Текст книги "Только моя (СИ)"

Автор книги: Елена Ляпота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава 44

И снова чужая машина увозила ее вдаль от родного дома, ставшего теперь ей окончательно чужим и давно забытым. Лида ехала навстречу новой жизни, прижав к сердцу самое дорогое на этой земле существо. Неизвестно, как сложится их будущее, но Лида уже чувствовала на губах вкус свободы. И никогда за последние месяцы ей не было так хорошо и больно одновременно.

Теперь она не одна. Рядом Ярик, его надежные руки, и эта девушка Катя, влюбленная в него до кончиков ногтей. Смешная, немного неуверенная в себе, но статная и грациозная. Лида не могла понять, что Ярик в ней нашел. Раньше ему никогда не нравились девушки подобного типа. Но самой Лиде она была симпатична.

Катя отчаянно напоминала ей кого-то, только Лида никак не могла понять кого. И почему-то на душе ее становилось легко от задорной Катиной улыбки. Нет, именно в ее улыбку Ярик положительно мог влюбиться.

Они выехали куда-то за город. Лида с интересом осматривала проплывающие за окном окрестности. Конец февраля был дождливым и слякотным, так что панорама вокруг состояла в основном из голых черных веток и размокшей серой земли. Машина свернула в какой-то небольшой поселок, проехала через ряд довольно жалких и большей частью пустующих домов и углубилась в лесополосу. Минут через пятнадцать водитель остановился возле довольно большого серого двухэтажного здания, обнесенного со всех сторон кованным чугунным забором. За забором громко залаяли растревоженные ротвейлеры.

Катя распахнула курточку и засунула туда упирающуюся Тапку.

– Сиди тихо, не то порвут, как Тузик тапочки.

Но Тапка была несколько другого мнения. Она слышала собачий лай и на все лады порывалась ответить на приветствие подруг. Катя прихлопнула ее по мягкому месту, отчего она обиженно тявкнула и начала поскуливать, но перестала вырываться.

Из-за калитки показался паренек весьма солидной внешности. Видимо о приезде гостей его предупредили заранее, потому как он без лишних вопросов привязал собак и распахнул ворота. Машина торжественно въехала в довольно унылый двор и остановилась прямо у парадного крыльца.

– Милости просим, гости дорогие, – неизвестно для кого пробормотала Катя и первая вылезла из машины. Следом за ней Ярик, аккуратно держа на руках спящего малыша. Лида выбралась последней и замерла, любуясь своим новым временным убежищем..

– Заходите внутрь, там посолиднее будет, – заметил из-за опущенного окна водитель.

Ветер был довольно прохладным, так что все поспешили последовать его совету.

Внутренняя обстановка дома действительно была солидной. Чувствовалось, правда, что это не совсем жилой дом, а скорее база для периодического обитания таких же вот беженцев, как они, или внушительных ребят, как тот, который открыл им ворота. Куда она попала в очередной раз? Ясно, что не в рай. Но сил анализировать, где она находится и что обычно происходит в стенах этого дома, у нее решительно не осталось. Главное, она в относительной безопасности вместе с сыном.

Всю их новоприбывшую компанию проводили в небольшую комнату, всю обстановку которой составляли два огромных дивана и телевизор с тумбочкой, полной видеокассет. Девушки сели, а Ярик для приличия даже повертел в руках пульт. Они ждали, пока прибудет хозяин дома. Только после разговора с ним можно будет расслабиться и отдохнуть.

Катя выпустила Тапку на пол, и та с оскорбленным видом гордо прошествовала в угол, по-своему, по-собачьи перемалывать нанесенные хозяйкой обиды. Но Катя не обращала на нее внимания. Все ее мысли сейчас были сосредоточены на малыше, которого Лида держала в руках.

Ей уже двадцать семь лет. Она даже старше Лиды, но еще не успела познать радость материнства. До этого момента Катя почти не задумывалась о детях, но когда она увидела Степку, у нее внезапно пробудился материнский инстинкт. Когда же это произошло? Должно быть в тот момент, когда Ярик взял его на руки, пока Лида выбиралась из машины, у нее разыгралось воображение, и она представила, как он держит на руках их собственного ребенка. Но этот момент вряд ли когда-то настанет. Для этого чуда нужна любовь. Желательно с обеих сторон.

Катя тряхнула головой, отгоняя прочь грустные мысли. В конце концов, пока человек живет, он не перестает надеяться. Она осторожно взяла Лиду за руку и робко попросила позволить ей подержать ребенка. Лида улыбнулась ей теплой искренней улыбкой, которая бывает только у матерей, и аккуратно уложила мальчика на подставленные Катей руки.

В коридоре послышался шум, раздался звук открываемой парадной двери и голоса.

– Вовка приехал, – радостно воскликнула Катя.

Лида вскочила и торопливо пригладила пальцами волосы. От этого человека зависит сейчас очень многое. Следует встретить его в надлежащем виде.

– Как его звать полностью? – спросила она Катю.

– Ой, да просто Вова. – защебетала Катя, но заметив насмешливый взгляд Ярика, торопливо добавила. – Тураев Владимир Семенович.

– Как? – переспросила Лида, чувствуя, как земля вертится и словно уходит из-под ее ног.

Но она так и не успела до конца осознать то, что выдала ей Катя. Дверь заскрипела и отворилась, и на пороге собственной персоной возникли оба – Мамай и Кравцов.

Лида услышала, как Ярик тихо матерится где-то сзади, у нее за спиной, поминая Олега «незлым тихим словом».

– Надо же, прочь от волка да в волчью нору, – довольно громко прошептала она и рассмеялась. Ярик шагнул вперед, явно не понимая причину ее веселья.

Лида стояла, давясь смехом, и смотрела Мамаю прямо в глаза. Они многое сказали ей. Например то, что бежать ей некуда. И то, что ее маленькая тайна, похоже, раскрыта. Иначе зачем они заявились оба: и Мамай, и Кравцов. Только что они задумали, было для нее загадкой.

– Вов, это те люди, о которых я говорила, – сказала ни о чем не подозревающая Катя. – Нам очень нужна твоя помощь.

– Что ты здесь делаешь, Олег? – перебил ее Ярик, и Катя сконфуженно замолчала, глядя на него в недоумении.

Между тем Мамай слегка пришел в себя от неожиданности и сделал робкий шаг навстречу. Лида заметила его движение и, подбежав к Ярику, намертво прижалась к нему всем телом.

– Некуда больше бежать, Ярик. Мы попали прямо волку в зубы.

Ярик соображал мгновенно. Одним взглядом он окинул Мамая и Кравцова, другим не на шутку перепуганную Катю с ребенком на руках, и понял, что действительно, бежать некуда. Судя по внушительной комплекции и колючему немигающему взгляду, это был тот самый Мамай, знаменитый сподвижник Тетерева. Ярик о нем много слышал, а теперь довелось познакомиться лично. Катин брат, ну надо же. И он сам, собственными руками привел их в ловушку. В который раз он подставляет самых близких ему людей… в который раз он бессилен им помочь…

Но теперь речь шла о женщине, которая доверилась ему и теперь стоит у него за спиной, дрожащая и испуганная, ожидая его защиты. И он так легко не сдастся. Пусть Мамай чертовски силен, как говорят, но у Ярика за спиной хорошая школа.

– Ты подойдешь к ней только через мой труп. – твердо и внятно проговорил он, и во всей позе его не было ни малейшего признака страха. Только собранность и решимость.

– Это очень легко устроить, – наконец подал голос Мамай и двинулся на него, сверкая глазами.

– Вова, Вовка, ты что?! – завопила Катя, но мужчины не обратили на нее внимания. Мамай подошел на достаточно опасное расстояние и остановился, будто в нерешительности, глядя то на Лиду, то на Ярослава.

В руках Ярика неожиданно блеснул нож. Мамай заулыбался, и что-то хищное мелькнуло на его лице.

– Ты так думаешь? – почти ласково спросил он.

– Нет, это я так думаю, – неожиданно подал голос Олег, до этого молча стоявший на пороге. – Мамай, у меня пистолет, так что отойди, пожалуйста, и без глупостей.

– Ах ты, сука, – рявкнул Мамай. – Я тебя живого не выпущу.

– Господи, – вдруг воскликнула Лида и схватилась руками за голову. – Какие вы дети. Чистые дети. Нож, пистолет, кулаки… Олег, опусти, пожалуйста эту штуку, иначе я закричу. Я устала, я так от вас устала… Почему вы не можете просто оставить меня в покое?

– Я хочу поговорить с тобой. Просто поговорить. Наедине, – сказал Мамай.

Лида вздохнула и закивала головой.

– Обещай мне, что никто из находящихся в этой комнате не пострадает.

– Не пострадает. Только Кравцову я сверну голову, но не сейчас.

– Никогда, ни пальцем, ничем, ты меня понял? – спросила Лида, и когда он кивнул, умоляюще посмотрела на Олега. – Пожалуйста, опусти пистолет.

Кравцов замешкался, глядя на ее выразительное лицо, намного повзрослевшее с тех пор, как он видел ее в последний раз, но только на мгновение, а затем послушно убрал пистолет обратно за пояс. Взгляд его упал на ребенка, невозмутимо спящего на руках у белой как мел Кати.

– Чей это? – спросил он, слегка недоумевая.

– Мой, – одновременно ответили Мамай и Лида. Все находящиеся в комнате дружно переглянулись, а Катя тихо ахнула.

– Выйдите все вон. Пожалуйста, – сказал Мамай.

Олегу, Кате и Ярику ничего другого не оставалось, как повиноваться и уйти, оставив их наедине друг с другом, чтобы уже в соседней комнате дать выход своему изумлению. Катя выходила, прижимая к груди Степку с уже новым чувством, и едва не плакала от счастья, глядя на забавный пушистый чубчик на головке племянника.

Едва за ними закрылась дверь, Мамай схватил Лиду в свои объятия и прижал к себе. Он чувствовал, как бешено колотится ее сердце, то ли от страха, то ли от волнения.

– Почему, почему ты все время от меня убегаешь? – спросил он, покрывая поцелуями ее ставшие вдруг мокрыми от слез щеки.

– Я боюсь.

– Меня? Неужели я такой страшный? – удивился Мамай и, немного подумав, сам рассмеялся своей шутке. – Меня все боятся… но только не ты. Разве я когда-нибудь заставил тебя думать, что могу сделать тебе больно?

– Ты уже сделал. – возразила Лида.

Мамай перестал ее целовать, поднял на руки и уселся вместе с ней на диван, ни на секунду, ни на минуту не отпуская ее от себя. А откуда-то из угла на них недоумевающе смотрели два черных блестящих глаза. Тапка никак не могла взять в толк, почему этот темноволосый великан и хрупкая плачущая красавица так долго сидят, не спуская друг с друга глаз и не разжимая сплетенных ладоней.

– Прости, я тогда был зол. Я не знал, что ты была не той, за которую я тебя принял. Я бы хотел многое исправить, – серьезно и немного грустно сказал он. – Хотя с другой стороны, если бы все было по-другому, мы могли бы и не встретиться. И я никогда бы не узнал, что такое любовь. Может быть, тебе смешно слышать эти слова от такого человека, как я. Но это правда. Я люблю тебя, люблю нашего сына, и я больше никогда не отпущу вас.

Лида знала, что поток слез, струящийся по подбородку, с каждым его словом только усиливается, но ничего не могла с этим поделать. Ей было хорошо, невыносимо хорошо, и она боялась даже пошевелиться, чтобы не спугнуть это мгновение.

– Не убегай от меня. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Хочу, чтобы ты перестала меня бояться. Чтобы смогла меня полюбить.

– Дурак ты, Володя, – счастливо пробормотала Лида, уткнувшись носом в его грудь.

– Почему?

– Потому что я уже тебя люблю. А теперь замолчи и поцелуй меня, пока я не залила все вокруг слезами.

– Родная моя, все позади, зачем тебе плакать?

– Просто так, от счастья.

Глава 45

На дворе наступил долгожданный март. Солнце светило непривычно ярко после долгой зимы. Земля стояла голая и влажная, но все еще пахнувшая снегом. Когда-то давно, в юности, Ярик обожал эту раннюю весну со всей ее слякотью, лужами, бабками с первыми букетиками замученных подснежников за пятьдесят копеек. Но теперь в его душе всегда была осень.

Ярик осторожно выбрался из-под одеяла, стараясь не потревожить спящую рядом Катю, оделся и вышел на улицу.

Шагая по мокрому асфальту, Ярик с любопытством рассматривал проплывающие мимо дома. Как давно он не был в родном городе. Так давно, что уже успел позабыть те мелочи, из которых обычно складываются самые яркие, самые прочные воспоминания. Ярик успел забыть, каким был он сам всего лишь пять лет назад, как был здесь счастлив. Но до сих пор помнил то леденящее душу мгновение, когда понял, что все потерял.

Ноги сами понесли его в парк, где большей частью прошла его бурная юность. Он уселся на качели и начал медленно качаться, вспоминая, как во время учебы в университете они с пацанами часто зависали здесь по ночам, пили водку, пугали припозднившихся прохожих. Какими они были тогда детьми – беспечными, вечно хохочущими, наивно играющими во взрослых. Теперь он вырос, и ни в теле, ни в душе не осталось ничего детского. А как хотелось хоть на мгновение вернуть к жизни того неуверенного в себе, жизнерадостного подростка, представить себе, что впереди еще вся жизнь, и каждый миг таит в себе набросок сбывающихся надежд.

Подросток давно вырос из университетских брюк, и надежды перестали сбываться.

В одной из квартир девятиэтажки, окна которой выходили на парк, когда-то жил Олег. Может быть, он и сейчас там живет, Ярик не знал наверняка. Внезапно ему захотелось увидеть его, своего старого друга. Он слез с качели и торопливо направился к подъезду.

Встретившая его массивная железная дверь вместо привычной деревянной говорила о том, что хозяева квартиры – солидные люди. Ярик позвонил, примерно через полминуты щелкнул замок и на пороге показался Кравцов. Он выглядел довольно измученным, с темными кругами под глазами, но тем не менее как всегда безупречно одет. Щетина на его щеках и подбородке, с которой Ярик едва ли не каждый день вел смертные бои, казалось, отваливалась сама.

– Привет. – с легким удивлением в голосе сказал он Ярику.

– Мы пришли, а вы не ждали. – пошутил незваный гость.

– Ты один? – больше для приличия спросил Кравцов, – Проходи.

Ярик вошел и ноги сами понесли его по старой привычке на кухню. Он сел на табурет и отвернулся к окну, предоставив хозяину любоваться своей спиной и затылком. Кравцов, ни слова не говоря, сел на соседний табурет и кинул на стол пачку сигарет.

– Водку будешь? – гостеприимно предложил он.

– Я не пью. – серьезно сказал Ярик.

– Тогда зачем пришел?

– Я к тебе как к другу пришел. Думаешь, ты мне нужен был, чтобы водку жрать? Я, между прочим, так тебе и не сказал «спасибо».

– За что? – удивление Кравцова было столь искренним, что Ярик улыбнулся.

– За то, что не подвел и встал на мою сторону.

– Ах вот как, – Олег достал сигарету из пачки и закурил, пуская в потолок изогнутые кольца дыма. – Не стоит. Я ведь не только ради тебя старался.

– Знаю. – ответил Ярик.

– Но все равно мне приятно. Хоть кто-нибудь из вас не гонит меня и не плюет мне в спину.

– Ты сильно преувеличиваешь. За что мне на тебя злиться? Разве я когда-нибудь говорил обратное?

– Прости, я увлекся. Может, все-таки выпьем?

Ярик покачал головой, но Олег не обратил на это внимания. Он встал, достал из холодильника палку колбасы, сыр, бутылку водки и поставил на стол. Через пару секунд рядом радостно звякнули два стакана. Ярик завороженно смотрел, как Олег разливает прозрачную жидкость в стаканы, потом внезапно схватил свой и выпил его залпом.

– Ого, – присвистнул Олег. – Ну ты чудак, даже меня не подождал. Совесть где твоя?

– Нет у меня совести, – хрипло сказал Ярик, приглаживая дрожащими от волнения пальцами седые волосы.

– Значит, будем делать. Ты ведь за этим пришел?

Ярик взял бутылку, молча разлил по новой, и вдруг рассмеялся. Но смех его скорее напоминал истерику. Глаза не улыбались, а наоборот, плакали.

– Я всю жизнь удивлялся твоей проницательности, Олег. Я действительно пришел облегчить душу. Ты единственный в мире человек, которому я могу доверить это – боль, которую я ношу в себе вот уже несколько лет. Я просто не могу больше жить с этим один.

– Значит, я не ошибался. – сказал Олег, методично жуя кусок колбасы, взгляд его при этом был серьезным и теплым. – Должно было произойти что-то серьезное, иначе бы ты не довел себя до такого состояния.

– Да, ты прав. Я должен кое в чем признаться… – Ярик замолчал, глядя куда-то перед собой, словно собираясь с мыслями.

– Не тяни, – посоветовал Олег. – В чем дело?

– В Славике… Это я его убил.

До этого момента Кравцову казалось, что в мире не осталось ровным счетом ничего такого, что способно его удивить, однако сейчас, услышав одну-единственную фразу, в которой по сути не было ничего необычного, он впал в легкий транс. Рука со стаканом водки замерла на полпути, и он еще поразился, как может так спокойно сидеть на табуретке, хотя голова пошла кругом.

– Сам? – сдавленно, словно поперхнувшись, спросил он, и поздравил себя с тем, что может произнести хотя бы одно слово.

– Сам. Своими руками. Вот этими самыми гребаными руками.

Ярик достал сигарету из пачки, лежащей на столе, и закурил. Движения его были на удивление уверенными, а на лице застыла спокойная, словно мраморная, маска.

Правда дается очень нелегко. Ее трудно признать, не то что уж говорить. Да и как признаться Кравцову, как рассказать вообще кому-либо, каким чудовищем он был.

Он участвовал в убийстве родного брата всего лишь как марионетка, однако это не умаляло его вины. Ярик как сегодня помнил тот роковой день, когда старый знакомый по кличке Кулер попросил его об услуге. Нужен был снайпер, готовый за приличные деньги убрать, по его словам, приличную мразь. И Ярик повелся, согласился как последний дурак, хоть сердце и не лежало. Он не был убийцей. Но выхода не было. Снайпера, которого он предложил, в последний момент замели менты. И Ярику самому пришлось взять в руки винтовку. Он сидел на крыше в ту самую роковую ночь, и пальцы его не хотели слушаться, как будто что-то подозревая. Было очень темно и довольно далеко, и сердце бешено стучало. В первый раз он убивал, не защищаясь. Просто так, вслепую, невидимую жертву. Он не мог и не хотел ничего видеть и просто четко следовал указаниям Кулера, передаваемым по рации. Ярик помнил, как палец, словно нехотя, нажимал на курок, и даже пару раз соскакивал… Он тупо наблюдал, как его жертва рухнула на землю, затем спустился с крыши и ушел, стараясь не думать о том, как тяжело на сердце. Он просто выполнил приказ сверху, еще не зная всю силу его жестокости…

Славик был обречен: он слишком хорошо размахнулся еще в далекой юности, и спустя годы бумеранг с бешеной скоростью вернулся обратно. Расчет был прост: убрать одного брата руками другого, чтобы избавиться от обоих одновременно.

Они просчитались во многом. Ярик оказался сильнее. У них была власть, а у него ненависть и жажда мести. Они питали его, окутывая словно броней. Он нашел Кулера, вытряс из него правду и убил. И не только его. Он нашел всех, кто хотел его с братом смерти, но их гибель не принесла облегчения. Ничего нельзя было изменить, и кровь брата невыносимо жгла руки.

Ярик не знал, как дальше жить, но смерть казалась незаслуженным избавлением. Он заслужил страдания, он должен страдать, чтобы искупить вину. К тому же так хотелось жить. Просто жить и дышать… и он жил и ненавидел себя. Он единственный остался безнаказанным в этом жутком фарсе под названием «жизнь». Тупая ненависть к себе поселилась в его сердце, глодала его, словно змея. Его начисто отвернуло от всего на свете: друзей, женщин, простого человеческого общения, и так продолжалось, пока он не встретил Катю…

Своим неуемным жизнелюбием, своей верой в него она пробудила в нем любовь к жизни, внесла в нее лучик света. И пусть он никогда в жизни не сможет признаться ни ей, ни Лиде в том, что совершил, он испытывал огромное облегчение от того, что наконец вынес свой грех на свет божий. И жить как будто стало намного легче.

– Знаешь, Ярик. Я скажу тебе правду, как есть. – после долгого молчания сказал Олег. – Жизнь – хреновая штука, но нужно жить, пока живется. Ты ничего не можешь изменить в прошлом. Но будущее ты можешь либо послать к черту, либо… просто забыть и жить дальше. На могиле Славы уже проросла трава, и ему самому все равно, убьешься ли ты, либо найдешь где-нибудь свое счастье. Как жестоко бы это ни звучало, но я бы на твоем месте не хоронил себя рядом.

– Но как жить с этим?

– Ты меня спрашиваешь? – ты уже живешь, и похоже, начинаешь карабкаться наверх из той ямы, в которую себя загнал. И это даже хорошо. Если бы ты не мучился, я был бы первым, кто захотел бы тебя пристрелить. Ты не сволочь, а очень даже неплохой человек. Если хочешь, я прощаю тебя от имени Славика. Прощаю и благословляю на долгую жизнь.

– Что ты предлагаешь мне делать дальше? – осторожно спросил Ярик, глядя на него словно школьник на учителя, вдруг решившего повысить ему годовую отметку.

Олег пожал плечами и, словно очнувшись, взял в руку позабытый стакан с водкой.

– Ничего. Жить. За двоих – за себя, за брата. Ты мог бы лежать рядом, но тебе удалось выжить. Неважно, какой ценой. Так уж было суждено. Давай выпьем за тебя. За меня. За нас с тобой. За возобновление нашей жизни.

Мужчины чокнулись стаканами и выпили залпом до дна. Потом закусили и некоторое время молчали, словно в оцепенении. Оба были уже немного пьяны, но скорее от нервов, чем от водки.

– А знаешь, я уже не так хреново чувствую себя как раньше. – признался Олег и искренне от души улыбнулся. – Когда я узнал, что Лида родила от этого мустанга. Вот как действует на психику настоящая мужская дружба.

На лице Ярика, окрасившемся румянцем вместо привычной бледности, промелькнуло почти юношеское смущение.

– Это здорово, друг. Действительно здорово… Я хочу признаться еще кое в чем: я начинаю верить, что есть в этом мире счастье.

– Вот как?

– Да. Теперь у меня есть замечательная девушка Катя, которую я очень сильно люблю.

– Да уж…Вот парадокс: была тебе Лида невесткой, и стала тоже почти невесткой. Видно судьба.

Олег поставил стакан на стол и задумчиво уставился на пеструю скатерть. Вот она какая, жизнь. Только успевай ловить руками мгновения счастья, а то разведешь ладони, и нет его – одни смутные воспоминания. А кому-то оно дается легко, словно падает с неба осенним дождем. Долгожданное, выстраданное счастье. И кто знает, может и его чаша тоже уже почти полна, ждет своей последней капли, и где-то там, за очередным поворотом, его встретит та самая неповторимая СУДЬБА, от которой его сердце сожмется, застучит быстро-быстро и вытолкает восвояси ту, которая уже никогда не будет его. Остается только надеяться и ждать, искренне пожелав всем остальным счастья.