Текст книги "Сквозь Пекло (СИ)"

Автор книги: Елена Асеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 41 страниц)

Глава сорок восьмая

После случая с ощерой и приходом к наследнику демона Босоркуна, Вий выставил около темницы еще двух дасуней. Святозар узнав об этом, ужасно расстроился, так как понимал, под охраной служек Вия, Джюли не удастся принести воду, а значит не удастся выполнить повеленье Чернобога. И теперь, всякий раз глядя на душу, наследник с тревогой вспоминал слова Чернобога: «… Не смей уходить…иначе первое, что ты увидишь в Яви, это длинный, тонкий нож, который отрежет твою никчемную, пустую голову от твоего немощного тельца». Нет, конечно, Святозара не волновала его нога, и не проходящая в ней боль, его беспокоило и тревожило лишь одно, обещание Чернобога убить Джюли, как только тот родится. Поэтому всякий раз, как приходил воевода, наследник настойчиво убеждал его убрать от темницы дасуней.

– Ну, какой от них толк, Вий, – недовольным голосом, молвил наследник. – Какой? Все равно они меня не защитят… Да, и потом Босоркун ясно дал понять, не хочет Чернобог моей смерти.

– Уж это точно, – тихим голосом, откликнулся воевода. – Смерти он не хочет, ему надо от тебя что-то другое… И покуда я не выясню, что, ты будешь, находится под охраной. Эти дасуни мои, они созданы мной, а потому мне преданы… И если Чернобог, придет сюда, они успеют мне об этом доложить… Ну, а я здесь тоже кое-что значу… ведь я в конце концов Бог. Я успею и смогу тебе помочь… И потом… мне кажется неспроста, повелитель так стремится излечить твою ногу… и лишь только это случится, как он сразу начнет действовать.

– Вий, душа Джюли, уже почти пробила дыру, погляди сам, в валун уходят не только руки, там пропадает уже вся его голова и плечи, – тревожным голосом пояснил Святозар. – Ему надо излечить мою ногу, а иначе он уйдет в Явь и погибнет… Погляди какой он фиолетово – черный, разве у него хватит сил, не будучи полностью светлым остаться на пути добра и Прави! Да, и Чернобог обещал его убить, если он меня не излечит.

– Ах, мальчишечка, – тихо зашептал Вий. – Чего ты о нем тревожишься, подумай лучше о себе… о себе… что задумал властитель насчет тебя это должно тебя волновать, а не душа. Нет, пока не узнаю, что задумал Чернобог не сниму охрану, а душа пускай перестанет стучать своей палкой, и постоит.

– Да, как же он постоит, – раздражаясь на воеводу, заметил Святозар. – Твои же дасуни не позволяют ему стоять и разговаривать со мной.

– Я прикажу, – вкрадчиво добавил Вий и переступил с ноги на ногу. – И они не будут его трогать… И пусть он стоит, не стучит своей палкой, коли хочет жить в Яви, как светлый человек… Днесь важнее твоя жизнь, а не его… Он ничего не значит ни для Чернобога, ни для меня… ноне важнее помочь тебе.

– Воевода, ну, вот возьми и помоги, – Святозар тяжело задышал, и, подойдя вплотную к решетке, схватился руками за прутья, и очень тихо прошептал. – Буря сказал, что отец придет, когда излечится нога.

– Может быть, – не соглашаясь, произнес Вий. – Только неизвестно кого, тогда он найдет в этой темнице.

И Вий развернувшись, да прошипев, что-то дасуням, тяжело ступая своими грузными ногами, ушел во дворец. Лишь только смолкли гулкие шаги воеводы, Святозар открыл глаза, и увидев Джюли стоявшего возле валуна с прижатой к груди лазурной палкой, расстроено молвил:

– Прости Джюли, прости меня… Прости, что из-за меня, тебе придется здесь задержаться.

– Что ты, Святозар, – ответил Джюли и широко расплылся улыбкой. – Не тревожься, прежде чем уйти в Явь, я должен, излечить тебя и полностью стать светлым. И я это сделаю, не потому, что так повелел мне Чернобог, а потому, что об этом сказал мне ты и Богиня Буря Яга Усоньша Виевна. А пока, воевода, приказал своим дасуням, не позволять мне стучать палкой, мы можем с тобой поговорить.

Святозар кисло глянул на Джюли и тяжело вздохнув, перевел взгляд на четверых дасуней, который стояли недалече от темницы, образовав вдоль двери ровный строй. Вскоре со стороны дворца Чернобога пришел Пан и с ним двое служек. Пан подошел к дасуням воеводы и, что-то злобно зашипел на них, но те также злобно зашипели в ответ. Пан принялся махать перед лицами дасуней своим посохом, громко топать копытом, а после повернулся и пошел по движению вереницы, в сторону дворца воеводы, при этом жестоко хлопая души своим посохом.

– Чего он шипел, Джюли? – тихим голосом, спросил Святозар, и поглядел на душу.

– Он повелел им, уйти, – прошептал Джюли. – А они сказали, что его повеленья не выполняют, что их повелитель Вий.

– Ах, этот Вий, – обиженно откликнулся наследник. – Лучше смерть, чем такое томительное ее ожидание… Вся, вся моя душа изболелась по моим близким. По этим несчастным душам грешников, которые идут в этой веренице. По всему тому, что я здесь увидел, пережил и перенес… Каждый миг проведенный здесь в этой темнице с каждым мгновением становится все более не выносимым. Лучше бы пришел Чернобог, лучше бы убил он меня, чем сидеть… сидеть… сидеть здесь. – Святозар схватился за прутья решетки и со всей силы начал ее трясти.

– Святозар, Святозар, ты, что? – взволнованно проронил Джюли. – А я, а я как же?.. Если бы не ты, друг мой, я бы так и продолжал стучать, поэтому камню вечно. Я бы оставался всегда черным, и не было у меня бы тогда никакой надежды… ничего, никогда… Ты, ты, мой спаситель, который возродил меня, который помог сжечь в пламени Семаргла всю скверну моей души, остановись. Прошу тебя, не призывай Чернобога, не зови себе смерти… Может воевода и прав, может не стоит лечить ногу, может…

– Нет, Джюли, ногу необходимо вылечить, – громко произнес Святозар, и, перестал трясти решетку. – Необходимо доделать то, что ты начал, хотя бы ради того… ради того, чтобы ты стал светлым.

Наследник отошел от двери, и, прихрамывая на ногу, каковая от вспышки гнева Святозара разболелась, принялся ходить кругами по темнице. Джюли смотрел на наследника с жалостью и печалью. Он все еще стоял возле валуна, спиной к нему, прижимая к себе палку, внезапно его лицо испугано затрепетало.

– Босоркун. Святозар идет Босоркун, – чуть слышно дохнул он.

Святозар услышав возглас Джюли немедля шагнул к решетке и воззрился на подлетающего к темнице Босоркуна. А тот, остановившись напротив дасуней воеводы, замер и уставившись в их лица, закачался из стороны в сторону, так словно стало его тело кружиться в веселом плясе. Впрочем кружилось, качаясь и описывая круги, лишь тело демона, укрытое длинным, серым одеянием, голова же при том оставалась неподвижна. Демон пристально смотрел на дасуней и в его красных глазах полыхали белые, ледяные вспышки огня, а висящие на поясе длинные, черные крючки ударялись друг о друга и издавали резкий звук, и казалось, точно стучит молоток, забивая толстые гвозди в плотное дерево. Дасуни, Джюли и даже Святозар застыли на месте, уставившись на Босоркуна, а тот все кружил и кружил, плясал и плясал, и перед глазами наследника поплыл какой-то серый с яркими, красными крапинками туман. Голова его нежданно стала тяжелой, тело ослабло, руки повисли точно плети, еще миг и он так ослаб, что ноги дрогнули, а колени подогнулись. Но в тоже мгновение, когда густой серый с яркими, красными крапинками туман пытался пожрать его, Святозар услышал голос своей лазурной души, которая тихо сказала, сказала словно пропела: «Слушай меня, меня, не его. Он это враг веры, он это враг Богов. Он встал перед твоими очами. Он залез в твои уши. Он улыбается тебе, а за спиной несет нож, нож который разрушит все то, что ты творил века, который разрушит то, чему ты пел песни, что восхвалял, любил и славил. Очнись, Святозар, он пляшет не для меня, а для себя, ибо он и есть то с чем, ты всегда бился. Очнись! Очнись!» Наследник тяжело вздрогнул всем телом, схватился за прутья решетки, и, приподняв оседающие вниз тело, встал на ослабшие ноги. Он тягостно потряс головой, отгоняя от себя серый туман, и посмотрел на демона. Босоркун уже не плясал, он недвижно стоял на месте, и внимательно смотрел на Святозара, его глаза светились красноватым пламенем, в оных будто вспыхивали белые ледяные огни.

Наследник перевел взгляд с глаз демона и увидел, что дасуни Вия лежат на земле вповалку, словно заснувшие крепким, непробудным сном. Босоркун перелетел через тела дасуней и подлетел к душе. И только сейчас Святозар заметил, что Джюли оцепенело стоит возле валуна, крепко прижав к груди, сжимаемую в руках палку и неотступно смотрит на демона. Его все еще черные глаза округлились от ужаса, рот широко открылся. Босоркун подлетел к Джюли, протянул свою белую руку с длинными пальцами, да красно-черными наростами на ней, вместо ногтей, к черным загнутым, кривым крючкам и дотронулся наростом до одного из них. И в тот же миг крючок отпал от пояса и оказался в руках демона. Босоркун осторожно взял крючок за полукруглый конец и протянул его загнутое острие к лицу безмолвно замершего Джюли.

– Не тронь его! – закричал наследник, и, высунув сквозь решетку руку, загородил лицо Джюли. – Не смей его трогать, Босоркун, не смей.

– Я его пробужу, всего лишь, – хриплым голосом ответил демон. – Я пришел усыпить дасуней, чтобы черная душа исполнила то, что ей повелел господь Чернобог. – И Босоркун зыркнул на Святозара. В его красных глазах теперь не плясали белые огни, они были кроваво-красные и смотрели, не мигая в упор на наследника. – Я его пробужу, всего лишь, – повторил демон.

– Не тронь его, не тронь, – гневно молвил Святозар. – Не тронь, или клянусь тебе именем моего отца, великого, ДажьБога, это будет последнее, что ты сделаешь. Последнее! – Наследник громко выкрикнул это слово, и так как Босоркун не двигался, безмолвно наблюдая за ним, тотчас схватился за прутья решетки и начал ее трясти, так, что под ногами заходил ходуном пол. – Не прикасайся к нему, не прикасайся! – кричал наследник и тряс решетку, а вместе с ней и всю темницу, внезапно резкая боль пронзила рану на руке. – А… а… а…! – застонал Святозар, и, прекратив трясти решетку, схватился за больную руку. – Я сам, сам разбужу его Чернобог, – очень звонко прокричал наследник, обращаясь к властителю Пекла, который без сомнения наблюдал за ним. – Не тронь душу, Чернобог, если хочешь, чтобы я излечил ногу, не тронь ее!

Босоркун передернул плечами и высоким, ровным голосом, произнес:

– Остынь человек! Остынь! Не трону я душу, как ты просишь.

– Эм…эм… – застонал наследник, и, потирая больную руку, заметил, – я не просил… Не просил… Я никогда не стал, бы просить, я…

– Да, ты, не просил, – перебил его Босоркун и опустил руку с черным, загнутым крючком к поясу. – Ты, поставил условие… господь Чернобог согласен его исполнить. Душу я не трону, а взамен ты излечи ногу… Я уйду, а ты пробуди душу, и торопись, заснувшие дасуни уже связались с Вием. Он скоро будет здесь и дасуни так же быстро пробудятся.

Босоркун укрепил крючок на поясе, развернулся, и, перелетев через спящих дасуней, направился во дворец к Чернобогу. Рука наследника дюже сильно болела, он приблизил к душе здоровую, правую руку, посмотрел на его открытый рот, бездвижно замершие черные, округленные глаза и подумал о том, что воевода наверно прав, как только Джюли его излечит, Чернобог которому это почему-то очень нужно, сразу начнет действовать. Однако в тоже время, как только Джюли излечит его, он станет светлым и такой светлый сможет уйти в Явь, а ради этого… ради того, чтобы Джюли стал светлым, Святозар был готов на все. Наследник положил руку на почти не осязаемое плечо души, и, подув прямо в его лицо, сказал:

– Джюли, Джюли пробудись, пробудись! – и еще раз подул ему в лицо.

Душа вздрогнула всем телом, ее рот закрылся, а глаза приняли свой нормальный вид. Джюли торопливо развернул голову к наследнику и тихо спросил:

– Что это было, Святозар?

– Это не важно, – откликнулся наследник, обрадованный таким быстрым пробуждением души. – Беги за водой, покуда спят дасуни.

Джюли глянул на дасуней, которые уже начали шевелиться, наверно просыпаясь и, кивнув, не мешкая побежал к веренице душ. Он сложил ладони вместе, и, выставив их вперед, обежал дасуней да приблизившись к душам, стал выпрашивать у них воду. И немедля три души шедшие друг за другом разом остановились, вышли из строя и перелили воду из своих ладоней в ладони Джюли, а тот тут же поспешил обратно к наследнику. Джюли перепрыгнул через одного спящего дасуня, одначе лежащий рядом с ним служка, внезапно пробудился и сел. Он злобно зыркнул на бегущую душу, схватил кнут и нанес им сильный удар по спине Джюли. И тотчас пробудились и другие дасуни, они вскочили на ноги, схватили кнуты и послали на спину Джюли еще и еще удары плетей.

– Не сметь, не сметь! – закричал Святозар, чувствуя боль в левой руке, и уже торопливо вытягивая сквозь решетку больную ногу навстречу Джюли.

Дасуни наносили удары один за другим по спине, голове и особенно рукам Джюли, стараясь опрокинуть его ладони. Но тот лишь сильнее стискивал руки, прижимая их груди и укрывая телом, боясь потерять хоть каплю драгоценного лекарства для ноги Святозара и собственной души.

Джюли уже был совсем близко, еще чуть-чуть и руки его коснутся ноги наследника. Одначе кнуты дасуней тогда же взвились еще выше и разом упали на спину души, да с такой силой, что тот не устоял на ногах и упал на землю, ладони его дрогнули, раскрылись и вода вытекла из них. Она громко зашипела, забулькала и образовала на земле яркую, серую, гладкую поверхность.

– Ах, – вскрикнул Святозар, и увидел, как Джюли подполз на коленях к его вытянутой ноге да вылил на нее последнюю, оставшуюся на ладони каплю воды.

И сейчас же рана на ноге зашипела, забулькала, обратилась сначала в твердую болячку, а мгновение спустя та плотная корка лопнула и опала вниз двумя большими кусками, и на ее месте появилась бледно-розовая кожа. И только с ноги отпала болячка, как Джюли по спине, которого еще били кнуты, ярко вспыхнул весь фиолетовым сиянием. Он поднял голову, посмотрел на Святозара своими, точно серыми глазами и засмеялся. Наследник перевел взгляд на души, которые дали воду Джюли они тоже ярко вспыхнули, одна розовым светом, другая серебристым, а третья голубым, не оставив на себе ни одного черного пятнышка. Раздался страшный скрежет, затем точно тупой удар и валун Джюли развалился на две части.

И тотчас Джюли поднялся на ноги, а дасуни бившие его по спине, испуганно отбежали от темницы, потому как прямо из мрачного, серого, словно покрытого темными, грозовыми тучами неба опустился бело-зеленый луч с клубящимся на нем голубоватым дымом. И потому лучу сверху спустилась Богиня Буря Яга Усоньша Виевна. Она была восхитительна, с белой кожей лица, с небесно-голубыми глазами и с длинными, заплетенными в косу волосами. Буря глянула на столпившиеся возле луча души: розового, серебристого и голубого цвета, да протянула к ним навстречу белую, прекрасную руку. Голубая душа первой откликнулась на зов Богини и своей рукой коснулась пальцев Бури Яги и в тот же миг полетела вверх по бело-зеленому лучу. Буря все еще стояла внизу, едва касаясь своим бело-золотым подолом поверхности черной земли, она вновь протянула руку и следом за голубой, руки Богини коснулись серебристая и розовая, души, и также как прежде, голубая, обе улетели вверх по лучу. Теперь в Пекле оставался лишь Джюли, он глянул на Святозара и из его глаз потекли крупные, яркие, фиолетовые слезы.

– Не плачь, не плачь Джюли, – улыбаясь, проронил Святозар и поднялся на ноги. – Ты идешь жить, ты идешь в Явь, ты идешь светлым, как я и хотел… И помни Джюли никогда более ни твори ничего злого! Твой путь – путь добра и света, путь Прави! Шагай по нему смело и тогда, тогда Джюли, я обязательно встречу тебя в Ирий-саду!

– Да, да, – громко выкрикнул Джюли и утер бегущие слезы. – В Ирий-саду, в Ирий-саду, ты, будешь встречать меня мой духовный отец, Святозар!

Джюли повернулся к Богини, и протянул ей руку, и когда Буря взяла его за нее, нежно ему улыбнувшись, они вступили на луч и полетели вверх. Буря бросила последний взгляд на Святозара и негромко дохнула ему:

– Жди, свет мой, жди, помощь скоро придет!

Еще мгновение и Буря, и Джюли, и луч исчезли. А Святозар застонал от боли в руки, которая все это время не покидала его, и, схватившись правой рукой за левую, пошел к себе на подушки. Он лег на правый бок и прижал к себе руку, стараясь подавить стон. Наследник закрыл глаза, и, несмотря на боль, улыбнулся, вспоминая бело-зеленый луч и уходящего по нему Джюли. Однако внезапно послышалась тяжелая поступь Вия, торопливо идущего к темнице наследника, и сразу же ушел взгляд Чернобога, а руку покинула боль. Святозар услышал слова воеводы, повелевавшие закрыть глаза, и, поднявшись с покрывал, придерживаясь за стены, подошел к решетке.

– Ох… ох. ох… – застонал подошедший воевода. – Ох, мальчишечка, чего приходил Босоркун? Чего он тебе говорил, чего от тебя хотел? Зачем, зачем, ты, мальчишечка позволил душе уйти, зачем позволил ей излечить ногу? Зачем выполнил то, что хотел Чернобог?

– Нет, Вий, – ответил, улыбаясь Святозар. – Я выполнил не то, что хотел Чернобог, я выполнил то, что просила моя душа… А она, добрый мой Вий, она просила помочь Джюли стать светлым, она просила, помочь Джюли уйти в Явь. Я выполнил просьбу, я выполнил повеленье своей души. И теперь я спокоен, спокоен за Джюли.

– Ах, ты, не разумное, ты дитя, мальчишечка, – с болью в голосе заметил Вий. – Какая просьба, какое повеленье твоей души… Да он, этот, как ты его там звал – Джюли, да он всегда был черным, он уже не раз попадал сюда, не раз был здесь, да он всегда, всегда служил Чернобогу… Ты, видел, видел крючки на поясе Босоркуна? Этими крючками он надсаживал, словно червя на рыбалке, он надсаживал эту душу уже не раз… Кого на кого ты поменял… свою жизнь на его… Твою бесценную жизнь, на его жалкую, никчемную жизнь… Почему ты не подумал о своей жене, ребенке, отце, которые тебя ждут… почему? Я же просил тебя, подождать, пока я все не выясню, почему же ты меня не послушал.

– Вий, коли, Чернобог, задумал, что, мне этого не избежать, – тихо произнес наследник. – Но главное здесь в Пекле я сделал. Я освободил душу Джюли не только от черноты, но и от скверны. Он ушел в Явь и может быть, он будет жить, как светлый ратник. А мне воевода, биться не привыкать, и совсем не важно с кем из врагов моей веры будет этот бой: с фантурами, с Ерку, с кертами, с Сатэгой, с неллами, с Нуком или с самим повелителем тьмы. И как раньше вставал я в полный рост и брал в свои руки мой меч, так и нонче я пойду биться за мою веру, добро, свет и моих Богов!

Глава сорок девятая

После ухода Джюли, и излечения ноги Святозар был просто уверен, что теперь начнет действовать Чернобог. Но тот не просто не предпринимал никаких действий, он словно забыл о наследнике, и даже перестал заглядывать в его темницу и наблюдать за ним. Вий, который дюже беспокоился за Святозара, был встревожен бездействием повелителя тьмы, потому приходил к темнице наследника очень часто и подолгу там стоял, беседуя с ним, или приводил Маргаста, оный мазал рану на руке и спине и пищал-шипел свои шептания. Так же часто приходил Босоркун, он останавливался напротив дасуней, охраняющих темницу, и зависал там, наблюдая за Святозаром, покуда его не прогонял топот вызываемый идущим Вием. Когда приходил демон, наследник старался на него не смотреть и не разговаривать с ним. Он почему-то думал, что все приходы Босоркуна неспроста, и, вспоминая его черные пляски, ложился на покрывала, поворачивался к нему спиной и думал о Любаве.

Как-то после очередного ухода Вия, Святозар улегся на покрывала, подложил под спину подушки, и уставился на прохаживающихся возле дверей темницы дасуней. Валун который все эти века пробивал Джюли и который развалился на части, служки воеводы от решетки унесли, и теперь два дасуня стояли по краям темницы, а два других прогуливались повдоль нее взад и вперед. Внезапно Святозар услышал какой-то глухой, тихий гул, похожий на слышимое издалека грохотание. Гул стал нарастать и усиливаться, и теперь стала ясно, что где-то совсем близко рокочет гром. Мгновение спустя гром громыхнул прямо в темнице наследника, а после стены, потолок, пол и решетка начали сотрясаться. Казалось, что это кто-то не просто громыхает, но и еще тяжело бьет по камню огромным молотом. Гул и тяжелые удары становились громче и ближе, и тогда наследник вскочил на ноги, а дасуни охранявшие его завизжали, и, подхватив кнуты, бросив свои посты, шибутно побежали в сторону дворца воеводы. В темнице уже и стены, и решетка, и пол ходили ходуном, и стоять на ногах стало невозможным. Еще одно сотрясение и Святозар упал на пол, а сверху на него посыпалась земля. Наследник тут же сызнова вскочил на ноги, потряс головой, стряхивая с лица и длинных волос черную землю, и в тот же миг на голову ему свалился здоровенный камень.

– Ай! – вскрикнул от боли Святозар, и вновь не устояв на ногах, упал на пол.

Темница ходила из стороны в сторону, с потолка теперь сыпалась не только земля, но и огромные куски камня. Святозар отполз к самой двери и сев, возле нее вцепился в пруты решетки руками, и немедля услышал крик Вия: «Мальчишечка, скорее затвори очи!»

Святозар получил еще один удар камнем по голове, вскрикнул и закрыл глаза. Вий подбежал к решетке, остановился подле, и тихо зашипел, а после, порывисто задышав, сказал с нескрываемой радостью в голосе:

– Ну, наконец-то, явились.

– Вий, Вий, что происходит? Что задумал Чернобог? Он что решил погребсти меня в этой темнице? – выкрикнул Святозар и начал отплевываться, так как сыплющаяся с потолка земля попала ему в рот.

– Нет, нет это не Чернобог, – все-также радостно пояснил воевода. – Это пришел Перун и твой отец, за тобой… Так когда-то из этой темницы ДажьБога, вырвал его отец Бог Перун. – Вий громко зашипел, а после добавил на языке Богов, – золупка, золупка В-И-Й, В-И-Й, зэскэверко![41]41
  Очи, очи Следящего за исполнением Закона затворитесь!


[Закрыть]

Святозар услышал, точно заскрипели тяжело затворяемые ворота и, что-то громко звякнуло.

– Мальчишечка, – очень мягко, молвил воевода. – Теперь, ты, можешь открыть свои очи, и впервый, и в последний раз посмотреть на меня.

Наследник открыл глаза, пол под ним, стены и потолок сотрясались, пруты решетки вырывались из рук. Он торопливо вздел голову и, прищурив глаза, чтобы в них не сыпалась земля, глянул на потолок, где теперь появилась небольшая с кулак дыра, из оной вырывался яркий, желтый свет. Святозар резко поднялся на ноги и все еще крепко держась за прутья, и раскачиваясь взад и вперед посмотрел на своего спасителя воеводу пекельного царства, поставленного самим Родом, следить за исполнением закона – Вия!

Воевода был очень крупный и высокий мужчина, не просто витязь, а соединенных вместе два витязя. Цвет кожи у Вия был серо-каштановым, а сама кожа необычайно гладкая и словно влажная. Мощные, крепкие руки и такие же мощные и крепкие ноги, заканчивающиеся круглыми стопами с маханькими черными наростами по краю, похожими на ногти. На широких, покатых плечах сидела небольшая голова, с маленькими, человеческими ушами. На голове почти не зрилось волос, лишь на макушке, находилась недлинная каштановая прядь, заплетенная в косу. Округлое с широким, прямым подбородком лицо, было весьма миловидным, с маленькими, красными губами, аккуратным, чуть вздернутым кверху носом, высоким, прямым лбом и необыкновенными, почти в ладонь, каменными веками, серого цвета, закрывающими глаза. Над закрытыми глазами, колыхались густые, дугообразные, каштановые брови. Вий был одет в черные штаны и широкую, черную рубаху без рукавов. В руках воевода держал короткий, деревянный хлыст с короткой, будто кожаной плетью на конце, по поверхности которой бегали, переливаясь и поблескивая голубые и синие крупинки. Святозар стоял напротив воеводы, прижавшись лицом к решетке и разглядывал Вия, внезапно здоровенный кусок камня отвалился от потолка, и в тот же миг, из образовавшейся дыры в темницу проник яркий, желтый луч света. Еще морг и сама темница перестала сотрясаться. А немного погодя наследник услышал дорогой и близкий голос ДажьБога, который зычно крикнул, обращаясь к нему:

– Сын, мальчик, где ты?

– Здесь, здесь, отец, – откликнулся Святозар, и, подскочив к ярко-желтому лучу света, встал прямо под пробитой дырой в потолке, увидев в ее проеме, родное, светлое лицо Бога.

– Руку, руку протяни! Скорей, мы должны, торопиться! – взволнованно выкрикнул ДажьБог и широко улыбнулся.

– Сейчас, – также взволнованно кликнул наследник.

И не мешкая возвернулся к решетке замерев возле нее. Святозар посмотрел на темницу напротив, забитую черными душами, на вереницу, которая продолжала монотонно идти неся в своих руках воду, и даже не обращала внимания на гул и шум происходящий кругом, на дасуней визжащих и бегающих подле темницы, на безмолвно застывшего невдалеке, прямо за вереницей душ, демона Босоркуна, не сводящего глаз с него. Наследник перевел взгляд на лицо воеводы, поднес к своим губам пальцы и протянув их сквозь решетку, дотронулся ими до гладко-влажной щеки Вия, тихо молвив:

– Воевода! Пришел Босоркун, но он ничего не делает… ничего не предпринимает, чтобы меня остановить, почему Чернобог меня отпускает, скажи мне мой спаситель?

– Ах, мальчишечка! – негромко, проронил Вий. – Я так рад, что ты смог сохранить здесь в этой черноте, свою чистую, светлую душу! Я так рад, что Чернобог тебя отпускает, милый мой, мальчишечка! Но почему он тебя отпустил, об этом ты спросишь своего отца, ДажьБога, пусть он поведает тебе сам, для чего ты, мальчишечка, прошел этот страшный и тяжелый путь! А теперь иди, иди, дорогой мой мальчишечка, больше мы с тобой никогда, не увидимся!

– Кто ж знает, Вий, может, я еще приду в Пекло, – сказал Святозар и погладив воеводу по плечу, засмеялся. – Приду в гости в Пекло, когда достроят гостиный двор… а то, что ж получилось, побывал в Пекле, а в пиршественном зале на пиру не посидел, дворец властителя не посетил, на чудо не глянул, разве то хорошо… Нет, конечно, то очень плохо!

– Где, где, Святозар, – раздался из дыры, чей-то бархатисто-мелодичный голос. – Где, твой сын, ДажьБог? Мы не можем тут задерживаться, мы должны торопиться! Скоро закроется проход!

– Сын, сын, мальчик! – позвал Святозара ДажьБог. – Скорей, скорей, мы не можем тут задерживаться!

– Беги, беги, мальчишечка, – прикрикнул на наследника Вий. – Беги, дорогой мой мальчишечка, не следует испытывать терпение Чернобога, оно может, закончится!

– Прощай, Вий, и спасибо тебе за все! – шепнул Святозар и перевел взгляд на демона.

Босоркун продолжал бездвижно смотреть на наследника, но вот он передернул плечами, уголки его белых губ дрогнули и он весьма громко, четко с хрипотцой в голосе, произнес:

– Выполни то, что надо господу Чернобогу… И помни, помни!.. Это надо ему властителю Пекла, повелителю тьмы и холода, так и передай тому, кому это предназначается.

Святозар вздрогнул всем телом, от тех кровавых глаз, и холодных, словно ледяное дыхание слов, и, развернувшись, подскочил к дыре.

– Руку, руку сын, – обрадовано воскликнул ДажьБог, увидев в проеме дыры Святозара.

Наследник поднял правую руку вверх, Дажьбог тут же ухватил его за нее и резко дернул на себя. Ноги Святозара оторвались от пола, но так как дыра оказалось узкой, он порывчато ударился плечами о края дыры да громко вскрикнул, и в тот же миг ДажьБог выпустил руку сына. Наследник рухнул на пол, упав прямо на больную левую руку, и громко застонал.

– Отец, отец! – крикнул ДажьБог. – Узкая дыра, узкая, я же говорил, делай ее шире.

Послышался резкий звук, будто удар молота о наковальню, и темница вновь зашаталась, заходила ходуном.

– Что, что, мальчишечка, – беспокойно вопросил Вий. – Что случилось?

– Эх, Вий, просто слишком, хорошо ты, за мной тут ухаживал, плечи мои в ширину разошлись и не проходят в проем, – чуть слышно постанывая, и, потирая больную руку, ответил наследник, сызнова усаживаясь на покрывала.

И в тоже мгновение, на то место где только, что покоилась его голова, приземлился здоровенный кусок камня.

– Ого, – испуганно глянув на камень, воскликнул Святозар и усмехнулся. – Чернобогу это бы не понравилось Вий… Не понравилось бы ему, что Боги пытаются меня покалечить таким громадным камням… Столько сил… столько заботы было им в меня вложено, а теперь надо же бабах на голову валун… и все.

– Руку, руку, сын, – опять позвал Святозара ДажьБог.

Наследник не мешкая поднялся на ноги, немного покачиваясь от удара о потолок и морщась от боли, и вытянув правую руку вверх, кинул последний взгляд на воеводу, на прощание добавив:

– Вий, но ты, Чернобога успокой жив я… А от тебя, добрый мой воевода, жду приглашения в гости, как только души грешников достроят гостиный двор.

ДажьБог уже более мягко потянул Святозара на себя, и наследник услышал, наполненный светом и радостью, смеющейся голос воеводы:

– Ах, шутник, ты мой, мальчишечка… уж непременно, чистая, ты, душа, пришлю я тебе приглашение!

А Святозар уже чувствовал, как быстро летит вверх. И вот уже перед глазами пронесся каменно – земляной потолок, а после также быстро промелькнул стоящий или парящий, красивый, молодой Бог с серебряными до плеч кудрями и такими же серебряными усами и бородой, над головой оного горел золотой нимб. Бог был высоким, обряженным в голубовато – прозрачное, светящееся одеяние. Он стоял или парил в широком проходе, прямо на обратной стороне потолка темницы. И как только ДажьБог вытянул через дыру Святозара и устремился с ним вверх по этому проходу, Бог битв и войны, сын Сварога, громовержец Перун натянул тугую тетиву своего лука, переливающегося желтым, зеленым, красным, синим, голубым сиянием и пустил ярко-желтую стрелу-молнию прямо в отверстие. Святозар видел, как заполыхала всеми цветами радуги дыра в полу-потолке и начала смыкаться. Наследник поднял голову и узрел ДажьБога, крепко держащего его за правую руку, и дюже быстро летящего с ним по широкому проходу, сверкающему сине-зелеными переливами.

Кругом в этом проходе клубился беловатый и желтоватый дымок. Чем выше поднимался наследник по проходу, тем гуще и плотнее делался этот дым. И вмале Святозару стало тяжело дышать так, словно влажный, липкий туман проник в легкие и окутал их снаружи и изнутри, а затем принялся растягивать грудь, желая ее разорвать. Святозар надсадно задышал и начал кашлять, сначала тихо, однако погодя громче. Впрочем липкий туман, уже покрыл легкие, и воздух теперь и вовсе перестал проникать в них. Наследник торопливо сделал огромный вздох, потом еще один, и опять закашлял.

И вдруг он увидел, как снизу ноги его осветились золотым светом. Еще мгновение и яркость света увеличилась, засияло кругом все и даже этот беловато – желтоватый дымок. А миг спустя снизу вылетел, и, поравнявшись с наследником, полетел рядом Бог Перун, встревожено заглянувший ему в лицо. Святозар кашлял все сильней и громче, он чувствовал, что еще немного, и задохнется… И тогда Перун протянул руку дотронулся до груди его да медленно подул ему в лицо, и в тот же миг наследник широко раскрыв рот, глотнул чистого, земного воздуха, а следом тяжело сомкнул глаза и будто провалился в глубокий сон.