Текст книги "Покушение"

Автор книги: Елена Сенде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

47

Вилла Рамы Супачая представляла собой внушительное здание, стоявшее на бамбуковых сваях на черной скале южного острова. Окна оранжереи с деревцами бонсай выходили на пляж напротив песчаной отмели. Сириль и Жюльен, окутанные оранжевым сумеречным светом в преддверии бури, двигались вдоль стены виллы. На их лицах играли тени облаков, шаги заглушало завывание ветра. Когда оранжерея осталась позади, они, карабкаясь по скалам, повернули влево. С одной стороны от них было здание, с другой – бушующее море, швырявшееся ракушками.

Именно здесь, позади виллы, они обнаружили оштукатуренное здание, незаметное с пляжа. Своего рода ангар. Прячась за скалами, они подобрались ближе и внимательно осмотрели строение. Оно не было старым, но порядком пострадало от непогоды. Со стороны моря на крыше была оторвана полоска длиной около пятидесяти сантиметров. Дыру еще не заделали.

Через брешь в стене видна была обшивка.

Медная сетка.

Сириль прищурилась и подошла ближе, желая убедиться в своем предположении. Жюльен молча следовал за ней. Да, изнутри помещение было отделано металлом и непрозрачным стеклом. Где-то заработал генератор, и над крышей ангара поднялся столб дыма.

Сириль поняла, что это. Это была клетка Фарадея.

Внутреннее оснащение позволяло изолировать помещение от внешних электрических помех, в частности радиоволн. Что можно поместить в клетку Фарадея, будучи исследователем в области нейробиологии?

– Могу поспорить, что здесь стоит магнитно-резонансный томограф, – прошептала Сириль на ухо Жюльену.

Любопытство взяло верх, и она подошла ближе. Они обогнули ангар. Приложив руку к стене, Сириль почувствовала вибрацию. Прибор работал полным ходом.

Она осмотрелась. В задней части ангара уходила вверх ржавая металлическая лестница. Сириль подумала, что она ведет, должно быть, к раздвижной двери, необходимой в подобного рода конструкциях, где требовался постоянный контроль.

Она сделала знак Жюльену, что поднимается, взялась обеими руками за поручни лестницы и вскарабкалась по ней. Ее волосы развевались на ветру, в ушах звенело, за спиной были скалы и бушующее море. Жюльен поднялся следом.

Она не ошиблась: там действительно была раздвижная дверь – старая, закрытая на два ржавых замка. Жюльен, порывшись в карманах джинсов, достал монету в двадцать евроцентов и через несколько минут открыл ее.

Они легли на крышу и через дыру посмотрели вниз. Сначала они увидели решетку, а затем, за металлическими прутьями, – сам аппарат. Роскошный, последнее достижение техники. Открытый магнитно-резонансный томограф в виде подковы, позволяющий оперировать с помощью визуализации, в реальном времени. Последний писк медицины. Сердце Сириль сжалось от боли. На операционном столе лежала маленькая девочка, подготовленная к операции. Ее волосы были смазаны клейкой жидкостью красного цвета.

Помещение было оснащено всем необходимым для современной операционной оборудованием. Пульт управления томографом, жидкокристаллические мониторы, установленные по бокам прибора, специальное освещение, стол с инструментами, манипуляционная тележка. Справа она заметила оборудование для анестезии, приборы наблюдения, дефибриллятор. В глубине комнаты, под прозрачным чехлом – магнетический стимулятор: такой же, какой использовали в Центре «Дюлак». Этот операционный зал был оснащен согласно последним достижениям науки.

В поле ее зрения появился мужчина, одетый в халат, шапочку и с хирургической маской на лице. Она без труда узнала его. Тайский исследователь расположился у головы девочки.

* * *

На руке у девочки был тонометр, к груди прикреплены электроды. Она вела себя спокойно. Из-за анксиолитика, принятого полчаса назад, она находилась в сознании, но пребывала в заторможенном состоянии. Месье заверил, что операция совершенно безболезненная, и это ее успокоило.

– Хорошая моя, – начал доктор, улыбаясь за маской, – как я тебе уже объяснял, сначала мы возьмем точные пробы мозга. Я должен сделать так, чтобы твоя голова оказалась в этом приборе, который время от времени будет слегка сжимать ее.

Он нажал на кнопку пульта, включив расслабляющую музыку, и продезинфицировал кожу на лбу и затылке девочки.

– Теперь я сделаю тебе два укола. Будет немного больно.

Врач ввел анестезирующее вещество, чтобы «усыпить» кожу, и использовал специальное кольцо для проведения стереотаксиса, которое он прикрепил в четырех точках на голове девочки: на висках и на затылке. Она закрыла глаза.

Супачай открыл на томографе программу сбора данных и запустил подготовительный этап. Аппарат загудел. В течение двадцати минут все шло без изменений. Малышка не двигалась, спокойно лежала с закрытыми глазами, прибор работал.

Благодаря отметкам на шкале, изображение ее мозга было запечатлено с точностью до сотой доли миллиметра. Когда техника завершила все подсчеты, на экране появилось трехмерное изображение мозга ребенка.

Рама, сосредоточенный и молчаливый, запустил DVD-диск. На экране появилось около десятка фотографий девочки, сделанных до того, как она попала в Лигу: она сидела на высоком барном стуле, чрезмерно накрашенная, в розовом платье и в туфлях на высоких каблуках. На других фотографиях она была запечатлена с клиентами…

– Теперь я попрошу тебя открыть глаза. И ты мне немного поможешь, хорошо?

Девочка подняла веки.

* * *

Сириль взглянула на Жюльена. Может быть, это всего лишь сон? Она ничего не слышала, но все понимала. В ее мозгу начала вырисовываться схема, по которой работал Рама Супачай. Жюльен тихо спросил:

– Что он с ней делает?

– Полагаю, пытается стереть из ее памяти некоторые воспоминания, дезактивируя нейронные пути, с помощью которых они формируются. Это неслыханно!

* * *

Супачай вывел на экран первую фотографию: бар в Кох Самуй, где, танцуя вокруг шеста, работали девочки в мини-юбках и на высоких каблуках.

– Что это? – спросил исследователь.

Девочка впервые заговорила:

– Бар мадам Тран.

Исследователь включил еще одну программу томографа. Девочка рассматривала фото своего прежнего места работы, где она была с другими подростками. Ее мозг реагировал на происходящее. Супачай выделил несколько точек височной доли, которые были особенно активны, и зарегистрировал их координаты.

На следующем снимке было запечатлено внутреннее убранство массажного кабинета. Девочка прищурилась, ее глаза потемнели. Супачай выделил координаты активных зон лобной доли. Потом он запустил серию педофилических фотографий, и девочка покрылась потом.

Затем исследователь положил на стол рядом с девочкой палочку ладана – их активно использовала мадам Тран в местах, где продавала своих подопечных тем, кто предложит больше остальных. Девочка почувствовала запах ладана, и слезы побежали по ее щекам. Супачай в это время регистрировал реакцию своего «подопытного кролика».

Супачай готовился к продолжению вмешательства, его наиболее деликатной части. Он указал нужную команду, и перед его глазами появились две лупы. Супачай набрал на клавиатуре результаты подсчетов и отправил их на обработку прибора. На экранах трех мониторов появилось трехмерное изображение мозга девочки. Фиолетовым цветом были выделены пять зон диаметром в несколько миллиметров. Исследователь еще раз повернул изображение и набрал на клавиатуре: «Операция в С10, Д4, E11 и А20».

Он отправил координаты на обработку. Через лупу Супачай рассматривал затылок своей пациентки и его виртуальную модель. Благодаря головному кольцу, четко фиксировавшему голову девочки в одном положении, две картинки – реальная и виртуальная – прекрасно накладывались одна на другую. Машина вывела на экран четыре крестика. С помощью бритвы Рама Супачай выбрил волосы на голове девочки в четырех местах: на лбу и на одной линии с ушами. Затем поменял бритву на шприц с анестезирующим веществом.

– Будет слегка больно, но меньше, чем перед этим. Я «усыплю» кожу.

Девочка едва почувствовала четыре укола, настолько сильным было действие анксиолитика. Врач снова заговорил с ней:

– Мы сделаем четыре крошечных отверстия. Ты ничего не почувствуешь.

Супачай установил краниотом, своего рода дрель с заостренным концом, в месте нахождения первого крестика и нажал на кнопку. Послышался шум, словно заработала бормашина. Появился запах гари. И отверстие диаметром два миллиметра. Нейрохирург вставил в него оптическую нить диаметром в миллиметр и подвел ее к коре головного мозга. Сделав второе отверстие, он вставил в него вторую оптическую нить.

Рама Супачай был серьезен и сосредоточен, ни одна мышца его лица не дрогнула. Он держал все свои действия под полным контролем.

Девочка ничего не чувствовала: ее мозг не был иннервирован. Она не осознавала, что в него вставили четыре оптические нити. Супачай пообещал, что после операции, она встретится с матерью, поэтому девочка не протестовала. Он проверил, чтобы все оптические нити были установлены в определенные им места.

– Теперь я снова покажу тебе фотографии. Готова?

– Да, – слабым голосом ответила девочка.

Перед ее глазами снова появились фотографии. Томограф определил активные зоны, а система автоматического отслеживания через оптические волокна – нейроны, которые следовало разрушить. Супачай включил лазер. Использование 980 нм лазерного диода вызывало местное нагревание. За несколько секунд нервные окончания, активизировавшие воспоминания, были разрушены. Система рассчитывала энергию лазера в реальном времени в зависимости от термических данных, полученных томографом, чтобы избежать разрушения не указанных зон. Нейрохирург сделал лазером несколько движений.

– Как ты себя чувствуешь?

Никакого ответа.

Рама Супачай откашлялся.

– Нарупорн, как ты себя чувствуешь?

Лишь вздох в ответ.

Он вывел на экран фотографию мадам Тран.

– Ты знаешь, кто это?

Снова вздох.

– Как тебя зовут?

Но девочка не отвечала. Ее глаза были закрыты.

Исследователь тоже вздохнул и принялся набирать текст на клавиатуре компьютера. Выглядел он недовольным.

* * *

Сириль вздрогнула и приподнялась. Она была потрясена, словно увидела привидение. Жюльен чувствовал себя не лучше.

– Это чудовище… – прошептал он.

Сириль бросила на него полный отчаяния взгляд.

– Он… он разрушает ее мозг. Это неслыханно! Мы должны помешать ему! – Она несколько раз глубоко вздохнула. – Давай подумаем вместе…

Жюльен кивнул, стиснув зубы. Его руки снова чесались.

– Ты предполагаешь, что подверглась аналогичной процедуре? – глухо спросил он.

Сириль на несколько секунд закрыла глаза, затем снова их открыла.

– Да. Он утверждает, что я попросила его об этом десять лет назад.

– И ты ему веришь?

Сириль подняла на своего бывшего пациента полный боли взгляд, приподняла челку и указала ему на темные пятна.

– Посмотри!

Жюльен нахмурился. Свет был тусклым, но он отчетливо различил два небольших коричневых пятнышка на белой коже лба.

– Видишь? – с вызовом спросила она. – Это не родимые пятна. Это шрамы от операции. Такой, какую мы только что наблюдали. Это сделал он. Я видела одного из этих несчастных детей, и у него были такие же отметины. Разница лишь в том, что мне… мне удалось оправиться.

Жюльен смотрел на нее, совершенно обескураженный.

Сириль продолжила:

– Нам нужно собрать как можно больше доказательств виновности этого типа и выбраться отсюда.

– Есть предложения?

– Да. Мы дождемся ночи, проникнем в помещение и нейтрализуем его.

Сириль села поудобнее.

– Я хотела бы кое-что попробовать.

– Что?

– Если он таким способом удаляет воспоминания, значит, их можно точно так же вернуть.

Жюльен вгляделся в ее лицо. Сириль была настроена решительно.

– Ты хочешь попробовать на себе? – спросил молодой человек.

– Да. Если он сохранил мое медицинское дело, я смогу простимулировать нужные зоны, как это делал Аром. Это займет не больше десяти минут. Или получится, или нет. Посмотрим.

Жюльен кивнул.

– Тогда я тоже.

Сириль подняла на него глаза.

– Ты?

– Моего дела нет, но я хочу попробовать.

Они молча смотрели друг на друга.

– Почему бы и нет? – наконец сказала Сириль. – В конце концов, у детей, которых лечил Аром, тоже ничего не было, а магнитная стимуляция дала положительные результаты.

48

Рама Супачай, полностью одетый, расположился в удобном стоматологическом кресле, которое поставил в своей лаборатории. Он часто спал здесь. Он закончил свое последнее исследование над молоденькой проституткой из Кох Самуй. И снова неудача. Теперь ему предстояло наблюдение за крысами. Будильник звонил каждые два часа, и он проверял константы грызунов и делал необходимые уколы. Он пытался разработать медикаментозное лечение, эквивалентное технике с использованием лазера. На данный момент результаты были еще слишком незначительными, чтобы пытаться проверить что-то на людях…

Его разбудил не будильник, а чувство удушья. Он открыл глаза и попытался подняться, но ничего не вышло. Его ноги были привязаны к креслу толстой веревкой. Руки, связанные еще одной веревкой, подняты над головой. Он хотел пошевелить головой, но безрезультатно: скотч, пройдя по его лбу и по подбородку, намертво приклеил ее к спинке кресла. Рот его был залеплен скотчем, и приходилось дышать через нос. Он различил позади себя какое-то движение. Звук шагов. Он вертелся в кресле, пытаясь обернуться и увидеть, что там происходит. На его лице вдруг оказался влажный платок. Он сразу же узнал запах: это было анестезирующее вещество, которое он использовал для животных. Он сопротивлялся, как мог, но недолго. Вскоре он потерял сознание.

Сириль отбросила в сторону платок, смоченный хлороформом. Если они достаточно быстро найдут необходимые доказательства, то смогут убраться отсюда еще до того, как к Супачаю вернется сознание.

– Ищи все, что напоминает результаты исследований, проведенных на людях, – сказала Сириль Жюльену. – Я займусь его компьютером.

Жюльен принялся по очереди открывать шкафы, осматривать полки и ящики, стоявшие на полу. Но повсюду было лишь оборудование для лаборатории. На столе лежали стопки публикаций, все они были на тему памяти. Полки ломились под тяжестью книг по медицине и хирургии. Он перерыл ящики стола, напоминавшего скорее стол патологоанатома. Они не были закрыты. По всей видимости, Супачай не утруждал себя тем, чтобы что-то прятать. Жюльен обнаружил кипы бумаг, пробирки с заспиртованными образцами мозга крыс, но ничего такого, что имело бы хоть какое-то отношение к пациентам. Сириль исследовала картотеку, которая была на виду, как и все остальное. Прошло восемь минут.

Сириль направилась в зал, где стоял открытый томограф и где Супачай проводил на детях свои исследования. Двойное стекло разделяло кабинет и операционный зал. Прибор гудел. Лишь несколько ярко-зеленых диодов излучали слабый свет. Вдоль стекла стоял рабочий стол с несколькими мониторами и процессором. Сириль сразу же направилась туда и подвигала мышкой. Монитор засветился. Компьютер был включен! Сев перед монитором, она принялась открывать все файлы подряд на рабочем столе Супачая. Она пролистала дневник исследователя, но не нашла в нем ничего интересного. Она рылась в его документах, все больше нервничая. Но вот она открыла папку под названием «2009», и ее сердце забилось быстрее. В ней была еще одна папка под названием «Протокол. Люди». Документ был в формате PDF, и она открыла его. На экране появилась огромная таблица. Сириль пробежала ее глазами, перескакивая с одной колонки на другую.

«Есть!»

В таблицу были сведены все достижения Супачая за год. У нее не было времени все прочесть, но она заметила, что список был длинным – по меньшей мере двести имен. Исследователь указывал имя ребенка, его возраст, происхождение, номер дела (в виде ссылки, подчеркнутой синим цветом), дату операции, результат – «да» или «нет», а затем назначение.

– Жюльен! – шепотом позвала Сириль.

Он тут же появился за ее спиной. Не оборачиваясь, она указала на монитор.

– Смотри, что я нашла. «Да» – это те дети, результат операции которых оказался положительным. Их отправили в разные места. Должно быть, это адреса семей. Те же, напротив чьих фамилий написано «нет», – вне всяких сомнений, это дети, результат операции которых оказался отрицательным, – отправлены только по двум-трем адресам. И все они в Китае…

Жюльен, стоя за спиной Сириль, просматривал данные.

– Что это значит?

Сириль потерла руками глаза.

– Не знаю… Нужно все скопировать. Я знаю, кому это отправить.

Жюльен положил руки на клавиатуру, рядом с ее руками. Сириль чувствовала шероховатость его небритой щеки. Она закрыла глаза, вдыхая его запах, и неведомая тоска сжала ее сердце. Она открыла глаза. Жюльен подключился к Интернету.

– Пиши письмо.

Сириль ввела адрес Анувата из отдела Группы волонтеров в Бангкоке, адрес Нино и Тони, а затем и свой собственный электронный адрес, после чего написала текст:

Срочно. Обнаружила данные о детях из Сураттхани. Их используют как подопытных кроликов на острове Кох Наш Юань. Рама и Пот Супачай – во главе всего. Они убили профессора Арома. Свяжитесь с полицией. Целую. Сириль.

Документ был объемным, а соединение – медленным. Высветилось сообщение, что информация будет отправлена через минуту.

Сириль зашла на жесткий диск Супачая и продолжила поиски. Она просмотрела около десятка документов. В основном это были международные научные публикации, слайды презентаций, проводимых в Интернете… Она просматривала их и закрывала один за одним. Затем она щелкнула по файлу под названием «контакты», отличавшемуся от остальных, и быстро пролистала десятки страниц адресов, телефонов и факсов. Везде были лишь молекулы, протоколы, попытки, обсуждения… Вдруг Сириль побледнела.

– Боже мой! Этот мерзавец сотрудничает с другими исследователями… – произнесла она мрачно.

Жюльен, стоя за ее спиной, наклонился к монитору. Он не успел сказать и слова, потому что заметил, как Сириль настолько крепко сжала мышку, что пальцы ее побелели.

– Что такое?

– Господи, какая же я идиотка…

– Что?

Сириль водила курсором по монитору, где высветилось сообщение на английском языке, адресованное Супачаю. В нем речь шла об эксперименте.

– Посмотри на слова…

Жюльен прищурился.

– Не понимаю.

Он прочел фразу, на которую ему указала Сириль. «Пришли нме отчет о детях, облседованных месяц назад». В нескольких словах буквы стояли не на своих местах.

– Человек, страдающий дислексией?

– Нет. Мой муж.

49

Париж, 16 часов

– Я получил письмо от Сириль! – воскликнул Тони.

Мари-Жанна, дремавшая в кресле в комнате Нино, подскочила.

– Что она пишет?

Тони прочел сообщение и побледнел.

Срочно. Обнаружила данные о детях из Сураттхани. Их используют как подопытных кроликов на острове Кох Нанг Юань. Рама и Пот Супачай – во главе всего. Они убили профессора Арома. Свяжитесь с полицией. Целую. Сириль.

– Что это еще такое? – спросил Нино.

– Не знаю, – ответил Тони, – но последняя фраза написана четко и ясно. Нужно предупредить полицию.

– Что будем делать?

– Достаточно связаться с посольством Франции в Бангкоке, – сказала Мари-Жанна. – Я могу позвонить, если хотите.

– И что ты им скажешь? – поинтересовался Тони.

Девушка решительно вздернула подбородок.

– Буду импровизировать.

* * *

Рама Супачай не знал, сколько времени пробыл без сознания. Вдруг над ним вспыхнула лампа. Яркий белый свет. Он заморгал, ослепленный, и увидел человека, расположившегося как раз между ним и лампой. Это был мужчина.

– Сразу все оговорим, – сказал незнакомец. – На острове все спят. Снаружи ураган. Можешь не кричать – никто тебя не услышит. Поэтому советую быть любезным и сотрудничать с нами. Договорились?

Исследователь кивнул. Это какой-то кошмар… Он слышал, что мужчина что-то делает над его головой и вдруг увидел в десяти сантиметрах от лица краниотом.

– Этой штукой ты делаешь дырки в головах детей, верно? – сказал мужчина.

Послышался шум, от которого кости в черепе Супачая отчаянно завибрировали.

– Я сниму скотч с твоего рта, – произнес мужчина, – но если ты закричишь, я заставлю тебя страдать. А мне лично будет по барабану.

Сириль, прислонившись к двери лаборатории, держалась поодаль. Она наблюдала за Жюльеном, одновременно очарованная и ошеломленная. В его взгляде смешалась жестокость и невинность. Она наблюдала и за Супачаем, который выглядел словно рыба, пойманная в сети. Жюльен нажал на педаль кресла, приподняв его на несколько сантиметров. Лезвие краниотома оказалось как раз над правым глазом Супачая. Жюльен включил аппарат. Снова послышался звук, словно работала бормашина, – пронзительный, невыносимый. Мозг Рамы был переполнен адреналином. Его надпочечники активно выделяли кортизол, гормон стресса. Он почувствовал, как по его правой штанине потекла теплая жидкость.

– Я объясню тебе, что происходит, – продолжал Жюльен. – Ты психически больной человек, калечащий детей. Если ты умрешь, ни мне, ни доктору Блейк ничего за это не будет. Но я хочу, чтобы ты жил. В надежде, что однажды состоится суд над тобой. Если ты заговоришь, то получишь такую возможность.

Супачай был охвачен ужасом. Этот тип был сумасшедшим…

В кругу света, отбрасываемого лампой, показалась Сириль.

– Верьте ему, профессор. Это один из моих пациентов. Если вы его разозлите, я не смогу его удержать.

Исследователь бросил на нее испепеляющий взгляд.

Она стояла перед ним, скрестив на груди руки.

– Мой муж работает с вами, не так ли?

Супачай медленно кивнул.

– Что он делает для вас?

– Он… помогает мне с разработкой нового лекарства.

– Какого?

– Молекулы, которая действовала бы наподобие лазера.

– Что он получает взамен?

– Деньги.

– Сколько?

– Много.

– От кого?

Сириль говорила металлическим голосом, отрывисто, без тени сожаления.

Он молчал, и Жюльен включил краниотом. Супачай увидел, как лезвие рассекает воздух возле его глаза.

– Остановитесь, пожалуйста! Я все расскажу.

– Лучше сделать это! Сомневаюсь, что с одним глазом тебе будет легче рассматривать всякие штучки под микроскопом…

Сириль, подавив улыбку, продолжала:

– От кого он получает деньги? Кто финансирует исследования? Кто покупает оборудование?

Рама выдавил из себя:

– Мой двоюродный брат, Пот.

– Чем он занимается?

– Перевозками… детей.

– Конкретнее! – приказал Жюльен, нервничая. – Откуда берутся эти дети?

– С улицы. Из Кох Самуй, Кох Тао, Пхуке.

– Вы их увозите?

– Да. Люди из Лиги делают так, чтобы они исчезли. А затем привозят их сюда.

– И вы испытываете на них свое лечение?

– Да.

– Сколько это уже продолжается?

– Семь лет.

– Если операция проходит успешно…

– Дети забывают свое уличное прошлое. Лечение делает их податливыми и сговорчивыми.

– И что вы делаете потом?

– Пот размещает их в семьях.

– С какой целью?

– Их либо усыновляют, либо они работают.

– И девочки?

– Им находят мужей…

– И все это за деньги, я так понимаю?

– В большинстве случаев, да.

– Вы продаете их, словно рабов… – констатировала ошеломленная Сириль.

– А остальные? – спросил Жюльен. – Те, которым ты сверлишь мозг? Что делают с ними?

– Я… Пот отправляет их в Китай. Там им также находят приют.

– Где?

Супачай замолчал и сжал зубы.

Жюльен нажал на педаль кресла, и оно приподнялось еще на несколько сантиметров. Лезвие, вращаясь вокруг, задело веко Рамы. Он закрыл глаза и взвыл:

– Прекратите!

Сириль и Жюльен встали по разные стороны кресла.

– Куда их отправляют? – закричал Жюльен.

– На заводы.

Сириль оперлась о кресло.

– Вы продаете их подпольным работодателям, верно?

Рама, вытаращив глаза, сглотнул слюну. Сириль продолжала:

– И… мой муж в курсе всего этого…

Супачай ничего не ответил, но по его взгляду она поняла, что попала в точку. Не дожидаясь ответа, она стукнула кулаком по креслу и зажала рот, чтобы не закричать. Сделав несколько глубоких вдохов, успокаиваясь, она спросила:

– Что произошло десять лет назад? Как мы с вами встретились?

Рама Супачай перевел дух.

– Во время конгресса. Вы были с мужем. Нас представили.

– Кто?

Супачай впервые улыбнулся.

– Санук Аром.

Сириль удивилась, но тут же все поняла. Аром? Конечно! Вот почему она увидела его во время сеанса гипноза. Она вцепилась в подлокотники кресла, чтобы не упасть. Помнил ли об этом профессор или из-за болезни Альцгеймера это воспоминание стерлось из его памяти? Этого она уже никогда не узнает…

– Хорошо. Нас представил Санук Аром. А дальше?

Рама воодушевился.

– Вы пришли ко мне как-то вечером с Аромом. В бар во дворце конгресса. И сказали, что интересуетесь моими исследованиями и хотели бы узнать больше о выборочном удалении воспоминаний.

– В каком состоянии я пребывала?

– В угнетенном, подавленном. Вы немало выпили перед этим…

Сириль нахмурилась.

– Дальше?

– Я в общих чертах объяснил вам свой метод, который к тому времени уже испытал на нескольких добровольцах и результаты которого были обнадеживающими.

– И?

– И вы сказали мне, что согласны принять в нем участие. Прямо сейчас.

– И вы согласились?

– Да.

Сириль вдруг почувствовала огромную усталость.

– Муж сопровождал меня?

– Да. Он не отходил от вас ни на шаг.

Сириль кусала губы, посматривая на Жюльена.

– Где фотографии, которые вы использовали для моего «лечения»?

На лбу Рамы Супачая выступили капли пота.

– В моем… ящике стола, в самом низу. Там несколько кассет. На одной из них наклейка с надписью «2000».

Жюльен не слушал его. Он уже покинул круг света, отбрасываемый лампой.

Сириль пристально посмотрела на тайского исследователя.

– Зачем вы это делаете?

– Я вам уже говорил.

Она подошла ближе.

– Я спрашиваю о подлинных причинах, вашей истинной мотивации. Месть? Стремление к власти? Нажива? Что?

Рама Супачай с ненавистью смотрел на нее.

– Вы не можете этого понять. Вы судите обо всем со своим западным менталитетом. Если бы вы знали, что такое несчастье, то не осуждали бы меня.

– Вы не отвечаете на вопрос. Почему вы это делаете?

– Я скажу. Моя биологическая мать была проституткой, мадам. Она умерла от передозировки в одном из борделей Патпонга… Мне было десять месяцев. Меня забрали в приют для детей-сирот, а затем меня усыновила семья Супачай. И она же дала мне возможность получить образование.

Сириль не позволила себе смягчиться.

– Грустная история. Но разве она дает вам право калечить детей?

– Когда я получил диплом и защитил диссертацию на тему биологических основ памяти, мне в голову пришла мысль, которая меня больше не покидала. А что, если с помощью науки и техники стереть из памяти страдающих людей их мучительное прошлое? Ведь мы подарим им настоящее счастье!

Сириль покачала головой.

– Возможно. Но вероятность ошибки в данном случае слишком велика. Вы настаиваете на своих исследованиях, ничуть не сомневаясь в созданном вами протоколе… Но неужели вы до сих пор не поняли, что человек – это не крыса и не обезьяна? И что, проникая в его воспоминания, вы можете повредить другие существенно важные окончания, и это будет иметь негативные последствия на протяжении всей его жизни? Вы действуете не как ученый, а как преступник!

Рама бросил на нее взгляд, полный ненависти.

* * *

Круглая луна, отражаясь в водах моря, освещала бухту каким-то неестественным светом. Бушевали волны, разбиваясь о скалистый берег. Деревья дрожали под сильным ветром. Лодка с заостренным носом, танцуя на волнах, с трудом причалила к самой уединенной части острова. Скалистая гора на востоке скрывала ее от чужих взглядов. Моряк проворно спрыгнул с лодки – вода доставала ему до колен – и вытянул ее на берег. За один вечер он заработал столько денег, что хватит прокормить семью в течение года. Его золотой зуб блестел в свете луны. Он помог какому-то сумасшедшему, которого стошнило во время переправы, и тот щедро вознаградил его. Моряк помог ему встать, выбраться из лодки и дойти до берега. Он еще раз задался вопросом, что же ищет здесь этот человек…