Текст книги "Поцелуй сирены и первобытные хищники (ЛП)"
Автор книги: Елена М. Рейес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
23
КАЙ
Охота опустошила меня.
Двенадцать месяцев погони за тенями, полный гребаный год прорыва через порты, которые могли бы ее приютить, и поджога того, где содержались стада. Мы освободили людей и существ, найденных живыми, отправив их в восточное море, где создаются колонии для жертв.
Герой ли я? Нет.
Я всего лишь мужчина, который не в себе, но верит, что богиня улыбнется ему.
Мои когти испачканы кровью и потом. Мой волк следует ее зову, и последний волк привел меня к полосе воды между островами Сан-Тико и Айл-Де-Лобос. Я недалеко от дома, всего в двухдневном плавании в любую сторону.
Испытания также начнутся через несколько дней. Корабли со всех пяти морей направляются в этом направлении, все, кроме стаи, которая предала своих братьев и теперь служит вампирам. Северная стая была замечена за поставками ценностей через море, и я перехватил один из них прямо перед тем, как он пришвартовался в Базре, прежде чем сменить корабль на один из их.
Море почернело от дыма, когда мои пушки разорвали правый борт, раскалывая дерево и кости, а мачта разломилась пополам. Люди кричали, а мои волки выли. Люди, работавшие с северной стаей, не знали, что делать, когда мы атаковали со всех сторон.
Раненые ничего не могли поделать, кроме как лежать и молить о пощаде, в то время как новоприобретенные питомцы вампира пытались сбежать, но я был повсюду. Когти, клинок, зубы – я расправлялся с любым, кто поднимал оружие против меня и моих близких.
Палуба была скользкой от крови, обугленной плоти погибших людей и предателей, которые снова преклонили передо мной колени. Только не как часть моих братьев, а как предатели.
Моя рука сомкнулась вокруг волка, одетого в фирменный красный цвет вампирской гвардии, крепко сжимая его шею.
– Где ученый и его семья? Остальные мои волки?
– Вернулись в Морвейн, – прохрипел он, пытаясь вырваться из моей хватки, но это было бесполезно. Мой коготь проколол кожу; его кровь стекала по моей руке. – Пожалуйста, я просто выполняю приказ.
– Чей?
– Вожака нашей стаи. Они с ученым заключили сделку с…
Мне не нужно было больше ничего слышать. Подтверждение их предательства было всем, что мне было нужно, и я раздавил ему трахею, прежде чем выбросить безжизненное тело охранника за борт.
Та же участь постигла еще нескольких человек.
Однако внутри трюма я нашел их сокровище. Безвкусный мусор: позолоченные стулья и статуи богов, в которых они даже не верят, хрустальные вазы и картина за картиной с разными видами цветов. Декор из эпохи, которой больше не существует, и которая для меня ничего не стоила; я выбросил все это за борт.
Пусть океан заберет их. Единственное, что я сохранил, были два сундука с монетами и горсть свитков, помеченных незнакомыми мне символами.
У золота была цель. У знания были зубы.
Остальное? Мертвый груз, и эти двое остались плавать в открытых водах с посланием для Господа, которому они служат.
– Я еще не закончил.
– Где ты? – Спрашиваю я вслух. Начинает моросить, и я ищу место, где мы в последний раз встречались в наших снах. Меня привело сюда обещание, и я намерен его выполнить.
– Альфа! Справа от тебя! – Кричит Малет, и я поворачиваю голову в том направлении, куда он указывает.
– Правый борт, – кричу я, крутя штурвал с такой силой, что спицы впиваются мне в ладони.
Моя команда не задает вопросов и не колеблется, Отто уже спешит ко мне, чтобы взять управление на себя, пока я помогаю своим людям убирать паруса. Палуба наклоняется, и несколько бочек рома разбиваются, но нет ничего важнее, чем добраться до своей луны.
Эти воды могли бы вернуть каждый кусочек золота, а мне все равно было бы наплевать.
Она – вот что важно. Моя Нерисса.
Полулежа на камне, она выглядит так, словно отдыхает, и на ней нет ничего, кроме плаща, прикрывающего ее тело. Ее волосы струятся, как чернила в приливе, ее кожа сияет под солнечным светом, но именно ее неподвижность заставляет меня прыгнуть за борт и поплыть к ней. Я уже близко, осталось всего несколько штрихов, когда эти фиалковые глаза открываются и смотрят на меня.
Я в восторге от ее лица. Она так близко.
Она тянется ко мне, губы приоткрываются, и песня вырывается на свободу. Не та мелодия, которая убивает или очаровывает, но что-то сладкое. Она сбивчивая, но мягкая, и не похожа ни на что другое, что я слышал от нее раньше.
Я думал, что она пела для меня раньше, но это находит отклик глубоко в моей груди, и меня охватывает тепло, которого я никогда раньше не испытывал. Я чувствую ее с головы до ног. Как ласку. Как свежий вдох после столь долгого пребывания взаперти.
Облегчение обрушивается на меня с такой силой, что я почти останавливаюсь, но это само по себе было бы преступлением.
Против нее. Против меня.
– Маленькое сокровище. – Ласкательное прозвище переходит у меня в благоговейный шепот, когда я подхожу к ней. – Иди к своему мужчине.
Дрожь по всему телу пробегает по ней от этого прозвища – команды от ее пары, – прежде чем она обвивает руками мою шею, прижимаясь ближе, между нами нет ни дюйма пространства. Рыдание застревает у нее в горле, ее слезы капают на мою шею, когда крошечные пальчики крепко сжимают мою рубашку. Как будто боятся, что я исчезну.
– Я держу тебя, любимая.
– Я знала, что ты придешь. – Ее голос низкий, немного скрипучий, и я отстраняюсь ровно настолько, чтобы хорошенько рассмотреть ее лицо. Хотя она не похудела, тяжесть на сердце отражается в ее фиалковых глазах. – Я должна была это сделать, Кай. Пожалуйста, прости меня за прошлое и за то, что грядет.
– Нечего прощать.
Мое рычание отдается в ней вибрацией, и она смеется, как от щекотки. Это немного снимает напряжение, особенно когда я делаю это снова. Когда смех стихает, я вознагражден тем, что она прижимается ко мне, и я целую ее в макушку.
– Ты моя, Нерисса. Это единственное, что имеет значение.
– Ты знаешь, что они сделали…
– Хватит. Я все прекрасно понял, и все будет хорошо. – Я прижимаюсь губами к ее губам в быстром, но резком поцелуе.
Ее вкус – мана на моем языке, и я беру ровно столько, чтобы продержаться, пока мы не останемся наедине. Более того, когда она так же отчаянно целует меня в ответ, я знаю, что эта связь связывает нас обоих.
Я доверяю ей. Буду рядом с ней.
Когда я наконец отрываюсь, то прижимаюсь своим лбом к ее лбу.
– Никогда больше, моя сирена. Ты исчезнешь, не сказав мне, что происходит, или что-то скроешь от меня, и я сделаю невозможное возможным.
– И что же это такое?
– Я буду сжигать моря, пока ты снова не окажешься прижатой ко мне.
Ее улыбка становится неуверенной, когда дрожит нижняя губа.
– Я опасна, Кай.
– Я еще хуже.
Команда опускает веревочную лестницу, и я тащу ее за собой, одной рукой держась за веревку, а другой обхватив свою сирену. Я мокрый и обеспокоенный, но впервые за несколько месяцев цельный. Пока мы возвращаемся на палубу, никто не произносит ни слова, но все опускаются на колени в знак уважения, и ее маленький ротик приоткрывается. Это восхитительно, и через несколько коротких часов все станет очень запутанным.
А пока мне нужно поговорить с ней наедине.
Члены стаи остаются в таком же положении, когда мы проходим мимо, Торрен понимающе кивает мне, и я отвечаю ему одним своим. Нас никто не побеспокоит. Если только речь не идет о жизни или смерти, и я сам убью любого, кто сделает это без веской причины.
Я несу ее через палубу в свою личную каюту.
Она измучена и дрожит, тонкий плащ абсолютно не защищает ее после нескольких дней потрясения. Нерисса позволяет мне снять ткань, но хватает меня за руку, останавливая, прежде чем я кладу ее на стул.
– Теперь ты видишь разницу?
Мне требуется мгновение, чтобы понять, но когда я понимаю, ее прекрасный аромат танцует вокруг меня, как фея. Он танцует в моих чувствах, нити нашей наполовину сформировавшейся связи поглаживают мой член.
– Твою мать, Нерисса. Как это…?
– Подарок моей бабушки много лет назад. Он скрывает мой запах. – Теперь ее улыбка немного дерзкая, глаза игривые. – Вероятно, можно было бы замаскировать весь корабль, если использовать его как часть парусов. Ты знаешь, гипотетически говоря.
– Когда-нибудь нам придется проверить эту теорию, но сейчас… – Я замолкаю, поднимаю ее и бросаю на свою кровать королевских размеров.
Она несколько раз подпрыгивает, соблазнительно жонглируя сиськами во всем своем обнаженном великолепии. Крошечная куколка, на фут ниже меня, у нее соблазнительные бедра. Плоский живот и высокие, упругие сиськи с пыльно-розовыми сосками, которые подчеркивают ее загорелую кожу.
Длинные черные волосы, милый носик пуговкой и пухлые губки.
Нерисса Дель Маре – это, блядь, неземная красавица, но именно фиалковые глаза держат меня в плену. Они так много говорят, когда она молчит, как сейчас, когда она подзывает меня ближе согнутым пальцем.
Матрас прогибается и перераспределяет мой вес после того, как я снимаю одежду, перекидываю ее через край кровати и переползаю через нее. Я покрываю ее с головы до ног, отдавая ей свое тепло, пока она как волчица трется о поверхность моей кожи. Не растягиваясь, но вдыхая ее запах через мою кожу, так что она несет на себе частичку нас. Она также не отстраняется, когда я это делаю. Вместо этого она терпеливо позволяет мне водить носом от одной стороны ее шеи к другой, оставляя за собой крошечные дорожки поцелуев.
Я прокладываю свой путь вниз по ее телу, к ключицам, груди, животу, грубо выдыхаю над ее холмиком и снова возвращаюсь вверх. Затем ее спина и задница; ни к одному дюйму ее тела никто не прикасался и не целовал, и мы мурлыкаем от неподдельной гордости, когда в аромате цветов апельсина и кокоса слышатся нотки дерева и кожи. Даже самый крошечный кусочек ананаса наполняет меня чисто мужским удовлетворением.
– Теперь мы можем отдохнуть.
– Это правда? – Нерисса лежит наполовину на мне, наполовину на кровати, ее нога перекинута через мои бедра. – Ты больше ничего не хочешь сделать?
– На сегодняшний вечер, да. – Наклоняя ее лицо к своему, я провожу большим пальцем у нее под глазами. – Ты выглядишь измученной.
– Я волновалась. Давно не видела ни отца, ни бабушку и не разговаривала с ними.
Мои руки начинают скользить вверх и вниз по ее мягкой спине, точно так же, как она обводит контур человеческого скелета на моем торсе. Кончики ее ногтей оставляют тонкую красную линию, как будто она играет в «Соедини точки». Я не возражаю, на самом деле наслаждаюсь этим, потому что такой я ее никогда не видел.
– В прошлый раз пути папы пересеклись со мной в западных морях. Там находится его родовая капсула. Она намного меньше, чем наши королевские владения, но там веселая и счастливая компания.
– Он сообщил тебе какие-нибудь новости о Люсьен? Собирался ли он остаться надолго?
– Смутная информация, и да.
– Объясни.
– Такой властный. – Она упрекает, ущипнув меня за бок, и я показываю ей зубы. Клыки и все такое. – И грубый. Только то, что он пробудет там некоторое время, но будет уделять пристальное внимание. Его старший брат и его жена помогают ему выздоравливать. А что касается бабушки… – Нерисса кусает меня, не так сильно, чтобы повредить кожу, но достаточно, чтобы оставить след. – Она играет свою роль и останется рядом с ним.
– А что, если он набросится на нее? Причинит ей боль?
– Она сильная русалка и буквально родилась королевой. Она была коронована не через брак и не ради процветания, а благодаря своей родословной.
– Значит, ты говоришь, что никогда не стоит ее недооценивать?
– Никогда не недооценивай женщину в целом, Альфа.
– Принято к сведению.
После этого мы лежали в тишине, ее тело расслабленно прижималось к моему, в то время как океан укачивал нас. Этот убаюкивающий эффект удерживает нас в моей комнате, в тепле и безопасности, не обращая внимания на внешний мир, пока не поднимается тревога.
Затем наступает хаос. Топот сапог и крики, в мою дверь колотят, пока Торрен орет через лес:
– Сирены!
Хор скандирующих, их песня проникает в стены по мере того, как они приближаются. И в отличие от нашей прошлой встречи, на этот раз здесь сплошь женщины.
Члены моей стаи в опасности. Мой корабль в опасности.
Их песни становятся громче, пробуждая мою пару ото сна, и она напевает одну-единственную ноту, прежде чем подняться, чтобы поцеловать меня в губы. Нежная и сокровенная, эта нота предназначена только для меня, пока кончик лезвия не прижимается к моей груди.
Мой нож. Рукоятку из прозрачного кварца с четырехдюймовым лезвием я каждую ночь держу рядом с подушкой.
Прямо у моего сердца она шепчет:
– Капитан всегда идет ко дну вместе с кораблем.
24
КАЙ
– Капитан всегда идет ко дну вместе с кораблем.
Угроза. Обещание. Соблазнение.
Низкий стон, который оседает на кончике моего пульсирующего члена, в то время как приятные вибрации скользят по каждому нервному окончанию, как грязная ласка. Что-то, о чем она осознает, когда ее гибкие ноги обвиваются вокруг моей талии, ее нежные пальцы запускаются в мои волосы и сильно дергают, в то время как ее пухлые губы напевают у моего горла.
Ее песня сирены. Интонация сладкая, но изменчивая – провокационное поддразнивание, призванное усилить ее восхитительное предательство и мою непоколебимую уступчивость. Потому что это и есть игра во власть и месть, когда она выводит меня из комнаты, приставив кончик ножа к моему горлу.
Это для контроля над тем, что было дано и взято ее людьми не один раз.
История повторяется, и все же теперь игроки стали немного умнее.
Я не останавливаю Нериссу, когда одна из ее рук убирает мои волосы, и через несколько секунд холодный металл обвивается вокруг моего запястья, громкий щелчок механического замка подобен выстрелу в ночи. Твердый. Чувственный. Прелюдия. Каждый мускул в моем теле сокращается, акт болезненный, поскольку животное – зверь внутри меня – борется за контроль, пока она привязывает мою другую когтистую руку к большой мачте.
Она спланировала это и каким-то образом изучила мой корабль; доказательство – мои теперь скованные руки.
Переплеты сделаны из тяжелого и прочного металла, а не из серебра. Они хранятся в столе капитана.
Однако они хрупкие. Если бы я хотел, я бы освободился и остановил свою сирену, но я не двигаюсь. Вместо этого я позволяю ей играть в ее игру и расставляю ловушку, но я не конечная цель, и мы оба это знаем.
Красивая, хитрая женщина. Моя.
Кровь капает с моих пальцев на палубу корабля. Это знаменует начало моей охоты, и я игриво щелкаю зубами, когда такие же изящные кончики пальцев скользят по каждому заостренному кончику моей правой руки.
Назад и вперед. Легкие взмахи.
– Ты такой хороший мальчик для меня, Альфа. Так мил со своей парой. – Нерисса дразняще, почти лениво двигает бедрами, в то время как ее острые ноготки царапают мою грудь.
Никакой спешки. Никакого самосознания – признания того, что мой мир горит. Вместо этого заостренные, но нежные ноготки впиваются глубже, в то время как пронизывающий холодный дождь усиливается, обжигая новообразованные рубцы. Несколько кончиков проникают сквозь мою кожу; я чувствую каждую каплю и наслаждаюсь тем, как она размазывает мою кровь по своей ладони и моей обнаженной груди.
– А ты играешь в опасную игру, мое маленькое сокровище.
– Может быть, я… – она пожимает плечами, слегка приподнимая губы, – … или, может быть, я слишком много значу для тебя, Альфа Дайр.
Мой ответ? Я прижимаюсь к ней бедрами. Это действие заставляет Нериссу непроизвольно ахнуть, нож выскальзывает у нее из рук, но страха в нем нет. Нет. Связь между нами дрожит, высокие частоты, требуя, чтобы я именно так и поступил… заявил права на нее.
По ее коже бегут мурашки, а щеки покрываются румянцем. Более того, это не имеет никакого отношения к текущей влажности или сердитым волнам под нами. Вода разбивается о борт моего корабля, ее мощь разворачивает нас, и я не могу взять штурвал под контроль, когда наследница короны морского народа называет меня врагом.
Делая глубокий вдох, я напеваю, когда ее аромат окутывает меня. Владеет мной.
Эта восхитительная смесь цветов апельсина и кокоса с оттенком ванили и чего-то еще – более дикого и древнего – обволакивает мои легкие. Это поражает меня сильнее, чем когда-либо могла бы разразиться буря вокруг нас:
Она отпечаталась на моей коже, как татуировка. Настраивает мою кровь петь только для нее.
Я. Принадлежу ей.
Что еще? Она тоже понимает, насколько она моя.
Этого нельзя отрицать. Мы такие, и это так же естественно, как восход и заход солнца или приливы, разбивающиеся о берег.
– Ты злишься на меня? – Хотя тон Нериссы дерзкий, под слоем вызова скрывается и нотка беспокойства. Заботы. Она борется против всего, чему была верна с детства. Ее семья, корона – ее народ.
Бедная маленькая русалочка стала парой того, кого ее учили ненавидеть превыше всего остального.
– Нет. Не злюсь.
Я возбужден для этой соблазнительной нимфы – чертовски жажду еще раз ощутить вкус единственной пизды, которую я когда-либо буду боготворить, – но она твердо намерена поджечь мой мир.
Или, еще лучше, утопить его, а затем возродить нас в сиянии славы.
Но опять же, я и не ожидал ничего меньшего от сирены, которая владеет моим зверем и мной.
И мужчина, и животное теперь принадлежат ей. Наша судьба.
– Тогда какой же ты?
– Снисходительный. – Мой односложный ответ вызывает желаемый отклик; ее глаза сужаются, а губы поджимаются. – Или ты ожидала чего-то другого?
– Осторожнее, Волк. Некоторые могут подумать, что ты все еще здесь главный.
Молния рассекает неспокойное небо, ударяя в нос корабля. Удар резкий и толкающий, дерево трескается в том месте, где я оставил следы от своих когтей над резьбой в виде волка в середине смены, в тот день, когда я предъявил права на это судно. Предыдущим владельцем был старый пират, бесчестный оборотень, который бросил мне вызов из-за моего ранга альфы и потерял в тот день нечто большее, чем свои клыки.
Это случилось не в первый раз. И не в последний.
Этот корабль был моим призом.
Мой дом на последние двенадцать месяцев, пока я охотился за своим дорогим сокровищем.
Я сражался как зверь. Я и убивал, защищая его.
И теперь все это исчезнет в облаке дыма…
– А что насчет «сейчас»? – Мелодичность ее голоса меняется, возвращая меня к этим опасным глазам. Выражение ее лица мягче, мягкость, которой я наслаждался в ночь нашей встречи – до того, как она украла у меня, а затем сбежала.
Такая умная женщина. Такая совершенная. Бедра Нериссы ослабляют хватку на моей талии, но она не отпускает меня полностью. Нет, она остается достаточно близко, чтобы наслаждаться вибрациями, исходящими из моей груди в виде низкого и успокаивающего рычания.
И именно в этой близости я замечаю, как люминесцентные чешуйки разных оттенков пурпурного и бирюзового с оттенками розового – разные узоры – покрывают ее руки и ребра. Они прекрасны, выглядят такими мягкими, но от каждого исходит едва уловимое позвякивание.
Они молчат, но все же посылают зов, который никто не слышит, но потом…
Русалки внизу снова начинают петь. Громче, их интонации должны были быть страстными, и мелодия на этот раз другая. Они больше не стремятся к утонченности. Мелодия переплетается с воем ветра, создавая гипнотизирующий саундтрек, против которого сражаются мои люди. Каждая нота призвана отвлекать и контролировать, проникая сквозь трещины в дереве и кости, прежде чем обвиться вокруг каждого оборотня на борту, как бархатная петля. Каждая нота отражает укоренившееся стремление, которое несет в себе каждый оборотень – жажду мягкости кожи и отказа от их предначертанной связи.
Дар богов. Родственные души следует ценить.
Более того, моя стая не верит в близость до того, как найдет свою настоящую пару.
Мы отказываемся. Мы верны своей судьбе.
Все меньшее было бы позором, независимо от того, сколько времени потребуется, чтобы сблизиться со своей второй половинкой. И более того, ни один волк не хочет нести ответственность за боль, которую предательство может причинить его избраннику.
Мы территориальные животные. Мы не делимся.
Одна мысль о том, что кто-то другой прикоснется к тому, что дано богиней и к нашему, привела бы к смерти пару-оборотня. Другого пути нет.
Однако мои люди не безошибочны, и песня сирены влияет на мою команду.
Один за другим они падают на палубу, наполовину сдвинувшись – гвозди вырывают щепки из дерева палубы, пока они пытаются закрепиться. Песня сплетается, затягивается, в то время как с носа корабля доносится тяжелый грохот. Резьба и следы моих когтей исчезли, затерявшись в бурных водах внизу, в то время как тлеющие угли разлетаются в облаке дыма.
– Я заставлю тебя заплатить за это, Нерисса. На коленях, а затем на все четыре стороны.
Облизывая клык, я ощущаю ее желание в воздухе, окружающем нас. Невозможно отрицать ни аромат ее влаги, ни голодное напряжение полуформированной связи между нами. Она требует, чтобы мы действовали. Чтобы мы пометили друг друга и трахнулись.
– Они здесь, – тихо шепчет она, прижимаясь губами к моей шее.
С нашей позиции этого не было видно или слышно, шторм заглушал все возможные звуки, и я коротко киваю ей.
– Помни, все, что я делаю или говорю – ложь. Следуй за мной, когда все будет сделано.
– На край света, моя сирена. Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, Альфа. Ничто и никогда этого не изменит.
Улыбка Нериссы милая, но затем становится хищной, когда она раздвигает ноги и скользит вниз по моей фигуре ростом шесть футов пять дюймов. Спуск медленный, тщательный, и я злобно рычу, когда ее влажная пизда скользит по моему члену.
– Теперь будь хорошим альфой и рычи для меня.
– Я заставлю тебя заплатить за это, Нерисса. Ты примешь его как хорошая девочка и будешь умолять о большем.
– Для тебя все, что угодно.
От моей пары доносится щелкающий звук, и сирены приближаются. Они окружают корабль, расставив тела так, чтобы атаковать любого, кто попытается прыгнуть, и все мои люди выстраиваются в линию. В нашем последнем совместном сне Нерисса дала мне инструкции для меня и моей команды.
Как действовать. Как подготовиться к принуждению песни сирен.
У некоторых из них в ушах маленькие кусочки ваты, которые в достаточной степени блокируют сигнал и уменьшают эффект. Их звуки сладкие и мелодичные, пропитанные грехом, в то время как моя женщина исполняет немного иную мелодию, предназначенную для того, чтобы контролировать меня. Песня Нериссы – личная, чувственный призыв к ее мужчине, и моя грудь вибрирует от ответного мурлыканья, которое она не может проигнорировать.
Это чувствуется в быстром подъеме и опускании ее груди. Расширенные зрачки и мурашки по нежной загорелой коже.
– Сколько еще? – Я прижимаюсь губами к ее губам, когда она целует меня, в то время как члены моей стаи продолжают сражаться.
Те, у кого не было хлопка для помощи, решили, что в волчьем обличье им будет легче; они стряхнули с себя шум и ухватились пастями за веревку паруса. Теперь они кусаются и тянут, впиваются когтями с другой целью, но ничто не спасет этот корабль.
Я знаю это. Они тоже.
Мачта ломается, паруса падают и разбиваются в нескольких футах от нас с Нериссой.
– Убирайтесь. Я найду вас позже.
– Но, Альфа…
– Убери их к чертовой матери с лодки, Гамма. Это приказ.
