Текст книги "Сквозь Пекло (СИ)"

Автор книги: Елена Асеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц)

Искрен поднялся с корточек, поклонился черным уголькам и сказал:

– Байнушко – хозяин бани, баенная матушка – хозяйка бани, да детки ваши лазники. Я, хозяин дома, хозяин построек, прошу вас к нам на новожитье! – Искрен вновь поклонился и добавил, – и как заповедано нашим великим Богом Велесом, храните и следите за вашим новым домом, за чистотой и порядком в нем.

В тот же миг, как Искрен сказал последнее слово, четыре уголька ярко вспыхнули и загорелись, это каждый из духов дунул на свой уголек. А когда они прогорели, оставив на белой материи черные дыры, духи сошли с ручника и низко, до земли, поклонились новому хозяину Искрену.

– Они кланяются тебе, Искрен, – пояснил Святозар. – И очень рады, что ты даровал им новый дом.

– Правда? – обрадовано спросил Искрен.

– Правда, друг мой, – ответил наследник, не сводя взора со счастливого лица друга. – Искрен, оставь меня на некоторое время одного, мне надо поговорить с баенником.

– Хорошо, – кивнув, проронил Искрен и немедля вышел из парилки сначала в предбанник, а засим на двор, да притворил за собой дверь.

Святозар горестно вздохнул, сел на полок, и посмотрел в черные бусинки – глазки хозяина бани, который растерянно стоял на месте и переминался с ноги на ногу, а его жена и дети, уже разбрелись по новому жилищу и принялись его осматривать, с удовольствием ощупывая стены, да заглядывая под печь каменку.

– Здравствуй, баенник, – обратился к хозяину бани Святозар. – Ты, меня узнал? – тот кивнул в ответ головой. – Садись рядом, – показывая на полок, продолжил наследник. – Ты наверно уже догадался, что мне надо поговорить с тобой.

Баенник подошел к полку и громко кряхтя залез на него да удобно усевшись, также как раньше наследник, тяжело вздохнул:

– Как она умерла, – тихо спросил Святозар, и уставился взглядом на каменку, не в силах взглянуть на баенника.

– Да, как… умерла, вот как! – всхлипнув, принялся пояснять баенник. – Рано утром встала, вышла на двор… солнышко только подниматься стало. Слышу я, она меня зовет: «Байнушечко, байнушечко!» Я выскочил из бани, а она светлая моя хозяюшка, покачнулась, схватилась за грудь, глазоньки подкатила и упала…, – баенник замолчал и заплакал. – Я подбежал к ней, подбежала баенница, заглянули мы ей в лицо, а она уже мертвая…э…э…э…э…э…,– рыдал баенник. – Глазаньки, глазаньки открыты, а сама еще теплая, теплая… а души уже нет… жизни нет…,– хозяин бани смолк, и, рыдая, утирал глаза, а Святозар услышал, как где-то за каменкой заплакала, запричитала баенница. – А потом, – продолжил, громко всхлипнув баенник. – Потом с неба упал золотой луч, и пришел по этому лучу Бог. – Хозяин бани повернул голову, тронул за руку наследника, и когда тот повернулся и посмотрел на него, добавил, – ты, похож на этого Бога, точно, одно лицо. Только у того Бога были серебряные волосы. Бог опустился на землю, взмахнул рукой, и из ладони его вылетела золотая молния. Она упала на тело моей Бабы Яги, и моя хозяюшка ярко вспыхнула, и в тот же миг сгорела, осталось лишь пепелище. Бог нанова взмахнул рукой, земля раздалась, и туда опустился тот кусок земли с пеплом от тела Бабы Яги, а засим земля сошлась. А Бог глянул на меня и сказал: «Баенник, когда ты увидишь юношу, который приходил в гости к твоей хозяйке и который похож на меня, скажешь ему следующее. Святозар, мальчик мой, не тревожь свою душу. Я, твой отец, встретил свою внучку в Ирий-саду, я как дед обнял ее и лобызал. Путь твой еще не пройден, он очень долог и труден, но ты должен идти по нему вперед, туда, куда я указал. А, я, мой мальчик, буду всегда рядом. Ничего не бойся, шагай смело, сын мой!» – Баенник замолчал, зыркнул с уважением на Святозара и спросил, – ты, значит, сын этого Бога?

– Я?.. – словно не слыша вопроса хозяина бани, переспросил наследник. – Мы, байнушечко, восуры, все дети ДажьБога, он нас породил, когда-то на заре человечества.

– Нет…,– замотав головой, заметил баенник, и тыльной стороной ладони утер глаза. – Он говорил о тебе как о своем сыне, а не как о народе, он говорил о Бабе Яге, как о внучке. Выходит, ты, был отцом Бабы Яги, когда-то очень давно?..

Святозар сидел, молчал, и крутил на пальце полыхающий белым светом перстень, да надрывисто дышал стараясь, справится с волнением.

– Ну, не хочешь не отвечай. – Баенник протянул руку, погладил наследника по спине и добавил, – я понимаю, как тебе тяжело… Она, моя хозяюшка, всегда рассказывала о тебе, о своем отце с такой любовью, с такой нежностью… Все мечтала, что скоро увидит тебя и мать свою Травяню в Ирий-саду… а ты оказывается здесь в Яви… Охо-хо… А знаешь, как только Баба Яга умерла, сразу умерла все ее магия… Поляна открылась, в избе умер дух волшебства, который оживлял ее, погиб аука и манила с водилой, это же были ее духи… Духи, которые она создала, которые помогали заплутавшим людям и домашним животным выбираться из Сумрачного леса. Она создавала все таким веселым и добрым, а люди вечно все перевирали, все делали злым и страшным. Говорили, что манила и водила, да аука закладывают людям путь к родному дому, заставляют плутать, зазывают в глухую чащобу…. Ах, лгуны они, лгуны такие! – сызнова заплакав, запричитал баенник.

– Не плачь, байнушечко, не плачь, – наконец-то произнес Святозар и погладил хозяина бани по его мокрым, растрепанным волосам. – Она теперь в Ирий-саду, там со своим дедом…А у тебя и твоей семьи новая жизнь, новый хозяин и хозяйка. И скоро в их семье будут дети, да не один, а два… а там кто его знает… Может, ты еще и увидишь Бабу Ягу.

– Увижу? – прекращая плакать, и изумленно зыркнув, сквозь слезы на Святозара, спросил баенник.

– Кто ж – это знает… только Боги…,– улыбаясь молвил наследник. – И может Богиня Макошь, уже начала прясть нить судьбы моей дочери, и твоей хозяюшки.

Глава шестая

Святозар встряхнул головой, освобождаясь от воспоминаний, которые точно мгновение промелькнули перед глазами, перевел взгляд с полыхающего огня в камине на правителя и спросил:

– Отец, что ты мне хотел днем рассказать про Тура?

– Да, уж я и не знаю, стоит ли, – ответил правитель и с беспокойством во взоре посмотрел на сына. – Не хочу, чтобы ты волновался.

– Ничего себе, не волновался, – в смятении откликнулся наследник. – Теперь давай, отец, сказывай, а то я уже начался тревожиться. Что там опять наш Тур учудил?

Правитель нахмурил лоб, и, покачав головой, поинтересовался:

– Что ты имеешь в виду, говоря, что он учудил – опять?

– Отец, неужели, ты, думаешь, – усмехаясь, принялся пояснять Святозар. – Что я тебе всегда рассказываю, о всех чудачествах нашего Тура. Нет, отец, ты мне очень дорог, и поэтому я не собираюсь всякий раз расстраивать тебя теми чудесами, что вытворяет мой младший брат.

Святозар поднялся с сиденья, и, подойдя к столу, на котором стояли глиняный кувшин и две чаши, налил в них себе и отцу теплого сбитня. Неспешно возвернувшись обратно, стараясь не расплескать по пути сбитень, он подал одну из чаш Ярилу, а с другой направился к своему сидению и воссев на него пристроил больную ногу на табурет.

– Спасибо, сынок, – произнес с неподдельной теплотой в голосе правитель.

– За что, отец, спасибо? – не понял Святозар, и отхлебнул из чаши. – За сбитень или за то, что не все докладываю про Тура?

– И за то, и за другое, мальчик мой. Такой светлый ты у меня сын, радость и гордость любого отца, – благодарно взглянув на наследника, молвил Ярил и начал весьма медлительно пить сбитень.

Святозар улыбнулся в ответ отцу, и, быстро осушив чашу, поставил ее на пол возле сиденья.

– Так, что насчет Тура? – спросил наследник.

– Эх, сынок, такой он шалопай, наш Тур, – начал сказывать правитель и покачал головой. – Приехал ко мне сегодня кузнец Братиша, и жалуется на Тура.

– Братиша? И жалуется на Тура?.. – удивленно переспросил Святозар и задорно засмеялся. – И чем же Тур ему насолил?

– Сын, ты хоть не смейся, погоди пока, – улыбнувшись, отозвался правитель и допив сбитень, также как и наследник, поставил чашу на пол. – Значит, Тур, как ты правильно заметил, все время пытается насолить Братише… Первый раз, это случилось в травне месяце. Братиша собрался поутру ехать в поле. Запряг коня своего в повозку, сел с сыновьями и только тронул поводья… как у повозки, внезапно все четыре колеса зараз вспыхнули ярким огнем, а затем отвалились.

Святозар теперь и вовсе грянул громоподобным смехом, и, довольно зыркнув на правителя, слегка покачнувшись вправо-влево, проронил:

– Вот, отец, небось, вид у них был, когда колеса от повозки отвалились, они все из нее повываливались, а конь от испуга, эту самую без колесую повозку и понес…

– А, ты откуда знаешь, что они вывалились, и конь повозку понес? – изумленно вопросил Ярил и словно напрягся всем телом, при том крепко обхватив пальцами покатые края ручек сиденья.

Святозар узрев волнение правителя, тотчас перестал хохотать и став серьезным, ровным голосом пояснил:

– Да, я, отец, этот сказ от Тура и слышал. Он этот сказ не только другам рассказывал, но и Малуше, и Любаве, когда она только к нам приехала. Ну, а я случайно услышал. Однако, ты, отец, не беспокойся, я перед ним не смеялся. Видел бы ты, отец как я его ругал… Он уже был верно и не рад, что обмолвился при Любаве о той проделке.

– По-моему, эта злая шутка, тебе не кажется, сынок? – поспрашал правитель, и недовольно поморщил лоб, отчего на его ровной поверхности прорезались две глубокие горизонтальные полосы.

– Ну, отец, – благоразумно не улыбаясь, откликнулся наследник. – Шутка может и злая, но со стороны это было смешно… а уж как об этом сказывал Тур и того подавно. Но, наверно, это не все проказы Тура, раз Братиша пришел жаловаться?

– Да, правильно, ты догадался, не все, – коротко ответил правитель.

Ярил поднялся с сиденья и подойдя к правому камину, осторожно приоткрыл на нем одну из дверц да неспешно подбросил в глубины его каменного дна два полена, лежащих подле в аккуратной стопочке. Все также медленно и словно раздумывая он вернулся к сиденью и опустившись на прежнее место, немного погодя продолжил:

– Следующий случай был в середине грудня, выпал только снег и Братиша решил в лес за дровами с младшим сыном съездить, как он заметил, для того чтобы размять кости малеха. Запрягли в сани коня. Сели сами на сани, да только поводья тронули, как санные полозья стали расти и удлиняться, да настолько выдвинулись вперед, что как сказал Братиша: «Прямо бери и руби их». Конь стоит, испуганно ржет, сани тоже стоят, а полозья растут, да вперед тянутся и тянутся. Братиша рассердился, соскочил с саней, схватил топор и давай рубить полозья с одной стороны, а сын его принялся рубить их с другой стороны. Братиша говорит, что мы их отрубим, а они еще лезут… сызнова рубим, они вновь ползут. Так они махали, махали топорами, пока не выдохлись и не опустили их. И тут вспыхнули голубым светом полозья и те, которые на санях были, и те, которые они с сыном нарубили, и пропали.

– И на санях тоже полозья пропали, – улыбаясь, спросил наследник, с трудом сдерживая рвущийся из него смех.

– Да, мальчик мой, и на санях тоже, – и теперь уже засмеялся правитель. – Не хорошо, конечно, смеяться, но как я представлю себе лицо Братиши. Когда столько махали топором, так устали, а дрова – то и пропали, а с ними вместе и полозья на санях.

– Ну, что ж, отец, зато на славу они наверно размяли кости, – добавил Святозар и увидев, что отец смеется, и сам захохотал. – А, почему, Братиша решил, что это Тур?

– Сын, кроме тебя, меня и Тура магией в Славграде никто не владеет, – объяснил правитель, и утер тыльной стороной ладоней глаза. – Ясно сразу, что я и ты, мы не можем так шутить, значит остается Тур. Но то, что он сделал вчера вечером, это уже не шутка… – И правитель незамедлительно перестал смеяться, призвав и хохочущего наследника к серьезности. – Братиша вчера возвращался поздно вечером домой от старшего сына и внезапно на дорогу вышел медведь. Братиша сказал, что медведь так себе… небольшой был, но Братиша подумал, что это наверно не медведь, потому как они все спят, а скорее всего какая-нибудь нечисть… И тогда он вырвал из забора здоровый кол, да кинулся на медведя. Однако тот до этого шедший навстречу кузнецу, вероятно, струхнул, увидев длинный кол в его руках и припустился убегать. Братиша решил всё же догнать нечисть и воткнуть в неё кол и погнался за медведем. Но потом заметил, что медведь бежит, уж как-то не по-медвежьи, а больше по-человечьи, вот и не стал его догонять. А, сегодня Братиша с утра пришел ко мне и говорит… ну, то, что Тур балует и озорничает ничего, это он Братиша потерпит. Но то, что он обращается в зверей, да на празднике в честь Бога Велеса, пугает людей, это не хорошо… Потому как мужики не ведая, что это ни нечисть, а сын правителя могут его изловить и проучить.

– Ах, шатун, он такой, – отозвался Святозар, рассердившись не на шутку так, что голос его гневливо дрогнул и лицо исказилось от волнения. – Да, как он посмел… Ох! же я ему устрою… вот же оболтус… оболтус… – и он порывисто снял с табурета больную ногу подавшись весь вперед, словно собираясь не мешкая направиться к брату в покои.

– Сынок, ты, чего? – беспокойно поспрашал правитель, увидев, как покраснел наследник.

– Да, как же чего, отец… – взволнованно произнес Святозар. – Приходит, на днях ко мне Тур и говорит: «Брат, погляди шкура совсем плохая, совсем облезла, даже магия доброжила не помогает». Ну, я у него и спросил: "А я то тут причем?» А он, отец, отвечает, что ему де доброжил сказал, что я знаю заговор, который прочитав и надев даже негодную шкуру, можно стать не отличимым от зверя. «Святозар, скажи мне этот заговор, скажи. Стыдно, брат в этой шкуре перед девами выходить», – просил он меня. Но разве я думал, отец, что он вот так чудить начнет.

– Ну, ничего, ничего, мальчик мой, – заметил правитель, спокойным голосом, стараясь остудить разгоряченного Святозара. – Ты только не тревожься, да ногу протяни к огню.

– Отец, а где он сейчас? – спросил Святозар, да как и велел правитель положил ногу на табурет, немного поморщившись.

– Чего у тебя нога разболелась? – отвечая вопросом на вопрос, молвил правитель.

– Нет, нет, отец, нога не болит, это я рассержен очень на Тура, – добавил наследник и торопливо качнул головой желая успокоить Ярила.

– А, ну, хорошо, что не болит…,– вздохнув, протянул правитель. Он сызнова поднялся с сиденья, взял кочергу, приткнутую к стене, да загнутым ее концом перевернул внутри левого камина полена не желающие разгораться. – Я бы тоже хотел его увидеть, сынок. Утром, как только ушел Братиша, я послал к нему Осьмушу. Тот погодя пришел, говорит, что не добудился – спит мол. Я послал Осьмушу в обед, он вернувшись, доложил, что не добудился – спит. Ну, а к вечеру я пошел сам. Да только его шалопая и след уже простыл. Я в коридоре встретил Осьмушу, спрашиваю, где Тур, а он плечами пожимает, не ведаю мол, наверно на гулянье уехал.

– То же мне, отец, нашел, кого посылать за Туром… Осьмушу….Он же хоть и слуга Тура, а такой же шалопай…,– негодующе пробухтел Святозар и как допрежь того правитель, крепко обхватил пальцами покатые края ручек на своем сиденье. – Послал бы Борща или Вячко, это робята серьезные, а этот Осьмуша…

– Хороший он отрок, хороший, – заступаясь за слугу, сказал правитель, пошерудив угли и в другом камине. – Трудолюбивый, исполнительный, ну, а шалопай это так по юности, это пройдет… Вот же у Борща прошло, как женился на внучке Сенича Умиле, так и у Осьмуше пройдет.

– У Борща, – торопливо вступился за слугу наследник. – Оно то и было, что один раз. Да, и потом, я говорю о другом, отец. Он этот Осьмуша, сам, где поозорничать первым горазд. И я уверен, именно потому и Тура все время прикрывает…

– Ах, ты, мой мудрый сынок, да ты думаешь я, что ли не вижу этих сорванцов? – по-доброму улыбаясь вопросил правитель да прикрыв дверцы кочергой, подошел к сиденью сына и поднял его чашу.

– Отец, не надо, я сам унесу, – поспешно сказал наследник, намереваясь встать.

– Сиди, сиди спокойно. Тебе сбитня еще налить? – поспрашал правитель, направляя свою поступь к столу.

– Нет, отец, спасибо, – ответил Святозар, наново опускаясь на сиденье. – Знаешь, что, отец, давай я завтра приду в гридницу, и пошлем за Туром Вячко. Да вместе с ним серьезно поговорим о всех его проделках.

– Ну, нет, ты, начнешь говорить, переволнуешься еще, – возвращаясь с полными чашами сбитня, и подавая сыну одну из них, молвил правитель. – На, вот, попей лучше. Не надо, чтобы ты волновался, перед обрядом.

– Отец, даю слово, я не буду тревожиться, поверь мне, – принимая чашу и делая большой глоток, отметил наследник. – Но с Туром надо поговорить. Знаешь, почему он над Братишей такое творит?

– Нет, мальчик мой, не знаю, – удобно располагаясь на сиденье, и повернув голову к сыну, ответил правитель.

– А, потому, отец, что на маслянице Братиша тебе ухо разбил, – пояснил Святозар и отпил из чаши сбитня.

– Ну, это бывает, все же мы бились стенка на стенку, – благодушно улыбнувшись, отозвался правитель, все еще не отводя глаз от лица сына.

– Тур, очень тебя любит, отец, – с нежностью глянув на правителя, произнес Святозар. – Очень сильно, и он не может когда тебя кто-либо и как-либо обидит. Он с детства такой, весьма он в этом светлый юноша…. Знаешь, я тогда на маслянице, как увидел, что у тебя кровь хлещет, тоже хотел…

– Ухо разбить Братише? – усмехаясь, вопросил правитель. – Я, сынок, и тебя, и Тура понимаю, вы мне тоже очень дороги. Но согласись, это не значит, что так можно шалить.

– Ну, оно само собой, – закивал головой Святозар. – Тогда, значит так, и порешим, позовем Тура и поговорим. И вот еще, что, завтра за мной приедет Храбр, так мы его тоже позовем, чтобы он своего шалопая ученика поругал.

– Да, сынок, может ты и прав, может так и стоит поступить, но уж сделаем это после обряда, – не соглашаясь изрек правитель, и, задумавшись, начал пить сбитень маленькими глотками.

– Отец, после обряда, мне точно будет не до этого, потому как нога замерзнет и мне придется ее отогревать так, что поговорить надо с утра, – настойчиво сказал Святозар, наблюдая как пляшет огонь в камине поедая дерево. – Отец, ты только прикажи слугам затопить баню лишь мы с Любавой и Храбром уедим, хорошо?

– Конечно, мальчик мой, не тревожься. К твоему возвращению баня будет готова, – правитель замолчал. Однако немного погодя с беспокойством в голосе спросил, – сынок, а тебе не кажется, что Любава вроде, как приболела?

Святозар перевел взгляд с огня на правителя и также негромко ответил:

– Я спрашивал у нее, отец, но она говорит, все хорошо, не тревожься, я здорова. А, ты, значит, отец, тоже заметил? И ты тоже думаешь, она захворала? – беспокойно добавил наследник.

– Ну, чего ты сразу, взъерепенился? – недовольно поморщившись, произнес правитель. – Раз она сказала, что здорова, значит так и есть. Прекрати волноваться всякий раз, как у тебя, что не спросишь.

– Так ведь ты, отец, сам только, что об этом сказал, – недоуменно посмотрев на отца и пожав плечами, откликнулся наследник, да, допив сбитень, поднялся с сиденья.

– Ты куда? – спросил правитель.

– Пойду спать, отец, – пояснил Святозар, и, взяв у отца пустую чашу отнес и поставил на стол. – И знаешь, проверю там мою Любаву. Да, и ты, отец, тоже отправляйся отдыхать, потому как у нас с тобой завтра тяжелый день.

Правитель вслед за сыном поднялся с сиденья, и, кивнув головой, проронил:

– Ну, у тебя точно. А у меня день, как день.

– Да, как же это у тебя день, как день, – улыбаясь, заметил Святозар, и, положив правителю руку на плечо, крепко сжал его. – Ты, наверно, уже сейчас начал переживать, как же там твой наследник спустится до самого дна холодной проруби, держа на руках маленького богатыря Яронега. Да сможет ли выйти посем обратно, или все же Храбру, Дубыни и Стояну придется нырять следом и вытаскивать его из-под воды.

Глава седьмая

Утром в белую столовую трапезничать Тур, конечно, не явился, так как вернулся во дворец с гуляний лишь поздней ночью. Святозар все же убедил отца, что поговорить с Туром надо до отъезда наследника на обряд божатия.

Когда правитель и Святозар перешли в гридницу, и туда вошел приехавший, сопровождать наследника, на божатие Храбр, то послали Вячко за Туром. Через некоторое время в общий зал явился взлохмаченный Тур, с недовольным, заспанным лицом и в расстегнутом, долгополом кафтане натянутом поверх ночной рубахи.

– Застегнись, – увидев неопрятно одетого сына, протянул правитель во всем любящий аккуратность.

Тур с такими же искристыми, как и у Ярила, зелеными очами и весьма внешне похожий на правителя и старшего брата беспокойно оглядел строгие лица отца, наставника да поспешил застегнуть все застежки на кафтане, оправил волосы и только засим направился к столу. Подойдя к нему, он сел на лавку напротив отца и Храбра, рядом со Святозар и надеясь увидеть поддержку в лице брата посмотрел на него. Но наследник положив руки на стол, крутил на пальце полыхающий белым светом перстень и всем своим видом выражал такое недовольство, что Тур благоразумно присмирел и негромко вопросил:

– Отец, зачем ты меня звал?

– Поговорить Тур, поговорить, – ответил правитель. – Я вчера еще хотел переговорить, но ты до позднего вечера никак не мог пробудиться, все спал… спал да спал. Посему мы с твоим старшим братом решили все же разбудить тебя сегодня пораньше и побеседовать, и знаешь о чем?

– Нет, отец, – замотав головой, сказал Тур и отодвинулся от Святозара.

– Тогда, я поясню, сын, поясню…,– добавил правитель и наморщил лоб. – Вчера утром ко мне приходил Братиша и жаловался на тебя… Братиша рассказал мне, как ты… Я даже не знаю, какие можно в данном случае подобрать слова, чтобы объяснить, что ты творил против Братиши, и как эти действия назвать…

– Я, зато знаю, как эти действия назвать, – внезапно перебив правителя, развернувшись и гневно зыркнув на брата, громко произнес наследник. – Эти действия называются злые поступки Тур…. злые… Я тебе Тур уже говорил, говорил, как они называются… Я тебе говорил, чтобы ты не смел, слышишь не смел так поступать…

– Святозар, успокойся, – мягко заметил правитель и встревожено посмотрел на старшего сына.

– Не беспокойся, отец, я не волнуюсь, – откликнулся наследник, однако не мешкая понизил голос. – Я просто удивляюсь, слышишь Тур… удивляюсь. Как ты можешь использовать магию добра в злых поступках. Я всегда учил тебя, что наша магия добрая и светлая, а ты чего творишь? Ты зачем меня насчет шкуры обманул? А? «Брат, брат, облезлая шкура, ходить на гулянье стыдно. Ну, скажи мне заговор». – Изменив голос повторил слова Тура Святозар, а затем продолжил уже своим, – и, что же… Во, что ты превратил заговор? В злой, скверный поступок? А если бы тебя Братиша догнал и этим самым колом, отходил? Чего бы тогда было? Как бы я в глаза отцу нашему посмотрел? Что бы сказал? – Наследник, разошедшийся не на шутку, толкнул ладонью брата в плечо. Тур испуганно вскочил с лавки, и, отступив от стола, пугливо зыркнул в разгневанное лицо Святозара и опустил голову. – Чего ты молчишь, оболтус такой?

– Святозар, Святозар, погоди, – вступил в разговор Храбр, увидев, как рассержен наследник. – Погоди, и чего ты так разволновался… Оно может быть и хорошо, если бы Братиша Тура догнал и проучил его, как следует. Да по «горбу» колом Тур и получил. Может тогда он не стал больше дурить, да отца и брата так расстраивать. Верно, я говорю, Тур? Наверняка, тебе надо было по «горбу» получить?

– И не только мне одному, – тихо буркнул в ответ Тур.

– Что это ты имеешь в виду, говоря, что не только тебе одному, – все также гневно спросил Святозар. – Ты, считаешь и я должен по «горбу» вместе с тобой получить?

– Нет, нет, брат, не ты, – поспешно проронил Тур, и, подняв голову, с уважением посмотрел на брата. – Ты тут ни причем.

– Уж и то хорошо, – туго задышав молвил Святозар. – Что я ни причем, а кто же тогда причем? Ну, раз начал говорить, Тур, так теперь давай, договаривай, раз начал… Кто же там еще тогда должен получить?

Тур понуро опустив голову, молчал. Святозар какое-то время смотрел на брата, усмехнулся, и, повернувшись к отцу и наставнику, глянув в строгое лицо последнего, поспрашал:

– Это, тебя, наверно Ратиша подучил, да, Тур?

Тур еще ниже склонил голову, и все еще не отвечая, суетливо принялся оправлять на себе кафтан.

– Ну, точно, Ратиша, – добавил Святозар.

– Не может быть, – взволнованно произнес Храбр.

Наставник не менее суетливо поднялся с лавки, подошел к Туру, и, взяв того за подбородок, слегка приподнял голову, да как-то растерянно заглянув в его лицо, тихо вопросил:

– Неужели Ратиша, Тур?

– Храбр… да – к, кто ж, думал, что этот Братиша кол с забора вырвет и на меня ринется, – оправдывался Тур не сводя искристых, зеленых глаз с наставника. – Мы же с парнями думали, так пошутим и все, напугаем Братишу…

– А… а… так там не один Ратиша был? – усмехнувшись, наконец-то отозвался правитель, меж тем бросая не менее встревоженные взгляды на старшего сына.

– Отец, ну, правда, кто же знал, что Братиша с колом на меня ринется, – отступив на шаг назад, от безмолвно затихшего на месте наставника, и глянув на правителя, дополнил Тур.

– Олух, ты…,– гневно сказал Храбр, точно проснувшись, и опустив, все еще протянутую в направлении к Туру, руку вниз, порывчато сжал кулаки. – Олух ты, и эти твои други… Напугать они хотели… да кого Братишу… Братишу, который никогда и никого не боялся, ни зверя, ни человека. Ну, ничего, ничего… Уж я сегодня Ратише устрою, только приеду с божатия… Будет он у меня до весны с утра до вечера навыки ратного боя отрабатывать… да по хозяйству помогать… И не скоро ты этого оболтуса Тур увидишь, уж поверь мне… поверь. И сегодня же все Дубыни расскажу про его олухов… – Храбр стремительно развернулся и подойдя к столу сел на лавку подле правителя, гневно опустив руки на столешницу да так, что стол застонал и заскрипел.

– А, по-моему, – качая головой, заметил Святозар. – Ратише не стоит улучшать навыки ратного боя, так как он и так самый сильный у нас воин. Я видел, как он летом победил Звенислава…. Я думаю, их, этих робят, надо по-другому наказать.

– И как, сынок? – заинтересованно спросил правитель.

– Да, как, отец, – ответил наследник, и перевел взгляд с брата на правителя. – Хотели мы с тобой в этом году набрать в мою дружину еще человек десять ратников, верно? – Ярил в подтверждение слов сына торопливо кивнул. – Ну, а так как в дружине наследника, должны быть самые сильные воины, то я возьму в свои други, Ратишу, да Остромира. Вот, разлучим эту четверку и сразу они присмиреют.

– Брат… что ты такое говоришь? – испугано вскрикнул Тур. – Да, Ратиша, Остромир и Путислав это самые близкие мои други, с детства.

– Да, я это знаю, брат, – ровным голосом молвил наследник, и перевел взгляд на Тура. – Я же тебе, от щедрот своих, и так Путислава оставляю. А Ратиша и Остромир войдут в мою дружину, а уж мои други на них управу быстро найдут… и в миг их воспитают, как это положено в дружине наследника… уж ты мне поверь.

– Нет!.. нет!.. нет!.. Святозар, – закричал Тур и подскочил к лавке. – Прошу тебя, прошу…

– Ты, меня, просишь? – гневно выкрикнул наследник. – Я тебе летом чего говорил, когда услышал, как ты перед Любавой похвалялся своей шуткой над Братишой? Я тебя попросил: «Тур, – сказал я. – Отец и так измучен моей хворью, но я ничего с больной ногой поделать не могу. Но ты хоть пожалей его, не чуди больше». Я тебя просил, просил, я спрашиваю?

– Да, брат просил, – уныло протянул Тур, а потом нежданно широко улыбнулся. – Но я не смог удержаться, чтобы не проучить Братишу, за ухо моего отца… как вспомню, как он его стукнул.

– Ох, прекрати Тур, – перебил недовольным голосом брата Святозар и скривил свои алые губы. – Я про это уже слышал. И не оправдывай свои поступки ухом отца, которое я в тот же вечер вылечил… И знаешь, Тур, это все как-то по-детски выглядит… Все эти злые шутки, точно не взрослый ты юноша, которого отец хочет назначить воеводой в город Дубов, а дитя еще малое… Вот, отец, и ответ тебе, стоит ли его отправлять в Дубов или погодить. Видишь я прав, мал он еще, дитя совсем.

– Это, ты, хорошо придумал, Святозар, насчет Ратиши и Остромира, – откликнулся Храбр да довольно потер ладони и от того довольства даже просветилось его досель хмурое лицо. – Так и надо поступить с этими оболтусами, разлучить их. И потом, я, Ярил всегда мечтал, чтобы мой сын вошел в дружину твоего наследника.

– Нет! Нет! Нет!.. – закричал Тур и увидев, что брат и наставник в своем решении непреклонны, обратился к правителю. – Отец, отец, прошу тебя… прошу… Не позволяй Святозару взять в свою дружину моих другов, пожалуйста. Ты же говорил, что в этом году, на маслянице, я смогу набрать себе десять другов, а Ратиша, Остромир и Путислав, они обязательно войдут в дружину, они будут участвовать в состязаниях… Отец, я даю слово, больше не подойду к Братише, не буду чудить, даю слово.

Тур просяще протянул к отцу руки и с таким несчастным видом это сказал, точно вопрос шел о его жизни и смерти. Правитель малеша помолчал, по-видимому, обдумывая обещание младшего сына, а опосля изрек:

– Я думаю, Тур, что раз ты дал мне слово, и обещаешь, что чудить больше не будешь, – юноша торопливо закивал. – Я тебе поверю. Но запомни, если ты, что-нибудь еще выкинешь, я поступлю, так как советует мне Святозар.

– Никогда, никогда, отец…,– опуская, протянутые к правителю руки вниз, выдохнул Тур.

– И все же, – молвил Храбр и недовольно глянул, на замершего на месте, Тура. – Я считаю, что их всех надо наказать. Уж, Ратишу, я накажу, с Остромиром и Путиславом поговорит Стоян. Ну, а Тура придется тебе Ярил приструнить. Да, на гулянье им более не стоит ходить, не заслужили.

– Да, – согласился с другом правитель. – На гулянье Тур больше не пойдет, будет сидеть во дворце и заниматься магией. Потому как Святозар, хоть и не жалуется мне, а я все же замечаю, что он Туром недоволен. Понял меня, Тур? – поспрашал у сына правитель, и уставился на него.

Тур немедля сызнова кивнул и поспешил ответить:

– Конечно, конечно, отец, все понял. На гулянье не ходить, заниматься магией со старшим братом. Ох…,– и напоследок умиротворенно дохнул, понимая что на это раз неприятности обошли его стороной.

– Ну, и раз ты все так хорошо понял, сынок, можешь идти к себе в покои и продолжить прерванный сон, – добавил все тем же ровным тоном правитель.

Тур благодарно посмотрел на отца, одернул книзу кафтан, и, перевел взгляд на недовольно, взирающего на него Святозара, да благоразумно поспешил удалиться из гридницы, при этом аккуратно прикрыв за собой дверь. Лишь только за Туром закрылась дверь, Святозар задорно засмеявшись молвил: