Текст книги "Звездочка"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Спасибочками сыт не будешь, – усмехнулась Машка. – Сделай ответный плезир… Часиков в семь, когда я доберусь до дома и включу радио, поставь мне для поддержания боевого духа Кэнди Найт с Блекмором… «Wish you were here». Очень хочется все-таки «там» побывать. Надоела эта обыденность.
Она собралась и уже стояла на пороге.
– Подожди, – сказала Рита, оборачиваясь к Сереже. – Проводи ее.
– Да брось ты, – фыркнула Маша. – Если не будет машины, доберусь на трамвае. Светло уже… Ему же не хочется с тобой расставаться.
Быстрее, чем они успели отреагировать, Маша исчезла за дверью.
Рита посмотрела на него и удивилась – он выглядел грустным и потерянным.
– Что с тобой? – спросила она. – Что-то не так?
– Нет, все… все в порядке.
Он прислонился к стене. «Боже, – подумал он. – Как я буду глупо выглядеть, если она узнает, что я звонил ей. Как мальчишка. Один из идиотов, как выразилась ее подруга».
Один из…
– Я пойду. Может быть, успею догнать твою подружку. Провожу ее.
– Иди, – сказала она, обернувшись. В ее глазах был немой вопрос… и тревога. «Что-то все-таки не так, – подумала она. – Он выглядит странно».
– Сережа, – остановила она его, – ты… Как-то все странно.
– Все нормально, – улыбнулся он. – Я люблю тебя…
Она немного успокоилась.
– Я тоже тебя люблю. Сильно, – прошептала она.
Он поцеловал ее и быстро вышел прочь.
– Доброе утро, сограждане, – услышал он уже в коридоре ее звонкий голос. – Ждали Машу? А Маши сегодня не будет! Это я, ночная бабочка, наконец-то нашедшая свет! Привет всем, кто проснулся, и если у вас плохое настроение, постарайтесь вспомнить, что утром появляется солнце и даже если пасмурная погода – оно все равно светит!
Он улыбнулся.
В конце концов, когда-нибудь он расскажет ей, как звонил ночью ночной бабочке Марго. И как эта самая Марго оказалась его Ритой. Он все ей расскажет, и они посмеются. Вместе.
Маша вышла на улицу. Холодный промозглый ветер заставил ее поднять воротник куртки. На щеки капнули первые капли дождя.
– Ну, разродились наконец-то, – проворчала Маша, посмотрев неодобрительно на тучи. – Может быть, теперь вы уберетесь подальше…
Машины не было. Как всегда. «Везет как утопленнице», – мрачно подумала Маша и пошла к трамваю.
Остановка была еще совсем пустынной – только на скамейке сидел какой-то мужчина, одетый как рыбак.
– Трамвая давно нет? – спросила его Маша.
Он развел руками.
Маша вздохнула. По утрам трамваи не очень-то ходили. Впрочем, и днем тоже…
Рядом с остановкой притормозила машина.
– Подвезти?
Маша посмотрела на водителя. Ей ужасно хотелось, чтобы подошел трамвай. У водилы была такая пакостная физиономия, что Маша оглянулась. «Рыбак» был гораздо симпатичнее.
– Нет, – покачала она головой.
– Ну, как хотите…
Вдали показался трамвай.
– Слава Богу, – выдохнула Маша.
Они с «рыбаком» были одни в пустом вагоне.
И вышли, как ни странно, на одной остановке. Маша отметила про себя эту странность – она жила в центре города. Никаких рек. Прорубей. И дач, кстати, тоже…
Может быть, он возвращается?
Она почти подошла к дому, когда за спиной прозвучал голос, показавшийся ей знакомым:
– Ну вот, моя ночная бабочка… Пришел момент, когда нам с тобой пора и познакомиться!
Она вздрогнула, медленно обернулась.
– Что вы…
Договорить она не успела.
Мир закрыли тучи. Мир закрыл мрак…
«Господи, – успела подумать Маша, погружаясь в облако боли, – и откуда их так много набежало, этих туч…»
Глава двенадцатая
ПРОЩАНИЕ
«Все это происходит не со мной, – думала Рита. – Этого просто не может происходить со мной. Это нелепо…»
Мелкий дождь заставил собравшихся на кладбище раскрыть зонты. Только Рита стояла, не замечая дождя. Ее просто здесь не было.
Было только Ритино горе, и оболочка этого горя… Физическая и в то же время ничего не ощущающая.
– Рита…
Она даже не поняла, что это ее зовут. За эти три дня она устала так сильно, что чувства отупели. Все чувства… Слух, обоняние, осязание… Но она была благодарна за это. Сейчас ей и не хотелось остроты ощущений. Это ее просто убило бы… Как Машу. Раздавило, расплющило…
– Рита…
На плечо легла рука. Рита попыталась освободиться сначала от этой тяжести, но все-таки пересилила себя, обернулась.
Виктор стоял, смотря на нее с болью и состраданием.
– Да, – прошептала Рита. – Вот такие дела… – Она беспомощно развела руками – все слова казались сейчас пустыми.
Он пожал ей руку и понимающе кивнул.
Кто-то из Машиных старых знакомых говорил о ней теплые слова. Рита не могла сосредоточиться, до нее долетали только обрывки фраз: «светлая душа… прекрасный человек… нам будет не хватать…».
«Да разве в этом дело? – подумала она вдруг и удивилась ясности этой мысли. – Дело в том, что она была живая. А теперь…»
«Нет», – запретила она себе думать дальше.
Потом она подумала: хорошо, что нет Артема, он еще болеет… Как бы он это все перенес?
А потом подумала: плохо, что рядом нет Сережи. С ним ей было бы легче. Но он не захотел сюда пойти…
– Рита, пойдем. Все уже кончилось, – проговорил Виктор.
Она встрепенулась, возвращаясь из плена собственных воспоминаний.
Народ уже начинал расходиться.
– Еще минуту, – попросила она.
Он остался, покорный. Сел на лавочку немного поодаль, чтобы не мешать ей.
Она подошла к свеженасыпанному холмику. Опустилась на колени.
– Вот так, Машка, – прошептала она. – Все в высшей степени подло и нелепо… Я буду скучать без тебя. Очень. Я… тебя люблю, Машка. И буду помнить тебя всегда…
Она поднялась, положила букетик незабудок и подошла к Виктору.
– Теперь все, – сказала она ему. – Можно идти…
Он, ничего не говоря, молча поднялся.
Уже на выходе она снова оглянулась, точно надеясь, что Машка передумает умирать, встанет и пойдет вместе с ней.
Виктору показалось, что она сейчас заплачет. Но ее глаза были сухими.
Они подошли к его машине.
– Спасибо, что ты пришел, – проговорила она. – Одной мне было бы совсем невмоготу…
Уже в машине она проговорила задумчиво:
– Почему мне все люди сейчас кажутся черными?
– Не знаю, – ответил он. Просто, чтобы разбить ее одиночество.
– Впрочем, я и сама себе сейчас кажусь черной, – продолжала она. – Как ворона… Странно, правда?
Он только пожал плечами, так и не найдя нужных слов.
Они замолчали.
Рита сидела, сложив руки на коленях, как школьница. Спина была выпрямлена, а глаза смотрели вдаль. Только Виктор догадывался, что она сейчас не видит ничего. Только черную пропасть, в которой иногда пропадают люди.
Он знал, что сейчас все слова тоже унесет ветер в эту черную дыру-пропасть, не дав им достигнуть Ритиного слуха.
Они подъехали к Ритиному дому.
На скамейке перед домом сидел человек. Виктор догадался, кто он, по описанию и по участившемуся пульсу. Дыхание перехватило. На минуту их глаза встретились.
Рита открыла дверцу, вышла и проговорила еще раз:
– Спасибо…
Безжизненными, сухими губами она дотронулась до его щеки.
– Рита…
Она обернулась.
Тот, другой, стоял, смотря на нее глазами побитой собаки.
Она ничего не сказала.
Подошла к нему.
Он попытался ей улыбнуться.
– Все нормально, Сережа, – проговорила она тихо. – Все нормально…
И, не сказав больше ни слова, быстро вошла в подъезд.
Она слышала, как за ее спиной хлопнула дверь подъезда.
Быстрые шаги становились все ближе… Рита шла медленно, опустив голову. Все было так плохо, что она начала привыкать. Она даже немного успокоилась – хуже, чем сейчас, все равно не бывает. Теперь и бояться нечего…
– Рита…
Сильные руки взяли ее за плечи.
– Я же сказала, все нормально, Сережа…
Ее голос звучал мерно, холодно, равнодушно.
Она была рада, что это так – хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось уткнуться ему в плечо и выплакаться – так, чтобы на всю жизнь не осталось ни одной слезы.
Но он почему-то не пошел с ней – а она так хотела этого! Насколько же ей было бы легче все это перенести, окажись он рядом с ней…
И почему-то Рите казалось, что с Машей все случилось по их с Сережей вине. Она не могла избавиться от этого ощущения – да и не хотела… «Маша должна была быть живой, – проносилось у нее в голове по нескольку раз в день. – Это я должна была быть сейчас мертвой».
Ей хотелось исчезнуть, раствориться в воздухе – как будто ее вообще никогда и не было на этой земле. И может быть, тогда вернулась бы Маша?
Он еще держал ее за плечи, боясь выпустить, точно понимал, что ниточка судьбы, связывающая их, вот-вот порвется по чьей-то злой воле.
– Рита, я…
Она не обернулась – только высвободилась резким движением плеч.
– Не надо, Сережа, – хриплым шепотом попросила она. – Потом поговорим обо всем, но не теперь… Сейчас это все слишком… – она взмахнула рукой, прогоняя боль или, как ему показалось, его самого, и едва слышно закончила: – больно…
Он послушно отошел, надеясь на это «потом» и втайне догадываясь, что этого «потом» никогда уже не будет.
Все потеряно…
– Хорошо, – покорным эхом отозвался он, склонив голову. – Потом так потом…
И открыл свою дверь раньше, чем Рита успела открыть свою.
Звук захлопнувшейся двери подействовал на Риту как выстрел. Она втянула голову в плечи и медленно обернулась, словно надеясь, что все происходящее с ней сейчас все-таки окажется кошмарным сном, она проснется – ну хотя бы от этого резкого звука – и убедится в этом…
Нет.
Она поняла тщетность собственной надежды. И, обреченно принимая новый удар судьбы, открыла дверь в свою квартиру.
«Я же не имею права расслабляться, – подумала она. – Я должна быть сильной… От меня зависит теперь Артем. Ник. Мама… Это как мантра, – усмехнулась Рита. – Самовнушение…»
На самом деле больше всего на свете Рите сейчас хотелось расслабиться. Стать слабой. Выкрикнуть кому-нибудь всю свою боль, обиду, гнев… Она снова застыла, обернувшись на дверь своего соседа. О, какой сейчас она показалась ей холодной и даже враждебной.
«Я не имею права расслабляться, – прошептала Рита и превозмогла острое желание броситься к этой двери, разбить ее кулаком и высказать Сереже все – объяснить ему, как ей его не хватало и сейчас не хватает, что она только маленькая девочка, заблудившаяся в лесу, почувствовавшая совсем близко смерть. – Я не имею права…»
Татьяна Абрамовна услышала телефонный звонок из ванной.
– Все равно мне это не поможет, – рассудила она, нанося на кожу маску. – Надо бы сделать пластическую операцию, но где взять денег?
Телефон продолжал звонить.
– Сейчас, сейчас, дорогуша, – крикнула Татьяна Абрамовна, точно кто-то там, на другом конце провода, мог услышать ее слова.
Она с безграничной тоской посмотрела еще раз на собственное отражение в зеркале.
– И в молодости-то ты от чрезмерной красоты не страдала, а уж теперь… Но хотя бы не так обидно.
Она подошла к телефону, все еще не снимая тонкой пленки с лица, скрывающей ее мужеподобные черты и в то же время делающей похожей на мумию.
– Алло, слушаю вас, – проговорила она, зажигая сигарету.
– Татьяна Абрамовна? – проговорил женский голос.
Татьяна Абрамовна быстро определила, что неизвестная взволнована и боится ее, старой квашни… Это ее немного развеселило.
– Ну, предположим… – ответила она, играя «крутую» особу, – Татьяна Абрамовна. Слушаю вас…
– Я звоню вам по поручению Виктора Петровича, – проговорила неизвестная. – Это конфиденциально, понимаете?
– Понимаю…
Ей пришло в голову поиграть еще – сказать, например, что она не может вот так сразу вспомнить, кто такой этот самый вышеозначенный Виктор, соврать, что у нее так много клиентов, что всех помнить головы не хватит… Но она поняла и другое – где-то в душе жила старая сплетница, которой было более чем любопытно узнать, что же за «конфиденциальное» предложение ей собираются сделать. «Любопытство кошку сгубило», – хмыкнула она и все же не смогла справиться с собой.
– Я его секретарша, – сообщила абонентша. – Дело касается одной дамы… Кажется, Маргариты Александровны Прохоровой. Я верно назвала имя?
– Ну, дорогуша, вам это лучше знать, – томно вздохнула Татьяна Абрамовна.
– Да, наверное… Так вот, вам не кажется, что ей следует знать, что представляет собой человек, с которым, как мне кажется, ее связывают чересчур нежные отношения?
«Опаньки, – присвистнула Татьяна Абрамовна. – Однако…»
В ее душе родилась целая буря чувств, и эти чувства друг с другом находились в состоянии войны – этакое маленькое Ватерлоо…
Ситуация тем не менее Татьяну Абрамовну заинтересовала.
– Зачем? – спросила она. – И почему бы самому Виктору Петровичу не попросить меня об этом, коли ему взбрела в голову этакая… – Чуть не слетело с языка слово «чушь»! – Блажь, – закончила она.
– Он, видите ли, не решится… Да и не надо ему об этом знать, Татьяна Абрамовна! Мы, его сотрудники, обеспокоены его состоянием…
«Ага, – усмехнулась Татьяна. – Девочка моя, ты серьезно полагаешь, что я в это поверю?»
Но до чего лицемерный тип, пришло ей в голову. Краснел, бледнел, чуть не в обморок падал, когда просил ее о помощи! А сам-то, сам… Этакой подлости от нее даже отпетые негодяи не требовали…
– Так вы сами и скажите…
– Нет, Татьяна Абрамовна. Вам она поверит больше… Вы же понимаете, в свете последних событий она и сама находится в опасности…
– Но этот самый господин Воронцов никакого отношения к убийству ее подруги не имеет, простите… История в Подольске и в самом деле вышла скверная, не спорю… Но доказательств-то его вины так и не нашли!
– Татьяна Абрамовна, вам что, не нужны лишние триста баксов?
Несмотря на то что Татьяна Абрамовна нашла сумму, в которую оценивали ее совесть, чрезвычайно маленькой, в ее бедственном материальном положении это было…
– Пятьсот, – сказала она, немного подумав.
На другом конце провода помолчали.
«Не согласится», – подумала Татьяна. И очень хорошо… Бог сохранит от морального падения. Хотя если подумать, вся ее жизнь сплошное моральное падение.
– Хорошо, – прозвучал голос. – Пятьсот… Вам заплатят их сразу после того, как вы это сделаете…
– Половину вперед…
– Да, конечно, сегодня же вечером…
Трубку повесили раньше, чем она успела спросить, каким же образом.
– Да, дорогуша, – усмехнулась она, стирая с лица уже засохшую маску, – похоже, на сей раз твое падение может закончиться летальным исходом…
«Хрусть – и пополам», – как говаривал классик…
Стоя у окна, Рита вспоминала, как в детстве она любила смотреть на ночное небо, особенно в августе. Как она надеялась увидеть падающую звезду и верила – если вовремя подставить сложенные лодочкой ладони, ее можно будет поймать. Потом немного подержать в ладонях, загадать желание и снова выпустить на волю, будучи уверенной на все сто процентов, что теперь желание исполнится…
Ах, до чего это было давно! Не было уже той наивной девочки с двумя толстыми косами за спиной, и вообще – все было больше похоже на неправду.
Да и что бы она сейчас загадала? Явись перед ней сказочная фея или рыжегривый лев Эслан, что бы смогла загадать эта взрослая Рита? О чем бы их попросила?
Она знала, о чем. Чтобы время повернулось вспять. И все изменилось бы… Счастье особенно больно терять, когда ты попробовал его на вкус. Да что говорить – сейчас Рите казалось, что все происходящее с ней неделю, месяц назад было счастьем. Просто она по глупости своей этого тогда не понимала…
Да, именно это она бы загадала, упади ей сейчас в ладони драгоценная звезда. Вот только нынешняя взрослая Рита не верила в сказки.
Она просто смотрела на небо. Где-то там была теперь Машка, наверняка превратившаяся в звезду. А под этим небом в мире, который покинула ее подруга, остались жить Рита и Артем… И рядом с ними, невидимый пока, продолжал жить тот, кто одним движением руки, собственным безумием и злобой осмелился разрубить нить Машкиной жизни.
Рита невольно передернулась.
«Хватит об этом думать, – сказала она себе. – Все равно ты уже ничего не можешь исправить…»
Она отошла от окна и на цыпочках подошла к двери мальчишеской спальни.
Они еще не спали. Она услышала их приглушенные голоса. Мальчики говорили тихо, и она не могла никак уловить, о чем. Она тихонько приоткрыла дверь, чтобы не скрипнуть. Приготовилась уже прошептать им суровое «спокойной ночи» и замерла.
– Я боюсь… – шептал Артем. – Когда я закрываю глаза, очень близко подходит смерть… То есть это я теперь знаю, что это именно она. Раньше мне казалось, что это просто чудовище. Черт. Давай включим свет, а?
– Нельзя так, – отозвался Ник. – Я сам раньше боялся. Но Сережа говорит, если поддаться страху, все на свете черти празднуют победу. А смерть вползает в твое сердце… Поэтому ты должен научиться с этим бороться с самого детства… Хочешь, я поделюсь с тобой своей молитвой?
– Какой?
– Ангел мой, ляг со мной, а ты, сатана, уйди с глаз долой…
Артем помолчал. Потом прошептал, немного изменив текст:
– Ангел мой, ляг со мной, а ты, смерть, уйди с глаз долой…
– Помогло? – спросил Ник.
– Пока не знаю… Ой, кажется, правда… Помогло!
Рита невольно улыбнулась, закрывая дверь.
В квартире было тихо. Мать уже спала.
Она разделась и тоже легла.
Сон не шел, посылая вместо себя множество черных мыслей, предчувствий и смутных страхов.
Тогда Рита прошептала:
– Ангел мой, ляг со мной…
И страхи отступили. Ей и в самом деле показалось, что рядом с ней ангел и у этого ангела лицо Сережи…
– А ты, смерть, уйди с глаз долой, – сонно уже закончила она фразу.
И попыталась ухватиться за ангела с лицом Сережи, чтобы смерть не смогла дотянуться до нее. Чтобы не пропасть в этом мире, где все еще жил человек, посмевший нарушить закон Бога, лишив жизни невинное существо…
В дверь квартиры Татьяны Абрамовны позвонили уже тогда, когда она решила, что это была чья-то злая шутка.
Она уже готовилась ко сну. Решив очередной кроссворд в журнале «Отдохни», она достала с полки детектив в мягкой обложке, и приготовила кровать.
Тогда-то и позвонили в ее дверь. Она посмотрела на часы и убедилась, что уже поздно.
Тем не менее подошла к двери и спросила:
– Кто там?
– Я от Виктора Петровича, – прозвучал женский голос. – Откройте, Татьяна Абрамовна…
Она открыла. Проклиная в очередной раз собственное любопытство.
У стоящей на пороге женщины была чисто секретарская внешность, поэтому Татьяна Абрамовна ей поверила. Умелый макияж придавал невыразительному лицу эффектность. Татьяна Абрамовна даже вздохнула с легкой завистью – и почему она так и не научилась всеми этими ухищрениями добиваться такого же потрясающего эффекта?
– Добрый вечер, – проговорила женщина. – Простите, что так поздно… Раньше никак не получалось…
– Это вы мне звонили, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Татьяна.
– Я. Вот ведь что значит детектив! От вас ничего не скроешь…
«Я же не дура, детка», – хотелось сказать Татьяне Абрамовне. Но она промолчала.
– Вот… возьмите… Пересчитайте. Ровно двести пятьдесят, как мы договаривались…
– Пройдите, – попросила Татьяна Абрамовна. – Мне хотелось бы понять, для чего это понадобилось вам… то есть Виктору Петровичу.
– Мы беспокоимся, – ответила ее гостья, не двигаясь с места. – Человек, когда-то подозреваемый в убийстве…
– Помилуйте, дорогуша, – усмехнулась Татьяна Абрамовна, – я знаю всю эту подольскую историю куда лучше вас… Речь там шла совершенно о другом. Да и обвинения эти были сняты как беспочвенные… Господин Воронцов даже отдаленно не напоминает того, по всем приметам, чисто серийного убийцу… Так какой смысл в том деянии, которое вы мне сейчас предлагаете? Мне это, простите, кажется избиением младенцев…
– Татьяна Абрамовна, – тихо проговорила дама, – мы же с вами обо всем договорились!
Теперь в ее глазах появился стальной блеск.
– Вы же не хотите, чтобы узнали о том, что ваша лицензия – чистая липа? – зловеще проговорила она. – Я понимаю, что это ваш хлеб. Да и к чему юридическое образование, когда следишь за чужими мужьями?
«Меня шантажируют», – удивленно подумала Татьяна.
– Вы, конечно, поступайте как знаете, – проговорила дама, – но если бы я была на вашем месте, я бы особо не раздумывала… В наше время, как мне кажется, понятия честности размыты. Да я вам и не предлагаю криминала. Наоборот! Помогите открыть глаза одной особе… Ведь если что-то с ней случится, не вы ли первая начнете обвинять себя, что могли все исправить – и не стали этого делать?
Татьяна Абрамовна взяла конверт.
– Хорошо, – проговорила она. – А теперь идите к чертовой матери…
Она с силой хлопнула дверью, ненавидя себя за собственный поступок.
«Хрусть – и пополам…»
Подойдя к окну, она увидела, как дама вышла из подъезда и направилась к ожидавшей ее машине. В темноте Татьяна Абрамовна не смогла разобрать ни цвет, ни марку, ни лица водителя. Но почему-то она без особого труда догадалась, что это не Виктор Петрович.
«А любопытная ситуация, – кисло подумала она. – Даже интересно было бы в ней разобраться…»
– Добро пожаловать снова в ад, – усмехнулся Сергей.
Все эти дни он постоянно ощущал себя в темноте. «Надо набраться терпения, – говорил он себе. – Надо». Потом ей станет легче. Они поговорят. Он расскажет ей наконец-то свою историю – о, как он себя сейчас ругал за это свое дурацкое молчание!
Теперь не время.
Он метался снова и снова по квартире, иногда не выдерживал, выходил на лестничную площадку – подходил к ее двери. Рука сама тянулась к дверному звонку. Но останавливалась, повинуясь его приказу. Нет, не сейчас…
Он представлял себе ее взгляд – отстраненный, холодный, заранее отвергающий его слова.
Что бы он ни сказал…
И тогда он возвращался назад. В ад. В темный ад, где торжествующе улыбалась Таня.
«Что я тебе сделал? – спрашивал он ее снова и снова. – Что я сделал тебе, ответь!»
Она теперь только молчала. Добившись своего, она чувствовала себя вполне удовлетворенной.
Он покорился ее воле – пока… Потом он вырвется из этих мертвых рук, потому что есть живая женщина.
Сейчас ей мешает боль, но потом, когда боль отступит, они поговорят обо всем, и тогда уже никто не сможет разлучить их, ввергая поодиночке каждого в собственный ад.
Но иногда эти мысли не помогали – Сергей все чаще и чаще чувствовал себя загнанным в тупик, из которого он уже никогда не сможет найти выход.
И в этом он винил только себя, свою нерешительность. Свою трусость.
Если бы он рассказал Рите все раньше!
Он стоял у окна, снова превратившись в наблюдателя.
Он ждал Риту – чтобы хотя бы издали дотянуться до нее своей душой, увидеть ее улыбку, хотя бы мысленно коснуться ее волос… «Если бы мог, стал бы ветром, чтобы дотрагиваться до щек твоих, любимая…»
Мир вокруг казался только декорацией. И женщина, сидящая на лавке. И дети, играющие в песочнице… Все это было только антуражем для ее, Ритиного, появления.
И когда Рита появилась, все они померкли, превратились в призрачные видения. Только Рита была реальной.
Женщина поднялась и подошла к Рите. Что-то сказала ей. Сергей видел, как Рита вздрогнула, невольно посмотрела наверх, на его окна.
Потом что-то коротко бросила этой странной особе, так похожей на мужчину-гренадера, и быстро вошла в подъезд.
Женщина вошла следом.
Сергей невольно сделал движение к двери, приоткрыл ее, но потом закрыл.
Рита разговаривала о чем-то с навязчивой незнакомкой. Он не станет подслушивать, нет, он понимает, что у Риты есть право на тайны.
На всякий случай он остался возле дверей – чтобы прийти ей на помощь.
Наконец он услышал ее быстрые шаги, открыл дверь.
– Рита…
Она остановилась. Медленно повернулась к нему, глядя с такой ненавистью и страхом, что сердце его сжалось.
– Убийца, – выдохнула Рита. – Ты убийца…
– Рита, – начал он, поняв, что та странная женщина каким-то образом связана с Таней, – Рита, выслушай меня… Я все тебе объясню…
– Нет, – покачала она головой. – Нет… Я не хочу тебя слушать…
Дверь закрылась, оставив его наедине с самим собой.
Он некоторое время стоял, удивляясь тому, что боль не поглотила его целиком, что он еще жив…
Потом прошел в комнату.
– Все кончено, – проговорил он, глядя на Танину фотографию. – Ты довольна теперь?
Ему показалось, что она улыбнулась.
– Приятно доставить тебе радость, – усмехнулся он и начал собирать вещи.
Больше он в этом доме оставаться не мог.
Спустя два дня Риту вызвали к следователю.
– Вы простите, что мы вынуждены вас побеспокоить, – извинялся молоденький ушастый мальчик.
Рита подумала: до чего же он еще юный, и почему он выбрал себе такую ужасную профессию? Все время сталкиваться с убийствами… Риту передернуло невольно. Последние дни дались ей так нелегко! Она не смогла бы выдержать дольше…
– Дело в том, что этот подлец звонил вам, – сказал мальчик-следователь. – Так что опознать его голос сможете только вы…
– Вы хотите сказать, что поймали его?
– Да, – кивнул мальчик. – Ваша подружка не первая его жертва… Он у нас тип высокоинтеллектуальный… Его вообще интересуют телефонные знакомства, так сказать. Сначала-то он выбрал девушку из «Услуг по телефону». Сами понимаете, какого характера были услуги… Вторая жертва оказалась психологом с телефона доверия… А потом ему понравились вы, Маргарита Александровна. Только вот не видел он вас, потому немного напутал… Так как, послушаете кассету?
Она кивнула.
«А что ты сделаешь, если услышишь голос Сережи?» – вкрадчиво спросил внутренний голос.
Рита была сейчас готова ко всему – или ей казалось?
Она долго слушала шипение, а потом появился голос.
Она сразу узнала его – как это ни странно, но иногда это случается. Память сама напоминает, где и когда ты уже слышала это придыхание, и интонацию, и – смех…
– «Привет, цыпочка… Сегодняшнюю ночь проведем вместе… вместе… вместе…»
Нет, на этот раз голос рассказывал о другом.
Но Рита все равно слышала именно эту фразу.
– Это он звонил, – сказала она.
– Спасибо, – обрадовался следователь. – Значит, теперь он у нас в кармане, подонок…
Рита поднялась.
– Простите, а я не могу его увидеть? – тихо попросила она.
Следователь немного помолчал, обдумывая ее слова.
– Зачем вам это нужно? – спросил он. – Мало ли как это потом отразится на вашей психике… Тип достаточно неприятный.
– Ничего, – упрямо покачала она головой. – Мне это важно… Пожалуйста.
Он достал папку, извлек оттуда фотографию.
– Пожалуйста…
Она смотрела в эти рыбьи, холодные, пустые глаза. Смотрела долго, пытаясь понять, как же этот человек смог так обмануть ее.
Как она могла обмануться, совместив два лица в одно…
Сейчас она испытывала самые разные чувства – боль, страх, ненависть и – радость.
– Спасибо, – протянула она фотографию.
– Маргарита Александровна, вам совершенно нечего бояться теперь, – проговорил следователь, поднимаясь. – Самое страшное уже позади…
Она кивнула.
«Да, все уже позади, – подумала она. – Не только страшное. Светлое – тоже…»
Она шла по улице, и мысли в голове путались, сбивались, были свинцовыми.
«Почему это со мной случилось?.. Наваждение. Образ убийцы смешался с Сережиным. Я поверила этой женщине. Моя обида оказалась сильнее разума. Но ведь и в самом деле она это сказала. И Сережа… Он вышел вслед за Машкой. Он же вышел за ней! А потом отказался идти на кладбище. Как преступник. Как…»
Она пыталась убедить себя в том, что ее подозрения были обоснованными, хотя внутри себя уже понимала – она была не права. Нет.
«Я с ним должна была поговорить. Я должна с ним поговорить! Я с ним поговорю…»
Она остановилась. Щеки были горячими, мысли туманными и свинцовыми.
Горе затопило сознание, вот она и попалась в ловушку…
– Как же мне выбраться теперь? – произнесла Рита вслух, поднимая глаза.
Прямо перед ней высился высокий шпиль церкви.
* * *
Церковь была старая. Сколько Рита жила на свете, эта церковь стояла. Однажды она зашла сюда – вместе с одноклассницей Галкой, было уже поздно. Пока они ходили и таращились на иконы, церковь закрыли. Рита до сих пор помнила собственный страх. Полумрак, старческие лица нищих, оставшихся тут на ночь, и Галкино беспечное «и что же, переночуем тут…». Правда, их оттуда все-таки выпустил церковный сторож, но детский ужас остался надолго. С тех пор Рита катастрофически боялась церковного полумрака. И каждый раз, когда ей хотелось туда зайти, она вспоминала то, давнее, происшествие. Но на этот раз она зашла.
Пересилила себя.
Служба давно закончилась. Рита была почти одна – только она да женщина у свечного ящика.
Купив у нее свечу, Рита подошла к образу Богоматери и поставила свечу. Сначала свеча накренилась, попытавшись упасть. Рита увидела в этом дурное предзнаменование. «Господь даже моей свечи не хочет принять», – подумала она, глотая слезы.
– Вы неправильно ставите, – услышала она за своей спиной тихий голос. – Позвольте, я вам помогу…
Она обернулась. Молодой священник с мягким взглядом осторожно забрал из ее рук свечку и поставил ее.
– Как вас зовут-то? – поинтересовался он.
– Рита… Маргарита.
– Господи, помилуй рабу Божию Маргариту и помоги ей перенести боль…
Она подняла на него удивленные глаза.
– Откуда вы знаете? – прошептала она.
– Немудрено понять, что вас сюда привело, – улыбнулся он ей. – Вы, надо думать, пережили утрату. И наделали ошибок… Так ведь?
Она кивнула:
– Так…
Она попыталась улыбнуться – а вместо этого глаза наполнились слезами.
– Вы не стесняйтесь, поплачьте, – сказал ее невольный собеседник. – Здесь можно. Даже нужно. Матушка Пресвятая Богородица лучше других слезы осушить умеет… Сама такое огромное горе пережила…
Рита посмотрела на тонкое юное лицо – глаза, опущенные вниз, детский овал лица… «Ма-туш-ка», – повторила она про себя. Да ведь это почти ребенок…
– Это «Умиление», – пояснил священник. – В этот момент явился ей Ангел и предсказал судьбу… Помните? «Да будет по слову Твоему…» Вам тоже надо поучиться смирению. Иногда кажется – Господь несправедлив, Он карает меня… А Он просто пытается исправить жизненный путь. Научить нас мужеству и доброте. Посылает страдание, чтобы мы могли оглянуться на самих себя и найти себя, притаившихся в самой глубине. Чистых, хороших, добрых… Спрятавшихся, потому что мир сей нас, чистых и добрых, не приемлет. А жить изгоями не каждому хватает сил… Хотите поговорить о своей беде?
Она была застигнута врасплох неожиданным вопросом. Раньше, чем успела сообразить, Рита кивнула:
– Да… Наверное, да.
Она испугалась своего ответа – ей захотелось отказаться от предложенного разговора, уйти, оставить боль самой себе и ни с кем не делиться. Она боялась еще и того, что все происшедшее с ней так отвратительно и сама она тоже отвратительна. Как об этом расскажешь? И еще почему-то было страшно говорить о Сереже – как будто она его теперь собиралась предать…
Но она собралась с силами и начала – сначала с трудом, подыскивая нужные для самооправдания слова, и слова эти были тяжелыми и свинцовыми, как у писателя Андрейчука. Но потом, поняв, что ее слушают и не судят, она освободилась.
Она говорила – и плакала, и только когда дошла до Сережи, запнулась.
– Я… не знаю, как вам сказать это.
