Текст книги "Покушение"

Автор книги: Елена Сенде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

9

Сады Марсова поля были влажными и пустынными. Сириль начала день с пробежки – пять километров, на протяжении которых она избавлялась от всех профессиональных забот, рассказов своих пациентов, графика работы, конференции философа Лекомта, которая должна была состояться на следующий день… На центральной аллее она повернула назад. Ее щеки горели. Два месяца отсутствия подобных кардиотренировок давали о себе знать. Она быстрым шагом вернулась домой.

«С сегодняшнего дня нужно возобновить тренировки».

Бенуа читал лекции в Коллеж де Франс и вернется домой не раньше восьми вечера. Она переоденется, откроет бутылку хорошего вина, разогреет лазанью из кулинарии, сделает салат с орехами и луком шалот, который ему так нравился, и приготовит для мужа сюрприз. Наденет что-нибудь легкое, включая новое белье, ожидавшее своего часа в шкафу. Этот вечер должен расслабить и успокоить ее, освежить их отношения и помочь забыть обо всех проблемах.

Жюльен Дома, выдумщик…

Молодой человек, ставший жертвой неустановленного травматизма, превращавшийся по ночам в маленького мальчика, которому снились кошмары. И которому снилась она.

Она много раз работала с людьми, страдающими ночными кошмарами, но никогда еще у нее не было такого странного пациента. Жюльен Дома отличался от остальных. Он не любил говорить о себе, но за его спортивным телосложением скрывались ум и творческая натура. Сириль убедилась в этом, посмотрев его работы в Интернете: несколько снимков, на которых были запечатлены роскошные пейзажи, – например, песчаная пустыня на закате с воющим волком на переднем плане.

«Интересно, будет ли метод Кракова действенным в таком тяжелом случае?»

Мимо нее пробежала пара в спортивных костюмах.

«А они счастливы?»

Работать с психическими заболеваниями – почти то же самое, что заниматься наукой: годы практики, тысячи научных публикаций, подтверждающих выбор терапии, консенсусы относительно определенных диагнозов и методов. Результаты, полученные при лечении определенных видов патологий, обсуждались на конгрессах или в неофициальной обстановке с коллегами, работающими над теми же проблемами.

При этом благополучие пациента было понятием субъективным и расплывчатым. Ощущение радости жизни, спокойствия, счастья, подъем утром в хорошем настроении, желание выполнить поставленную перед собой задачу, умение правильно выбрать место и время… Как могли тесты и оценки вместить все это?

«Будет ли чувство счастья пожилой дамы, выгуливающей свою собаку, таким же, как у успешного спортсмена?»

В тысячный раз Сириль задавала себе этот вопрос. Она знала о психических патологиях и выбрала ту сторону своей профессии, которая казалась ей наиболее сложной. Пятнадцать часов в сутки она боролась со злом, причина которого заключалась в обществе, порожденном конкуренцией, желанием преуспеть и индивидуализмом. Зло принимало различные формы в зависимости от самого человека, пострадавшего от него. Замкнутость, грусть, отсутствие мотивации, отвращение ко всему, одиночество, физические страдания, неуверенность в себе, нехватка любви, чувство ненужности, страх старости или завтрашнего дня, опасение потерять память или стать зависимым, боязнь потерять контроль… Зло, проявляющееся в разных формах, представало перед Сириль, пробуждая эти же опасения в ней самой. В прошлом боялись болезней и смерти, сейчас боялись жизни. Она понимала это, выслушивая своих пациентов.

Щеки Сириль постепенно приобрели здоровый цвет. Мысленно она повторила свое решение не поддаваться на уловки Жюльена Дома. Завтра она побеседует с ним, проведет три сеанса терапии, после чего передаст его дело в психиатрическую клинику Св. Анны.

* * *

20.00

Приняв душ и уложив волосы, Сириль откусила бирку с нового комплекта белья с красным кружевом под названием «Страсть», который приобрела непонятно зачем вот уже месяц назад, но так и не открыла. Она надела эти небольшие кусочки ткани и встала перед зеркалом. Грудь, приподнятая бюстгальтером, почти ничего не закрывающие трусики…

«С чего вдруг я это купила? Я выгляжу как дорогая потаскуха. Ну да ладно, Бенуа это точно оценит!»

После двенадцати лет брака следовало сделать их совместную жизнь чуть пикантнее.

Этим вечером ей хотелось хорошо провести время. Если через три недели Великий Человек получит Нобелевскую премию (в чем она ни секунды не сомневалась), их накроет волна СМИ, последуют многочисленные приглашения на семинары и презентации, книги, статьи. Их давний австрийский друг Фредерик Рандель, получивший Нобелевскую премию в области медицины в двухтысячном году, сказал им:

– Ваша жизнь уже никогда не будет такой, как прежде.

И Сириль хотела, чтобы они вступили в эту решающую фазу своей жизни в полной боевой готовности.

* * *

Рост бывшего борца Бенуа Блейка составлял добрых сто восемьдесят сантиметров при весе девяносто килограммов, поэтому выглядел он представительно. Когда он вошел в просторную гостиную с современным интерьером в серых, черных и белых тонах, Сириль, сидя на кожаном диване, читала журнал. На ней было черное платье с глубоким декольте, глаза и губы подкрашены. На низеньком столике стояли два бокала с вином. Как это было непривычно…

– Силы небесные! Что мы сегодня празднуем?

Сириль улыбнулась мужу и пошла ему навстречу.

– Наши последние спокойные дни перед вручением Нобелевской премии!

Великий Человек вздохнул:

– Это прекрасно, дорогая, но давай не будем делить шкуру неубитого медведя…

Они поцеловались.

– Почему? Что-то не так? – спросила Сириль.

Бенуа скорчил недовольную гримасу:

– Слухи из Каролинска ставят на первое место Тардьо.

Сириль взяла бокалы и протянула один мужу.

– Эти слухи обоснованные?

– Не знаю. Мне все равно. Тардьо – фигляр, который только и умеет, что выплясывать перед Академией. Его работы ничего не стоят.

Сириль закашлялась. Тардьо открыл действие оцитоцина – гормона, вырабатываемого гипоталамусом, который вызывает сокращения матки при родах и выработку молока, а также (это особенно заинтересовало Сириль) играет основную роль в формировании доверия. Оцитоцин уменьшал стрессы и боль, повышал общительность. Некоторые ученые даже прозвали его гормоном счастья.

Тардьо мог быть кем угодно, но только не фигляром. Когда Бенуа «петушился», то не был особенно объективным.

– Пойдем, дорогой. Тебе нужно расслабиться.

Бенуа, сняв пиджак и галстук, бросил их на диван. Из гостиной они перешли в столовую, где был накрыт на двоих большой стол со стеклянной столешницей.

– Спасибо, дорогая. Что бы я без тебя делал!

Они сели за стол, выпили вина, попробовали салат, потом перешли к лазанье.

Сириль, почувствовав, что муж достаточно расслабился, встала и взяла из сумочки возле дивана белый конверт. Бенуа вопросительно смотрел на нее.

– Сюрприз! – воскликнула Сириль, вручая ему конверт.

Бенуа, приподняв брови, вытащил из него два билета на остров Морис. Через три с половиной недели… Он перевел взгляд на Сириль, гордую произведенным впечатлением. Она подняла руку, пресекая любые попытки протеста.

– Я знаю, ты очень занят. И я тоже. Но если мы никуда не поедем сейчас, то застрянем еще как минимум на год. Мюриэль сказала, что я, похоже, переутомилась. Я и в самом деле чувствую себя не в своей тарелке. В общем, нам нужно отдохнуть.

– Да, ты права. Это великолепная идея. Браво!

С тех пор как завершились исследования мезератрола, их планы редко совпадали. Отныне их сотрудничество заключалось в том, что Сириль проверяла работы Бенуа.

Ужин проходил весело. Сириль говорила обо всем, кроме Центра «Дюлак».

Но Бенуа положил конец ее стараниям.

– Завтра Лекомт проводит свою конференцию?

– Да, все в курсе: пресса, пациенты… Все складывается отлично.

– Хорошо. Если я освобожусь до гала-концерта, то заеду поздороваться с ним. Концерт начнется в восемь вечера, и будет отлично, если ты сможешь приехать чуть раньше, чтобы помочь принять гостей.

Бенуа Блейк являлся одним из почетных гостей благотворительного гала-концерта, организованного Ассоциацией по исследованиям мозга. Концерт должен был состояться на следующий день в музее на набережной Бранли.

– Без проблем.

Бенуа собрал соус с тарелки.

– А как там твой выдумщик? Ты его видела?

– Да. И ты был прав, – сообщила Сириль, улыбаясь. – Все дело в этом Жюльене Дома, а не во мне!

Бенуа издал странный звук и залпом допил вино.

– Жюльен Дома, говоришь?

– Да.

Несколько секунд он молча смотрел на Сириль. Наступила неловкая тишина. Она нахмурилась.

– Что такое? Почему ты так смотришь на меня?

– Думаю о том, какая ты сегодня красивая.

– Спасибо.

Сириль положила мужу добавки. Блюдо было практически пустым.

– Я начала с ним метод Кракова. Это должно сработать, но ненадолго. Если травматизм останется неосознанным, то в скором времени кошмары возобновятся. И я решила передать его дело в больницу.

– М-м…

– Ты со мной не согласен?

– Полностью согласен. Это будет лучше всего.

– Знаешь, этот пациент действительно какой-то странный. Перед тем как покинуть кабинет, он вручил мне ключ от своей квартиры. Он сказал, что так ему будет спокойнее.

– И ты взяла его?

Сириль пожала плечами.

– Я растерялась. Но завтра же я ему его верну.

Бенуа зевнул, потянулся и встал из-за стола.

– Пойдем, хватит уже разговоров о работе.

– Ты не хочешь попробовать десерт?

– Позже.

Диванные подушки прогнулись под весом профессора. Он снял туфли и расстегнул ремень. Сириль присела рядом с ним. Она очень устала.

– Хочешь, я сделаю тебе массаж, дорогая? – предложил Бенуа. – Ты выглядишь измученной.

Сириль кивнула.

– Почему бы и нет?

– Массаж головы?

– Отлично!

Бенуа привлек жену к себе. Его руки были грубоватыми, но сильными, и это было приятно. Он массировал ей затылок, виски, повторяя одни и те же движения. А потом положил пальцы по ходу роста волос и принялся слегка надавливать.

– Ай! – воскликнула Сириль. – Ты что, обследуешь меня?

– Тебе больно, когда я придавливаю здесь?

– Не совсем, но это неприятно.

Пальцы Бенуа, лаская, скользнули по ее шее к груди.

– Скажите, мадам, а что это за красное пятнышко?

– Понятия не имею, месье, – с улыбкой ответила Сириль.

– Тогда нам придется его изучить, – произнес Бенуа, целуя ее в шею.

10

Бармен по имени Пьер-Луи, которого клиенты называли Луиджи, поставил уже третий бокал пива перед Жослином, студентом из Ирландии, убивавшим здесь свободные вечера. Паб был пока наполовину пуст. На плоских экранах телевизоров крутили клипы канала MTV, и Эми Уайнхаус пела «I say no, no, no» немногочисленным клиентам. Луиджи перекинулся парой слов со студентом, который плохо говорил по-французски, и поглядел в сторону входной двери, обрамленной тяжелыми шторами из зеленого бархата.

В девять вечера шторы покачнулись, и наконец-то появилась она.

Она.

Лишь однажды, один-единственный раз, он осмелился предложить ей пиво. Это произошло в один из тех редких случаев, когда она была одна. Она все время приходила с мужчинами, сменявшими друг друга, и порой Луиджи казалось, что она с ними едва знакома. Как только она входила, паб оживлялся, а она целовалась с постоянными клиентами и смеялась, потряхивая рыжими волосами.

Луиджи говорил себе, что в Мари-Жанне нет ничего особенного, особенно учитывая ее полноту, но когда она улыбалась своей белозубой улыбкой, то устоять было невозможно. Все знали, что она работает в «клинике счастья», что она очень серьезная в рабочее время и что ей нет равных в умении развлекаться по вечерам. Луиджи выдавил из себя самую очаровательную улыбку. Он полагал, что он славный парень и что у него, как и у других, есть шанс, но быстро был разочарован. Вслед за Мари-Жанной вошел необыкновенно красивый парень – высокий, атлетически сложенный блондин с проницательным взглядом серых глаз. Идеал любого нормального парня. Ну что ж… Надежды не осталось никакой, вечер был испорчен. Луиджи молился про себя, чтобы эта пара не расположилась прямо перед ним. Ничего не вышло.

– Привет, Луиджи. Сделай нам два пива, плиз! – окликнула его Мари-Жанна и, покачивая бедрами, втиснутыми в джинсы с низкой талией, уселась на высокий стул у бара.

Пальто она небрежно бросила на спинку стула. На ней был голубой свитер ажурной вязки, оттеняющий белизну кожи. Расстроенный Луиджи молча обслужил молодых людей и удалился. Он не собирался присутствовать при крушении своих желаний!

Мари-Жанна подняла свой бокал с пивом.

– За тебя!

Они чокнулись.

– Ты надолго в Париже? – спросила она, одаривая Жюльена чарующим взглядом.

– Пока не знаю.

Он небольшими глотками пил пиво и, положив локти на стойку бара, наблюдал за посетителями. Мари-Жанна продолжала гнуть свою линию: она могла разговаривать за двоих, если было нужно. Она не собиралась его отпускать. Это был наиболее удачный вариант из всех, кого ей удалось заманить в свои сети с момента расставания с Марко вот уже три года назад.

– Я много ездила, была в Испании, Дании и Бельгии. А еще мне понравилось в Панаме. Я бы не хотела там жить, но провести в этой стране какое-то время совсем неплохо.

– Тебе нравится твоя работа?

– Конечно. Я была уверена, что никогда не смогу работать в офисе, но на самом деле это классно! И люди милые.

Жюльен наконец обратил все свое внимание на нее.

– Ты давно работаешь на свою тетю?

– Два года. До этого я была официанткой то тут, то там. Еще подрабатывала аниматором, продавала украшения… Сириль дала мне мега-шанс.

Она улыбнулась Жюльену поверх бокала. На сайте знакомств ее ник был «Попрыгунчик». Бот уже год она переписывалась с сотней мужчин, а в реальной жизни встречалась примерно с двумя десятками, с половиной из которых спала. У нее не было каких-то определенных требований. Ее мужчины были довольно молодыми и симпатичными – в частности, она ценила в них умение общаться и выражать свои мысли, а также капельку безумия.

Жюльен был первым за долгие месяцы парнем, с которым Мари-Жанна познакомилась не на сайте. Она решила пренебречь предостережениями своей тети, потому что та была женщиной старой закалки, а он – таким классным парнем! Единственная проблема заключалась в том, что он был не особенно разговорчив. Это отличало его от парней с сайта, которым, если они хотели преуспеть, приходилось много болтать.

Мари-Жанна позволила себе некоторое время помолчать, рассматривая жертву. Мысленно она отметила красоту его кожи с едва заметными рыжеватыми пятнышками, довольно полные губы, прямой нос, длинные ресницы и сильные, мускулистые руки с переплетением вен. Она запоминала все эти детали, чтобы поделиться ими с подругами, и умирала от желания сфотографировать Жюльена, но не осмеливалась достать мобильный телефон.

– Твоя тетя классная, – сказал он наконец.

– Классная? Да перестань! Она зажата, как никто другой, но при этом трудолюбивая и щедрая. – Мари-Жанна наклонилась к Жюльену, не в силах оторвать от него взгляд. – Кстати, как обстоят дела с твоими проблемами?

– Не знаю.

Она скорчила недовольную мину, но потом рассмеялась.

– Все наладится, вот увидишь. Все твои кошмары исчезнут. – Она прищелкнула пальцами. – Сириль – лучшая из лучших. – Мари-Жанна сделала глоток пива и облизнула губы. – А что для тебя означает счастье? – прошептала она.

Луиджи повернулся к ним спиной и принялся энергично протирать кофейный аппарат. Внутри у него все кипело. Этот тип совершенно ничего из себя не представлял. В нем было что-то ледяное, металлическое… Ослепла Мари-Жанна, что ли?

– Счастье… э-э… фотографировать природу на рассвете… ждать волну наверху…

Он оперся локтями о стойку бара и замер, словно всматриваясь в даль.

– На каком «верху»?

– За точкой прибоя волн.

– Это там, где серферы ждут следующую волну, на которую взлетают?

– Точно.

Мари-Жанна почувствовала, что тает, как карамелька.

– Это, наверное… безумие!

Жюльен не мигая смотрел на нее.

– Именно так. Безумие, сумасшествие…

Два часа спустя они стояли перед домом на авеню Боске. Жюльен, насвистывая что-то себе под нос, рассматривал внушительный фасад.

– Ты здесь живешь?

– Да, как раз под квартирой дяди и тети. Они отдали ее мне на время, пока я работаю в клинике.

– Квартал не очень оживленный.

Мари-Жанна потерла руки – она замерзла.

– Нормальный. Меня это не особенно волнует. Сириль разрешила мне пользоваться их стиральной машиной и холодильником. Поднимешься?

Жюльен засунул руки в карманы джинсов.

– Мне не стоит попадаться на глаза твоей тете.

– Все будет в порядке, – заверила его Мари-Жанна. – Я захожу через черный вход, а они – через главный. Мы никогда не сталкиваемся. К тому же можно закрыть дверь, ведущую на лестницу, если хочешь. Никаких проблем. Она не узнает, что ты был здесь.

Молодой человек, явно нервничая, взглянул на нее.

– А кофе у тебя есть?

11

8 октября, утро

Конференц-зал был современным, с овальным столом из светлого дерева, кожаными креслами, плазменным экраном на стене и всем необходимым для видеоконференций оборудованием. Здесь приятно пахло воском, кофе и булочками, разложенными на блюдах. Все натуральное – таково правило.

Пятеро врачей – Пани, Мерсье, Фрижероль, Энтманн и Блейк – собрались за столом на совещание, которое они старались проводить хотя бы два раза в неделю и на котором обсуждались дела Центра. Программа была насыщенной, поскольку вторая половина дня отводилась конференции философа Андре Лекомта на тему счастья. Она была открытой как для прессы, так и, частично, для публики.

На первом этаже царила суматоха. Грузовик по доставке уже привез стулья, которые следовало расставить, но пока что они стояли вдоль стен. Столы были накрыты белыми скатертями, а на них еще нужно будет расставить блюда с печеньем и бутербродами. Сириль очень устала, тем не менее внимательно слушала рассказ Тьерри Пани о пациенте:

– Жан-Люк Мартин, тридцать девять лет. Классический случай, одержимость гигиеной. Я начал с ними сеансы гипноза Эриксона, но он не особо на них реагирует. Восстановление также не действует. Есть какие-нибудь предложения?

– Вы читали последние работы Швартца? – спросил Марк Фрижероль, специалист по поведению.

Пани откашлялся.

– Кроме самых последних…

Сириль внимательно слушала коллег, рисуя в тетради квадратики.

– Швартц разработал новую теорию касательно одержимости. Он заметил, что мозг человека, одержимого чем-либо, имеет особые характеристики. Поясная извилина мозга, лобная часть коры и хвостатое ядро являются чрезмерно активными. И он сделал вывод, что следует разорвать этот замкнутый круг, чтобы «перевоспитать» мозг. Для этого нужно создать другой мозговой доступ.

– Каким образом? – в один голос спросили двое его коллег.

– Следует заменить одержимое поведение каким-то другим, которое в конце концов вытеснит его, поскольку мозг будет усиливать именно это второе поведение, а не первое.

– Путем повторения упражнений? – спросил Мерсье.

– Да. Каждый раз, когда случается приступ, пациент должен заниматься чем-то приятным, активируя таким образом цикл компенсации. Мозг отдаст предпочтение именно этому приятному занятию, а не какому-то другому. А нейронный доступ, лежащий в основании одержимого поведения, ослабнет.

– Это же гениально! – прокомментировала Сириль.

– Да, я тоже так считаю. Я начал с одним из пациентов пробный курс занятий. Пани, приглашаю вас на следующее занятие. Что скажете?

Пани согласился.

– Мне это тоже интересно, – сказала Сириль.

Она была в прекрасном расположении духа. Она хорошо выспалась. Вечер с Бенуа прошел отлично, и впереди у них было несколько недель безмятежного отдыха. Она взглянула на часы.

– В завершение я бы хотела поговорить о своем пациенте.

Она кратко изложила дело Жюльена Дома, лечившегося ранее в Сент-Фелисите.

– Я решила перевести его в клинику Святой Анны. Я впервые столкнулась с подобным случаем и решила, что вы должны быть в курсе дела.

– Вполне разумно, – согласился Пани. – Не думаю, что остальным нашим пациентам понравится находиться с психически больным человеком.

Врачи были единодушны в своем мнении.

– Я тоже так считаю, – ответила Блейк. – В нашем Центре помогают здоровым людям, имеющим небольшие проблемы. Не стоит об этом забывать.

Шум отодвигаемых стульев обозначил конец совещания. Сириль стало легче. Ее мозг пребывал в прекрасном состоянии, и она держала все под контролем. Ей еще нужно было провести три утренние консультации, а после полностью посвятить себя философу, с которым предстоял обед в час дня.

* * *

Сумка Мари-Жанны была огромной и загромождала добрую половину стола. Сама Мари-Жанна сидела на диване рядом с пожилой дамой в зале ожидания. Они тихо разговаривали.

– Здравствуйте, мадам Планк! Все в порядке? – спросила Сириль.

– Ваша племянница любезно согласилась помочь вспомнить стишок из моего детства. Память сыграла со мной злую шутку.

– Пойдемте со мной. Я уверена, что мозговая гимнастика дает прекрасные результаты.

– Я их почему-то не замечаю.

– Сейчас вместе посмотрим.

Сорок пять минут спустя Сириль проводила повеселевшую пациентку и выглянула из кабинета.

– Жюльен Дома еще не пришел?

Мари-Жанна широко раскрыла глаза.

– Нет. Но думаю, что он скоро появится.

– Сегодня никому не следует опаздывать, – заявила Сириль, нетерпеливо поглядывая на часы в форме лотоса, висевшие на стене напротив кабинета. Сегодня у нее были только утренние консультации, чтобы она смогла попасть на конференцию во второй половине дня. – В котором часу последний пациент на сегодня?

– В десять тридцать.

– Не может быть и речи о том, чтобы перенести консультацию. Ждем еще пятнадцать минут, а потом ты ему звонишь.

Как только Сириль отвернулась, Мари-Жанна схватила мобильный телефон, чтобы написать сообщение. Сириль предоставила ей прекрасную возможность связаться с Жюльеном. Она отправила ему сообщение и принялась ждать. Ничего. Ответа не последовало.

Большая стрелка часов пожирала минуты. Мари-Жанна не сводила с нее глаз, постоянно проверяя электронную почту. Вдруг на экране ее мобильного появилось изображение конверта. Это Муна, одна из ее подруг, работавшая в видео-клубе, прислала сообщение.

«Ну что??? Рассказывай!!!»

Мари-Жанна проверила, чтобы дверь кабинета тети была закрыта. Не надо, чтобы Сириль застала ее за перепиской в рабочее время. Улыбаясь, она быстро набрала ответ:

«Он прекрасен, супер… настоящий серфер!!!!!!»

Она отправила сообщение, и Муна сразу же ответила:

«Вау! И что же вы делали?»

Мари-Жанна: «Выпили сначала у Луиджи, потом у меня».

Муна: «И?..»

Мари-Жанна: «Немногое».

Муна: «Ничего не было?»

Мари-Жанна: «Не совсем».

Муна: «Вы договорились снова встретиться?»

Мари-Жанна: «Надеюсь на это. Чао. Нужно работать».

Мари-Жанна отложила телефон в сторону, подключилась к Интернету и зашла на сайт Facebook. В поисковом окне она ввела «Жюльен Дома». Ничего. Она повторила попытку в Гугле, и на экране появилось больше тысячи четырехсот ссылок. Подперев подбородок рукой, она щелкнула по первой из них и принялась ждать, пока загрузится сайт фото агентства Ultra Vision. Раздел был посвящен наиболее красивым фотографиям, выставленным на продажу. Мари-Жанна залюбовалась великолепным снимком огромных волн во время шторма. Казалось, в работе Жюльена было все, чего ей так не хватало: экспрессия, чужие края, дикая природа. Она представила себе вкус соли на его губах. Он и она на пляже, омываемом вот такими волнами, а вокруг никого…

Она вздохнула, проверила телефон – новых сообщений не было, закрыла файлы с фотографиями и зашла на другой сайт. Ничего интересного. Мари-Жанна уже собиралась закончить поиски, когда один из заголовков привлек ее внимание. Она перешла по указанному адресу и оказалась на блоге любителя шокирующих фактов. Она щелкнула по ссылке, и у нее глаза на лоб полезли.

Сириль как раз выглянула из своего кабинета.

– Ты ему звонила?

– Еще нет. Сейчас позвоню.

Мари-Жанна распечатала найденную статью и нажала кнопку вызова на телефоне.

Автоответчик сообщил, что она может оставить информацию.

– Здравствуйте, это клиника «Дюлак». У вас назначена консультация с доктором Блейк. Просьба связаться с нами как можно быстрее, – произнесла Мари-Жанна спокойным голосом.

Она взяла в руки распечатанный лист бумаги и перечитала информацию, опубликованную в газете «Le Provencal» от 28 июня 1991 года. У нее перехватило дыхание. Поколебавшись, она сложила листок вчетверо и спрятала в сумку. Немного подумав, она еще раз набрала номер Жюльена, на этот раз со своего мобильного.

– Жюльен, это Мари-Жанна. Спасибо за прекрасный вечер. Может, сходим как-нибудь в кино? Перезвони. До встречи. Целую.

Она сразу же пожалела о своем поступке. Это было вопреки всем правилам любовной стратегии, которую она постоянно практиковала. «Прекрасный вечер…» Да, можно и так сказать. Жюльен поднялся в ее комнату площадью семь квадратных метров, где помещались только кровать, небольшой кухонный стол и полка, одновременно служившая письменным столом. А еще раковина, холодильник и СВЧ-печь над электрической плитой. Комната была очень маленькая, но прекрасно обставленная и светлая. В ней было уютно.

Они выпили кофе, менее крепкий, чем в пабе, и Мари-Жанна поставила диск Джеймса Бланта, чтобы разрядить обстановку. Когда она слышала песню «Annie», то чувствовала, что тает. Ее уловка сработала, и Жюльен поудобнее устроился на кровати. Он даже рассказал ей о своем любимом музыканте Джеке Джонсоне, серфере, который затем переключился на музыку в народном стиле. Мари-Жанна открыла окно и подожгла сигарету, которую они выкурили вместе. Потом, раскрыв все свои чакры, она подошла к нему и чувственно поцеловала. Он позволил ей сделать это, приласкал ее грудь через одежду и поднялся:

– Очень жаль, но я должен идти. Я зверски устал, а завтра нужно рано встать.

Далеко не впервые встреча Мари-Жанны с парнем заканчивалась так быстро. Но в большинстве случаев это происходило по ее инициативе: либо ей не нравился запах его одеколона, либо были «неподходящие дни», либо ее строптивый ум отказывался сосредоточиться на происходящем. Но в этом случае нежелание исходило от него, а она ничего не контролировала и потому нервничала…

Доктор Блейк в третий раз выглянула из своего кабинета.

– Он по-прежнему не отвечает?

– Нет. Я попадаю на автоответчик.

– Странно.

– Пфф!.. С нами такое уже случалось…

Сириль прикусила губу.

– Ладно, когда он позвонит, сразу же сообщи, даже если я буду на консультации.

Мари-Жанна достала из сумки газетную статью и снова просмотрела ее, не зная, на что решиться. Стоит ли рассказать об этом Сириль?

Но что-то ее остановило. Должно быть, осознание того, что ей известна тайна Жюльена, о которой ее тете неведомо.

Сириль опустила в чашку пакетик зеленого чая и добавила сахар. Хватит уже кофе на сегодня.

На ее столе лежало дело Жюльена Дома с гипнограммой – графиком прогрессии его сна. Почему-то этот пациент ее тревожил. Он сам обратился за помощью, значит, у него есть стремление выздороветь. И он с готовностью согласился на новую терапевтическую стратегию, пока еще не известную во Франции. Накануне, уходя, сказал ей: «Я уверен, что все получится». Учитывая все это, его поведение казалось ей непонятным и волнующим. Конечно же, пациенты могли менять свое мнение и принимать решение выпутываться самостоятельно, но в данном случае вероятность подобного была слишком мала.

Сириль допила чай и принялась мерять комнату шагами. Несомненно, что-то ускользнуло от нее, пока она размышляла о собственных «проблемах» с памятью. Ее охватил ужас: неужели допущена ошибка? И тут, подойдя к столу, она заметила под ежедневником конверт с надписью «Доктору Блейк».

* * *

Андре Лекомт был шестидесятилетним мужчиной с роскошной шевелюрой, ямочками на щеках и живым взглядом, в элегантном сером костюме и галстуке. Зал великолепно принял его. Клотильда, оживившись после двух бокалов шампанского, усиленно работала локтями, пытаясь приблизиться к философу, находившемуся в центре всеобщего внимания.

– Месье, – говорила она, – в лицее я ничего не смыслила в философии, но сейчас… Браво! Я все поняла. Стоики, Аристотель… роскошно! Спасибо.

Андре Лекомт поклонился помощнице медсестры и перенес свое внимание на молодого журналиста, пытавшегося сформулировать вопрос.

Сириль пробралась к ним.

– Я смотрю, вам принесли выпить. Отлично. Спасибо за конференцию, Андре. Это было великолепно. Информативно и в то же время ясно для всех. Именно то, чего от вас ожидали.

– Дорогая, для меня всегда в радость оказаться здесь.

Его прервал журналист, наконец нашедший свои записи:

– Возможно ли достичь счастья, о котором вы говорили, с помощью химии или медицины, что, собственно говоря, здесь и практикуют?

Философ глубоко вздохнул. Он устал после полутора часов беседы и попытался ответить на вопрос несколькими фразами:

– Все зависит от того, о каком счастье идет речь. Лекарства являются прекрасными средствами во всех случаях, даже очень сложных. Как говорил Фрейд, они помогают перейти от «несчастья ужасающего» к «несчастью приемлемому». Но нужно внимательно следить за последствиями. Стоит ли прибегать к химии каждый раз, когда возникают неприятности?

Журналист быстро записывал ответ. Он хотел задать еще вопрос, но Лекомт уже отвернулся от него и снова заговорил с Сириль. Спустя пятнадцать минут она подошла к стойке, перекусила пирожным и проверила свой мобильный телефон. Было почти шесть вечера, а Мари-Жанне так и не удалось дозвониться до Жюльена Дома.

Сириль подумала о записке, которую он оставил, и глубоко вздохнула. Еще два часа назад она бы сочла себя сумасшедшей. Теперь же интуиция подсказывала, что она ответит за случившееся, если ничего не предпримет. Бенуа будет ждать ее в половине восьмого на набережной Бранли. Она не может опоздать. Итак, у нее есть всего лишь час. В лучшем случае. Она снова взглянула на телефон и вышла из здания.