Текст книги "Победа для Гладиатора (СИ)"
Автор книги: Елена Лабрус
Соавторы: Алекс Чер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
55. Виктория
Чёрт, ведь знала, что играю с огнём.
Что он обидится, расстроится, разозлится. Что это несправедливо и даже жестоко по отношению к нему. Но того, что в качестве мести Алекс потащит меня в секс-шоп, никак не ожидала.
Не знаю, почему меня берёт оторопь в этом заведении. Вот делать Алексу приятно рукой за столиком в ресторане – мне не стыдно. Не стыдно вытирать испачканную руку об накрахмаленную салфетку, пока, прикрыв лицо рукой от внезапно появившейся официантки, он делает вид, что уткнулся в меню.
Но в этом месте воздух словно пропитан пошлостью и развратом. Мне нечем дышать и хочется поскорее выбежать. Хотя на самом деле пахнет всего лишь резиной и дешёвым пластиком, как в отделе игрушек на китайском рынке.
– День добрый, – вглубь довольно скромного по размерам помещения Алекс подталкивает меня в спину.
– Здравствуйте, – выходит нам навстречу из-за прилавка парень– продавец. Ни о чём не спрашивает, но вытягивается в струнку, готовый к любым вопросам.
Чёрт, ещё и парень. Мне и так здесь ужасно неловко среди всех этих резиновых фаллосов, ещё и одни мужики вокруг.
– Вы знаете, моей жене захотелось чего-нибудь пожёстче, – невозмутимо сообщает Берг. – Где у вас тут всякие кляпы, ошейники?
Он осматривается как ни в чём не бывало и даже по-хозяйски меня приобнимает, пока продавец идёт впереди нас и показывает на стеллажи.
Резиновые Зины с открытыми ртами, искусственные вагины, манекены в кружевных комбинезонах с прорезями в стратегически важных местах – с трудом подавляю желание прикрыть глаза рукой. И едва заметная усмешка Берга, ничем не прошибаемого Берга – достойная награда за мою жестокость.
– Вот, как раз то, что надо, – выхватывает Алекс с полки кожаную плётку и удобно вкладывает в руку. – Как ты там сказала? Ручной?
Он разворачивает меня спиной и легонько хлопает по попе прямо на глазах у продавца, словно примеряется. Сволочь! Я и возразить не успеваю.
– Нет, это слишком мягкая для тебя.
– Алекс, прекрати, – возмущаюсь я, натужно улыбаясь.
– А вот эта? – протягивает подлый продавец настоящий кнут.
Он рассекает воздух и тоже приземляется на мои ягодицы.
– Ай, – потираю я задницу. – Алекс! Прекрати, это уже не смешно.
Пытаюсь забрать это пыточное орудие, но он оттесняет меня, и сам его возвращает.
– Это чересчур жёсткая. Не хочу её покалечить. Она мне пока дорога, – оценивает он меня взглядом и с каменной рожей продолжает выбирать, небрежно покачивая висящие упаковки с яркими и очень красноречивыми фотографиями на упаковках.
– Есть вот такая, – продавец, и глазом не моргнув, протягивает следующий хлыст.
И у меня стойкое ощущение, что это заговор. Мужской заговор. И они откровенно надо мной издеваются. Оба.
– Во, эта в самый раз, – взвешивает Алекс в руке плеть с несколькими кожаными хвостами. – Дорогая, ну выбери и ты себе что-нибудь. Вон ту штучку со стразиком, – показывает он на анальную пробку. – Тебе пойдёт. Девочки любят блестящее.
– Сам себе её засунь. По назначению, – верчу я в руках на зло ему огромный чёрный фаллос, делая вид, что прикидываю, как бы он смотрелся в его штанах.
– Это ты себе сильно льстишь, если думаешь, что его потянешь, – усмехается Берг. А потом на полном серьёзе, прихватив свою плётку и выбранный мной гигантский фаллоимитатор, отправляется на кассу.
– Мы не договаривались ни на какие извращения, – преодолев все это унижение в магазине, шиплю я в машине, как раскалённая сковорода, заглядывая в пакет с купленными игрушками.
– Ну, а кто же виноват, что ты порвала контракт, – нагло лыбится Алекс. – Тебе не нужен домашний Берг. Но раз ты не любишь тех, кого сама приручила, я готов стать снова диким. Ради тебя – готов.
И столько горечи в его голосе. А ведь он правда так давно не обижался, что мне искренне жаль, если я перегнула палку. Хотела его разозлить после визита к врачу, но он лишь ненадолго оживился и теперь ещё больше сник.
– Прости.
– Мне не за что тебя прощать, – отворачивается он к окну.
– Я просто пошутила.
– Я понял. Я тоже, – он протягивает руку к пакету. – Если что, это всё не ко мне. Все эти игрушки.
– И уж точно не ко мне, – вздыхаю я с облегчением, хоть он и достаёт свою плётку. – Что тогда не так?
– Ну, что у нас может быть не так, дорогая? – рассматривает он кожаную рукоятку с интересом. И, нагнув голову, явно представляет, как и куда её можно использовать. – Мы же даже не семья.
– Очень прошу тебя, Алекс, не начинай.
– Разве я начал?
– А разве нет? Или доктора всегда на тебя так действуют?
– Ты выбрала укол. Почему? – всё же пробиваю я его броню, докопавшись до правды. И сама не рада, что добилась откровенности.
– Ты же всё слышал.
Ну, что ещё я могу ему ответить? Потому что выбрала самое надёжное? Потому что боюсь поддаться на его уговоры? Потому что вижу в его глазах то, о чём не могу даже думать и во что мне никак нельзя верить? Потому что сама глушу в себе это изо всех сил. Потому что боюсь, что он устанет, наиграется и остынет. Да что там! Этот укол… я просто думала, что у нас есть хотя бы эти три месяца.
Забираю его плётку и, подтянув за шею к себе, отвечаю на его вопрос поцелуем. Или закрываю его рот поцелуем – тут уж как посмотреть.
Я не знаю, как сказать ему это:
«Не рви мне душу, пожалуйста! Не говори ничего. У нас нет на это времени. У нас и всего-то осталось две недели на двоих. Две недели, Алекс! – целую я его так, что он, кажется, сейчас снова попросит водителя остановиться и выйти. – Две последних недели. А потом я уеду. И ты забудешь меня. Может, не сразу. Но потом обязательно забудешь. Найдёшь другую сумасшедшую и будешь доводить до исступления своими поцелуями. И я тоже тебя забуду. А если нет, то всё равно очень сильно постараюсь тебя забыть».
– Миша, – отрывается Алекс, тяжело дыша.
– Почти приехали, Александр Юрьевич, – оправдывается водитель и только что не добавляет «потерпите».
Но я не настроена продолжать в машине или архиве, как когда-то Наденька. Я вообще не настроена продолжать, потому что хочу плакать. И не хочу, чтобы он это видел.
– До вечера, – разрываю я объятия и выскакиваю, не давая Бергу опомнится, едва машина останавливается.
Прислонившись головой к стене, слышу, как отъезжает его джип. И не знаю, сколько стою здесь, в коридоре за дверью, вытирая льющиеся слёзы.
Как я уеду? Как вырву его из своего сердца, когда считаю минуты до каждой новой встречи? Просыпаюсь ночами и часами не могу на него наглядеться. На такого красивого, сильного и одинокого. На того, ради которого я могла бы горы свернуть, предать, убить, умереть. Ради того, кто так отчаянно пытается меня удержать даже во сне.
Нет, нет, нельзя об этом думать! Нельзя оглядываться. Нельзя позволять себе мечтать. Нет, у нас всё равно не сложится.
Вытираю слёзы. Тяжело вздыхаю. Иду к своему кабинету.
Надо делать, что решила и не отступать. Не поддаваться этой слабости. Это сейчас он такой очаровательный, но на сколько его хватит? Наиграется, натешит своё самолюбие, заскучает и бросит. Сколько у него было женщин до меня? Сколько бурных романов? Пока ему нравится его новая игрушка, он влюблён, он счастлив, но настанет время и он потянется за новой. А старую сломает и бросит. Я не хочу быть сломанной. Я уйду сама.
– Виктория Викторовна, – встречает меня разъярённая Ворона. – Вас человек второй час дожидается.
– Ну, ты же напоила его кофе? Рассказала последние сплетни? Включила ему последнюю серию своего сериала? – задаю я в полной тишине вопросы, пока снимаю пальто. Не знаю, почему эту Ворону я тоже не уволила. Но мои дни тут всё равно сочтены, а новый директор пусть сам решает, нужна она ему или нет. Но о том, что я всё вижу и слышу, пусть знает.
– Вам кофе? – спрашивает она ледяным тоном.
– Нет, кофе не надо, – отказываюсь я, опасаясь, что Ворона в него плюнет. Вытащив из гнезда одноразовый стаканчик, набираю воды из кулера. – Купи, пожалуйста, бутылку минералки. И там, в магазине, собрали документы для бухгалтерии, их надо передать в центральный офис.
Открываю дверь в кабинет.
– Станислав!
– Привет, – отрывается от своего телефона Стас и, судя по его счастливой улыбке, которую он прячет, переписывался он с Маринкой. Встаёт, чтобы меня поприветствовать, а я, принимая его вежливое рукопожатие, думаю о них с Маринкой.
Хоть бы у них что-нибудь получилось. С Маринкой всё и так было понятно. Но вот то, что Стас к ней окажется неравнодушен, даже для Берга стало неожиданностью. Для чёртова Берга, который и между ними умудрился вбить клин. И всего лишь потому, что так решил он.
– Как дела? – ставлю на стол стаканчик с водой, бросаю сумку, но садиться не тороплюсь.
– У тебя или у меня? – улыбается он.
– У нас, – улыбаюсь в ответ.
– Не рисковал бы я на твоём месте такими словами.
– Хорошо, что ты не на моём месте, – возвращаю намёк. Стас мне нужен. Я рада за них с Маринкой. Ради Маринки. Но ту выходку на свадьбе я ему всё же не простила.
– Так и будешь стоять? – удивляется он.
Я киваю, а потом подкрадываюсь к двери и резко её открываю. Оглядываю с пристрастием пустую приёмную. С некоторых пор я научилась в этом офисе никому не доверять.
– Ну, рассказывай, – наконец сажусь я в бывшее кресло Надежды Андреевны.
– Вик, да особо нечего рассказывать. Ты мне скажи, к чему такая срочность. Я предупреждал, что мы и за март квартиру не продадим, но на дворе конец февраля, а ты уже торопишь.
– Стас, – вздыхаю я, – я и сама не ожидала, что всё решится так быстро. Мне говорили: заезд с апреля, но оказывается ещё месяц обучения, инструктажа, экзаменов. Через две недели я уже улетаю. А на следующей приедет Ленка с Ванькой. И мне деньги нужны.
– Так попроси у мужа. Уверен, он даст тебе даже больше, чем нужно. Всё, что угодно даст, – разводит он руками, типа не понимает в чём дело.
– Я не возьму у него ни копейки, – делаю большой глоток воды. Поесть мы так и не успели, и в горле пересохло. – Он мне ненастоящий муж – это раз. Я и так должна ему – это два. Ну, а в-третьих, не лезь не в своё дело. Пожалуйста!
– Вика, ремонт его машины покрыла страховка. Ты же видела: она как новенькая. Ты ничего ему не должна. Тебя даже за хулиганство не накажут, так как материальный ущерб уже возмещён. Да Берг и не подаст в суд на жену.
– Я знаю про страховку, Стас, – делаю ещё глоток. – Но мне плевать. Не хочу быть ему должной. Ни за что.
– Интересно, а свой штамп в паспорте ты как отрабатываешь? – усмехается он.
– Лучше тебе не знать, – смотрю в его нагло ухмыляющуюся, хоть и благородную рожу с вызовом.
– А то он и с тобой сделает то же самое, если ты Маринку обидишь.
– Я за Маринку и сам его порву. И, кстати, можешь меня поздравить: я тоже работу в Штатах нашёл. И тоже на круизном лайнере.
– Серьёзно? А как же твоё риэлтерское агентство? – вытрясаю из стаканчика последние капли воды.
– Оно же не моё, – пожимает он плечами. – Я там всего лишь рядовой сотрудник. Так что, если повезёт, может, встретимся где-нибудь в порту. Ладно, Вик, я всё понял, – он встаёт, – покупателя твоего дожимаю.
Я непроизвольно морщусь – так не понравился тот толстомордый дядька, что приходил смотреть квартиру: хмурый, с обвисшими, как у бульдога, щеками и презрительно поджатыми губами – но мне выбирать не приходится. Об этом думать тоже нельзя.
– Договорись, если получится, чтобы я книги свои потом смогла забрать. Вещи мне есть у кого оставить. Но книги, – тяжело вздыхаю.
– Не переживай, – ободряюще кивает Стас. – Въезжать он сразу не собирается. И вообще, я так понял, хочет деньги вложить, пока рынок жилья упал. Так что, думаю, даже после поездки сможешь книги свои забрать.
Не знаю, успокаивает ли он меня или говорит правду, но пока его провожаю, мысли мои уже там, в заботах о своём имуществе и новой работе.
Первым делом звоню Лорке, в гараже у которой я и договорилась оставить вещи. Пришла пора с ней и встретиться.
56. Алекс
Новость, которая встречает меня в офисе, заставляет не просто сесть, а ещё и попросить у Марины водички.
– Игорь Ефремыч, ты точно хорошо подумал? – сделав пару глотков, я хоть говорить могу. – Я, конечно, понимаю, что не имею права задавать эти вопросы, но, прости, это же... Наденька.
– Да знаю я всё, Сань, – откидывается бывший тесть на спинку кресла и небрежно закидывает ногу на ногу. – Знаю, что за тобой она бегала, ещё до Светки. Знаю, что замуж тебе сама предлагала. Только, как говорят: дурной пример заразительный. Ты с бухты-барахты женился. И я решил не отставать.
– Что, уже и дату назначили?
– А чего тянуть? И вообще, знаешь, у нас на редкость всё хорошо, – довольно потирает он руки. – Ну, ты понимаешь о чём я. Давно я себя таким жеребцом не чувствовал. Так что, давай, – махает мне, – убери с лица это дурацкое выражение, поздравь старика, и перейдём к нашим баранам.
– Ну, поздравляю, чо, – со словами у меня выходит легче, чем с лицом. – И даже на свадьбу пригласишь?
– А ты надеялся отвертеться? – сверлит он меня пронзительным взглядом. И после долгой паузы, во время которой я видимо должен был осознать всю глупость своего вопроса, добавляет: – Мы вроде взрослые люди. Попробуй только не явиться! И приглашение обязательно пришлю. Свадьбы как таковой не будет. Так, соберёмся за городом. Не столько свои, сколько нужные. Кстати, отличный повод жену свою этому сборищу представить. Для информации: будет Громилов-старший, будет...
И пока он перечисляет фамилии, которыми обычно пестрят заголовки местных газет, я думаю о том, хочу ли я, чтобы мою жену полировали похотливыми взглядами все эти «сильные мира сего».
К сожалению, намёки Ефремыча прозвучали достаточно убедительно: хочу я или не хочу, а мне лучше появиться. Ибо если меня не будет на свадьбе Демьянова, значит, нет с ним больше тёплой дружбы, что связывала нас все эти годы. А «нужные люди» быстро делают выводы: ещё решат, что лишил он меня своей поддержки. И эта свадьба – именно повод упрочить своё положение и заручиться необходимой поддержкой, потому что Демьянов ничего не делает просто так.
Но Наденька! У меня никак не укладывается это в голове. Впрочем, я в Надежде никогда не сомневался: умна, хладнокровна, изворотлива. Только сумеет ли схватить за яйца этого прожжённого делягу?
– Ох, женщины, – тяжело вздыхаю вслух.
– Вам имя – вероломство, – продолжает мою мысль Ефремыч и улыбается. – Ты мне сегодня о делах дашь договорить? А то, смотрю, тебя моя свадьба больше чем меня разволновала.
– Ну, говори, – откидываюсь к спинке кресла, – что там с этой аварией?
– Нечисто там, Сань, – встаёт он и, засунув руки в карманы, начинает мерить шагами кабинет. – Трубу явно повредили. Но доказать ничего не получится. Там двояко. Могли и надрезать, а могли и нечаянно чем-то шваркнуть. Повреждение такое, что труба могла и вообще не рвануть. Но из-за того, что на улице похолодало, в бойлерной якобы добавили и температуру, и давление. И вроде как человеческий фактор. И причин для подозрения никаких нет. И для особого расследования тоже.
– Почему же у нас с тобой тогда они есть?
– Потому что «потому» кончается на «у», – потирает он волевой подбородок.
– Страховая открестилась.
– Я в курсе, – поднимает на меня хмурый взгляд. – Халатность не страховой случай. Только автомат при коротком замыкании тоже должно было вырубить. А он не сработал. И оголённые провода появились там как?
– Да, многовато совпадений для одной аварии, – запускаю пальцы в волосы. Тяжело вздыхаю.
– А ты видел те счета за ремонт? – прищуривается Ефремыч.
– Хм, видел, – непроизвольно дёргаю я головой, вспоминая цифры. – Я их подписывал. Опустошит меня эта реконструкция начисто. Да плюс общественный резонанс. Народ схлынет. Теперь наши клубы же якобы построены с нарушением норм безопасности.
– Да, да, – чешет он затылок, – вот что хуже всего. Сейчас проверки по всему городу начнутся. Но есть и плюсы, – поднимает он палец. – Можно, под шумок как раз кого не надо прикрыть. Хочу между делом с Громиловым это обсудить.
– Ну, клуб сына-то он точно не прикроет, – мне понятен ход мыслей Ефремыча. Он из всего умеет извлечь выгоду, неужели и в этот раз выкрутится? – У наших-то теперь репутация запятнана.
– Так и мы не пальцем деланы. Нам есть что ему предложить перед предстоящими выборами.
Ефремыча отвлекает телефон. Глянув на экран, он не отвечает, но начинает собираться.
– Ладно, Санёк, давай, до связи, – обнимает он меня уже натянув пальто. – И на свадьбу чтобы с женой! – грозит он пальцем и уходит.
Ну, с женой так с женой. Я как раз не против.
– Вик, ты не можешь не пойти, – хожу я за ней хвостиком по кухне, пока она что-то готовит. Что-то очень аппетитно пахнущее и без всякого рецепта.
– Странные вы люди, – взмахивает она ножом, и я притормаживаю, опасаясь попасть ей под горячую руку. – Ведь знаешь прекрасно, что со зла это твоя Наденька и всё равно ему потакаешь.
– Я не потакаю, – упираюсь локтями на стол и всё же ухитряюсь выхватить из-под тесака, которым моя девочка орудует, как заправский повар, кусочек морковки. – Просто кто я такой, чтобы ему указывать? Он же меня поддержал, когда я женился.
Она смотрит укоризненно и продолжает резать овощи.
– И не важно, чем будет скреплён их брак. Хоть и таким же банальным сексом. Пока женилка работает, пусть женится на ком хочет.
Тесак угрожающе утыкается в доску.
– Что ты сейчас сказал? Банальным? – поднимает она на меня взгляд. – Банальным?!
Я успеваю уклониться от недорезанной морковки, которая пролетает в опасной близости от моей головы. Но целый град нашинкованных овощей, которые Вика отправляет мне вслед с доски, накрывает меня, несмотря на поднятые руки.
– Ах, банальным, – она рвётся стукнуть меня и оставшейся в руках доской, но между нами стол. И мы бегаем вокруг него, уворачиваясь по очереди от летящих предметов, которые некогда на нём стояли.
– У нас лучший в мире секс, дорогая, – делаю я, как заяц, прыжок вправо, когда мимо пролетает солонка, и даже успеваю ретироваться в коридор. Но там мне под ноги попадается кролик. Я торможу, чтобы его не задавить, спотыкаюсь и во весь свой исполинский рост растягиваюсь на полу.
– Вот теперь я знаю, зачем ты купил эту плётку, – настигает меня Вика, когда кряхтя, я уже поднимаюсь на четвереньки.
А я наивно думал, что она отстала, а она, оказывается, вооружалась.
– Чёрт! – ору я, когда это пыточное орудие попадает по ягодицам. А больно оказывается, даже через одежду.
– Будет тебе сейчас небанальный, – подгоняет она меня ударами, пока я двигаюсь к спальне.
Подгоняет от души. Задница реально горит. Но у меня тоже есть план.
На пороге спальни я ловлю этот хлыст и, накрутив на руку, дёргаю на себя свою разбушевавшуюся доминанту. И вот она уже в кольце моих рук, связанная, захваченная в плен вместе со своей плёткой.
– Небанальный, говоришь, – кусаю я её в шею, прижимаясь спиной к кровати. – И что же мы будем делать?
– Будем тебя бить. По губам. За всякие плохие слова.
– Какая строгая девочка, – теперь я покусываю её маленькое ушко, но дай мне волю, я бы всю её съел
И удивительнее всего, что мне даже не нужен секс. Я бы так и сидел, держа её в объятиях. Слушал, как стучит её сердечко. Чувствовал, как она вырывается. Как же это приятно знать, что всё твоё самое дорогое легко помещается в сомкнутых руках.
На кухне что-то кипит и сбегает из кастрюли. Плевать! Я не отпущу.
– Вик, – шепчу ей в ухо. – Родная моя…
– Алекс, – откидывается она на плечо. И как только у неё получается так: и требовательно, и умоляюще одновременно.
– Я знаю, знаю, мы договорились, но Вик…
– Алекс! Нет! – вырывается она с такой силой, что скорее от удивления я разжимаю руки.
И она подскакивает и убегает. А я так и остаюсь сидеть, ничего не понимая.
Почему? Вот почему? Любая девушка в мире мечтает услышать эти слова. Любая, но только не та, единственная, которой я их всем сердцем хочу сказать. Что, чёрт возьми, с ней не так?! Или со мной?
Нахожу её на кухне, заплаканную, с красными глазами.
– Вик, прости, – даже не знаю, за что извиняюсь.
– Какого числа свадьба? – она уворачивается от моих рук.
Я называю. Она думает, словно что-то считает.
– Хорошо, я поеду.
Опускаю голову, чтобы она не видела мою улыбку.
И я знаю, что сделаю на этой свадьбе.
Она больше не заставит меня замолчать. И больше никто и никогда не назовёт этот брак ненастоящим. Даже она.
57. Виктория
– Вика, прости господи, какая же ты упрямая, – качает головой Лорка.
Она качает и ногой, сидя на высоком барном стуле, и даже постукивает ногтями, переваривая мой рассказ о том, как я вышла замуж за Берга. И о том, зачем мне нужно оставить у неё на время кое-какие вещи.
– Если бы я только знала зачем, ни за что бы не согласилась, – недовольно пожимает она плечами. – Продать квартиру, чтобы отдать долг тому, у кого денег и так куры не клюют. Ты раненая во всю голову, подружка.
Она пытается укусить пиццу, но откладывает кусок, всё ещё не веря услышанному.
– И кому? Мужу! – потрясает она у меня перед носом пальцем. – Собственному мужу. Что вообще за хрень ты творишь?
– Лор, уже всё решено. Я получила залог. Подписала документы. И на днях приезжает Ленка. Если у них всё будет в порядке, я внесу эти деньги за операцию.
– А Берга попросить не пробовала?
– А много ты знаешь о том Берге? – начинает она меня раздражать своим «Берг, Берг, Берг». – Знаешь, что он трахнул меня в подсобке после того, как мне Гремлин за деньги ноги раздвинуть предложил? И в день нашей свадьбы в лимузине тоже – довольно жёстко. А после первой встречи так вообще выставил на улицу.
Я, конечно, утрирую. И он тысячу раз извинился. Но мне надо чем-то подогревать в себе эту ненависть. Эту жгучую обиду на Берга. Чем-то распалять в себе злость, чтобы не сломаться. И я вытаскиваю из памяти самые некрасивые моменты, потому что на войне как на войне.
– Ну, некоторые любят пожёстче. Слушай, а у вас вообще отношения, кроме секса есть? – хмурится Лорка и снова поднимает кусок пиццы. И снова кладёт обратно.
– Есть. Рабочие. После того, как я разбила его машину, он же меня пристроил в магазин к своей бывшей. К Наденьке, – смотрю я на неё выразительно.
– А, так это потому ты ей интересовалась? Потому, что она трахалась с Бергом?
– Нет, Лор. Потому что она трахалась с Гремлином.
– Гонишь?
– Может, тебе видео показать?
И, отсмотрев предъявленный ролик, лошадиное Лоркино лицо вытягивается ещё сильнее.
– Охренеть. Слушай, – бьёт она меня в плечо, и от её мускулистой руки я чуть не улетаю с высокого стула на пол. – А давай я это видео Идке покажу? Ты не представляешь, как она страшна в гневе, наша главбушка. Она Гремлину яйца точно оторвёт. До сих пор же всё надеется, что он на ней женится. И Наденьке рожу так расцарапает – ни одна пластическая хирургия не поможет. И будет блеять наш Гремлин, – произносит она последние слова тоненьким голоском. – И точно никому уже больше будет не страшен. И не нужен, кроме Иды.
Выходит очень смешно. Мы ржём и, стукнувшись стаканами с соком, наконец откусываем по куску пиццы. Но потом Лорка снова хмурится.
– А Бергу ты это видео показывала?
– Угу, – пожимаю я плечами, пока жую.
– Тогда я, кажется, точно знаю, где Гремлин так нечаянно поскользнулся, что ногу сломал.
– Гремлин сломал ногу? – перестаю я жевать, не веря своим ушам.
– Ага, – кивает она. – Пару-тройку недель назад. И лицом так прилично об асфальт приложился. До сих пор синяки не сошли. Ходит, важный такой, с гипсом и на костылях. Хромает. Но это даже к лучшему. Идке его догнать будет проще, – и Лорка снова ржёт и снова откусывает пиццу.
А я лишь сокрушённо вздыхаю и злюсь. Вот что за гад этот Берг! Ну, ничего не может решить как цивилизованный человек! Вот обязательно надо было как неандертальцу поступить? Избить, сломать ногу?
– Неужели Берг тебя намерено отправил работать к своей бывшей? – спрашивает Лорка с набитым ртом, но я разбираю.
– Ну, бывшая, скажем, разошлась так как раз от ревности. Это я потом уже поняла. А вот с работой он мне кислород конкретно перекрыл. Я не смогла устроиться в городе ни в один клуб. Вот и пришлось вкалывать у него в магазине.
– Берг?! – давится она соком. Я кидаюсь хлопать её по спине, пока она откашливается, а потом хриплым голосом повторяет: – Берг?!
– Ну, а кто ещё, Лор? – пытаюсь я стукнуть ещё раз, но она останавливает мою руку. – Мне на одном собеседовании открытым текстом сказали, что один влиятельный человек попросил о личной услуге. Если бы не сказали, я бы и понятия не имела, что ни в один клуб меня не возьмут.
– Это же Гремлин, Вик, ты чего? – снова кашляет она.
– Гремлин?! – пришла моя очередь удивляться.
– Конечно. Он же всегда так делает. Если кого неугодного уволил, то всё, обложит, как дичь собаками. Одна дорога – в «Айсберги», потому что Берг плевать хотел на такие личные просьбы его отца. А если человек с «Айсберга» уже пришёл к Гремлину, то тут правда всё, хоть на улицу.
И на вопрос про отца Гремлина Лорка щедро снабжает меня информацией, что тот без пяти минут министр. И власти у него скоро будет – хоть жопой жри.
У меня перед глазами список приглашённых на свадьбу к Ефремычу.
У меня в ушах пояснения Алекса, почему мы не можем не пойти.
У меня в голове неожиданно пояснившая картина того, как они все тесно связаны. И хоть Берг снова оказался ни при чём, приходит ещё более глубокое осознание и того, как сильно я не вписываюсь в этот мир. Мир богатых людей. Мир Алекса Берга.
Но я сделаю последнее, что он просит – буду на этой свадьбе. Хоть она и перед самым отъездом.
Зато не буду дёргаться, зная, что в одном кармане у меня билет на самолёт, а в другом – миллион двести тысяч, чтобы отдать их Алексу.
– Как там твой отец? – отрывает меня от раздумий Лорка неожиданным вопросом.
– Всё так же, – отмахиваюсь. – Пьёт. Гуляет, пока деньги есть. Потом ходит занимает. Получит – опять долги отдаст, остальное пропьёт и по новой, – медленно выдыхаю. – Наверное, это такая беда в моей жизни, с которой я никогда не смогу справиться. Получу деньги за продажу, хоть закрою долги за его квартиру. Ленка мне раньше счета присылала. Но потом у меня и самой с деньгами стало неважно. Там поднакопилось. Если получится, хочу ещё отца перед отлётом навестить.
Лорка слушает молча. Жуёт. И заказывает вместо сока по коктейлю. Гулять, так гулять!
– А с Бергом всё же ты так зря.
– Правда? – усмехаюсь горько, потягивая апельсиновый сок с текилой через соломинку. – Ну, раз ты его так хорошо знаешь, скажи, сколько продлился его последний роман?
– Вик, – морщится она. – Ну это же другое. Он, когда женат был, на других баб вообще не смотрел. А ты ему как раз жена.
– Сколько? – не даю ей отвертеться.
– Может пару недель, может, меньше, я что за ним слежу? – она всё же отмахивается.
– И как часто он заводил такие интрижки?
– Вика, – отставляет она высокий стакан и глядит на меня строго, как завуч в нашей школе. – Это – другое. Да, он баб менял как перчатки. И никогда это не скрывал. Но не на каждой женился. Он после той Светки еле выжил – столько крови она с него выпила. А он всё равно её не бросил – до последнего за неё бился. По клиникам возил, по знахарям каким-то. И после её смерти еле отошёл.
Это потом уже он пустился во все тяжкие.
– А ты давно его знаешь? – тяжело вздыхаю. Так хотелось каких-нибудь неприятных подробностей про Берга, но я явно выбрала для этого не подходящую собеседницу.
– Давно. Мы вместе на заочном в институте учились. Вместе экзамены сдавали. Это, кстати, бывший тесть заставил его высшее образование получить.
– Демьянов?
– Он самый.
– Он кстати, на Наденьке женится.
И Лорка снова давится коктейлем.
– Вик, ты решила меня сегодня в гроб загнать своими откровениями? – откашливается она. И бармен любезно переставляет к нам поближе пачку салфеток. – Она ж ровесница его дочери.
– Да кого это сейчас останавливает.
Перед нами ставят ещё по одному «Санрайзу», теперь заказанному мной.
– Ладно, давай за тебя, Беда! Чтобы всё у тебя было хорошо! – поднимает стакан Лорка.
– Присматривай тут за Бергом без меня, – пытаюсь произнести радостно-равнодушно, но голос предательски срывается. – Береги. Смотри, чтоб никуда не вляпался.
– Может, ты всё же сама? – улыбается и она невесело. – Не женился бы он на тебе ни на «слабо», ни на спор, ни за какие коврижки, будь ты ему безразлична.
– Я ж Беда, Лор, – набираю в грудь побольше воздуха, чтобы хватило сил договорить. – Уверяю тебя, ему без меня будет намного лучше.
Она пожимает плечами, окончательно подрывая всю мою уверенность в правильности сделанных о Берге выводов. А затем торжественно вручает ключ от своего пока пустого гаража. Чертит прямо на салфетке схему как к нему проехать.
И как лучшие подруги, крепко обнявшись, мы с ней прощаемся.
Чтобы однажды снова встретиться. Только уже, наверное, не в этой жизни, где рядом со мной есть Берг.
