Текст книги "Сквозь Пекло (СИ)"
Автор книги: Елена Асеева
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц)
Святозар замолчал и откинулся на спинку сиденья, он вытер рукой, выступивший, от долгой речи, пот на лбу и много спокойнее добавил:
– Мой путь будет долог и труден, но я вернусь… Я прошу тебя лишь об одном, отец, когда, родиться, мой сын, ты наречешь его Гориславом, что значит – горящий во славе. И если я не успею вернуться, отвезешь его на Синь-камень. Тебе не удалось принести клятву за меня так, что принесешь клятву за моего сына… Но ты, отец, не беспокойся, я обязательно вернусь, потому что еще не один мой сын не вырос без меня.
Глава десятая
Святозар и правитель проговорили в тот день до позднего вечера, а затемно успокоенного наследника отец проводил до опочивальни. Все последующие дни Святозар приходил в светлую комнату и искал заговор, но покуда ничего не находил и ДажьБог тоже молчал.
Радостно и как всегда весело прошел праздник в честь Бога Коляды. На следующий вечер, после празднования, Святозар явился в гридницу, где Тур и отец, сидели у стола и мирно беседовали. У наследника слегка болела голова, потому что он не спал всю ночь, и, встав почти за полдень, сразу направился в светлую комнату, где и пробыл все оставшееся время. Отец и Тур сидя за столом, пили горячий травяной напиток с плодами сухой рябины и малины. Святозар приблизился к ним ближе, заглянул в чашу брата, потер висок, и, поморщившись, пошел к камину. Он сел на свое любимое сиденье, придвинув его ближе к огню, и протянув в сторону камина больную ногу, положил пальцы на висок да зашептал заговор.
– Смотри, – окликнул насмешливо наследника Тур. – Нога твоя сейчас, как вспыхнет, да загорится и тогда уж верно, брат, перестанет болеть.
– Святозар, – обратился к сыну правитель обдав недовольным взглядом младшего сына. – Налить тебе напитка, ты плохо выглядишь, мальчик мой.
Наследник резко подскочил на сиденье, так и не дошептав заговор до конца, он напряженно замер на месте, все еще не отводя глаз от огня, и внезапно схватившись за голову руками, стремительно закачавшись из стороны в сторону, застонал.
– Ах, я глупец! глупец! глупец! – громко выкрикнул Святозар. – Дурень!.. Это же надо быть таким дурнем… таким дурнем!
Он вдруг суматошливо вскочил с сиденья, и, подскочив, остановился около стола, за которым сидели тревожно его оглядывающие отец и брат, да крикнул, обращаясь к ним:
– Дурень, знал бы ты, отец, какой твой сын, дурень… Ах, знал бы ты…
– Ты, чего, брат, – взволнованно спросил, первым пришедший в себя, Тур, и опустил чашу на столешницу.
Святозар развернулся, и немного прихрамывая, на правую ногу, поспешил вон из гридницы.
– Сын, сын, что случилось? – тревожно бросил ему вдогонку правитель.
Святозар остановился около самой двери, схватился за ручку, оглянулся, и победно глянув на правителя, сказал:
– Ждите меня, здесь, я скоро, – и, отворив дверь, поспешил к себе в опочивальню.
В покоях, которые раньше занимала Дола, теперь жили Святозар и Любава. Наследник торопливо открыл деревянную дверь и вошел в опочивальню. Справа от двери, впритык к стене, разделяющей покои правителя от покоев наследника, стояло большое деревянное ложе, аккуратно укрытое желтоватым укрывалом. С одной стороны от которого поместился круглый, не высокий стол, с резными, изогнутыми ножками, слева от ложа расположился не широкий сундук, где хранила Любава свои и мужнины вещи. Напротив двери, в стене противоположной ей, находились два больших окна занавешенных плотными, длинными, желтоватыми занавесками. А посередине опочивальни на сиденьях со спинками, укрытыми коврами сидели Любава и Малуша. В руках девы держали пяльцы с вышивкой, канделябры они придвинули поближе к сиденьям, и потому покои были ярко освещены.
– Любавушка, – взволнованно произнес Святозар, заскочив в опочивальню, и прерывая безмятежный разговор дев. – У тебя есть чулки шелковые, ты их летом под башмаки надевала. Дай, мне, один чулок.
– Это ты, чего братик, – засмеялась Малуша и позорному посмотрела на наследника. – Тебе, что ли своих меховых чулков мало, ты еще сверху хочешь Любавушкин надеть.
Любава неодобрительно глянула в сторону расхохотавшейся Малуши, и, поднявшись, положила на сиденье вышивку, да поспешила к сундуку. Она убрала с него широкое укрывало, открыла крышку, и, достав два чулка, понесла их мужу. Чулки были шелковыми и ярко-голубыми, в длину доходившими почти до колена.
– На, Святозарик, тебе чулки, – улыбаясь и протягивая их наследнику, молвила Любава и с нежностью посмотрела на него.
Святозар взял лишь один чулок, и, подойдя к сестре, поднял лежащие на ручке ее сиденья ножницы, и не успели девы вскрикнуть, как мгновенно отрезал от чулка стопу.
– Ах, – недовольно скривив губы, выдохнула Любава. – Родный мой, ты, чего творишь? Это же новые чулки.
– Любанька моя, я тебе еще куплю, если только у меня получится заговор, – ласково ответил ей Святозар, и, отдав ножницы Малуши, поспешил из покоев.
Святозар дюже быстро вышел из опочивальни, прикрыв за собой дверь, и также скоро пошел по коридорам, тяжело прихрамывая на ногу от волнения, и торопясь в светлую комнату. Вмале он был подле нее и толкнув дверь вошел вовнутрь помещения. Суетливо шепнул заговор, протянув руку в сторону канделябров, и когда там вспыхнули свечи, поспешил к столу. На гладкой лощеной столешнице лежала, в буро-землистой волохе, большая книга. Наследник положил чулок рядом с ней, нежно погладил Вед по коже и прочитал заветные слова, книга бесшумно открылась и замерла на первом листе.
– Вед, – обратился к книге Святозар и голос его дрогнул. – Покажи мне заговор, который ты, мне все это время настойчиво показывала.
Однако книга хранила молчание, будто не слыша его просьбы, и даже не издавала положенного в таких случаев звуков.
– Вед, прости меня, – продолжил наследник и провел подушечками пальцев по шероховатой поверхности листа. – Ну, я согласен, я глупец… глупец я… Что же мне сделать, чтобы ты меня простила, а? Вед, ты только не молчи, хоть, что-то ответь… Может тебе стоит волоху поменять? Во, точно, надо ее поменять, а то, ты, мне показывала Пекло, и всю волоху себе испортила… Ты знаешь, я прямо сейчас пойду и попрошу отца, заказать для тебя новенькую, беленькую волоху. Ты, что об этом думаешь, а Вед?
Книга внезапно заухала, заахала, и как-то странно выдохнула, словно не в силах была справиться с желанием получить новую волоху да принялась перелистывать листы, а когда почти дошла до конца остановилась. Святозар наклонился над раскрытыми листами, прочитал заговор, усмехнулся, и, стукнув себя ладонью по лбу, положил чулок слева от книги. Он еще малеша медлил, обдумывая слова заговора, а посем сверху на носок возложил левую руку, глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, и принялся шептать: «О, Бог Хорс, сын Бога солнца Ра, ты принявший колесницу своего отца! Ты перед самым утром отдыхающий на солнечных островах Радости! Ты умывающий свое светлое лико с золотыми усами и бородой водой из самой огненной речки Смородины! Даруй мне, золотой волосок из своих солнечных усов, омытых огненной водой. И упадет этот волосок на мою руку, впитается и окутает ту вещь, что лежит под рукой! Окутает и покроет вечным, солнечным светом, изгоняющим холод и зло! Лишь вывел, ты, Хорс свою колесницу на небесный свод и озарило Солнце синие луга и прогнало боль, страх, страдание и тьму, растопило снега и льды! Так и эта вещь, впитавшая в себя твой волосок, пусть наполнится светом, добром и теплом! И как, сказал я – ведун Святозар, так тому, и быть, и ныне и от века в век!»
Лишь Святозар начал читать заговор, рука его осветилась лазурно-золотистым сиянием, свет был настолько яркий, что мгновение спустя заполнил собой всю светлую комнату. Постепенно лазурный свет стал блекнуть и иссяк, а золотой наоборот набирать силу и разгораться все ярче и ярче. Скоро он озарил помещение настолько, что золотым сиянием покрылись не только стол, стены, окно, дверь и пол, но даже потолок. И тогда, прямо в потолке, образовалась узенькая трещинка, настолько узенькая, что через нее едва лишь мог пролезть волосок. Золотистый свет принялся просачиваться в эту щель, покидая комнату, и уплывая куда-то вверх. Вначале он покинул комнату сверху, затем образовав столб, стал плавно перетекать по нему с середины комната и с пола. И вскоре в комнате наступила темнота, потому что не только свет покинул комнату, но потухли и свечи в канделябрах. Однако такая густая тьма длилась не больше морга. Мига, в котором Святозар не прекращая, шептал заговор. И также внезапно, как только, что свет покинул комнату, щель вновь озарилась, но только уже с другой стороны. А погодя золотистый свет начал медлительно втекать обратно, заполняя собой комнату. Впрочем теперь это был не просто золотистый свет, а еще и с красноватыми проблесками. Когда в комнату проникла и последняя капля сияния, щель сомкнулась, а на левую руку Святозара опустился красный, тонкий, короткий волосок. Наследник осторожно наклонил руку и волосок упал на чулок. Да тотчас, словно распался на множество тончайших паутинок, которые оплели сверху чулок, и даже немного приподняли его, вроде живых поползли на другую сторону, покрывая и все там сплошной легчайшей паутинчатой сетью. Когда Святозар сказал последнее слово, чулок уже был полностью опутан красными паутинками и ярко горел. Золотистый же свет наполнивший комнату принялся постепенно иссякать, остатки его, легли на фитиль свечей и, те вспыхнув, озарили помещение.
Святозар стоял и с волнением взирал на ярко-красный горящий чулок. Он протянул указательный палец, дотронулся до него и почувствовал тепло, как будто его перста коснулся солнечный, жаркий луч. Сев на сиденье наследник снял с больной ноги сапог и онуч, закатал штанину, и, взяв со стола чулок, надел его на ногу, натянув на то место, где до сих пор оставался большой пузатый шрам – рубец. Чулок оплел ногу, образовав с ней единое целое, а Святозар почувствовал необыкновенное тепло, ощутил, как в ноге враз пропала всякая боль, а в душе появилось громадное чувство торжества, радости и ликования. И в тоже мгновение, откуда-то сверху на него упал золотой луч, наследник поднял голову, посмотрел туда, в небесную высь и услышал бархатную, нежную и мелодичную песню:
Луч, явившийся сверху, также быстро ушел, как и появился, закрыв небеса, а Святозар почувствовал, что кто-то дорогой и светлый ласково погладил его по лицу.
Наследник еще некоторое время взирал на потолок, ощущая на лице нежное прикосновение руки ДажьБога, и широко улыбнувшись, принялся натягивать онуч и сапог, а одевшись, поднялся и прошелся от стола к окну. Резко остановившись на месте, он подпрыгнул вверх… раз, другой. Порывчато развернулся и пнул, правой ногой, маленький табурет, стоявший невдалеке. Табурет торопливо подскочил ввысь, и туго стеная отлетев в сторону, ударился об стену, а наследник, не ощущая боли в ноге, радостно засмеялся. Он подошел к отлетевшему табурету, подняв, сказал ему: «Прости». И пристроив на прежнее место, вернулся к столу.
– Ах, ты, умница моя, Вед! Благодарю тебя за заговор, и завтра новую волоху тебе закажем, – сказал Святозар и бережно закрыл книгу, та напоследок, что-то фыркнула и затихла.
Наследник поставил сиденье на место и пошел к двери. Взявшись за ручку он торопливо потянул ее на себя, а правую руку меж тем направил в сторону канделябров, указав свечам потухнуть. Выйдя в коридор наследник на миг задержался подле светлой комнаты, просветленно вздохнул, и, внезапно сорвавшись с места, ретиво побежал в гридницу. Святозар бежал по коридорам, так как не бегал уже очень давно, ощущая легкость и здоровье в ноге. Около дверей гридницы, он резво остановился, еще раз подпрыгнул и не почувствовав в ноге боли, открыл дверь, да вошел в общий зал.
Отец и брат сидели на прежнем месте, только теперь правитель не пил напиток, а положив руки на стол, неотрывно смотрел на дверь. Его нахмуренный лоб и сведенные вместе брови, говорили о том, что он весьма встревожен.
– Эх, отец, какой же я был все эти годы дурень, – еще даже не закрыв дверь, заявил Святозар с сожалением в голосе. – Наверно если ты узнаешь, ты будешь на меня сердит. А знал бы ты, отец, как я сердит на себя…. Глупец… глупец… столько лет мучил тебя, себя, всех во дворце. А заговор, заговор, Вед уже давно мне показала. Все эти годы, каждый раз, как я приходил в светлую комнату и открывал ее, она настойчиво показывала мне его. Показывала и фыркала, а я… я не мог понять. Год назад я и вообще на нее раскричался… Крикнул ей, чего ты мне его показываешь, зачем, ничего не пойму… Дурень, дурень, твой сын, отец.
Святозар подошел к столу и остановился. Правитель и Тур, недоуменно смотрели на наследника, и тогда тот наклонился, снял сапог, онуч, и, поставив ногу на пол, закатал штанину, показав ярко-красный горящий чулок.
– Что это? – спросил Тур.
– Это… это мое излечение, – ответил наследник и топнул ногой по полу.
– И ты, думаешь, не будешь чувствовать боли и холода, – поинтересовался правитель, и, поднявшись с лавки, присел на корточки возле ноги сына да дотронулся до чулка.
– Ну, боль я не чувствую, а холод, мы прямо сейчас и проверим, – сказал Святозар и торопливо засунул ногу в сапог. – Пойдем, отец, на двор, – предложил он, все еще крепко сжимая не одетый онуч в руке. – Знаешь, отец, – добавил он погодя, – я сейчас бежал от светлой комнаты до гридницы… Бежал так быстро, и это впервые за столько лет. Пойдем-те на двор, я хочу проверить на холод.
И не ожидая, когда к нему присоединятся отец и брат, Святозар развернулся и побежал из гридницы.
– Погоди, сынок, – молвил ему вдогонку правитель. – Шапку хоть, да кунтыш накинь.
Но наследник его не слышал, он выскочил из дверей гридницы в Славный коридор, и, пробежав его так же ретиво, ощущая мощь и силу во всем теле, открыл дверь и оказался на дворе. Святозар подбежал к большому сугробу, снял сапог и засунул ногу вглубь снега. Он стоял и чувствовал, как исходящее от чулка тепло растапливает снег вкруг нее. Резко вздев голову вверх, наследник устремил взор в высокое ночное, темное небо наполненное звездами и зычно, раскатисто закричал:
– Ра!.. Ра!.. Ра!.. – благословляя солнечный свет, победу добра над злом, и сияние вечного Бога солнца Ра, отца великого Бога Хорса.
– Святозар, ты чего, творишь? – спросил у брата выскочивший из Славного коридора Тур, и, приблизившись к наследнику, накинул ему на плечи свой кунтыш. – Вытащи ногу из снега, ты чего? Отец, сейчас увидит.
– Эх, Тур, если бы ты только понимал, что сейчас случилось, – восторженно откликнулся Святозар, и, вынув ногу из снега, стал ощупывать ярко-красный чулок. – Если бы ты, знал, что…
– Твой путь только, что начался, – закончил за сына правитель, подходя к нему ближе.
– Отец, отец, слышал бы ты, что мне пели небеса…,– надевая онуч и сапог, радостно заметил Святозар. – Они пели мне про новый мой путь, отец! Они пели про новую жизнь!
– Ну, это не значит, что ты сейчас, должен лезть в сугроб, – усмехаясь, сказал Тур, потирая меж собой ладони. – Может, мы пойдем в гридницу, а то тут холодно. Вообще-то на дворе зима, а у меня таких чулков, как у Святозара нет.
– Да, да, – спохватился правитель. – Верно Тур говорит, пошли в гридницу.
Тур и отец развернулись и направились к дверям Славного коридора. А Святозар вновь устремил взгляд в темное небо, глубоко вздохнул чистый, морозный воздух и замер наслаждаясь тишиной земли и здоровой ногой.
– Сынок, – окликнул его отец, придерживая дверь. – Пойдем, мальчик мой, нам надо с тобой поговорить.
Наследник встряхнул головой, отгоняя очарование темной, зимней ночи и поспешил за отцом и братом в Славный коридор и гридницу. Тур замерзший на дворе, уже подсел к камину, подкинул туда еще поленьев, протянул озябшие руки к огню да принялся благодушно наблюдать за довольным Святозаром, который опустившись на лавку, торопливо снял с себя обувку, да закатав штанину, начал наглаживать волшебный чулок.
– Так значит, Вед, давно тебе показывала этот заговор? – спросил правитель, севший подле сына и не менее чем тот заворожено глазеющий на чулок.
– Да, отец, очень давно… Сразу после того, – стал объяснять Святозар. – После того случая, в тронном зале…,– наследник кинул многозначительный взгляд на Тура сидевшего возле камина на корточках.
Правитель повернул голову, зыркнул на младшего сына и весьма строго сказал:
– Тур, мне надо поговорить со Святозаром, иди спать.
– Отец, это несправедливо, – обиженно ответил Тур. – Ложиться спать в такое время положено отрокам, а я мужчина… И вообще, пора бы вам все мне рассказать, а то шушукаетесь там вдвоем, мне даже обидно.
– Тур, знаешь пословицу: «Меньше знать – крепче спать», – глубокомысленно проронил Святозар. – Так, что иди и поспи, а можешь зайти в наши с женой покои и побалякать с Малушей и Любавой, они будут тебе рады.
Тур поднялся, недовольно посмотрел на брата и отца, взял кунтыш, который Святозар положил на лавку и дюже медленно пошел из гридницы, все еще надеясь, что его вернут. Как только за братом закрылась дверь, наследник перевел взор на правителя, и, широко просияв улыбкой, произнес:
– Отец, послезавтра, я отправляюсь в путь.
– Как послезавтра? – нахмурив лоб, с трепыханием в голосе поспрашал правитель.
– Да, послезавтра, – таким тоном в каковом не чувствовалось ни тени сомнения ответил наследник. – Я поеду в Арапайские горы, которые разделяют степи лонгилов и Восточное море. Там когда-то на землях лонгилов жили атинцы, но теперь, насколько я знаю, их города стоят лишь по берегу Восточного моря. Богомудр спасал именно народ атинцев от Горыни, ведь великан поселился в Арапайских горах и мучил этот народ. Их кнеж Кесек погиб от рук Горыни и тогда люди стали просить помощи у ДажьБога, который и послал меня к ним на выручку. Я добыл древко, сделал лук и отправился в Арапайские горы, а победив Горыню, скинул его в пропасть и насыпал на том месте высокую гору. Но в тех местах в глубинах гор уже жили гомозули, и их царства поначалу были малы, но посем стали вельми обширны и Вед показывала, что где-то именно в царстве гомозулей и есть проход через каковой можно войти в Пекло. Раньше эти ворота в проход были завалены горной породой. Однако гомозули построили города, откапали и расчистили ворота к проходу, через него я и дойду до Пекла.
– А я думал, Богомудр спасал восурский город, – заметил правитель и отвернул от сына лицо на оном единождым махом отразилось невыносимое болезненное волнение каждой черточки. – И все не мог понять, почему в преданиях Горыню называли горным великаном.
– Это, потому как отец, он и жил в Арапайских горах. С тех самых пор, как Перун и Семаргл сбросили его со Змея Чернобога, – пояснил наследник и сызнова провел перстами по волшебному чулку, слегка склонив голову на бок и словно, что-то обдумывая. – Он жил там очень, очень давно, постепенно превращаясь в злобное чудовище, которое мне и пришлось победить. И тогда, во времена Богомудра, наши земли восурские не граничили с Арапайскими горами. Восурия была намного меньше. Когда я был отроком, нашими соседями были рутарийские племена, солуанцы, дамианцы и ванеды. Ванеды жили там где живут сейчас игники, земли принадлежащие солуанцам, поллам и кожезерам достались нам после того, как Сатэга уничтожил эти народы, а Боги уничтожили Сатэгу. Ну, а рутарийские племена, ты же знаешь, вели с нами долгие, многолетние войны, в конце, концов, мы их победили, а оставшаяся часть их народа ушла куда-то в лонгилские земли.
– Сын, – немного погодя обратился к Святозару Ярил. – Может все же не стоит отправляться в путь, сейчас, зимой…Может, стоит дождаться весны?
– Нет, отец, я поеду сейчас, и тогда… – Святозар улыбнулся, и, замотав ногу онучем, да натянув сапог, опустил ее с лавки. – Я может, успею вернуться до рождения Горислава. Возьму с собой в путь лишь пять другов, и мы поскачем до Валадара. Когда воевода Валадара приезжал к нам в месяце червень, я все у него узнал, как до него добраться. И он сказал, что по Ра-реке он спускается до города Богодецка, а затем на конях едет до Валадара – это летом. А зимой по дороге вдоль Ра-реки до города Заречный, а там есть дорога до реки Чиры к городу Новочир, ну, и потом уже напрямки до Валадара. Воевода Велемудр сказывал, что дорога там хорошая, много жилых деревень и маленьких городков.
– А кого же, ты, тогда возьмешь с собой из другов, – поинтересовался правитель и тревожно потер рукой лоб.
– Я, бы, вообще никого не брал, отец, так как меня они будут все время задерживать в пути, – произнес Святозар и, посмотрел на качающего головой правителя. – Но ты, наверно, на это не согласишься.
– Без сомнения, не соглашусь, – тихо ответил Ярил и тревожно взглянул на сына.
– Отец, они проводят меня лишь до ворот прохода, – весьма требовательно сказал наследник. – Но ни в сам проход, ни тем более в Пекло кроме меня никто не сможет войти, и уж конечно выйти.
– Пусть хотя бы проводят до ворот, – добавил правитель, и тяжело вздохнув, порывисто качнул головой. – Так, кого ты возьмешь?
– Да, вот и не знаю, – положив руки на стол и принявшись крутить на пальце перстень, молвил наследник. – Конечно возьму Стояна. Можно еще Звенислава, у него дочери два года, вроде большенькая. Искрена, бы взять, но у него только недавно родились сыновья. Леля брать не буду, он жениться надумал, у Сема сыну только месяц исполнился. А у Любима и Годлава жены тоже скоро родят. Думаю, что Часлав не женатый может поехать… Молчуна не возьму, он только двадцать дней назад, как женился. Можно было бы Горазда и Вторака, у них детки, как и у Звенислава, но ты их отправил с поручением в город Радню, они не скоро вернутся.
– Что ж, тогда тебе придется взять с собой Храбра и Дубыню, – проронил таким же требовательным голосом правитель и в волнении потер ладони, будто они у него озябли. – Раз я забрал твоих другов, возьмешь моих. И я буду спокоен, да и Храбр, он бывал в Валадаре знает туда дорогу.
– Отец, может, я лучше возьму из новых двенадцати другов, что мы набрали на прошлом празднике в честь Бога Коляды, там тоже все крепкие и славные ратники? – вопросил Святозар.
– Ну, сынок, если ты хочешь взять помимо Стояна, Звенислава и Часлава, – закивав головой, согласился правитель и налил из кувшина себе в чашу уже холодного напитка. – То бери, но Храбр и Дубыня, все равно поедут.
– Ладно, отец, не буду я спорить, – отозвался наследник и поклав на плечо Ярила руку, крепко его сжал. – Поедут Храбр, Дубыня, Стоян, Звенислав и Часлав. И еще… Отец, если у меня не получится войти в проход, через Арапайские горы, то мне придется взять в Валадаре ладью выйти в Восточное море, и, нырнув в него попробовать пробраться туда, через царство Черномора.
– Как же ты, сможешь войти в ворота, через море, – немедля прекращая пить напиток и обеспокоенно посмотрев на сына, спросил правитель. – Ты же не рыба в воде дышать не можешь?
– Отец, я уже все продумал, не тревожься… – глубоко вздыхая, так вроде ему не хватает воздуха, произнес Святозар и расстегнул застежки на кафтане. – Все продумал и дюже давно… И как войти через гомозулей, и как через Черномора, и как в воде дышать, и как в пекельном царстве не замерзнуть, и как мать спасти. Главное, ты, Храбру и Дубыни скажи, что доведут они меня или до ворот в царстве гомозулей, или до того места, что я укажу в Восточном море.
– Хорошо, сынок. – Правитель сделал большой глоток напитка, поставил пустую чашу на стол и на малеша задумавшись, поинтересовался, – а, что мы скажем Любаве? Ей же теперь нельзя тревожиться?
– Тоже, что и всем… Я еду в царство гомозулей, – ответил Святозар. – Что об этом меня просил царь Альм. А кроме меня, тебя, наставников и трех моих другов, никто ничего знать не должен. Так будет Любаве спокойней… И, еще, отец, я обещал Вед поменять волоху, ты, пожалуйста, закажи новую кожу для нее, а Тур поменяет, я его научил. – Наследник стих, устремив взгляд в сторону двери, и положив свою горячую ладонь на руку правителя покоившуюся на столешнице, торжественно досказал, – значит, намечаем мой поход на послезавтра. Завтра позовем наставников и другов и все им поведаем, а засим вперед отец! Туда, куда указал мне ДажьБог!
