Текст книги "Поцелуй сирены и первобытные хищники (ЛП)"

Автор книги: Елена М. Рейес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Елена М. Рейес

Поцелуй сирены и первобытные хищники

Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не распространяйте его по сети интернет. Просьба, после ознакомительного прочтения, удалить его с вашего устройства.

Перевод выполнен группой: delicate_rose_mur

Над книгой работали:

Delphina

Ksenka

RinaRi

Глоссарий

ОБОРОТНИ:

Сообщения Волчьей связи выделены курсивом.

Король Альфа: Правитель всех стай оборотней. Также известен как альфа всех альф

Луна: Его Королева и супруга

Бета: Заместитель командира, но после Луны

Гамма: Третий по старшинству, также подчиняется Луне

Стая: Сообщество оборотней; семья.

Богиня Луны: богиня, создавшая первого волка-оборотня и которой они поклоняются.

ФОРМА ПРЕВРАЩЕНИЯ НАПОЛОВИНУ:

Оборотень: Редкая форма, которую могут контролировать только сильнейшие альфы. Они стоят вертикально на двух ногах, с покрытыми мехом телами, острыми когтями и удлиненными клыками. Их лицо становится смесью человеческого и волчьего, показывая зверя под поверхностью. Эта форма обеспечивает как нечеловеческую силу, так и стратегию в бою.

Сирена/Русалка: Мелкие чешуйки или полупрозрачные плавники, появляющиеся на бедрах, руках или спине, когда они возбуждены, сердиты или сосредоточены.

СИРЕНА/РУСАЛКА:

Песнь сирены: основное оружие или инструмент обольщения. Может контролировать эмоции, успокаивать их или манипулировать ими.

За приливами: Любой, кто не живет в море.

Щелканье или трель: похожее на эхо подводное общение в присутствии людей, не являющихся русалками. Используется для подачи сигналов или ведения боя.

Брачный обряд: древний ритуал, который происходит, когда русалка достигает совершеннолетия и находит свою пару. Это выходит за рамки укуса. Драгоценности вживлены в плоть, символизируя связь и вечные притязания.

Посмотрите плейлист Spotify, чтобы найти:

ПОЦЕЛУЙ СИРЕНЫ И ДИКИЕ ЗВЕРИ.

ПОСВЯЩЕНИЕ

Это для всех, кто одержим избранниками судьбы, которые кусаются, лижут и завязывают узы…

Мы любим Дикого Короля.

Введение

СТО ЛЕТ НАЗАД…

– Прости меня, мой волк.

Четыре слова – простых и честных – и все же они широко распахивают мою грудь и оставляют орган оголенным на ее милость. Ее отрицание не просто ранит, оно потрошит, и моя грудь сжимается от ее слов. Ребра сжимаются под тяжестью того, что она сделала.

То, что она говорит, она должна сказать.

Я все еще дышу. Все еще стою.

Но я не живой.

Прости меня, мой волк.

Мелодичность ее голоса, такого нежного, такого полного печали, обволакивает горло и душит меня.

Я никогда не забуду этих слов. Не в этой жизни. Ее боль теперь моя, она проникла в мой мозг, и того, что уже началось, не отменить.

Я потерял свою вторую половинку. Вторую половину своей души.

Мой волк мечется внутри меня, когда правда глубоко вонзает свои ядовитые когти. Он зовет свою самку сквозь грубый гул, нарастающий в моей груди, болезненное мурлыканье, призывающее его пару вернуться.

Принять наш укус. Родить наших детей. И состариться вместе, чтобы пока я жив, поклоняться ей.

Но теперь этого никогда не будет…

Божественная связь между нами дает трещину по краям, когда притяжение ее аромата – когда-то пьянящего и сочного, с нотками морских фруктов – начинает исчезать. С каждой секундой он становится все слабее. С каждой секундой мое отчаяние становится все более диким.

Все во мне, в моей душе, требует, чтобы я взял ее на руки и убежал.

Сегодня вечером я последовал на зов ее сирены через пляж.

Она поднялась из глубин, серебристый туман обволакивал ее светящуюся фигуру, как вторая кожа. Я благоговейно наблюдал, как жемчужно-розовые чешуйки исчезают с ее бедер, обнажая кожу, зацелованную лунным светом. Ее платье почти полупрозрачное, обнажает каждый дюйм кожи, который мне до боли хочется целовать, покусывать и запоминать.

Она пришла без всякого притворства.

– Я не принимаю твой отказ, принцесса, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы грубым тоном. Окончательно. В отчаянии. – Ты – мой дар от богини, и я не оставлю тебя.

Слезы текут по ее щекам, нижняя губа дрожит, и все же ее позвоночник словно сделан из стали. Прямой и непреклонный. Она была бы идеальной Луной. Мы могли бы объединить королевства и править вместе.

– И все же… мы никогда не сможем быть вместе, Альфа Эфраим.

Мое имя на ее пухлых губах – одновременно рай и ад. Дар и проклятие.

Как мне прожить всю жизнь, не услышав этого снова?

– Почему, Люсьен? Почему ты разбиваешь наши сердца? – вопрос вырывается прямо из моей груди тяжелым от боли рыком. Человек и волк, мы сливаемся в одно целое – мои клыки появляются, и я запрокидываю голову назад, вопя о несправедливости на луну. Мои внутренности истерзаны и кровоточат, я жажду того, что обещали боги, а судьба жестоко украла. – Ответь мне.

Когти впиваются в мои ладони, с моей плоти капает кровь на белый песчаный пляж. Я хочу боли, приветствую ее, пока позади нас разбиваются волны. Теплые голубые воды, где я чувствую себя как дома, не приносят мне утешения сегодня вечером. Вместо этого я смотрю на раздвинувшийся простор, обнажающий бездну внизу.

Здесь так пустынно. Так же пусто, как и во мне.

Не видно ни единой рыбы или существа, и я знаю, что это ее рук дело.

Ее семья правит океаном, в то время как моя правит землей наверху.

Волк и сирена. Она моя идеальная пара.

– Пожалуйста, прости меня, мой альфа, – говорит Люсьен хриплым от боли голосом.

Наследница короны морского народа стоит царственно, нижний подол ее длинного струящегося белого платья намок, а на висках и ключицах проступают светло-розовые чешуйки, свет луны отражается, как опалы. Такая чертовски красивая.

– Это соглашение было заключено еще до моего рождения. Чтобы защитить…

– Кого ты защищаешь? От чего? – Искаженные слова проскальзывают сквозь комок в моем горле. Несмотря на опустошение от осознания того, что я мог бы уберечь ее, если бы мы встретились раньше.

– Тебя.

От ее ответа мой разум приходит в замешательство, а тело холодеет. Я пытаюсь собрать воедино фрагменты правды, которые она мне открыла. В ее глазах мерцают вина и печаль. Затем появляется что-то более темное – как будто она пытается обуздать свой гнев…

Ради меня. Ради себя.

Но прежде чем я успеваю спросить почему, она глубоко вдыхает и медленно выдыхает.

– Они хотели, чтобы правил русал, Эфраим, а не королева. Они боялись того, кем я стану; моей силы, твоей родословной – мы разрушим королевства и будем править на равных. Мой отец не хотел этого, – ее голос срывается, последнее слово застревает у нее в горле. – Он хотел, чтобы патриархат процветал, и генерал тоже. Они угрожали убить тебя и твою семью…

– Как долго? – Спрашиваю я, подходя к ней со сжатыми кулаками. Я борюсь с желанием притянуть ее к себе, крепко обнять и сказать ей, что все будет хорошо. Но я не могу. Она отняла у меня моё «хорошо». – Как давно ты знаешь, что я – твоя судьба? Что ты была моим даром?

Я хочу убить любого, кто прикоснется к тому, что принадлежит мне по праву. Вырвать следы укусов, которые оставила ему моя пара.

– Десять лет.

– Десять лет, – повторяю я, закрывая глаза, пока волк внутри меня воет от горя. Гнев, предательство – это почти невозможно сдержать. Она предпочла мою жизнь нашей любви. – Мы можем это исправить.

Мои клыки трепещут от желания пометить ее изящную шею, привязать ее ко мне всеми способами, которыми волк приветствует и принимает свою суженую, но Люсьен качает головой. Как будто она знает, о чем я думаю – чего я хочу, – моя прекрасная сирена делает несколько шагов ближе к береговой линии.

Люсьен Дель Маре, наследница моря, царственно стоит в своей печали, по мере того как расстояние между нами растет. Королева среди смертных. Я бы отдал свою жизнь, чтобы поклоняться ей и строить королевства из соли и камня в ее честь. Она была бы моим домом. Моим утешением после долгого путешествия по волчьим землям.

Вторая половина моей души.

– Сделанного не воротишь, Эфраим Дайр. Моя дочь любит своего отца, и я не разобью ей сердце.

– Вместо этого ты разбила моё.

– Мне жаль, но я выбираю их.

Она должна была стать моей, и я был готов отдать ей все.

Луна, которая будет править рядом со мной.

Богиня, соответствующая душе моего альфы.

Наша связь должна была быть нерушимой и неоспоримой.

И все же, это то, что я получаю взамен…

Тишина. Скорбь. Украденный выбор.

На моей челюсти напрягается мышца, и я борюсь со своими инстинктами, которые требуют, чтобы я взял ее. Что мы покончим с этим предательством единственным известным способом, заявив права на то, что принадлежит нам, но затем она поднимает нежную руку…

Я замираю.

– Не надо. Ты был единственным, чего я когда-либо хотела для себя, мой волк. Эгоистично и непримиримо… – шепчет Люсьен, закрывая на секунду глаза, прежде чем встретиться с моими, полные сожаления и печали, – …но я была рождена не для того, чтобы хотеть. Я была рождена, чтобы отдавать.

– Ты была моей еще до того, как стала принадлежать ему.

– И это никогда не изменится.

Воздух между нами становится тяжелее по мере того, как последние нити нашей истрепанной связи распадаются одна за другой, пока не остается только эхо того, что могло бы быть. Дрожащими пальцами она снимает золотую цепочку со своей изящной шеи и разжимает мой сжатый кулак, прежде чем поместить камень оникса в центр. Затем ее ладонь накрывает мою, и жар от драгоценного камня оставляет отпечаток на моей плоти.

Это больно, но боль притупляется по сравнению с тем, что я потерял.

От темно-черного до огненно-синего сияет между нашими соединенными руками, когда ее платье рвется и чешуя проявляется. Каждый дюйм ее соблазнительного тела обнажен для меня, и замысловатый узор радужно-розового цвета переливается в лунном свете, словно дымка, которая клубится вокруг нас сейчас, прежде чем она убирает свои прикосновения с моих. Туман над драгоценным камнем исчезает.

Снова черный. Больше никакого синего.

Ощущение ее магии – удивительная вещь. Ее подпись казалась мне старым другом, кем-то, кого я когда-то знал, но с годами потерял контакт.

Она прекрасна, но не моя. Больше нет.

– Камень Кордис Люкс – мой подарок тебе, Эфраим.

Холодная дрожь проходит по моей ладони, и появляется лазурное мерцание. Затем оно испаряется.

– Часть моей магии всегда будет принадлежать тебе, как и должна, и она защитит тебя.

– Это не то, чего я хочу.

– Я знаю. – Она серьезно кивает. В ее фиалковых глазах вспыхивает обида, но и она быстро исчезает. – Но мне нужно было, чтобы это было у тебя. Знать, что ты всегда будешь в безопасности.

Я медленно сжимаю камень в кулаке, прежде чем опустить его в карман брюк. Это преднамеренное действие, как будто я закрываю дверь, которая никогда не должна была открываться, прежде чем сделать шаг назад.

У меня болит грудь, мое тело дрожит от силы всего, с чем я вынужден смириться.

– Ты никогда больше не увидишь меня, Люсьен, – выдавливаю я, и слова привкусом пепла застревают у меня в горле. – Пути назад нет.

Из ее фиалковых глаз катится слеза. Губы дрожат, и все же… она улыбается. Не жестоко. Не по-доброму. Это просто принятие.

– Да будет так, мой волк. Я не заслуживаю меньшего.

– Я никогда не буду искать тебя в водах, по которым путешествую.

– Точно так же, как русалки никогда не будут петь для волков.

Затем Люсьен отворачивается. Она входит в море, и вода приветствует ее, как возлюбленную. Защищая. Благоговейно. Ее неземные глаза больше не встречаются с моими, и прежде чем я успеваю произнести ее имя в последний раз, она исчезает под волнами.

Наши клятвы – это все, что у нас осталось от нашей связи.

Пусть боги однажды простят нас, и наши родословные никогда не заплатят за это…

ПРОЛОГ

АЛЬФА КАЙ

– Капитан всегда идет ко дну вместе с кораблем.

Она проводит своими острыми, светящимися ногтями вниз по передней части моих брюк, разрывая ткань и молнию ровно настолько, чтобы освободить мой член. Он высвобождается, и я весь трепещу, с набухшей головки капает, в то время как ее нос скользит по мне от разреза вниз к моему тяжелому узлу.

Там она останавливается и вдыхает мой аромат.

Ее мягкие губы – это подарок, в то время как прикосновение ее ногтей к моей коже – дрожь по всему ее телу – заставляет моего волка одобрительно зарычать. Аромат Нериссы усиливается при том, насколько близко мой зверь находится к поверхности, и естественная сладость ее лосьона приобретает более резкую нотку, когда он окружает нас.

Немного землистый. Более декадентский.

Мое тело пульсирует от желания, но я остаюсь неподвижным, поскольку обе стороны меня впитывают каждое ее движение. Мой волк гордится своей вероломной парой, и я нахожу ее действия забавными. Восхитительными.

То, как она украла у меня, а потом убежала, – это наш первобытный танец.

То, как она привязала меня к мачте корабля, – это прелюдия.

– Я умираю с голоду, мой волк, – напевает моя пара, глядя на меня из-под длинных темных ресниц. Ее фиалковые глаза прикрыты, а маленькие, но острые клыки впиваются в нижнюю губу. – Ты покормишь меня?

– Ты играешь в опасную игру, маленькое сокровище.

– Ты меня не пугаешь, Альфа.

– Я живу, чтобы защищать тебя, Нерисса Дель Маре. Я бы никогда не причинил тебе вреда.

– Тогда дай мне то, что мне нужно, Альфа Дайр.

Ее губы касаются кончика моего члена. Действие благоговейное и сладостное, в то время как жар в ее фиалковых глазах обещает болезненную расплату. Один нежный поцелуй. Одна произнесенная шепотом клятва.

– Удовлетвори мое эгоистичное желание и потребность, Волк. Это то, о чем я прошу.

Последнее слово еще не полностью слетело с ее грешного рта, как Нерисса проводит языком по набухшей головке, уделяя особое внимание щелочке, откуда стекают капельки спермы. Ее мычание от моего вкуса подобно электрическому удару по моему узлу – я пульсирую и набухаю в ее крошечной ручке, пока она не усиливает хватку. Эти нежные пальцы больше не обхватывают меня. Ее рот, растянутый на головке, выглядит непристойно.

Медленно. Влажно. Безжалостно.

Мягкие, как бархат, губы обволакивают меня, проникая все глубже маленькими, но быстрыми покачиваниями головы, пока я не целую тыльную сторону ее шеи. Затем раздается скрежет ее острых ногтей, впивающихся в мои бедра – боль сводит моего волка с ума, и мне требуется каждая капля самоконтроля, которой я обладаю, чтобы не трахнуть ее в горло.

Чтобы не разорвать эти жалкие оковы и не взять контроль в свои руки.

Я даю своей паре этот единственный момент победы, прежде чем выследить и оседлать свою добычу. В биологии волка заложено поигрывать с едой, прежде чем вгрызаться в ее плоть, и я планирую баловать эту прекрасную сирену, пока не придет моя очередь кусаться.

Цепи гремят надо мной, мои мышцы дрожат от абсолютной дикости, нарастающей внутри, когда идеальный рот Нериссы сосет меня. Она не может принять всю длину, но у нас есть остаток наших жизней, чтобы исправить это. Научить ее принимать полностью и вмещать мой узел.

– Еще, – стонет она, обхватив меня за талию, ее глаза трепещуще закрываются, пока она наслаждается моим вкусом. Вибрация такая чертовски приятная, и моя грудь урчит от одобрения, в то время как она надувает щеки. Выражение ее лица – чистое блаженство, как будто она молит о пощаде и покаянии одновременно – я улыбаюсь.

Когда все это сказано и сделано, от моего гнева никуда не деться. Она заплатит за это своей пиздой, прямо перед тем, как я возьму ее задницу. Честная сделка после того, как она у меня украла. Потому что мы оба знаем, как легко я мог бы разорвать и эти цепи, и ее шею, хотя я никогда бы не причинил ей вреда.

Никогда ей. Кому угодно, только не ей.

Тонкая струйка слюны стекает по уголку ее рта и подбородку, отмечая все еще видимые чешуйки на ключице. Я хрюкаю от этого зрелища. На кровь там тоже. Мою кровь. Глубокие борозды, которые ее ногти оставили на моей плоти, запачкали ее, и это только подчеркивает ее красоту.

Грязно. Греховно. Совершенно.

– Когда это закончится, я собираюсь подарить тебе весь мир, моя женщина.

Клятва. Моя клятва. Но затем корабль стонет под нами; оглушительный треск раздается в нескольких футах от того места, где она сосет мой член. Мы тонем, и быстро – крики моей команды прорываются сквозь бушующий шторм. Они зовут меня по имени, умоляют сойти с корабля и укрыться в безопасности, но я не двигаюсь.

Я бы никогда не испортил ей веселье. И моя женщина наслаждается, игнорируя причиненный ею ущерб.

Непристойный звук, с которым она давится моим членом, стоит десятерых моих разрушенных кораблей.

– Твою мать, – я шиплю сквозь стиснутые зубы, когда ее горло сжимает спазм, крепко поглаживая мой член с каждым глотком. Одна из моих когтистых рук вцепляется в то, что осталось от мачты, в то время как другая использует ограниченную подвижность, которую дают мне кандалы, чтобы намотать ее волосы на кулак.

Крепко держу ее, удерживая на месте, но не толкаюсь бедрами. Вместо этого я наслаждаюсь быстрым подергиванием ее горла при каждом глотке и болью от ее когтей, когда они снова вонзаются в мою плоть. Чем больше корабль опрокидывается, заливая каждый этаж, тем агрессивнее – отчаяннее – становится мой маленький шторм.

Корабль наклоняется еще больше, и несколько ящиков ударяются друг о друга. Они разбиваются при ударе, осколки разлетаются, ударяясь обо все на своем пути, и все же моя пара не перестает принимать меня так глубоко.

Когда маленький осколок стекла из теперь уже разбитого окна рассекает мой живот, я чувствую, как она дрожит, когда воздух пропитывается моей кровью и потребностью. Ее рот воздействует на меня сильнее, глубокими поглаживаниями, прежде чем отстраниться и облизать дорожку от кончика к узелку, а затем к порезу на моем животе.

И человек, и зверь рычат на нее.

Грудь вздымается. Сверкание клыков. Капли предэакулята падают на пол…

Маленькая нимфа только ухмыляется мне.

– Веди себя прилично, Волк.

Вот и все. Просто указание оставаться послушным, пока Нерисса смотрит на уже заживающую маленькую ранку. Она следит за движением каждой капли, а затем совершенно потрясает меня, слизывая каждую дочиста. Ее язык такой чертовски мягкий, когда скользит по порезу, но именно оставшееся после него ощущение покалывания вызывает у меня сильную дрожь. Это почти непостоянно; мои мышцы сжимаются и разжимаются, в то время как узел набухает почти до боли.

Ее чешуя, прекрасная своими разнообразными оттенками, тоже начинает вибрировать. Движения едва уловимы, а пульс ритмичен в три-четыре счета между короткими паузами – я в восторге. Это язык, который я пока не понимаю, но планирую изучить.

– Это мое прекрасное сокровище. Такая хорошая маленькая женщина, боготворящая свою пару.

Услышав мою похвалу, Нерисса бросает на меня нежный взгляд, прежде чем снова взять меня в свой горячий маленький ротик. Каждое движение ее головы быстрое, в то время как одна рука скользит пальцами по моему узлу и ниже, сжимая мои тяжелые яйца достаточно сильно, чтобы ужалить, но вспышка боли и удовольствия только делает меня тверже.

Мое освобождение так близко. Она тоже это понимает и резко дергает.

Я отпускаю ее волосы, когда вода плещется у наших ног, а затем и у голеней. Все происходит как в замедленной съемке; влажный жар ее рта отвлекает меня от разрушения корабля и беспокойства членов моей стаи на баркасах где-то поблизости. У меня нет ни малейшего внимания на волны, разбивающиеся и загоняющие нас в нечто похожее на водоворот, или на то, как молния ударяет в обломки, когда их уносит течением.

Все, что я вижу и признаю, – это она.

Моя женщина. Моя пара.

Нерисса медленно преображается, ее хвост, мерцающий под водой, теперь достигает моих колен. То, что осталось от мачты, стонет, и я тоже стону, когда она мотает концом взад-вперед, оставаясь именно там, где она мне нужна.

– Мой.

– Я твой, Нерисса. Бери все, что тебе нужно.

– Никогда не забывай об этом, Альфа, – говорит она, и на этот раз, когда она втягивает меня в себя, Нерисса не останавливается, пока не достигает моего узла. Там она поджимает губы и дразнит нижнюю сторону кончиком языка…

– Черт, – я шиплю сквозь стиснутые зубы, когда первая струйка спермы приземляется на ее язык. Она одобрительно мычит, надувая щеки и высасывает все до последней капли. И сексуальнее всего, что делала эта великолепная сирена…?

Румянец на ее лице, когда она смотрит на меня своими фиалковыми глазами и сглатывает.

Совершенство. Дом. Моя.

Отстраняясь, она в последний раз целует кончик и приподнимается, чтобы слегка прикусить мою нижнюю губу. Ее маленькие клыки рассекают кожу, ее вишневые губы теперь испачканы моей кровью и спермой, когда воздух разрывает резкий щелчок.

Этот звук…

Богиня, все возвращается в фокус, когда я делаю полный вдох. Ночное небо освещается грозой, и дождь начинает лить сильнее, как только вода достигает моей груди. Тяжесть сломанной мачты тянет меня вниз, темная вода окружает меня, и все же я вижу все это.

Вспышка боли на ее лице, когда она соскальзывает под воду.

Блеск металла вокруг моего запястья.

Свет, исходящий от чего-то, находящегося сразу за изолированной бурей…

А потом все становится черным. Бесконечная чернота, пока мимо меня не проплывает гибкая фигура и маленькие пальчики не скользят по моей коже. Это шок для моих чувств и моего зверя – электрические нити нашей связи и укус боли, когда она срывает Кордис Люкс с моей шеи. Мой волк проявляется в моих горящих глазах, наблюдая за тем, как ее клан уплывает прочь – они окружают свою принцессу, – но ее движения не такие плавные.

Она борется за каждый дюйм пространства между нами.

Это видно по тусклому покачиванию ее красивого хвоста и напряженным плечам. Медленно, как будто ей физически больно уплывать от меня, но как только они проплывают мимо обломков, она поворачивается в последний раз, и наши глаза встречаются. Я глубоко рычу, и вибрации доносятся до нее через воду.

Моя пара дрожит и протягивает ко мне правую руку, затем отдергивает ее, когда я снимаю все кандалы. Теперь в выражении ее лица есть намек на нервозность, и в полуформированной связи ощущается трепет в ожидании моего следующего шага.

И, к ее удивлению, его нет. Пока нет.

Сейчас я хочу, чтобы она уплыла и спряталась. Я хочу заслужить право взобраться на свою пару.

Я собираюсь опровергнуть каждую ложь, которую они ей скормили.

Я покорю море – уничтожу тех, кто разделяет нас, – не оставив никому убежища, кроме меня.

Я – ее дом. Все, что ей когда-либо будет нужно.

Я иду за тобой, мое грешное сокровище. От меня никуда не деться.