Текст книги "Поцелуй сирены и первобытные хищники (ЛП)"
Автор книги: Елена М. Рейес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
1
КАЙ
ГОД НАЗАД…
– Рожденный тенью. Выкованный кровью. Рожденный тенью. Выкованный кровью.
Волки поют, пока я пробираюсь сквозь толпу к центру круга бойцов. Некоторые в унисон бьют себя в грудь, глядя прямо перед собой, в то время как другие опускаются на одно колено, склонив головы. И то и то является проявлением уважения, поскольку их вой пронзает ночь, эхом разносясь по открытому полю недалеко от берега острова – древний призыв, который подтверждает их верность мне.
Их королю. Их Альфе.
– Рожденный тенью. Выкованный кровью. Рожденный тенью. Выкованный кровью.
Земля под моими босыми ногами влажная и теплая. Кровавый след на песке – бесчувственные тела лидеров территории, которые волокли по дороге к палатке целителя, – свидетельство наших древних обычаев. Это традиция. Священный ритуал.
Я сохранял его последние четыре года, с тех пор как стал альфой. Точно так же, как это делал мой отец до меня.
Победитель предыдущего боя возвращается на свое место в зале, хромающий и весь в синяках, его голова склонена в мою сторону, пока я оцениваю нанесенный урон.
Две сломанные пальмы, переломленные пополам.
Разорванный мех и фрагменты кожи на окровавленной земле.
Кровавые пятна питают землю под нашими ногами, когда богине платят по заслугам.
Каждый волк здесь заслужил свое место господством, кровью и огнем. Многие бросали мне вызов и проигрывали за последние несколько лет – самостоятельные лидеры со стаями, за которые они несут ответственность, – но здесь они преклоняют колени.
Мое слово – закон. Они верны мне. Нашему братству.
Пираты. Волки. Кровожадные.
Однако сегодня вечером некоторые стремятся уладить старые обиды. Другие хотят благосклонности королевского дома.
Независимо от причины, они пришли, потому что я так приказал.
Посещение саммита обязательно.
Никаких оправданий. Никакой пощады.
Раз в год мужчины и женщины-военачальники из разных уголков пяти морей собираются на этом священном острове. Это началось, когда мой дед сразился со своим королем в поединке, затем было продолжено моим отцом, и не умрет под моим правлением.
Наши волки, другая половина нас, требуют расплаты.
Не политики. Не союзов.
Мы звери, завернутые в шкуру, управляемые господством и правдой. Две души в одном теле. И хотя мы можем ходить на двух ногах, говорить на языках и править как мужчины…
Волк всегда прячется под поверхностью.
– Рожденный тенью. Выкованный кровью. Рожденный тенью. Выкованный кровью.
Теперь они звучат громче. Жажда усилилась. Их песнопения и завывания переплетаются с ударом молнии недалеко от того места, где я стою. Она приземляется в темную воду, примерно в тридцати футах от береговой линии, но эффект распространяется рябью по всему телу. Земля дрожит, и электричество пульсирует в моих венах, и последнее не имеет никакого отношения к буре.
Мой волк неугомонен. Настороже.
Что-то кажется не так…
Вожаки стаи замыкают круг, как только я переступаю порог, оставляя открытое кольцо песка для начала следующей битвы. Воздух наполнен запахом дождя, когда сталкиваются два мира, и я пристрастился к этому сочетанию.
Влажная земля и соленое море.
Одно из них – мой дом, в то время как другое манит меня ближе. Притяжение становится сильнее с каждым днем.
– Последнее испытание, – говорю я, мой голос разносится по толпе, и все лидеры отступают назад, кроме одного человека. Он не командир, и уж тем более не член моего королевства, и я склоняю голову набок, изучая его, когда он выходит на ринг ко мне.
Он худой, грязный, у него не хватает переднего зуба. Его волосы спутаны, цвета ржавчины.
Но сильнее всего его запах.
Гнилостный. Лживый. Преступный.
В чем разница между ним и пиратом вроде меня? У меня есть моральный кодекс, пусть и небольшой.
Мы не причиняем вреда женщинам. Мы не крадем у беззащитных.
Что-то, чего не соблюдают бродячие волки. Он также не из тех, кто добровольно покидает свою стаю ради уединенной жизни среди людей. У него нет ниточки или связи с его предыдущим домом. Нет знака спаривания, который объяснял бы его решение жить вдали от святости стаи.
Не то чтобы этого не могло случиться. Решение уйти – редкость, но это происходило из-за любви или простой потребности в переменах – и все же связь всегда остается. Эти волки поддерживают связь со своей биологической семьей и каждым членом стаи. Их также в любое время встречают с распростертыми объятиями, но этот человек…
В его холодных, безжизненных глазах нет ничего честного. В легкой дрожи его руки, которая прячет острое лезвие под слегка изодранным рукавом. Первый удар.
– Какую территорию ты представляешь, Волк? – спрашиваю я, когда мой зверь растягивается внутри меня, толкаясь о мою кожу, чтобы вырваться наружу, в то время как мои клыки опускаются. Они разрывают десны и рассекают нижнюю губу; я ощущаю металлический привкус и улыбаюсь. – Ответь мне.
Он тяжело сглатывает при виде этого, но не отступает.
– Я южанин…
– Ложь! – кричат трое мужчин в унисон.
Это отец и его сыновья, их лица искажены от возмущения, но шеи низко склонены в знак извинения за нарушение порядка. Однако старший самец делает шаг вперед, оставаясь на несколько дюймов за пределами ринга и поднимая руку.
– Пожалуйста, прости нас, мой альфа. Могу я говорить свободно?
Я киваю один раз.
– Продолжай.
– Спасибо. – Поворачивая голову, он смотрит на негодяя, и все проявленное ко мне уважение исчезает. Вожак стаи испытывает отвращение – от него исходит гнев, и направлен он на мужчину, стоящего напротив меня. Последний немного пошатывается, но умудряется оставаться на ногах. – Он не один из членов моей стаи. Мой волк не узнает его, и его запах – это запах…
– Я с юга, – прерывает мошенник, его голос дрожит от ярости. – Не говори за меня. Не лги.
– Ты наглый, грязный…
Я качаю головой разъяренному старому волку, и он замолкает. Даже его сыновья, которые до этого тихо рычали, останавливаются.
– Изгоям здесь не место. Особенно тем, кто лжет.
– Куда я пойду, решать мне, ваше величество. Не вам.
Проявление неуважения номер два.
– Будь осторожен, или я могу воспринять твой идиотизм как вызов.
Он делает один шаг вперед, слегка выпячивая грудь.
– А если это так?
Я улыбаюсь.
– Значит, так тому и быть.
Молния ударяет прямо у побережья, освещая черное небо за секунду до того, как первая капля дождя падает мне на лоб. Этот шторм назревал весь вечер над горизонтом с его темными тучами и вспышками света – громкие раскаты грома переплетались с песнями моих волков.
Потому что они не любят незваных гостей, и именно этим является этот одинокий оборотень.
Этот изгой без преданности и уз – две вещи, которые нужны волкам.
Стая – это семья. Стая священна.
– Назови свои условия, изгой, – рычу я, оскаливая зубы на мужчину поменьше ростом, который осмелился войти в круг вместе со мной. Хотя, надо отдать ему должное, он не поджал хвост. Большинство так и делает в моем присутствии. – Чего ты хочешь?
– Тебя, мой король. – Его голос негромкий, но он слышен, и я наклоняю голову набок. Обращаю внимание на его тонкую, но вызывающую усмешку. – Я здесь, чтобы бросить тебе вызов за титул альфы всех альф.
Его заявление встречено гневом. Изгнанным волкам нельзя доверять, и на то есть веские причины; от этого волка несет предательством. Жаждой власти.
Но более того, он привел с собой еще трех волков…
Глаза изгоя бегают из стороны в сторону, что-то выискивая, и он резко выдыхает, когда в поле зрения появляются двое самцов и маленькая самка. Они напуганы, когда подходят ближе к кругу; я чувствую запах страха, исходящий от всех троих, но они не убегают. Вместо этого они тихонько прижимаются поближе и достают из сумки женщины маленький баллончик с распылителем.
Я не единственный, кто замечает, и мои бета и гамма нюхают воздух. Не то чтобы они что-то обнаружили, и этому есть только одно объяснение для оборотня – изгоя или стаи – скрыть свое присутствие:
Блокаторы запаха.
Концепция не новая. Это тактика, используемая в бою при попытке застать противника врасплох, но использовать ее здесь – определение глупого. Или, может быть, дерзкого. Однако вопрос получше…
Как, черт возьми, они прошли мимо патрульных?
Мой бета, Верис, подходит ближе, в то время как мой гамма, Торрен, занимает позицию слева от меня. Оба находятся в поле моего зрения. Оба готовы атаковать, но я на мгновение качаю головой.
Вторгшиеся мужчины не улавливают указания, но женщина улавливает, и ее рот открывается. Слов не выходит. Она замирает, роняет бутылку, но мужчина справа от нее ловит ее, бормоча себе под нос о том, что она облажалась.
Он ошибается. Облажались они.
– Приглядывай за ними. Не причиняй вреда женщине.
Сообщение по связи отправляется как Верису, так и Торрену. В ответ я получаю быстрое:
– Да, Альфа.
– Не доверяй им. Испуганные волки не бросают вызов альфам, – мгновение спустя добавляет Торрен, в то время как Верис показывает свои клыки троице. Они хнычут, и этот шум вызывает множественное рычание по всему пляжу.
Оглядываясь на претендента, я приподнимаю бровь.
– Имя.
Он тяжело сглатывает, сжимая в руке лезвие, которое пытается спрятать.
– Спиро.
– Что, Спиро? – спросил я.
– Фамилии нет. Я отказался от нее.
– Фамилия. Имя, – спрашиваю я сквозь стиснутые зубы. – Больше спрашивать не буду.
– Маррос. Спиро Маррос.
Он не лгал. Фамилия Маррос возникла на юге, в Мар Де Хураментос Ротос или Море нарушенных клятв, и все они наблюдатели. Они живут и поддерживают маяки или башни на возвышенностях у берега, чтобы помогать флотам возвращаться домой или предупреждать о надвигающихся штормах. Респектабельная работа сопровождается хорошей оплатой и доверием стаи, но, судя по презрению на его лице, ему этого недостаточно.
Мой взгляд перемещается на старшего лидера, и его брови хмурятся.
– Он лжет?
На его лице ясно читается замешательство, но старший командир кивает.
– Это правда, Альфа. Сын Марроса был изгнан… – он делает паузу, и я машу ему рукой, чтобы он продолжал. – …но этот человек совсем не похож ни на своего отца, ни на его отпрысков.
– Я – это он, не то чтобы это имело значение…
– Это не так. – Оба смотрят на меня, но я сосредоточен на Спиро. – Вызов остается в силе.
– Я готов.
– Бета, начинай обратный отсчет.
Земля тут же вибрирует – топот разъяренных зверей проходит сквозь меня, и я отвечаю рычанием, которое еще больше разжигает их жажду крови. Те, кто наблюдал за предыдущими боями волчьими глазами, переминаются с ноги на ногу, теперь их руки бьют себя в грудь.
Солидарность. Семья. Сообщность. Все, чего Спиро Маррос не понимает и не ценит.
Это наш образ жизни, и иерархия не гарантируется рождением. Она заслужена. Она ценится.
И хотя моя семья правила на протяжении трех поколений, мы сражались и убивали, чтобы сохранить нашу корону. Альфам бросают вызов, им угрожают, и проигрыш в битве влечет за собой последствия, более серьезные, чем контроль над территорией.
В каждом бою приходится чем-то жертвовать. Без исключений.
Деньги. Земля. Пары, в некоторых редких случаях, когда драка происходит из-за женщины или мужчины.
Однако на этот раз я соберу больше, чем те скудные пожитки, которыми владеет Спиро.
Только один из нас выйдет с этого ринга живым.
2
КАЙ
– Полегче с ним, Альфа, – кричит Верис, и другие вокруг него фыркают. Этот звук представляет собой смесь раздражения и веселья, и я ухмыляюсь своему другу.
– Не в моем характере, Бета, но… – Я замолкаю, мое ухо улавливает шорох песка, когда Спиро переходит в боевую позицию. Почему он это делает? Потому что это не ради чести, и уж тем более не ради неуместного беспокойства за своих собратьев-волков. Даже его жадность не может заглушить зловоние страха, которое слишком сильно, чтобы его игнорировать.
– Борись со мной! – Спиро выкрикивает то, что он считает предупреждением, в нем проскальзывает рычание. Хотя для меня это больше похоже на тявканье щенка. Ни в малейшей степени не угрожающий. Почти смехотворный.
– Атакую по звуку рога.
Прикрывая спину, я стягиваю рубашку через голову. Он бросается куда-то справа от меня, едва касаясь пола, когда тело поменьше врезается мне в спину.
Затем он снова падает на задницу.
Я? Я не двигаюсь.
Не сдвинулся с места, сила Спиро – как у комара, и на какой-то миг мне становится жаль этого идиота. Он мне не ровня, и мы оба это знаем.
Делая глубокий вдох, я вытягиваю шею из стороны в сторону. Позволяю ему перегруппироваться на минуту или две, пока он управляет своим волком.
Для его же блага, а не для моего.
– Повернись ко мне лицом, – рявкает он, попытка отдать приказ довольно комична, если не сказать больше. – Борись как мужчина с мужчиной.
Я игнорирую его. Мое внимание обращено в другое место…
Мои ноздри раздуваются, когда легкий ветерок обдает меня ароматом цветов апельсина и кокоса с легким оттенком ванили. Моя реакция происходит автоматически; каждая мышца в моем теле напрягается, прежде чем плотно сжаться, ощущая тяжесть в моем узле, которую я не могу игнорировать. Голод, не похожий ни на что, что я когда-либо испытывал, захлестывает мои чувства, и я встряхиваю головой, пытаясь прогнать туман.
Сладкий и цветочный; Я хочу большего. Волк и человек, мы чувствуем притяжение – зов, который невозможно проигнорировать.
Кому, черт возьми, принадлежит этот аппетитный аромат?
Еще один глубокий вдох, и я закрываю глаза. Наслаждаюсь моментом, когда мир останавливается, а каменный кулон на моей цепочке на секунду нагревается, прежде чем стать ледяным. То тут, то там аромат проявляется, и я поворачиваю голову к воде, когда запах исчезает.
Именно в этом минутном отвлечении я, кажется, глубоко оскорбляю изгоя.
Он кричит что-то, на что я не обращаю ни малейшего внимания. Подходит ближе, но когда его рука сжимает мою руку, я поворачиваюсь к нему, обнажая зубы.
– Убери свою грязную руку.
Я зол на его дерзость, но еще больше на потерю этого великолепного аромата.
– Тогда сразись со мной.
Тело Спиро напряжено, когда он делает несколько шагов назад, блеск металла теперь более заметен, когда он полностью раскрывает нож-бабочку. Он усиливает хватку. Его глаза нервно отводятся от меня на секунду, его внимание переключается на изгоев рядом с ним, прежде чем он совершает свою последнюю ошибку.
Последнее, что он когда-либо сделает.
Спиро делает выпад, высоко подняв клинок, и мой зверь бросается вперед с мгновенным полуперемещением. Мои когтистые лапы волочатся по песку, когда я уклоняюсь от его неаккуратного нападения, хватаю его за горло и вдавливаю спиной в землю. Нож выскальзывает из его руки и приземляется с приглушенным стуком, частично погребенный под песком, в то время как воздух трещит от удара.
Через несколько секунд у женщины-изгоя вырывается громкий вздох; я понимаю почему.
Небольшая струйка крови разносится по ветру, когда он задыхается, его маленькие руки пытаются вырвать мои когти из его кожи – у него ничего не получается. Вместо этого я вонзаю их немного глубже. Зверь и я наслаждаемся тем, как рвутся его мышцы, словно мои когти – нож, разрезающий масло. Почти не требуется усилие, и зрелище того, как он извивается, как червяк, забавно.
Склонив голову набок, я ухмыляюсь.
– У тебя есть выбор, Спиро. Я не даю его большинству людей…
– Отвали на хрен! – кричит он, пытаясь оттолкнуть меня ногами, и снова терпит жалкую неудачу. Жалко.
– Я действительно разочарован, остолоп.
Наклоняя свое лицо к его, я разжимаю крепкую хватку на ауре альфы, и Спиро вскрикивает. От меня исходит доминирование, которое признает каждый оборотень – член моей стаи или изгой. Оно вьется вокруг них, требует, чтобы они подчинились моей команде, и физическое проявление моего рыка заключается в изгибе позвоночника и шеи – он впивается когтями в их инстинкты и говорит им, кто я такой.
Что произойдет, если мне бросят вызов…
Это прекрасный пример такого поступка.
Его вызов встречен силой, и Спиро Маррос оказывается зажатым в моих когтях за несколько секунд до того, как разорвать ему горло.
– Кто тебя послал, изгой? Как ты сюда попал?
– Я не…
– Лжецы никогда не попадают в присутствие богини, Спиро. Скажи мне, – рычу я глубоким голосом, и окончательность команды непреклонна.
Неповиновение мне причинит боль ему и его волку, последний из которых изо всех сил пытается вырваться на свободу, но не может. Спиро пытается наполовину обратиться, но стык между кожей животного и кожей человека искажается, оставляя под моей хваткой тяжело дышащее месиво.
Вместо того, чтобы потерпеть поражение, он предпринимает последнюю попытку обратиться в мех.
Его когти скользят внутрь и наружу, волчья шерсть то появляется, то исчезает на дрожащих конечностях. Поиск правильного баланса между двумя формами – это изматывающий процесс, и только те, кто обладает силой альфы, могли контролировать его на протяжении прошлого столетия.
– Мы видим движение двух мужчин-изгоев, Кай. Слева от тебя, но за пределами ринга. – Сообщение от Торрена приходит, когда я обнажаю свои удлиненные клыки, открывая рот, чтобы оторвать плоть.
– Все трое на коленях. Никто не двигается. Никто не уходит.
– Да, Альфа.
– Скажи мне, на кого ты работаешь, и я позабочусь о том, чтобы твоя следующая жалкая попытка сменить работу стала последней.
По моей команде его волк съеживается, в то время как человек сжимает челюсти, борясь с желанием выгнуть спину.
– Ты не настоящий король, Кай Дайр.
Тишина. Его заявление встречено полным молчанием.
Мой ответ на это? Я отпускаю его. Мои когти медленно втягиваются, пальцы сгибаются, так что раны расширяются, а кровь пузырится на поверхности каждой царапины, прежде чем скатиться по его шее на песок. Пятна кажутся яркими при луне, нежный дождь только размазывает цвет, пока не остается отпечаток его шеи.
Тот, который становится видимым всем, как только он встает после того, как я отступаю на несколько футов.
Рука Спиро обхватывает шею, проверяя повреждения, в то время как ухмылка расползается по его лицу.
– Это задело, ваше величество? Правда обычно так и делает.
Вздохи пробегают рябью от слепого невежества этого человека.
Потому что я не известен своим терпением или снисходительностью, а эта шавка дернула не того зверя за хвост. Волки по всему миру прислушиваются к моему предупреждению – знают, что и животное, и человек жаждут крови, и в какой-то степени то же самое делают эти присутствующие здесь волки. Насилие у нас в крови, точно так же, как песня сирены ведет смертных к смерти.
– Для мертвого волка ты слишком много болтаешь, Маррос.
– Пошел ты! – Спиро, спотыкаясь, делает шаг вперед, его рука отведена назад, и он наносит сильный удар. Это отчаянно и дико, и я ловлю его сжатый кулак в воздухе, выкручивая его достаточно сильно, чтобы раздался хлопок. Треск ломающейся кости отдается эхом, но не громче крика, вырывающегося из его горла.
Тогда я отвечаю взаимностью; разница в том, что мои атаки наносятся в точной последовательности.
Удар коленом по ребрам, в грудь, а затем в лицо. Кровь струится тонким туманом, капли скатываются по моей татуированной груди, в то время как мои когти без промедления впиваются в него, и кусок его плеча приземляется рядом с его теперь стоящими на коленях товарищами. Кто-то давится, а воздух разрывает горестный крик.
Оглушительно, и все же я могу разобрать каждый болезненный звук, издаваемый бродягой.
– Тебе было больно?
– Нет. – Не так самоуверенно.
Из меня вырывается смех, громкий и раскатистый, но он затихает так же быстро, как и появился.
– Ты думаешь, тебе что-то должны?
– Черт, – он останавливается, чтобы выплюнуть осколок зуба, спотыкается; я поднимаю его за воротник, прежде чем швырнуть на ствол толстой пальмы в десяти футах от меня. Кора разлетается в щепки. Зубцы падают вместе с несколькими кокосовыми орехами, добавляя оскорблений к травмам. Последний раскалывает себе лоб.
– Следи за своими словами.
– Когда я стану королем, я заставлю каждого волка здесь кланяться и целовать мне ноги.
– Что заставляет тебя думать, что ты лучше любого вожака стаи, который бросал мне вызов и проиграл?
– Потому что ты ответишь на вызов и проиграешь. Непогрешимых нет.
– Какой вызов? Кто, черт возьми, тебя послал?
Однако, когда последний вопрос вырывается у меня сквозь стиснутые зубы, этот запах снова наполняет мои чувства. На этот раз он сильнее. Хрупкий, но многослойный сладкий цветочный аромат заставляет мой член твердеть. Мои яйца набухают и тяжелеют.
Из моей груди вырывается вой, полный чего-то такого, чего я никогда раньше не чувствовал…
Тоска.
Дикий голод.
Я отбрасываю Спиро, как мусор, прежде чем нанести еще один удар, на этот раз сжатым кулаком в живот, и эта задница складывается пополам. Звук сердитых волн, разбивающихся о берег, привлекает мое внимание, и я снова поворачиваюсь к нему спиной. Он не представляет для меня угрозы, но мои волчьи чувства притягиваются к морю, и притяжение становится сильнее с каждой секундой.
Животное всплывает на поверхность, и его глазами мы наблюдаем, как легкая буря усиливается, и то, что несколько минут назад было мелким дождем, превращается в раскаты грома. Начинают падать и тяжелые капли. Жестокие и быстрые; требование, чтобы мы прислушались к его предупреждению.
– Не спускайте глаз с береговой линии.
И мои бета, и гамма подтверждают, что слышали, и я чувствую их движения, гул разговоров с моими охранниками, чтобы подготовиться. К чему? Я понятия не имею, но сегодня вечером мы не одни.
– Делай свой ход, или я быстро покончу с этим. – То, как небрежно я передаю угрозу, злит его, и Спиро пытается обратиться, но безуспешно. Его волк съежился; паршивая тварь распознает более крупного хищника, даже если я еще не полностью выпустил своего зверя на волю. У меня нет времени на его глупости, и те, кто нас окружает, чувствуют перемену во мне.
Власть опасна, когда ею владеют те, кто ее жаждет. Потому что есть разница между тем, чтобы заслужить ее – изучать тех, кто был до тебя, – и требовать ее. Я правлю ради своего народа, а не ради своего кармана или почестей. Я убиваю по тем же причинам.
Защищать. Служить.
Разум Спиро затуманен ложным чувством собственного достоинства, и сегодня вечером это его падение.
– Рожденный тенью. Выкованный кровью. Рожденный тенью. Выкованный кровью.
Скандирование начинается снова, на этот раз громче. Требуя возмездия.
Это подпитывает его. Его гнев и ненависть трансформируются – контролируют его реакцию – и идиот бросается к моему горлу, снова с ножом в руке.
– Я вам всем покажу!
Когда он поднял трубку, я не знаю, да мне и все равно. В ту секунду, когда он оказывается рядом, я обращаюсь. Лезвие задевает мое плечо на середине оборота, но для него уже слишком поздно. Моя челюсть сжимается и трясется, зубы глубоко вонзаются в его ребра. Кости хрустят. Несколько пробивают кожу, наполняя мой рот кровью. Каждая капля изгоя на вкус такая же прогорклая, как и его душа, и я отпускаю его на минуту и просто смотрю.
Мои уши улавливают его хрип.
Его движения замедлены.
Я даю ему выбор истечь кровью тихо и с некоторым достоинством, но он выбирает атаку. Прежде чем он успевает схватиться за рукоять своего оружия, я прыгаю на него. Его спина ударяется о мокрый песок, наполненный болью вой наполняет ночь, когда его раны открываются все больше.
Мой волк возвышается над умирающим изгоем.
Это неизбежно. Его покаяние.
Мои когти впиваются в торс Спиро, порез острый и неумолимый – мой вес придавливает его грудь, медленно усиливая давление, пока мои лапы не становятся влажными и не окрашиваются в красный цвет. Низкий стон вырывается из его горла по мере того, как я погружаюсь глубже. Это знак покорности, но дикий гнев в его глазах сменяется надеждой, когда он сосредотачивается на чем-то – на ком-то в стороне от берега.
Не то чтобы это имело значение. Никто не сможет его спасти.
Со злобным рычанием я поднимаю свою окровавленную лапу и сильно опускаю ее. Раздается треск, и его глаза расширяются; губы приоткрываются в крике, который так и не сорвался с губ, когда его сердце сдается под натиском силы.
Он мертв, пустые глаза устремлены на берег, и я слежу за их взглядом.
Женственный силуэт. Струящиеся темные волосы. Тот же самый аппетитный аромат.
Это поражает меня весом тысячефунтового валуна…
– Проклятье.
Каждая клеточка моего тела сжимается. Это болезненный удар для моего волка, поскольку он превращается из дикого в почти послушного, поскольку понимает, что это значит.
Кем она является для нас.
Пара.
