Текст книги "Только моя (СИ)"

Автор книги: Елена Ляпота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3

Весь следующий день буквальным образом полетел к черту. Лида не хотела даже пытаться сосредоточиться на работе. Вчерашний разговор с Яриком – это всего лишь вторая после кольца ласточка под крышу ее, Лидиного, дома. Третью сегодня утром обнаружил муж: огромный букет снежно-белых роз, ровно пятьдесят одна штука, высокие и ароматные, как на подбор. Букет стоял прямо под дверью и ожидал своего часа. Нельзя сказать, что Славик сильно обрадовался такому подарку от неизвестного поклонника, а Лида уж точно не была в восторге. Она не могла понять одного: к чему столько внимания? Зачем эти нелепые попытки завоевать ее, жену своего друга? Неужели у человека совсем нет совести: спит с одной сестрой, а добивается другую? Впрочем, какая может быть совесть у сутенера…

Блуждая среди своих сумбурных мыслей, Лида непроизвольно склонялась к одному сумасшедшему желанию: она хотела видеть Олега, видеть прямо сейчас, хотелось вмазать с размаху по его физиономии и спросить, наконец, чего же ему все-таки надо?

Желание ее не преминуло исполниться, когда в обеденный перерыв Лида вышла в киоск за мороженым. Олег крутился неподалеку и как будто поджидал ее. Увидев его, Лида неожиданно успокоилась и даже заставила себя улыбнуться.

– Привет, – голос Олега сочился неподдельной нежностью. Он молниеносно пристроился рядом и потянулся губами к щеке. – Можно чисто по-приятельски, в щечку?

– Нельзя. Ни чисто по-приятельски, никак. Может быть, ты сочтешь меня занудой, но я замужняя женщина, люблю своего мужа, и не собираюсь его оскорблять.

– Оскорблять? Как? Что оскорбительного в поцелуе в щеку? Ты и деверя своего целуешь в щеку.

– Откуда ты знаешь? Ты за мной следишь?

«Вот стерва. Прекрасная, недоступная стерва. Давай, детка, заставь себя завоевывать, и я закричу „ура!!!“» – подумал Олег, а вслух сказал:

– Нет, что ты. Просто я, как тень, следую рядом и робко целую каждый след, оставленный твоею ногой.

Лицо Лиды скривилось от отвращения.

– Хам.

– Не понимаю, – искренне удивился Олег. – Разве мне запрещено любить? Ты явно перегибаешь палку, Лидия. Я не сделал ничего такого, что заслуживало бы такого отношения ко мне.

На мгновение Лида смутилась и робко посмотрела ему в глаза. Но только на мгновение – в следующий момент она взяла себя в руки, и лицо ее снова полыхнуло гневом. Олег заметил это смущение и пришел в восторг, который красочно отразился на его лице. «Она – прелесть», – подумал он.

– Оставь меня в покое. Оставь меня и мою сестру.

– Юльку? Я ее не трогал. Она сама ко мне пришла. Я ее не звал.

– Тогда зачем ты морочишь ей голову?

Олег жестко усмехнулся, и в его кривой ухмылке Лида вдруг увидела всю его подноготную, всю его суть, то, чем он жил и дышал.

– Я не морочу ей голову. У меня к ней чисто профессиональный интерес. Или ты не знаешь, что твоя сестра – проститутка. Я плачу ей за то, что она делает для меня, и взамен она тоже получает то, чего ей больше всего хочется – меня.

Если бы взглядом можно было убить, унизить, поставить на колени и растерзать – то Лида сделала бы это не мешкая. Не было таких слов, в которых она могла бы выразить ту боль, которую испытала, слыша его слова. Не было тех слов, которыми она могла бы наказать его за ту жестокость, которую он принес в ее уютный доныне мирок. Но и не нужно было слов. Он не стоил такого унижения с ее стороны. Лида не сказала ничего, просто посмотрела на него сверху вниз, и этот ее взгляд был хуже тысячи обидных слов, которые он ожидал услышать. Уж лучше бы она его ударила, чем посмотрела так, как будто он был меньше чем никем – минус никем. Олег побледнел и сгорбился, засунув руки в карман.

– Я и не знал, что правда может оскорбить. Прости.

– Не за что. Мне жаль тебя, Олег.

– Почему?

– У тебя нет никого, кому ты мог бы доверять, потому что никто не может доверять тебе.

Сказав это, Лида повернулась и пошла прочь. Олег бросился за ней. В этот момент он впервые взглянул на нее не как охотник на дичь. Он впервые осознал, что может вот так запросто безоглядно влюбиться в эту случайную в его жизни женщину. Более того, он был уже влюблен, и ему этого действительно хотелось. Это было незнакомое, сладкое, томящее чувство.

Олег подбежал к ней, схватил сзади за плечи и прошептал в ухо, обдавая его взволнованным горячим дыханием:

– Юлька, она ничто. Забудь. Она не заменит мне тебя. Я не хочу ее. Я хочу, чтобы ты была со мной.

Лида рванулась из его цепких рук и без оглядки помчалась назад, в офис. Олег растерянно смотрел ей вслед, в душе его закипала ярость.

«Ты все равно будешь моей. Моей, чего бы мне это ни стоило».

С этими словами он вытащил из кармана сигарету, закурил и медленно и непринужденно, поигрывая на ходу ключами на пальце, направился к машине.

Влетев в офис и захлопнув за собой дверь, Лида еще долго не могла прийти в себя. Она стояла возле стены и тяжело дышала. Тамара Федоровна, начальник отдела, неодобрительно посмотрела на нее поверх очков:

– С тобой все в порядке? Ты выглядишь так, будто за тобой толпа журналистов гонится.

– На что я им нужна? – улыбнулась Лида, переводя дыхание, и прошла к своему рабочему столу. Рука ее непроизвольно потянулась к телефону. Ах да, она должна что-то сделать. Что-то очень важное. Позвонить Юльке и рассказать ей обо всем без утайки. Пусть сама решает.

Только какова будет ее реакция? Вроде бы она не скрывала, что ей нравится Олег. И в то же время сестра легко расставалась с мужчинами, особенно с теми, которые были ее недостойны. Даже слишком легко. Лиде от этого было нехорошо на душе. Что сказала бы мама, если бы узнала о наклонностях своей младшей дочери. Что сказала бы ей, старшей, на попечение и под бдительное око которой оставила она свою родную кровь?…

Однако Юлька, на удивление легко пошла на контакт и внимательно выслушала сестру, когда та объясняла ей, кто такой Олег. Слушала и кивала головой, из чего Лида сделала вывод, что это не было для нее таким уж секретом. Скорее секретом для самой Лиды было то, что Юля давно уже принимала участие в этой игре, и не находила в этом ничего извращенного, как ее это пыталась представить сестра.

Единственной неожиданностью для Юли стало то, что Олег ухаживал за ее сестрой. Ухаживал нагло и напористо – вот этого она не могла понять, и смотрела на Лиду неверящим подозрительным взглядом.

– Это правда, он проходу мне не дает. Уговаривает стать его женщиной. Вот, даже кольцо подарил. С бриллиантом. – Лида вертела в руках проклятую побрякушку и тупо смотрела сквозь нее в пространство. Юля протянула руку и взяла у нее кольцо.

– Хм… действительно бриллиант. Зачем ты взяла?

– Я не брала. Он с цветами подарил. Я когда с восьмого марта букет выбрасывала, нашла его привязанным к стеблю розы.

– Придурок какой-то. И к тебе и ко мне заливает. Слушай, может, его возбуждает, что мы так похожи. Может он хочет, чтобы мы… жили втроем?

– Не поняла.

– Ладно тебе. Ты меня отлично поняла.

– Да уж, лучше бы не понимала.

«Какие мы все-таки разные», – подумала Лида. – «Вроде бы росли в одной семье, да только разговариваем на разных языках, живем разными понятиями. И все равно, я ее люблю. Такую, какая есть».

В порыве чувств Лида потянулась к сестре и обняла ее крепко-крепко, как в детстве сама Юлька обнимала свою любимую старшую сестричку, когда та уже «большая» забирала ее из садика, или после школы. Как она гордилась, что у нее есть такая замечательная взрослая сестра! Как все изменилось, и теперь старшая ищет ласки и внимания в объятиях младшей. И как благодарна ей за ее ответное объятие.

Одну лишь вещь, которую не заметила Лида, чего даже не могла предугадать, так это горьких слез обиды, которые застыли в уголках густо накрашенных Юлькиных глаз, готовые вот-вот вырваться наружу. Жгучие слезы боли, исходящие из самого сердца, израненного предательством любимого человека. И Юля никак не могла решить для себя, кто же больше ее предал: Олег, которому она отдала себя, или сестра – неожиданная и нелепая соперница.

Глава 4

Вино сильно ударило в голову. Юля давно так не напивалась – не позволяла себе такой роскоши. Но сегодня ей было больно, и она праздновала свою боль, топила ее в вине, как чертова аристократка. Одинокая, голая и в бриллиантах, включая Лидино колечко, которое Юля забрала с собой. В таком виде ее и нашел Олег.

– Ждешь меня, кисонька?

– Жду тебя, сволочь. – пьяно кивнула Юля. – Кобель проклятый.

– Ты что? – опешил Олег, к тому времени уже снявший с себя рубашку и галстук.

– Узнаешь? – Юля повертела у него под носом пальцем, на котором было надето Лидино кольцо. – Зачем ты к ней клинья подбиваешь? Тебе что, меня мало? Или для разнообразия двоих захотелось?

– Замолчи, дура.

– Я не буду молчать. – Юля выглядела смешно и глупо – голая с бриллиантами в ушах, на шее, пальцах и с разъяренным взглядом. Она стояла на коленках и била себя кулачком в грудь. – Зачем тебе нужна эта мымра фригидная. Она кроме своего Славика никого не видит и никогда не видела.

– Надеюсь, ты закончила. – спокойно, до ломоты в зубах, спросил Олег, поднял с пола пустую бутылку вина, понюхал горлышко и поморщился. – Как можно пить такую гадость? Вот водки я с тобой бы выпил.

– Она ничего не может тебе дать большего, чем могу дать я. – дрожа и чуть не плача прошептала Юля.

– Ты даже не представляешь себе, что она может мне дать. Ты не стоишь даже того, чтобы называться ее тенью. Ты – никто. А она… Тебе не понять.

С этими словами Олег вышел и закрыл за собой дверь. Юля повалилась на кровать, голая и униженная, и громко и горько зарыдала.

«Ненормальный, да он же псих! Одержимый!» Вереница безумных пьяных мыслей роились у нее в голове. Юлька внезапно вскочила и схватила телефонную трубку. Пальцы не слушались ее, когда она набирала номер сестры.

– Алло, Лида?

– Кто это? – сонно пробормотал в трубку мужской голос.

– Дай мне Лиду. – заверещала Юлька.

– Господи, да не ори ты так. Напугала, теперь до утра не засну. – проворчал Славик и передал трубку проснувшейся жене.

– Алло? Юлька? Что случилось?.

– Он ненормальный. Держись от него подальше. – не своим голосом орала Юлька, глотая слезы и размазывая тушь по лицу.

– Он сделал что-то с тобой? Юля? – обеспокоено спросила Лида. Юлька, почувствовав тревогу в ее голосе, сникла и добавила спокойным тоном.

– Нет, со мной все в порядке. Но ты берегись. Он просто одержимый.

Юлька бросила трубку, и в ухе раздались равномерные отрывистые гудки. Лида так и застыла с трубкой в руках. Что-то нехорошее шевельнулось в груди, как дурное предчувствие. Славик протер заспанные глаза, забрал у нее из рук трубку и положил на рычаг.

– Что там хотела эта ненормальная. – Славик посмотрел на настенные часы и присвистнул. – Три часа ночи! Елки-палки. Ее там хоть не убивают?

– Нет, все в порядке. – рассеянно прошептала Лида. – Просто она пьяная. Очень сильно пьяная.

– Помощь не нужна? – усмехнулся муж и привлек ее к себе за талию.

– Нет, она уже справилась.

– Отлично, – сказал Славик и поднял ее на руки. – А мне нужна. Очень. Помогите заснуть. А всем остальным… – он метнул взгляд в сторону Ярика, чья помятая со сна голова показалась из-за соседней двери, – Брысь дрыхнуть в свою комнату.

Лида тихонько засмеялась и уткнулась носом в его плечо. Такое большое, теплое, родное, любимое плечо. Все тревоги оказались позади, а впереди – остаток волшебной ночи, который еще раз докажет, что ей совсем нечего бояться, никого и ничего в этом мире.

Так оно и было, две недели спустя. И любимый муж даже не подозревал о том, какие страхи и переживания он каждую ночь заглушал своими поцелуями. Но он чувствовал, что что-то происходит внутри нее, и поэтому старался относиться к ней как можно нежнее. Вот и сегодня он купил ее любимые белые хризантемы и с нетерпением ожидал, когда наконец-то вернется домой и гордо вручит жене свой скромный подарок. Причина, если быть до конца откровенным, заключалась и в том, что он сегодня в который раз возвращался с работы поздно – все эти вечерние встречи, задержки, простои, творческий кризис предпринимателя – Славик сам устал от этого, и знал, что Лида устала уже давно, только старалась этого не показывать. Сегодня пусть будут цветы. А завтра, завтра суббота, и никто на работу не пойдет, даже если придется отключить все телефоны.

Словно прочитав его мысли, в кармане запищал мобильный. Славик тихо выругался, достал одной рукой мобильный и зажал его между плечом и ухом. Другой рукой он продолжал вести машину.

– Алло. Да, привет. Нормально. А у тебя как? Точно?.. Нет? Что случилось? Ничего, тогда чего ты?.. А если поконкретнее?.. Хорошо, я поговорю с ним. Да, прямо сейчас заеду и поговорю. Все, гуд бай.

– А, чтоб вас всех. – в сердцах воскликнул Славик и набрал на мобильном номер. – Алло, Лида? Я еще немного задержусь. Да надо заехать в одно место. Ладно, целую.

Он нажал отбой, взглянул на монитор и набрал номер еще раз.

– Лид, я тебя люблю…

Больше он не звонил, видно был очень занят. Лида прождала его долго, сидя в кресле перед экраном телевизора, слегка приглушив звук. Ярик тоже пришел поздно, около часа. Уставший и голодный, он проглотил холодный ужин, пробубнил под нос что-то вроде «где это брателло шляется по ночам?» и завалился спать. Лида же никак не могла заставить себя лечь в постель. Славик не впервые задерживался так долго, но она каждый раз упрямо дожидалась его возвращения и засыпала обычно где-то в кресле или в коридоре на тумбочке. Когда Славик возвращался, то осторожно брал ее на руки и нес в постель, стараясь не разбудить. В этот раз она задремала на полу в коридоре и проснулась оттого, что ее подняли на руки и куда-то понесли.

– Уже вернулся? Так рано? – зевая спросила Лида.

– Нет, это я. – хмуро пробормотал Ярик. – Чего ты вздумала на полу спать?

– Который час? – встревожилась Лида.

– Четыре. – Ярик старательно отводил глаза. И в это время раздался телефонный звонок. Словно гром среди ясного неба, прорезал тишину зловещим звоном. Ярик опустил Лиду на пол и снял трубку.

– Алло.

Его лицо, хмурое и заспанное, вдруг заострилось и побледнело. Глаза широко раскрылись и засверкали – никогда еще в жизни он не казался Лиде таким красивым и ужасным одновременно. И от этого самого выражения лица ей вдруг захотелось плакать. Она опустилась на пол и зарыдала. Непроизвольно, удивляясь самой себе. Через несколько мгновений, Лида почувствовала, как ее обняли крепкие сильные руки и начали гладить по спине. Ее голова прижалась к дрожащей в спазмах теплой груди, и невыносимо захотелось кричать.

Славика нашли мертвым, с простреленной головой, лежащего у открытой двери машины. Очевидно, пуля настигла его, когда он собирался садиться и ехать домой, к жене и брату. Теперь он никогда уже не вернется домой.

Машина стояла недалеко от черного входа в казино, принадлежащего Кравцову. По словам Олега, Славик действительно приехал поздно вечером в казино, без звонка и предупреждения, говорил о странных вещах, о том, что ему, Олегу Кравцову, кто-то угрожает, и обещал, что друга в обиду не даст. После этого весьма озадаченный Олег проводил его к выходу – это подтвердили десятки людей, а еще через пару минут ребята из охраны увидели, как Славик как-то странно упал. Выстрела никто не слышал.

Судя по тому, под каким углом пуля вошла в затылок, стреляли с крыши соседнего дома. И вряд ли это был случайный выстрел. Здесь явно поработал профессиональный киллер. Но кому понадобилось его убивать? Кому он мешал?

Ни милиция, ни родные, ни друзья, ни даже враги ныне покойного Вячеслава Прокопенко не смогли найти ответ на этот вопрос. Он просто перестал существовать. Самым наглым и беспощадным образом его вычеркнули, выкинули из жизни, и ничего уже нельзя было изменить.

Теплым летним утром на кладбище Лиде было невыносимо холодно, ее била дрожь. Но некому было ее согреть: ее постоянный источник тепла и поддержки сейчас лежал в гробу, мертвый и чужой. Совсем чужой. Лида закрывала глаза и боялась смотреть на безжизненное восковое лицо мужа, в каждой черточке которого уже не было привычного жизнелюбия и озорства. Некто, пожелавший отправить его на тот свет, отнял не только жизнь – он отнял его душу, характер, неиссякаемый оптимизм – то, что Лида особенно любила в муже. Мертвые не могут быть оптимистами. Они никем не могут быть. Они просто уходят, оставляя в сердце незабываемые воспоминания о несбывшихся надеждах – кровоточащие гноящиеся раны.

Лида не выдержала, когда крышку гроба начали приколачивать гвоздями. Этот звук намертво запечатлелся у нее в мозгу. Сердце, казалось, автоматически подстроилось под этот ритм, то замирая, то стуча, отдавая острой невыносимой болью по всему телу. Ей было гадко. «Но Славику еще хуже. Это ведь над ним навсегда заколачивают крышку гроба, где он теперь будет гнить в полном одиночестве, пока не обратится в прах», – отстраненно думала она. – «Славик, мой Славик…»

Она отвернулась, давясь слезами, и посмотрела вдаль на другие могилы. Новые постоянные соседи ее мужа. Теперь он навеки принадлежит этому кругу. А ей – никогда. Невдалеке, вцепившись побелевшими пальцами в оградку, стоял Ярик. По лицу его, постаревшему сразу на десять лет, текли слезы. Ему сейчас было в десятки раз хуже, чем ей, чем Славику, и всем вместе взятым. Даже их мать не выглядела такой подавленной.

«Он потерял не только брата, не только друга и наставника. Он потерял частичку себя.» – подумала Лида с тоской. Она всей душой потянулась к единственному человеку, способному понять и разделить с ней их общее горе. Но тело ее находилось в странном оцепенении, ноги словно приросли к земле. Она не могла сделать и шагу.

Внезапно она почувствовала, как кто-то взял ее под локоть. Лида вздрогнула и очнулась от оцепенения. Это оказалась Юлька. Она была бледная, как и сестра, и даже не накрасилась, что говорило об одном: смерть Славика выбила ее из колеи. Она тоже по-своему любила его, была к нему привязанной, хотя они и не всегда понимали друг друга.

– Лидочка, – в глазах у Юльки, упорно пытающейся казаться спокойной и собранной, дрожали слезы. – Милая моя.

Лида повернулась к сестре и они обнялись. Ей невыносимо захотелось разрыдаться, но она не могла. Ей еще предстоят долгие бессонные ночи, полные слез, а пока она не могла. Пока Славик еще не в земле, она не могла, не хотела плакать, теряя над собой контроль, боялась – не за себя, за Ярика.

– Я в порядке. – сухо сказала она. – Честно.

– Это кошмар какой-то. – начала Юлька и вдруг замерла: увидела Олега. Она отстранилась от сестры и уставилась в его сторону тоскующим взглядом. Глаза ее блеснули безумством. Жалобным, как у маленькой девочки, голосом, она тихо произнесла. – Я боюсь, я так боюсь, Лида…

– Чего? – удивилась сестра.

– Что это он… заказчик. Я очень люблю его, и я не вынесу, если это он… Прости. – Юлька заметила как расширились глаза сестры, как она затряслась, словно осиновый листок по ветру. – Прости, я сморозила глупость. Я не верю в это, Лидочка. Слышишь? Лида?!

Лида вся словно сжалась в комочек и, обхватив себя руками, помчалась прочь. Олег стремительно шагнул ей навстречу и перехватил ее, когда она попыталась пройти мимо.

– Не надо так, Лида. – тихо сказал он. В глазах его была неподдельная грусть. – Славик не хотел бы, чтобы ты так страдала. Держись.

Лида остановилась и тупо уставилась на него. Лицо ее выражало целую гамму чувств: боль, неуверенность, страх, ненависть.

– Это ты убил его?

Олег предполагал все что угодно, только не это. Только не такой оборот. Ошеломленный, он даже не нашелся, что сказать.

– Как ты могла подумать?

– У тебя был повод. – Лида нашла в себе силы презрительно улыбнуться.

– Это не я. Клянусь.

– Это не важно. Оправдываться нужно перед Богом… Уйди с дороги.

– Не надо, не думай так. Лида.

Но Лида уже не слушала его. Она прошла мимо него равнодушно, как мимо одного из гранитных надгробий. Ее больше ничего не интересовало в этом месте. Душа рвалась наружу, вон из тела, которое мешало полету. Лида непроизвольно перешла на бег, словно пытаясь убежать от самой себя, оставив позади израненное сердце. И она оказалась не одной такой. Через некоторое время в глубине кладбища она настигла Ярика и уткнулась носом в его спину.

– Обними меня, пожалуйста. – попросила она, и наконец-то дала волю слезам. Ей было странно легко рыдать у него на груди, как будто они вдвоем могли что-то изменить. Что-то сделать с пустотой, которая образовалась после ухода Славика. Лида стояла и рыдала, а Ярик исступленно покрывал ее щеки и лоб сухими братскими поцелуями. И им не было дела до того, что подумают другие, ведь это их мир раскололся на три части, одна из которых уже никогда не станет на место.