Текст книги "У всех ошибок горький вкус (СИ)"
Автор книги: Елена Милитенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
–Ты ненормальная, Жень, – он, нахмурившись, смотрел на меня, – какой была сумасшедшей, такой и осталась.
А я не знала, куда деться от его изучающего взгляда. Вжалась в сиденье, внезапно осознав всю абсурдность и кошмар ситуации. Если бы я могла стать незаметной, спрятаться, убежать. Выдержать пристальное внимание, за которым крылись невысказанные вопросы, было слишком тяжело. Я спешно отвернулась, всматриваясь в мутную черноту за окном. Тишина окутала нас словно непроницаемый полог, и только тяжелые капли с грохотом падали на стекло, отгораживая нас от остального мира. Наедине друг с другом, не зная, что сказать, когда молчание становится невыносимым, но единственно возможным способом находиться рядом. Я вцепилась в сумку, словно видела в ней спасение. Так утопающий держится за круг, надеясь, что он поможет ему выплыть. Хотя выплыть я и не надеялась, все больше увязая в собственных страхах и мучительно ожидая развязки. Взгляд прожигал затылок, став почти осязаемым, как и напряжение, повисшее между нами.
– Леш, не смотри на меня так, пожалуйста, – хрипловатый шепот сорвался с онемевших губ.
Я повернулась, в надежде, что пытка прекратится. Но вместо этого, она стала совсем нестерпимой, когда Алексей протянул руку и откинул с моего лба волосы, бережно проведя пальцами, стирая набежавшие капельки. По телу пробежал разряд тока, острый и болезненный. Я потянулась вслед за мимолетной лаской, забыв обо всем, но Лешка резко отстранился и, наклонившись, открыл бардачок.
–Возьми, – голос был глухим.
Он достал салфетки. Пребывая в странном оцепенении, я непонимающе посмотрела на белую бумажную стопку. Зачем она нужна? Алексей покачал головой и осторожно положил ее мне на колени. Я не шевелилась. В этот момент мы словно поменялись ролями, и теперь я впилась глазами в его лицо, поражаясь изменениям, произошедшим за последний месяц. Осунувшийся, небритый, он выглядел усталым и одновременно напряженным. Губы, сжатые в тонкую линию, залегшие под глазами синеватые тени, которые было видно даже в полумраке, небрежно накинутый пиджак. По его лицу сбежало несколько капель, устремляясь к шее и собираясь в ямке между ключицами. Меня бросило в жар, потом в холод. Сглотнула, не в силах справиться с собой. Меня охватило сумасшедшее желание прижаться к нему, раствориться в его объятиях, забыв обо всем, не думать, не чувствовать, жить только этой минутой, слушая биение его сердца и вдыхая родной запах, сводящий с ума. Нельзя, нет, он больше не мой, я утратила всякие права на него в тот день когда... Я ненавидела себя. Незримая тень Пашки встала между нами. Прошлое настойчиво стучалось рвущими душу воспоминаниями, когтями вспарывая мнимое спокойствие, которым я пыталась себя окружить. Я снова хотела оказаться в душе, под горячими струями воды и тереть руки и губы до красноты, до боли. Сколько можно? Почему это происходит со мной? Я больше не могу! Зажмурилась, пытаясь прогнать навязчивые болезненные картинки. Я не имела права ни желать, ни получить желаемое. Слишком велика ошибка и невозможно прощение. Но несмотря ни на что я любила, отчаянно, ненормально и… бессмысленно. Открыла глаза. Алексей, отвернувшись, барабанил пальцами по рулю. Сосредоточенный и отстраненный. Ничего не выражающее лицо, и только быстро пульсировавшая на шее жилка выдавала возможное волнение. Он больше не выглядел озабоченным моим присутствием и тем более состоянием, и видимо, уже жалел о своем порыве спасти меня от дождя, но не знал, как сказать об этом. Наверное, он был прав, и эта встреча была ни к чему, ни ему, ни мне. В наклоне голове и едва заметном прищуре читалась сдерживаемая злость и досада, которую он пытался скрыть. Я видела, что ему стало неприятно мое присутствие, и все, что могла и должна была сделать, это уйти. Я дернула за ручку, чтобы открыть дверцу, но она не поддалась. Еще раз, и почувствовала, как Алексей перехватил мое запястье.
–Прекрати, Жень, – в голосе слышались стальные нотки. – Куда тебя отвезти?
Я боялась посмотреть в его сторону, стыдясь внезапно нахлынувших эмоций.
– Домой, – прошептала я одними губами.
Нелепость, доведенная до абсурда, потому что больше не было дома, только темная квартира, где меня ждала колючая тишина, лишающая сил и готовая впиться сотней осколков, стоит перешагнуть порог. Я судорожно втянула воздух.
Алексей повернул ключ зажигания, и машина мягко загудела. За окном замелькали смазанные картинки, возникающие в приглушенном свете фонарей. Здания, деревья, редкие силуэты людей с зонтами, похожие на призрачных прохожих, попавших к нам из другой реальности. Дорога была свободной, избавленной в этот уже поздний час от бесконечных изнуряющих пробок. Алексей гнал машину, не останавливаясь на светофорах, нарушая все мыслимые и немыслимые правила. Но мне было все равно, наверное, чем быстрее, тем лучше. И все же я ловила каждое мгновение, проведенное рядом с ним. Обида и ревность остались в прошлом. Неважно, что, когда и как, главное, сейчас он рядом, и пусть минуты утекают быстрее, чем песок сквозь пальцы, я впервые за целый месяц ощущала себя живой. Вместе с болью и отчаянием, страхом и глупой надеждой, которой не суждено сбыться.
Машина резко затормозила, и Алексей повернулся ко мне. Он собирался что-то произнести, и, казалось, не мог. Безразличие, которое он демонстрировал, уступило место волнению. Я видела, как дрожат его пальцы, когда он потер глаза, как изменилось его дыхание, став неглубоким и частым. И сжавшись, приготовилась к разговору, который мы задолжали друг другу еще месяц назад. И время, и место уже не имели значения, вот только я не знала, что сказать в свое оправдание, да и нужно ли оно было. Я опустила голову, чувствуя себя как преступник, которому сейчас будет озвучен приговор, справедливый, но оттого не менее болезненный. Но Алексей, казалось, прочел мои мысли и торопливо сказал:
–Я не буду ничего выяснять, Жень. Это бессмысленно... Хотя очень хочется, – последние слова Алексей проговорил сквозь зубы. – Какого черта все так сложилось, какого хренова черта?.. – прокричал он в сторону, саданув рукой по рулю.
Я вздрогнула. Казалось, этот вопрос был адресован не мне и оттого не нуждались в ответе, но в сердце тысячью иголок впилась вина, и мерзкий голос внутри зашептал «ты ведь знаешь, почему все именно так, правда?». Отмахнулась, заставив себя думать о другом, хоть это было и сложно. Зацепилась взглядом за Лешку. На его лице играли желваки, а рот искривился от злости. Он старался взять себя в руки и не мог, раз за разом сжимая и разжимая кулаки. Наконец, со свистом выдохнув, глядя в окно, глухо произнес:
– Я подал документы на развод. Решение принято, и через два месяца мы будем официально свободны друг от друга. Адвокат, – он прокашлялся, – отдаст тебе документы без обязательной встречи со мной.
Мир рухнул. Внезапно, я вспомнила, где была сегодня, маленькую точку на черно-белой фотографии, звук сердца, наполнивший меня ощущением полета и радости, и прижала руки к животу, словно надеялась уберечь зарождавшуюся во мне жизнь. Сказать сейчас о своей беременности было равносильно бумаге о помиловании, вот только нужно ли оно мне было? Бесконечные объяснения, недоверие и ожидание, в надежде, что мне удастся доказать, что ребенок, которого я ношу под сердцем, от него. Нет, я не пойду этим путем, слишком унизительно. Внутри я горела в агонии, кричала, билась, потеряв надежду на спасение. Сколько еще я могу выдержать ударов, пока не сломаюсь окончательно? Горло сжало невидимой рукой, и я начала задыхаться. Попыталась открыть окно, отчаянно нажав на кнопку. Бесполезно. Алексей наклонился ко мне, и я дернулась, отстраняясь. Мне не нужна жалость, к черту его сочувствие, которое он пытается выказать. Но вместо того, чтобы дотронуться до меня, он открыл дверцу автомобиля, освобождая из вынужденного плена. Я выбежала под дождь, который постепенно затихал. Сделала несколько быстрых шагов.
–Я не держу тебя, Жень, – Алексей пытался говорить спокойно, но голос дрожал, – Господи, – простонал он, – что мы делаем?
Я повернулась к нему. Он вышел из машины и, усевшись на корточки, обхватил голову руками.
Что мы делаем? Я не знала ответа, только поддавшись внезапному порыву, подошла к нему и, присев рядом, обхватила напряженные плечи. На мгновение прижавшись, закрыла глаза. Сумасшедшее биение сердец, стучавших в унисон, остановившееся время и теплые руки, обнявшие меня в ответ. Я оторвалась от Алексея и заставила себя встать. Ноги не слушались. Казалось, еще немного, и я упаду, но я должна была уйти. Пока он не позвал. Не оборачиваться, главное, просто идти вперед. Глаза застилали слезы. Я не понимала, где нахожусь, и только намокшие ноги давали понять, что кругом лужи, в которые я без разбора наступаю. Огляделась. Знакомый двор со старой горкой, фонарь и совсем рядом подъезд. Только пройти двадцать-тридцать шагов. Словно по раскаленным углям, как же больно. Я не выдержала и побежала. Дыхание сбилось, шум в ушах стал нестерпимым. Внезапно дверь подъезда открылась, и из нее показалась огромная мужская фигура. Я быстро проскользнула мимо и заскочила внутрь.
Глава 9.
Алексей сидел на корточках, пытаясь привести мысли в порядок. Как же больно, чертовски просто, словно вспороли сердце тупым ножом. Он еще ощущал женины руки на своих плечах, словно она была рядом. Никому не нужная сцена, бессмысленные вопросы и глухая злость. Как же он хотел все изменить, отмотать проклятую пленку назад, стереть воспоминания о предательстве, вырвать из сердца обиду и начать все сначала. Не мог, потому что, даже простив, он всегда будет помнить, знать, что она принадлежала другому. Алексей поднял голову и проследил взглядом за хрупкой фигуркой, скрывшейся в темноте. Заставил себя успокоиться, потому что желание догнать и вернуть Женю стало острым, как лезвие, вспоровшим его решительность. Ничего уже не изменить, и чем дальше они будут друг от друга, тем лучше. И все же, когда девушка скользнула в подъезд, Бекетов резко поднялся и сделал несколько шагов по двору, который разделил их. Остановился. Выругался сквозь зубы, и, развернувшись на пятках, решительно пошел к машине. Оставалось только сесть за руль и уехать. Два простых действия казались сейчас невыполнимыми. Хотя, забраться в машину, наверно, было более чем реально, а вот уехать, когда Женя рядом, стоило только подняться по лестнице, позвонить в дверь и… И что? Ответа Бекетов не знал. До этого разговора он был уверен, что поступает правильно, подав на развод, а вот сейчас он в нерешительности замер у машины, и мысли которые кружились в голове, были пропитаны сомнением. Бекетов привык поступать, подчиняясь фактам и неоспоримой логике, анализируя происходящее и делая выводы, которые были понятными и правильными. А сейчас не было холодного расчета и оценки, только растерянность и непонимание, вызванные чувствами, которые он не мог заглушить. Бекетов помотал головой, словно надеялся, что мысли прояснятся, и решение, принятое им две недели назад, снова покажется верным, но ощущал себя расколотым на множество частей, и каждая из них кричала что-то свое. И больше всех усердствовало разочарование. Алексей слишком доверял Жене, считал едва ли не уникальным в этом отношении человеком, единственным, с кем он мог становиться самим собой, оставляя холодность и жесткость, которые из привычной маски все больше превращались в истинное отношение к жизни и людям. Друзей, кроме Молчанова, у него не было, а с Натальей в отношениях он всегда выдерживал дистанцию, скорее по привычке, нежели от того, что не был к ней привязан. И только с Женей мог расслабиться и поверить в то, что обычное человеческое счастье может быть ему доступно, и близкие отношения не являются чем-то недостижимым. Рядом с ней он учился видеть мир в красках, чувствовать то, о чем уже позабыл за долгие годы. Она учила его удивляться простым вещам, находить радость в мелочах и, главное, заставляла смеяться, чего он не делал уже давно. И сейчас Алексей ощущал, как из него по капле вытекает подаренная когда-то ему Женькой жизнь, а вместо нее образовывается зияющая как черная дыра пустота, беспросветная и холодная.
Бекетов устало потер виски, в которых при каждом движении отдавалась боль, и сел на водительское сиденье, аккуратно прикрыв дверцу. Отчаяние и злость, которые он испытывал, казалось, притупились, уступив место безразличию. Он больше ничего не хотел, и даже повернув ключ в замке зажигания и услышав мерный рокот машины, понял, что никуда не уедет, потому что сил не было даже на то, чтобы просто шевелиться. Белый свет фар выхватывал из темноты пятна луж, изрезавших старый двор, словно морщины на лице старика. Деревья мерно раскачивались от набежавшего ветра и казались угрюмыми стражниками, охранявшими чей-то покой, грозя непрошенным гостям длинными ветками, похожими на костистые пальцы. Алексей открыл окно, и в салон проник воздух, наполненный ароматом влажной земли, и звуки ночной тишины, изредка разрываемой птичьими вскриками и нестройными голосами, звучавшими где-то вдалеке. В бардачке нашлись сигареты. Алексей закурил, надеясь придать себе сил, но, наткнувшись взглядом на женскую сумку на полу, рядом с сиденьем, почувствовал, как у него перехватило дыхание. Оглянулся назад и увидел сиреневый плащ, перекрученный и мятый, брошенный им же самим второпях. Наверное, стоило подняться, потому что ключи Женя обычно носила в сумке, а без них она вряд ли попадет домой. Алексей вышел из машины, выбросил сигарету и посмотрел на дом, расцвеченный желтыми огнями квадратиков. На четвертом этаже, к его удивлению, горел свет, значит, в квартире кто-то был. Бекетов ощутил, как его снова затапливает злость при мысли, что там может быть Павел. Хотя, какого рожна б ему там быть, если он в городе-то не появляется, и все же, подозрения были столь сильными, что Алексей и сам не заметил, как решительно зашагал по направлению к дому. Наступая во все лужи без разбора, он быстро дошел до двери подъезда, и призадумался, где ему искать ключи. Неуверенно открыл сумку, достал какие-то бумаги в папке, потом две небольшие фотографии, или нечто очень на них похожее, но разбираться в темноте не стал. Неожиданно дверь распахнулась и на него едва не налетела Ольга. Она шумно дышала, словно торопливо спускалась по лестнице, лицо раскраснелось, волосы были растрепанны. Алексей в недоумении разглядывал ее, она его. В полоске света, пробивавшего из подъезда, женина подруга выглядела растерянной, но постепенно ее лицо приняло такое воинственное выражение, что Бекетов отступил на шаг.
Ольга окинула Алексея взглядом, в котором сквозило столько злости и презрения, что он поневоле решил, что совершил, по меньшей, мере, смертный грех.
–Бекетов, ты идиот! – возвестила громко Ольга, потом протянула руку, намереваясь явно у него что-то забрать. Алексей даже не сразу сообразил, что стоит с раскрытой сумкой и какими-то бумагами, зажатыми под локтем, потом спохватился и передал все девушке с пылающими гневом глазами.
– Ты хоть понимаешь, в каком Женя состоянии? – продолжала она.
–В каком? – Бекетову показалось, что они говорят на разных языках, и он в недоумении уставился на Ольгу, которая продолжала что-то выговаривать ему уже еле слышно.
–Если с ней что-то произойдет, я тебя лично своими руками придушу!
–Да что с ней произойдет? – взорвался Алексей. – Оль, иди к машине, там плащ женин. Я не понимаю, о чем речь, и не очень хочу и дальше продолжать разговор, так что…
–Это правда, что ты на развод подал? – шепотом спросила она, странно разглядывая его.
–Это наше с Женей дело и мы сами разберемся, хорошо! – Бекетов уже кричал и, развернувшись, зашагал к Опелю, ярким пятном выделявшимся среди темноты.
Ольга догнала его уж около машины. Без слов забрала плащ, и только продолжала смотреть на него теперь не то с жалостью, не то с удивлением.
–Ты очень пожалеешь, Леш, – тихо произнесла она, и направилась к дому, оставив ничего не понимающего Алексея одного.
Бекетов досчитал до десяти, потом еще раз, потом зажмурился. Успокоиться не получалось. Ну, вот какого черта другие пытаются влезть, дать совет, прокомментировать, считая, что знают и понимают больше, чем он. Алексей выругался и сел в машину. На этот раз дверцу он захлопнул с громким стуком и, устроив локти на руле, положил голову на руки. Алексей ненавидел вмешательство в свою жизнь, от кого бы оно ни исходило, слишком ценил независимость, да и открывать душу перед другими не привык. Только один человек смог достучаться до него сквозь глухую стену, которой он окружил себя много лет назад. И им стала Женя, маленькая, хрупкая, искренняя и поразительно смелая, хоть и прятавшаяся, порой, за робостью и смущением. Воспоминания пришли непрошенным гостем, и Бекетов не стал их прогонять, потому что они делали его живым, не давая остывающему сердцу окончательно покрыться коркой, все больше его сковывавшем.
Пасмурный ноябрьский день. С неба сыпался то ли дождь, то ли снег, превращая дороги в невероятную кашу и заставляя водителей собираться в многокилометровые пробки, вспоминая коммунальные службы самыми теплыми словами. Бекетов уже час ехал на абсолютно ненужную ему выставку, приглашение на которое секретарша передала под вечер. По идее он вообще мог не присутствовать на этом мероприятии, но поскольку его организовывал лично директор рекламного агентства «Кит», с которым «Алмир» сотрудничала уже не первый год, нужно было проявить элементарное уважение. За экспозицией лучших макетов, являвших собой не что иное, как демонстрацию достижений самых талантливых дизанейров разных агентств, следовал необязательный фуршет. Бекетов посмотрел на часы и понял, что опаздывает даже на необязательную часть. Вереница машин медленно двигалась по главной улице города, напоминая ползущую гусеницу и не предполагая увеличение скорости. Оставалось набраться терпения. Сотовый настойчиво зазвонил, но, услышав знакомую мелодию, Бекетов достал его только за тем, чтобы выключить звук. Разговаривать с Оксаной он хотел сейчас меньше всего. Отношения, которые продлились всего несколько недель стали его утомлять. И дело не в том, что Алексей не стремился к постоянству, просто предпочитал, чтобы ему не задавали лишних вопросов и не беспокоили, если он в этом не нуждался. Ксана не удовлетворяла ни одному из этих требований, видимо посчитав, что регулярный секс дает ей право контролировать и бесконечно жаловаться, как мало ей уделяется внимания. Бекетов откровенно устал от нытья в трубке, которое поначалу списывал на капризный характер, и понимал, что нужно срочно что-то делать. Переделывать Оксану под себя, он не считал нужным, поэтому пока предпочитал игнорировать, принимая окончательное решение относительно целесообразности дальнейших отношений. Пробка постепенно рассосалась, и уже через пятнадцать минут, Бекетов подъехал к нужному офисному центру. Найти место для парковки оказалось трудной, но все же решаемой задачей. Он вышел из машины под моросящий дождь, смешанный со снегом, и, подняв воротник, отправился к стеклянным дверям, подсвеченным разноцветными огнями. Давыдов явно готовился к приезду лучших клиентов, и решил поразить воображение уже на входе. В холле было пусто, только одинокий охранник неторопливо прохаживался вдоль окна, разгоняя скуку. Увидев нового гостя, он выпрямился по стойке смирно и предложил проводить в зал, где проходила выставка. Алексей отказался, коротко кивнул в знак благодарности и прошел к лифту. Бекетов прекрасно знал, где «Кит» должен был устроить экспозицию и, поднявшись на седьмой этаж, уверенно направился к распахнутым дубовым дверям. Из зала доносилась легкая музыка, и несколько молодых женщин выходили ему навстречу с бокалами в руках. Бекетов расстегнул пальто и аккуратно снял его, повесив на руку. В зале стояло несколько накрытых столов, уставленных изящно оформленными закусками и бокалами с шампанским. Но главным украшением были многочисленные рекламные плакаты, являвшиеся гордостью начинающих и более опытных дизайнеров, собравшихся с тем, чтобы продемонстрировать свои достижения. Алексей поискал глазами Давыдова. Небольшого роста, крепко сложенный, в свои пятьдесят Олег Константинович выглядел как заправский воевода, держащий власть над вверенной ему вотчиной крепко и уверенно. Он был крут в решениях и беспощаден к конкурентам. И цель сегодняшней выставки была простой – переманить на свою сторону как можно больше хороших специалистов, предварительно ознакомившись с их работами. И сейчас Давыдов разговаривал с хрупкой девушкой в светло-сером платье, которая прижимала к груди маленькую сумочку, словно защищаясь. Олег Константинович приятно улыбался, но в этой улыбке читалось больше угрозы, чем радости. Подходя, Бекетов услышал только конец фразы, которую произнес организатор выставки:
-… и в ваших силах будет все изменить, Евгения Максимовна.
– Я подумаю над вашим предложением.
Девушка уже собиралась сбежать, когда Давыдов обратил внимание, что к нему подошел Алексей и поспешил представить молодого дизайнера:
– Леша, это Евгения Максимовна, которая, я надеюсь, будет у нас работать. Она пока размышляет, но ведь такие клиенты, как ты в мелкие агентства не обращаются, а сотрудничая с «Китом», она сможет заполучить и Вас, не правда ли? Вы бы видели ее работы. Талант! – он возвел указательный палец, потом притворно вздохнул, словно утомившись от долгой беседы, и протянул Бекетову руку.
-Рад, что ты приехал. Располагайся. И давай пальто, оно тебе ни к чему.
Алексей же рассматривал девушку, которая кусала губы, явно нервничая от пристального внимания, оказанного ей. Она вежливо извинилась и прошла мимо него. В воздухе разлился тонкий цветочный аромат жасмина и мяты, напомнивший Бекетову о детстве и маме. Он даже головой помотал, прогоняя наваждение, и проследил за Евгенией взглядом. Девушка постаралась затеряться среди людей, но Бекетов успел рассмотреть худенькие плечи и гордо распрямленную спину, на которую волной падали светло-каштановые волосы, завивавшиеся на концах. Давыдов забрал у него пальто, и отвлек внимание на себя:
-Леша, поговорил бы ты с этой строптивой, чтобы она ко мне переходила. И тебе будет приятно работать с хорошим дизайнером, и я неограненный бриллиант в коллекцию добавлю. Пойдем, покажу ее работы.
Давыдов увлек Алексея к одному из стендов, на котором было два великолепно выполненных рекламных макета. На первом необычное сочетание геометрических фигур и цветов, объединенных общим слоганом «Нет ничего идеального, но есть стремление к нему, из которого вырастает гармония», а на втором – детские лица, отражающие разные эмоции, от счастья до гнева и подпись «Непосредственность присуща не только детям, хотя взрослые часто об этом забывают, надевая никому не нужные маски». Бекетов видел, что потенциал у дизайнера, безусловно, есть, вот только стоит ли вверять его Давыдову, оставалось вопросом. Олег Константинович обладал слишком жестким и требовательным характером, и ковал профессионалов под себя и свои проекты, а здесь явно было авторское неповторимое начало. С другой стороны, «Кит» уверенно стоял на ногах, и имел хорошую клиентскую базу, а значит возможности для карьерного роста, вот только нужно ли это Евгении, Бекетов не знал. Поэтому он предпочел просто поговорить с девушкой, чтобы соблюсти формальность.
Алексей поискал Евгению глазами. Она одиноко стояла у стены и переминалась с ноги на ногу. Он еще раз отметил про себя, насколько хрупкой она выглядела, похожей скорее на девочку-подростка, нежели на молодую женщину. Бекетов подошел к ней, предварительно захватив два бокала с шампанским. Сам он пить не собирался, потому что еще предполагал, что сядет за руль, а вот девушке расслабиться бы не мешало, отметил он.
-Будете? – Алексей протянул бокал.
Евгения помотала головой, но заметив просящий взгляд, все же взяла шампанское, правда даже не пригубила. Просто сжала тоненькими пальчиками хрусталь и обреченно вздохнула.
-Вы меня тоже уговаривать пришли? – она устало посмотрела на Алексея, отчего ему стало неловко.
-Нет, я просто хотел восхититься вашим талантом, хотя, я думаю, желающих сегодня было достаточно.
-Я просто люблю то, что я делаю, – твердо произнесла она, – и если это все, можно я пойду?
-Конечно, – он отошел на шаг.
И почти сразу появился Давыдов, цепко ухватив девушку за локоть.
-Уже уходите?
Евгения растерянно посмотрела на Алексея, словно ища у него поддержки. Бекетов хмыкнул про себя. Выступать в роли спасителя он совершенно не планировал, но, видимо, придется.
-Олег, я провожу.
Алексей заметил, как девушка выдохнула с облегчением, отметив, что это вызвало у него невольное раздражение. Но он посчитал нужным улыбнуться и аккуратно приобняв ее за плечи, увлек от довольно потиравшего руки Давыдова.
-Куда идем? – вежливо поинтересовался Алексей.
-Я возьму пальто в соседней комнате и переобуюсь, а потом каждый пойдет своей дорогой, – негромко произнесла она.
-Хорошо, тогда я уж провожу вас до машины, раз вызвался быть галантным кавалером.
Он чуть насмешливо посмотрел на Евгению, которая, казалось, съежилась под его взглядом. И неожиданно Бекетову стало стыдно. В конце концов, он сам вызвался помочь, а раздражение вызвано скорее не девушкой, а тем фактом, что он просто не хотел сюда приезжать.
-Я тоже возьму пальто, – Алексей уже более тепло улыбнулся ей. – Сейчас вернусь.
Они пошли каждый в свой сторону, и Бекетов, зачем-то обернувшись, посмотрел ей вслед. Все та же прямая спина и удивительно легкая походка. Туфли на ней были без каблука, и от этого она смотрелась трогательно и немного по-детски. «Похожа на маленькую фею», – подумал он и в памяти что-то снова всколыхнулось, от чего потеплело в груди.
Через несколько минут они уже ехали в лифте. Девушка бросала на Алексея короткие взгляды, в которых сквозило смущение, и даже щеки ее порозовели.
-Простите, что втянула вас, но мне так хотелось уйти, а Олег Константинович… – она замялась.
-Может быть очень настойчивым, – продолжил Бекетов, отметив про себя, как скромно одета его спутница.
Черная драповая ткань, оттененная только ярким малиновым шарфиком, аккуратно перекинутым через плечо. На ногах маленькие ботиночки на прямой подошве, явно не прибавлявшие ей роста. Евгения едва-едва дотягивала Бекетову до подбородка, а когда втягивала голову в плечи, как сейчас, становилась еще меньше.
– Расслабьтесь, серый волк далеко, – попытался разрядить обстановку Бекетов.
Губы девушки дрогнули в робкой улыбке.
-Спасибо, – произнесла она почти шепотом.
Они вместе вышли из здания и Евгения, открыв сумку, достала телефон, явно намереваясь кому-то звонить. Алексей помедлил несколько секунд, а потом, коротко кивнув, пошел в сторону машины.
По обрывкам фраз он понял, что девушка собирается вызвать такси и остановился, намереваясь предложить подвезти ее. Выглядело это, конечно, неимоверно глупо, но все же что-то в маленькой хрупкой фигурке, от которой исходил едва уловимый аромат жасмина, вызвало в нем желание уберечь ее от неведомых трудностей. Он наблюдал, как она быстро прохаживается по тротуару, кивает головой, а потом услышал ее голос:
-Сколько ожидать?
Ответ ее явно расстроил, потому что она нахмурила брови и еще крепче сжала сумку.
Было еще не поздно и, в принципе, она могла бы доехать и на общественном транспорте, если уж на то пошло, но что-то внутри Бекетова восстало против такой идеи. Оставлять девушку одну промозглым осенним вечером показалось неправильным. Алексей вернулся к Евгении.
-Нужна помощь?
Девушка покачала головой, потом поозиралась, видимо, в надежде увидеть машину с шашечками, и не найдя, с сомнением посмотрела на мужчину.
– Я не маньяк, уверяю вас, – Бекетов усмехнулся, – просто довезу до дома и уеду, даже на чай не попрошусь.
– Мне на окраину ехать.
-Да хоть на Северный полюс, – проговорил Алексей, сам не понимая, почему так важно, чтобы она согласилась.
Евгения помедлила с минуту, а потом неуверенно попросила:
-Только не гоните машину, пожалуйста, я очень боюсь.
Бекетов кивнул и протянул девушке руку.
Глава 10.
Следующие несколько осколков воспоминаний, больно резанув, проскользнули на поверхность памяти. Непрошенные и одновременно бережно хранимые, они вызывали у Алексея глухую тоску, словно он пытался ухватить руками воздух, и понимал, что это бессмысленно.
Второй месяц пребывания в Тайпее подходил к концу и, Алексей наконец смог вздохнуть с облегчением. Контракт с «Icop», на который он потратил столько сил и времени, был заключен. Это открывало новые возможности для фирмы, потому что теперь они работали напрямую с производителем. Телефонных переговоры, во время которых Бекетов был неизменно вежлив, но всегда настойчив, обсуждая возможные варианты сотрудничества, принесли свои плоды. «Icop» был крупной и быстро развивающейся компанией, производившей компьютерное оборудование и комплектующие, и мог стать стратегическим партнером, который помог бы «Алмиру» выйти на новый уровень. Идея сама по себе была фантастической, потому что «Icop» тщательно выбирал клиентов, а фирма Бекетова только-только выходила на региональный рынок и для такого крупного производителя была попросту неинтересной, но Алексей знал, что поставив цель, будет идти к ней и, несмотря ни какие трудности, обязательно добьется результата. Круглов его надежд не разделял, но помогал, чем мог. Несколько электронных писем осталось без ответа, первые настойчивые звонки были отклонены, и только спустя полтора месяца Алексей смог выйти на отдел продаж «Icop» и договориться о дальнейшем сотрудничестве. Бекетов мог быть тактичным и сдержанным, а мог жестко и безапелляционно заявлять о своих требованиях, и другие чаще предпочитали согласиться, или пойти на уступки. Немногочисленные сотрудники фирмы считали Бекетова жестким и закрытым, и в конфликты с ним предпочитали не вступать, хотя голос он повышал редко, и мало кто вообще видел, чтобы он выходил из себя. Алексей прекрасно знал, как к нему относятся и во многом его это устраивало. Он не был деспотичным в абсолютном понимании, но привык к тому, что спорят с ним редко. Бекетов готов был выслушать новые предложения по развитию фирмы, обсудить текущие проблемы и пути выхода из них, но решения он всегда принимал сам, и даже Пашка не был готов оспаривать их, да собственно и не пытался. Круглов считался заместителем, но оставил бразды правления Алексею, как-то незаметно отойдя в тень. Относительное равноправие между ними сохранялось, и все же Бекетов понимал, что Пашка предпочитал оставаться совладельцем и при случае толковым исполнителем, особенно если дело касалось поиска предполагаемых клиентов. Роли были распределены, и вроде бы всех все устраивало.
