Текст книги "Пуля для любимого"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
– Это я, Сергей Сергеевич. – Настя попыталась говорить как можно спокойнее, чтобы избежать лишних вопросов, на которые она не могла ничего ответить. Но, судя по всему, это у нее не очень получилось.
– Я тебя даже не узнал сразу. Голос как будто чужой. Послушай, я хотел тебя попросить... Ты не смогла бы часа на полтора прийти в спортшколу? Здесь привели новую девочку, надо бы ее посмотреть.
– Я сейчас не могу, Сергей Сергеевич. У меня... у меня дела.
– Скоро освободишься?
– Не знаю, – честно ответила Настя. Она на самом деле понятия не имела, что с ней будет через несколько часов. В любом случае, как бы ни сложилось, она, конечно же, будет не в том состоянии, чтобы идти в спортшколу. – Вы уж как-нибудь без меня.
– Послушай, Настя, – серьезно, и, как ей показалось, строго проговорил тренер, – ты помнишь о своем обещании? Если что-то случится...
– Помню, – сдавленным голосом ответила Настя.
– А ведь у тебя что-то случилось, Настя. Случилось! Я это прекрасно знаю, этого невозможно не заметить! Тогда почему же ты молчишь?
Почувствовав, как к горлу подступают слезы, Настя опустила трубку. Что она могла ему ответить? Снова, в десятый раз, начать твердить о том, что все в порядке? Глупо, бессмысленно. Он ведь не робот, а человек. Он все поймет. Но сказать правду... В этом тоже не было абсолютно никакого смысла. «Одна. Я справлюсь с этим одна. Нет смысла просить о помощи человека, который ничем не сможет помочь. Ведь легче все равно не станет...»
– Настя! Алло, Настя! Алло!..
Последние слова тренера сменились протяжным гудком. Посмотрев на часы, Настя подумала: «Пора».
Через некоторое время она уже выходила из подъезда. Солнце светило по-летнему ярко, слепило глаза, заставляя Настю щуриться. Казалось странным и неуместным это солнце, такое яркое, радостное, такое несовместимое с понятием смерти. «Так странно, – думала она, – сотни прохожих идут по улице. Каждый – по своим делам. И я – внешне такая же, как все. Но это – только внешне...» Настя обернулась – ей почудилось, что кто-то окликнул ее. Какой-то детский голос. «Я схожу с ума...» За поворотом мелькнула и тут же скрылась чья-то тень, но Настя не придала этому значения. Возможно, за ней следили – ей было все равно. Она не собиралась никуда убегать, не собиралась ничего предпринимать. Она была просто исполнителем воли своего хозяина.
Настя зашла в подъезд и огляделась. Кажется, вокруг никого не было, и тем не менее всю дорогу ее преследовала чья-то тень. Настя несколько раз оглядывалась, но никого не замечала. «Наверное, все это мне просто кажется. Нервы совсем расшатаны. Да и какая, в конце концов, разница? Чего я могу бояться? Того, что меня убьют? Но это не самый ужасный вариант. Это было бы избавлением...»
Поднявшись на четвертый этаж, Настя быстро вставила ключ в замок и юркнула в открывшуюся дверь. Часы показывали без семи минут одиннадцать. Настя снова осмотрелась. И снова показалось, что за ней наблюдают – несмотря на то что теперь она совершенно точно знала, что находится в помещении одна. Настя как будто бы чувствовала этот сверлящий взгляд и знала, кому он принадлежит. Ее движение сопровождают чьи-то внимательные и пристальные глаза того самого человека, который появился так внезапно для того, чтобы разрушить ее жизнь.
Комната, в которой она оказалась, была практически пустой – только старый полированный стол, диван, потрепанный не одним поколением котов, и пара деревянных стульев. По всей видимости, квартира сдавалась без мебели. Совсем обычная комната. Таких комнат сотни, тысячи. Именно отсюда она должна сделать выстрел.
На окне висела темно-коричневая штора. Настя подошла, слегка отодвинула ее... Это было дежа-вю – Настя сразу же ощутила, что все происходящее уже было. Возможно, потому, что она сотни, тысячи раз мысленно прокручивала этот сюжет перед глазами.
Прицелившись, Настя стала ждать. Через пару минут дверь открылась, и из здания на улицу высыпала толпа людей. Один, второй, третий... Все о чем-то оживленно беседовали и жестикулировали. Вскоре она увидела и Олега. Он вышел из здания вместе с каким-то парнем и остановился, прикуривая сигарету. Насте показалось, что он на секунду поднял глаза и посмотрел на нее. Но это ей скорее всего только показалось... На мгновение он замер, и Настя ужаснулась от мысли, которая вихрем пронеслась в ее сознании. Было такое впечатление, что Олег сам дает ей возможность прицелиться поточнее, не промахнуться. Чтобы выстрел принес мгновенную смерть, чтобы он не мучился. «Или я схожу с ума, или он на самом деле ждет этого выстрела...» Она не имеет права заставлять его ждать слишком долго... Словно из ниоткуда, в ее сознании прозвучал голос: «Я нанимаю профессионального стрелка совсем не для того, чтобы ты промазала. Я нанимаю тебя для того, чтобы ты попала». Прошла еще секунда...
Прицелившись, Настя собиралась нажать на курок. Она отчетливо видела то место, куда попадет пуля. Точно в сердце. Настя была уверена, что попадет. И в этот момент Олег улыбнулся.
Он улыбнулся не ей – безусловно, он не мог ее видеть и не мог знать, что Настя сейчас наблюдает за ним. Он улыбнулся кому-то стоящему рядом. Настя увидела его улыбку. Она вздрогнула и отшвырнула пистолет, который с грохотом упал на пол. Силы почти покинули ее. Она прислонилась к стене, чувствуя, что пол уходит из-под ног. Но в следующую секунду произошло нечто еще более неожиданное. В комнате прозвучал голос.
Настя услышала этот голос – хриплый, встревоженный – как будто издалека. Она уже не отдавала себе отчета в том, что происходит. Просто услышала свое имя и обернулась на голос, повинуясь инстинкту. Обернулась и увидела знакомое лицо.
– Сергей Сергеевич?..
Он стоял совсем рядом и смотрел на нее. Увидев его глаза, Настя сразу вспомнила взгляд отца – бывало, в детстве отец смотрел на нее с тем же выражением пронзительной жалости. Такое случалось, когда Настя падала, больно ударившись, разбивала коленку, или когда приходила ночью к родителям в постель, со щеками, мокрыми от слез, и глазами, полными страха. Отец смотрел на Настю, гладил по голове и повторял: «Не плачь, доченька, это сон. Всего лишь сои...»
Это невозможно было выдержать. Настя чувствовала себя зверем, попавшим в капкан. Взгляд ее упал на пистолет, лежавший возле ног, на полу. «Почему я не закрыла входную дверь?» – подумала Настя и, сорвавшись с места, побежала.
– Настя! Да постой, куда же ты?
Она бежала, не оглядываясь, почти ничего не замечая вокруг себя. Ей показалось, что она слышала далекий звук выстрела. Все перемешалось – и этот непонятный звук, который звучал в сознании несмолкаемым эхом, и голос тренера, его глаза... Настя бежала, сама не зная, куда и зачем бежит. Она была уверена, что жизнь ее закончится с минуты на минуту. Они должны, просто обязаны, были всадить в нее пулю после того, как она провалила все их планы.
Выбежав из подъезда, она огляделась по сторонам. Там, возле здания зерновой биржи, толпились люди, слышались какие-то громкие голоса. Настя побежала в противоположном направлении, к дороге. Скрип тормозов заставил ее на мгновение остановиться. Она метнулась в сторону от темно-синей машины, притормозившей рядом. Почти в ту же секунду чьи-то сильные руки зажали ей рот и, не позволяя измученному телу сопротивляться, затолкали в темную коробку. Настя почти не сопротивлялась – ей было все равно.
* * *
Первое, что она увидела, было склонившееся над ней лицо Никиты.
– Мама... мамочка, родная, проснись!
Он теребил ее за ворот полушубка, тесно прижимаясь, плакал и дрожал над ней.
– Никита... Никита, сынок... – произнесла она одними губами и улыбнулась. – Ну что ты плачешь? Все хорошо. Все будет хорошо. Мама ведь рядом, значит, ничего не случится.
Настя сжала в руке маленькую ладошку сына и зажмурилась. Он здесь, рядом. Он жив. По крайней мере хоть это ее успокаивало. А пока Настя рядом, она не позволит, ни за что в жизни не позволит, никому притронуться к сыну. Ничего не случится. Теперь уже ничего не случится.
Снова открыв глаза, Настя попыталась разобраться, где они находятся. Светлый потолок и светлые стены. Что-то коричневое совсем рядом. С трудом повернув голову, Настя поняла, что лежит на диване, а коричневое пятно – это всего лишь ее полушубок. Никита сидел на полу рядом с Настей. Он был без верхней одежды. Губы его почти посинели, руки были ледяными.
С трудом приподнявшись, Настя наконец осмотрелась по сторонам. Они находились в большой квадратной комнате. Из мебели был только диван, на котором лежала Настя. Спиральный обогреватель, горящий напротив нее оранжевой полосой, вызывал недоумение. Странное и неуместное проявление заботы.
– Никита, сынок... как ты себя чувствуешь? Расскажи мне... расскажи мне скорей, что случилось...
Настя слушала сбивчивый рассказ сына о том, как его похитили из санатория, с тревогой вглядывалась в его глаза, касаясь губами побелевшего лица. Сняв полушубок, она закутала в него сынишку и подошла к единственному имеющемуся в помещении крохотному окошку.
– Нам нужно отсюда выбраться, – прошептала она, обращаясь к самой себе. – Непременно нужно выбраться. – «Иначе нас обоих убьют», – добавила она мысленно, стараясь не показать виду, что боится. – Только как?
Наглухо закрытая дверь не имела даже ручки. Окошко в стене не позволило бы протиснуться даже Никитке. Оно пропускало только ледяной воздух. Только холод, тишину и немного света.
Настя подошла к двери и надавила. Дверь, естественно, не поддалась. Прислонившись к ее ледяной поверхности, Настя попыталась расслышать, что происходит с той стороны – и, к своему удивлению, услышала какие-то звуки.
Сначала ей показалось, что это просто шум ветра, ворвавшегося в помещение. Но по каким-то неуловимым сигналам, воспринятым скорее на уровне подсознания, Настя догадалась, что с той стороны кто-то есть, кто-то находится за стеной и прислушивается к ее движениям.
«В принципе нет ничего удивительного в том, что нас охраняют. Хотя, с другой стороны, нам все равно отсюда не убежать. Что ж... придется подождать некоторое время. Когда-нибудь они ведь должны появиться». Настя ни минуты не сомневалась в том, что Власов решит ее убрать. Совсем ни к чему оставлять в живых свидетеля – пусть и не состоявшегося, но все же заказанного Власовым покушения. Ее не напрасно привезли сюда.
– Мама, – позвал Никита, и она снова подошла к сыну, обняла его. – Почему все это? Почему мы здесь?
Она крепко прижала к себе его светлую, коротко стриженную головку, на мгновение закрыла глаза, преодолевая внутреннюю дрожь, тихо сказала:
– Не бойся. Я потом... потом тебе все объясню.
Никита вздохнул. Как все маленькие дети, он испытывал безграничное доверие к матери. Некоторое время он молча сопел, а потом начал рассказывать ей о том, как подружился в санатории с мальчиком по имени Андрей.
– Смотри, мама. – Он опустил ладошку в карман брюк и достал маленький белый теннисный мячик. – Мы с Андреем играли. Я почти всегда попадал, а он – редко. Мы нарисовали на стене круг, почти такой же, как у меня в комнате. Помнишь, вы с папой...
– Помню, мой хороший. Конечно, помню.
Настя слушала, продолжая гладить его по голове. Тихий, немного печальный детский голос звучал в тишине, разрывая душу на части. Настя пыталась сосредоточиться на его рассказе, и все же мысли ее были далеко. Наконец она не выдержала и встала. Бездействие было невыносимо, и она принялась ходить по квадратной комнате взад-вперед, чувствуя, что начинает терять терпение.
Подойдя к маленькому окошку, Настя наклонилась и увидела через затуманенное стекло голые ветви деревьев, растущих неподалеку. Больше ничего. Маленький прямоугольник не давал возможности даже понять, где они находятся. «Наверное, какой-нибудь дачный массив, – подумала Настя. – Или загородный дом. Сколько времени прошло с тех пор, как меня сюда привезли? Два, три часа – а может быть, целые сутки?»
Настя ничего не помнила. Последним, что запечатлелось в сознании, был момент, когда ее затолкали в машину. Потом она скорее всего отключилась. Она просто не выдержала этого кошмара. И вот теперь он продолжается. Но, несмотря на это, у Насти появилось желание бороться. Бороться за свою жизнь и за жизнь своего ребенка, выжить, победить эти чертовы обстоятельства. Олег жив, Никита находится рядом. У нее есть шанс...
Настя стремительно подошла к двери и принялась стучать в нее кулаками.
– Мама? – испуганно спросил Никита.
– Не бойся, сынок. Не обращай внимания. Так нужно, – ответила она и снова стала стучать в дверь.
С каждым ударом надежда таяла. Настя почувствовала, что у нее начинается истерика. Она ничего не могла с этим поделать. Никитка молча и испуганно смотрел на нее, но даже этот беспомощный взгляд не мог остановить Настю. Она все продолжала и продолжала стучать в эту дверь, уже ни на что не надеясь... До тех пор, пока она не распахнулась перед ней совершенно внезапно. Настя отлетела в сторону, ударившись о стену. Первое, что она увидела перед собой, подняв глаза, – это направленное на нее дуло пистолета.
Она не почувствовала страха. Наверное, именно в этот момент Настя впервые в жизни с такой отчетливостью ощутила, что умирать на самом деле не страшно. Страшно, наверное, ждать смерти, думать о ней, отсчитывать часы и минуты. Если бы не Никита, Настя, наверное, даже обрадовалась бы такому исходу. Но ее маленький сын был рядом. Настя перевела на него глаза и увидела, как побледнело его лицо, а глаза налились слезами, стали взрослыми и чужими на фоне этих детских пухлых губ и курносого носа.
– Не бойся, малыш. – Настя попыталась улыбнуться, обратившись к Никите. – Не бойся, все будет хорошо, с мамой ничего не случится. Слышишь, не бойся!
Оторвав взгляд от сына, она наконец подняла глаза на того человека, который стоял над ней. Этот мужчина был ей смутно знаком. Его лицо – теперь Настя вспомнила – мелькнуло перед глазами в тот самый момент, когда она внезапно оказалась во власти чьих-то сильных рук, затолкавших ее в машину. Обычное, ничем не примечательное лицо. Серые глаза, узкие губы, квадратный подбородок и высокий лоб. Коренастая, немного сутулая фигура. Этот молодой парень, наверное, был ее ровесником – возможно, был даже немного младше Насти. Странно – они прожили на свете одинаковое количество лет. Совсем немного. Они оба еще только начинали жить, они совсем не знали друг друга... И вот теперь она была под прицелом. Одно лишнее движение – и он выстрелит. Выстрелит, совсем не задумавшись о том, о чем сейчас задумалась Настя. Выстрелит на глазах у ее маленького сына. «Человеческая жизнь совсем ничего не стоит», – подумала Настя.
– Опусти пистолет, – обратилась она к нему. В этот момент Настя подумала о том, что у этого парня наверняка тоже есть близкие люди. Наверное, у него есть девушка, сестра, родители. Возможно, у него тоже есть сын. Все это было непостижимо. – Опусти, прошу тебя. Я никуда не убегу.
Он продолжал смотреть на нее в упор – молча, не двигаясь с места, никак не реагируя на ее слова.
– Ну что ты молчишь? Послушай, скажи... скажи, это легко – убивать людей? Я, наверное, не первая. Убить меня будет легко. А вот первого, самого первого человека, которого ты убил...
– Заткнись, – наконец проговорил он отрывисто и сухо. Все продолжая держать Настю под прицелом, парень прислонился к стене. Не глядя, достал из кармана спортивной куртки сигарету, сунул в уголок рта и прикурил. Настя глубоко вдохнула – табачный дым показался ей фимиамом рая.
– Ты сможешь заставить меня замолчать только одним способом.
– Вот сейчас покурю и заставлю тебя замолчать этим самым способом, – с прежней интонацией проговорил он. – Погоди немного. Или тебе не терпится?
– Мне все равно, – равнодушно ответила Настя, прикидывая расстояние, разделяющее их. Он находился в метре, от силы в полутора метрах от нее. Две или три секунды может понадобиться для того, чтобы преодолеть это расстояние и попытаться обезоружить его. Но для этого необходимо хоть на какое-то время отвлечь его внимание. Нужно, чтобы он опустил пистолет – иначе не стоило и рисковать.
– Врешь, – процедил он сквозь зубы. – Врешь, по глазам вижу. Жить хочешь! И курить хочешь.
– Может, угостишь сигаретой, если ты такой проницательный? – усмехнулась Настя.
– Если хорошо попросишь, угощу.
Его глаза абсолютно ничего не выражали. Настя не могла понять, насколько серьезно он говорит и что подразумевает под словами «хорошо попросишь».
– Не дождешься. Не собираюсь я тебя ни о чем просить.
– Вот ты какая, – усмехнулся он, – гордая и храбрая. Думаешь, я с тобой шучу? Напрасно.
– Я же тебе уже сказала, что мне все равно. Я прекрасно понимаю, зачем вы меня сюда привезли.
– И что же, – он медленно сполз вниз по стене и опустился перед ней на корточки, продолжая держать ее на мушке, – совсем не страшно?
Теперь его глаза были напротив. Он выпустил струйку дыма ей в лицо и усмехнулся:
– Лови. Пока я добрый.
Настя отвернулась. Ей мучительно хотелось вдохнуть этот дым, задержать его в легких. В голове пронеслась странная и нелепая мысль: «Я хочу курить больше, чем жить». И именно в этот момент Настя вдруг отчетливо осознала ситуацию.
Она должна была убить Олега – но она этого не сделала. Олег жив. С ним ничего не случилось. На некоторое время Настя словно забыла о том, что они с Олегом расстались еще два дня назад. О том, что она сама прогнала его, не в силах оставаться рядом с человеком, которого так сильно любила и которого должна была убить. Всего этого словно не было. Сегодня после работы он, как обычно, вернется домой и будет ждать ее. Курить, нервничать, бесконечно разогревать ужин и смотреть в темное окно. Пристально вглядываться в узкий прямоугольник света, отбрасываемого уличным фонарем. Он будет ждать ее! А это значит, что у нее еще остался шанс. Самый последний шанс быть счастливой. Так имеет ли она право быть равнодушной? Она должна жить – и не только ради Никитки, но и ради себя!
Но, осознав все это, Настя вдруг почувствовала страх. Впервые за последние несколько дней она почувствовала страх за свою жизнь, который сковал ледяным кольцом ее душу. «Равнодушие к собственной жизни – отличный союзник в борьбе за нее. Вместе с желанием жить приходит страх потерять эту жизнь...» Сделав этот неожиданный вывод, Настя совсем растерялась.
– Эй! Ты что, заснула?
Все так же не глядя, он сплюнул себе под ноги. Она мучительно пыталась сообразить, каким образом можно выиграть эти злосчастные три секунды, так необходимые ей для того, чтобы попытаться выжить.
– Дай сигарету. Прошу тебя... Дай хоть пару затяжек, а потом стреляй.
Он снова усмехнулся – было заметно, что своей просьбой она доставила ему моральное удовлетворение. «Садист!» – подумала Настя с ненавистью, изо всех сил пытаясь скрыть эмоции.
– Прошу тебя, – снова повторила она.
Он медленно и лениво попытался извлечь пачку из кармана – но, поскольку сидел на корточках, карман был слишком плотно прижат к телу. Ни на секунду глаза его не отрывались от Насти. Этот пристальный взгляд приводил ее в отчаяние.
– Обойдешься. Вставать неохота, – сказал он и снова сплюнул.
Настя смотрела в его глаза. Серые, круглые, они отражали скупой свет лампочки, одиноко торчавшей в потолке. И зрачки – неподвижные, словно приклеенные к Настиному лицу. Надежда покидала ее. Она перевела взгляд на Никиту.
Мальчик сидел, плотно прижав к себе коленки, и смотрел на маму. Он был испуган, но Настя сумела почувствовать, что он в ней уверен. Он уверен – если мама рядом, не может случиться ничего плохого. Он смотрел, почти не мигая. Маленькие пальчики судорожно сжимали круглый теннисный шарик. Казалось, еще немного, и пластмасса даст трещину. Настя вспомнила, с каким веселым смехом Никитка кидал этот шарик в стену, часто попадая в самый центр круга, который начертил Игорь на стене в комнате. Вспомнила, как однажды Никитка напугал Игоря, кинув в него этот маленький мячик... И внезапно поняла, что ей сейчас следует сделать.
Никита смотрел на нее. Встретившись взглядом с глазами сына, Настя слегка прищурилась. Она смотрела на него, изо всех сил стараясь дать ему почувствовать, что это не просто взгляд, а взгляд-сигнал. А затем медленно, точно так же, как и несколько месяцев назад, закрыла и снова открыла глаза. Открыв, приподняла брови и перевела взгляд на противоположную стену. И еще раз. Со стороны это выглядело так, будто она просто успокаивает, подбадривает своего сына.
«Он все понял», – промелькнуло в сознании. Настя сосредоточилась. Кровь, пульсирующая в висках, отсчитывала стремительно пролетающие секунды. Теперь она, не отрываясь, смотрела на дуло пистолета. В тот момент, когда раздался легкий хлопок о противоположную стену, дуло дрогнуло и сместилось вправо. Боковым зрением Настя зафиксировала, как маленький белый шарик ударился о поверхность и отскочил. «Молодец, Никитка», – подумала она и в ту же секунду бросилась на парня с пистолетом.
Вот когда Насте пригодились сила и быстрота реакции, которые в течение нескольких лет копились и отшлифовывались в спортивном зале. «Спасибо вам, Сергей Сергеевич!» – Настя мысленно поблагодарила своего тренера в тот момент, когда поняла, что эти короткие несколько секунд принесли ей победу в борьбе за свою жизнь.
Парень, похоже, никак не ожидал такой прыти от худенькой и хрупкой с виду Насти. Она ударила его головой в челюсть и, схватив обеими руками запястье, вывернула его руку так, что парень застонал. Пальцы его безвольно разжались, пистолет упал на пол. Настя быстро подняла пистолет и прижала к его виску. Теперь их роли переменились.
– Мама! – Никита бросился к ней, обхватил руками.
Настя ласково провела ладонью по его волосам:
– Молодец, Никитка. Горжусь тобой. Настоящий мужчина!
Но «настоящему мужчине», похоже, было не до гордости. Уткнувшись носом в мамин живот, он громко разрыдался.
– Ну, не плачь. Не надо, Никита. Еще немного... Где ключ? Где ключ, я тебя спрашиваю? – Теперь уже она обращалась к своему пленнику. Для большей убедительности Насте пришлось посильнее прижать дуло пистолета к его виску.
– В кармане, – проговорил он охрипшим голосом.
– Брось его на пол. Быстрее!
Тяжелая железная связка, громыхнув, упала на пол.
– Никитка, подними. Сейчас, еще немного. Еще совсем немного...
В ту же секунду Настя услышала приближающийся шум. Сначала она не могла понять, что это за звуки. Потянув за собой Никиту, она ни на секунду не упускала из поля зрения свой «объект». Громко хлопнула железная дверь. Быстро повернув ключ в замке, Настя в тот же момент ощутила сильный толчок с обратной стороны. Но дверь уже была закрыта.
– Идем, малыш.
Настя поднялась по ступенькам наверх и вскоре, открыв еще одну железную дверь, оказалась наконец на улице. Там вовсю светило солнце. Прищурившись от яркого света, она огляделась. Вокруг нее были частные дома, судя по всему, нежилые. «Дачный массив, – предположила Настя. – Никто и никогда в жизни не подумал бы меня здесь искать...»
Шум приближался. Теперь Настя отчетливо поняла, что это был шум автомобильного двигателя. «Власов», – подумала она и почувствовала, как пальцы, продолжающие сжимать пистолет, онемели от страха. Оглядевшись вокруг, она не смогла найти места, где можно было бы спрятаться. Вокруг нее были одни голые деревья.
У нее совсем не оставалось времени на раздумья. Заслонив собой Никиту, Настя крепче сжала пистолет в руке. В этот момент из-за поворота вывернула машина. Резко скрипнули тормоза. Настя не поверила своим глазам: это был милицейский «уазик»... И первым человеком, который вышел из машины, был ее тренер.
Безвольно разжав побелевшие пальцы, Настя выронила пистолет на снег. В тот момент, когда Сергей Сергеевич подошел и прижал ее к себе, Настя наконец почувствовала, как по щекам заструились слезы.
– Вот, значит, как... – Сергей Сергеевич медленно размешивал сахар в бокале с чаем. Часы на кухне показывали половину первого ночи, а они с Настей все сидели и разговаривали. – Да, ничего не скажешь – история так история. Напрасно ты, Настенька, молчала.
Строго сдвинув брови, он смотрел на нее сквозь стекла очков.
– Я просто растерялась. Ужасно растерялась и испугалась. Я была уверена, что мне никто не сможет помочь.
– Глупости все это. Подумай, что могло бы случиться, если бы я совершенно случайно не увидел утром, как ты вышла из подъезда. Если бы я не проследил за тобой!
– Так, значит, это вы за мной следили? А я ведь чувствовала, что кто-то за мной наблюдает. Но, честно говоря, и подумать не могла, что это вы.
– Когда я вслед за тобой поднялся наверх в ту квартиру и увидел тебя с пистолетом в руках, я глазам не поверил. Понять не мог, что же это такое происходит. Потом кинулся бежать за тобой и увидел, как эта сволочь тебя в машину затащила. Остановил попутную машину и поехал следом... Потом с милицией связался, – рассказывал тренер. – Вот так все и было.
– Спасибо вам, Сергей Сергеевич! Если бы не вы...
– Да что ты, – отмахнулся он, – ты ведь сама, без милиции, справиться сумела.
– Мне Никитка помог, – улыбнувшись, ответила Настя и рассказала тренеру историю про теннисный мячик.
– Молодец парнишка, сообразительный, – похвалил Сергей Сергеевич. – Ну, а теперь ты что делать думаешь?
– Мне нужно найти Олега, – серьезно ответила Настя. – Найти его и все ему объяснить.
– Найти Олега... – повторил Сергей Сергеевич, поднявшись из-за стола. Настя не заметила, что голос его немного изменился. Он подошел к окну и продолжил, не глядя на Настю: – Знаешь что, Настенька... Ты повремени пока с Олегом. Власова ведь еще не арестовали. Так что тебе до поры до времени лучше себя никак не проявлять.
– Мне нужно найти Олега, – упрямо повторила Настя.
– Да послушай же! – Сергей Сергеевич слегка повысил голос. – Послушай же ты меня хоть один раз в жизни, Настя!
– Но почему? – растерянно спросила она.
– Я тебе уже объяснил почему, – после недолгой паузы ответил тренер. – Знаешь что? Никитку я пока в деревню отвезу, к матери. Здесь недалеко, тридцать километров от города. А тебе пока нужно в городе остаться – в милиции потребуются твои показания. Домой тебе идти опасно, оставаться у меня – тоже. Меня ведь целыми днями дома не бывает, а в квартиру при желании очень легко вломиться. Сама же видела – дверь деревянная, замок проволокой можно открыть. Телефона нет... Так что ты лучше поживи у подруги. Есть такая, что согласится тебя приютить на несколько дней?
– Но как же Олег? Мне нужно найти его...
– Послушай, Настя, – он присел рядом с ней и заглянул в глаза, – сделай все, как я тебе говорю. Прошу тебя. Очень прошу!
– Хорошо, – немного подумав, согласилась Настя. Она не понимала, почему Сергей Сергеевич так упорно избегает разговора об Олеге. У него, казалось, не было для этого причин. Она так и не пришла ни к какому выводу. Но на долгие раздумья времени не оставалось: рано утром, еще затемно, Сергей Сергеевич на своем старом «жигуленке» подбросил ее до Наташиного дома, а сам вместе с Никитой отправился в районный центр, обещав позвонить сразу же по возвращении в город.
До поры до времени Настя решила ничего не рассказывать Наташе. Ей слишком тяжело сейчас было об этом говорить – поэтому она попросила подругу о временном приюте, сославшись на ремонт в квартире. Наташа приняла ее с радостью.
Во время завтрака, который для Насти состоял только из одной чашки кофе и двух сигарет – одна мысль о пище почему-то вызывала у нее отвращение, – Наташка рассказывала о последних событиях, произошедших в детском саду во время Настиного отсутствия. Она слушала подругу вполуха, мысли ее были далеко.
– Настя, – Наташа поднялась, – ну я пойду, а ты тут оставайся за хозяйку.
– Ты что, решила из меня сделать временную домработницу?
– Нет, золото мое, конечно, нет! – Наташа так и просияла, услышав очередную шутку. – Вон там, на полке, видеокассеты. Вон там – музыка, компакт-диски... Хочешь, книжку почитай. Хочешь, телевизор посмотри – у нас теперь двадцать четыре канала, Костя недавно кабельное телевидение подключил...
Наташа глубоко вздохнула и опустила глаза.
– Как он, кстати, не появлялся?
– Нет, – грустно ответила Наташа, – а теперь уже, наверное, и не появится... Да ладно! И не таких видали.
На этой оптимистичной ноте разговор был окончен. Уже в дверях Наташа почему-то поинтересовалась:
– Тебе когда Никитку из санатория забирать?
– Из санатория? – Настя удивленно вскинула брови, на мгновение совсем забыв о том, что Наташа не в курсе событий. – В следующий четверг, а что?
– Соскучилась?
– Спрашиваешь!
– Ну ничего. Подумаешь, всего неделя.
– Да, всего неделя, – согласилась Настя. – Послушай, у тебя есть снотворное?
– Снотворное? – Наташа удивленно подняла брови. – Это еще зачем? У тебя... Что-то случилось, да? Я же вижу, ты какая-то... Какая-то не такая! Что случилось? Ты с Олегом поругалась, да? Он тебя бросил?
Настя отрицательно покачала головой.
– Ну тогда, может быть, ты заболела? Или... Не дай Бог, с Никитой...
– С Никитой все в порядке, – ответила Настя, не став уточнять насчет Олега. – Прости, я на самом деле себя неважно чувствую. У тебя есть снотворное? Реланиум, элениум?
– Я и слов-то таких не знаю, – пробормотала Наташка. – Димедрол, кажется, где-то был, сейчас поищу.
Наташа закрыла дверь, оставив на тумбочке пачку димедрола, а Настя прошла в комнату и медленно опустилась на диван. С сомнением оглядев видеокассеты, она решила, что едва ли сумеет сосредоточиться сейчас на сюжете фильма, каким бы интересным он ни был. То же самое и с книжками – Настя знала наперед, что будет просто переворачивать страницы, не вдумываясь в смысл прочитанного. Ей нужно было занять себя чем-то – но вот только чем? И в самом деле – уборку, что ли, в квартире устроить? Или, может быть, сготовить что-нибудь?
Нехотя поднявшись с кровати, она отправилась на кухню. Открыла холодильник – но в ту же минуту поняла, что готовить она сейчас не в состоянии. Она вообще ничего делать не в состоянии...
В дверце стояла бутылка водки – початая, но почти полная. Настя задумчиво извлекла ее оттуда и поставила на стол. Воскресив в памяти вкусовые ощущения от этого напитка, она содрогнулась от отвращения и поставила бутылку обратно. Вернулась в комнату...
Почти целый час она так и ходила из кухни в комнату, из комнаты – в кухню. То останавливалась возле окна, то присаживалась на диван, включала и снова выключала телевизор. Повертела в руке оставленную на тумбочке пачку димедрола, но потом решительно отложила ее в сторону и вернулась на кухню. На этот раз она уже не сомневалась, когда открывала холодильник. В шкафу нашлась небольшая рюмочка – Настя заполнила ее и тут же опрокинула в рот.
