Текст книги "Звездочка"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– Вы говорите не мне. Богу.
– Но Ему-то еще страшнее…
– Это вам так кажется. Он все понимает…
– Тогда зачем? Если Он все знает, все понимает…
– Для вас. Это нужно сейчас для вас. Как вы найдете ответ, если не расскажете все сами?
Она поверила ему.
– Понимаете, этот человек, которого я полюбила… он убийца.
– То есть как это? Почему?
– Не знаю. Мне так сказали.
– А он?
– Я не говорила с ним… Я не могла об этом с ним говорить!
Последние слова она прошептала, хотя ей казалось, она кричит.
– Вы поверили навету.
– Почему навету?
– Потому что всегда важно выслушать самого человека. Подумайте, Рита. Бог всегда готов выслушать любого грешника. А вы судите, хотя и не имеете на то права. Мне кажется, сначала надо выслушать. Что там произошло? Сделал ли он на самом деле что-то ужасное? Судя по вашему рассказу, этот человек обладает редким теперь качеством. Больной совестью. Обычно такие люди на убийство не способны…
– Но зачем же та женщина подошла ко мне?
– У людей бывают недоброжелатели. Или у вас, или у него… Я, право, затрудняюсь дать вам ответ. Если бы вы пришли ко мне со своим другом и мы поговорили обо всем… Может быть, мы нашли бы с Божьей помощью решение. Пока же давайте поговорим о вас. Почему вы совместили убийцу вашей подруги и вашего возлюбленного в одно? Мне кажется, разгадка таится в вас самих. Вы подсознательно ожидаете предательства, так ведь?
– Да, – согласилась Рита.
– Это ведь грех. Нельзя ждать плохого. Даже маги признают это. Неужели вы еще темнее? «Как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте с другими…»
– Но он ведь что-то сделал плохое!
Юный священник вздохнул.
– Рита, какого вы цвета? Черного? Или белого?
– Я…
Она задумалась. Смысл этого вопроса не был ею постигнут.
– Я не знаю.
– И правильно… Поскольку «несть свят, кроме Господа» и нет людей только черных и только белых… Вас постигла та же беда, что остальных… Вы пытаетесь цветной мир увидеть черно-белым. Как на фотографии… Люди сложны. Нельзя радостно сказать – вот это негодяй, потому что он сегодня на ваших глазах ударил собаку… а завтра он же спас ребенка из-под колес машины… Кто он? Не отвечайте, не надо… Люди, Рита, несут в себе прежде всего Божие начало. Поскольку созданы по Его образу и подобию. А уж потом появляются оттенки черного, то бишь беса… или жизненных обстоятельств, заставляющих людей стать хуже, чем они есть на самом деле. Понимайте, как вам больше нравится… Мне кажется, ваш друг смог бы вам все объяснить. Раскрыть все свои оттенки, но пока вы не дали ему возможности оправдаться. Собственно, я понимаю, что с вами произошло. Беда, происшедшая с вашей подругой – а вы до сих пор уверены, что она погибла из-за вас… Потом вы узнаете, что у вашего Сергея за плечами скрыта тайна – страшная и вроде бы даже убийство… Сам он ведет себя странно, отказывается идти на кладбище. Горе запутало вас. И – запугало… Вместо того чтобы попытаться прояснить ситуацию и найти выход, вы побежали прочь, в темную сторону.
– Что же мне делать?
– Батюшка! – позвала женщина. – К вам пришли…
Он обернулся, обернулась и Рита.
Женщина ее возраста держала на руках ребенка. Вид у нее был измученный, губы шевелились.
Рита на секунду встретилась с ее глазами – и стало больно. Столько там, в этих огромных карих глазах, было страдания.
– А, Таня, – сказал священник и улыбнулся. – Сейчас, милая… – Он снова обернулся к Рите и тихо сказал: – Вы уж меня простите. Танечка наша больна сильно. Страждет. Болезнь ее неизлечима, увы, и с кем она ребенка оставит? Вот и молимся, чтобы Господь продлил ее дни, несмотря на страдания физические… Из-за ребенка. Так что давайте сделаем так – вы поговорите с вашим другом и приходите ко мне. Поговорим втроем, поможет нам Господь найти выход. Но непременно поговорите…
Он быстро наклонился, дотронулся до ее головы мягкой ладонью и что-то прошептал.
– Теперь ступайте…
Она почувствовала, что ей стало легче дышать. Сейчас ей казалось, что обида на Сережу была глупой и самое важное теперь – чтобы он ее выслушал, понял и простил. Остальное потом наладится.
Проходя мимо Тани с ребенком, она невольно отшатнулась, словно боясь заразиться этим несчастьем, но тут же вспомнила слова священника и превозмогла себя. Подошла к ней ближе и дотронулась до ребенка.
– Мальчик? – спросила она.
– Девочка, – ответила Таня. – Вы… Знаете что? Вы не думайте, у вас все хорошо будет. Может, не сразу, но непременно все будет хорошо. Бог все исправит, вот увидите…
В ее кротких глазах Рита невольно уловила сочувствие. И благодарно улыбнулась.
– У вас тоже все будет хорошо, – сказала она. – И у вашей дочки тоже… Я буду за вас молиться.
Домой она неслась как на крыльях.
На одном дыхании поднялась на четвертый этаж.
Сережина дверь была приоткрыта.
Рита на минуту замерла. «Что я ему скажу? Как я это скажу? Поймет ли он меня?»
Ей захотелось вернуться. Но она решительно открыла дверь. «Что будет – то и будет», – решила она.
– Сережа! – позвала она его с порога.
– Да, кто там? – ответил ей голос Валентины.
А спустя минуту она показалась на пороге.
– Рита?
– А… где…
Она беспомощно огляделась вокруг. Только теперь она заметила, что квартира пуста.
Нет ничего, кроме тех вещей, что принадлежали Валентине.
– Сережа… Где он?
– Он? Уехал, – пожала Валентина плечами. – Еще вчера… Внезапно. Куда – уволь меня, не знаю… Даже не предупредил. Ну конечно, зачем предупреждать-то?
Рита уже не слышала Валентининых причитаний.
Она вышла на лестничную площадку, почти ничего не чувствуя. Только одиночество…
«Вот так Он все исправил, – горько вздохнула Рита, чувствуя себя в темном лесу, навеки заблудившейся. – И – по заслугам, – усмехнулась она. – Теперь твоя жизнь будет именно расплатой за совершенный тобой грех!»
Часть вторая
ОДИНОЧЕСТВО
Глава первая
НЕВЫНОСИМАЯ ЛЕГКОСТЬ
«Никогда больше не поеду в автобусе», – подумала Амира. Лучше пешком ходить, раз уж Господь не придумал до сих пор, как устроить ее жизнь получше.
– Простите…
– Ничего, – попыталась она улыбнуться, хотя стоящий сзади почти сплющил ее. «Дышать-то трудно, мамочки мои, – подумалось Амире. – Повезло, блин…»
– Я не виноват.
– Верю…
Она не могла обернуться. Но голос был приятный.
Чего же портить другому человеку настроение, если его испортили тебе…
– Следующая остановка Первомайская…
– Слава Богу, – вырвалось у Амиры.
Она начала прокладывать себе путь к проходу.
Теперь она нечаянно толкнула того типа, который стоял за ее спиной.
– Не подумайте, что это из мести, – начала она. – Токмо по причине крайней необходимости…
Она подняла глаза и осеклась.
«Вот тебе, Амирка, демократия…»
Стоящий напомнил ей какого-то полубомжа. Или старого, невесть в каких пампасах сохранившегося хиппи. Совсем уж олдового. «Олдее не бывает»…
Он заметил, как она отшатнулась, и едва заметно усмехнулся.
– Простите, я не хотела… – Она запнулась. Краска залила ее щеки, и она опустила глаза, постаравшись скрыть вспыхнувшую в них жалость.
Но он поймал ее взгляд и сразу насупился, отвернувшись к окну.
«Ладно, детка, не бери в голову. Бери ниже… Что тебе Гекуба-то? Знаешь, сколько по улицам ходит вот таких былых умниц и красавцев с глубокими и грустными глазами? Что – ты, когда мир отшатнулся от них!»
Амира вышла из автобуса.
Невольно обернувшись, посмотрела вслед. На секунду ей показалось, что этот бродяга смотрит на нее.
«Ну да, – иронично усмехнулась она. – Прямо глаз не сводит… Глюки и фэнтези… Автобус-то уже исчез, а он просто растворился в воздухе вокруг твоей особы и смотрит. Делать-то ему больше нечего!»
Она пошла вдоль улицы, застроенной вызывающе шикарными особняками. Если бы не Ритка, она никогда не приехала бы сюда. Рядом с ними у Амиры невольно появлялись дурацкие мысли, что живет она совершенно неправильно, никогда в жизни у нее не будет этакой роскоши и вообще – она, Амира, такая маленькая перед этими особняками!
– Как вошь, – не долго думая подытожила она свои рассуждения. – Или тля какая-то.
Хотя, если присмотреться, особняки эти не так уж хороши… Какие-то аляповатые, безвкусные…
Но Риткин дом вполне красивый. Сказывается все-таки эстетизм, присущий его хозяевам.
– Вот дура эта Ритка, – проворчала она сквозь зубы, подходя к двухэтажному дому. – Живет в таких условиях и воображает, что нет на свете человека несчастнее…
Она набрала код. Калитка открылась.
Амира прошла по дорожке к дому.
Нажала на звонок. Где-то в доме звякнул колокольчик.
Дверь открылась.
Рита стояла на пороге.
– Амира… – выдохнула она.
– Ну вот, наконец-то выбралась, – сказала Амира деланно-бодрым голосом. «Ох, Ритка, – подумала она, – до какой же степени ты себя довела… Глазищи в пол-лица. Худая, как скелет. И руки дрожат…»
– Амирка, проходи же…
Она схватилась за Амирину руку.
Амира хотела сказать что-то бодрое, жизнеутверждающее типа «какая ты стала красивая» или еще такую же жизнерадостную ложь придумать – но вместо этого порывисто обняла подружку.
– Ритка моя, – прошептала она, гладя ее по вздрагивающим плечам, – что ты с собой сделала? На минуту тебя оставить нельзя… Ох, Ритка, Ритка…
Они не виделись полтора года. С тех пор, как Рита вышла замуж за Виктора.
Амира так и не поняла толком, что произошло. А Рита предпочитала молчать.
«Да, – вздохнула она про себя, рассматривая украдкой Ритино похудевшее лицо, – не похоже, что она счастлива. Совершенно не похоже…
Что же ее заставило так поступить? Трагическая гибель подружки?»
Амира вспомнила, что после Машиной гибели Рига на самом деле напоминала сомнамбулу. Точно ее ничего не касалось. Не волновало… Она тогда замолчала. Замкнулась в себе, даже не пытаясь вырваться из тенет отчаяния. И вдруг вышла замуж за Витьку…
Почему?
– Почему? – спросила Амира вслух.
Рита поняла этот вопрос по-своему. Она опустила глаза и тихо проговорила:
– Каждый должен расплатиться за свой грех… Вот я и плачу. Знаешь, Мирка, лучше я буду платить, чем Ник. Только не вздумай меня жалеть! Просто так сложилось…
– Рита, я же так и не знаю, что тогда произошло! Помню, ты была такая счастливая… Парила на крыльях. Сидела на отдаленном облаке и грызла яблоки. Я понимаю, конечно, дело в Машиной смерти…
– Не только, – чуть поморщилась Рита. – И давай не будем об этом. Просто так сложились обстоятельства. Ты же знаешь, чаще всего плохо обстоятельства складываются у таких вот дурех, как мы. Хотя не дай тебе Бог пережить такое…
Она поднялась, изящная, не похожая на себя прежнюю. «Да, Рита изменилась», – признала Амира.
Открыв бар, Рита спросила:
– Что будем пить? Кьянти? Текилу? Виски?
– Водку, – сказала Амира. – Я простая татаро-русская девушка. Живу в стесненных условиях, как вся российская интеллигенция. Привыкла к водке и соленым огурцам. Не развращай меня своими изысками, ладно? Мне ведь придется возвращаться в свой убогий мир, где разливают только водку или джин-тоник…
– Не буду, – невесело засмеялась Рита. – Я и сама хочу водки… Тем более что ее я купила сама. А эти все, как ты выразилась, изыски – достояние моего супруга.
– И что, он тебе не даст? Жадничает?
– Я сама не хочу брать… Противно.
– Зачем же ты вышла за него?
– Хотела…
Рита задумалась.
– Я хотела убежать от… себя. И… – Она не договорила. Коротко вздохнула и опрокинула рюмку.
– От него? – спросила Амира.
– От кого?
– Не ломай комедию. От того человека, чье присутствие заставило тебя летать…
– Летать было приятно, – кисло отозвалась Рита. – Падать только больно. Мирка, я не хочу об этом вспоминать. Потому что после полетов случилось крутое падение… До сих пор больно, понимаешь?
Она замолчала, глядя в окно. Вернее было бы сказать, что Рита смотрела мимо. Мимо Амиры. Мимо окна этого идиотского, в которое был виден лишь кусочек сада… и еще ворота, отделяющие Риту от окружающего мира.
Как будто она тут прячется, догадалась Амира. Улитка.
– Хорошо, что ты мне позвонила, – нарушила затянувшуюся паузу Рита.
– Ты и сама могла бы мне позвонить… Спросить, как я живу. Может, я загибалась в нищете? – насмешливо проговорила Амира, пытаясь обернуть все в шутку.
– Значит, не могла, – вздохнула Рита. – Мне надо было разобраться в себе.
– Слушай, разбираться в себе – небезопасное занятие! Можно докопаться черт знает до чего!
– Знаю.
– Тогда зачем? Ты начинаешь превращаться в скучающую мадамку, которая лезет на стену от скуки?
– Я и в самом деле лезу на стену, – едва слышно прошептала Рита. – Только не от скуки. От… скажем так, от невоплощенных мечтаний. От несостоявшейся жизни… Знаешь, Мирка, в юности кажется, что с тобой этакой беды не случится. Все удастся… А ничего не удается! И ты ничего не можешь поделать. Ты бессилен. Смотришь в сотый раз, как твоя жизнь ломается под колесами бульдозера, и только и можешь что стискивать зубы, чтобы не заорать от боли! Ладно. Не будем обо мне. Как ты поживаешь, Мирка?
– Хорошо, – ответила Амира. – Вернулась в театр. Реклама действует на нервы. Я вывела свою теорию – что реклама, по сути, является навязываемым образцом счастья, морали… Жизни, наверное. Мы все должны думать только о трех вещах. Как набить брюхо, как заняться сексом и чем чистить зубы. Чтобы изо рта не пахло. А тот смрад, который в конце концов начинает переть из души, никого не интересует. Или – кому-то нужен. Я подумала, подумала и сказала себе: «Нет, Мирка! Ты не просто делаешь деньги, ты подписываешь договор о продаже своей бессмертной души. И ладно бы с сатаной. А то с кем-то мелким, тупым и непонятным. Короче, чем продавать бедную свою душу этому невнятному уродцу, лучше плюнуть». И я ушла. Работаю в задрипанном театре и счастлива. Денег нет, но как оказалось, счастье явно с ними не связано. Кстати, я беременна… Можешь меня поздравить – сбылась мечта идиотки!
– Правда?
На лице Риты появилась улыбка. «Вот, – удовлетворенно подумала Амира. – Пускай я наврала, зато я вижу тень прежней Ритки».
– А кто отец?
И кто же у нас отец-то?
В голову пришел давешний хиппующий бомж.
– Он красивый, – вдохновенно врала Амира. – Высокий. Глаза темно-зеленые. Волосы светло-рыжие. Так что ребенок будет красавчиком…
Рита отчего-то погрустнела.
– Да, – повторила она грустным эхом. – Кра-сав-чи-ком… И волосы светло-рыжие. И глаза…
– Глаза не рыжие. Зеленые.
– И как зовут отца?
Амира задумалась на секунду. И назвала первое имя, которое взбрело ей в голову:
– Сергеем.
Рита вскочила.
Рюмка упала и покатилась по ковру, оставляя мокрые пятна.
– Ритка, ты что?
– Так… ничего. Призраки из прошлого… Совпадение. Не более того.
Она улыбнулась – но улыбка получилась вымученной и жалкой. Амире показалось, что она сейчас расплачется.
– Он знает?
– О чем?
– О том, что скоро станет отцом…
Амира хихикнула. Глупо. «Ничего себе ситуация… Здравствуйте, сэр бомж. Вы станете скоро папой. Правда, вы долго будете думать, каким образом вы умудрились добиться такого крутого эффекта, всего-то лишь проехавшись с мамочкой в переполненном автобусе. Главное – какого черта на тебя, Амирочка, напала такая блажь?»
– Знает, – продолжила врать Амира.
– А где вы познакомились?
– В автобусе. Он наступил мне на ногу, а я воткнула ему в живот свой острый локоть… Все романтические отношения начинаются именно так.
Она, предвидя следующий Ритин вопрос, даже принялась обдумывать, кто он может быть по профессии. Актер? Писатель? Нет, это слишком… Ритка не поверит.
Самая простая профессия. Типа как постовой милиционер. Вот только отец ее будущего ребенка никак не может быть милиционером.
– Он врач, – ляпнула она.
Рита ничего не ответила. Только начала вертеть в руках новую рюмку с таким остервенением, что Амира испугалась, что ей уготована судьба предыдущей.
– Как Ник? Как мама? – попыталась изменить она тему, втайне удивившись неожиданности произведенного эффекта.
– Хорошо, – проговорила Рита. – Ник учится в гимназии. Вместе с Артемом. Я взяла Артема себе. У меня уйма времени теперь… Могу заняться сразу двумя детьми. Мама тоже вполне счастлива. Я же теперь отношусь к привилегированному обществу. Мариночка нас зауважала. Мы же истеблишмент! Элита… Даже Ольгу к нам приводят. Короче, безоблачное счастье смотрит на меня изо всех углов. Даже тошно.
Бац!
«Как я и предполагала, – уныло подумала Амира, наблюдая за траекторией полета второй рюмки. Бедный стаканчик! Бедная Ритка…»
– Рюмки не виноваты, – сказала она.
– Виноваты, – процедила Рита сквозь зубы. – Они дорогие. На один этот чертов сервиз можно накормить целую многодетную семью… Ненавижу.
– Ты просто плохо сочетаешься с материальным благополучием, – рассудительно заметила Амира. – Это явно не твое… Зачем ты Римке жизнь испортила?
– В первую очередь я себе ее испортила…
– Неправда. Римка к роскоши привыкла. А теперь бедняге приходится ютиться в двухкомнатной квартирке. И вести курсы каких-то медиумических кретинов… Рассказывает им про то, как надо правильно ставить веники.
– А как?
– Вниз башкой. Тогда деньги будут, а сглазить никто не сможет…
Черт!
Рита встала и прошла в ванную. Вернулась удовлетворенная.
– Переставила веник. Может быть, Витька разорится…
– Тоже нашла радость! Тогда ты не сможешь с ним расстаться.
– Смогу. Я подлая. Я вышла замуж из-за денег.
– Не из-за денег, – покачала головой Амира. – Ты, как твоя великая тезка, «стала ведьмой от пережитых страданий».
Рита ничего не ответила. Они молчали несколько минут.
– Машка погибла вместо меня, – тихо проговорила Рита. – Как ты думаешь, Мирка, могу ли я жить, зная про это?
– Это судьба, при чем тут ты-то? Это стечение обстоятельств…
– Нет, – покачала головой Рита. – Это не стечение. Это фатум. Рок. Может быть, на мне лежит проклятие?
– Сходи к Римке, она тебе разъяснит…
– Тогда я все потеряла, – тихо проговорила Рита. – Тогда. В то утро. И знаешь что? Мне все чаще кажется, что легче потерять жизнь, чем…
Она замолчала.
Воспоминания, которым она запрещала беспокоить себя… эти воспоминания не замедлили явиться.
И она знала, что спрятаться от них нет никакого шанса.
Большая часть ее воспоминаний была смутной, расплывчатой, как ночные кошмары. И привкус оставался такой же – неприятный. Свинцовый осадок…
Рита охотно забыла бы все, что происходило с ней. Но то, что она испытывала теперь, было еще хуже. Еще страшнее… Там иногда маленькими бриллиантами-звездочками вспыхивали крупинки счастья.
Здесь, в настоящем, не было ничего. Рита застыла, как жена Лота. Ее душа заснула – или умерла? «Впала в летаргический сон», – усмехнулась Рита. Этакая Спящая красавица, вот только в принца она больше не верит. Не ждет она его больше…
В тот чертов день, когда Машка погибла, по чьей-то злой воле сломалась Ритина жизнь.
Она не поверила, когда ей сказали об этом. Разве в такой абсурд можно поверить. Машка, взмахнувшая рукой на пороге. Машка, улыбающаяся, живая, немного усталая… «Ты проводишь ее?» – «Не надо… Я сама доберусь. Не маленькая…» Жутко. До сих пор…
Маша погибла. Маши больше нет. Ее убили в двух шагах от дома.
Когда Рите об этом сказали, она рассмеялась. «Это плохая шутка», – сказала она. Потому что такого не могло быть. Но потом она поняла – так не шутят. И смех перешел в истерику…
Потом были похороны. Рита стояла в стороне, испытывая острое чувство вины перед Машкой. И перед Артемом. Почему-то мы всегда виноваты перед ушедшими. Может быть, потому, что не успели дать им много любви? Столько, сколько они заслуживают…
Если бы мы всегда помнили, что люди смертны… Надо успеть. Время течет быстро. Банальное сравнение – как песок сквозь пальцы, но лучше не сказать. Самое правильное определение…
Рита замолчала. Она осталась там, на кладбище, и никак не могла отделаться от запаха смерти. Почему-то именно этот запах смешался с мужским дезодорантом. Любым. Наверное, из-за Витьки, который стоял рядом с ней, а он жить не может без своего дурацкого «Кензо».
Душой Рита и сейчас там. Рядом с Машкиной могилой.
Она никогда оттуда не уйдет, наверное.
Спустя два дня после Машкиных похорон Рите позвонила какая-то дама, представилась Татьяной Абрамовной Сапоговой. Попросила о встрече…
– Дело в том, что у меня есть сведения о мужчине, с которым вы встречаетесь, – сказала эта Татьяна Абрамовна. – Вам необходимо это знать.
– Простите, зачем? – сказала в ответ Рита. – Я вообще не понимаю, почему вы мне звоните. Откуда вы вообще знаете, с кем я встречаюсь? Вы за мной следите?
Женщина замялась.
– Маргарита Александровна, я не имею права разглашать чужие тайны…
– Поэтому вы решили разоблачить тайну того человека, с которым я встречаюсь, – хмыкнула Рита. – Давайте тогда оставим его в покое. Меня не интересуют ваши сведения.
– Напрасно, – проговорила Татьяна Абрамовна с лицемерным вздохом. – Вы можете оказаться в щекотливой ситуации, Маргарита Александровна. Я… Поверьте, я хочу вам добра. Мне кажется, на вашу долю выпало и так слишком много неприятностей…
Рита ничего не ответила – ее переполняло негодование. Кто вообще препоручил этой невесть откуда явившейся детективше за ней следить? Почему ее личная жизнь стала объектом пристального внимания? Она же не звезда шоу-бизнеса, черт бы побрал этих уродов!
Она повесила трубку.
Но мысли о том разговоре остались.
А вечером того же дня ее очам предстала и сама Татьяна Абрамовна.
Она поднялась со скамейки, огромная, квадратная, с тяжелым подбородком и маленькими глазками проницательного фюрера.
– Маргарита Александровна?
Рита поняла, что это та самая. Давешняя абонентка. Поэтому она убыстрила шаг, пытаясь пройти мимо, в подъезд.
Но дама оказалась чрезвычайно шустрой и проворной.
Она стояла уже перед ней, держа фотографию.
– Вот, – проговорила она. – Посмотрите, пожалуйста.
– Не хочу, – мотнула головой Рита.
Она увидела все-таки, что на фотографии Сережа с какой-то девушкой.
В конце концов, что в этом такого, усмехнулась она про себя, все больше и больше раздражаясь на назойливую даму.
Он с девушкой.
Она начала подниматься по лестнице.
– Сергей Воронцов, – заговорила дама. – Откуда он появился? Почему у него столько денег? Кто он? Вы не задавались этим вопросом?
Рита ответила молчанием.
– Сергей Воронцов раньше проживал в Подмосковье. Где у него был неплохой дом. Неплохая работа. Так почему он вдруг все продаст, уезжает из вполне респектабельного городка и оказывается здесь, без работы, со странной привязанностью к темноте? Что заставило его бежать прочь, бросив все, включая друзей, родителей, сестру? Как вы думаете, Рита? Кто эта девушка на фотографии?
Рита остановилась. Предчувствие новой беды комком сжало горло.
– Меня… меня это не интересует, – хрипло проговорила она.
– Девушку зовут Татьяна Ливанская. Звали. Потому что она погибла в возрасте двадцати одного года. Ее убийца по воле суда остался на свободе. Знаете, как его зовут?
Рита почувствовала, как потемнело в глазах.
Она хотела что-то сказать, попросить оставить ее в покое. Женщина за ее спиной смотрела на нее со злым сочувствием. Раньше Рита никогда не думала, что такое возможно – именно злое сочувствие, вернее даже – злорадное…
Она пошла вверх по лестнице.
– Его звали Сергей Андреевич Воронцов, – прошептала ей вслед эта мойра.
И шепот показался Рите криком.
Даже сейчас она почувствовала снова, как выступает на лбу холодный пот.
Амира заметила это:
– Что с тобой?
«Зря я напоминала ей о прошлом, – подумала она. – Ритка до сей поры не смогла смириться с Машиной гибелью, это понятно».
– Ничего…
Рита попыталась улыбнуться.
– Просто Бог, Амирка, заставляет иногда дорого платить за одну подаренную улыбку…
– Ну, так Его улыбки дорого стоят, – вздохнула Амира. – Некоторым Он вообще не улыбается.
– Может быть, им и живется спокойнее…
– На фиг мне такое спокойствие, – фыркнула Амира. – Жизнь в полусне. Когда интересует только качество колготок и презервативов. С ума сойдешь… Пусть лучше улыбается.
Она разлила по рюмкам оставшуюся водку.
– Кажется, мы с тобой изрядно пьяны…
– «Не пей вина, Гертруда, пьянство не красит дам…» – невесело рассмеялась Рита.
– А мы и не вино пьем, а водку. Вино, может быть, не красит. А насчет водки ничего такого спето не было.
– Так ведь про пьянство…
– Иногда короткое пьянство полезно для психического здоровья.
– Не знаю, – вздохнула Рита. – Мне плакать хочется, когда я выпиваю.
– Так тебе это и нужно, подруга. Сесть и зареветь белугой. Или волком-одиночкой, которого стая затрахала. Научить тебя?
Амира уселась на пол на колени. Вытянула спину в струну. Подняла голову и завыла:
– У-у-у…
Рита невольно рассмеялась.
– Ну и чего я, как последняя дура, вою в одиночку? – деловито осведомилась Амира. – Давай плюхайся рядом. Никто нас не застанет. А если застанет, скажем – пардон, мои ами! Это мы тут лесбосом решили развлечься! Им ведь лесбос понятнее, чем волчий вой.
Рита поняла, что ей этого и в самом деле хочется. Повыть.
Она опустилась на колени, как Амира. Спина стала напряженной. Голова поднялась вверх. Рите на секунду и в самом деле показалось, что теперь там волчья морда. Точно она становилась оборотнем. Несчастным волком, которому выпала такая беда – стать волком-омегой.
Рита закрыла глаза. Вся боль, горечь, обида, злость на себя, скопившаяся в душе за долгие эти месяцы, вырвалась на волю – вместе с громким воем.
– У-у-у…
Она выбрасывала в воздух эту боль, и ей становилось легче. Появилась сила, и самое главное – надежда.
Надежда, что если Бог не слышал ее молитвы, то этот вой Он слышит наверняка. Не может Он не услышать, потому что пора уже. Потому что, Господи, иногда болью захлебываются. «Пусть я виновата, – выла волчица-Рита, – пусть я одна во всем виновата… Но, Господи, я каждую ночь вижу его. Я пытаюсь спрятаться, но у меня ничего не получается. Что ж, даже если он убийца, так ведь я полюбила его раньше, чем узнала об этом. Дело не в том, что мне было хорошо с его телом, Господи. Мне нужна его душа. Мне нужны его руки. Мне нужно говорить с ним и молчать тоже… Если Ты не хотел слышать мои молитвы, Господи, услышь мой вой».
Она затихла. Они сидели на полу, друг против друга.
– Ну как? – спросила Амира. – Полегчало?
– Полегчало, – выдохнула Рита.
И они засмеялись, как две девочки-школьницы. Точно за их плечами не росли крылья, сотканные из пережитой боли…
На улице стемнело. Амира шла, удивляясь тому, что ей вовсе не так грустно. Она ожидала худшего.
Честно говоря, она вообще очень боялась предстоящего визита. Думала, что Ритка изменилась. Да нет, теперь она убедилась, что ее подружка осталась прежней. Разве что в глазах появилось выражение насмерть испуганной собаки.
Она могла бы еще у нее побыть, но вернулся Витька… пардон, Виктор Петрович. Теперь он мог называться именно так.
Деньги-то портят людей.
Она зло усмехнулась – конечно, он и раньше был с закосами, а уж теперь… Этакий самонадеянный и важный, как надутый презерватив.
Ритка сразу сжалась и замолчала. Дальше пошла игра на публику. «Рита, радость моя, добрый вечер… Как ты поживаешь, солнце мое?» Поцелуй руки, потом поцелуй в щеку – с непременным взглядом исподтишка, оценила ли Амира его игру. Насладилась ли сполна зрелищем добродетельного, высоконравственного, черт побери, общепринятого счастьица…
От этого самого «зрелища» у Амиры стало кисло во рту. Потому что Ритка была участницей этой сцены. Она была жертвой.
Амира присела на какой-то ящик. «Мусорный… И пусть».
Ей было все равно. Она достала сигарету.
– Скамейка рядом, – прозвучал рядом мужской голос.
– Я мешаю? – отозвалась Амира.
– Нет, просто вам неудобно…
Она обернулась, готовая к резкости. И замерла.
Это был тот самый парень, из автобуса.
– Привет, – сказала Амира. – Что вы тут делаете?
– Я? Работаю…
Он и в самом деле работал. Выметал улицу. Дворник, догадалась Амира. Что ж, ничего себе. Даже романтично.
– Хотите, я вам помогу? – предложила она.
– Зачем? Я сам… Это не самая тяжелая работа на свете. Правда, я бы предпочел работать мойщиком окон. Но у нас нет мойщиков окон… Жалко.
– Жалко, – согласилась Амира. – Наверное, поэтому у нас грязные окна.
Хорошо, что он не постовой милиционер, почему-то пришло ей в голову. Дворники ей нравились больше.
Дворникам были присущи загадочность и харизма.
– Меня зовут Амира, – представилась она. – Хотите сигарету?
Он кивнул, присел рядом. Она могла теперь видеть его профиль, слегка освещенный тусклым фонарем.
«Боже ты мой, – восхитилась Амира, – ну и ресницы у него! Вот так – бродишь по городу в поисках романтического красавца, мужчины своей мечты, принца – и где его в конце концов находишь? На грязной улице. Возле мусорного бачка. Неисповедимы пути Твои, Господи, право слово… Всегда подозревала, что у Бога развито чувство юмора, но не до такой же степени!»
– А вас-то как зовут? – спросила она.
– Сергей, – отозвался он.
Вот тебе и второе стечение обстоятельств, или как это еще назвать… Еще окажется, что в прошлом он… постовой милиционер.
Она засмеялась.
Ее собеседник обернулся и удивленно посмотрел на нее.
– Понимаете, – начала объясняться Амира, – я только что красочно врала моей подружке про обретенного возлюбленного. И назвала его именно Сергеем.
Сказала – и покраснела. Бог весть, что он теперь подумает про нее…
Он только усмехнулся.
– Значит, вашего избранника так и будут звать, – проговорил он задумчиво. – Говорят, девушки даже загадывают. Как будут звать первого встречного…
«Вы первый встречный мой, я ваша навсегда», – глумливо пропел внутренний голос.
– Это же на Рождество, – сказала Амира. – А сейчас июнь.
– Не важно. Вам не хочется, чтобы вашего суженого звали Сергеем?
– Нет. Хочется…
«Очень хочется. Вы даже представить себе не можете как…»
Она украдкой посмотрела на него снова.
Он и в самом деле был красивым – но не той смазливой красотой, повергающей ниц барышень с недалеким умом. Светлые волосы, собранные сзади в хвост, были волнистыми и с тем золотисто-рыжеватым отливом, который рождал в уме фантазии – двор короля Артура… рыцари Круглого стола… Его запросто можно представить себе в латах, на коне, с мечом. Или… Амира задумалась. Апостолом. Именно так. Горячим, мужественным, рисковым Павлом.
Он был странным. Печальным и отстраненным… Амира понимала, чем он притягивает ее – не только своей красотой. Загадкой.
Иногда вдруг понимаешь, что там, внутри человека, живет другой человек, совсем не такой, каким он сам хочет выглядеть.
Амира очень хотела увидеть того, тщательно скрытого от посторонних глаз, – почти на сто процентов уверенная, что он окажется ей близок.
Она подумала и решилась.
– Знаете, – сказала она, – я очень боялась, что никогда вас уже не встречу…
Он вздрогнул и нахмурился.
– Нет, подождите, не уходите, – попросила Амира. – Я понимаю, что выгляжу сейчас глупо. Но мне очень трудно сейчас… Я пыталась успокоить одного человека, а сама я нахожусь на грани… Представляете? Я ведь вас не знаю. И вы меня тоже. Можно мне просто поговорить с вами?
