Текст книги "Звездочка"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– А та, другая? – спросил он.
– Оля? О, это особая история… Наверное, она очень хотела быть с ним рядом. Она оказалась в нужном месте в нужный час… Мы опять поссорились. Снова причиной стала мелочь – это становилось невыносимым! Я ушла, хлопнув дверью. Он знал, что я всегда возвращаюсь. Но на этот раз… Я твердо решила, чего бы мне это ни стоило… Когда отношения заходят в тупик, что остается делать? Та, единственная, ночь, когда мы были вместе, как раз и кончилась сценой. Поэтому мне и было так обидно… Я твердо решила – все. Ничего больше не будет. С этим надо завязать, как с дурной привычкой…
На секунду она прервала рассказ – ей показалось, что Ник проснулся и вскрикнул.
Она встала, на цыпочках подошла к двери, приоткрыла ее.
Ник спал.
Рита вернулась.
– Спит, – сказала она. – Просто почудилось… словно кто-то вскрикнул.
– Так ты не вернулась?
– Нет, – усмехнулась она. – Отдалась сладкому чувству обиды… Когда мы нечаянно встречались, я всем видом показывала, как мне хорошо без него… Тем более что Оля все чаще и чаще оказывалась рядом…
Видения из прошлого… Рита так устала от них! «Познакомься, это Оля… – В голосе из прошлого звучали мстительные нотки. – Ты страдаешь? Что ж, я рад…»
И рядом – та девушка из душа. Стояла, властно вцепившись в его руку. Разве Рита сможет забыть ее торжествующий взгляд? «Риточка, вы заходите к нам, мы с Сереженькой всегда будем рады вас видеть!»
Именно так это и было – и Рита тоже пыталась отомстить. Бесконечная череда обманов… А глазами искали друг друга, и некуда было спрятаться от самих себя. «В волосах моих заблудились мысли твои – неужели ты этого не понял?»
Понял… Но когда понял, насколько «мысли заблудились» там, в завитках этих каштановых, было уже слишком поздно.
– Конечно, он появился. Но я уже знала о Наде. Надя ведь старше Ника на несколько месяцев… Я знала – в том, что произошло, виноваты мы. Трое. Я, Сережа, Оля… Но только не Надя. Знаешь, я просто поняла – мы с Ником уже умеем жить без него. А она?
Рита снова прервала рассказ. Понимает ли он, каково ей было принять то решение? «Я больше не могу так, – вспомнила она. – Я не могу без тебя… Я решил – хватит, Рита! Я ухожу. Ухожу к тебе…»
– Вот так я сама испортила себе жизнь, – развела она руками и нервно рассмеялась. – Глупо, правда? Сказала ему, что не люблю его. Что мне хочется оставить все как есть. Даже изобразила легкое непонимание: «Как, мы так чудно дружили! Зачем же все портить?» Он ушел. Я никогда не забуду его глаз. Он смотрел, как побитая собака. Бездомная, несчастная собака…
– Что с ним стало? – спросил Сергей.
– Он уехал отсюда… Куда? Не знаю. Я никогда не пыталась его разыскать. Ни-ког-да…
Теперь из Никиной комнаты отчетливо донесся вскрик.
Рита вскочила.
Открыв дверь, она остановилась. Ник приподнялся на кровати.
– Ма, – сказал он с облегчением, – мне показалось, что никого нет в целом мире – только я один…
– Нет, что ты придумал, милый!
Рита села рядом с мальчиком, прижала его голову к плечу.
– Все хорошо, я рядом, – прошептала она. – Я всегда буду рядом с тобой…
Он вошел следом. Остановившись, застыл на пороге, скрестив руки на груди. Рита попыталась понять взгляд его прищуренных глаз – но не смогла…
На столе, перед компьютером, лежали творения Андрейчука – Сергей подошел, бегло просмотрел их и вопросительно взглянул на Риту.
– Это подработка, – махнула она рукой. – Не знаю, управлюсь ли… Надо завтра сделать.
Он молча сел за компьютер, включил его.
– Я сама…
– Нет, – проговорил он. – Во-первых, тебе надо отдохнуть… Я привык к бессоннице, а ты нет. Набрать текст для меня тоже дело привычное… Лучше поспи немного, если Ник опять заснет…
Он не сомневался – димедрол снова начал действовать на мальчика, и спустя некоторое время, несмотря на отчаянное сопротивление, Ник снова спал.
– А я не хочу, – сонно пробормотала Рита.
Он ничего не ответил, слегка усмехнувшись.
Она еще что-то лепетала, как ребенок, примостившись рядом с Ником. Уплывая в спасительный сон…
Ей было хорошо и спокойно.
Рядом с этим странным человеком, которого она, в сущности, совсем не знала, Рита отчего-то чувствовала себя надежно.
– Боже, что за бред, – прошептал он. – И это вот печатают…
И все-таки продолжил набирать текст – ради девочки-женщины, спящей за его спиной. Ради маленького мальчика. Ради пожилой женщины с беззащитным взглядом…
– Все ведь просто, Сергей, – прошептал он, – тебе непременно надо за кого-то отвечать, о ком-то заботиться…
И не важно, что придется ради этого делать – убирать улицы, лечить людей или набирать бездарные тексты… Главное в том, что за твоей спиной ищут защиты три человека, которые тебе очень нравятся…
И снился Рите сон…
Все они – Ник, мама, Рита и Сережа – поднимались вверх по склону, усеянному изумрудной травой и одуванчиками. Солнце светило, ласково касалось их лиц. А наверху стоял огромный лев – Эслан. Рите очень хотелось пойти быстрее, даже побежать… «А вдруг мы не успеем? – думала она. – Эслан исчезнет, превратится в солнце, и я не успею загадать желание. Как же так?» Она даже попыталась пойти быстрее, но Эслан повернул голову в ее сторону, и ей показалось, что он нахмурился. «Не обгоняй собственных желаний, – угадала Рита смысл этого взгляда. – Все должно идти своим чередом… Гармония – это плавность. Каждый шаг к счастью необходимо осмыслить, а потом уже – сделать. Если этот твой шаг не привнесет диссонанс… Счастье – это ведь как раз гармония и есть… А если своим счастьем ты приносишь боль кому-то другому, ничего путного не выйдет. Так и будешь мучиться всю жизнь от этого диссонанса. Неудовлетворенность, желание большего – все это ожидает тебя, если за твое счастье кто-то будет платить несчастьем… Счастье твое станет малым, а чужая боль – огромной. Не торопись, Рита! Подумай… прежде чем делать шаг вперед».
Рита упрямо сжала губы и сказала:
– Я ведь так долго была в темноте. Я хочу к свету. Однажды меня оттолкнули от него, погрузили во мрак… Я хочу к свету, иначе зачем вообще я живу?
Она сделала этот шаг, нечаянно отпустив руку Сергея, – и тут же откуда-то прилетел ветер. Не тот, весенний, светлый, ласковый – а совсем иной, серый, с пылью и грязью, оседающей на коже…
Вокруг стало сразу черным-черно, поднялись с земли столбы пыли, и Рита уже никого не видела – ни Эслана, ни Сергея, ни Ника, ни маму…
– Нет! – закричала Рита. – Пожалуйста… Эслан! Верни их!
Но вокруг по-прежнему бушевала буря, и теперь Рита уже не могла идти – ни вперед, ни назад.
Идти было теперь просто некуда…
Она вскрикнула во сне, тревожно и тихо.
Он встал, подошел к ней. Попытался понять, что шепчут ее губы. Но слова были тихими, слова были дыханием…
– Спи, милая, – прошептал он, поправляя одеяло.
Она уснула. Он наклонился к ней.
Она дышала неровно, то и дело дыхание снова становилось словами или слабыми вскриками.
Он взял ее за руку.
– Все будет хорошо, девочка моя, – шептал он ей. – Ничего не бойся теперь.
Он еще долго разговаривал с ней, как с больным ребенком. Она сжала его руку – даже во сне крепко – и наконец успокоилась.
Теперь она засыпала, улыбаясь.
Он сидел, боясь шелохнуться, чтобы не потревожить снова ее сон. Не выпуская руки…
С удивлением понимая, что теперь ее боль оказалась так рядом с его болью, перемешалась, как акварель на палитре неизвестного художника.
И еще более удивительным было для него то, что впервые соприкосновение с чужой болью не было ему в тягость. Напротив, дарило ощущение странное, легкое – и сладостное…
Он боялся дать определение этому новому чувству, хотя втайне уже догадался, как это называется.
«Если бы она умерла сейчас, я захотел бы умереть тоже», – подумал он, глядя на детское лицо с приоткрытым ртом, который отчего-то всегда раздражал его в других спящих женщинах, но не в этой!
Он так и не отнял свою руку – просто не мог нарушить гармонию мига. «Пусть он длится подольше, – решил он. – Раз уж так получилось…
Раз уж ко мне явилась любовь».
Глава восьмая
ДРУГОЙ МИР
Шторы в комнате были задвинуты.
– Представить даже не можешь, – сказала одна женщина другой, тонкими наманикюренными пальцами зажигая свечу, – до какой степени меня все это достало… Я просто с ума начинаю сходить от ситуации.
Вторая, ее гостья, внимала ей с улыбкой. Римма была единственным человеком, с кем она могла говорить откровенно, не прячась под маской, и их дружба, возникшая однажды, еще тогда, когда обе они посещали школу эзотерики, с каждым годом становилась крепче.
Она была многим обязана Римме. И в то же время втайне завидовала ей – Римма жила в тех условиях, к которым Марина стремилась всей душой.
«Ничего, – подумала она, – придет время, у меня все это тоже будет…»
А пока не было даже своей квартиры. Что уж говорить о роскошных апартаментах в элитном доме – с огромным зеркалом в прихожей, с кухней, напоминающей рекламный проспект. А Римма сидела на кожаном диванчике, поникшая, грустно наблюдая, как оплывает свеча под действием огня.
– Ладно тебе… Как девочки?
– В Англии… Девочкам хорошо. Я бы тоже с удовольствием оказалась подальше отсюда… Даже в Занзибаре каком-нибудь. Девочки… Если бы не девочки, Витька послал бы меня подальше. Как раз в Занзибар…
Она нервно рассмеялась.
– Вот такие пироги с тараканами, Маринка! Так что живи да радуйся со своим Васей. Пока он пляшет под твой гобой… А то ошибешься – и ни тебе гобоя, ни Васьки. Вожжи отпускать надо слегка – пусть думает, что свободен, а ты – кроткий ангел…
– Я и есть кроткий ангел, – усмехнулась Марина. – У меня собственное оружие.
– Я рада за тебя. У меня последнее время только полная отупелость…
Римма отпила из бокала вино.
– Полная отупелость, – повторила она. «Если свеча сейчас погаснет, – загадала она, – это будет означать полный «коммунизм». То есть поправить ничего нельзя. Он уйдет все-таки, чертов урод. Кем бы этот гад был без меня-то?»
– Надо что-то сделать, – сказала Марина. – Ты все забыла?
Свеча вспыхнула и… погасла.
– Черт! – грустно сказала Римма. – Так я и знала…
– Римка, ты в самом деле загоняешься!
Марина чиркнула спичкой, поджигая снова фитилек.
– Ты не понимаешь, – грустно покачала головой Римма. – Если она погасла, так погасла… Придется торчать в темноте. Я же не могу сама зарабатывать такие деньги!
– Надо было позаботиться загодя, – сказала Марина. – Я вот деньги откладываю… Если он уйдет, я какое-то время буду жить нормально. Не хочу снова оказаться нищей!
– Я как-то тоже не горю желанием… Давай еще выпьем?
– Не могу, – покачала Марина головой. – Больше не могу. И тебе не стоит… Ты все глубже погружаешься в депрессию.
– Да брось! Депрессия – фигня. Ее вообще нет. Есть просто невыполненные желания. Они давят на мозг… Их надо выполнить, и все проблемы кончатся.
– Кстати, если бы ты могла изобразить депрессию…
– Ха! Его это нисколько не озаботит! Даже если я умру, он это не сразу обнаружит! Через месяц, если не больше…
– Неужели все настолько плохо?
– У него кто-то есть, – решилась наконец поделиться Римма. – Я чувствую…
– Да брось! Глюки…
– Есть, – повторила Римма. – Какая-то сука. Уродина. Он стал другим. Нервный, раздражительный… Вчера сидел, тупо уставясь в одну точку… Долго сидел. Один раз рванул к телефону, но заметил, что я за ним слежу, бросил трубку, так и не набрав номера…
– Может быть, у него проблемы на работе. Он хотел позвонить, но при тебе не решился…
– Ага. Ночью. Проблемы. Ха-ха.
Она налила себе еще вина.
– Римка! Так и спиться недолго! – попыталась остановить ее Марина.
– Ну и фиг с ним. А кому я нужна? Девочкам? Они пошлют меня подальше. Я же не могу оплачивать их образование. А они уже к Англии привыкли. Им в России теперь не нравится. Знаешь, что мне Сонька сказала? «Прости, ма, нищета меня угнетает!» Им уже вот эта квартира халупой кажется! Девочки… Они останутся с папашей.
– Ты так говоришь, как будто он уже ушел.
– Пока не ушел. Но уйдет. Если у него появилась баба, Маринка, я уже не смогу этому противостоять! Пока девчонки были маленькие – все было тип-топ. Куда бы он делся? А теперь… Все изменилось.
Она швырнула бокал в стену.
Бокал разбился, осколками брызнул на ковер.
– Римма! – ахнула Марина. – Римуля, да что с тобой?
– Ничего! Подожди, я уберу.
Она встала. Теперь она выглядела спокойной. Как будто вместе с бокалом разбила свои тревоги.
– Просто я не хочу, чтобы он ушел…
Она вымела с ковра мелкие осколки хрусталя.
Снова села.
– Глупо. Иногда мне кажется, что это не из-за чертовых денег. Может быть, я его, этого козлину, люблю? Или настолько привыкла к нему, что не могу себе представить, как это – не слышать в кухне его мрачное дыхание? Может быть, я уже не вынесу жизни в одиночестве?
– Почему же в одиночестве? Ты красивая женщина…
– А я смогу его заменить?
Она произнесла эти слова шепотом, с какой-то другой интонацией. Марина подняла на нее глаза. Удивилась… Такого взгляда у Риммы никогда прежде она не замечала. Беззащитного. Печального. Обреченного.
– Вот так, Марина… Я просто не смогу… Я, наверное, умру сразу же.
И заплакала.
Марина испугалась.
Она даже не могла сначала поверить, что Римма плачет. Это было из области паранормального – плачущая Римма.
– Ты что, Риммочка?
Марина обняла ее за плечи.
– Да брось ты, мужики не стоят наших слез! Римма…
– В том-то и дело, Маринка, что однажды понимаешь, что это не так! – воскликнула Римма. – Оказывается, эти гады их стоят. Или – может быть, и не стоят… А только в этот момент получается, что никакие аргументы не действуют! Что бы ты себе ни говорила, какие бы слова ни нашла… Обидно.
Она вздохнула коротко и опустила голову.
У Марины даже сердце сжалось – такой сейчас жалкой стала ее гордая подруга. «Ах, Римма, Римма, – подумала она. – Где же теперь твоя высокомерная улыбка?»
Видеть Римму такой – это все равно что видеть поверженного титана. И еще одна мысль не давала Марине покоя – сидела в тайных уголках сознания прочно, вызывая глухое чувство протеста… По сравнению с Мариной Римма и в самом деле была титаном. Марина всю жизнь смотрела на нее снизу вверх, с тайным восхищением и легкой завистью. Еще тогда, когда они только познакомились на дурацких курсах, гордо называемых эзотерическими… На деле-то эти курсы были так себе, глупее и не придумать… Вела их толстая тетка с рябым лицом и недоразвитой речью. И никакого эзотеризма она на самом деле и близко не видала, так… Заговоры-наговоры, глупые тыканья иголками в фигурки «врагов» и какие-то бесконечные рассказы о своей жизни.
Глупость, одним словом, ужасная… А Марина знала, что у нее дар, и даже тогда представлялась всем ведьмой. Она и похожа тогда была на Алену Игоревну из «Чародеев». Такая же красивая девочка с толстой косой… Марина так была влюблена в то время в этот фильм! Она настолько вжилась в образ любимой героини, что в самом деле поверила в их сходство. Бывают же реинкарнации? Может быть, она эта самая «реинкарнированная» Алена и есть?
Маринина фантазия всегда была бурной и, главное, реальной. Она и раньше не особенно различала тонкую грань вымысла и яви, а уж после курсов…
Тетка, кстати сказать, ее сразу разочаровала. Марина наивно думала, что все ведьмы красивые. А эта была страшнее не придумать! Баба-яга.
Зато на третье занятие пришла Римма. И все мысли Маринины о возможном уходе закончились.
Римма была похожа на Клеопатру. Тонкая, с хрупкими плечами, большими карими глазами. Волосы были тяжелыми и густыми, такими, что, казалось, Римма просто вынуждена так задирать нос. Просто волосы оттягивают голову немного назад, вот и получается, что Римма смотрит на окружающих с легким недоумением и презрением. Марина и сама так попыталась, очарованная такой посадкой головы, но у нее ничего не вышло…
Да и Римма сначала не обращала на Марину никакого внимания. Так, краем сознания отметила тайное обожание и едва усмехнулась про себя, незаметно…
В то время разница в возрасте была еще ощутима… Это сейчас восемь лет кажутся ерундой, когда уже знаешь, как быстро пролетают годы… А тогда двадцатипятилетняя Римма смотрела на семнадцатилетнюю девочку Марину снисходительно.
Но однажды она сама заговорила с ней.
Это случилось в перерыв. Римма стояла и курила длинную коричневую сигарету. Такую же изящную, как она сама… Марина вышла и хотела уже пройти мимо, как вдруг Римма произнесла:
– Как мне надоели эти дурацкие сентенции толстой коровы! Можно подумать, что она петрит в магии больше нас.
Марина остановилась и осторожно оглянулась. Римма была совершенно одна, и сначала Марине показалось, что она говорит сама с собой.
Она даже хотела продолжить путь, но Римма сказала, уже явно обращаясь к ней:
– Говорят, есть какой-то типус… Вот он знает все. Правда, уроки у него дорогие. Ну так овчинка выделки стоит… А с госпожой Араной мы ничего не поимеем, кроме опустевшего кошелька… Ты как смотришь?
Марина пожала плечами, все еще не веря своему счастью.
– Хочешь сигарету? – поинтересовалась «Клеопатра».
– Хочу, – кивнула Марина.
Она никогда не курила, но признаться в этом предмету своего восхищения? Ни-ког-да…
«В конце концов, должна же я когда-то начать…»
Она затянулась слишком глубоко, закашлялась. Голова немного кружилась, но стало весело.
Сигареты были с легким ментоловым вкусом.
– Так ты мне не ответила, – напомнила Римма. – Тебя устраивает этот кретинский шабаш?
– Нет, – ответила Марина. Не то чтобы она была согласна с Риммой. Просто ей хотелось соглашаться с ней во всем.
– Я долго на тебя смотрю… В тебе точно что-то есть, – сказала Римма. – Мне кажется, что твои способности надо развивать.
– Но как?
– Если ты согласна, я завтра позвоню Маю, – сказала Римма, переходя на осторожный шепот. – Договорюсь с ним о встрече… А там посмотрим. Если он возьмет нас в ученики… – Она недоговорила, многозначительно смотря в открытые двери, как будто это были не просто входные двери, а дверь в другой мир. Волшебный мир…
Ее волнение передалось и Марине.
«Как было бы хорошо, если бы нас взяли!» – подумала она тогда. Не потому, что ей так уж хотелось стать магом высшей ступени. Ей этого совсем не хотелось…
Нет, ее куда больше манила перспектива их с Риммой дружбы. «Только бы она позвонила», – думала она.
Римма ей позвонила. Через два дня…
Видеть теперь Римму с опущенными плечами, раздавленную было непереносимо. Так же как увидеть себя в треснутом зеркале. Или встретиться лицом к лицу с неминуемой старостью…
Для Марины внешность всегда была главным оружием. Поэтому старость, неизбежно приводящая с собой другую внешность, Марину пугала. Когда она еще верила в магию, она наивно полагала, что сможет остановить время. Пусть все вокруг становятся морщинистыми, толстыми – ей это не грозит. Но однажды она обнаружила морщинки возле глаз, и это повергло ее в шок.
Она никогда не забудет этого ужасного открытия! Жизнь меняется. Хуже – жизнь меняет ее.
Старость казалась Марине страшным унижением.
«Я не хочу быть униженной», – сказала себе Марина. И пошла на курсы визажа. Спустя некоторое время она достигла совершенства в «магии изменения внешности». Она могла посвящать этому занятию ежедневно по два часа, а то и больше. Ее глаза становились яркими, как звезды, губы розовыми, как лепестки, и постепенно она научилась достигать потрясающего эффекта даже с этими ужасными морщинами… Их просто не было.
Так Марина научилась убегать от старости…
И вот теперь она столкнулась с чем-то опасным, потому что не было никаких косметических средств, чтобы справиться с Римминым состоянием. Скрыть его от чужих глаз. Победить это новое унижение.
Старость духовная…
Это была не просто Риммина беда. Это была прямая и явная угроза Марине. Ее благополучию, за которое она боролась так долго и истово.
В конце концов, не случайно ведь в ее голову явились воспоминания о магическо-эзотерической школе!
– Римма, – сказала она деланно-веселым голосом, – а ты Мая помнишь? Как мы к нему ходили…
Римма посмотрела на нее удивленно и прыснула:
– Нашла что вспомнить! Это было тысячу лет назад… Как любит говорить мой благоверный, так давно, что кажется неправдой… К чему ты его вспомнила?
– Понимаешь, Римм, мы ведь с тобой избранные, – начала Марина. – Ты ведь помнишь, как он нам тогда сказал? У нас с тобой особенная аура…
– Ну да, особенная, – иронично отозвалась Римма. – Я уже давно не верю в сказки, Марина. Я самая обычная женщина. И никаких аур у меня нет…
– Он просто тебя сломал, – тихо, почти шепотом, ужаснулась Марина. – Бог ты мой, как же он тебя…
– Хватит с меня того исторического момента, когда я тебя послушалась! – Римма встала, несколько раз прошла по комнате, нервно, немного напряженно. Потом остановилась перед Мариной. – Понимаешь, хватит! – повторила она. – Не случись тогда этого с Витькиным другом, может быть, было бы все иначе!
– Но ведь случилось! – обрадовалась Марина. – А значит, мы что-то можем еще…
– Это было совпадением. Простым, дурацким и необъяснимым. Чем это кончилось для меня – даже если и хотела бы я что-то изменить, ничего уже не выйдет! И все эти жуткие совпадения, Марина, лучше не провоцировать второй раз… Это не понос на человека насылать, как видишь!
– Как хочешь, – сказала Марина разочарованно. – Я хотела тебе помочь. Если у твоего Витьки и в самом деле появилась другая женщина, можно ее… – Она запнулась. С опаской посмотрела на подругу.
Та сощурила глаза и прошипела:
– Что можно? Ну, договаривай! Извести, да? Ты совсем крышей едешь, а? Я до сих пор спать ночами не могу – боюсь. В первый раз я боюсь, понимаешь? А ты… неужели ты не понимаешь, что все то, чем мы раньше занимались, не безопасная игра? Да и не хочу я говорить об этом – глупо!
Она снова опустилась в кресло, налила вина.
Сидела и мрачно смотрела в угол, отхлебывая из бокала вино маленькими глотками.
– Если тебе нравится, когда тебя унижают, – сказала Марина, – пожалуйста… А я не желаю спускать другим собственное унижение. Если я могу это сделать…
– Да что ты заладила про эти твои унижения! – с неожиданной злостью заговорила Римма. – Кто тебя унижает? Васька слова поперек не рискует сказать. Девчонка, хотя и маленькая, уже тебя боится… Вот тебе и подарок от твоего Мая. Вместо любви – страх… А я больше не хочу так! Я до тридцати восьми дожила, совсем ерунда до старости уже осталось! На фига мне этот страх? Мне хочется любви, понимаешь? Простой любви. С Витькой…
Она вдруг сама испугалась своей откровенности. «Не надо было перед ней так раскрываться, – подумала она. – Прямо как бутон… Я же должна соответствовать образу, черт побери… А то последнюю подругу потеряю».
И тут же родилась новая, злая, мысль: «И пусть. Раз уж Марина так устроена, что люди, «не соответствующие образу», по ее мнению, были плохими. Теми самыми – унижающими, обижающими… Плевать».
– Ладно, – первой нарушила возникшую тишину Марина. – Не хочешь этого – твое дело… Но уж «ведьмину бутылку» могла бы поставить… Вреда-то никому не будет.
– Ага, – усмехнулась Римма. – Взрослая тетка сидит, рвет нитки и закладывает их в бутылку. Для охранения домашнего очага… Хорошо я буду выглядеть! А еще круче – в тот самый момент, когда я буду занята этим умнейшим и достойнейшим делом, явится мой муж. Вот мы вместе повеселимся над моей глупостью! Нет, Маринка! Давай не будем вспоминать о заблуждениях юного возраста!
Марина кивнула: «Не будем…»
Словно с глаз упала пелена – теперь она видела перед собой не Клеопатру, а простую, несчастную бабу. Такую же, как миллионы других. Не знающую, как справиться с проблемой. «Я не хочу быть такой, – подумала она упрямо. – Я не хочу. Я другая. Никогда не буду такой жалкой…»
Общение стало невыносимым. Марина поняла, что она не выдержит этих пустых разговоров о детях, Витьке, Римминых проблемах со здоровьем…
Она посмотрела на часы и, хотя у нее еще была масса времени, поднялась.
– Ты куда? – удивленно спросила Римма.
– Да уже можно возвращаться, – сказала Марина, пытаясь спрятать истинные чувства за дежурной, вежливой улыбкой. – Думаю, что мать Васьки уже ушла… Я пойду. Позвоню тебе вечером, ладно?
Римма поняла ее.
Она невесело усмехнулась и махнула рукой.
– Позвони, – сказала она.
«Маринка так и не научилась управлять своим хорошеньким личиком, – отметила она. – Сразу видно, что она недовольна… Даже когда улыбается».
И посмотрела невольно на себя в зеркало – сравнила. А если, когда она злится, у нее такое же неприятное, некрасивое лицо?
Оставшись одна, Римма долго не могла прийти в себя. Она беспокойно кружила по комнате в поисках занятия. Сварила кофе, чтобы успокоиться. Но, сделав глоток, отставила чашку и снова принялась кружить по комнате, как раненая птица.
«Я не хочу его терять, – думала она. – Совсем не из-за чертовых денег. Нет, дело в другом. Я просто без него сдохну!»
Она вдруг представила себе, что рядом не слышно его дыхания. Пусть это дыхание молчаливое. Враждебное… Но в конце концов, может быть, это и есть счастье – ждать? Ждать, когда он придет с работы? Ждать, что он ее простит, заговорит с ней?
– Черт, я же и в самом деле не смогу без него, – прошептала она, остановившись перед зеркалом.
Там был кто-то другой. Лицо было Риммино, но выражение глаз… Растерянное, напуганное, беззащитное…
Она испугалась себя – новой.
Беззащитной?
– Я не хочу так, – пожаловалась она. – Я правда не хочу…
Она вспомнила их с Мариной разговор.
«Ведьмина бутылка»… Глупость какая-то. Она же взрослая женщина.
И она вернулась в кухню, выпила еще немного кофе.
Потом пробормотала:
– Ну и что? Взрослая… Чем черт не шутит? Вреда-то никому не будет…
Она нашла бутылку.
Нашла нитки.
На один миг ей стало страшно – показалось, что хлопнула входная дверь. «Витька», – подумала она и спрятала все под кровать.
Потом она поняла – показалось. Нервно засмеявшись, Римма снова достала магические предметы.
Быстрыми движениями стала рвать нитки на маленькие клочки, складывать их в бутылку.
– Защити меня от напастей, от женщины чужой, – приговаривала она.
Она даже увлеклась этим настолько, что почти забыла о своем страхе быть пойманной мужем.
Заполнив бутылку до половины, она была вынуждена остановиться. Нитки кончились.
Она пошла искать новые.
«Выгляжу я точно по-идиотски», – пришло ей в голову, и она хихикнула.
– Этакая Моргана недоделанная, – пробормотала она и снова засмеялась.
Найдя нитки, она подумала, что еще можно остановиться – ситуация все больше напоминала ей глупый фарс, но Римма уже закусила удила.
«Нет уж, наполню я эту самую бутылку, – решила она. – Будем считать, что я, как Маргарита, поехала крышей от пережитых несчастий. Стала ведьмой. Пробую, так сказать, себя в новом амплуа…
Заодно и проверю, как это мне поможет…»
Она закончила наполнять бутылку, и в этот момент дверь хлопнула.
Римма быстро запихала свое творение подальше от чужих глаз.
Виктор стоял на пороге комнаты и смотрел на нее.
– Привет! – сказала Римма. «Впрочем, зря стараюсь, – подумала она. – Мистер Непоколебимость пойдет дальше, не сказав мне ни слова. Ему жалко слов. Чего на меня тратить слова, если куда проще потратить на меня деньги?»
– Почему ты сидишь на полу? – тихо спросил Виктор.
Марина шла по улице пешком. Она надеялась, что ее раздражение и злость исчезнут, но они только усиливались.
Проходя мимо магазина «Ив Роше», она остановилась. Подумав немного, зашла внутрь.
В конце концов, она же читала в одном журнале, что от дурного настроения помогает шопинг…
Она остановилась перед сверкающей витриной. Небольшие флакончики стоили безумно дорого, но Марина стояла, выбирая духи. Слава Богу, с тех пор как они уехали от Васькиной мамаши и сестры, Марина могла себе позволить маленькие радости. Это там она была вынуждена косить под скромницу…
Она выбрала себе «Минг Шу».
Водный цветок, дарящий спокойствие.
Именно спокойствия она искала.
Большой флакон стоил четыреста двадцать рублей. Когда-то эти деньги казались Марине немыслимыми. «Это было давно, – сказала она себе. – Еще в те времена, когда я работала. Вот ведь прикол – работала я, работала, а денег не было… Зато теперь работает Васька».
Очаровательная девушка-продавщица улыбнулась ей, протягивая прелестную коробочку.
Марина не стала улыбаться ей в ответ, в глубине души она знала, как на самом деле эта девушка к ней относится.
Она сама так относилась к людям, которые тратили больше, чем Марина зарабатывала. Когда-то.
Ее, Марину, не обманешь.
«Обойдется без моих улыбок»…
Выйдя из магазина, она с удивлением отметила, что теперь ее раздражает не Римма, а именно эта девушка-продавец. Более того, почему-то родилась зависть к ней.
Она была, конечно, хорошенькая, молоденькая и свежая, кто спорит?
Но на Марину тоже до сих пор оборачиваются мужики.
Она шла, пытаясь выгнать симпатичное личико девушки из своих мысленных образов. Рядом вдруг откуда-то выплыло лицо сестры Васьки. Точно на подмогу явилась… И она поняла, почему та девушка ей не понравилась.
Такая же, как Рита.
Такие же голубые глаза.
Такой же лицемерно-добрый взгляд. С легким оттенком жалости…
«Себя бы пожалели, лохушки», – подумала Марина, поднимаясь по лестнице и вставляя ключ.
Открыв дверь, она замерла.
«Я рано пришла», – подумала она. Ей захотелось снова уйти. Куда угодно…
Из кухни доносились веселые голоса и смех.
Васькины гости еще не ушли.
Марине ничего не оставалось делать, как закрыть за собой дверь и приготовиться к тому, что сейчас ей придется встретиться с Ритой.
Теперь, когда она вошла в кухню, смех замолк. Васька отчего-то покраснел, встретив ее взгляд. Точно она поймала его за чем-то постыдным…
Анна Владимировна попыталась улыбнуться, но глаза остались настороженными.
– Здравствуй, Мариночка! – проговорила она ласково.
Рита бросила коротко «привет» и насмешливо наблюдала за Марининым лицом.
Только малышка Оля продолжала смеяться на бабушкиных руках. Марину этот факт задел особенно – о, как ей не хотелось, чтобы Васькины родственники вообще присутствовали в Олечкиной жизни! В конце концов, это ведь ее дочь! А Ольга как нарочно все больше и больше становилась похожей на Риту.
– Посмотри, какое мама купила для Оли платье! – постарался разрушить тягостную паузу Василий.
Марина посмотрела на предъявленное платье. «Ужас, – подумала она. – Дешевка…»
– Оно ей будет мало, – сказала она вялым голосом.
И протянула платье Анне Владимировне. «Возьмите назад это барахло», – хотелось сказать ей. Но она все-таки немного боялась Ваську – кто знает, что ему за фантазия придет в голову? Конечно, теперь она не боялась, что он ее бросит. Слава Богу, существовала Олечка, и он был к ней привязан. Но тут же вспомнилась Римма, и Марина подумала, что такое тоже может случиться – теперь Витьку не задерживали дети.
Они растут.
