Текст книги "Пуля для любимого"

Автор книги: Елена Лагутина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Незнакомый мужской голос весьма неприязненным тоном осведомился, где Игорь Поляков.

– Я не знаю, – сухо ответила Настя, не желая вдаваться в подробности. Мало ли кому мог понадобиться Игорь, его дела ее теперь совершенно не касаются. Но тут-то она как раз ошибалась.

– Нет, дорогая моя, как раз вы-то и должны знать, – насмешливо отозвался незнакомец. – Вы ведь его жена, не так ли?

– Нет, не так. Я его бывшая жена, и он здесь больше не живет.

– Шустрый малый, ничего не скажешь. Везде нагадить успел, змееныш! Так, дорогая моя, вы мне его быстренько разыщите. Очень мне ваш муженек, или там бывший муженек, нужен.

– Понятия не имею, где он может быть. Что ему передать, если он позвонит?

Ее собеседник отчетливо выругался и заявил:

– Передай ему, солнышко, что за такие штучки без головы остаться можно очень легко.

– Господи, да в Чем дело? – перепугалась Настя.

– Дело в том, что твой Игорек умудрился продать уже заложенную квартиру. Теперь тот человек, который ее купил, попал на свои деньги, а он этого очень не любит. Кроме того, Игорь и так ему был должен приличную сумму, так что лучше бы ему побыстрее появиться. Подсуетись, найди-ка его.

– Но я правда не знаю, где он может быть, – пролепетала Настя, и тут ее осенило: – Да ведь его можно в магазине увидеть! В магазине «Автозапчасти» на Петровской улице, на углу Петровской и Лермонтова!

Незнакомец на эту информацию отреагировал как-то странно. Хмыкнув, он буркнул:

– В каком магазине, дурочка? Ладно, найди его и передай, что я сказал.

Настя еще немного подержала в руке телефонную трубку, потом положила ее и начала судорожно одеваться. Она страшно испугалась за Игоря – голос у звонившего был крайне неприятным и угрожающим. Сообщить в милицию? Но что она скажет? Как она вообще докажет, что ей кто-то звонил? И кроме того, Игорю это может вовсе не понравиться. Уже понятно, что он снова влип в темную историю. Нет, нужно срочно бежать в магазин и предупредить Игоря. Не чужой ведь человек, не может она спокойно сидеть, когда ему грозит опасность. Хорошо, что Никиту она уже отвела в садик, а на тренировку ей еще только через два часа. Сейчас она как раз успеет доехать до Петровской, а потом прямо оттуда отправится на работу. Если Игоря не окажется на месте, она передаст записку через Виктора.

Троллейбус подошел почти сразу. Настя в нетерпении стояла на задней площадке. Не хотелось даже садиться, хотя свободные места были, час пик уже прошел. Выскочив на Петровской, она бегом полетела к пятиэтажному зданию, в цоколе которого и находился магазинчик Игоря с Виктором. Настя была здесь два или три раза с Игорем и дом узнала сразу. Вот он, серый, с массивными балконами, а вот и вход в магазин. Стоп! Что это? Почему над входом нет вывески «Автозапчасти», а окна замазаны побелкой?

Настя вошла внутрь и увидела голые ободранные стены, кучи песка на полу, стоящие в углу рулоны линолеума – словом, классическую картину разгара ремонта. Двое мужиков в рабочих робах сосредоточенно что-то делали в углу.

– Простите, – обратилась к ним Настя, – тут был магазин автозапчастей, а куда он делся?

– Да хрен его знает, – буркнул пожилой рабочий. – Наше дело – ремонт.

Второй, помоложе, увидел, что с вопросом к ним обращается молоденькая симпатичная девушка, оторвался от своего занятия и наморщил лоб.

– По-моему, он с месяц назад закрылся. Вроде так мы слышали, а, Петрович?

– Вроде, – буркнул мрачный Петрович. – Ты, Сашка, работать будешь или языком молоть?

– Ой, еще минуточку, – взмолилась Настя. – А вы не знаете, он совсем закрылся или переехал в другое помещение?

– Да говорят, закрылся, – сжалился над ней Петрович. – Вроде как прогорели они. Так что, девушка, ищите запчасти в другом месте.

Как утверждает медицинская статистика, на время новогодних и рождественских праздников приходится огромное количество самоубийств и тяжелых депрессий. Это, наверное, неудивительно. Под Новый год каждый вольно или невольно начинает подбивать какие-то итоги, и, если они оказываются неутешительными, слишком велик бывает контраст между всеобщей радостной предпраздничной суетой и собственными невеселыми мыслями.

Приближался Новый год, а Настя никак не могла выйти из какого-то тупого оцепенения. Жизнь была тусклой и какой-то ненастоящей, Настя смотрела на нее, как сквозь мутное стекло. Она машинально играла с Никитой, готовила еду, ходила на работу – и в садик, и в спортшколу, но все это делала совершенно машинально, как зомби. Правда, на людях она старалась не подавать виду, что у нее что-то случилось. Так, плохое настроение, и только. Впрочем, она никогда не была особенно общительной, и ее обычная сдержанность теперь служила ей хорошей защитой от чужого любопытства.

Конечно, и Наташка, и Сергей Сергеевич, узнав, в чем дело, искренне ей посочувствовали бы, но Насте не нужно было ничье сочувствие. Окружающие знали лишь то, что она разводится с мужем, вот и все. Настя отгородилась от всего мира, твердо решив для себя, что создаст для себя и Никиты собственную маленькую крепость, куда не пустит больше никого. И больше никаких принцев! Возможно, принцы эти и существуют – добрые, веселые, а главное, надежные и честные, – но рисковать Настя больше не намерена. Хватит с нее одного превращения рыцаря без страха и упрека в лживого предателя. Больше она просто не выдержит.

Ситуация, в которой она оказалась, была действительно малоутешительной. Настя прекрасно понимала, что заварил всю эту кашу Игорь, но винила немного и себя. Нельзя было слепо доверять ему и быть такой наивной, нужно было лучше соображать. А теперь ее квартира, как выяснилось, уже ей не принадлежит. Игорь так и не смог отдать кредит и в результате, чтобы спасти свою шкуру, добровольно оформил все бумаги на передачу ее за долги в собственность кредитора. Он побоялся сказать об этом Насте и сделал все за ее спиной, благо у него была доверенность от нее. Самое страшное заключалось в том, что теперь Настя не знала, где через два года брать денег на операцию Никите. Она мысленно давно рассталась со своей квартирой, твердо решив продать ее, чтобы оплатить операцию. А где теперь брать эти деньги? Мысль об этом приводила ее в такое отчаяние, что, побоявшись действительно двинуться умом от постоянного бега мыслей по безнадежному кругу, Настя запретила себе на ближайшее время думать об этом. Нужно пока решать текущие проблемы и сосредоточиться на них.

Новогоднюю ночь Настя провела в полном одиночестве, если не считать мирно спящего Никиты. Он уже побывал на елках в детском саду и в одном из городских театров и то, что дома особого веселья не устраивали, воспринял совершенно спокойно. Он попрыгал с Настей возле елки, нашел под ней завернутую в красивую шуршащую бумагу полицейскую машинку с мигалкой и остался вполне доволен праздником.

Родители Игоря предлагали Насте «подкинуть» им внука на новогоднюю ночь, чтобы она могла пойти куда-нибудь, но Настя отказалась. Наташка усиленно приглашала ее к себе, но Насте совершенно не хотелось никого видеть, и уж тем более делать вид, что она беззаботно веселится. Наташка, как только узнала о том, что Игорь ушел, тут же начала сватать Насте бесчисленных женихов, и теперь, если идти к ней, она наверняка притащит кого-нибудь из приятелей своего Кости и будет стараться оставить его с Настей наедине.

Она испекла торт и приготовила пару салатов. Теперь, в начале двенадцатого, ставя все это на столик в комнате, Настя поняла, что, не задумываясь, приготовила любимые салаты Игоря, один – с крабами, другой – с тертым сыром, морковью и яблоками. Достала из холодильника бутылку шампанского, поставила на столик один фужер, одну тарелку, положила одну вилку... Посмотрев на это, Настя всхлипнула и отвернулась. «Надо, наверное, переодеться. Странно встречать Новый год в халате». Настя решила, что особенно наряжаться тоже глупо, и ограничилась тем, что надела темно-розовый облегающий джемпер и узкие черные брюки. Подумав, решила остаться в домашних тапках.

В половине двенадцатого Настя устроилась в кресле перед накрытым журнальным столиком и внимательно уставилась в экран телевизора. Где-то в студии люди веселились, шутили, танцевали, весело смеясь и осыпая друг друга дождем конфетти и лентами серпантина. Глядя на это веселье, Настя почему-то подумала, что на самом деле все это происходило еще в начале декабря или даже в ноябре, а сейчас там, где происходил весь этот праздник, темно и пусто. Эта мысль расстроила ее еще больше, и Настя заставила себя внимательно прислушиваться к репликам юмористов. Да, наверное, это действительно смешно...

Она положила себе на тарелку немного салата, вяло поковыряла его вилкой и подпрыгнула от телефонного звонка. Схватив трубку, Настя почти прокричала в нее:

– Да! Я слушаю!

– Катюша, привет! – раздался нестройный хор веселых голосов, перебивающих друг друга. – С Новым годом и тебя, и Сережу. Где он там?

– Вы ошиблись номером, – сухо перебила Настя и положила трубку.

Она почему-то совсем расстроилась после этого звонка. «Странно... Неужели я ждала, что позвонит Игорь? Или даже придет? Ну, собственно, и что? Ну вот если представить, что он сейчас войдет в эту дверь и скажет, что он решил вернуться – смогу ли я жить с ним, как и раньше? Не зная, когда и как он снова вляпается в дерьмо, а самое главное – когда он втянет в это дерьмо меня? Да дело даже не в этом. Из любой ситуации нужно выбираться вместе, если люди действительно друг друга любят, а не сбегать как крыса. Нет, он мне уже не нужен, – раздумывала Настя, глядя, как на экране телевизора появился циферблат кремлевских курантов. – Ой, а что ж я сижу как дура – сейчас уже двенадцать пробьет!»

Настя обернула салфеткой бутылку шампанского и стала неумело раскручивать проволочку на пробке. К двенадцатому удару часов она не успела, и шампанское себе налила минутой позже. Подняв фужер, она вежливо сказала сама себе «Ваше здоровье» и выпила шампанское залпом, немедленно налив еще. «Водки надо было купить, а не шампанского», – промелькнула у нее мысль, удивившая ее саму. Допив второй бокал, Настя приняла твердое решение взять себя в руки. Вместо водки она накапала себе валерьянки, еще немного посмотрела телевизор и отправилась спать. Новый год начался, и Настя искренне надеялась, что он будет лучше предыдущего, – хотя бы потому, что хуже уже некуда.

После праздников расслабляться ей было некогда. Садик работал как обычно, а в спортшколе готовились к областным соревнованиям, и тренировки шли в усиленном режиме, благо наступили зимние школьные каникулы. Теперь Настя занималась с новой группой, у нее были девчонки лет десяти. Эту группу она вела с самого начала, ей было очень интересно обучать своих пигалиц азам обращения со стрелковым оружием, правильной разминке, объяснять, зачем нужны нелегкие и на первый взгляд ненужные упражнения физподготовки. Учить всегда интереснее, чем переучивать, и Настя занималась со своей группой с огромным удовольствием. Правда, девчонки еще с трудом могли удержать в руках оружие, но все равно Насте нравилось показывать им, как это удобнее делать, рассказывать о собственных ошибках и о том, как их избежать.

– Так, так, Лена, почти правильно стоишь. Носочек правый немного разверни. Да, хватит. Теперь расслабь ногу – можешь? Значит, правильно встала. Теперь плечо выдвинь немного вперед, чувствуешь, как нагрузка уменьшилась, легче стало? Вот, молодец!

Много радости доставляла ей и возня с малышами в садике. Их чистые, радостные мордашки, доверчиво смотревшие на нее, казалось, немного облегчали боль в душе. А дома она возилась с Никиткой, начала учить его читать. Сын прекрасно запомнил все буквы и узнавал их безошибочно, но складывать их в слоги у него пока не получалось. Настя не заставляла его, понимая, что все придет со временем, и Никита не терял вкуса к их веселым занятиям.

Настя начала привыкать к своей новой жизни, в которой были лишь забота о Никите и работа. Но недели через две после Нового года ее охватило странное беспокойство. Она не могла понять, в чем дело – ведь никакими звонками ее больше не беспокоили. Но вскоре у нее появилось ощущение, будто за ней кто-то постоянно наблюдает. Во время тихого часа в детском саду, когда они с Наташей могли спокойно попить чайку и поговорить, Настя, двигая по столу чашку с чаем и внимательно глядя на нее, а не на подружку, сказала:

– Наташка, ты знаешь, мне кажется, что за мной кто-то наблюдает.

– Ты что, серьезно, что ли? – засмеялась она.

– Да я и сама не знаю, серьезно или нет. Понимаешь, мне постоянно кажется, что на меня кто-то смотрит.

– Это у тебя на нервной почве. Такое, кстати, от одиночества бывает, – утешила Настю подруга. – И дома тоже смотрят?

– Нет, дома все нормально. И на работе тоже. А вот на улице...

Наташка не долго думая сделала вывод:

– Значит, у тебя завелся тайный поклонник. Только он застенчивый и не решается подойти. Ты никого подходящего не замечала?

Настя только рукой махнула:

– Опять ты за свое! Какие там тайные поклонники! Хватит ерунду говорить.

Но Наташа упорно гнула свою линию:

– Вот для того, чтобы от тайного отделаться, заведи себе явного, и все будет в порядке. Ну давай я тебя с Костиным другом познакомлю. Его Олегом зовут, такой лапочка... Ну, с Костей я и сравнивать никого не хочу, но этот его друг – просто прелесть. Ну что, согласна?

– Нет, – твердо ответила Настя. – Наташка, ну я ж тебя просила не заводить этих дурацких разговоров. Погоди, по-моему, там кто-то с кровати слез, пойду посмотрю.

Она вышла в спальню, и там тут же раздался ее тихий спокойный голос:

– Ты что, Алеша? Ты уже поспал? Нет, мой хороший, у тебя еще глазки спят, я же вижу. Давай-ка, ложись в кроватку, а я рядом с тобой побуду.

Больше к этому разговору они не возвращались. А на следующий день Настя, выйдя после тренировки из здания спортшколы, заметила в пустынном парке крупную мужскую фигуру. Насколько она смогла рассмотреть сквозь ранние зимние сумерки, это был человек лет сорока в распахнутой дубленке, без шапки. Он стоял в некотором отдалении от входа в школу и посматривал на выходивших.

На следующий день Настя вновь увидела этого мужчину. На этот раз возле детского сада. Совершенно случайно – знакомый силуэт мелькнул в окне.

– Смотри, Наташа, – позвала она подругу, и та сразу же подлетела к окну, – вон тот, видишь, в коричневой дубленке... Это он меня преследует!

– Преследует! – передразнила Наташа и, вглядевшись, разочарованно произнесла: – Ничего примечательного.

Настя уже решилась подойти к нему и спросить, что ему здесь нужно. Накинув полушубок, она вышла из садика, и в этот момент ее решимость исчезла. Человек равнодушно скользнул по ней взглядом, не задержав его на Насте, и стал внимательно вглядываться в выходящих. «Ну подойду я сейчас к нему, спрошу, кто он такой, так ведь он меня просто за дуру примет. Наверняка это чей-нибудь папаша – ребенка привел или пришел встретить, вот и все. Наташка права – это действительно у меня паранойя начинается».

Больше она этого мужчину не видела. Да Насте было и не до него – она была слишком занята. Сергей Сергеевич через кого-то из своих знакомых сумел добиться для Никиты бесплатной путевки в детский санаторий, находящийся за городом, в великолепном сосновом лесу. Насте нужно было срочно собрать все необходимые бумажки, кое-что купить Никите из одежды и игрушек. В общем, хлопот хватало.

Конечно, тяжело было расставаться с сыном на целых два месяца, но Настя прекрасно понимала, что такая возможность бесплатно подлечить ребенка в хорошем санатории неизвестно когда еще выпадет.

Никита, против ее ожиданий, принял сообщение о том, что ему придется поехать куда-то без мамы, без лишних слез. Правда, Настя постаралась расписать ему как можно более заманчиво, как там будет здорово, какие там живут хорошие ребята, какие там интересные игрушки. Санаторий этот действительно славился своими прекрасными условиями и хорошими врачами.

– А ты тоже поедешь? – в который раз допытывался Никита у Насти перед отъездом, все еще надеясь, что ее ответ изменится.

– Нет, медвежонок, туда взрослых не берут. Да и кто же здесь работать будет, если я уеду? Я к тебе буду приезжать каждую неделю. Ну все, Никуша, пойдем, а то на автобус опоздаем.

Насте было не по себе в пустой квартире. Конечно, она частенько бывала дома одна, отведя Никитку в садик, но теперь она знала, что он не появится тут два месяца. Квартира показалась Насте какой-то необжитой, чужой и неуютной, хотя она выросла здесь. «Ладно, хватит хандрить, на работу пора», – строго одернула она себя и стала собираться на тренировку.

На душе у нее было как-то муторно, и надо же было такому случиться, что после занятий она снова увидела того самого незнакомца. Решив не давать воли своим нервам, Настя решительно направилась по заснеженной дорожке к одному из боковых выходов из парка, от которого ближе всего было до остановки ее троллейбуса. Сегодня Настя немного задержалась, ей нужно было просмотреть результаты своих девочек, и все уже разошлись.

Настя шла по парку одна, опустив голову и видя лишь, как мелькают ее коричневые ботинки – раз-два, раз-два. Внезапно за спиной послышался звук шагов. Она, не останавливаясь, резко обернулась и увидела того самого незнакомца. Настя почти побежала, но мужская рука крепко ухватила ее за локоть.

– Не спешите, Анастасия Николаевна. Мне необходимо с вами побеседовать.

Настя приостановилась. По тону, каким были произнесены эти слова, ей показалось, что ее собеседник из милиции. Что, Игорь теперь ввязался в криминал? Но при чем тут она?

– Что вам нужно?

– Ну, пока просто поговорить, – обаятельно улыбнулся незнакомец. Он и впрямь был привлекательным мужчиной, только, на Настин взгляд, староват, не меньше сорока. Но очень эффектный – в дорогой темно-коричневой дубленке нараспашку, с небрежно обмотанным вокруг шеи мягким темным шарфом, высокий, с крупными чертами лица. Его немного портили излишняя полнота и глубокие залысины.

– Вы из милиции? – спросила она.

Мужчина усмехнулся, и лицо его как-то сразу потеряло свою привлекательность.

– Не совсем. Точнее, совсем нет. Анастасия Николаевна, давайте спокойно побеседуем, и я вам все объясню. Может быть, мы поговорим в машине, чтобы не мерзнуть?

– Ну нет, – резко отказалась Настя, – ни в какую машину я с вами не сяду!

– Как хотите, – равнодушно пожал плечами незнакомец.

– Я вообще хочу пойти домой и больше никогда в жизни вас не видеть, – не задумываясь, выпалила Настя.

Мужчина оставался все таким же равнодушным.

– Да пожалуйста. Идите, куда хотите. Если, конечно, вы не думаете ни о себе, ни о своем ребенке.

У Насти подогнулись коленки.

– Что? Что такое? Что с Никитой?!

– Пока ничего, – ответил ей мужчина, выразительно подчеркивая слово «пока».

– Я ничего не понимаю! Господи, что происходит? Кто вы такой, в конце концов, и что вам от меня нужно?

– Ну не могу же я отвечать одновременно на все ваши вопросы. Начнем, пожалуй, с самого простого. Меня зовут Георгий Петрович Власов, и можете мне не говорить, что это вам очень приятно. Обойдемся без формальной вежливости. И пожалуй, я буду называть тебя по имени, ты девочка совсем молодая. – За хорошими манерами Георгия Петровича сквозило что-то совсем иное.

Настя растерянно молчала. Она совершенно не понимала, что это за человек и что он от нее хочет, и боялась его. В то же время его неопределенная угроза была такой недвусмысленной, что просто убежать от него она не решалась.

– Так вот, Настя. Говоря попросту, по-русски, в дерьме ты по самые уши. Твой муженек ухитрился продать заложенную квартиру. Теперь она отошла его кредиторам, а человек, купивший эту квартиру, остался ни с чем.

– А при чем здесь я? – удивилась Настя. – Ведь это он все сделал, а не я, я даже не знала...

– Да это никого не волнует, знала ты или нет. Главное – хозяйкой квартиры была ты, закладывалась и продавалась она от твоего имени, и, стало быть, ты и отвечаешь за все последствия.

– Но как же так! Это же несправедливо! – запротестовала Настя, до которой еще не дошло, что все это происходит на самом деле и говорится всерьез. Она еще не понимала, что все ее предыдущие неприятности – потеря квартиры, уход Игоря – вскоре покажутся ей мелочами вроде сломанного некстати каблука.

Власов посмотрел на нее с каким-то брезгливым сожалением, как смотрит человек на попытки полураздавленного жука еще куда-то ползти.

– А кто говорит о справедливости? Все должно быть правильно, а справедливость тут ни при чем. И кстати, скажи-ка мне, разве справедливо, что человек пошел навстречу твоему Игорю, ссудил ему денег, а тот потом его так кинул?

Настя осмелела от страха и дерзко спросила:

– А что, у этого человека деньги последние были? Ему что, есть теперь нечего? Не думаю!

– А вот это не твое дело! – оборвал ее Георгий Петрович. – В общем, так, красавица моя. Неделя тебе сроку, ищи деньги, где хочешь. В милицию ты, конечно, обратиться можешь, но не советую. Во-первых, тебя же аферисткой и сделают – твоя же квартира то в залог ушла, то продали ее от твоего имени. Афера чистой воды. Ну а во-вторых, у тебя такой пацан симпатичный, жалко же его...

У Насти действительно во время этого разговора уже созрело решение тут же, не заходя домой, бежать в милицию, но тут она поняла, что ни за что этого не сделает. Защитить они не смогут ни ее, ни, главное, Никиту.

– А сколько же Игорь вам должен? – нерешительно поинтересовалась она.

– Ты, красавица, ты должна. Ну, основная сумма плюс проценты...

Тут Георгий Петрович, весело глядя на Настю, назвал ей такую сумму, что она и сама невольно засмеялась. Смех этот прозвучал так неестественно и настолько явно был просто нервным, что Настя тут же оборвала сама себя и поинтересовалась:

– Как вы вообще могли подумать, что у меня может быть такая сумма?

– Ну кто же тебя знает? Может быть, у тебя любовник богатый или еще что...

– Раз вы так хорошо про меня все знаете, значит, в курсе, что никакого любовника, ни богатого, ни бедного, у меня нет!

– Ну так заведи, – отрезал Георгий Петрович. – Все, на сегодня разговор окончен. Я тебя найду дня через три.

Он ушел неспешной походкой. Настя, застыв на месте, смотрела ему вслед, пока высокая плечистая фигура не затерялась в сгустившейся темноте.

Она стояла так, пока не почувствовала, что совсем замерзла. Медленно, пошатываясь, Настя добрела до троллейбусной остановки и почти рухнула на скамейку под стеклянной крышей.

– Пьяная, что ль? – неодобрительно покосившись, отодвинулась от нее толстая пожилая тетка в ярко-малиновом пальто.

– Да вроде не пахнет, – бесцеремонно сунулся к Настиному лицу шустрый дедок.

– Наркоманка, значит, – немедленно сделала вывод толстуха. – Развелось их, приличным людям уже деваться от них некуда. Вы от нее подальше не всякий случай, а то мало ли что...

Настя слышала, как сквозь вату, все эти разговоры, но не испытывала ни малейшего желания объяснить, что она не наркоманка. Какая, собственно, разница, за кого они ее примут?

Подошел троллейбус, и народ устремился к дверям, сталкиваясь и толкая друг друга. Когда маленький штурм закончился, выяснилось, что в троллейбусе остается полно свободных мест. Настя плюхнулась к окну, стараясь держаться подальше от злой тетки, и уставилась в темное стекло, за которым замелькали огни. Ехать ей нужно было долго, и она бездумно смотрела в окно, не видя ничего, кроме собственного отражения.

– Конечная, десятый «Гастроном».

Настя ошарашенно вскочила. Какой «Гастроном»? На ее маршруте нет такой остановки! Она вышла из троллейбуса и стала растерянно оглядываться по сторонам, не узнавая ничего. На какое-то мгновение ей показалось, что она каким-то непостижимым образом оказалась в чужом городе. Лишь минуты через две она сообразила, что села не в тот троллейбус. Теперь придется ждать здесь восемнадцатого, а потом еще пересаживаться на седьмой. Ну и что? Куда ей торопиться? Вот только холодно, но это тоже не важно. Она заболеет воспалением легких и умрет, а Никиту вырастит мама. А если мама не переживет Настиной смерти? Никитке придется жить с родителями Игоря. Нет, вот уж этого не будет! Настя решительно направилась к распахнувшему двери троллейбусу с яркой жизнеутверждающей рекламой пленки «Кодак».

Домой она добралась только через час, замерзшая, как собака, и тут же забралась в ванну. Лежа в горячей воде, Настя заново прокручивала в голове весь сегодняшний разговор и казалась себе участницей съемок какого-то нелепого фильма о криминальной жизни. Ну не может же, в самом деле, так быть, чтобы человек ни с того ни с сего попал в такую ситуацию? «А почему не может? – сурово сказала сама себе Настя. – Ты газеты читаешь хотя бы иногда? Телевизор смотришь? А почему ты думаешь, что все это случается где-то далеко и с другими людьми, а с тобой не может? Ты что, особенная, заговоренная? Нет, это может с любым случиться. Просто кто-то вытянул твою карту, вот и все».

Убедив себя в реальности происходящего, Настя совсем сникла. Что она могла придумать? Обратиться в милицию? Ни за что! Он же ясно ее предупредил насчет Никиты. Она не может рисковать жизнью сына. Да и прав он, наверное, – ее саму же за аферистку примут. Да и не поверит никто, что ей кто-то угрожал, доказательств у нее нет никаких. Ну хорошо, а что тогда делать? Денег таких она никогда в жизни не видела и, конечно, найти не сможет. Позвонить отцу? Для него это тоже немыслимая сумма. Господи, что делать, что делать?!

На следующий день Настя на работу не пошла. Позвонила Сергею Сергеевичу, сказала, что приболела. Наташка позвонила ей сама, выразила желание вечером явиться ухаживать за больной подругой, но Настя решительно отказалась.

– Нет, зачем? Я завтра уже буду в полном порядке. Ты лучше с Верочкой созвонись, чтобы она меня на сегодня подменила, хорошо?

А потом Настя пожалела, что осталась дома. Она металась в поисках какого-то выхода, но его просто не было. Оставалось только самоубийство, но где гарантия, что эти подонки просто по злобе ничего не сделают с Никитой – чтоб другим неповадно было. Она читала о таких случаях...

Через два дня в парке к ней вновь подошел Георгий Петрович.

– Ну что? – спросил он вместо приветствия.

Настя молчала. Что она могла сказать этому человеку?

– Что молчишь-то?

– А что я могу вам сказать? Вы должны понимать, что таких денег у меня просто быть не может.

– Ну и что прикажешь делать? Может, если пацана твоего взять, ты лучше думать начнешь, а?

– Только не трогайте ребенка! – почти закричала Настя. – При чем здесь ребенок?!

– Не ори, дура! – грубо оборвал ее страшный собеседник. – Ну-ка, давай в сторону отойдем.

Настя послушно пошла за ним к беседке, занесенной пушистым снегом. Зайдя внутрь, Георгий Петрович взял ее за плечо сильной рукой и тихо сказал, глядя прямо в глаза:

– Слушай, девочка. У тебя есть один шанс спасти себя и своего пацана. Единственный шанс, учти, и дают его тебе только потому, что жаль тебя, дурочку.

– Какой шанс? – вскинула голову Настя.

– Эти деньги можно отработать.

Настя невесело усмехнулась:

– И что же я могу делать, за что такие деньги платят?

– Можешь, можешь. Иначе тебе бы этот вариант не предлагали. Ты, девочка, можешь стрелять.

Настя все еще не понимала, о чем идет речь.

– Ну и что? Кому это нужно?

– Значит, нужно.

Тут до Насти наконец дошло, в чем дело. Чтобы не упасть, она вцепилась в рукав Георгия Петровича. Он, схватив Настю за плечи, грубо встряхнул ее и вновь поставил на ноги.

– Ты мне тут обмороков не устраивай. Тоже мне, барышня. В общем, так. Либо ты делаешь то, что я скажу, либо прощайся со своим пацаном, поняла?

– Но я же не могу убить человека, вот просто так взять и убить...

– А своего сына ты убить можешь? Ну, выбирай – или он, или та гнида, которая твоего Игорька под долги подставила.

– Как это?

– Атак это, – передразнил ее Георгий Петрович. – Человек, от которого нужно избавиться, – редкостная гадина и аферист. Это он твоего Игоря вокруг пальца, как лоха последнего, обвел. А ты теперь расхлебывай, что он тут заварил. Так что, красавица, если тебе его жалко больше, чем себя или своего пацана, то так и скажи, и разговор окончен.

Георгий Петрович отпустил Настю, отошел на несколько шагов в сторону и закурил. Он молчал, решив не торопить Настю. Словно сквозь сон, она услышала его слова:

– У нас сегодня какое число? Двадцатое? Вот двадцатого, через месяц, я тебя и найду. Думаю, тридцать дней – вполне достаточный срок для того, чтобы ты созрела. И не думай... Даже не думай забирать ребенка из санатория и пытаться его спрятать. Пожалеешь...

С трудом дождавшись выходных, Настя отправилась к Никитке в санаторий. Трехчасовая дорога в «Икарусе» показалась ей бесконечной. Она смотрела в окно, но не замечала ничего вокруг – мелькающие деревья и столбы слились в одну сплошную серую линию, не было ни солнца, ни облаков...

Она пыталась заставить себя не думать о плохом – пыталась, но не могла. Воображение рисовало перед ней картины, одна из которых была страшнее другой.

«Вот сейчас я приеду, а мне скажут... Скажут, что Никиту вчера забрали... Или что он исчез... Или, не дай Бог... Нет!»

Выскочив из автобуса, она тут же поймала такси, даже не попытавшись поторговаться и сбить цену, которая составляла почти четверть ее месячной зарплаты в детском саду. Через пятнадцать минут она уже входила в здание административного корпуса.

– Анастасия... Николаевна? Здравствуйте, – с улыбкой приветствовала ее высокая женщина в сверкающем белизной халате.

– Здравствуйте, Елена Андреевна, – ответила Настя, напряженно всматриваясь в ее глаза, подсознательно пытаясь отыскать в них тревожные знаки. Елена Андреевна Фатулаева была заведующей отделением кардиологии.

– Пойдемте со мной, я как раз в ваше отделение...

– Скажите, а с Никитой все в порядке? – прошептала Настя побелевшими губами.

– С Никитой? – Елена Андреевна обернулась. – С Никитой все замечательно! Пойдемте скорее, он вас уже заждался – знает, что сегодня выходной, значит, мама должна приехать!

Облегченно вздохнув, Настя заспешила вслед за доктором. А через несколько минут уже держала на руках Никитку – живого, здорового, радостно смеющегося.

Часть 2

– Настя, Настя, Андрюшка опять вредничает! Он опять не дает мне игрушки.

– Иди ко мне, Иришка. Что там у вас опять случилось?

Настя откинула со лба непослушную тонкую прядь, которая никак не хотела заправляться в косу. Улыбнувшись, подумала о том, что дети за прошедшие два года так и не научились называть ее Анастасией Николаевной. Она относилась к этому спокойно – на самом деле, не у каждого повернется язык называть по имени-отчеству двадцатитрехлетнюю девушку, учитывая то, что даже на свои двадцать три года она никак не выглядела. Ей вполне можно было дать шестнадцать, с натяжкой – восемнадцать лет. Невысокая, тоненькая, как будто еще не сформировавшаяся – подросток, а не женщина. И лицо детское. Пухлые губы, бесчисленные веснушки на носу, зеленые, широко распахнутые наивные глаза... Четырехлетние дети видели в ней чуть ли не свою ровесницу, а сочетание «Анастасия Николаевна» казалось им труднопроизносимым и вообще к Насте не подходящим. Даже взрослые удивлялись, узнав, что эта рыженькая девушка, с виду подросток, имеет пятилетнего сына.