Текст книги "Дневник Елены Булгаковой"

Автор книги: Елена Булгакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

1937 [19]19
  Комментарии к Дневнику за 1937–1940 гг. – Виктор Лосев.


[Закрыть]

7 февраля.

… М. А. дописал еще две картины для «Минина»… —В июне 1936 г. М. А. Булгаков и Б. В. Асафьев заключили договор с Большим театром на написание либретто и музыки к опере «Минин и Пожарский». Уже в июле Булгаков закончил первую редакцию либретто.

9 февраля.

И тут же Коля сообщает, что этот негодяй Каганский… —Каганский З. Л. – бывший издатель журнала «Россия»; в 1925 г. выехал за границу, где нагло объявил себя полномочным представителем Булгакова, издавая его произведения. Булгаков протестовал решительно, но безуспешно: СССР в те годы не был членом Международной конвенции по авторскому праву.

Каганский послужил прототипом издателя Рвацкого в романе «Записки покойника».

17 февраля.

Две телеграммы М. А…. —Телеграмма, посланная Б. В. Асафьеву, сохранилась: «Начинаю постановку Минина Заканчивайте музыку кратчайший срок Немедленно ознакомьте Дмитриева оперой Булгаков».

Ф. Ф. Федоровский —театральный художник, много лет проработавший в Большом театре.

…Вечером Вильямсы и Любовь Орлова… —Л. П. Орлова и Г. В. Александров были большими друзьями Вильямсов, часто бывали в их доме. Здесь они познакомились и подружились с Булгаковыми.

А. П. Глоба —поэт, писатель и драматург. В 1936 г. написал пьесу «Пушкин», которая через год была поставлена в Ярославле и Сталинграде; впоследствии с успехом шла в Москве в Театре им. Ермоловой с В. С. Якутом в роли Пушкина.

…Яншин объяснялся по поводу статьи о «Мольере»… —См. об этом: Яншин М. М. Дни молодости – «Дни Турбиных»//Воспоминания о Михаиле Булгакове. С. 268–275.

5 марта.

Городинский В. М. —музыковед, критик. В 1935–1937 гг. – заведующий сектором искусств Культпросветотдела ЦК ВКП(б).

18 марта.

После бешеной работы М. А. закончил «Черное море». —9 сентября 1936 г. Большой театр и композитор С. И. Потоцкий обратились к Булгакову с предложением написать либретто оперы на революционную тему (взятие Перекопа). Договор подписали 1 октября, а уже 18 ноября либретто было готово. Текст композитору понравился. Однако Булгаков продолжал работу и 18 марта 1937 г. завершил вторую редакцию. Но либретто не получило одобрения П. М. Керженцева, музыка Потоцким не была написана.

Замысел остался нереализованным.

20 марта.

Асафьев шлет нервные письма… —10 марта Булгаков посылает Асафьеву телеграмму с просьбой ускорить высылку музыки для новых сцен. 12 марта композитор отвечает: «<…> Я, собственно, удивляюсь спешке с нотным материалом дополнительных картин, а следовательно, непонятны мне и обе телеграммы, особенно В. И. Мутных («работа «Мининым» задерживается отсутствием музыки, просьба ускорить присылку»). Если опера идет, то ведь в театре клавир семи картин,как же отсутствует музыка? <…> Или я чего-то не разобрал, и речь шла о переработке всей музыки? И я должен выслать совсем новый клавир? Но тогда – другой разговор. Пишу Вам и чувствую, что волнуюсь, хотя чего ради?.. Завтра надеюсь еще написать Вам, получив ноты. А строго говоря, зачем их высылать? Не лучше ли им лежать у меня. Лежит же с декабря клавир в Москве, а «музыка», говорят, «отсутствует»? <…> Прямо беда».

21 марта.

…Замятин умер в Париже. —Е. И. Замятин умер 10 марта 1937 г. 16 апреля 1940 г. Е. С. запишет: «<…> Потом Анна Ахматова. Прочитала то, что написала для него. Взяла фотографию. Сказала: Замятин умер ровно за три года, 10 марта 1937 года».

24 марта.

Утром письма… —В этот день Булгаков написал два письма: первое – Асафьеву в Ленинград («Обе картины получены в театре. Одну из них, именно «Кострому», 22-го Мелик играл у меня. Обнимаю Вас и приветствую, это написано блестяще! Как хорош финал – здравствуйте, граждане костромские, славные!!

Знайте, что <…> несмотря на утомление и мрак, я неотрывно слежу за «Мининым» и делаю все для проведения оперы на сцену <…>»).

Второе письмо – Николаю в Париж («Сообщаю тебе, что в первых числах февраля прекратились всякие известия из Парижа <…>»). Связь между братьями оборвалась вплоть до мая 1939 г.

У нас были Попов… —В 1-й ред.: «У нас – Патя и Тата. М. А. читал им куски романа («Записки покойника»). Потом ужин.

Мой вывод: мы совершенно одиноки и положение наше страшно».

4 апреля.

…В газетах сообщение об отрешении от должности Ягоды… —В 1-й ред. далее: «Первый же вопрос, который мне задала Марья Исааковна (я была у нее сегодня): читали?! И затем: а что Михаил Афанасьевич говорил по этому поводу?

Между прочим, Миша мне в точности предсказал этот вопрос».

11 апреля.

Дзержинский И. И. —композитор, автор опер «Тихий Дон» (1935), «Поднятая целина» (1937), «Волочаевские дни» (1939) и др.

13 апреля.

Ходасевич В. М. —в 1932–1936 гг. – главный художник Ленинградского театра оперы и балета им. Кирова. В театрах Москвы спектакли оформляла эпизодически.

15 апреля.

…Позвонили из Союза писателей, позвали М. А. в караул почетный ко гробу… —В 1-й ред. далее: «В то время, как М. А. стоял в карауле, я стояла недалеко от гроба, смотрела на цветы, на жену Ильфа, стоявшую спиной ко мне, посмотрела наверх – во втором этаже, на пролете лестницы, увидела фигуру в черном, и лицо такое же желтое, как у Ильфа. Фигура была неподвижна. Я испугалась. Когда опять посмотрела, ее уже не было».

…Оттуда пошли в Камерный… —В 1-й ред.: «<…> генеральная «Дети солнца», и видели один акт, больше сидеть не было сил. Миша сказал, что у него чешется все тело, сидеть невозможно! Вот постарался Таиров исправиться! Но как ни плоха игра актеров, – пьеса еще гаже».

19 апреля.

…попала сегодня тоже на удовольствие… —В 1-й ред.: «Эта пьеса настолько чудовищна, что не знаешь, что сказать».

22 апреля.

…М. А. читал, что Комаров смеется странным смешком… —В опубликованном романе персонаж назван Мишей Паниным. Очевидно, Булгаков читал следующий отрывок из «Записок покойника»: «Евлампия Петровна оказалась царственной дамой с царственным лицом и бриллиантовыми серьгами в ушах, а Миша поразил меня своим смехом. Он начинал смеяться внезапно – «ах, ах, ах», – причем тогда все останавливали разговор и ждали. Когда отсмеивался, то вдруг старел, умолкал».

30 апреля.

…На собрании драматургов вытащили к ответу Литовского… —В дневнике писателя Ю. Л. Слезкина имеется следующая запись: «Третий день идет судбище Киршона и Афиногенова. Задели по дороге их «исполнителей» Литовского и Млечина – оба руководили цензурой и писали критику сообразно директивам своих «вождей» <…> Встретили жалкие оправдания Литовского и Млечина свистом, смехом, издевками. Эти «критики» уверяли, что сначала – несколько дней назад – они думали, что Афиногенов и Киршон – лучшие драматурги и пьесы их хороши, а вот теперь они поняли, что ошибались!! Ну кто поверит такой чуши!

Никогда они ничего не думали, писали то, что прикажут, и так, как велят. Типичные конъюнктурщики <…>»

2 мая.

М. А. Добраницкий —муж Н. Г. Ронжиной, знакомой Е. С. В 1936–1937 гг. – партийный работник.

9 мая.

М. А. читал первые главы своего романа о Христе и дьяволе. —В 1937 г. Булгаков трижды начинает роман. Сначала им написаны пять глав (в том числе глава «Золотое копье» – о Пилате и Иешуа); затем, опять начиная с первой, – тринадцать глав. Теперь роман называется «Князь тьмы» и датирован – 1928–1937 гг. Глава 13-я обрывается словами: «Выяснилось, что он написал этот роман, над которым просидел три года, в своем уютном подвале на Пречистенке, заваленном книгами, и знала об этом романе только одна женщина. Имени ее гость не назвал, но сказал, что женщина умная, замечательная <…>»

10 мая.

…Потом М. А. продиктовал мне письмо Асафьеву… —В письме Булгаков сообщал: «Вот уж месяц, как я страдаю полным нервным переутомлением <…> На горизонте возник новый фактор, это – «Иван Сусанин», о котором упорно заговаривают в театре. Если его двинут, – надо смотреть правде в глаза, – тогда «Минин» не пойдет. «Минин» сейчас в Реперткоме. Керженцев вчера говорил со мной по телефону, и выяснилось, что он не читал окончательного варианта либретто.

Вчера ему послали из Большого экземпляр <…>

Дорогой Борис Владимирович! Вам необходимо приехать в Москву. Настойчиво еще и еще раз повторяю это. Вам нужно говорить с Керженцевым и Самосудом, тогда только разрешатся эти загадки-головоломки с «Мининым» <…>»

20 мая.

Пиотровский А. И. —в 30-е гг. – заведующий литературной частью в ленинградских театрах; руководитель сценарного отдела Ленфильма.

25 мая.

Гейтц М. С. —директор МХАТа в 1929–1931 гг. В 1-й ред. Е. С. записала: «Вот фигура, между прочим, была этот Гейтц! Производил впечатление уголовного типа».

7 июня.

Куза В. В. —актер, режиссер Театра им. Вахтангова; дружил с Булгаковым в 20-е гг. Был одним из инициаторов приглашения Булгакова в Театр им. Вахтангова, по каковому приглашению Булгаков специально для вахтанговцев написал «Зойкину квартиру».

13 июня.

Кторов А. П. —исполнитель роли Шервинского, Комиссаров А. М. —Николки в «Днях Турбиных» (30-е гг.), Зуева А. П. —Коробочка в «Мертвых душах». Актеры МХАТа.

15 июня.

…М. А. работает сейчас над материалом для либретто «Петр Великий». —12 декабря 1936 г. Асафьев обратился к Булгакову: «Намерены ли Вы ждать решения судьбы «Минина» или начать думать о другом сюжете уже теперь? Сюжет хочется такой, чтобы в нем пела и русская душевная боль, и русское до всего мира чуткое сердце, и русская философия жизни и смерти. Где будем искать: около Петра? <…>» Постановка «Минина» затягивалась, и 13 февраля 1937 г. Булгаков написал Асафьеву: «Ко мне обратился молодой композитор Петунин и сказал, что хочет писать оперу о Петре, для которой просит меня делать либретто.

Я ему ответил, что эта тема у меня давно уже в голове, что я намереваюсь ее делать, но тут же сообщил, что Вы ее уже упомянули в числе тех, среди которых ищете Вы, и, что если Вы захотите осуществить Петра, я, конечно, буду писать либретто для Вас». Асафьев ответил мгновенно, 16 февраля: «Петра обязательно со мной. Я подбираюсь к нему давно и не хотел бы ни его, ни Вас уступить кому либо <…>»

В июне Булгаков приступает к работе и в сентябре ее завершает.

В архиве писателя сохранились две редакции текста либретто – черновая и машинописная.

24 июня.

…Разговор за ужином о писателях… —В 1-й ред.: «Разговор о Достоевском. Петя говорит, что он его ненавидит как тип человека.

О Гоголе – Петя ставит его необыкновенно высоко как писателя. Миша спросил – «но я, не похож на Достоевского?» На это Петя ответил – «Никак! Вы похожи на Гоголя»».

29 июня.

…Городецкий уже сделал либретто… —Городецкий С. М. – поэт, либреттист. Подготовил для Большого театра новую редакцию либретто оперы «Иван Сусанин», возобновлявшейся на сцене театра к 20-летию Октября. Для Булгакова это означало, что еще одна его работа – «Минин» – осуществлена не будет. Тем не менее, будучи либреттистом Большого театра, Булгаков много сил отдал «Сусанину», выправляя, как отмечала Е. С., «каждое слово текста».

1 июля.

Степун В. А. —актер МХАТа. Булгаковы отдыхали на его даче в Богунье в июле – августе 1937 г. 20 октября 1955 г. Е. С. записала на листке календаря: «На улице встретила Вл. Авг. Степуна. Был в ссылке 16 лет. На допросах били и заставляли подписать черт знает что. В частности, что в 37 г. М. А. жил у него на даче и занимался контрреволюционной деятельностью, пропагандой. Донос написали 2 женщины, жившие там».

8 июля.

…дневник Берхгольца – самый интересный материал для «Петра»… —Имеется в виду «Дневник камер-юнкера Ф. В. Берхгольца» (М., 1902–1903), содержащий богатый материал из жизни русского общества начала XVIII в.

14 августа.

Клычков С. А.(1889–1940) – поэт, писатель. О нем см.: Сергей Клычков: переписка, сочинения, материалы к биографии//Новый мир. 1989. № 9. С. 193–224.

31 августа.

«Потап» —так Сережа Шиловский называл Булгакова.

17 сентября.

…Утром я отвезла экземпляр либретто в Комитет… —К либретто было приложено сопроводительное письмо:

«Председателю Комитета по делам искусств

Платону Михайловичу Керженцеву

от Михаила Афанасьевича Булгакова

Прилагая при этом экземпляр оперного либретто «Петр Великий», сочиненного мною и сданного в Большой театр (согласно договоренности, по которой я обязался сочинять одно либретто в год для Большого театра), прошу Вас ознакомиться с ним.

М. Булгаков

Москва, 19, ул. Фурманова 3, кв. 44.

Тел. Г 6–47–66.

17 сентября 1937 года».

Израилевский Б. Л. —бессменный дирижер и заведующий музыкальной частью МХАТа. Послужил прототипом дирижера Романуса в романе «Записки покойника».

Иверов А. Л. —врач МХАТа. Прототип врача театра в «Записках покойника».

22 сентября.

Биндлер позвонил из Большого, сказал, что есть письмо Керженцева о «Петре». —Записка состояла из десяти пунктов (приводятся с сокращениями):

«1. Нет народа (даже в Полтавской битве), надо дать 2–3 соответствующие фигуры (крестьянин, мастеровой, солдат и пр.) и массовые сцены.

2. Не видно, на кого опирался Петр (в частности – купечество), кто против него (часть бояр, церковь).

3. Роль сподвижников слаба (в частности, роль Меншикова).

4. Не показано, что новое государство создавалось на жесткой эксплуатации народа (надо вообще взять в основу формулировку тов. Сталина).

5. Многие картины как-то не закончены, нет в них драматического действия. Надо больше остроты, конфликтов, трагичности.

6. Конец чересчур идилличен – здесь тоже какая-то песнь угнетенного народа должна быть. Будущие государственные перевороты и междуцарствия надо также здесь больше выявить. (Дележ власти между правящими классами и группами.)

7. Не плохо было бы указать эпизодически роль иноземных держав (шпионаж, например, попытки использования Алексея).

8. Надо резче подчеркнуть, что Алексей и компания за старое (и за что именно).

9. Надо больше показать разносторонность работы Петра, его хозяйственную и другую цивилизаторскую работу <…>

10. Язык чересчур модернизирован – надо добавлять колориты эпохи…

Это самое первое приближение к теме. Нужна еще очень большая работа».

Замечания Керженцева, по существу, перечеркнули всю работу Булгакова. 2 октября 1937 г. Булгаков писал Асафьеву. «<…> Начну с конца: «Петра» моего уже нету, то есть либретто-то лежит передо мною переписанное, но толку от этого, как говорится, чуть.

А теперь по порядку: закончив работу, я один экземпляр сдал в Большой, а другой послал Керженцеву для ускорения дела. Керженцев прислал мне критический разбор работы в десяти пунктах. О них можно сказать, главным образом, что они чрезвычайно трудны для выполнения и, во всяком случае, означают, что всю работу надо делать с самого начала заново, вновь с головою погружаясь в исторический материал.

Керженцев прямо пишет, что нужна еще очень большая работа и что сделанное мною, это только «самое первое приближение к теме»».

Опера по этому либретто так и не была написана.

Биндлер И. Г. – в 1936–1937 гг. – управляющий делами Большого театра.

25 сентября.

…подарила М. А. книгу, составленную Марковым. —Очевидно, речь идет о сборнике «Московский Академический театр Союза ССР им. М. Горького» (М., 1936).

23 октября.

…выправить роман («Мастер и Маргарита»)… —Это первое упоминание нового названия романа, ставшего теперь уже окончательным. С этого момента работа над романом не прекращалась до весны 1938 г., когда была завершена вторая полная редакция.

16 декабря.

Пришло письмо от Асафьева – сплошная истерика. —В письме отмечалось: «Вчера мне сообщили из здешнего Радио, что на их просьбу исполнить в виде обычного для них монтажа, как это принято делать с операми, «Минина», им ответили из Всесоюзного комитета сухим безапелляционным отказом. Смысл отказа: «опера не утверждена, еще пишется и до постановки в Большом театре ее исполнять нельзя» <…>

Очевидно, я видел во сне, что я написал «Минина», что еще в прошлом году ее слушали и не отвергли… Пишу Вам, чтобы выяснить следующее: если по мнению комитета опера «Минин» еще пишется, то значит и надо что-то писать, т. е. что-то вновь переделывать. Так не знаете ли Вы: что?! <…>

Правда, я догадываюсь, что Вам рекомендуется не общаться со мной, но ведь речь идет не о каком-либо новом Вашем либретто. Может быть, надо просто забыть и уничтожить «Минина»? Что ж, я готов. Я же просил вернуть мне клавир и освободить Ваш текст от моей музыки. Тогда и я буду свободен и Вы <…>»

18 декабря.

М. А. послал Асафьеву письмо очень спокойное, логическое. —Булгаков писал: «Я получил Ваше письмо от 15-го; оно меня очень удивило. Ваша догадка о том, что мне рекомендовали не общаться с Вами, совершенно неосновательна. Решительно никто мне этого не рекомендовал, а если бы кто и вздумал рекомендовать, то ведь я таков человек, что могу, чего доброго, и не послушаться! А я-то был уверен, что Вы уже достаточно знаете меня, знаете, что я не похож на других(выделено мною. – В. Л.). Посылаю Вам упрек!

Теперь сообщаю Вам важное известие о «Минине». 14 декабря я был приглашен к Керженцеву, который сообщил мне, что докладывал о работе над «Мининым», и тут же попросил меня в срочном порядке приступить к переделкам в либретто, на которых он настаивает <…>

Что же предпринимаю я? Я немедленно приступаю к этим переделкам и одновременно добиваюсь прослушания Керженцевым клавира в последнем варианте <…>

Не знаю, что ждет «Минина» в дальнейшем, но на сегодняшний день у меня ясное впечатление, что он снят с мертвой точки <…> Опера ставится под важный знак <…>»

21 декабря.

М. А. послал письмо Асафьеву… —Письмо очень короткое: «Если Вас серьезно интересует судьба «Минина», предупреждаю Вас, что Вам необходимо теперь же приехать в Москву. Захватите с собою Ваш экземпляр клавира». Булгакову рассказывали, что многим в Комитете искусств и в Большом театре, в частности Самосуду, музыка Асафьева не нравится, поэтому он и настаивал на немедленном приезде композитора в Москву.

25 декабря.

…М. А. написал Асафьеву в суровом тоне… —24 и 25 декабря Булгаков отправил композитору две телеграммы, требуя немедленного выезда в Москву. Не получив ответа, он писал: «21-го декабря я послал Вам письмо, где предупредил, что Вам нужно выехать в Москву. Я ждал единственно возможного ответа – телеграмму о Вашем выезде. Ее нет. Что же: Вам не ясна исключительная серьезность вопроса о «Минине»? Я поражен. Разве такие письма пишутся зря?

Только что я Вам послал телеграмму, чтобы Вы выезжали. Значит, есть что-то очень важное, если я Вас так вызываю.

Повторяю: немедленно выезжайте в Москву.

Прошу Вас знать, что в данном случае я забочусь о Вас, и помнить, что о необходимости Вашего выезда я Вас предупредил».

1938

12 января.

Шумяцкий Б. З. —в 1937–1938 гг. – заместитель председателя Всесоюзного комитета по делам искусств.

20 января.

Дмитриев думает, что Мейерхольду дадут ставить оперы. —В 1-й ред. далее: «После ухода Дмитриева, перед сном, М. А. мне говорил и, по-моему, совершенно верно, что потеря театра Мейерхольда совершенно не волнует (а Станиславского потрясла бы и, возможно, убила, потому что это действительно создатель своего театра), а волнует мысль, чтобы у него не отобрали партийный билет и чтобы с ним не сделали чего. Как хорошо».

25 января.

При редактировании Е. С. опустила следующую запись: «Да, сегодня вечером входит М. А. и говорит – «вот, прочитай», дает «Вечерку». В ней статья, называемая «Мой творческий ответ» Шостаковича (конечно, о 5-ой симфонии). Ох, как мне не понравилась эта статья! Уж одни эти слова – «Очень верны слова Алексея Толстого…» – они одни чего стоят!! Ну, словом, не понравилась статья. И писать даже не хочу. Я считаю Шостаковича гениальным. Но писать такую статью!..»

В той же записи от 25 января: «29-го – пятую симфонию Шостаковича играют в консерватории. Мы собираемся идти. М. А. сказал, что симфония его не интересует, а интересует зал. А меня и то и другое». И запись от 30 января: «Боже, что было в Консерватории вчера! У вешалок хвосты, бесчисленное количество знакомых. Программа составлена совершенно удивительно – скучная симфония Гайдна, затем еще более скучное и унылое произведение «Аделаида» Бетховена. Пела Держинская с оркестром. И затем уже последнее – Шостакович. Мое впечатление – потрясающе! Гениальная вещь! Публика аплодировала долго, стоя, вызывали автора. Тот бледный, взволнованный…»

В статье в «Вечерке», подписанной Шостаковичем, говорилось: «<…> Очень верны были слова Алексея Толстого о том, что тема моей симфонии – становление личности. Именно человека со всеми его переживаниями я видел в центре замысла этого произведения <…> Если мне действительно удалось воплотить в музыкальных образах все то, что было продумано и прочувствовано мной после критических статей в «Правде», если требовательный массовый слушатель ощутит в моей музыке поворот в сторону большей доходчивости и простоты, – я буду удовлетворен».

5 февраля.

Сегодня отвезла и сдала в ЦК партии письмо М. А. на имя Сталина. —Булгаков писал: «Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович! Разрешите мне обратиться к Вам с просьбою, касающейся драматурга Николая Робертовича Эрдмана, отбывшего полностью трехлетний срок своей ссылки в городах Енисейске и Томске и в настоящее время проживающего в г. Калинине.

Уверенный в том, что литературные дарования чрезвычайно ценны в нашем отечестве, и зная в то же время, что литератор Н. Эрдман теперь лишен возможности применить свои способности вследствие создавшегося к нему отрицательного отношения, получившего резкое выражение в прессе, я позволяю себе просить Вас обратить внимание на его судьбу.

Находясь в надежде, что участь литератора Н. Эрдмана будет смягчена, если Вы найдете нужным рассмотреть эту просьбу, я горячо прошу о том, чтобы Н. Эрдману была дана возможность вернуться в Москву, беспрепятственно трудиться в литературе, выйдя из состояния одиночества и душевного угнетения».

16 марта.

М. А. был у Федоровых… —В. М. Федорова работала во МХАТе. Булгаков часто бывал в этой семье с конца 20-х гг.

25 апреля.

…заходил Асафьев, взял клавир «Минина»… —Опера так и не была поставлена. 4 июня 1938 г. Асафьев напишет Булгакову: «Простите, что долго Вам не писал. Я так скорбно и горестно похоронил в своей душе «Минина» и прекратил и работу, и помыслы над ним, что не хотелось и Вас тревожить <…>»

15 августа.

Вот сколько времени я не записывала. —26 мая Е. С. и Сергей уехали в Лебедянь. Сохранились письма Булгакова к Е. С. за этот период. Из писем видно, что Булгаков в это время готовит роман «Мастер и Маргарита» к перепечатке. Перепечатывает О. Бокшанская. Почти каждый день Булгаков сообщает Е. С. о ходе работы. 30 мая:«Роман уже перепечатывается. Ольга работает хорошо». 31 мая:«Пишу 6-ю главу, Ольга работает быстро». 1 июня:«<…> не хочется бросать ни на день роман. Сегодня начинаю 8-ю главу». 2 июня:«Мы пишем по многу часов подряд, и в голове тихий стон утомления, но это утомление правильное, не мучительное <…> Роман нужно окончить! Теперь! Теперь!» 11 июня:«По окончании переписки романа я буду способен только на одно: сидеть в полутемной комнате <…>» 13 июня:«Диктуется 21-я глава. Я погребен под этим романом» 14 июня:«Передо мною 327 машинописных страниц (около 22 глав). Если буду здоров, скоро переписка закончится. Останется самое важное – корректура авторская <…> Свой суд над этой вещью я уже совершил <…> Теперь меня интересует твой суд, а буду ли я знать суд читателей, никому не известно». 24 июня перепечатка романа закончена, и на следующий день Булгаков уезжает в Лебедянь. 22 июля Булгаков возвратился из Лебедяни, где за месяц подготовил черновой вариант «Дон-Кихота».

9 сентября.

Переписка «Дон-Кихота» закончилась… —В начале декабря 1937 г. Театр им. Вахтангова предложил Булгакову сделать инсценировку романа Сервантеса «Дон-Кихот». Денег в доме не было, гонораров не ожидалось, и Булгаков согласился.

В архиве писателя сохранилось три редакции пьесы с авторской датировкой.

На первой странице первой тетради надпись: «Начато 8.XII.1937 г. После большого перерыва работа возобновлена 1.VII.38 г. (в Лебедяни)». 18 июля 1938 г. первая редакция была завершена, и во второй тетради Булгаков написал: «Переписка начата в Москве 17.VIII.38». Вторая машинописная редакция – с обширной авторской правкой, сокращениями, добавлениями. Есть помета Булгакова – «вторая редакция завершена 28 авг. 38 г.». 8 сентября 1938 г. завершена третья редакция.

Пьеса была сдана в театр, но при жизни Булгакова сцены так и не увидела. В Театре им. Вахтангова поставлена лишь в 1941 г. Роль Дон-Кихота исполнял Р. Симонов.

24 ноября.

С. Е. —видимо, Сергей Ермолинский.

5 декабря.

Гдешинский Александр Петрович —близкий друг Булгакова с детства. С ним долгие годы переписывался Булгаков, вспоминая киевский период их жизни, молодость, мечты. Ему, Гдешинскому, писал он 28 декабря 1939 г.: «До сих пор не мог ответить тебе, милый друг, и поблагодарить за милые сведения. Ну, вот, я и вернулся из санатория. Что же со мною? Если откровенно и по секрету тебе сказать, сосет меня мысль, что вернулся я умирать».