати? Откуда она взялась? Надев медальон на шею, он откинул одеяло, встал и тут же споткнулся обо что-то живое, и упал. Живое существо закричало – похоже, это был человек, который спал подле него на полу. Странно, что Дан его сразу не услышал, как тот дышит. Дверь открылась и в комнату ворвался яркий свет. На пороге стоял мужчина лет сорока пяти, увидев перед собой Дана, который к тому времени поднялся, он низко поклонился и участливо спросил.

Как вы себя чувствуете, господин?

Все в порядке, спасибо. А где я?

Вы здесь.

Исчерпывающий ответ, нечего сказать. А поконкретней?

Э-э, – замялся мужчина, виновато опустив глаза, – боюсь конкретней я ответить не могу.

Примечательно то, что говорили они на том языке, на котором говорили в народе тысячу лет назад. Дан по инерции ответил на этом наречии, не сразу осознав, что это за язык. На мужчине была белая льняная одежда: штаны и свободная рубаха, украшенная незамысловатой вышивкой. Взглянув на свой наряд, Дан обнаружил, что одет также.

А где мои одежда и обувь?

Я постирал вашу одежду, господин, она уже должна высохнуть. Но разве вы уже достаточно хорошо себя чувствуете? Может, вам стоит пока побыть в постели? К тому же сейчас почти ночь.

Я в порядке, спасибо.

Тогда, может, хотите перекусить?

Это было бы просто отлично.

Тогда Милан сейчас принесет вам обувь.

Мужчина, что спал на полу, выскользнул из комнаты и умчался выполнять поручение. Помня о том, где он находился в последнее время, Дан с неприязнью спросил.

Он, что раб?

Нет, господин, у нас нет рабов, – заверил его хозяин дома, – это мой младший брат, просто он... не очень сообразителен.

И поэтому, – Дан сложил руки на груди и скептическим голосом спросил, – он спал на полу?

Да, он не спит на кровати, если уложить его на кровать, он спустится и спрячется под ней, а если низ у кровати закрытый, он устраивается рядом. Клянусь вам, это правда!

Да? Это странно, – признался Дан и добавил, – должно быть вам нелегко с ним.

Да, а что делать, он мой брат, я не могу его бросить.

А... простите, как вас зовут? А то неудобно как-то, я говорю с вами и не знаю, как вас зовут.

Меня зовут Инар.

Приятно познакомиться, Инар, я – Данислав, ты можешь называть меня по имени.

Благодарю тебя, господин Данислав.

Инар вежливо поклонился.

Как давно вы живете здесь?

Давно, господин, очень давно.

Дан уже открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но услышал шаги Милана в коридоре. Через несколько секунд тот показался в проеме и, подойдя к Дану, протянул ему плетеные шлепки. Стоило ли ждать их вообще, в доме было очень тепло, вполне можно было ходить босиком.

Спасибо.

Да, спасибо, Милан, иди спать, к себе в комнату.

Милан ушел, – хриплым голосом ответил тот и быстро вышел из комнаты.

Хозяин меж тем терпеливо дождался, когда гость разберется с завязками.

Как давно я здесь?

Мы нашли вас утром, у Входа, – последнее слово он произнес так, что нельзя было сомневаться, слово имеет особое значение, и оно должно писаться с большой буквы.

Идемте, я расскажу вам все более подробно за столом.

Дом был не очень большим, всего несколько комнат, но довольно просторным. Кухня находилась в конце коридора. Пока хозяин дома доставал еду из прохладного погреба, Дан осмотрелся. За окном ничего не было видно, свет из кухни от четырех свечей тонул в уличной темноте. Видимо, обитатели соседних домов уже спали, если они были, конечно. Но вполне возможным было и то, что дом стоит где-то на окраине.

Вы живете здесь с семьей?

Да, моя жена, трое наших детей и вот Милан.

А поблизости кто-то живет?

Да, у нас большая деревня, пять домов.

Пять домов?! – изумился Дан, – но ведь это же очень мало!

Бывает и меньше. Увы, но через несколько поколений нас, похоже, вообще не станет. Если только..., если только вы не откроете Вход.

Мне нужно посмотреть на этот Вход.

Инар подал на стол тушеную курицу и хлеб, налил гостю молока.

Вход находится в лесу, если идти от моего дома прямо к лесу, то вы увидите торпинку, которая к Нему и приведет. Наши предки жили за Входом, но много лет назад они бежали от большой беды сюда, не зная, что отсюда нет выхода. Нас окружает пустота, мы называем ее Морем Небытия. Наших предков было всего около полутора сотни человек, но они выжили, потому что привели с собой животных и принесли семена. Здесь они построили дома, стали возделывать землю и выращивать скот. Но других людей тут нет, поначалу численность поселений росла, но теперь она неуклонно падает. Рождается много больных детей, наши женщины умирают при родах, иногда дав жизнь всего одному ребенку. Если вы не спасете нас, господин, мы умрем.

Почему вы называете меня господином? Вы знаете, кто я?

Эти знаки на ваших руках, и ваши волосы. У нас сохранилось несколько книг, там есть изображения мужчин и женщин с такими же волосами и знаками. Мы не знаем, о чем там написано, но если таким людям посвящали книги...

Значит, вы утратили письменную речью. Ясно. Что ж, Инар, в целом вы оказались правы, меня можно называть господином, потому что я – властитель магии. И, кажется, я знаю, что это за место, я уже бывал в вашем мире, только в другой его части. Тогда вход сюда был открыт, надеюсь, этот вход я смогу открыть. А сейчас извините меня, мне нужно поговорить с моим ронвельдом, – видя непонимание на лице Инара, молодой человек пояснил, – иными словами мне нужно помолчать.

Призвав Лукаша, Дан попросил передать Амалии через Сайдару, что с ним все в порядке и уточнить, как они. Не возвращаясь к Инару, который завороженно и беззвучно наблюдал за ним, Дан дождался ответа.

«Госпожа Амалия и остальные на том же острове, они искали тебя, я сказал им, что ты вернешься так быстро, как только сможешь. Ты ведь сможешь?»

«Я должен. Подожди минутку»

Инар, – вернулся он к настоящему, заставив хозяина дома вздрогнуть от неожиданности. А слоники у вас обитают? Это такие немного неуклюжие существа размером с овцу, у них короткая серая шерсть и небольшие хоботки.

Да, есть такие.

А много?

Много.

Отлично!

«Лукаш, передай Синошу, что я верну слоников, и напомни ему, пусть продолжает искать малозаселенные места, если он таковые еще не нашел».

«Хорошо, господин»

Увидев, что Дан открыл глаза и взял, наконец, в руки кружку с молоком, Инар осторожно спросил.

Простите, а кто такой ронвельд?

Дан поднял руку тыльной стороной кисти.

Вот.

Крылатые обезьянки, – задумчиво произнес Инар, – на днях Купава говорила, что видела крылатую обезьянку, которая вроде как пыталась с ней поговорить, но на непонятном языке.

Все верно, ронвельды должны налаживать контакты со своими волшебниками.

Инар подался назад.

Волшебники? – медленно переспросил он. – Значит, Купава волшебница?

Да, верно. Купава – ваша родственница?

Это моя жена, – полушепотом ответил Инар, повторив, – Купава – волшебница.

Вы говорите это так, словно это какая-то трагедия.

А-а, нет, просто это так странно и необычно.

Согласен, но к этому надо привыкнуть, потому что магия больше не уснет и не исчезнет, я все сделаю для того, чтобы создать защитные механизмы.

Значит, – с опаской, но все-таки с надеждой в голосе уточнил Инар, – если вы волшебник, значит, вы все можете?

Все, это конечно, слишком, но я могу определенно больше, чем неделю назад, когда я был только человеком.

Глаза Инара восторженно засветились.

Тогда вы спасете нас!

В комнату меж тем беззвучно вошла женщина, Дан сидел к ней спиной и не видел ее, но Инар сразу заметил ее и улыбнулся.

Купава, я тебя разбудил?

Мне не спалось, – вяло ответила она.

Дан встал и обернулся к ней, он едва не ахнул, увидев ее, и с трудом сдержал себя: женщина была такой худой и бледной, с большими подглазниками. Одета она была в длинную льняную рубаху, босая, с распущенными и немного спутанными, почти безжизненными волосами. Инар сразу встал и, подойдя к жене, помог ей дойти до скамьи, Дан подхватил ее под вторую руку.

Что вы, господин, не нужно.

Ничего, все в порядке, – заверил ее молодой человек. – скажите, что с вами?

Я умираю, – грустно ответила женщина, – эта болезнь... Никто не выживает.

Позвольте, я посмотрю.

Женщина смутилась, не поняв, что он имеет в виду. Но Дан не стал объяснять ей, коротко взглянув на Инара и прочитав в его глазах одобрение, он дотронулся пальцами до висков Купавы и погрузился в изучение ее разрушенного биополя. От его прикосновения, женщина вздрогнула, с некоторым ужасом осознав, что он вторгся в ее сознание, но она не воспротивилась, покорно уступив воле своего господина. Поэтапно и детально Дан принялся восстанавливать поврежденное болезнью – наблюдая это со стороны, Инар открыл рот от изумления, увидев, как постепенно с лица жены, с ее рук и ног исчезают коричневатые пятна, как розовеет ее кожа – жизнь возвращалась к ней.