Текст книги "Чародей"

Автор книги: Елена Ежеменская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

На мой резонный вопрос, почему силы света не смогут удержать войско Тимерхана, Амен ответил, что во главе его встанет чародей, единственный в своем роде, обладающий силой, какая даже не снилась Тимерхану. Армия света падет под их натиском, и смертных уже ничто не спасет.

– Очень интересно, – зевнул я, когда Амен закончил свой рассказ. – Похоже на голливудский блокбастер. И все же при чем тут я?

– Ты до сих пор не понял? – Джемал повернулся ко мне. Лицо его, как всегда, было похоже на маску, но в голосе сквозила неприкрытая печаль. После его следующей фразы я понял, почему. – Этот чародей – ты.

– И что?.. – тут до меня дошло. – Что-о-о?!

– Я так и думал, что ты отреагируешь бурно, – Джемал опять флегматично прислонился к стене.

Мысли у меня в голове вертелись с бешеной скоростью. Я? Самый могущественный чародей? Сильнее Тимерхана? Я уничтожу Добро напрочь?

– Боже, ну и денек! – простонал я, хватаясь за голову. – Только этого не хватало, чтобы добить меня окончательно! Я самый сильный чародей из когда-либо живших на Земле… и я уничтожу весь мир! Мамочки… – я упал на диван, сжимая виски руками. – А нельзя это пророчество как-то изменить?

Амен и Джемал одновременно замотали головами, да так энергично, что я даже испугался, что они (головы в смысле) вот-вот отвалятся.

– А если попытаться?

– У тебя вряд ли что-то получится. Каким бы ты ни был исключительным, ты все же чародей. Мы не имеем права влиять на твой выбор или силой заставлять тебя поступить иначе.

– Слабаки, – прошептал я. – Тогда убейте меня, что ли. Я не хочу устраивать Апокалипсис.

– Это было бы самым разумным выходом, – кивнул Аменохеприти. – Но мы этого не сделаем.

– Я же могу сам…

– Нет. У тебя не хватит духа. Несмотря на твое состояние, тебе очень хочется жить, – сказал Амен.

Только сейчас я заметил, что по моим щекам катятся слезы.

– Тогда почему бы вам просто не бросить меня на растерзание Адальберту? И я не понимаю… Почему тогда он пытается перетянуть меня на свою сторону, если знает…

– Надежда, как говорится, умирает последней. Адальберт думает, что ему удастся наставить тебя на путь истинный.

– Я не хочу! – заорал я так, что даже Стюарт, этот бездушный автомат, вздрогнул. – Я не хочу ни на сторону зла, ни на сторону добра! Почему меня никто не может оставить в покое?!

– Уже поздно что-то менять, Дэрриен, – холодно произнес Джемал. – Теперь ты обязан выполнить поручение Адальберта.

– Иначе что?

– Иначе этот вопрос вы будете решать с Карвином. Он председатель комиссии Хаоса. Тебя просто заставят выполнить обещание. Или смерть.

– Да ладно, – я беспечно махнул рукой, хотя внутри у меня все похолодело. – Может, поручение-то будет плевое.

Джемал с сомнением покачал головой.

– Зная Адальберта…

– Но он вылечил Ракел! – выкрикнул я.

– Тем хуже. Он свое обещание сдержал. И теперь тебе придется сдержать свое.

Блин. Вот попал так попал. Я не знал, о чем меня попросит Адальберт, но нутром чуял, что поручение будет не из простых. Вряд ли он прикажет мне перенести Ракел на руках через мост на сторону зла и сдать им в прямое пользование. Нет, его поручение будет отличаться особой изощренностью. Еще одно я знал точно: в живых я по-любому не останусь. Выполню, не выполню – это уже дело третье. Главное, что меня стопроцентно убьют. Адальберт испробует все способы, только чтобы пророчество не сбылось. Что ж, я его вполне понимаю.

Оставалось решить один небольшой вопросик: как мне выбраться из этой передряги?

ГЛАВА 23

– Во что же ты впутался, Дэрриен, – отец печально качал головой. – Разве для этого я тебя растил? Для того чтобы ты уничтожил все, ради чего существует наш мир?

Мне это снится. Не может не сниться. Мой отец умер пять лет назад. Я протянул руку и дотронулся до клетчатой рубашки призрака. Самая настоящая фланель. Как же отец любил эту ткань…

– Мне это снится, не так ли?

Отец отрицательно замотал головой.

– Нет. Ты ответишь на мой вопрос?

– А ты его задал?

– Я спросил, готов ли ты уничтожить весь мир.

Я ухмыльнулся. Это же просто сон, так почему бы не подискутировать со своим видением?

– В нашем мире столько зла. Один Адриан чего стоил! Как тебе его клуб с несовершеннолетними танцовщицами? И это ты называешь целью нашей жизни? Моральное разложение общества? Ты хочешь, чтобы два берега слились в один? Не будет больше разделения на добро и зло. Будет…

– …Ничто, – закончил за меня отец. – Одно великое Ничто. Ты этого хочешь?

– Я хочу, чтобы меня все оставили в покое! Зачем мне эта сила? Я не просил ее!

– Тебе предстоит сделать выбор, Дэрриен. Ты не можешь остаться безучастным. Ты либо с Адальбертом, либо с Тимерханом. Третьего не дано.

– Я не знаю, что выбрать, – прошептал я. – Тимерхан – злобный тип, с этим не поспоришь… Но Адальберт… Это хуже.

– Чем же? – на лице отца впервые проступили хоть какие-то эмоции.

– Я не думал, что добро заключает сделки, чтобы спасти чью-то жизнь. Не думал, что оно тоже во всем ищет выгоду, как самый мелочный торгаш на арабском рынке.

– Добро по крайней мере взвешивает свои поступки.

– Я этого не заметил.

Лицо отца вдруг подернулось какой-то дымкой… И через мгновение я понял, что смотрю на свою собственную физиономию. Только мой двойник не был похож на невыспавшегося, уставшего, контуженного чародея. Ни шрама на лбу (последствия аварии), ни синяков под глазами от постоянного недосыпа, ни замученного взгляда. Волосы аккуратно причесаны. Одет он (то есть я) был в одни джинсы. Но они, в отличие от моих, были целыми и чистыми.

– Неудачник, – выплюнуло мое отражение. – Даже не можешь уничтожить добро. Да на что ты тогда вообще годен?

– Что? – опешил я.

– Ты сам знаешь, что ничего из себя не представляешь. Твой отец знал это, но пытался бороться. Эх, старик не догадывался, что это бесполезно. Ты хронический неудачник.

– Сам такой, – огрызнулся я.

– Знаю. Ведь я – это ты. Иногда я тебя просто ненавижу, Дэрриен. За твое чертово благородство. Ты мог бы здорово подняться на службе у Тимерхана. Но ты отказался от того места, что он тебе предложил. Военачальник! Черт, да я бы за такую должность душу продал!

– Вот именно – ты.

– Мы же один человек. Как бы ты это ни отрицал.

– Слушай, заткнись! – вскипел я. – Ты просто шутка подсознания!

– Не нервничай. Я – это ты. Придется с этим смириться. Ты все равно ничего не сможешь с этим поделать.

Вот так-так. Выходит, у меня раздвоение личности. Последствия сотрясения моих несчастных мозгов?

Двойник покачал головой.

– Нет. Я всегда был здесь. Просто ты не замечал меня. Я являлся тебе во снах, но, проснувшись, ты не мог вспомнить, что тебе снилось. Поэтому ты до сих пор не знал о моем существовании. У всех людей есть тайное "я", Дэрриен. Но большинство из них об этом не подозревают.

– Да ну? А я-то думаю, чего это в психушках недобор?

Дэрриен-два засунул руки в карманы джинсов и принялся покачиваться взад-вперед на пятках.

– Как ты думаешь, почему в минуту опасности вы начинаете действовать так, как никогда бы не поступили в обычной жизни? Потому что есть мы. Вторые, как нас принято называть. Не совсем правильное название, на мой взгляд. Пока первая личность пребывает в ступоре от ужаса, вторая берет дело в свои руки.

Я не хотел задавать этот вопрос. Но он просто вырвался из меня:

– А что будет, если вторая полностью захватит контроль над первой?

– Ты станешь мной. Но, к твоему счастью, такое происходит редко. Мы можем перехватывать инициативу лишь на время.

– Отлично. Может, тогда ты уберешься к чертям?

– Я уже там, – без тени улыбки заявил Дэрриен-два. – И хочу показать тебе, насколько лучше там живется. Ты пока слеп, но скоро я открою тебе глаза.

– Попробуй только.

– А то что? – двойник игриво улыбнулся. – Ты не изгонишь меня, как демона. Потому что я не демон. Я – это ты, – уже в который раз повторил он.

– Нет, я не стану таким! – в отчаянии выкрикнул я.

Дэрриен-два расхохотался.

Дрожа и тяжело дыша, я вынырнул из сна. Сердце бешено колотилось, страх сковал мне руки и ноги. В ушах все еще звучал смех моего двойника. Мой собственный смех. Где-то с минуту я не мог пошевелиться, и лежал, таращась в потолок. Потом сел и включил ночник, который кто-то заботливо поставил рядом с кроватью. Свет имеет удивительную способность разгонять ночных монстров. В темноте они крадутся к тебе, щелкая зубами, но стоит зажечь свет, как они бросаются врассыпную, как тараканы, закрывая лапами глаза.

Так и образ двойника, говорящего мне, что я ничтожество, начал таять. Он становился все более прозрачным, пока не исчез совсем. Я был только рад его уходу. Еще не хватало мне перейти на сторону зла и превратиться в монстра, убивающего всех и крушащего все на своем пути.

Я встал и оделся. Чем заняться посреди ночи? Уснуть я все равно не смогу, так почему бы не прогуляться? Глядишь, мрачные мысли выветрятся из головы.

В главном зале было пусто и тихо. Все спали без задних ног. Такова особенность добра – с закатом они теряют активность, примерно как вампиры с восходом. Вампиры днем не спят, они прячутся. Это молодняк еще может вздремнуть, а вампиры постарше вполне без этого обходятся. Так и существа дня: ночь для них не губительна, но довольно-таки неприятна. Поэтому они предпочитают отдыхать. Тем лучше. Мне уже надоели косые взгляды в мою сторону.

Я присел на ступеньки рядом с троном Адальберта и принялся рассматривать гобелены, украшающие стены. Вот бог солнца Ра в образе огромного кота отрезает кинжалом голову змею Апопу, символу непроглядной ночи. Я помнил этот миф. Вечером солнце спускалось в подземное царство, где должно было пройти двенадцать врат, по числу часов ночи. Каждые врата охранялись злобными существами, которые мешали солнечной ладье плыть по подземной реке. Верные слуги бога солнца успешно отражали нападения гиппопотамов и крокодилов. Но у последних врат их ждало самое страшное испытание – гигантский змей Апоп. Он сворачивался кольцами и поджидал ладью. Слуги Ра были не в состоянии победить его. И тогда в дело вступал сам великий Бог. Он оборачивался в рыжего кота, вооружался кинжалом и яростно бросался на змея. Долго длилась эта битва, пока наконец Ра не удавалось обезглавить Апопа. Наутро солнце появлялось на горизонте, и люди радовались, что их добрый и милосердный бог Ра непобедим.

Но, как и любое зло, Апоп так просто не исчезал. На следующую ночь он вновь поджидал Ра, надеясь убить его и захватить власть над миром.

Вечное противостояние добра и зла. Сколько мифов, сказок, саг, сказаний об этом сложено. И в них добро всегда побеждает. Вопрос в том, добро ли это? Может, просто меньшее зло, которое люди выбирают сами? Например, я могу перейти на сторону Тимерхана и стать колдуном. А могу остаться здесь и превратиться в доброго волшебника. Но моя магия от этого не изменится. Я все равно буду извергать огонь и приносить вместе с ним разрушения и смерть. И тут уж не имеет значения, кому я служу.

Джемал появился бесшумно, как всегда. Но я даже не шевельнулся, когда он сказал:

– Что ты здесь делаешь, Дэрриен?

– Сижу, размышляю о добре и зле, – ответил я, не оборачиваясь. – А что, нельзя?

– Все зависит от твоих мыслей, – Джемал уселся рядом. – Если ты помышляешь о том, как понезаметней замочить Адальберта, советую тебе запихнуть эту идею куда подальше. У него очень мощная охрана.

– С ума сошел? – я покрутил пальцем у виска и только потом вспомнил, что он ни черта не видит. – Я не собираюсь идти на такую глупость. С меня хватит неприятностей.

– Тогда о чем же ты думал?

Я хмыкнул. Конечно, с кем еще делиться мыслями, как не со слепым психом. Аменохеприти хорошенько меня отругал за мою самодеятельность. Этим красивым словом он назвал все мои приключения: от убийства Редгрейва до заведения дружбы с демоном. Но самой шикарной глупостью до сих пор считалось обещание, данное Адальберту.

– Как думаешь, правильно я поступил, придя сюда?

– С какой стороны посмотреть, – хмыкнул Джемал. – Конечно, ты сам пришел в лапы к своему будущему убийце. Это глупость. Но хуже обычной глупости – только глупость, совершенная из благородных побуждений.

– Значит, я совсем дурак, да?

– Не знаю. Не каждый в наше время способен пожертвовать собой ради жизни другого.

– Знаешь, меня мало утешает то, что из-за своих благородных побуждений меня в скором времени прибьют.

– Необязательно. Адальберт может повернуть все так, что ты сам будешь просить смерти.

– Перспективка, – протянул я, поежившись.

Некоторое время мы сидели молча. Но тишина настолько давила на меня (примерно как тапок на таракана), что я решился нарушить ее.

– Джемал, а почему ты родился слепым? Это из-за какой-то болезни матери или…

Эх, быстрый мой язык. Я даже не подумал, что это может обидеть моего собеседника. Все равно что спрашивать человека, которому отрезало ногу пилой, какую марку данного инструмента он предпочитает.

К моему удивлению Джемал улыбнулся.

– Я уж думал, ты никогда не спросишь.

– Тебе так часто задают этот вопрос?

– Ну еще бы. Людям интересно услышать трагические истории людей, до которых им нет никакого дела.

– Прости, я не хотел тебя обидеть. Забудь об этом.

Джемал пожал плечами.

– Ты единственный, кому я могу сказать правду, Дэрриен.

– За что мне такая честь?

– Ты уже знаешь часть ее. И без труда сможешь залезть мне в голову, чтобы узнать остальное. Но для меня это будет слишком болезненно, поэтому я расскажу тебе свою историю.

– Если не хочешь, не…

– Хочу, – перебил меня негр. – Ты даже не представляешь, насколько тяжело держать это в себе на протяжении всей жизни.

Я молчал, ожидая продолжения. Если он сейчас встанет и уйдет, я не удивлюсь. Однако Джемал наконец заговорил.

– Когда я сказал, что слеп от рождения, я солгал. Даже Аменохеприти до сих пор думает, что это так. Зрения меня лишил тот самый маньяк, что убил моих родителей. Он просто проткнул мои глазные яблоки, как оливки, зубочисткой.

Мое живое воображение тут же подкинуло мне ужасающую картину. Оливок в ней не было.

– Я убил его. Но это произошло в зале суда. Загорелся его галстук. Когда охрана наконец трясущимися руками достала огнетушитель, спасать было уже некого. Я с наслаждением выслушал последние вопли этого гада. Жаль, что у меня не было с собой диктофона.

Я слушал его с нарастающим ужасом. Да он сам маньяк почище того, кого он угробил! Хотя я не знал, что именно послужило такой злобе, но догадывался, что причина была еще более ужасна.

– Тимерхан предложил мне перейти на сторону зла в обмен на зрение, – продолжал тем временем Джемал. – Я отказался.

– Почему?

– Я тогда был сопливым пацаном, но хорошо понимал, что такое хорошо, а что такое плохо. Родителей мне было не жаль. Мать была тряпкой, которой отец помыкал, как мог. Она выполняла все его прихоти и даже слова поперек вякнуть не смела. Папаша был настоящим тираном. Он избивал ее с завидной регулярностью раз в два дня. Иногда и мне доставалось. Поэтому я не предпринял ничего, когда Брайан Фокс убивал их, хотя уже тогда знал, на что способен.

– Что же это за маньяк такой? Обычный грабитель?

– Нет, – вздохнул Джемал. – Этим маньяком был мой школьный директор. Он был неплохим человеком, сколько учеников защитил, когда их собирались выгнать из школы. Меня в том числе. Все его просто обожали. И никто и подумать не мог, что он любитель соблазнять хорошеньких школьниц, даже не достигших двенадцати лет, в обмен на отличные оценки в аттестате.

Я слушал, открыв рот. Конечно, есть ублюдки, подстерегающие ничего не подозревающего прохожего в темном переулке, ублюдки, накачивающие кошку бензином, чтобы посмотреть, как она будет издыхать… Но ублюдки, соблазняющие девочек, которым еще не исполнилось и двенадцати…

Меня словно током ударило. Кит Баркли. Он хвастался, что его отец… Нет, не сходится. Фамилии не совпадают. Хотя Кит мог взять фамилию матери, чтобы не возникало никаких вопросов при поступлении в школу. По крайней мере со стороны учителей.

– Его посадили, когда узнали обо всем, – продолжил Джемал. – Но он сбежал и пришел ко мне.

– Почему именно к тебе?

– А к кому же еще? – усмехнулся негр. – Ведь это я на него настучал, когда застал его, обжимающего мою одноклассницу.

Я не делал попыток залезть ему в голову, но он сам послал мне красочный образ: темный класс, школьная парта, на ней сидит девочка. Ее глаза испуганно смотрят на стоящего перед ней дородного господина с огромной лысиной и крошечными очечками на приплюснутом носу. А он тем временем возится с пуговками на ее белоснежной блузке.

– Боже мой, – прошептал я. У меня вдруг заслезились глаза. – Как это омерзительно.

– Это было хуже, чем омерзительно. На следующий день я отправился к мэру. Он был хорошим знакомым моего отца, вот почему ему сходили с рук бесчисленные побои жены.

– И что было дальше?

– Провели официальное расследование. Естественно, этот ублюдок отправился за решетку. А сбежав, решил отомстить обидчикам.

Воцарилась тишина, нарушаемая только мерным тиканьем часов на стене. Затем я произнес:

– Все же я не понимаю… Почему ты не убил его? Почему позволил выколоть себе глаза?

– Я был только рад возможности ослепнуть. Если бы он попытался убить меня, я бы тоже не стал сопротивляться.

– Но почему…

– Потому что в этом мире слишком много зла. И я не желаю его видеть. Если бы можно было так же просто отключить чувства, я, не колеблясь, сделал бы это. Вот почему я иногда кажусь непрошибаемой скалой.

– Но мои подколки тебя все же достали.

– Ты и правда первый человек, который смог задеть меня настолько глубоко.

– Извини, постараюсь так больше не делать.

Джемал улыбнулся. Немного помолчав, он спросил:

– Что ты предпримешь дальше, Дэрриен? Как ты собираешься выныривать из этого дерьма?

– А что я могу? – вздохнул я. – Я сам пришел сюда, сам нарвался на неприятности, сам и буду выпутываться. Как-нибудь… С Божьей помощью.

– Ты верующий?

– Не сказал бы. В церковь я не хожу, но точно знаю, там, – я указал на богато украшенный потолок, – что-то есть. Или кто-то. Иначе по чьей милости я попал в такую передрягу?

– Ты обвиняешь Бога?

– Как я могу обвинять то, во что до конца не верю? Скорее, это какие-то неведомые силы, пробудившие во мне магию. Ну и моя доля вины в этом есть. Чародей хренов, – фыркнул я.

– Человек, совершающий преступление сознательно, сильно отличается от человека, которого вынудили обстоятельства.

– Но это его не оправдывает, – перебил я Джемала. – Убийца в любом случае остается убийцей, по каким причинам он ни совершил бы преступление.

– Но мера наказания будет совершенно иная.

– Да ничто не оправдывает убийцу! Ничто не оправдывает меня! Когда я испепелил тех выродков…

– Они заслуживали смерти, так что ничего страшного.

– Ничего страшного? – изумился я. Нет, он точно маньяк. – Я согласен, они были мерзкими типами, но…

– Гуманист чертов! – взорвался Джемал. Ну как взорвался – слегка повысил голос. Лицо же его осталось спокойным. Честно скажу, это пострашнее, чем дикие вопли. – Ты не сможешь быть чародеем, если не научишься убивать! Если на тебя нападет вампир, ты сам подставишь ему шею?

– Вампиры не люди.

– Но они очень похожи на людей. Важно помнить, что это лишь видимость. И как в таком случае ты себе представляешь дуэль со Стюартом? Он недавно напоминал мне о ней.

– Я не собираюсь с ним драться. Все можно решить словами.

Джемал удрученно покачал головой.

– Какой ты все-таки наивный, Дэрриен. В обоих мирах и между ними уже давно ничего не решается словами.

Джемал ушел. Я остался сидеть на ступеньках, размышляя над его словами. Выходит, чтобы стать чародеем, мне придется убивать. Вампиров, оборотней, магов, чудовищ… Людей.

Я тряхнул головой. Насчет вампиров и прочей нечисти я согласен, хотя нужно научиться отличать их от людей, ведь они похожи. Иначе единственным способом проверки останется осиновый кол, вбитый в сердце. И тут уж неважно, вампир, не вампир…

Я обхватил голову руками и просидел в такой позе почти до рассвета.

ГЛАВА 24

Адальберт вызвал меня к себе. Я был чертовски этому рад. Встреча со стариканом означала, что он наконец придумал мне поручение. Вскоре от меня все отстанут, и я заживу прежней нормальной жизнью… Какие радужные мечты. Знал бы я, что мне предстоит, я бы помечтал еще немного. Напоследок.

Как и в прошлый раз, зал был полон чародеев. Они негромко о чем-то шушукались, но при моем появлении гул их голосов резко стих.

Адальберт восседал на троне, и вид имел на редкость довольный и хитрый. Как кот, стащивший со стола курицу и подсунувший вместо нее хозяину банку кошачьего корма. Чует мое сердце, задание будет не из простых.

– Дэрриен Лэйвери, – торжественно произнес старик. – Ты – новоявленный чародей, и никому из нас еще не ясна твоя роль. Ты отказался встать на путь зла, но не принимаешь и сторону добра.

– Это потому что я слишком взрослый, чтобы вы могли прочистить мне мозги, – вырвалось у меня.

Адальберт нахмурился, но почти сразу же его лоб разгладился.

– Гораздо легче сделать выбор, когда ты еще молод. Подросток не задумывается – он выбирает. Взрослый же начинает искать причину.

Ну да, конечно. Катайте мне вату на уши. Только здесь, боюсь, и на ватную палочку не хватит.

– Да не ищу я никаких причин! Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Если у вас есть ко мне поручение, не тяните.

– Я бы не назвал это поручением… – задумчиво протянул Адальберт, причмокивая. Бр-р-р. Разве правители так себя ведут? Старый маразматик. – Насколько я знаю, твой учитель уже рассказал тебе о пророчестве.

Я покосился на Аменохеприти, сидящего на канделябре, и кивнул.

– Тогда ты должен понимать, что с тобой иметь дело небезопасно, – так же мягко и вкрадчиво продолжал старик.

– Еще бы мне этого не понять, – фыркнул я. – Но вам не приходило в голову, что я не обладаю достаточной силой, чтобы разрушить хоть одну колонну Магического круга?

– Всему учатся, – теперь глава света теребил бороду. – Гораздо безопаснее было бы избавиться от тебя.

– Почему?

– Потому что иначе ты уйдешь к Тимерхану, – пожал плечами Адальберт, глядя на меня, как на дебила.

– Да с чего вы это взяли?

– Неопровержимые доказательства.

– Я их не видел.

– Зато видели остальные. Поверь, со стороны это смотрится более впечатляюще, чем ты сам себе представляешь. Ты слишком опасен, чтобы оставлять тебя в живых.

Хоть бы кто объяснил мне, в чем моя опасность. На свете дофига пиротехников, и тем не менее, не каждому оказана такая честь быть признанным "самым опасным". Где моя медаль?

– Вы боитесь, что я встану на сторону Тимерхана? И только-то? Могу вас утешить, я не собираюсь служить ему. Мне моральные принципы не позволят.

– Боюсь, здесь твои принципы никакой роли не играют.

– Я не собираюсь служить Тимерхану! – выкрикнул я. – Черт побери, почему…

– Докажи.

Это короткое слово застало меня врасплох. Я осекся на полуслове и застыл столбом, открыв рот. Вспомнил о том, что нужно дышать, только когда перед глазами уже собирались заплясать круги.

– Доказать? – наконец выдавил я. – Как?

– Колин, – повернулся Адальберт к моему грозному стражу. Тот незамедлительно осклабился. – Веди их.

Аменохеприти встревоженно смотрел на меня. Почему-то его взгляд мне не понравился. Словно мыш знал, что попросит меня сделать Адальберт, и всеми лапами и крыльями противился тому, чтобы я следовал его приказу.

Окружающие зашептались. Тоже мне, собрались посмотреть на диковинного зверька. Совсем как обычные люди. Я-то думал, чародеи хоть чем-то отличаются от основной массы населения. Нет, эти так же любят поглазеть, как провинившегося будут распинать на кресте. Чужие мучения доставляют им удовольствие. Почему при дорожно-транспортном происшествии вокруг незамедлительно собирается толпа? Хотят помочь? Нет. Хотят попялиться на кровь, на ужас, на смерть. И радуются, что это произошло не с ними, а с кем-то другим. Люди всегда любили чужие страдания.

Их голоса становились все громче, пока не слились в однородный пчелиный гул. Он нарастал, словно волна, катящаяся к берегу, захлестывая меня, подавляя, лишая дыхания… И тут он стих.

Я поднял глаза. Перед Адальбертом на коленях стояли Ракел и Дэниел. У последнего наливался красочный фингал, в нижнюю губу словно ужалила пчела. Ракел же опустила голову так низко, что шикарные волосы полностью скрыли лицо.

Я ощутил, как во мне назревает гнев. Не постепенно, как поднимается уровень воды при разливе реки, а резко, как подскакивает температура. Красная волна, готовая похоронить всех под саваном моей магии, рвалась наружу, и мне огромных трудов стоило удерживать ее в узде.

– При чем тут они? – я изо всех сил старался, чтобы мой голос звучал ровно.

– Он – предатель, – царственный жест в сторону Дэниела. – Шпион Тимерхана.

В толпе охнула женщина. Я даже не стал гадать, кто это.

– Что за чушь! – фыркнул я.

– Зачем, по-твоему, он спас тебя от верной смерти в лапах телохранителей Редгрейва? – и, не дав мне ответить, Адальберт продолжил: – Тимерхану нужно, чтобы ты принял его сторону. Если ты будешь мертвым, это крайне затруднит достижение этой цели. Стоит его шпиону выйти отсюда…

– Он не шпион, – перебил я его. – Он всего лишь ученик. Как он может быть…

– Молчать! – взмахом костлявой руки остановил меня Адальберт. – Это не тебе решать.

– Хорошо. Допустим, это так. Только вот она-то здесь причем? – я указал на Ракел. Мне действительно было непонятно. Она же демон, и по определению не могла никого предать.

– Пособничество.

– То есть, помощь мне? – меня уже начинало потрясывать от едва сдерживаемой ярости.

– Да, Дэрриен, помощь тебе.

– Черт, я начинаю ощущать себя государственным преступником, – злость переливалась через край, как молоко, вздумавшее покинуть кастрюльку. Как я ни старался уменьшить огонь, ничего не получалось. Он лишь разгорался еще сильней. – Что вы собираетесь с ними сделать?

– Не мы, Дэрриен. Ты.

– Я?

Глава добра вытянул руку, и в ослепительном сверкании в его ладони появился длинный меч. Я невольно залюбовался им. Я видел немало шикарных мечей в коллекции моего знакомого, но все они по сравнению с этим казались жалкими железками. Длинное зеркальное лезвие медленно потухало, по мере того как уходило сияние, породившее его. Замысловато украшенная серебряная рукоять была увенчана рубином размером с шарик для пинг-понга.

Я бросил взгляд на Дэниела. Его лицо перекосила гримаса ужаса. Видно, ему этот меч был знаком.

– Это "Каратель", – объяснил Адальберт. – Именно он казнил всех чародеев, которые оказались достаточно глупы, чтобы предать меня.

– Красивый ножичек, – ого, от злости во мне опять проснулось чувство юмора. – И все же, при чем тут я?

Адальберт сделал движение, словно кидал оружие мне. Я машинально поднял руку, и узкий луч света переместился из его ладони в мою. Через мгновение я почувствовал тяжесть клинка.

Сила побежала по моей руке вверх, к плечу, шее, голове… и вскоре захватила мозг. Ощущение собственного могущества наполнило меня, призывая тут же проверить оружие в деле. Рукоять лежала в ладони так, словно всю жизнь была там. Я начал понимать, к чему стремился всю жизнь. Сила. Могущество. Власть. И меч поможет мне в этом.

– Теперь он в твоих руках, – торжественно молвил Адальберт. – Преступник должен умереть. Иначе равновесие нарушится. И тогда умрут тысячи. Миллионы!

– Равновесие уже нарушено, – заговорил Дэниел. – И ты ничего не сможешь с этим сделать. Это не в твоей власти.

– Ты бы помолчал, Дэниел, – мягко проговорил Адальберт. – Я жалею, что тогда помог тебе. Даже мой дар ясновидения оказался бесполезен. Кто бы мог подумать, что ты решишь помочь ему? – кивок в мою сторону.

Меч, казалось, весил целую тонну. Я хотел взмахнуть им, увидеть, как покатятся головы по шикарному ковру… Но я не могу. У меня просто рука не поднимется снести башку сначала Дэниелу, а потом Ракел. Да я лучше харакири сделаю!

– Это и есть мое поручение, – произнес Адальберт. – Казни преступников – и будешь прощен.

Вот так-так. Зачем, спрашивается, я так рвался спасти Ракел, если ей все равно предстоит умереть? Чертов старикан меня надул. И от осознания этого я еще больше разозлился.

– Две жизни за жизнь других? – я рассматривал меч, лежавший в моей ладони, как влитой, и отчаянно тянул время. – Знаешь, Адальберт… Мне всегда казалось это глупым. Да и в твоих словах логики нет.

– Что? – борода съехала вниз вместе с челюстью.

– Ты предлагаешь мне убить их и этим доказать свою приверженность добру. Но, сделав это, я совершу убийство. И тогда у тебя будет отличная причина избавиться от меня. Ведь моя вина за смерти Адриана и Редгрейва вряд ли будет доказана. Потому что я их не убивал.

Стало так тихо, что, проползи рядом таракан, я бы услышал его топот. Казалось, смолкло абсолютно все: от дыхания до биения сердец десятков собравшихся здесь чародеев.

– Ты обещал выполнить мое поручение! – Адальберт, похоже, начал заводиться. – Я приказываю тебе казнить преступников!

– Ты обвел меня вокруг пальца! – выкрикнул я в ответ. – Ракел все равно умрет, значит, нашей сделки с тобой не было!

– Не смей мне указывать! – рявкнул старик. В центр зала ударила молния. Ковер, как ни странно, даже не загорелся. А вот озоном пахнуло… – Ты сам согласился на мои условия! И не тебе жаловаться!

– Я не буду убивать тех, кто не сделал ничего плохого, – я развел руки в стороны. Меч упал на пол.

Только сделав это, я осознал, какого труда мне стоило разжать ладонь. Все мое существо противилось этому. "Это ошибка! – вопили чувства. – Меч твой! Он всегда был твоим! Подними его!"

Я чуть не наклонился к мечу, но вовремя остановился. Он звал меня своим чудесным голосом, призывая поднять его и положить конец этому беспределу всего лишь одним коротким взмахом…

Вместо этого я вновь поднял глаза на Адальберта.

– Добро должно быть с кулаками, но это уже перебор, – ровно произнес я, глядя старику прямо в глаза.

– Не желаешь быть палачом невинных? Тогда пойди и убей Тимерхана.

Поначалу я подумал, что он шутит. Но на морщинистом лице не промелькнуло и призрака улыбки. Я так изумился, что даже пение меча для меня стало немного тише.

– Вы что, серьезно? – поднял брови я. – Да нет, не может быть. Вы шутите, черт побери!

– Какие могут быть шутки, Дэрриен? Ты отказался убивать якобы невинных – убей виновных! Здесь-то какие могут быть претензии?

– Вы что, хотите, чтобы я так просто заявился к нему и проткнул мечом?

– Нет. Тебе нужно отрубить ему голову.

– Всего-то? – фыркнул я. – Перерезать стражу, повбивать колы в вампиров, сломать магическую защиту, подобраться к старичку и отсечь ему башку. Нет ничего проще.

– Мне нравится твое чувство юмора, Дэрриен. Я бы с радостью предложил тебе должность шута.