Текст книги "Поцелуй сирены и первобытные хищники (ЛП)"

Автор книги: Елена М. Рейес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

25

НЕРИССА

НАСТОЯЩЕЕ…

– Мое прекрасное сокровище. Такая хорошая маленькая самка, боготворящая своего партнера.

Его похвала возбуждает меня, особенно потому, что шоу, которое мы устраиваем, только разозлит Ориона. Я знаю, что он наблюдает, злясь на мое неповиновение и милую улыбку, которой я одариваю своего волка. Человек, который не сомневался во мне и не задавал вопросов – Кай Дайр всего лишь хочет убедиться, что я в безопасности.

Этот корабль не выживет, и единственное, чего он просит взамен, это чтобы я оставалась верной. Чтобы я вернулась к нему. Две вещи, о которых ему никогда не придется беспокоиться, пока в моих легких есть дыхание и кровь течет по моим венам.

Я принадлежу ему.

Вбирая его в заднюю часть своего горла, я быстро скольжу губами вниз, а затем медленно провожу ими к кончику, одной рукой скользя по его набухшему узелку, затем опускаюсь к яичкам. Я сжимаю и дергаю в ритмичной последовательности, причиняя ему острую боль, которую, как я поняла, он ценит, в то время как удовольствие нарастает, когда я преклоняю колени.

С нашей позиции никто не может видеть меня, поскольку он отвернулся от хаоса, но они могут слышать.

Знай, что я доставляю своей паре заслуженное удовольствие, и Орион может подавиться им, где бы он ни прятался.

Хватка Кая на моих волосах усиливается, и он заставляет меня поднять на него глаза. Он лениво качает несколько раз, наслаждаясь контролем, когда вода начинает плескаться у наших ног. Он близко, и я медленно меняю облик, демонстрируя ему весь эффект превращения моей кожи из золотистой в мерцающий хвост под поднимающейся водой, когда то, что осталось от мачты, стонет. Он делает то же самое, когда я использую свой хвост – двигаю плавником взад-вперед, – чтобы поддерживать себя на нужной высоте для того, чтобы трахать его член.

Но именно взгляд его великолепных медовых глаз заставляет меня жадно прошипеть:

– Мой.

– Я твой, Нерисса. Бери все, что тебе нужно.

– Никогда не забывай об этом, Альфа, – говорю я, и на этот раз, когда я засасываю его внутрь, я не останавливаюсь, пока не достигаю его узла. Там я сжимаю губы и дразню нижнюю сторону кончиком языка…

– Боги, милая. Идеальный гребаный рот, – шипит Кай сквозь стиснутые зубы, когда первая струйка его спермы касается моего языка.

И я мычу от вкуса, втягивая щеки и подпрыгивая быстрее, чтобы выдоить все до последней капли.

Я в огне. Жар по моему лицу распространяется от щек вниз к верхушкам грудей, но затем все это обрушивается на нас. Звуки становятся громче. Крики становятся отчаянными.

Боги, все возвращается в фокус, когда мы делаем полный вдох.

Ночное небо освещается грозой, и дождь начинает лить сильнее, как только вода достигает его груди. Вес сломанной мачты тянет его вниз, темная вода окружает нас, и все же я не беспокоюсь.

Эти кандалы не удержат его, но вспышка боли все еще исказила мое лицо. Боль усиливается, когда я чувствую генерала Ориона позади себя. Он тянет меня за руку, но я вырываюсь, оборачиваясь как раз вовремя, чтобы увидеть, как мой волк вырывается на свободу.

И, как и планировалось, я проплываю мимо него и срываю камень с его шеи. Волк вспыхивает в его глазах, наша связь пытается успокоить меня, пока русалки окружают свою павшую принцессу. Мне физически больно уплывать от него, но я это делаю. Я хочу протянуть ему руку, сказать, что вернусь, но строй становится плотнее, пока он смотрит, как меня уводят.

И все же нет никакой ошибки в голосе, который напевает в моей голове, когда меня тащат на другой корабль в нескольких милях отсюда.

– Я иду за тобой, мое грешное сокровище. От меня никуда не деться.

Они тащат меня на другой корабль, грубые руки впиваются мне в руки, как будто я вор, пойманный на месте преступления, а не наследница трона Дель Маре. Воздух здесь на вкус другой, немного холоднее, и я оглядываюсь по сторонам и обращаю внимание на поздний вечерний туман и влажную погоду. Я знаю, что мы далеко за пределами Мар-де-Сомбрас и приближаемся к западной территории.

Ошибка, которая могла бы оказаться полезной для меня.

Команда моего отца из этих вод, и они ведут точный учет того, кто входит на территорию и покидает ее. Я прочищаю горло, и все взгляды обращаются ко мне. В них так много осуждения, упрека, когда меня ведут к тому, что я считаю каютой капитана.

С другой стороны, не каждый день русалку тащат к вампирам, сохранив плавник на месте. Оказавшись за пределами воды, мы, как правило, меняемся, но я хочу, чтобы они видели меня такой, какая я есть. Гордой, непримиримой, и я не подчинюсь воле раздутого эго.

Несколько моряков на борту – часть охраны, женщины уже выполнили свои обязанности и должны отдыхать в Маривелле с пирожными, джемом и морским виноградом, чтобы освежить горло.

С каждым приближающимся шагом мне не предлагается ничего, кроме осуждения, подбородок моего охранника высоко поднят, в то время как другие шипят у меня за спиной.

Пусть смотрят. Пусть подавятся видом.

При нашем приближении дверь распахивается и с грохотом ударяется о стену. Внутри удушающий запах крови и пороха, как и тот богомерзкий декор, который, похоже, нравится этому клану вампиров. Не потому, что цветы, кристаллы или золотые акценты не могут быть красивыми, а из-за того, какой вид они выбирают. Непристойное количество, добавленное в каждый уголок и щель, заставляет чувствовать удушье на каждом квадратном дюйме.

Сначала мой взгляд останавливается на лице моего дедушки. Он сидит за резным столом, с царственной осанкой и повелительным блеском в глазах. Рядом с ним Ная опускает голову, и невозможность даже взглянуть на меня говорит о многом.

Слева – лорд Северус при всех регалиях, как будто мы направлялись на королевский бал, а не на архаичное фиаско, которое устроили мои родственники. Он неподвижен, как статуя, бледный и закутанный в тяжелую ткань, тень, облаченная в плоть, его багровый взгляд блуждает от моего хвоста к шее и обратно.

Каждый раз, когда я сглатываю, он облизывает губы.

Мое сердце учащенно бьется, и он, похоже, считает удары сердца в своей бухгалтерской книге.

Но у меня перехватывает дыхание от моей бабушки. В стороне, закованная в цепи, она выглядит измученной и хрупкой. И все же при виде меня облегчение смягчает ее взгляд. Облегчение и надежда отражаются на мне, она едва заметно кивает, и мне тоже становится немного легче дышать.

Она получила мое сообщение до того, как это произошло, и мой отец приедет. Другие сирены присоединятся к этой битве. Не проявляя к ней слишком много внимания, я расправляю плечи и смотрю на мужчину, на которого когда-то смотрела как на второго отца.

Непоколебимо. Нерушимо.

– Ваше величество, – говорит один из стражников, который втащил меня внутрь, кладя руку мне на плечи, пытаясь опустить меня пониже, но я остаюсь стоять. Я не ерзаю и не становлюсь на колени, не говоря уже о том, чтобы показать этим людям то шоу, которого они ищут.

– Он никогда не должен был быть нашим королем. – Мои слова встречают несколько вздохов тех, кто является частью армии, в то время как Орион подходит ближе. Он позволил им тащить меня; он не хотел пачкать руки после моего маленького представления.

– Если бы я знал, какая ты восхитительная маленькая покорная шлюха, я бы сломил этот дух много лет назад, принцесса, – прошептал он прямо перед тем, как мы вынырнули на поверхность. Остальные уплыли, но он задержался достаточно надолго, чтобы выпустить свой яд. – Ты подавишься моим членом, заплачешь слезами радости, а потом поблагодаришь меня за то, что я воспользовался твоим грязным, любящим шавок ртом, когда я закончу.

– Будь осторожна, Нерисса. Не заставляй меня причинять тебе боль.

Угроза Ориона не всем нравится; вампир предупреждающе шипит на него.

– Не причиняй ей вреда, или сделка расторгается.

– Нери, пожалуйста… – Начинает Ная, но это все, что она успевает сказать, когда я смотрю на нее сузившимися глазами.

– Ты не из тех, кто обращается ко мне с такой фамильярностью. Наша дружба умерла, когда ты предала меня.

– Я сделала это из любви.

– Нет, ты сделала это для своего удобства. Желание быть больше, чем ты есть. – Мои слова сыплются как колкости, точные и режущие. Она вздрагивает, молча умоляя меня прекратить это, но я уже устала быть понимающей, заботливой подругой. – Если бы ты пришла ко мне, я бы помогла тебе – поговорила со своей семьей и нашла тебе более высокое положение в нашем дворце. Потому что в твоем бредовом сознании ты ему не ровня, тогда как на самом деле Орион тебя недостоин.

– Хватит! – Мой дедушка встает, хлопая своей сероватой рукой по столу, и старинная фарфоровая чайная чашка опрокидывается, разбив ее вдребезги от удара. Осколки разлетелись, темно-коричневая жидкость внутри испортила ковер под ним. Большая ошибка, когда Северус встает и идет через комнату, его рука крепко сжимает горло моего дедушки.

Атласа поднимают над землей, его маленькое тело цепляется за руки старого вампира.

– Твое отношение наводит на меня скуку, Водяной. Я предупреждал тебя вести себя вежливо, не угрожать ей, и все же ты дважды ослушался меня. Еще один раз, и я казню тебя прямо сейчас, а ее назову королевой.

Если он думает, что я поблагодарю его, Северус ошибается, и я снова обращаю внимание на Ориона.

– Моя корона. Моя кровь, – выплевываю я, резкий голос разносится по комнате. – Никогда не забывай об этом, Орион. Я не какая-то безымянная женщина, которой ты можешь командовать по своему желанию, и я никогда не упаду перед тобой на колени. Твоя самая большая ошибка в том, что ты путаешь манеры с подчинением… Ты недостоин, эгоистичен и ослеплен уровнем собственной важности, который поражает.

Его челюсть сжимается, глаза отрываются от меня, чтобы посмотреть на вампира, держащего своего короля.

– Уходи, пока тебя опережают.

Я фыркаю на это, вместо этого поворачиваясь к женщине, которую когда-то называла своей лучшей подругой.

– Что ты в нем нашла, Ная? Что это за мужчина, который причиняет боль своей возлюбленной только для того, чтобы отвернуться и использовать ее снова и снова?

Это должно было задеть не одного человека, особенно учитывая то, как Атлас убил крестницу Северуса по схожим причинам.

– Мы здесь не для этого, – вмешивается вампир, его голос контролируем. Низкий. – Предполагается, что это праздник между видами, а мой донор недоволен. Это делает меня еще менее согласным на то, о чем ты меня просишь, Атлас. Исправь это.

– О чем ты говоришь? – Спрашиваю я, и меня снова наполняет ужас.

Особенно когда Северус, обхватив дедушку за шею, подводит его и представляет мне. Стоя на коленях, король русалок смотрит на меня снизу вверх.

– Что ты сделал?

– Ты выходишь замуж за Ориона сегодня вечером, в новолуние.

– Нет.

– У тебя нет выбора, Нерисса. Сделай это, или твоя бабушка умрет.

Шесть слов, и они не приносят мне ничего, кроме ужаса. Ужас. Я знала, что, придя сюда, у них будут планы поженить меня и Ориона, но не сегодня. Конечно, не тогда, когда я понятия не имею, насколько близок Кай.

– Это единственный способ сохранить ее дыхание, и ты рядом с ней, дитя мое. – Его взгляд опускается на камень в моей руке. Я забыла об этом, сосредоточившись на том, чтобы сохранять спокойствие и тянуть время как можно дольше. – Не думай об этом как о плохом, скорее, как о радостном событии. Мы избавим тебя от волчьего запаха, проведем церемонию с помощью моей жены, а затем скрепим узы укусом. Ничего слишком сложного, и думай об этом как об инвестициях, а не растрачивай свое наследие на эту грязь.

Орион вмешивается, когда я не отвечаю. Мой шок позволяет это сделать, его рука обвивается вокруг меня, прежде чем я успеваю отстраниться. Его хватка крепка, как железо, и я морщусь, особенно когда его ногти впиваются мне в бок.

– Это должно быть сделано, Нери. Я обещаю беречь этот подарок и оставаться верным.

У Наи вырывается полный боли звук, обида смешивается с гневом, но она не произносит ни слова.

Боль пронзает, когда его свободная рука накрывает мою и камень. Жжет, но не от жара – прямой отказ от спаривания, а потом ничего. Становится арктически холодно, и на секунду я задаюсь вопросом, не разрушится ли она сама по себе, вместо того чтобы взять то, что не дается даром?

Орион рычит и пытается снова, прижимаясь своим лбом к моему, как будто сила может переписать судьбу, но камень остается неподвижным.

– Что ты с ним сделала?

– Ничего. Просто стою здесь.

– Или, может быть, ты забыл простое правило магии. – Голос моей бабушки прорезается сквозь толпу. – Ты пытаешься заставить ее, а магию, как и любовь, нужно уговаривать. Не брать, а свободно отдавать.

Отряхиваясь, ее муж встает во весь рост и прищуривает глаза. Вампир отошел и встал у задней стены, почти слившись с толпой, в то время как Орион расхаживает взад-вперед. Бормочет себе под нос.

– Скажи мне, Люсьен. Что я сделал не так?

– Сначала ты проведешь бракосочетание. Багровый союз.

26

КАЙ

Я выныриваю на поверхность, чувствуя, как противоречивый прохладный ветерок и тяжелый запах дыма проникают в мои чувства. Это ошеломляюще; густой и удушающий. Даже когда большая часть корабля поглощена морем, запах остается здесь, пока я плыву в своем человеческом обличье.

Мой волк отдыхает. Веселится. Сдержан. Расслаблен. Он почти дремлет, пока низкие, ритмичные взмахи весел разносятся по волнам. Баркасы приближаются, члены моей стаи наблюдают, как приближаются ко мне.

Они сдерживают ухмылки.

– Наш Альфа поднимается из глубин, – выкрикивает Торрен, в его тоне слышится веселье. – Подумал, что наша луна, возможно, утопила тебя.

Раздается хор смешков. Противные и заразительные; я отмахиваюсь от них. Это заставляет их смеяться еще громче, судно начинает раскачиваться, и я с трудом сдерживаю собственную усмешку, поднимаясь на ноги. Ситуация усугубляется, когда из-за моих движений мы чуть не опрокидываемся, и я почти испытываю искушение столкнуть моего гамму и его брата за борт, когда ставлю босые ноги на скользкое дерево.

– Я отчасти горжусь ею, – вставляет Отто, скривив уголок губ. – Она уничтожила корабль нашего альфы, обманула русалок и разозлила их суку генерала в процессе. Чертовски блестяще.

– Я поддерживаю это.

– Я тоже, – раздается хор голосов в унисон, и мой зверь из сонного превращается во взъерошенного. Он низко рычит у меня в груди – явное предупреждение. Моя.

– Продолжайте говорить, и я заставлю вас плыть за моим кораблем.

– Каким кораблем? – Малет спрашивает, нахмурив брови.

Я указываю за наши спины. На горизонте маячит самый большой корабль нашей стаи, окруженный примерно двадцатью другими кораблями.

Они рассекают темные воды, черные паруса натягиваются против ветра – объявление войны. Пять морей ответили. Волки из каждой стаи, из каждого уголка вод, которыми я правлю, плывут под знаменами, которые щелкают, как кнуты в ночи.

В этом году охота будет другой, я сообщил об изменении правил. Кровь не будет пролита из-за доминирования или традиций.

А ради чести. Ради верности. Ради защиты нашего народа.

Ради нашей луны.

Я иду за тобой, любимая.

Раздаются выстрелы, за которыми следует гром маленьких пушек. Небо вспыхивает, каждый удар отдается пульсом в моей груди. Охота началась.

Малет, стоявший слева от меня, наклоняется ближе. Его голос становится низким.

– Как только ты найдешь Северуса, а он будет на этой лодке, я заберу свою добычу. Последую.

Я наклоняю голову.

– Последуешь?

– Он сбежит.

– Откуда ты это знаешь? – спросил я.

Серебристые глаза Малета обостряются, его взгляд становится осмысленным. Он уважительно встречает мой взгляд, нуждаясь в том, чтобы я понял почему. Его правду.

– Потому что мой отец трус, Альфа. Он не боец, а оппортунист. И как только эта возможность ускользнет из его холодных, мертвых пальцев, он спасет свою задницу.

– Он не уйдет, Малет.

Прижимая руку к груди, он кивает головой.

– Даю тебе слово. Он умрет.

27

НЕРИССА

Я смотрю на себя в зеркало: с моря наползает туман, словно живое существо, густой и клубящийся вокруг корабля. Трудно разглядеть что-либо за шлейфом, и я молюсь, чтобы за физическим проявлением моего страха скрывался мой волк. Что его лодки рядом, и моя семья не отвернулась от меня, когда я больше всего в них нуждаюсь.

Моя грудь поднимается и опускается с каждым вдохом этого проклятого электрического воздуха. Он проникает в комнату из открытого окна, жужжа, пока я наношу последние штрихи на свой костюм. Бабушка Люсьен наблюдает за мной, нервно заламывая свободные руки, пока я надеваю свадебный наряд для своих людей. Как, сама того не желая, я превращаю в спектакль то, что мы ценим как традиции.

На бюстгальтере из нежных опалово-коралловых бусин отражается приглушенный свет, когда я поворачиваюсь к зеркалу. Каждая бусинка подобрана с особой тщательностью, очерчивая изгибы моей груди и прикрывая, обрамляя каждый сосок так, что это незаметно, но если присмотреться повнимательнее, можно увидеть обнаженный кончик.

Это предназначено для того, чтобы подчеркнуть то, что теперь принадлежит вашей половинке. Дань уважения, которую он должен раскрыть и возжелать, что делает невозможным продолжение церемонии, и вы рано удаляетесь в супружеские апартаменты. На настоящей церемонии я бы сидела с хвостом до тех пор, пока меня не укусят, и тогда все будет по-честному. Однако сегодня я в тонкой и пышной юбке, белый материал которой колышется при каждом малейшем движении, с разрезом до бедра.

Никакого нижнего белья. Все для моего будущего мужа, и я дрожу от отвращения при мысли о том, что буду на всю жизнь привязана к Ориону. Каждый шаг должен быть осторожным, размеренным и с самоосознанием.

Я отказываюсь что-либо засветить.

Бабушка Люсьен встает рядом со мной, ее нежная рука ложится на мое плечо, убирая длинные пряди с дороги.

– Нерисса, твой отец и семейная капсула – все здесь. За туманом двадцать пиратских кораблей готовы нанести удар, Магда и Элара поддерживают маскирующую иллюзию. Умный ход – отдать Каю мантию.

У меня вырывается вздох облегчения, и я сдерживаю слезы.

– Он пришел?

– Я здесь.

Он выходит из-за бархатных штор от пола до потолка. Я потрясена, что оно могло скрыть его фигуру, но расположение стула с высокой спинкой перед ним маскирует его габариты. Это и шкаф прямо рядом с ним, выполненный в той же отделке, что и стул. Темное дерево, плотная ткань и так много маленьких безделушек, что глаз слишком занят разглядыванием всего, чтобы играть в «найди альфу».

– Когда ты…?

– Не имеет значения.

Через несколько секунд меня поднимают с земли и целуют, моя красная помада стерта натиском. Поцелуй глубокий и томительный, и я бы с радостью отдала свой последний вздох, чтобы никогда не переставать чувствовать эти губы на своих. Шаги приближаются, дерево скрипит, и он отстраняется достаточно надолго, чтобы оглядеть меня с ног до головы. Быстро потянуть за мой сосок и бусинки.

– Ты выглядишь великолепно, потрясающе пахнешь, а на вкус еще лучше. Я хочу заявить права на то, что ты носишь это, маленькое сокровище. Не позволяй Ориону коснуться ни одной бусинки.

Собственническая нотка в его тоне заставляет мои бедра сжаться, но выражение его глаз заставляет меня заскулить, и на этот звук моя бабушка поднимает бровь.

– Не суди.

– Вовсе нет.

Из кармана своего платья она достает маленький нож с прозрачной кварцевой ручкой и ленту из морского шелка. Я думала, что потеряла его. Как она его нашла? Она вкладывает их мне в руку, причина предельно ясна, и я прикрепляю их к бедру таким образом, что они кажутся частью наряда. Мое сердце сжимается, в горле пересыхает от благодарности.

Спасибо, – одними губами произношу я, но она качает головой, оставляя легкий поцелуй на моей щеке.

– Все, чего я хочу, – это твоего счастья, дитя мое.

– А я твоего. Никогда не поздно заявить права на Эфа…

– Тихо. Кто-то у двери.

Секунду спустя кто-то пытается повернуть ручку, но обнаруживает, что она заперта. Это дает Каю время снова проскользнуть на свое место, моя бабушка открывает дверь, прежде чем сесть перед занавеской.

– Входи.

Я улавливаю его запах прежде, чем вижу его. Но вот он в отражении зеркала.

Чистый, отполированный и царственный для короля. В его руках небольшая стопка бумаг и ручка, но несколько секунд он не смотрит мне в глаза. Вместо этого он смотрит на камень. Всегда камень, и я начинаю верить, что это тот случай, когда ты хочешь того, что тебе не принадлежит.

У него была корона. Он должен был жениться на истинной наследнице и использовать ее связи,

Богатство. Уважение. Даже любовь на какое-то время, но ему этого никогда не было достаточно.

– Я знаю, может показаться, что я не люблю тебя, Нерисса, – говорит он мягко, слишком мягко, поправляя пиджак. Тоже весь красный. – Но это должно быть сделано. Не только ради меня, но и ради нашего будущего. Королевство заслуживает такого лидера, который поставит нас на первое место, а не забудет, кто наш враг.

– Ты имеешь в виду историю, которую ты придумал? – Выражение моего лица остается невозмутимым, и я благодарна, что он не обращает внимания, пока я убираю следы своей помады. – Этот враг?

– Просто поступай правильно, Нерисса. Облегчи всем задачу и подпиши это.

То, о чем он говорит? Контракт на четырех страницах, в котором перечислены мои обязанности как новой королевы русалок и попечительницы нуждающихся. Я сдерживаюсь, чтобы не возразить на нелепый заголовок, и продолжаю читать, с каждой секундой все больше злясь.

Два раза в месяц сдавать кровь только лорду Северусу. Никаких сексуальных контактов, если только вы не попросите и ваш муж не разрешит. Компенсация выгодна обеим сторонам.

Единственный опекун для всех детей, рожденных от союза – и если Орион решит завести ребенка от своей пары, Найи, я тоже буду заботиться о них.

Заключение в высокой башне с Люсьеной. Присутствие требуется исключительно для официальных церемоний. Королева только по титулу, обязанности выполняет новая королевская помощница Найя Сент-Круз.

Найя и Орион будут делить супружеское ложе, поскольку она его суженая. Я буду исполнять свои сексуальные обязанности в отдельной комнате, подготовленной для развлечения короля Ориона.

Обязанности начнутся, как только я выйду замуж.

– Ты находишь этот мусор справедливым? – Я бормочу срывающимся голосом, когда бушующая внутри ярость угрожает захлестнуть меня.

Кровь в моих венах пульсирует, мышцы напрягаются перед тем, как я нанесу удар. Я хочу. Выхватить нож из своего бедра и дать волю этой сдерживаемой ненависти, от которой у меня перехватывает дыхание, когда я смотрю, как человек, о котором я так хорошо думала, пытается обменять мою жизнь на свою выгоду.

Я не склонюсь. Я не подчинюсь.

Дедушка наклоняется, его голос звучит как дешевый мед поверх ржавой стали.

– Не будь трудной. Подпиши это, и, возможно, я смогу уговорить Ориона разделить тебя с волком. Соглашение может быть заключено с понедельника по…

– Нет. – Я так сильно качаю головой, что сережка падает. – Я не буду продана как шлюха-селекционер, которая по совместительству занимается сопровождением крови, одновременно заботясь о чужих детях, как прославленная няня. Как ты вообще мог просить меня подписать что-то настолько унизительное? Отказаться от своей жизни и свобод в обмен на рабство?

– Нерисса, я не буду…

– Какую часть ты не понял, Атлас?

Моя бабушка встает и подходит к нам в красном платье, которое не в ее обычном стиле. Она предпочитает мягкие тона, не то чтобы я думаю, что у нее был большой выбор в этом, как и у меня.

Вся эта свадьба организована вампирами. Их вкус. Это то, что она имела в виду, говоря о багровом союзе?

– Пусть дети сначала поженятся. С остальным можно будет разобраться позже.

Это удивляет его. Меня тоже. Но он соглашается, особенно когда минуту спустя входит Северус, одетый в красное с головы до ног, и предлагает мне руку.

– Твой жених ждет тебя, малышка.

Это тяжело, но я борюсь с желанием съежиться от этого ласкательного имени. Просто нет.

Кай – единственный мужчина, от которого я когда-либо приму любое ласковое обращение.

Поворачиваясь, я притворяюсь, что в последний раз подкрашиваю губы губной помадой, распушаю мягкие темные волны…

Меня останавливают слова, выгравированные в правом нижнем углу зеркала. Я не видела их до сих пор, легких букв, скрытых тщетными отвлекающими маневрами, как говаривал мой прадедушка, но послание попало в цель – сегодня больше, чем когда-либо:

То, чего желает твое сердце, —

никогда по-настоящему не терялся. Ты сражаешься за это. Ты берешь это.

Они провожают меня на верхнюю палубу, и моя бабушка подмигивает мне, чего никто не замечает.

Повсюду красное и золотое. Даже паруса алые, в них отражается лунный свет, пробивающийся сквозь разрывы тумана. Рядом со штурвалом находится арка, похожая на возвышение, откуда присутствующие смогут наблюдать, как женщина унижает себя во имя традиций и сексизма – продает свою самооценку во имя эгоистичной гордости.

Это будет багровый союз, я позабочусь об этом.

Маленький кинжал ощущается прохладным на моей коже, когда мы останавливаемся достаточно надолго, чтобы все головы повернулись в мою сторону. Водяные переоделись в человеческую кожу и стоят рядом с вампирами, оценивая будущую королеву, как если бы она была предметом, а не чьим-то маленьким сокровищем.

Затем я нахожу Наю. Стоящую на коленях, Орион гладит ее по голове. Она в слезах, в то время как он улыбается присутствующим. Обменивается несколькими словами с мужчиной, ведущим церемонию.

– Это невероятно, – бормочу я себе под нос, но Северус улавливает это.

Его рука похлопывает меня по сгибу локтя. Планирует выдать меня, как будто мы были семьей.

– Выглядит изысканно, не правда ли?

– Конечно, выглядит.

– Мы хотели для тебя все лучшее, Нерисса. Хотели сделать это как можно приятнее.

Почему-то я думаю, что это больше связано с ним, чем с двумя другими. Они были бы счастливы заставить меня подписать контракт, а потом укусили бы меня так сильно, что мне потом было бы больно несколько дней. Конечно, я ничего этого не говорю. Вместо этого я натягиваю на лицо легкую улыбку, которую можно спутать с благодарностью.

– А теперь давай отведем тебя к алтарю.

Откуда-то начинает играть орган, и мы делаем первый шаг.

Это похоже на попадание в ловушку. Ухмылка Ориона становится дерзкой, как будто он победил. Мой дедушка сияет от гордости, его руки обнимают мою бабушку, чьи глаза устремлены на что-то вдалеке. Задумчивые. Вампир, идущий рядом со мной, наклоняет голову, хмуря брови с опозданием на секунду.

Охранники падают под первым же ударом.

Волки, скрытые туманом, прыгают на корабль. Они окружают палубу с обеих сторон, взбираются по бортам в человеческом обличье, прежде чем превратиться в зверей, и большие лапы ударяют по дереву. Некоторые из старых предметов трескаются под их весом, но это только подстегивает этих убийц расправляться с любым, кого они считают врагом. Несколько вампиров становятся первыми жертвами, падая на большие деревянные обломки, торчащие в воздухе.

Их крики длятся недолго, в то время как панический вой сирен разрывает воздух.

Они пытаются позвать кого-нибудь поблизости за подкреплением, но это их вторая ошибка. Мой отец – первый на корабле, за ним следуют мои дяди и двоюродные братья – здесь все члены Лазурной капсулы, и они жестоки. У одних есть мечи, другие пользуются копьями, глубоко вонзая лезвия без малейших угрызений совести.

В хаосе и криках Орион подбегает ко мне, когда лорд Северус вбегает внутрь. Я теряю его из виду, точно так же, как водяной генерал забыл свою пару на помосте; она кричит и рыдает, но эти безумные глаза устремлены на меня.

– Ты позвала их сюда?

Я не отвечаю ей. Вместо этого я делаю два шага назад.

– Отвечай мне, сука.

Мы продолжаем эту игру, пока я не возвращаюсь ко входу в каюту капитана, и его рука не замахивается, чтобы дать мне пощечину. Она не соприкасается с кожей, потому что большая когтистая лапа хватает его за руку, ломая кость надвое, прежде чем потянуться назад и похлопать меня по бедру.

Орион кричит, отшатываясь от боли, в то время как Кай, в своей полуобнаженной форме, вытаскивает клинок из импровизированной кобуры.

– Ты хочешь почестей, маленькое сокровище? – спрашивает он искаженным голосом, глубоким и властным; он пронизывает меня насквозь, и я дрожу от вожделения и возбуждения. Во-первых, потому что он пришел за мной, а во-вторых, потому что это настоящая честь, когда хищник предлагает тебе свою добычу. – Или ты хочешь, чтобы я сам этим занялся?

Я. Он не мужчина. Не достоин носить имя.

– Можно мне нанести первый удар?

– Ты можешь получить все, что захочешь. – Альфа Дайр бросается вслед за генералом, который пытается ускользнуть к перилам.

Ему тоже почти удается это сделать, но затем Ориона тащат обратно ко мне. Кай пинает его сзади под колено и заставляет опуститься на колени, глядя на меня, когда я хватаю кинжал и вонзаю ему прямо в глаз, поворачивая его. Раздается влажный звук, затем хлопок, и он падает на него с тошнотворным глухим стуком. Я убила его? Возможно, но мне не дают такой возможности, поскольку моя пара поднимает меня, обхватывает рукой под зад и пинает ногой в грудь, направляясь на другую сторону корабля.

– Я убью ее. Отойди, – гремит голос, который мне слишком хорошо знаком, и все водяные устремляются вперед, приближаясь к моему дедушке, когда громкое, сердитое рычание наполняет ночь.

Еще один черный волк запрыгивает на корабль; у его животного несколько серых прядей вдоль ушей, и его глаза устремлены на мою бабушку.

Ее глаза становятся стеклянными, при виде него скатывается несколько слезинок, и камень, который я носила на шее, оживает. Голубой и яркий, и он вибрирует, когда моя пара прижимается носом к моей голове сбоку.

– Эфраим, я… – Ее обрывает низкий чавкающий звук, почти смешок или, может быть, упрек, но Люсьен подчиняется этому звуку.

Волк, как и моя пара, может стоять на двух задних лапах и превращаться во что-то, что представляет собой идеальный баланс между человеком и волком. Черты его лица выступают вперед, красивый мужчина с несколькими морщинами от возраста, но такой же красивый, как моя пара. Я очень везучая сирена.

– Иди ко мне, Люсьен. Прошло слишком много времени.

Ее тело движется, она пытается оттолкнуть Атласа, но тот только глубже вдавливает нож. Мой дедушка что-то бормочет, проклиная женитьбу на ней, но это первая капля крови, которая подписывает ему смертный приговор. Эфраим протягивает руку и заключает мою бабушку в свои объятия, целует ее в лоб, а затем ставит ее позади себя.

После этого все происходит так быстро. Повсюду кровь. Гортанные крики.

Он вгрызается в него когтями и зубами, вырывая куски плоти из его тела, и мне приходится отвести взгляд от этой ужасной сцены. Хотя я это слышу. Гнев. Абсолютная жестокость, пока не останется ничего, кроме искореженной кучи, которая вскоре после этого упадет в воду.