Текст книги "Звездочка"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава третья
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
– Вы возьмете равные части…
Женщина кивала головой, жадно впитывая каждое Риммино слово. На минуту Римме стало смешно. «Глупая какая тетка, – подумала она. – Если бы я знала рецепт «присушки» на самом деле, стала бы я сейчас с тобой разговаривать… Но беда в том, что вся эта хваленая магия – бред. И ты все равно не сможешь удержать мужа, когда Богу вздумается внушить ему любовь к другой женщине…»
– Спасибо вам, – прошептала посетительница, смотря на Римму с благоговейным страхом и восторгом. – Вот ведь я и не знала раньше, что такое возможно…
Она принялась лепетать какие-то глупости о своем прошлом. Какая она раньше была красавица и как ее любили. Римма понимала, что это не так. Женщина врала себе и ей. Никогда она не отличалась красотой… Лицо было блеклым, невыразительным, даже косметика не могла помочь бедняжке справиться с этой проблемой.
– А теперь я не знаю, что буду делать, если он уйдет к этой проститутке… Вы меня понимаете?
Ах какое беззащитное выражение! Римма усмехнулась про себя. «А я что делаю, – хотелось сказать ей. – Делаю вид, что я магиня. Ведьма… Ничего больше делать-то не могу, только пыль в глаза пускать. Мозги порошить таким же дурехам, как я сама».
Женщина протянула ей гонорар:
– Вот… Не густо, конечно. Но сейчас обстоятельства стесненные…
– Спасибо, – сказала Римма.
Спрятала конверт.
Когда дверь захлопнулась, она пересчитала деньги.
– Жадная стерва, – процедила сквозь зубы. – Такое офигенное колечко на пальце… А за родного мужа не может заплатить больше двухсот рэ. Так я и поверила в «стесненные обстоятельства»…
Дешево нынче стоят души у сатаны…
Настроение у Риммы испортилось. На двести рэ долго не протянешь. Скорее, сразу отдашь концы.
– Надо устроиться в какой-нибудь центр, – пробормотала она. – Или врачом-гомеопатом на худой конец… Вон у Маринки подруга Лиля зашибает врачом-гомеопатом бешеные деньги… Попрошу у Витьки денег на курсы.
Так и решила.
Она сняла с волос эту уродливую бандану, которая шла ей примерно так же, как седло корове. Причесалась, умыла лицо и принялась за макияж.
Когда в дверь позвонили, Римма была уже во всеоружии. Длинные волосы она распустила по плечам, глаза блестели «кармическим» блеском, а темные тени делали веки тяжелыми, прибавляя взгляду томной загадочности.
– Сейчас, – проворковала она, спеша к двери.
Она открыла ее, уже зная, кто там, на пороге.
– Здравствуй, Витя, – сказала она, впуская своего гостя. – Прости, что не сразу открыла…
Рите не хотелось возвращаться домой. Ощущение «дома-тюрьмы» сейчас стало еще острее.
Она немного побродила по улицам, возвращаясь мысленно в прошлое, снова рождая в душе потерянные образы. Очень скоро мысль о том, во что она превратилась, стала для нее нестерпимой. А еще спустя несколько мгновений Рита поймала себя на том, что бродит по тем местам, где можно было бы встретить Сергея.
Она остановилась.
«Ну вот, признайся же себе самой, что ты надеялась на встречу с ним», – усмехнулась она.
Нет, она не может допустить этого!
Резко развернувшись, она почти бегом бросилась прочь с этой узкой улочки, от дома, в котором она провела половину своей жизни и где все было связано теперь с ним.
Остановилась Рита только в безопасном отдалении.
– Уф…
Она сделала передышку, нащупала в кармане пачку сигарет и присела на скамейку.
Пачка оказалась пустой.
Рита вздохнула. Киоск располагался недалеко.
Она пошла туда, опустив голову, пытаясь не смотреть по сторонам, чтобы не оживали образы прошлого.
И, уже подойдя к киоску, остановилась, замерла, подняв глаза. Она не могла пошевелиться, боясь нарушить краткий миг счастья.
Он стоял в очереди. В темном плаще. Она видела только его спину – но Боже ты мой, ее не обманешь…
– Сережа…
Имя слетело с ее губ раньше, чем она успела запретить себе это делать.
Она отшатнулась, ей хотелось убежать, спрятаться, закрыться – и в то же время она ощущала, как ее душа оживает, сердце наполняется теплом и радостью.
– Сережа, – уже громче повторила она.
Человек вздрогнул, обернулся.
– Рита… Как ты поживаешь? – проговорил он, улыбаясь.
Теперь он шел к ней, и Рита чувствовала, как возвращается прежняя безысходность. Она снова умирала – была вынуждена смириться с этим.
– Сто лет тебя не видел…
Его лицо сияло радостью – искренней, неподдельной.
– Все хорошо, – попыталась улыбнуться Рита.
Сколько бы она отдала еще три года назад за эту встречу!
А теперь…
Этот человек, ее первая любовь, не был ей нужен. Сходство с тем, другим, было и в самом деле потрясающим – разве что волосы были темнее, но Рита уже знала, что они тем не менее не похожи между собой.
«Я так долго пыталась соединить этих людей в единое целое, – подумала она с горечью. – Зачем? Господи, как я была глупа!»
– А ты… как?
Он что-то рассказывал ей, говорил много и быстро о том, как они развелись с Ольгой – теперь она выскочила за богатого грузина и вполне счастлива… Он не хотел, чтобы она уходила, а она смотрела по сторонам, терпеливо ожидая, когда можно будет попрощаться, не нарушая законов вежливости.
«Не он», – стучало ее сердце.
И отчего-то острее стала мысль, что никогда уже больше она не сможет увидеть его насмешливых, странных, мечтательных зеленых глаз…
Ни-ког-да…
– Я принес деньги…
Она кивнула.
Он стоял в дверях.
– Проходи, – сказала она.
Конечно, Виктор пытался обмануть ее. Показать, что у него все хорошо. Но Римму не обманешь…
А то она не разглядит, что на самой глубине глаз плещется боль, отчаяние, растерянность. Римму трудно обмануть.
– Ну, – сказала она, когда они были в комнате, – рассказывай… Как ты живешь?
– Хорошо…
– Ага, – фыркнула она. – Я тоже живу хорошо. Так, что иногда хочется удавить твою красавицу…
– Господи, при чем тут она?
– Конечно, ни при чем… Ты разгневался из-за этой дурацкой бутылки.
– Римма, – попросил он, – давай не будем. Эти воспоминания не принесут ничего хорошего ни тебе, ни мне. Все свершилось уже.
– Но если бы ты меня тогда выслушал…
Она стиснула зубы. Говорить об этом было больно.
– Скажем так, тебе был нужен повод, и ты его нашел… Придрался к детской игрушке…
– Римма!
– Кстати, то, что ты тогда называл забавой идиотки, сейчас приносит мне неплохой доход! – «Двести рублей», – хмыкнула она про себя.
«Идиоток много», – подумал он.
– Римма, если ты хочешь ссоры…
– Не хочу, – испугалась она, что он сейчас уйдет. – Просто не могу понять, почему ты несчастен…
– Я счастлив.
– Витя, – тихо проговорила Римма, глядя вниз, на стакан, который вертела в руках, – это же очевидно… Ты не стал бы приходить ко мне каждую неделю, если б был счастлив. Прислал бы кого-нибудь… Тебе меня не хватает, да? Скажи честно… Хотя бы раз – пожалуйста…
Она подняла на него глаза. «Сейчас он скажет», – подумала она, умоляя его об этом.
Пусть ничего не изменится внешне, но больше всего ей не хватало именно этих слов – «Мне плохо без тебя».
– Римма, это пустопорожний разговор.
Он встал.
– Прости, у меня мало времени…
Она не поднялась проводить его.
Дверь хлопнула.
Римма пробормотала ему вслед:
– Боже, как я тебя ненавижу… И почему я на самом деле не ведьма?
Она встала и тут же опустилась обратно.
Жалость к себе, к девочкам и ненависть к тем, кто сломал их жизнь, душили ее.
Римма снова вскочила, бросилась к двери, чтобы остановить его, заставить сказать именно эти слова, она даже распахнула дверь – услышала удаляющиеся шаги… и промолчала.
Закрыв дверь, она долго стояла, прислонившись к двери спиной.
«Ничего не изменится, – думала она. – Все равно все будет так – выхода нет…»
– Рита, ты меня слышишь?
Он все еще был рядом. На лице смешались чувство вины, смущение и самооправдание. Да, именно так… Он оправдывал свои поступки заранее.
– Да, конечно, я тебя слушаю…
Она, конечно же, лгала. На самом деле мыслями она была далеко отсюда. Глядя на это красивое надменное лицо, она думала: «Господи, да как я могла найти в них двоих сходство! Это просто остатки моей влюбленности стали любовью. Этот человек – он же не волнует меня совершенно. Даже здесь я допустила ошибку. Я приняла свою настоящую любовь за отголосок той, первой… А на самом деле все было иначе».
– Так что теперь у меня есть свой маленький бизнес, – продолжал говорить он.
Рита кивнула.
– Прости, мне… наверное, мне пора.
Он изобразил на лице жалость, пробормотал слова сожаления – они сто лет не виделись, как же так, неужели у Риты нет времени… Он задушевно спросил, как она поживает, замужем ли, и Рита сказала – да, замужем.
И снова повторила:
– Мне пора.
Общение с ним было невыносимым. Как если найти старые фотографии и убедиться, что предмет твоих девичьих воздыханий толстый, неуклюжий и губы у него не такие…
И снова Риту кольнула мысль, что не надо ей искать встречи с Сергеем. Вдруг получится так же?
Она наконец вырвалась из его рук и быстро пошла прочь, стараясь не оборачиваться.
Ей даже стало смешно, потому что это и на самом деле было забавно.
Домой идти по-прежнему не хотелось. Она все-таки купила сигареты и присела на скамейку в сквере.
Зазвонили колокола. Рита, вздрогнув, подняла голову – сквер располагался рядом с церковью. Той самой… «Вы должны поговорить», – вспомнилось ей. Она закрыла глаза, проклиная воспоминания, и все же отдалась им. Стало больно… Она снова открыла глаза. Пели птицы. Увидев золотые купола, она успокоилась. И тут же вспомнила, что надо поставить свечку за упокой души рабы Божией Марии.
Она встала, затушила сигарету и уже сделала шаг туда, в сторону открытых дверей, как вдруг вспомнила – «обязательно венчаться… как же мы будем без Божьего присмотра?».
В горле появился противный комок, Рите захотелось убежать, спрятаться, потому что сейчас она была обижена на Бога, не захотевшего ее, Ритиного, счастья.
Она уже повернулась, чтобы уйти, но вспомнила, что Маша тут ни при чем. Никто не поставит за нее свечу – Машина мать была непоколебимой атеисткой, преподавала в универе в свое время эту муть, диалектический материализм, так что вряд ли кто-нибудь, кроме нее, это сделает.
Она шагнула внутрь, преодолевая обиду, и внезапно остановилась.
Возле поминального столика стоял высокий человек. Немного наклонив голову, он зажигал свечу о свечу, и она видела сначала только его спину, собранные на затылке волосы, а потом он обернулся, словно почувствовав ее взгляд. Теперь она видела его профиль, и ей еще больше захотелось убежать, спрятаться, но она превозмогла этот свой детский страх и сделала шаг вперед.
Она старалась выглядеть спокойной и невозмутимой. Просто поставила свою свечку, перекрестилась и только после этого произнесла, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно и приветливо:
– Здравствуй, Сережа…
Где-то далеко зазвучала музыка – или ему показалось? Словно запели ангелы. Нет, тряхнул он головой, боясь обернуться и обнаружить, что это только почудилось ему, потому что он только и мечтал об этом все это время!
– Сережа…
Он теперь понял, что музыка и в самом деле звучит – это церковный хор… И она в самом деле стоит рядом.
– Здравствуй, – повторила она.
Он обернулся.
Рита изменилась. Короткая стрижка делала ее похожей на мальчика-подростка. Только глаза остались прежними – они, может быть, обрели усталость и знание, но все-таки по-прежнему казались двумя голубыми озерами, и он снова был готов утонуть в них.
Она стояла, выпрямившись, явно взволнованная и – он почувствовал это, как и полтора года назад, когда воспринимал ее эмоции физически, – боялась.
– Здравствуй, – выбросил он слово в воздух и отвернулся, больше всего боясь появления в душе нежности к ней.
Она засмеялась.
– Сегодня день призраков, – сказала она.
– Наверное…
– Как ты поживаешь?
Его ударило слово «призраки». «Да, – усмехнулся он про себя. – Я для нее только призрак… И в самом деле – кто я для этой холеной дамочки? Той Риты больше нет. Есть новорусская мамзелька…»
– Хорошо, – улыбнулся он, пряча обиду и злость. – Просто замечательно… – Он подумал немного и добавил: – Надеюсь, что и вы так же…
Ах, как ему хотелось убежать отсюда! И в то же время внутренний голос приказывал: «Останься, не уходи…»
«Брось, – отмахнулся он. – Это просто голос прошлого…»
Он только и делал, что бежал от прошлого…
И теперь, не в состоянии справиться с этой чертовой дрожью души, развернулся и быстро, почти бегом пошел прочь.
На улице он остановился. Достал сигарету и посмотрел вверх – точно пытался найти там поддержку.
Кто-то мягко дотронулся до его плеча.
Он догадался, что это она, и смахнул ее руку.
– Прости, – проговорила она. – Я подумала, что тебе стало плохо…
– Спасибо за заботу, – коротко и зло рассмеялся он. – Мне хорошо… Особенно мне бывает хорошо, когда ко мне не пристают с глупыми вопросами посторонние женщины…
«Боже! – ужаснулся он про себя. – Это какое-то мальчишество, право… Она все поймет. Если уже не поняла…»
– Ты… все еще обижен на меня?
– Нет, – ответил он. – Можешь еще разок…
– Сережа, я пыталась тебя найти! Я хотела попробовать объяснить тебе, что тогда произошло.
– Господи, Рита! Я и так знаю, что произошло! Мне ничего не надо объяснять…
– Правда? – спросила она с надеждой.
– Ну конечно… Ты решила, что я вылитый маньяк. Я вышел и пошел за твоей подругой. Потом от нечего делать… Ладно, давай не будем об этом! Все в прошлом. Я, наверное, и в самом деле несу на челе печать Каина.
– Сережа! Я на самом деле виновата перед тобой… Но почему ты не хочешь меня выслушать?
– А ты?
Он обернулся к ней, уже не в силах сдерживать бешенство.
– Ты тогда нашла время меня выслушать? – тихо спросил он. – Тебя интересовало, что же, черт побери, произошло с человеком, которого ты… нет, слово «любила» мы оставим в покое. Просто хотя бы – с которым ты спала! Как ты думаешь, Рита, что должен был испытывать этот человек? Почему я теперь должен тебя слушать? Ничего уже не изменишь, Рита! Все идет по плану, и тебе пора смириться с этим планом. Тем более что ты производишь впечатление вполне довольного жизнью человека… – Он поднялся и бросил уже на ходу: – Прощай… Счастья тебе.
И пошел вдоль аллеи, стараясь не оборачиваться. Чтобы не передумать и не вернуться…
«Это конец, – подумала Рита. – Он уходит…»
До этого мгновения Рита часто мечтала об их встрече, надеялась, что все может измениться. Теперь – все свершилось…
Он уходит. Рита словно раздвоилась. Одна Рита сидела на скамейке и без слез, только с застывшей горечью в груди, смотрела, как уходит ее жизнь. А вторая – невидимая, невесомая – бежала за ним по этой пустынной аллее, крича ему: «Да остановись же, остановись! Мы непременно умрем, как ты не понимаешь? Мы уже умираем друг без друга».
«Иди за ним», – прошелестели листья.
Рите показалось, что она услышала Машкин голос – так явно. Она задрала голову, пытаясь разглядеть в плывущем медленно облаке черты Машкиного лица.
«Иди за ним, у тебя мало времени…»
– У меня мало времени, – эхом отозвалась Рита.
Она встала и побежала по аллее – вслед за его удаляющейся фигурой и своей убегающей душой, которая больше не могла существовать в тюрьме…
Она торопилась, один раз даже споткнулась, чуть не упала.
– Сережа, подожди, – шептала она, боясь крикнуть.
Он остановился, словно услышав ее мольбу.
Рита почти догнала его уже и обрадовалась – он тоже не хочет уйти просто так. Он остановился. Он ждет ее!
– Сережа! – услышала она женский голос.
К нему подошла девушка. Он что-то ей сказал, и она засмеялась. Он ласково поправил ей выбившуюся прядь…
Рита стояла, застыв, даже не боясь быть обнаруженной. Они были слишком поглощены друг другом, чтобы заметить Риту.
Сережа и – Амира…
– Как хорошо, что я вас встретила!
Ее лицо раскраснелось, волосы выбились из прически… Он не сразу узнал ее, погруженный в собственные мысли.
– Амира, – сказал он немного растерянно.
Она рассмеялась:
– Ну да, конечно…
Прядь упала ей на глаза. Он невольно поправил ее. Амира замерла – даже зажмурилась от удовольствия.
– Знаете, Сережа, – сказала она тихонько, – я бы, пожалуй, специально распустила волосы… чтобы вы…
Она покраснела, испугавшись собственной откровенности.
– Распустите, – сказал он, улыбаясь.
Она подавила вздох. Его глаза были опять грустными.
«Я бы дорого дала, чтобы он грустил из-за меня…»
Впрочем, нет! Она не позволила бы ему грустить… Она обязательно сделала бы его самым счастливым человеком на свете…
– Вы заняты? – спросила она. – Только не думайте, что я такая бестактная и навязчивая! Просто с вами очень хорошо разговаривать…
– Я и не думаю, – сказал он, пряча улыбку. Забавная эта Амира… Почти такая же, как… Рита. Тогда, давно… Боже, прошло так мало времени, а ему кажется, что целая вечность.
– Нет, я не спешу.
– Здорово! – сказала Амира. – У нас послезавтра вечером премьера… А потом – только вы не пугайтесь! – маленький банкет. Я на вас рассчитываю… О нет! Не отказывайтесь! Я так хочу, чтобы вы это увидели. Помните, мы с вами говорили, что человек иногда куда больше открывается на сцене? Наверное, это касается меня… Сережа, а вы никогда не замечали, что в человеке очень много разного? Разные души… Лежат себе друг на друге – и то одна властвует, то другая… Или это я такая одна ненормальная?
– Все нормально, – ответил он. – Вы просто растете, Амира.
– Да ведь я уже взрослая… Только с одними я очень циничная, грубая, а рядом с вами… я становлюсь девочкой-подростком и будто заново открываю мир…
Он остановился.
Удивленно посмотрел на нее.
Светло-рыжие волосы. Лицо без тени косметики… Она была так похожа на Риту – и так отличалась от нее!
«Это опасное приближение, – сухо напомнил ему внутренний голос. – Относись к ней спокойно…»
«Да если бы я мог отнестись к этой очаровательной особе неспокойно», – усмехнулся он.
Если бы он мог забыть Риту!
«Поздравь меня – свершилась мечта идиотки… Его зовут Сергеем. Он врач…»
Слова Амиры сейчас звучали зловещим эхом.
Рита стояла, и отчего-то в голову приходили глупые мысли, что вот так выглядит, наверное, судьба… Иначе как это все понять?
«Все поезда, все корабли кружат в одном волшебном круге…»
Рита не знала, почему в голову пришли слова этой старой песенки. «Да, – усмехнулась она про себя. – Они сообщники любви. Ее покорнейшие слуги…»
И тут же, как будто в насмешку, кто-то в машине, припаркованной неподалеку, включил приемник.
– «Колеса любви раздавят нас…» – издевательски пропел голос Бутусова.
Рита теперь знала, как это бывает…
«А что, собственно, произошло? Несостоявшееся свидание? Чего ты ждала после долгих месяцев разлуки, Рита?»
– Ничего не произошло, – попыталась она улыбнуться. – Ничего… Просто несостоявшаяся жизнь…
Она больше не в силах была смотреть на них двоих.
Слишком много света, у Риты стало темно в глазах. От чужого света иногда это случается – когда вокруг тебя только электричество…
Рита развернулась и побрела прочь, опустив голову. Как тяжело… Да, она чувствовала себя теперь старухой. А разве не так все было?
Старуха и есть… Без будущего. Впереди только темнота. В ней надо научиться жить… Даже слепые начинают в конце концов смиренно принимать свою слепоту…
Рита обернулась на секунду – их уже не было.
Что ж, не обязательно их видеть – угодливое воображение само нарисует картины. Можно закрыть глаза, уши – ничего не поможет. Они по-прежнему стоят перед глазами. Счастливые. Без тяжелого груза вины…
Рита не могла больше этого выносить. Она пошла прочь. Сначала медленно, ощущая на плечах тяжесть собственного одиночества и неприкаянности.
Потом она пошла быстрее, быстрее…
Назад, в свою темноту.
– «Колеса любви раздавят нас в прах, – продолжал преследовать ее голос. – Под колесами любви…»
Где-то далеко звучали детские голоса. Вечер опускался на землю – тихий, цвета индиго, почти летний…
В детской комнате царила тишина – по крайней мере когда Рита приоткрыла дверь и тихо, стараясь не отвлекать мальчишек, заглянула внутрь.
Ник склонился над тетрадью, высунув от усердия язык. Артем смотрел в окно, задумчиво грызя ручку. Заметив ее взгляд, он повернулся.
– Рита, – сказал он, – привет… А почему у тебя такое лицо?
– Какое? – удивилась Рита.
– Будто ты ревела три дня напролет, – подумав, объяснил мальчик.
– Неправда, – запротестовал Ник. – Мама никогда не ревет. Это белуги ревут.
– Правильно, – кивнула Рита. – Я вою. Как волчица…
И вспомнила Амиру.
– Покажи, – потребовал Ник.
– Сейчас, – серьезно сказала она.
Рита задрала голову и попыталась вообразить, что она превращается в волка.
Но на этот раз ничего не получилось. Боль явно не желала оставить ее в покое.
– Не получается, – вздохнула она. – Как обстоит дело с уроками?
– Плохо, – вздохнул Ник. – Надо Витю дождаться… Он все нам объяснит…
– А я?!
Она почувствовала укол ревности. «Боже, – подумала она. – Я погружена в свои дурацкие страдания, а тем временем Витька крадет моих детей!»
– Ты?
Ник окинул ее взглядом, полным сомнения в ее умственных способностях.
– Нет, – решил он. – Ты не сможешь. У тебя склад ума гуманитарный… Логики женщинам вообще никогда не хватает…
– Ага, – кивнула Рита. – И откуда такие бесценные сведения? От Витьки, конечно?
– Ну… в общем, да.
Рита вздохнула.
– Ладно, – сказала она. – Ждите своего Дельфийского оракула. Я пойду на кухню. Как истинно арийская жена… Киндер, кирхен, кухен…
– Тогда это бабушка чисто арийская жена, – сказал Артем.
Она закрыла дверь.
Получается, что за эти полтора года она потеряла все шансы стать нужной. Все вакантные места заняты.
Даже «три К»…
«Нельзя сказать, что от осознания этого бесспорного факта мое самочувствие улучшилось», – иронически хмыкнула она.
Вот так всегда бывает, когда человек решил смириться с обстоятельствами…
Мать была на кухне.
Рита поставила чайник.
– Что-нибудь случилось? – обеспокоенно спросила Анна Владимировна.
– Да ничего, – постаралась улыбнуться Рита. – Просто не нахожу себе места…
– Может быть, ты не очень ищешь?
– Может быть…
Рита встала, налила в чашку кипяток, кинула ложечку «Чибо».
– Я видела его сегодня, – сказала она. Голос предательски дрогнул. – И… все. Наверное, это к лучшему, да? Лучше умереть сразу, чем долго мучиться…
Мать молчала.
– Да скажи же что-нибудь! – выкрикнула Рита с отчаянием. – Неужели ты не понимаешь, что мне сейчас не на кого рассчитывать, кроме тебя?
– Бедная моя девочка, – сказала мать, устало опускаясь рядом с ней. – Чем я могу тебе помочь? Почему ты меня не послушала полтора года назад? А сейчас все исправить будет трудно…
– Невозможно, – проговорила Рита. – Все уже невозможно…
– Мне показалось, что он… все еще любит тебя.
– Нет, мама, нет! Я сама видела его с Амирой. А перед этим Амира рассказала мне, что она беременна. От него, мама!
Мать удивленно посмотрела на нее:
– Ты в этом уверена?
– Да…
Она немного помолчала. Потом тихо сказала:
– Рита, когда-то твоя бабушка рассказала мне, как она познакомилась с дедушкой. Она возвращалась из школы. На ее голове был ужасный лиловый берет с огромным помпоном. Она чувствовала себя в этом берете как последняя идиотка. Поэтому старалась идти быстрее, не оглядываясь по сторонам. Перед ней вдруг возник молодой человек и загородил ей дорогу. Она подняла глаза и… поняла, что уже никогда не сможет жить, если не будет видеть этих синих глаз. Она сказала мне, что это было как озарение. Все до этого было в темноте. Он стоял и улыбался. Тогда она первая протянула ему руку и представилась: «Антонина». Я спросила ее: «Как же ты могла сделать первый шаг? Ведь в начале века это было недопустимой вольностью!» «Но как же? – развела она руками. – Какие могут быть условности, если я могла потерять его навеки?»
Они поженились. А спустя некоторое время появилась женщина… Бабушка была в тот день дома одна. «Кто вы?» – спросила она. «Мне Михаила…» «Но кто вы?» – повторила бабушка, чувствуя уже всем сердцем грядущую беду. «Я его жена», – ответила та женщина.
– Ох, – не удержалась Рита. – То есть дед был женат? И бабушка его простила?
– Не сразу, – лукаво улыбнулась мама. – Сначала она ушла к родителям. Но он всю ночь стоял под ее окном на коленях…
Рита рассмеялась, представив себе эту картину.
– Получается, что бабушка у меня была Клеопатрой…
– Нет, – покачала головой мама, – совсем не Клеопатрой… Она просто была настоящей женщиной… Клеопатра – это уж по твоей части, моя дорогая! Подумай сама – зачем ты ломаешь две жизни? Ведь твоя бабушка поняла в свои восемнадцать лет очень простую истину – что любовь важнее всего на свете. И надо уметь прощать. Надо уметь принимать эту любовь, понимаешь? А ты в тридцать лет не можешь этого уразуметь, глупенькая.
– Да, конечно, – невесело вздохнула Рита. – У бабушки все-таки был дедушка…
– Ты знаешь, мне кажется, что Сережа тоже рано или поздно окажется чьим-то дедом, – заметила мать. – И Вите тоже эта участь грозит, причем, боюсь, в самом скором времени. Сколько его старшей дочери?
– Не помню, – призналась Рита. – Знаешь, я никогда не интересовалась его детьми…
– Странно, – сказала мать. – Он твоими интересуется вовсю… Он в них души не чает… Если уж у нас с тобой пошел разговор по душам – расскажи мне, за что ты его ненавидишь? За то, что он тебя любит? За то, что работает день и ночь, чтобы ты ни в чем не нуждалась? Да что ты – я, Ник, Артем… Ты знаешь, как ему бывает тяжело, Рита? Или ты всерьез считаешь, что он грубое животное?
– Нет, мама…
– Считаешь… Зачем ты вышла за него замуж? Чтобы превратить его жизнь в медленную пытку?
– Нет! Я хотела… я думала… что я смогу сделать хоть кого-то счастливым!
– Рита! Хоть кого-то никогда не удастся сделать счастливым! Сделать таковым можно только того человека, которого любишь… А ты умудрилась сначала сделать несчастным того, кого любила, а потом повторить то же самое с другим человеком… Зачем?
– Мама, но Сергей же мог что-то мне объяснить! И та женщина. Она сказала, что он убил девушку.
Мать замолчала.
– Когда твой отец умирал от рака, я мечтала, чтобы нашелся человек, который помог бы ему безболезненно уйти от этих страданий, – сказала она после долгого молчания. – Я молила Бога, чтобы кто-нибудь сделал ему эвтаназию… Рита, та девушка, Таня, была ему лучшим другом. И она умирала на его глазах… Она мучилась. Что он должен был делать? Смотреть в ее глаза, знать, что ты можешь облегчить ее уход, видеть, как с каждым днем сознание покидает ее – и остается лишь боль? Рита, не будь такой же жестокой, как все эти медицинские ханжи! Мне всегда интересно, что сделали бы они, окажись в такой беде?
– Подожди, мама, – остановила Рита. – Что ты говоришь? Какая девушка? При чем тут мой отец? Он же… Мама, та женщина сказала мне, что он убил эту девушку из ревности!
– Я никогда не видела ту даму, которая все тебе это наговорила. Не знаю, что заставило ее возвести на Сережу эту напраслину… Я знаю только, что эта несчастная девочка тонула. Он пытался ее вытащить, но потом понял, что все, что он делает, бессмысленно. Однажды она сама попросила его облегчить ее страдания. Сама! Он отказался… Каждый день он видел, что она страдает все больше, больше – боль была нестерпимой. Уколы не помогали. Наркотики лишали ее разума… Красивое, нежное существо на его глазах превращалось в нечто ужасное, бесформенное… Он каждый день встречался с ее взглядом, полным боли и одиночества, – и знал, что она так страдает по его вине… Из-за него! Рита, он пережил кошмар… Однажды разум вернулся к ней. Она сказала: «Я не могу больше просить тебя об этом. Я все поняла… Я слишком люблю тебя, чтобы сделать тебя убийцей». Это было только мгновение… Он весь день ходил по городу под дождем, и в его ушах звучал ее голос. Вечером он вернулся в больницу. Поверь, Рита, он не сделал ей укол. Он просто набрал в шприц нужное количество морфина… Вот и все. Она видела, что он делает. И прошептала: «Спасибо…» Рита, я ему верю! Извини меня, но отчего-то его рассказ вызывает у меня больше доверия, чем бредни этой странной особы… Откуда она вообще взялась, эта чокнутая детективша?
Рита молчала.
Сейчас ей было все равно, откуда взялась Татьяна Абрамовна. Сейчас все вертелось перед ее глазами, как в калейдоскопе, – и она думала только об одном. Она вспоминала, какой у него был взгляд. Как у побитой собаки. Собаки, вечно ждущей удара.
– Все кончено, – выдохнула она. – Я сама разрушила свою жизнь…
– Почему ты в этом уверена? Все можно исправить!
– Но как же тогда…
– Мама! – в дверь просунулась голова Ника. – Тебя тетя Амира к телефону!
«Чертова усталость, – подумал Виктор. – Иногда моя жизнь напоминает бег по кругу… Понять бы, во имя чего это делается…»
Все чаще и чаще приходило ему на ум, что он делает это исключительно ради процесса. Когда твоя голова занята разными идиотизмами, в голову не могут пробиться другие мысли. Например, сколько ошибок ты умудрился наделать… По глупости и по чрезмерной уверенности в себе.
За окном темнело, но он не спешил домой. Он помнил, что обещал Нику и Артему прогулку – но не сложилось… Он больше всего сейчас хотел увидеть Риту – и боялся этого, потому что знал наверняка – его взгляд наткнется снова на Ритин, холодный и испуганный…
– Интересно, сколько я смогу это выдерживать?
Самым логичным было бы поговорить с ней, но и этого разговора он опасался.
Что потом?
Если все точки над i будут расставлены, не станет ли еще хуже? Сейчас он надеялся, что в их жизни в конце концов все переменится, время вылечит, как говорится… И Ритину любовь, увы, к другому человеку. И его чувство вины: перед ней, перед Риммой, перед девочками…
Дверь открылась. Миша возник на пороге так тихо, почти бесшумно, что Виктор усмехнулся – если бы не габариты, Миша запросто мог сойти за привидение.
– Чего, босс? – спросил Миша с деланным сочувствием. – Неприятности?
– С чего ты взял?
– У тебя вид такой… точно тебя только что вытащили из канализационного люка… Проблемы?
– Да нет… – Он отмахнулся.
Миша сделал вид, что не заметил попытки пресечь откровенные разговоры. Он подошел, сел напротив.
– Та-а-ак… – протянул он. – Надо срочно водки.
– Не надо.
– Да мне-то лучше знать…
– Откуда тебе это лучше знать?
Виктор начинал испытывать глухое раздражение. Что, в самом деле, за роль выбрал себе этот тип? И почему он все это терпит?
«Потому что ты боишься, – насмешливо напомнил внутренний голос. – Если ты не будешь терпеть Мишу, кто знает, что ему может прийти в голову? Например, пойти к Рите и рассказать, как ты, Витенька, нанял детектива… чтобы за этой самой Ритой последить. Чем все это кончилось?»
Странное дело – Витькин внутренний голос сейчас изрядно напоминал Мишин.
– Мне сверху видно все, – насмешливо пропел Миша. – Так, шеф. Ты сидишь и внушаешь себе, что жизнь прекрасна. А я быстро слетаю до ближайшего ларька. Потом мы с тобой выпиваем в молчании, погруженные каждый в собственное эго. А уж после этого священнодействия каждый выговаривается. Коли захочет…
