Текст книги "Затерянная во Вратах (СИ)"
Автор книги: Елена Ловина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Вообще это знание не давало мне покоя, потому что я постоянно сомневалась в себе: могу ли я быть уверена в своих словах, с тех знаниях, что открылись мне? Почему я не подвергаю сомнению необходимость материальных Врат (именно с большой буквы, словно это должно быть что-то монументальное, крепкое – на века)?
Стоит представить это сооружение, и я уже в мыслях вижу не только камень, из которого они будут сложены, а их, признаться, пятнадцать видов и все разные, но и часть рун, которые необходимо выбить по краям створов. Надеюсь, это все же меня ведет королевская магия, которая у каждого отпрыска королевской семьи проявляется по-разному – у меня вот таким образом (у Ларо, кстати, проявилась в ощущении порталов – она может предугадать каждый с точностью до десятины, хотя раньше мы замечали, что открываются они с разбегом в три-четыре терции).
Жаль только Рар не желает меня слушать – упрямится, считает свой авторитет незыблемым, а знания – монументальными. Только вот понять пока никак не может, отчего с нами вот это все случилось. И мы… не можем понять вместе с ним…
– Как тебя зовут? – Ваюни и Химмо оттеснили старших и принялись расспрашивать парнишку, а мне оставалось только отпустить одну голову, чтобы она наблюдала, а потом в тишине и покое вспомнить все, что она услышит. Старшие говорят, что это очень удобно и жалеют, что в человеческой форме этим свойством не обладают, а по мне это сложно, от этого голова болит потом…и я уже скучаю по одной голове и ногам с руками.
– Закия Ловер, – ответил парнишка и очаровательно улыбнулся, отчего вся женская составляющая нашего небольшого отряда просто растеклась лужицей – давненько нам никто так искренне и тепло не улыбался. Да мы и друг другу вообще перестали улыбаться, а уж про «говорить приятные вещи» вообще молчу – хорошо хоть не срываемся и не рычим постоянно.
– А сколько тебе лет? – это Руид задала вопрос – она все тыкалась головами в спины сестры и кузины, пытаясь их оттеснить, но в итоге обошла паренька со спины и задала вопрос оттуда, отчего парнишка чуть не подскочил до уровня Валера (тот стоял рядом и рассматривал нашего гостя с подозрением).
– Четырнадцать полных циклов прошло с моего рождения, если ты это спрашиваешь, не страшное чудовище.
На «не страшное чудовище» все как-то дернулись и отступили – не вдохновились, в общем, и обиделись, только вот девочкам нашим все нипочем – они проглотили эти слова, словно это был самый изысканный комплимент.
– Почему чудовища? – это прабабушка. Она еще помнит это слово в наших старинных рассказах, даже видела картинки – штрах рядом с ним просто умильный щенок. Как НАС можно принять за ЧУДОВИЩ?
– Так вас называют наши отцы, которые видели ваши прежние выходы, – не стал утаивать Закия. – Чудовища – это самые страшные существа в нашем мире…Но вы совсем не страшные.
– Почему тебя хотели принести в жертву? Что это был за ритуал? – жардан Кевор в любой ситуации останется главой телохранителей, поэтому первым решается уйти с нейтральной темы и начать расспрашивать нашего невольного гостя (хотя, чисто формально, Закию никто не приглашал, а он согласия не давал на то, чтобы прийти в гости).
– Мы закрывали наш мир от вас, чтобы вы не могли выйти, а я должен быть принесен в жертву, – мальчик храбро смотрит нам в глаза и улыбается. – Вы не думайте – меня готовили целый год для этого. Я самый лучший в своей шеренге!
– О, Мать дрохов, так их еще много, – простонала Ларо, и ее снова затрясло.
– А теперь, когда мы его забрали, нам начнут приводить остальных, если мы вновь выйдем из портала…
А мы обязательно выйдем, потому что этот портал самый последний и открывается с завидной регулярностью, а нематериальные врата на нем даже не создаются – магия уходит в землю и все…
– Почему такой дикий способ закрытия порталов? – это спрашивает Рар.
Дяде явно не нравится, что Закия здесь, с нами, потому что все сейчас вспомнили, что тоже могли по первому желанию принимать двуногую форму… Как мы по ней тоскуем – по своей второй сути, даже крылья порой не радуют. А Рар за нами следит, чутко улавливает изменения, пытаясь предотвратить конфликты, словно взял на себя роль врачевателя сердец, и ни у кого другого не получается лучше. Только вот из-за появления человека наше шаткое равновесие уже лопается, словно сильно охлажденный стеклянный сосуд, в который кто-то по неопытности решил плеснуть кипяток.
– Портал закрывали разными способами, только он постоянно открывается, – заявил Закия, невинно хлопая ресницами не хуже Ларо, когда она хотела отпроситься у отца на очередное свидание. – Магия крови – самая впечатляющая, только запрещена, поэтому к ней прибегают в последнюю очередь.
– А почему тогда на алтаре были следы запекшейся крови? – Валер до зубовного скрежета подозрительный, но вот тут я с ним солидарна – я тоже заметила кровь, уже высохшую, повторяющую странные символы на камне. Пока никто не видит, я попыталась воспроизвести те руны, что запомнила, мельком взглянув на постамент. К сожалению, часть рун перекрывала тщедушная тушка Закии, поэтому все, что мне удалось запомнить в такой спешке, выглядело не читаемо.
А еще удивительно, как все же странно работают головы у дроха: вроде все мои смотрели на Закию и его «палача», только почему-то сейчас две точно подкидывают информацию, что все не так выглядело, как показалось при выходе. Вроде и нож был тупой и тонкий – такой загнется быстрее, чем пропорет кожу. А еще на парнишке лежала какая-то ткань, которая падала со странным шуршанием, а мой коготь царапнул ее и не повредил, вроде бы… Что еще заметила я, пока убегала в портал со спасенным? А что заметили другие?
– Так раньше были жертвоприношения из животных, – после некоторого замешательства ответил парнишка, а жардан Кевор напрягся.
То, что глава телохранителей напряжен так с ходу и не скажешь, особенно если видишь его впервые, особенно если видишь его в форме дроха, но поверьте – он был напряжен, крайне. И понятно почему – мы все чувствовали кровь, и не было там ни капли от животного.
– Здесь нужно сюда и сюда, – Кассии подошла к моему рисунку и дополнила руну несколькими линиями.
Не совсем понятно, но …
Следом подошли еще Вулли и Рашиис, телохранители, принятые в отряд вместе с Валером, и дополнили руну, а у меня дернулось что-то внутри – что-то сродни нехорошему предчувствию, очень-очень нехорошему… А память, которой вдруг понадобилось обратиться к воспоминаниям двух левых голов, услужливо так продемонстрировала, что немного дальше в кустах за алтарем поблескивало в свете сдвоенного полумесяца что-то металлическое.
– А почему раньше мы не видели ни алтаря, ни людей? – подозрение закралось и в сердце прабабушки.
– Так это все, что осталось от двери, которую установили в предыдущий раз, перед тем, как вы выходили. Вы там хвостом махнули и все разрушили, – спокойно отвечал Закия, а сам принялся отходить от нас всех.
Я же смотрела на руну, которую постепенно дополняли те, кто подходил ко мне. Мерзкий холод пробирался под кожу, заставляя чешуйки вставать дыбом, словно я кошка, которую только что напугала пробегающая мимо мышь.
– А как там оказалась дверь? Кто-то у вас решил закрыть портал материальным предметом? – Ларо перестала дрожать, с недоумением подошла к моей руне и принялась обходить меня и руну по кругу, всматриваясь в начертание. – Если поправить тут и тут, – сестра перерисовала несколько линий ровнее, – то получится…
– Открывающая руна… – прошептала я и с недоумением уставилась на Закию. – Вы хотели открыть портал?
И мы все увидели, как разом меняется человек, теряя радушие и открытость, а на их место приходит высокомерие и надменность, а еще что-то сумасшедшее во взгляде.
А потом уже, когда доброжелательная улыбка превратилась в оскал, начала сползать иллюзия. Да она вообще держалась из последних магических сил, так как в пространстве между мирами магия растворяется очень быстро, а когда человек сам перестал претворяться, съехала, как шелковый чулок с ноги – легко и быстро.
Первым добавился рост и размах плеч. Потом изменились глаза, и поразила не ненависть в них, а вертикальные зрачки-линии, меняющие направление на горизонтальное – перед нами дрох. И только фиолетовый всполох, взметнувшийся на мгновение над человеком и принявший иллюзорную форму крылатого пятиглавого существа с мощным гребнем вдоль всей спины, выдал нам истинную суть нашего «гостя» – дрох-куар.
– Клевр?
Глава 17. Выбор
– Клевр?
Два голоса одновременно удивленно назвали его по имени, а сам мужчина – от дохленького парнишки не осталось и следа – с едкой усмешкой повернулся в сторону мамы.
– Не так я планировал нашу встречу, Сиушель, но ты узнала меня, так что скрываться не вижу смысла.
– Что все это значит, магистр? Объяснитесь! – прабабушка умеет задать настроение разговору, а тут сразу начала с ледяного тона, планируя, скорее всего, дальше оттаивать и смягчаться, но судя по всему, сегодня это не получится. Потому что магистр расхохотался, закину голову, но в этом смехе было столько злорадства и истеричности маньяка (хотя, откуда мне знать, как смеются маньяки?), что нам всем стало жутко.
– С удовольствием, гранж Алливена – вы просто не представляете, с каким удовольствием!
И отскочил так резво от стремительного рывка жардана, который собрался схватить магистра, используя эффект неожиданности и свой тайный метод Кевора, но, похоже, про все методы жардана, было известно, и магистр подготовился. Неожиданно, особенно в свете того, что глава телохранителей не только промахнулся, а был спелёнат в прыжке материальной тонкой сетью – даже дернуться не может.
– Осторожно, друзья, за что ж вы так со своим гостем?
Какое-то наигранное расстройство на лице, а вот глаза выдают напряжение – вертикальные зрачки сейчас под углом к переносице, а фиолетовый всполох то оседает, то вздымается кверху.
Да он форму поменять пытается! И что, неужели не удается? Прямо как у нас, только мы не можем принять форму человека, а он – дрох-куара… Даже не знаю: радоваться или беспокоиться?
Дрох-куары крупнее в крылатой форме и сильнее, если уж сравнивать, так что лучше пусть магистр остается человеком, хоть нам и не удобно смотреть на него сверху вниз. Это только в книгах пишут, что взгляд свысока принижает того, на кого взгляд этот направлен, но это не про нас. Дрохи в любой форме могут смотреть так, словно они выше и сильнее, даже я в теле человека будучи на две головы ниже всех своих родственников мужского пола могу посмотреть так, что все сразу пригибают голову и опускают плечи (и дело не в том, что я принцесса, а они мне подчиняются, точно-точно). Так что смотреть на магистра в его человеческой форме просто неудобно – шеи затекают.
– Я всего лишь пришел сказать вам то, до чего вы бы сами додумались рано или поздно, – усмешка у магистра Клевра получилась едкая, прямо все внутри переворачивала. Как я его могла считать красивым и мужественным? Мерзкий субъект! – Чтобы большей части вашего отряда вернуться в Арх-Руа, необходимо, чтобы все красавицы королевского рода (ироничный поклон в нашу сторону, а затем по кругу, не упуская из виду ни одну дрохи) остались в том мире, куда открываются порталы, настроенные на королевскую кровь.
Словно солнце взорвалось и осыпалось на землю, а вокруг настала непроглядная Тьма, в которой звуки тонут, не добираясь до нас.
Сдавленный вскрик застрял посредине горла и ни туда, ни сюда – встал комом, даже дышать не дает. Думаю, состояние остальных не многим отличается от моего – они все смотрят на Клевра и молчат, нервно подрагивая хвостами и крыльями. Да еще у каждого три-четыре головы поникли, спрятавшись под крыльями, словно смотреть и думать сложно стало всеми головами. Мои все четыре убрались в «домик», грустно шипя и странно покашливая, словно это у них нервное.
– За что ты так с нами? – мама смотрит всеми десятью глазами, словно они помогут понять, когда дрох-куар, которого во дворце считали почти родственником, а дядя Рар – другом и коллегой – сошел с ума до такой степени, что решил уничтожить королевский род Арх. Не просто всех женщин отправить в другие миры, но и мужчин лишить их Истинного пламени и возможности продолжить род без нас. И ведь они даже от пламени в сердце отказаться не могут: если Истинное пламя проявилось, то уже ничего изменить нельзя.
Говорят, раньше, в более дикие времена, короли могли продолжить свой род, отказавшись от пламени в сердце на алтаре Матери дрохов, а потом соединившись с дрохией в крылатой форме. Но это только если не коснулось его сердца Истинное пламя. А в нашей семье только у нас, младших дочерей короля, у кузин да у дяди Рара нет еще Истинного пламени в сердце…
И у меня нет?
Вот значит, как об этом узнают – мельком, в ходе какого-то разговора, который к моему сердцу никакого отношения не имеет… И браслет Торбурга никак не снять… Лишь бы не бродить в этом пространстве больше года!
– За что? – Клевр усмехнулся, теперь уже жёстко, презрительно, словно у него червяк земли попросил.
От этой гримасы стало совсем неуютно, ведь мы знали его почти всю жизнь и даже не догадывались, какая темнота царит в его сердце.
– За тот день, когда ты отказалась от меня, Сиушель.
– Отказалась? – тётя Каммей не дала никому даже рта открыть – рванула возмущённо, словно она лучше всех знала, что это был за день. – Да ты забыл, видимо, что сам не смог продемонстрировать Истинное пламя. Или может тебе напомнить, как ты пытался обмануть Мать дрохов, выдавая иллюзию за Истинное пламя?
– Камми, не надо, – мама попыталась успокоить тётю, но та даже не услышала – столь велик был ее гнев.
– Ох, Каммей, – как-то ехидненько прозвучал голос магистра, – а я-то думал, что ты уже забыла, что я не тебя выбрал – всё-таки Истинное пламя в сердце зажглось. Не к лицу дочери короля быть столь злопамятной и мелочной.
– Ты! Тыыы… – голоса пяти голов взлетели до визга и выше, так что уши заложило, – ты пытался обвинить меня в том, что я забрала твое Истинное пламя!
Ого, а так разве можно? Знаю, что до двадцати шести лет, если дрох или дрохия не встретили спутника, к которому разгорелось Истинное пламя в сердце, то при каких-то особых обстоятельствах, которые грозят смертью дроху, его родители могут отказаться вместо него от пламени в сердце, и тогда дрох живёт дальше с пустым сердцем.
Что это меняет в его жизни? Толком никто не может сказать, просто объясняют, что без Истинного пламени дрох не может завести детей, ну и нет той целостности и единения с тем, с кем дрох решит завести семью. Дрох все время будет что-то искать и не находить, ведь пламя в сердце уже не вернёшь.
– Каюсь, было дело, – шутливый поклон в сторону тёти, и снова отскок, когда со спины попытались подобраться двое телохранителей, – но, согласись, какая была возможность – сладкий улукхай, даже жаль, что не получилось.
А за его спиной уже открывается портал: синий, мощный, настроенный на его ауру, только его и ждет…только его – другой никто не проскочит…возможно, Валер, как его ученик, имеет шанс.
Или дядя Рар – у них в аурах есть схожие частицы. Это только говорят, что аура неповторима, одна для одного, и подделать ее невозможно, однако схожие частички есть у всех: стоит двоим соприкоснуться, пообщаться, просто поговорить немного – и вот уже частичка ауры перекочевала на собеседника. А если вы долго дружите или соперничаете, проявляете сильные эмоции, то таких частичек несчитанное множество.
Любовь, как зовут обычные люди Истинное пламя, тоже оставляет в ауре частички, даже более мощные, щедрые, неистребимые. Возможно, будь у магистра к маме сильное пламя, то и мама могла бы пройти тот портал, стоит только напрячься и заглушить те частички ауры, которые не относятся к Клевру…
Но мама не пойдет на это даже если б могла – видно по ее напряженным крыльям, по чешуйкам, вздыбленным от ярости, по тому, как смотрят все пять голов на магистра, почти не мигая.
Я б на месте магистра даже не стала рассматривать эффект от своих слов, а сразу бы рванула в портал со всех крыльев, чтоб ненароком в человеческой форме не подожгло от гнева, который вот уже готов вырваться из всех голов разом. Но тот, видимо, слишком долго ждал этого дня, чтобы прочувствовать всю прелесть мести: стоит на краю портала – одна нога уже в том мире, в который нас выкидывает (ощущаю магию мира и запах его незабываемых растений; вот честно, не будь все так печально с нашим попаданием в этот мир, я бы в нем сама с удовольствием задержалась), а другая еще здесь – в нашем пространстве, между мирами. И он еще ухмыляется, словно вышел в итоге победителем.
– Вы знаете, что делать, – гад даже воздушный поцелуй послал, – иначе с вами будет тоже самое, что и с розами, которые я вам дарил перед входом в портал.
И портал пропал – он даже шаг не сделал внутрь – а мы остались стоять, переваривая все, что услышали. Говорят же, что чем дрох крупнее, тем мозг у него занят больше, особенно если пять голов одновременно начинают думать. В общем, мы застыли, пытаясь понять, что там было с розами (к сожалению, присказка про крупного дроха имеет более неприглядную трактовку: чем дрох крупнее, тем он глупее).
Мы и не вспоминали про эти розы, Тьма ему под хвост! Ну, подумаешь, рассыпалась, стала неприглядная, даже мерзко пахнуть стала – больше на экскременты похожа…птичьи. Но ведь никто б не связал эту дрянную субстанцию с нашим дальнейшим несчастьем. И никто не насторожился, ведь раньше ни один предмет, живой или не очень не менял своей структуры. Если только магистр не делал эти розы сразу из дерь…фуууу.
– Фуууу, – Ваюни первая озвучила мою догадку, – он нам подарил дерьмовые розы.
– Ваюни, фу, – грозно рыкнула прабабушка, которая строго следила за чистотой наших речей и слово «дерьмо» не воспринимала ни в каком контексте – только «экскременты». – Это было гавно, девочка, а дерьмо для подарков Клевра – слишком поэтично.
Охо-хо…прабабушка – ты мой кумир навеки.
– Он сказал, что мстит тебе, Сиушель, – тетя Ллой вдруг повернулась к маме и зарычала, словно ее заарканили себринными нитями, от которых дрох ни в человеческую форму вернуться не может, ни магией воспользоваться, ни огнем разить. – Почему же мы тут с тобой уже столько времени бьемся с порталами, когда ты одна должна была отвечать перед ним?
– Как тебе не стыдно, Ллой, – бабушка Куэларо строго смотрела на свою дочь, но у той, видимо, началась истерика, которую все это время она пыталась сдержать.
– Мне не стыдно, мама! У меня тут три маленькие дочери, я сама жду еще одного ребенка, которому в этих блужданиях суждено вылупиться, а не родиться! Почему мои дети должны страдать от того, что когда-то мой брат связал свое пламя с чьей-то невестой?
– Прекрати! Ты позоришь королевский род, сестра! – тетя Каммей рыкнула не хуже жардана Кевора на построении телохранителей. – Я тут тоже вроде как с детьми, да и Сиушель не одна – в таком же положении, что и ты. Кстати, может напомнить, как мы всем родом отбивали тебя от принца Ларантайна? Или напомнить про помолвку с конюхом?
– Стоп! – мама редко рычала так, что сотрясалось пространство (где-то тут должно появиться после ее рыка ущелье или вырасти гора). – Прекращаем меряться конфузами.
Мама оглядела всех, каждого телохранителя, каждую родственницу, нас, своих дочерей, и только потом продолжила.
– Если кто-то считает так же как коллоссара Ллой, можете высказаться сейчас, но только сейчас – в дальнейшем я не потерплю ничего подобного ни в свой адрес, ни в адрес моих дочерей или родственниц.
Все застыли, раздумывая, стоит ли идти на поводу своих эмоций и говорить все, что крутится в голове уже…месяц? Подумать только, мы уже месяц варимся, крутимся, маринуемся – любой эпитет примени и будет все про нас и наше положение. Только не многие хотели бы говорить сейчас про свои чувства – мы слишком привыкли делиться огнем с родными, друзьями, поэтому бережем свое пламя, а то вдруг языки начнут гаснуть от отрицательных эмоций.
Нам, королевской семье повезло больше телохранителей – нас в этом пространстве много (я имею ввиду родственников) – каждый из нас горит частью пламени в четырнадцати сердцах других. И пусть почти столько же сердец ждет нас в Арх-Руа – здесь мы как каменная стена: даже если один камень даст трещину – вся стена устоит и не развалится, да еще сломанный камень придержит. Такова уж сила огня в нашем сердце.
А вот телохранитель – он один здесь, сам по себе, пусть их в два раза больше, чем нас, но в единении они слабее – их держит здесь только долг и клятва королевскому роду. Мало кто может сказать, что мы горим в его сердце наравне с родителями, или возлюбленной, или детьми. Поэтому выходить за рамки устава для них опасно: если пустить в свое сердце тех, кого призван защищать, то можно слиться с нами, прикипеть, а потом сложно будет расстаться, а это несет в себе опасность потерять часть своего пламени.
Поэтому никто из телохранителей не пошел открыто обвинять королеву в том, что она виновата в нашем положении – устав требует субординации и позволяет жить, не открывая свое сердце и не теряя частичку пламени. Ведь без пламени дрох – пуст и лишен части жизни. Он снова становится диким, как в древние времена.
Но не все мужчины в нашем отряде обладали той стойкостью, которую испытывают при поступлении в капитоний телохранителей, той верой в непреложность устава и единственно верный приказ командира. Я видела, как дернулся сказать что-то Гориан, тот телохранитель, что уже не раз выказывал недовольство, но под тяжелым взглядом жардана Кевора, стушевался и отступил.
Зря жардан не дал ему высказаться, ведь мама дала шанс каждому. Нужно было дать ему слово, но кто я такая, чтобы идти против старших?
Кому нужно мнение третьей принцессы, когда все понимают, что даже мы, дети королевы (а я это видела по глазам своих сестер), на мгновение подумали все тоже, что высказала одна лишь тетя.
Только она уже не принцесса. Давно, с того дня, как мой отец занял трон. А вот мы ими будем еще долго, до того дня, как отец передаст трон нашему брату. Сегодня и всегда мы с сестрами обязаны думать в первую очередь о других, а не о себе. Поэтому мы не имеем права даже мысленно говорить те слова, что позволила себе тетя Ллой.
Только вот право высказаться дали на очень короткий срок, а потом ни мама, ни дядя Рар не остановили жардана и сделали вид, что не заметили порыв Гориана. Как я уже сказала – им виднее.
– Значит, эту тему закрыли и больше к ней не возвращаемся, – через некоторое время сказала мама, взмахами крыльев показывая, чтобы все встали перед ней, разрывая тот круг, который создали, пока магистр Клевр был здесь. – Теперь про то, чтобы кто-то из нас остался в другом мире… Никто не будет жертвовать собой в угоду Клевру. Мы вместе попали в эту зад… неприятность – вместе и вернемся в Арх-Руа.
Телохранители кивнули разом, как будто репетировали, только Гориан слегка замешкался, но и он кивнул. А мама продолжила, придавая своему голосу проникновенности и тепла, как умела делать каждая королева дрохов.
– Я знаю, что вам тяжело, всем: мы вдали от дома и родных, не знаем, как нам выбраться, а наши попытки решить проблему помогают через раз, мы в теле дроха начинаем тосковать по своей второй сути, и это все выматывает нашу магию, тело, нервы. Но вы все чувствуете огонь в сердце, ощущаете каждым языком своего пламени родных, друзей. И Истинное пламя в сердцах ведет нас дальше, словно маяк в море – нас всех ждут, ищут, любят. На это мы должны опираться в походе. На это должны ориентироваться, когда решаем насущные задачи или головоломку с порталами.
Мама посмотрела на каждого, каждому кивнула, каждому послала теплый ветерок признательности и благодарности, а еще ровный сильный поток уверенности в наших силах. Королева умеет придавать сил подданным для борьбы с неизвестностью – все мы гордо вскинули головы (каждый все пять), повылазившие из своих укрытий-домиков, все мы расправили крылья. И грозный рык всех дрохов потряс пространство между мирами, оглашая наше желание бороться до конца, не сдаваясь, нашу веру в победу.
– И еще, если есть у вас идеи, что нам делать с порталами, чтобы они закрывались – предлагайте. Возможно, среди даже самых сумасшедших идей мы найдем ту, что поможет нам.
Кажется, вот только что я вместе со всеми рычала в унисон, соглашаясь бороться до конца, приложить все силы, а через терцию, когда мамин голос затих, и тепло начало рассеиваться, снова почувствовала себя ненужной, потому что мама говорила не про меня – мое мнение не слушают и не слышат. И мое предложение все еще в разряде неоцененных, вот прямо самых сумасшедших.
Недовольство, хоть и тихое, все же было услышано, и мама тут же позвала меня на разговор, благо до порталов еще было время.
И мама начала вроде издалека, спросила про самочувствие и настроение, про внутренний резерв, которому ничего не будет в этом пространстве – он полон как никогда – а потом все же решила перейти к основному пункту в нашем разговоре.
– Я знаю, милая, что ты настаиваешь на своей идее с материальными вратами, но ты не совсем точно понимаешь работу порталов – сами врата портал не закроют. Не сердись на дядю – он понимает твою идею, просто в этом конкретном случае он видит окончательный результат, и он не в нашу пользу. Возможно, он не прав в том, что не говорит тебе все, что знает сам.
Я киваю, стараясь не смотреть на маму, потому что… Изменчивость моего настроения меня саму пугает. Вот я негодую на дядю, потом я тоскую по папе и готова слезы лить от того, что вспомнила, как дедушка читал мне на ночь сказки. Еще я готова рычать, вспоминая, как меня жестко отчитывали там, в другом мире, когда я пыталась спасти человека. А теперь еще чувствую почему-то стыд за то, что поддалась на провокацию и, не смотря на прямой приказ не трогать парнишку, приволокла в итоге в наш лагерь самого виновника наших бед. Как же сложно жить постоянно с пятью головами – в них копошатся мысли сразу в пяти направлениях.
– Не переживай так, милая, – мама облизывает мне все пять макушек и очень нежно обхватывает крыльями, отчего мне становится еще и грустно: как же я скучаю по маминым теплым рукам. – Ты молодец – не оставила человека в беде, а то, что это оказался наш враг, не твоя вина – он очень хорошо притворялся…
– Я прислушивалась к своему сердцу, а оно меня подвело, – обижено заявила я, сама при этом понимаю, что говорю, как капризный ребенок.
– Оно у тебя доброе и отзывчивое, поэтому ты не осталась равнодушной к чужой беде, доченька, – мама улыбнулась и внимательно посмотрела на меня, словно высчитывала в уме, можно ли мне дать сложное задание. – У тебя очень сильный огонь в сердце, так пусть он и остается сильным.
– Я ничем не помогла, только все усложнила…
– Взгляни на ситуацию с другой стороны: оставь ты его в том мире, и мы бы еще долго искали причину попадания в это пространство, перебирали бы в памяти врагов или просто недоброжелателей, вспоминали бы историю и предков, чьи поступки могли привести нас в такую ситуацию. И ни разу бы мы не подумали на того, кто нам ближе всего, кто считался другом и учителем. И добавь еще то, что все мы бы терзались угрызениями совести, потому что оставили человека в беде.
– И что это нам дало кроме истерики тети Ллой, негатива внутри отряда и чистой совести?
– Мы знаем теперь, что простыми методами побороть одного из лучших магов у нас не получится. И мы знаем, что нужно отдать всего себя на то, чтобы сломать эту паршивую круговерть переходов. Каждый из нас должен решить для себя: готов ли он отдать свою магию полностью, готов ли дать мозгу закипеть, но решить проблему, готов ли стиснуть зубы и идти вперед, волоча за собой тех, кто сдался и готов подчиниться воле Клевра.
– Ты говоришь о старших – не о нас…
– О вас в том числе, дорогая. Каждый должен решить и сделать выбор, даже Ваюни или Руид, Химмо или Румани. И ты, Саян, должна сделать этот выбор. Ты тоже…
Глава 18. Когда помощи ждать неоткуда
Два месяца спустя
– Нет, я говорю не про камни, которые мы нарыли в последний заход, – у меня уже пар валит изо рта, а чешуйки дыбом встали: я готова съесть Валера вместе с хвостом – так он меня бесит. – Нужны не просто материальные врата, которые перекроют портал временно. Нужны ключи, которые перекроют к порталам поток магии того мира.
– Поэтому тебе обязательно нужно пытаться приживить какие-то булыжники к месту выхода? – Валер не уступает мне в упрямстве и рычит, не сдаваясь и не отступая от своего мнения.
Сегодня мы уже изрядно наругались – искрило так, что от нас можно костры поджигать. И снова мы остаемся каждый при своем мнении.
Дядя Рар в этот раз ждет, когда мы завершим свои баталии, и не рвется разнимать, потому что после прошлого раза его чешуя еще не полностью восстановилась на спине и хвосте – мы тогда с Валером объединились и знатно жахнули, подпалив дяде хвост.
Но это только в тот раз, а в остальное время мы ругаемся – от былой дружбы не осталось и следа, хотя я жутко скучаю, но…
В общем, осознав, что с Торбургом я погорячилась, я по глупости рассказала Ларо, поделиться решила и расспросить заодно, да только в нашем отряде, где каждый как на широком ровном плато, скрыть что-то невозможно, особенно теперь, когда тренировка ментального разговора стала ежедневной повинностью. После этого Валер решил, что у него есть шанс заполучить мое расположение не только как друга.
Это раньше я трепетно относилась к чувствам окружающих, а вот теперь думаю, что мое эмоциональное состояние дороже и важнее, поэтому не дала другу даже мелкого неприглядного шанса. Да еще перед выбором поставила: либо он прекращает вести себя как слабоумный, либо мы перестаем быть друзьями. И, кажется, Валер выбрал последний из пунктов. Так что теперь любое обсуждение проблемы порталов превращается у нас в военные действия.
– Рар, скажи ему, что ты со мной согласен, наконец, а то он думает, что я пытаюсь пропихнуть очередную сумасшедшую идею, – рычу на дядю, когда уже даже голоса нет на простую просьбу – сплошные хрипы.
– Рар, скажи ей, что она выдвинула пустую идею! – а вот у Валера еще есть силы, чтобы поиграть на моих нервах и барабанных перепонках.
– Я согласился с Саян на счет материальных врат, если помнишь, – дипломатично начал издалека дядя.
– И из пятнадцати закрылись только шесть порталов, а в остальных местах врата не удерживаются.
Валер в теле дроха мне всегда казался красивым, могучим, почти ровней Торбургу, но вот рядом с дядей он немного теряет в росте, в длине шей и в самоуверенности… и в уме, что уж тут скрывать – пока Валер не смог догнать ни моего дядю, ни того же Клевра, хотя все сильные маги Арх-Руа в один голос уверяли, что через полгода он перепрыгнет обоих. И мне особенно приятно, когда дядя все же меня хвалит и соглашается с моими суждениями. И особенно неприятно, когда Валер пытается принизить мои заслуги, словно это не я тут вровень с ними бьюсь головами о землю (или что тут вместо нее в пространстве между мирами), чтобы приблизить наше возвращение домой.
