Текст книги "Победа для Гладиатора (СИ)"
Автор книги: Елена Лабрус
Соавторы: Алекс Чер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
61. Виктория
Парковка перед современным зданием, стилизованным под старинный особняк, в котором Ефремыч решил отметить свадьбу, до отказа забита дорогими машинами.
– Это точно свадьба или светский приём? – вцепляюсь в руку Алекса, пока идём к центральном крыльцу, уставленному живыми цветами в вазах и залитому ярким светом.
– Сути этого сборища название не меняет, – он как всегда невозмутим, собран, спокоен и так обворожительно мне улыбается. – Ничего не бойся, я с тобой.
«Легко сказать!» – хватаюсь за тонкую ножку бокала с шампанским, как за спасительную соломинку – в этом нарядном зале яблоку негде упасть. И я здесь лишняя, чужая, неуместная. Слишком простенькая. Чересчур невзрачная.
И зачем только я поддалась на его уговоры? Мы только вошли, а я уже жалею. И дурное, нехорошее предчувствие сжимает грудь. Или это просто тоска? Он просил меня поехать на этот праздник и не принимать решения до него. Ведь я сказала, что хочу уйти. Хоть и не сказала почему. И он обещал, что не будет меня держать силой, но дать ему шанс.
За эти дни так много всего изменилось между нами, что я ему почти поверила. И трижды набирала номер Анастасии, чтобы отказаться от своей поездки. И трижды так ничего и не сказала. Я не знаю, что мне делать. И чего я боюсь больше: поверить ему или не поверить. Надеюсь, этот вечер расставит всё на свои места.
– А ты говорил, что будут только нужные люди, – делаю большой глоток. В глазах рябит от блеска камней на шеях у дам, от роскоши и богатства, от красоты убранства зала. Но откровенно подташнивает то ли от страха, то ли от ядовитой концентрации высокомерия, брезгливости и лицемерия на квадратный метр помещения.
– Это и есть нужные, – осторожно разворачивает меня Алекс в сторону гардероба и помогает снять пальто, пока я неловко пристраиваю бокал на какую-то тумбу на кривых ножках.
– Алекс! – какая-то дородная дама в каменьях уже обцеловывает его пухлыми губами в обе щёки, пока я поворачиваюсь.
– Моя жена, Виктория, – представляет он.
– Очень приятно, – вяленько пожимает она мою руку своими перчатками и явно разочарованно хмыкает. – Не знала, что ты женился.
Распорядитель терпеливо дожидается, пока Алекс договорит, а потом провожает нас в специально отведённую личную комнату, где мы можем привести себя в порядок, отдохнуть с дороги на огромной двуспальной кровати. Ну, или заняться, чем душе нашей будет угодно.
Но моей душе угодно только поправить макияж, пока Алекс задумчиво изучает экран телефона.
– Кто была эта матрона? – пытаюсь держаться нейтрально.
– Забудь, сам не помню, как её зовут. Только её мужа. Она жена депутата, – отмахивается он. – Или он уже зам председателя Госдумы? Неважно. Готова?
– А ты знаешь всех в этом зале? – спрашиваю я, уже оглядывая помещение с небольшого возвышения со ступеньками.
– Да почти, – отвечает он и вдруг растерянно замирает.
– Что-то не так? – настораживает меня его озабоченное лицо, словно он увидел привидение.
– Всё так, – но отвечает он так рассеянно, даже на меня не глядя, что я пытаюсь понять: что или кто его так неожиданно взволновал.
– Кто эта дама в синем платье? – наконец, не выдерживаю я, когда проходит минута, другая, а он стоит как заворожённый, и глаз с неё не сводит. А я стою, как дура на подиуме, и сотни пар глаз разглядывают меня как любопытную зверушку в зоопарке. Ну, или ручную обезьянку, так уж я, наверно, нелепо выгляжу с великолепным Алексом Бергом.
– Прости, – наконец, отмирает он и подаёт мне руку, чтобы спуститься, – на какую-то секунду показалось, что это Лика.
– Та самая Лика?! Твоя первая любовь?! – вырывается у меня, наверно, слишком громко. Чёрт, и зачем только я расспрашивала его о бывших. Сейчас была бы в счастливом неведении и не дёргалась.
– Да, но скорее всего, я ошибся, – улыбается он очередной девушке-распорядителю, и мы отправляемся к нашему столику.
– Просто подойди к ней и поговори, – пытаюсь я проявить житейскую мудрость и быть ему другом. Хоть мне, конечно, и не нравится, что придётся нос к носу столкнуться с его настоящей первой любовью.
– Уверен, мне показалось, – берёт он меня за руку. И то, как смотрит, больше и не думая оглядываться по сторонам, меня немного успокаивает.
В конце концов, сейчас с церемонии уже приедут Наденька с Ефремычем. И хоть вечер и начался с неожиданности, я должна привыкать натыкаться на его подружек, и учиться это принимать, если хочу и дальше быть его женой.
– А кто ещё будет с нами за этим столиком? – показываю я на два пустых места напротив.
– Понятия не имею, – тянется он к табличке, стоящей на столе. Но на ней указан только номер и никаких фамилий. – Надеюсь, кто-то из хороших знакомых, – возвращает он картонку на место, – но зато вот это – столик жениха с невестой. Так что мы в отличной компании.
– Да, с Наденькой рядом всегда компания что надо, – я искренне улыбаюсь его улыбке. – Но рядом с тобой мне ничего не страшно.
– Так и должно быть, – шепчет он в самой ухо, склоняясь ко мне и бессовестно тиская. – Ты же моя жена, – оставляет он влажный след поцелуя на моём оголённом плече, – и самая красивая девушка в этом зале. Как я и обещал.
– А ещё ты обещал какой-то сюрприз. И что мы пробудем здесь недолго.
– Наберись терпения, – теперь его губы целуют мою руку.
И первый раз в жизни я сама себе завидую, вдруг осознавая, что он же мой. Этот шикарный Алекс Берг. Предмет зависти всех дам в этом зале, явившихся со своими напыщенными обрюзгшими мужичонками при деньгах и власти. Наверно, мне пора уже расслабиться и гордиться, что он всё же выбрал меня. И как бы то ни было, а меня не стесняется. Дорожит. Бережёт. И так явно демонстрирует своё неравнодушие ко мне.
– Добрый вечер! – отрывает нас друг от друга приятный женский голос. И пока Алекс подскакивает, чтобы пожать руку её полноватому пожилому спутнику, эта миниатюрная брюнетка не просто пялится на меня – умильно складывает на груди ручки. – Подумать только, какие голубки!
– Виктория, это… – мнётся Берг.
– Валерия, – протягивает она мне руку, кажется, спасая его из неловкого положения. – А это мой жених, Виктор Анатольевич.
– Можно просто Виктор, – целует мою руку её солидный спутник и тут же извиняется, и покидает нас.
– Выходишь замуж? – искренне удивляется Берг.
– Рада, что удалось тебя удивить, – смеётся она, обнажая великолепные зубы. Она и вообще вся какая-то ладненькая, ловкая, хорошенькая, как куколка.
– Вика, это сестра Стаса, – подзывает он рукой официанта, и тот ставит перед всеми по бокалу шампанского.
– Та самая, – начинаю я говорить, но осекаюсь, понимая, что это бестактно. – Простите, дочь генерала Шувалова?
– Да, моя милая, – улыбается она так, словно это не всё, и тут же подтверждает мою догадку, поднимая свой бокал. – И близкая подруга твоего мужа. Бывшая. Ну, за встречу!
Ещё одна бывшая? О, этот праздник явно удался. И моё настроение начинает портиться что-то слишком быстро, даже несмотря на второй бокал шампанского.
К несчастью, или к счастью, жених Валерии возвращается, и разговор уходит в какие-то политические темы, в которых я ничего не смыслю. А потом, наконец, появляются виновники торжества.
– С Крошкой всё уже давно в прошлом, – шепчет мне Алекс, пока стоя все приветствуют молодожёнов аплодисментами.
– А с кем ещё в этом зале, кроме Лики, Валерии и Наденьки, ты спал? – едва оглядываюсь я, просто чтобы он меня слышал. – Так, для информации. Чтобы, если в дамской комнате они вдруг начнут делиться секретами о тебе, я не чувствовала себя полной дурой.
– Какая разница, что было в моей жизни до тебя? – голос его звучит убедительно, только мне уверенности не добавляет.
– Но, если бы ты хоть предупредил.
– Если бы я только знал, что она здесь будет.
Заняв свои места, мы слушаем приветственную речь и благодарности, которые произносит Игорь Ефремович своим друзьям, что собрались поздравить его с таким неожиданным и счастливым событием. Говорит проникновенные слова и своей жене, называя этот день незабываемым. И я с ним полностью согласна. Вечерок незабываемейший.
– Надеюсь, вам понравилась компания? – улыбается Наденька, склонившись над нашим столиком, прежде чем занять своё место.
– Да, очень, – неотразимо улыбается ей Берг.
– Я старалась, Александр, – скользит пальцами по его плечу эта змея, а потом впивается таким страстным поцелуем в своего новоиспечённого мужа, что зал снова разряжается аплодисментами, свистом и улюлюканьем, а Ефремыч подхватывает жену на руки и делает вид, что хочет унести, но всё же приземляет на стул.
– Простите, друзья, – обращается он к собравшимся, дождавшись тишины, – Ничего не могу с ней поделать, такая неугомонная, – в этот раз зал разражается смехом. – Прошу, угощайтесь!
Музыканты начинают играть по мановению его руки какую-то весёлую мелодию. Официанты разносить горячее. А женщина в синем платье оказывается за столиком ровно за нами.
И то, что Алекс не подаёт вида, но чувствует её спиной, меня не расстраивает, а просто убивает. Даже с ним рядом я чувствую это напряжение между ними. И знаю, что как только представится возможность, он сбежит с ней поговорить. И хорошо, если просто поговорят. То, что он мне рассказывал про свою первую любовь, заставило меня ревновать даже заочно. А уж увидеть её рядом с ним – не знаю, справлюсь ли я.
Вечер набирает обороты.
Смех и голоса становятся всё громче. К микрофону всё время кто-то выходит произнести поздравительную речь и сделать подарок. Несколько пар уже выскакивали между тостами танцевать.
Вышел и Алекс поздравить своего бывшего тестя. И то, как прослезился Ефремыч, как крепко его обнял, не могло оставить меня равнодушной. Они так и дошли в обнимку до нашего столика. И Ефремыч, то ли от нахлынувших чувств, то ли действительно от счастья, то ли от выпитого, прослезился и на моём плече.
– Вот теперь, мне кажется, я тебя действительно понимаю, – ткнул он Берга в плечо, когда тот попытался в шутку меня отнять из его лап. – Теперь я тоже, наконец, счастлив. Виктория, – схватил он бокал у вовремя подсуетившегося официанта, – не представляешь, как я рад за этого охламона, – по-отечески ерошит он волосы Алекса. – Хочу выпить за вас. За вашу любовь. За ваше счастье. И очень надеюсь в скором времени понянчить ваших детишек.
– Игорь Ефремович, – шутливо отмахивается от него Алекс.
– Не начинаю, не начинаю, – снова портит ему причёску Демьянов. – Но я же тебе как отец. Так что внуков всё равно буду ждать.
Бокалы мелодично звенят столкнувшись. И я осушила свой до дна, прежде чем Алекс впился в мои губы поцелуем. Ефремыч ни за что не хотел отставать, пока он этого не сделает.
– Вот настырный, – наконец, занимаем мы свои места, и Алекс очередной раз поправляет свои взлохмаченные волосы.
– Ну, что, Берг, – подаёт голос Валерия, когда наши фужеры опять наполняют. – А моё пожелание-то оказывается сбылось.
– Какое пожелание, Лер? – непонимающе упирается в неё взглядом Алекс.
– Ну как же, – пожимает она плечиком и кивает жениху в ответ на его просьбу снова отлучиться. – Помнишь, ты когда уходил от меня последний раз. Ну, как обычно ты уходишь. Ни с того ни с чего. Обещаешь вечной любви, а потом трахаешь с душой, даришь какую-нибудь безделушку и уходишь. Навсегда.
– Лер, – металл в его голосе меня настораживает. – Ты пьяна.
– Ой, да ладно Берг, – Крошке всё нипочём. Она отмахивается, обливается шампанским, но даже не придаёт этому значения. – Не настолько, чтобы забыть, что я тебе тогда сказала.
– И что же ты сказала, – он сжимает под столом мою руку.
– Что ты скотина, каких поискать, – ржёт она пьяно.
– Ну, это не новость, – смеётся и он, но сжимает мою руку ещё сильнее, ожидая её откровений.
– Я тогда пожелала тебе вляпаться по самые яйца. Чтобы мозги набекрень и душу вон, – смеётся она, но переводит на меня взгляд, в котором и грамма того напускного веселья не остаётся. – И он-то похоже вляпался, а тебе, подружка, как? Нормально?
Я невольно сжимаюсь от страха. Она же сестра Стаса. Она наверняка всё знает.
– Что как? – с непониманием смотрит Алекс то на меня, то на Крошку.
62. Алекс
– Боже! Извини, – растерянно разводит она руками, пока по моим брюкам растекается холодное пятно.
– Лика?! – сейчас, когда она так близко, у меня уже нет сомнений. Она, конечно, стала старше и изменилась почти до неузнаваемости, но это она.
– Алекс?
– Я думал, мне показалось.
– А я тебя даже не сразу узнала. Ты стал таким, – разводит она руками с восхищением, но натыкается взглядом на пятно. – Надо срочно застирать. Это морс. Он сладкий и, думаю, красится.
– Да, да, сейчас, – что-то так всё путается у меня в голове, что я не могу даже сообразить куда идти.
– Пойдём, у нас в номере есть ванная, – тянет она меня в сторону комнат. И я не могу поверить, что это она, на секунду забывая почему так болит в груди. Всего на секунду. Нет, я помню.
Вика! Паспорт! Стас! Каким-то бешеным калейдоскопом крутится услышанное в голове, но я не могу сложить это в цельную картинку. Не могу поверить. Не могу сейчас об этом думать. Слишком больно. Не хочу верить. И не верить не могу. Поэтому и сбежал, чтобы всё не испортить, не наговорить глупостей, не сорваться. Опять.
Надо остыть, успокоиться, выдохнуть.
– Давай, давай, снимай свои брюки, я застираю, – закрыв дверь в комнату, как две капли воды похожую на нашу с Викой, Лика требовательно машет рукой. – Что ты как маленький! Я что, никогда мужика в трусах не видела? Я третий раз замужем.
Она исчезает в ванной, а потом кидает мне полотенце.
– Держи, если уж ты стал таким стеснительным, прикройся.
Брюки, конечно, промокли насквозь. Но трусы стирать я точно не буду, высохнут. Я подаю ей брюки, заматывая на бёдрах полотенце, чтобы хоть в него впитался этот проклятый морс.
– Помнится, ты вышла замуж за владельца какой-то маленькой компании, – прислоняюсь я к стене у двери, пока она там полощет мои портки.
– У-у-у, когда это было, – перекрикивает она шум воды. – Мы и прожили-то всего год. И я от него сбежала. Вернулась в родную деревню. Твоя бабушка, оказывается, умерла. Ты уехал. И я понятия не имела, где тебя искать.
– Ты сбежала от мужа ради меня? – прислушиваюсь я к её тяжёлому вздоху. И хочется верить, но этому признанию я был бы рад тогда. Сейчас слышу фальшь, словно она говорит то, что я хотел бы услышать.
– И да, и нет.
– Дело прошлое, – перехожу в дверной проём, опираясь на косяк, чтобы видеть её лицо.
И узнаю её черты, но и словно вижу впервые. От той хрупкой нескладной девочки с торчащими грудками не осталось и следа. И даже от той Анжелики, что округлилась, и, обретя кошачью грацию и повадки, почувствовала себе цену, – тоже. Теперь она тигрица. Выверенная мягкость, искусно маскирующая хищницу. Но сейчас я и сам давно охотник. Сейчас я вижу её насквозь.
– И куда ты подалась потом?
– Уехала в город, устроилась на работу в магазин. Вот за хозяина того магазина второй раз и вышла замуж. Родила сына. Берг, а у тебя есть дети?
– Нет, – моё равнодушие её удивляет. Но блеск в глазах разгорается ярче. – А у тебя сколько?
– Трое. Двое от последнего брака. Мой муж глава департамента муниципальной собственности.
– Вижу, как жена ты сделала неплохую карьеру.
– Да, – улыбается она благосклонно, подавая мне брюки. – Держи. Сейчас найду, где здесь фен. Высушим. Только иди сюда, он привязан к розетке.
Ожидаемо. Так обычно и делают в гостиницах.
– Трое детей, ну надо же, – разворачиваю брюки мокрым пятном вверх. – Старший мальчик, а потом?
– Две девочки, – улыбается она, но смотрит на меня так, что у меня всё внутри переворачивается. Чёрт, а она всё же не так и изменилась. Эта улыбка. Этот горящий взгляд.
Моя Лика. Не могу поверить, глядя в её бездонные голубые глаза, что это всё же она. И в одну секунду вспоминаю всё. Наши поцелуи в подворотнях, наш скрипучий диван, и как я тонул в этих глазах, и как мечтал, что мы всегда будем вместе. И эти губы, которые, наверно, так и не смог забыть.
Её губы, как тогда, словно припухшие от поцелуев. Они так близко, что хочется снова почувствовать их вкус. Вкус победы, юности, безбашенности. Вкус мечты. Я почти дотянулся, влекомый её магическим притяжением. Только это чужие губы. Не желанные. Не те. Не мои.
Чёрт! Вздрагиваю от звука включившегося фена. Брюки падают из рук. И Лика кидается вниз, чтобы их поднять, цепляется волосами за пуговицу на моей рубашке, дёргается, оступается, споткнувшись. И пока я её ловлю, пока вожусь с несчастной пуговицей, пока она смеётся, пытаясь мне помочь, это проклятый фен в её руках всё гудит и гудит.
И она близко. Она слишком близко, чтобы я не чувствовал, как бьётся ей сердце под тонкой тканью. Но слишком далеко от того, что уже могло бы меня воодушевить.
– Алекс! – вдруг прижимается она ко мне и наконец выключает этот проклятый фен, зажатый в её руке. – Мой Алекс!
Я сделал это машинально, бессознательно, механически – обнял её. Без души, без эмоций, без желания. Будь на её месте любая другая, наверно, я сделал бы то же самое – просто ответный жест. И точно так же ничего бы не почувствовал. Он неё пахнет незнакомым. Чужими духами. Чужой женщиной. Чужой жизнью. Не моей. И все её прелести – мимо кассы.
– Лика, не надо, – отстраняюсь я и, не найдя спиной опоры, делаю ещё шаг назад, в открытую дверь, пока её руки безвольно не повисают, оставляя меня в покое. – Прости.
– Да ничего, – опускает она глаза. – Ты меня прости. Не знаю, что на меня нашло. Там, кажется, твоя жена.
– Что?
Но к тому времени как разворачиваюсь, в дверях мелькает только серебристая тень.
– Вика! – выскакиваю я в коридор как был, в носках, в полотенце, с голыми ногами. – Вика! Чёрт побери! Вика, стой!
Полотенце падает. Но между бежать за ней в трусах или всё же натянуть мокрые брюки, выбираю последнее.
– Да никуда она не денется, твоя жена, – фыркает Лика. – Давай высушим. От таких, как ты, не уходят.
– Ты просто не знаешь её, – наспех застёгиваю ширинку, на ходу засовываю ноги в туфли. – Даже не представляешь, на что она способна.
И она ещё что-то кричит мне в след, эта чужая женщина в синем платье. Я разворачиваюсь на ходу. Что? Встретимся? Взять её телефон?
– А знаешь, что, – возвращаюсь я. И она, видимо, не ожидавшая, что я вернуть, не успевает убрать с лица самодовольное выражение. То самое чувство превосходства, с которым она бросила мне в лицо своё последнее «прости». Которое я ей так и не вернул, кстати.
– Что? – улыбается она, пересекая комнату. – Передумал?
– Хочу сказать спасибо. Если бы не ты, я бы, наверно, так и не научился отличать женщин, которых можно купить, от тех, которых нельзя.
– Неужели такие есть? – усмехается она, открывая свою сумку.
– Представь себе, – улыбаюсь в ответ. – Только одна. Моя жена.
– Может, ты просто назвал слишком маленькую цену? – протягивает она свою визитку. – Позвони!
– О, Анжелика Ланская, – кручу в руках блестящий тиснением прямоугольник. – Какая красивая фамилия.
– Не такая красивая, как Берг, конечно, – скрещивает она руки на своей пышной груди. – Но я сейчас в стадии развода. Может, встретимся, поговорим.
– Заманчиво. Но нет, – рву я пополам её визитку и брезгливо бросаю в воздух. – Прости.
А потом ухожу.
Иди ты к чёрту, Анжелика Ланская! В этом мире есть только одна женщина, с которой я отныне хочу встречаться. Единственная женщина, что отказалась даже от моей фамилии. И что бы там ни несла подвыпившая Крошка, я как никогда уверен, что у моей Вики есть ответы на все мои вопросы. Правильные ответы. На всё, что бы я ни спросил.
63. Виктория
Недолго же ты искал, чем утешиться, Алекс Берг!
Чёртовы фары слепят. Если бы я знала, где сейчас нахожусь, я бы, может, и вызвала такси. Но в моём стареньком телефоне даже GPRS не работает. Да и не стала бы я его ждать, то такси. Пока найдёт дорогу, пока приедет, этот кобель уже натрахается со своей бывшей и прибежит отношения выяснять.
Поэтому иду по обочине, вытираю жгучие слёзы и голосую наудачу. Понятия не имею куда иду. Хотя какая разница! Кому я нужна? Пропаду без вести – туда мне и дорога. Ленка уехала, знает, что мне не до неё. Отец забеспокоится только, когда деньги приходить перестанут. А Берг: зачем я ему? Потешить своё самолюбие?
Честно говоря, в голове такая каша, что толком не пойму: я виновата или он виноват. Я обижена или он обижен. Но плевать. Мы вечно с ним что-то делим, выясняем, доказываем друг другу. А зачем? Когда и так всё ясно: как бы я его ни любила, как бы он ни относился ко мне, мы не сможет жить вместе.
К вечеру похолодало насколько, что мокрая от подтаявшего снега обочина снова покрылась коркой льда. Поскальзываюсь на тонких каблуках, падаю и, ударившись, теперь плачу, сидя на асфальте, ещё от боли и от обиды.
– Эй, дурища, ты не в ту сторону идёшь, – из остановившейся машины высовывается голова Валерии. – Садись, подвезу!
Да и пусть везёт. Я не гордая. Устраиваюсь рядом с ней на заднем сиденье, и даже нет желания что-то выяснять, пока её водитель разворачивает джип.
– Ты, прости, подружка, я спьяну вывалила, что не следует.
– Забей, – отмахиваюсь. – Рано или поздно он бы всё равно узнал. Хотя всё было совсем и не так, как рассказал тебе Стас. Но у вас, видимо, это семейное.
– Лезть не в своё дело? – она всклокоченная, с размазанной косметикой и явно ещё не протрезвевшая, но её, похоже, мало это беспокоит.
– И лезть, и всё портить, когда, казалось бы, уже всё наладилось.
– Неужели передумала уезжать?
– Вижу, брат мало что от тебя утаивает, – прячу заледеневшие руки под пальто. Пока мой любимый муж там развлекался, я и вещи свои забрать успела, и одеться. И хоть в машине тепло, меня всё равно колотит.
– Я за братишку глотку кому хошь перегрызу. А Берг его обидел. Про тебя только вот я не подумала. Но ты уж не держи зла. Я ж не знала, что у вас серьёзно.
– Забудь. Уже какая разница. Он там пялит свою бывшую. Ему уже не до меня.
– Это да. За ним свой огнемёт расчехлить не заржавеет. А знаешь что? Запиши-ка ты мой телефончик на всякий случай.
– Зачем? Организуем Клуб бывших Алекса Берга?
– Да мало ли. Только, я слышала, ты квартиру продала. Вернёшься со своей Америки, где будешь жить? Ну, и вообще вдруг какая помощь понадобится. Я теперь вроде как у тебя в долгу.
– Ну, говори, – хмыкаю я. Не помешает.
Забиваю в телефон продиктованные цифры, и до самого города болтаем об их со Стасом отце – генерале. О том, как они росли. Как защищали друг друга, особенно Стас Лерку, хоть он ей и младший, и неродной. И как до сих пор они дружны. От разных матерей, а, редкий случай, насколько держатся друг за друга.
– Вот такая сволочь наш папаша, – заканчивает она свой рассказ, когда машина останавливается у дома Берга. – Я же правильно тебя привезла?
– Да, спасибо, Валерия. Как раз соберу свои вещи. Да с кроликами попрощаюсь.
– Ну, удачи тебе подружка! – машет она рукой в открытое окно, и явно её не сильно беспокоят наши с Бергом проблемы. Хотя и показалась она мне обиженной, что он её бросил. Нет, не все женщины падают жертвами обаяния Алекса Берга. И это меня даже воодушевляет.
Вещей моих в квартире немного. И сборы недолги. Дольше пересчитываю плотно упакованные купюры, делю. Да никак не могу найти ключ от Лоркиного гаража. Вроде остался он в джинсах, но очередной раз достаю из них только квитанцию об оплате, которую мне выдали в кассе «Микрохирургии глаза», когда вспоминаю, что на встрече с Лоркой я была в других штанах.
– Маргарита Алексеевна, – нахожу домработницу на кухне. – Вы не видели случайно мои брюки?
– Надо подумать, – отрывается женщина от уборки. – Если вы их в ванной оставили, то скорее всего я их постирала. Посмотрите, они наверно, ещё сохнут.
– Чёрт, а там в кармане были ключ и бумажка, – расстроенно потираю висок.
– Не переживайте, Виктория, – охотно снимает пожилая и очень интеллигентная женщина большие оранжевые перчатки. – Я карманы всегда проверяю. Там у Александра Юрьевича чего только не бывает. Ничего не выкидываю. Вон там, в прихожей, комод, – показывает она пальцем. – В верхнем ящике лежит всё, что я изымаю перед стиркой.
Классная она всё же тётка! С воодушевлением открываю указанный шкаф. И правда, чего в нём только нет. Каких только мятых бумажек. Свою нахожу почти сразу. Засовываю в карман и ключ. Но интересно, что же тут есть ещё.
Разворачиваю одну потёртую – квитанция из химчистки. Ещё одна – записан телефон. Ни имени, ни опознавательных знаков, чей. А третья бумажка кажется мне до боли знакомой. «Принято двести семьдесят две тысячи». Широкая подпись Берга. И печать «Микрохирургии глаза». Не верю своим глазам. Достаю ту, что видела сегодня уже не раз. Только со своей подписью внизу и другой датой. И, всё ещё осмысливая, как у Берга могла оказаться эта квитанция, поднимаю взгляд на входную дверь
– Вика! Слава богу! – устало выдыхает он, словно бежал вверх по лестнице, а то и всю дорогу до дома. С него станется.
– Значит, это ты? – протягиваю ему квитанцию. – Ты заплатил за первую операцию?
– А что? – тут же натягивает он свою невозмутимо-насмешливую маску. – Ты уже всучила своему Стасику деньги?
– Он не взял, – не знаю, что хочу больше: плюнуть в него или обнять. – И ты молчал?
– А что я мог тебе сказать? Ты была так уверена, что это Стасик. Так восхищалась его благородством. Даже замуж за него собиралась.
– Я предложила ему сделку, просто фиктивный брак, – нет сил выяснять с ним отношения. Нет смысла спорить. Не хочу больше ничего. – Он отказался. А ты согласился.
– Так вот, значит, как ты сделала свой выбор?
– У нас с тобой тоже был договор. Если ты считаешь, что я его не отработала…
– О, нет, нет, – поднимает он руки. Только сейчас обращаю внимание, что в одной он держит небольшую подарочную коробку. – Ты отработала. С лихвой. Боюсь, что я даже остался тебе должен. Столько было секса.
– Я тебе прощаю, – усмехаюсь в ответ.
Ну, собственно, вот и поговорили. Разворачиваюсь, чтобы забрать свои вещи. И пока хожу вкомнату, Алекс так и стоит в прихожей. Не раздевается. Не проходит. Словно в гости к себе пришёл.
– Держи! – кладу на комод дипломат с деньгами.
– Это что?
– Это деньги, которые я тебе должна за разбитую машину. В общем, прости, что я тогда погорячилась. Сто шестьдесят четыре года – это слишком большой срок даже для меня.
– Вик, ну ты же знаешь, что я не возьму ни копейки. И машину я уже отремонтировал. И вообще всё это давно не имеет значения.
– Для тебя может быть и не имеет. А я привыкла отдавать свои долги. В общем, это твоё. И делай, что хочешь.
Подхватываю Галу, тщательно обнюхивающую мою собранную сумку, и иду прощаться с Маргаритой Алексеевной.
– Как уезжаешь? – теряется добрая женщина, но обнимает меня, стараясь не испачкать пеной со своих перчаток. – Удачи тебе, моя хорошая, куда бы ты ни собралась.
Достаю Лиона, спрятавшегося под табуреткой. В последний раз целую ставших такими родными пушистиков.
– Вика, не дури, – преграждает мне дверь Берг.
– Алекс, – боюсь поднять на него глаза. Боюсь подойти к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки, потому что, если он меня остановит. Если обнимет… – Отойди, пожалуйста.
– Я и не притрагивался к этой Лике. Просто она облила меня морсом, потом зацепилась волосами за пуговицу, Вик, – делает он шаг вперёд, но я предупреждающе поднимаю руку. – Вика, она больше никто, как и любая другая женщина. Кроме тебя. Ты нужна мне. Только ты. И никто больше.
– Прости, что я не сказала сразу про этот штамп. Прости, что всё так вышло, но мне правда надо идти.
– Вика, – и всё равно он делает шаг вперёд и хочет что-то сказать, но словно никак не может найти слов. – Короче. Держи, это тебе, – протягивает он коробку.
– Это что? – и не думаю я её брать, усмехаюсь. – Тот самый сюрприз?
– Да, и это важно. Правда.
– Прощальный подарок? Ну-ну, Валерия очень популярно объяснила, как ты прощаешься. Спасибо, Алекс, – подхватываю свою сумку. – Не стоило тратиться. Прости, если что. И спасибо тебе за всё.
– Что, так и уйдёшь? – опускает он руку с невостребованным подарком.
– Да, как-то оркестр заказать не додумалась. Так что так и уйду. В тишине. Прощай, Алекс Берг!
Дверь оказалась даже не заперта. А сообщение о такси приходит как раз, когда я выхожу на площадку.
Алекс так и стоит в прихожей, не шелохнувшись, пока я жду лифт. И только перед тем как зайти в кабину, всё же бросаю на него прощальный взгляд.
Какой ты красивый, Алекс Берг! Жаль, что не мой. И очень жаль, что всё получилось именно так.
«Белый Ниссан, номер…», – читаю в лифте СМС-ку. Какая ирония. А у этой судьбы явно есть чувство юмора.
Засунув сумку в багажник такси, всё же оборачиваюсь к подъезду. И почему-то не удивлена, что Алекс вышел за мной на улицу
– Вика, умоляю тебя, останься.
– Нет, Алекс.
– Пожалуйста! Я не знаю, как жить без тебя.
Не могу больше выдавить ни слова. Потому что он плачет. Потому что губы мои тоже предательски дрожат, и я больше ничего не вижу, кроме этих слёз, что текут из его глаз. Ничего не чувствую, кроме слёз, что жгут мои глаза.
– Пожалуйста, Вика! – опускается он на колени прямо в весеннюю грязь. – Я люблю тебя.
– И я люблю тебя, Алекс, – с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься ему на шею. Только нельзя. – Но это слишком больно – быть с тобой. Да, прошлое не переписать. Но эти постоянные подозрения, ревность и сомнения ранят. Мне очень жаль, что мы так и не научились доверять друг другу. Очень жаль, что любая ложь способна нас разлучить, любое брошенное случайно слово – заставить в него поверить. Это убивает, что мы не можем сказать друг другу правду. И я не могу так жить, зная, что в любой момент ты можешь меня оттолкнуть. Из-за прошлого. Или ради другого будущего. Прости, Алекс. Пусть у нас останется только здесь и сейчас. Прощай! И, пожалуйста, будь счастлив!
Сама захлопываю дверь машины. И закусываю руку, чтобы не взвыть прямо в голос, как раненое животное, которому вырвали из груди сердце.
И я рыдаю, вцепившись зубами в руку, пока такси выезжает из двора, а он так и стоит на коленях. Мой гордый и покорённый. Мой сильный и такой беззащитный. Мой вспыльчивый и упрямый. Мой самый лучший. Мой родной, но так и не разгаданный
Мой несокрушимый Айсберг. Мой непобедимый Гладиатор.
Мой любимый Алекс Берг.
