Текст книги "Сквозь Пекло (СИ)"

Автор книги: Елена Асеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)

Глава сорок пятая

Лишь только Пан и дасуни убежали, к решетке подошел Джюли и негромко засмеявшись, сказал:

– Ах! Все-таки он был хорош, с тройными лучами, мне понравилось. Вот только, как же я буду теперь камень пробивать без палки?

– Не беспокойся Джюли, – тоже хохоча, успокоил друга Святозар. – Вий вернет твою палку.

– Ты, думаешь, воевода, сможет вытащить из Пана палку? – спросил Джюли, переставая смеяться.

– Наверно. Я не знаю… вообще-то эту палку даровали тебе, – пояснил все еще улыбающийся наследник. – И она должна слушаться тебя, а почему, ты, не смог вытащить не понятно, может ты плохо тянул?

– Нет, Святозар, я тянул хорошо, это же моя палка, я к ней привык, – вздохнув, ответил Джюли. – И мне бы не хотелось, чтобы она осталась в этом малоприятном лбу!

 
«Терли, терли, терли але,
Люфе, люфе, люфе!»
 

Запел через какое-то время Джюли, он стоял возле валуна, прижавшись и положив на его широкую поверхность не только голову, но и часть тела, словно обняв.

– Что, ты, поешь Джюли? – поинтересовался Святозар.

Джюли поднял голову, выпрямился, и, развернувшись, посмотрел на Святозара, да широко улыбнувшись, тихо запел:

 
«Терли, терли, терли але,
Люфе, люфе, люфе!
Анисе, анисе, анисе але,
Севите, севите, севите!
Ларе тресте капе комме?
Терли, люфе, анисе, севите?»
 

Он на мгновение прервался и тяжело вздыхая, пояснил:

– Это значит, Святозар:

 
«Солнце, солнце, солнце или,
Луна, луна, луна!
День, день, день или
Ночь, ночь, ночь!
Что царит в твоей душе?
Солнце, луна, день, ночь?»
 

– добавил Джюли. – Эта старинная песенка, мне пела ее моя нянюшка, очень, очень давно, а я позабыл ее, и даже никогда не вспоминал… Но когда тот, Люччетавий – Джюли Веспрейлия сгорел до тла, а столб повалился, и глаза Чернобога опять стали черными, я услышал голос моей любимой, старой нянюшки Лурейсии. Услышал ее голос и слова этой песни.

– Красивая песня, – тихо проронил Святозар, и, развернувшись, пошел на свое место.

Наследник лег на спину, подложив под голову подушку и ощутил внутри себя такую глубокую тоску и грусть, по своим близким: Любаве, отцу, братьям и сестрам, по тете и дяде, по Яронеже, и наставникам, и другам, и вообще по земле и по всем восурским людям. Он ощущал эту глубокую, затаенную в душе грусть и слышал, как тихо заплакала его лазурная душа, истосковавшаяся за всем тем, что так ему дорого. А Джюли вновь и вновь тихо пел песню, словно пытаясь запомнить, то правильное направление, которое избрала его душа и по которому должна теперь следовать. Святозар закрыл глаза и от тихо текущих слов песни, внезапно увидел, точно с высоты птичьего полета еле видимые полоски полей и лугов, темнеющие невдалеке покрытые густой листвой леса, хрустальные, наполненные чистотой реки и престольный град, что как древний витязь раскинулся на возвышении. Наследник открыл глаза, и поднялся на ноги, да опершись рукой о стену, замотал головой… отгоняя, отгоняя от себя видение родной земли. Нога опять разболелась, а после разболелись руки, спина и щека, и внезапно стало так холодно, что губы Святозара словно покрылись тонкой изморозью, тело стало тяжело сотрясаться, а во рту застучали зубы. От боли и холода наследник тяжело застонал, а Джюли перестав петь, повернул голову, и беспокойно воззрившись на друга, спросил:

– Ты, чего Святозар?

– Все сразу разболелось, и я так замерз, – ответил наследник, и, почувствовал поступь воеводы. – Там чего Вий идет? – поинтересовался он.

Джюли глянул вперед, и, усмехнувшись, сказал:

– Ага, идет, пыхтит Вий, а с ним идет Пан. Ах, нет, он не идет, дасуни поддерживают его под руки и ведут… Закрывай глаза, Святозар!

Через мгновение, совсем рядом послышалась тяжелая поступь воеводы и его возглас: «Человек, затвори очи!» Наследник закрывший глаза, как только об этом ему сказал Джюли, шагнул вглубь темницы. Теперь он не просто сотрясался от холода, а уже даже не чувствовал кончиков пальцев на руках и ногах, кончики ушей и носа, наверно пора было пить настойку смольего дерева.

Вий подошел к решетке, и тихо зашипел, в тот же миг дверь заскрипела и начала отворяться. Воевода шагнул вперед и дотронулся пальцем до лба наследника, и тут же взяв его правую руку, вставил туда кубок, да встревоженным голосом, добавил:

– Человек, пей настойку смольего дерева, ты очень холодный, да поживей.

Святозар поморщил лицо, но так как зубы громко стучали, и, понимая необходимость ее пить, поднес к губам кубок, да, задержав дыхание выпил, всю горькую настойку разом, а после закашляв, вернул Вию кубок. А малость погодя ощутил жар разлившийся, разбежавшийся по крови, наполнивший все тело и даже кончики пальцев, носа и ушей теплом.

– Ох, ну скривился – то как, скривился, – проронил воевода, принимая кубок. – Не сурья это оно и так понятно… Но и морщиться так не зачем?

Вий развернулся, вышел из темницы, и решетка заскрипев, затворилась.

– Ты, вот, что мальчишечка, ложись и отдохни, а то у тебя столько нонче потрясений было, не ровен час, захвораешь еще, – молвил Вий, наверно увидев, как надрывно передернул плечами наследник. – Ложись и отдыхай, а Иглед тебе позже принесет еды, да Маргаст помажет мазью. А пока, ты, отдохни, да наберись сил.

Святозар слышал, как Вий тяжело развернулся и тронулся от темницы ко дворцу, но внезапно, раздался умирающий голос Пана:

– Паскопочка, а я…

– А, чо ты? – грубо спросил Вий.

– Как же, чо, паскопочка? – плаксивым голосом, протянул Пан. – Ты же обещал, что раз сам не смог вытащить эту палку, то заставишь человека ее вытащить.

– Ах, ну, да, да, да, – отозвался воевода и наследник услышал, как он вновь вернулся к решетки темницы. – Мальчишка, ты зачем Пану в лоб загнал палку, ты думаешь это смешно, да?

– Нет, Вий, – передернув плечами и шагнув к решетке, ответил Святозар. – Это не смешно… Но Пан, чего добивался то и получил… И палку я вытаскивать не буду, пусть ему ее вытащит Чернобог, которым он тут меня запугивал.

– Чего, – раздраженно произнес Вий, а потом наследник услышал, как засвистел хлыст, и гулко вскрикнул Пан. – Я тебе по запугиваю… ишь ты, храбрый, нашелся… Думаешь, я, чо не знаю, кто Чернобогу о мальчишке рассказал… Ты думаешь Пан я такой, как ты дурашман?… Да, я в Пекле от начала начал живу, и я таких дурашманов, как ты, всех переживал… и тебя дурафья переживу… Ишь, ты, запугивает он, а вот и прав мальчишечка, пускай тебе эту палку, которую даже мне не удалось вытащить, Чернобог и вытаскивает.

– Паскопочка, паскопочка… это я пугал человека, пугал, – оправдывался плачущим голосом Пан. – Пугал, чтобы он разрешал наказывать душу и не вмешивался в дела Пекла.

– Он сначала бил Джюли, засим пугал меня, что испросит соизволенье у Чернобога, для того, чтобы разорвать меня на части, а после оскорблял имя моего отца, великого и славного витязя ДажьБога, называя его трусом, – гневно молвил Святозар.

– Паскопочка, паскопочка, – подвывал Пан и быстро, быстро затараторил. – Какое соизволенье, какое разорвать, да Чернобог чуть меня не убил, узнав, что я человека посохом стукнул в глаза. Он паскопочка, был так зол, так сердит. Он запретил, запретил дотрагиваться до человека пальцем. Он сказал, чтобы ни один волосок не слетел с головы человека. Да и я бы никогда, никогда не нарушил волю Чернобога, ты же знаешь, паскопочка, как он наказывает, – внезапно Пан прервался, наверно, потому что сказал, что-то лишнее, а Святозар вдруг услышал страшный звук, похожий на рычание медведя.

– Ты, дурашман…,– прорычал Вий, и вновь засвистел хлыст. – Значит, я прав это ты, дурашман, сказал ему про человека. Зачем? Зачем?

– Нет, нет, паскопочка, – испуганно подвыл Пан. – Я не говорил, он узнал все сам… Он видел как открылась дверь и как прятался человек в ниши… Он паскопочка, сказал, что ждал прихода человека и знал, что человек придет… Это не я говорил… это все демон Босоркун, он был на докладе…

– Босоркун, – тяжело задышав, повторил имя демона Вий. – Босоркун ему доложил.

– Да, да, паскопочка, Босоркун, – точно всхлипывая добавил Пан. – Чернобог вызвал меня, это было как раз, после того как мы закрыли человека в темнице. А рядом с троном стоял Босоркун, Чернобог спросил меня, как себя чувствует человек… Я, паскопочка, очень испугался его, и не знал, что ответить, поэтому сказал, что плохо, плохо и он скоро умрет. Но Чернобог от моих слов, пришел в ярость, и глянул на меня, глянул…а я упал, я так испугался… А он мне сказал, что человек должен жить… должен не умереть, и, что не надо было его так хлестать, достаточно было одной плети, зачем надобно было так разрывать его спину, и его лицо… Чернобог сказал если человек не выживет, то тогда не буду жить я… А, я еще сильнее испугался и сказал, что он выживет, потому как его лечит Маргаст, и что от кнутов раны не кровоточат, а только кровь течет из ноги, там плохая рана… А Чернобог усмехнулся и добавил: «Так и должно быть, пусть течет оттуда кровь, человеку подскажут, как надо остановить кровь. А ты Пан, если хочешь жить, не мешай человеку, пусть он делает то, зачем сюда пришел… потому что это надо мне…»– Пан на миг прервался, порывисто вздохнул и продолжил, – а когда, когда Чернобог увидел, как я обжег глаза и лицо человеку, он был так зол на меня… Он… паскопочка… он, хотел убить меня, и очень тревожился за человека, и все время спрашивал о его глазах и лице… Паскопочка, и каждый раз, когда он о нем спрашивал рядом стоял демон Босоркун.

– Босоркун, – встревоженным голосом, повторил имя демона воевода. – И чего это там задумал Чернобог и Босоркун… а Пан. Ну-ка сознавайся, ведь наверняка ты подслушал…

– Совсем немного, совсем немного, я подслушал, – дюже тихо зашептал Пан и наследник обратился весь вслух, чтобы расслышать его слова. – Босоркун вел человека по его пути, прямо из Славграда в Арапайские горы, до царства гмуров. Потом шел за ним до Восточного моря, на миг потерял его в царстве Волыни, а после был рядом до царства Черномора и когда он вошел в проход, Босоркун поспешил в Пекло на доклад к Чернобогу. Но Босоркуна посылал следить за человеком сам Чернобог.

– А откуда Чернобог узнал, что я отправляюсь в Пекло… – удивленно переспросил Святозар. – И зачем ему надо было следить за мной?

– Ему надо было, чтобы человек дошел до Пекла, обязательно дошел, – прошептал Пан.

– Зачем? – теперь спросил воевода.

– Это я, не знаю паскопочка, клянусь твоим именем, не знаю, – загнусавил Пан. – Паскопочка, пусть человек вытащит палку.

– Не вытащу, – гневно отозвался Святозар. – Не вытащу и все тут… Раз Чернобогу нужен я живой, так мне теперь нет нужды прятаться… Так, что будешь, ты, Пан ходить с лазурной палкой во лбу, до тех пор, пока на ней не распустятся листочки.

– Ох, нет, только не листья, – простонал Пан, и как показалось наследнику, упал.

– Кхе… кхе, – закряхтев произнес Вий. – Листочки это хорошо, а то я уже очень, очень давно не видел листочков.

– Паскопочка, паскопочка, – дюже бодро выкрикнул Пан, и, похоже, поднялся с земли. – Не слушай, человека, не надо листьев. Может Чернобог и терпит тут его и его свет, но листочки в моем лбу он не потерпит, и что же тогда… а тогда меня не станет. – Пан громко всхлипнул. – А вместо меня здесь будет командывать твой враг Босоркун или к примеру Мора или Черная Помочь.

– Ой, нет, только не Босоркуна и не Черную Помочь, – недовольным голосом, откликнулся Вий.

– Конечно, конечно, зачем сына менять на Босоркуна, – обрадовано зашептал Пан. – Да, и потом, паскопочка, эта палка дар Радогоста душе и ее надо вернуть этой душе. Иначе она никогда не пробьет камень насквозь и не выполнит повеление Радогоста.

– И это верно, – заметил воевода и тяжело переступив, зашипел, решетку опять принялись отворять. – Мальчишечка, – обратился Вий к Святозару, – вытащи палку из лба Пана, прошу тебя.

– Вий, если ты просишь, я вытащу, но прежде пусть Пан пообещает, что больше не тронет эту душу, – ответил наследник и убрал с лица упавшую на него прядь волос. – И пусть, Пан, пообещает более никогда не оскорблять моего отца, великого ДажьБога, сына Бога Перуна и внука Бога Сварога!

– Пан, ты слышал, что хочет человек? – поспрашал Вий и тяжело переступил с ноги на ногу.

– Ах, ах, ах, паскопочка, так болит голова, плохо слышу и почти ничего не вижу, – застонал Пан, и слышно было, как зашипели кругом него дасуни, наверно поддерживая умирающего.

– Жаль, Пан, что ты не слышишь, и не видишь, – вздыхая, пояснил воевода. – Выходит, не будет тогда мальчишка, вытаскивать палку.

– Паскопочка, – сызнова бодрым голосом, откликнулся Пан. – А если я дам обещание, он вытащит палку.

– Ты, Пан, зря тут пререкаешься, – проронил Святозар. – Гляди, мозги у тебя скоро лазурными станут, вот точно как посветлели руки Джюли, так и у тебя посветлеют мозги, ведь на палку была нанесена моя кровь.

– Ох! – испуганно выдохнул Пан и торопливо зашептал, – обещаю именем моего отца Вия, не трогать эту душу и никогда не оскорблять великого ДажьБога, сына Бога Перуна и внука Сварога! А теперь тяни, тяни скорей!

Пан подскочил вплотную к наследнику и выставил вперед свою голову.

– Погоди, погоди, – воскликнул воевода и подошел к Святозару. – Он, сейчас обморозит руку об твои разумные лучи, я сам положу его руку на палку.

Вий взял правую руку Святозара и положил ее на палку. Наследник сжал ее и потянул на себя, но палка крепко держалась во лбу Пана и не поддавалась, точно не желая покидать хорошо обжитое место.

– Ну, же, выходи, – раздраженно сказал наследник.

И сызнова потянул палку на себя, а та внезапно, мягко, и плавно, словно катятся сани по наезженной дороге, пошла на Святозара. Еще мгновение и палка уже была в руках наследника.

– Ох, ох, ох! – застонал Пан, и наследник услышал, как громко цокая своими копытами, тот покинул его темницу.

Вий стоял какое-то время рядом, и молчал, потом он протянул руку, схватил подбородок Святозара и приподнял его, да откинув с лица наследника волосы, тихо, словно разговаривая сам с собой, сказал:

– Не может быть… неужели ты, мальчишечка, за этим сюда пришел? – наследник услышал в голосе воеводы одновременно страх и тревогу.

– За этим, зачем, за этим? – не понимая вопроса Вия, ответил Святозар. – Воевода о чем ты говоришь? Я тебя не понимаю, ты как Чернобог – то, не на пускай тумана. Коли, что-то хочешь узнать, возьми напрямую и спроси… А я, тебе честно, все отвечу.

– Честно ответишь…,– раздумчиво произнес воевода, и осторожно провел пальцем по глазам, носу и губам наследника. – Что ж ответь тогда, зачем тебя послал в Пекло ДажьБог?

– Он послал меня, – ровным голосом отозвался Святозар. – Чтобы я освободил душу матери, которая по моей вине попала сюда… ДажьБог знал, что моя душа будет страдать, думая о том, что именно я повинен в мучениях Долы. Поэтому он поведал мне, как я могу ее освободить, и я пришел и освободил.

– Вижу, – чуть слышно протянул воевода. – Правду, ты, говоришь… потому что душа твоя светлая врать не умеет… – Вий немного помолчал, и вздохнув, добавил, – ох, ох, ох! Эти Боги, вечно, что-то выдумывают, вечно им, что-то надо от таких как ты… Бедный, ты, мальчишечка… столько страданий, столько боли перенес… Теперь мне ясно, зачем ты сюда пришел, и почему тебе сохранил жизнь Чернобог. Одно только не понятно, что же он дальше предпримет… ведь ты все равно остался светлым.

– Вий, я тебя не понимаю, – удивленно, молвил Святозар. – Может, ты поделишься со мной своими мыслями и расскажешь, зачем Чернобог сохранил мне жизнь и позволяет лечить ногу.

– Эх, мальчишечка, мальчишечка, – откликнулся Вий, и нежно провел рукой по его волосам. – Иногда неведение, лучше знаний… Сиди здесь тихонечко и прошу тебя, прошу тебя не связывайся с Паном…поверь мне то, что задумали Боги не понравится тебе…

Воевода отпустил подбородок наследника, развернулся и вышел из темницы, послышался скрип затворяемой решетки, а Святозар зная, что Вий сейчас уйдет, шагнул к двери и негромко заметил:

– Воевода, но я всегда считал в жизни: «Легче тому, кто видит лицо опасности». Поверь мне, лучше знание, чем неведение. И почему ты, считаешь, что мне не понравится то, что задумали Боги?

– Сиди тихо и наслаждайся неведением, – как-то слишком грустно проговорил Вий, и протяжно выдохнул. – И не в коем случае не связывайся с Паном… Потому, что если Чернобогу ты нужен живой и здоровый… – Воевода вновь выдохнул. – Это может быть еще хуже, чем разорванный на части.

Вий громко зашипел и гулко топая своими ногами, ушел к себе во дворец. Не успел еще смолкнуть его топот, как Джюли громко засмеялся, а Святозар открыв глаза, увидел его счастливое и довольное лицо, и отогнал от себя всякие мысли о неприятном разговоре с воеводой, в ответ улыбнувшись. Наследник посмотрел на лазурную палку, которая наполовину была в бурой, вязкой крови Пана, и, наклонившись, вытер ее о край покрывала, да протянув Джюли, добавил:

– Выходит Джюли у Пана в голове и вовсе мозгов нет, потому как попади такая палка в мою голову, да войди в нее на такую глубину, я тут же бы умер.

– Жаль Святозар, что ты не видел лица Пана, – разворачиваясь к камню и принимаясь за свой труд, откликнулся Джюли. – Лица Пана, когда Вий вышел из твоей темницы и повелел закрыть дверь, совершенно позабыв про своего истекающего кровью и умирающего сына.

– Я, конечно, не видел это, но слышал, как Пан стонал, – засмеявшись, ответил Святозар. – Наверно у него был такой же несчастный вид, как и плаксивый голос.

– Дасуни идут, – кивнув в сторону дворца воеводы, сказал Джюли, и улыбка сбежала с его фиолетовых губ.

И правда, вскоре, со стороны дворца пришли двое дасуней с кнутами в руках и встали один около валуна Джюли, а другой с правой стороны темницы, возле решетки.

– Зачем вы пришли, – вопросил Святозар дасуня, который стоял с правой стороны от темницы. – Чего вам тут надо?

Дасунь повернулся спиной к темнице и наследнику, и, распустив длинный кнут, положил его конец на землю, тот второй служка, который стоял возле валуна сделал тоже самое.

– Эй, дасунь, ты чего не слышишь моего вопроса, – раздраженным голосом, окликнул служку Святозар, и подошел вплотную к решетке.

Дасунь развернул голову, посмотрел с интересом на наследника своими впалыми глазами, и тонким, точно щелочка ртом ответил:

– Его мудреность, воевода Вий, повелел нам охранять тебя, чтобы тебе никто не мог навредить.

Святозар тяжело вздохнул, понимая, что теперь под охраной злобных дасуней Джюли будет дюже тяжело добыть для него воду.

Глава сорок шестая

Все последующее время, дасуни сменяли друг друга на постах, не позволяя Джюли петь и разговаривать со Святозаром. Вий приходил редко, а всякий раз, когда приходил, брал подбородок наследника пальцами, приподнимал, и, заглядывая ему в лицо, подолгу смотрел на него и почему-то протяжно вздыхал. Чаще приходили Маргаст и Иглед, колдун мазал незаживающие раны наследника мазью и пищал-шептал над ними, снимая боль, а Иглед приносил еду и настойку. Взгляд Чернобога появлялся в темнице также часто, только теперь в нем чувствовалось не беспокойство, а огромный затаенный интерес. Всякий раз, когда властитель Пекла смотрел на Святозара, он, ощущая боль в ранах, начинал стонать и Чернобог словно не желая утомлять и обессиливать его уходил.

Святозар видел несколько раз Пана, тот проходил в сопровождении своих дасуней, мимо его темницы, рядом с вереницей душ. Все эти разы он останавливался, злобно смотрел на наследника, махал своим посохом и шипел. Дырка в его лбу так и не зажила, ее края, покрытые легкой, буроватой лазурью немного светились. Всякий раз когда он остановившись, начинал смотреть на наследника и грозить ему своим посохом, Святозар громко смеялся, в ответ предлагая Пану, все же вернуть палку обратно. Тогда Пан еще больше свирепел, тревожно щупал дырку, и громко шипя, да стуча по земле своими копытами, уходил.

Однажды после очередного ухода Пана, к темнице подошел Маргаст, он пришел один без Игледа и дасуней, с черной неглубокой чашей в руках, где была мазь. Его серая кожа лица была покрыта черно-зелеными пятнами, глаза беспокойно бегали из стороны в сторону, он тяжело дышал, а плечи взволнованно вздрагивали. Трясущимися руками открыв замок в решетке, колдун вошел в темницу и остановился. Святозару сразу не понравилось выражение лица Маргаста, его зелено-черные пятна по поверхности кожи и тяжелое дыхание. Наследник глянул на мазь, и сердце его тут же тревожно застучало, он перевел взгляд с чаши на лицо Маргаста, посмотрел прямо в его черные, навыкате глаза и спросил:

– Тебя, что прислал Чернобог? Теперь он, что решил меня покалечить?

Маргаст встрепенулся всем телом и внезапно выронил чашу на пол. Мазь стремительно выплеснулась из чаши и упала на покрывала, да прямо на глазах стала увеличиваться в размерах, превращаясь в огромного зверя. И в этот же миг наследник почувствовал страшную боль в растерзанном теле, и взгляд на себе Чернобога. Святозар понимал, что еще мгновение, и он потеряет сознание, и тогда, сам не ожидая от себя такого, разозлился на Чернобога, заскрипел от гнева зубами, и тотчас всякая боль отступила, остался лишь взгляд, любопытный, заинтересованный взгляд повелителя Пекла. Наследник встряхнул головой и отступил назад в темницу, глянув на зверя который вырос прямо перед ним. Это было громадное чудовище, на его овальном, саженном теле, серого цвета, находились два здоровых, круглых, красных глаза и похожий на клюв птицы, состоящий из двух мощных челюстей, рот. Гибкое, гладкое, точно мешковидное тело и около десятка длинных, толстых, похожих на щупальцы рук – ног, покрытых сверху черными воронками. Чудовище протянуло свои руки к Святозару, и, схватив его, крепко обмотало щупальцами, да начало сжимать. Наследник, прилагая все свои силы, принялся вырываться из мощных рук чудища, но тот лишь крепче сжимал и обматывал его оставшимися руками. Святозар слышал, как кричал Джюли, как кричали дасуни, охранявшие его, как били они чудище кнутами, понимая, что еще миг, и оно задушит Святозара. Но наследник не собирался сдаваться, он так сильно крутился в цепких руках зверя, что ему удалось освободить правую ногу. И тогда он выставил ее вперед и слегка вверх, да принялся бить чудище по телу, стараясь попасть в глаза и рот. Клюв зверя громко клацкал, пытаясь схватить наследника за дерущуюся ногу. Наконец Святозару удалось попасть чудищу два раза в правый глаз. Зверь издал какой-то резкий звук-визг и выпустил наследника из своих рук, бросив его прямо в стенку. Святозар стукнулся об стенку головой и телом, скатился вниз, но тут же вскочил на ноги. И услышал поступь своего спасителя Вия, который громко кричал: «Глаза, глаза, затвори мальчишка, сейчас я тебе помогу.» Святозар увидел, как чудище вновь по полу протянуло к нему свою руку, стараясь схватить его за ноги. Одначе наследник подпрыгнул вверх и приземлился на руку зверя. Тот опять издал резкий звук-визг, и выдернул свою руку из под ног Святозара, при этом стукнув его другой рукой в лицо. От удара наследник закрыл глаза и полетел спиной в стену, а вдарившись об нее, вытянул руки вперед и громко закричал:

– Остановись, остановись, остановись, я, повелеваю!

Рука чудища лишь коснулась ног наследника и тут же замерла. Послышался резкий удар хлыста, долгое шипение, и сейчас же взгляд Чернобога пропал, а Святозар уловил в нем не только дикий холод, но и такое же сильное недовольство. Наследник сидел на покрывалах и прислушивался. Вий еще какое-то время шипел и раздавал удары хлыстом, чудище же, как показалось Святозару стало уменьшаться в размерах, а немного погодя в темницу тяжело дыша, зашел воевода. Он подошел к наследнику схватил его за плечи и поднял на ноги, да перерывисто дыша, спросил:

– Кто это сделал? Маргаст?

– Да, – негромко ответил Святозар. – Это Чернобог его заставил, Вий. Я чувствовал его взгляд на себе, он наблюдал за мной, а когда ты пришел ко мне на помощь, он был недоволен…. Выходит, воевода, теперь он решил меня покалечить.

– Нет, – тихо заметил Вий. – Это совсем другое… ему нужно было от тебя другое.

Святозар чувствовал, как гладкие, широкие пальцы воеводы ощупывают его лицо, руки и тело, стараясь понять, ранен он или нет.

– Вий, – успокоительно, заметил Святозар. – Со мной все в порядке, не беспокойся, я не ранен.

– Где же в порядке, ты весь в крови, весь, – горестно выкликнул воевода. Он отпустил плечи наследника, и громко зашипел, слышно было, как зашипели дасуни, а затем раздался испуганный писк-шипение Маргаста. – Ты, ты, ты…,– закричал, точно зарычал Вий. – Как ты смел, а если бы ощера его убил.

– Ваша мудреность, ваша мудреность, – запричитал колдун. – Не виноват я, не виноват я… мне Чернобог повелел. Он сказал: «Выпустишь ощеру в темнице человека. Выпустишь и посмотришь, справится ли он с ним, а если не справится, уберешь сам.»– Маргаст протяжно пискнул, и добавил, – я бы не позволил, не позволил ощере его убить.

– Ах, ты, дурафья, – выдохнул воевода и засвистел его хлыст. – Дурашман, чего же ты убежал тогда, зачем его бросил тут, один на один с ощерой… Ведь Чернобог повелел тебе выпустить и посмотреть, а не убегать.

– Ваша мудреность, ваша мудреность, – продолжал пищать колдун. – Да, я ведь видел он справится, справится с ощерой…И помощь моя была не нужна ему.

– Не нужна, да? – переспросил воевода и вновь огрел Маргаста хлыстом, тот в ответ гулко пискнул. – Почему, ты, не пришел ко мне, почему не сказал, про повеленье Чернобога? И давно ты ходишь на доклад к повелителю? А, ну, признавайся, а то я тебе устрою… устрою иначе…

– Давно, давно, давно, хожу к нему на доклады, – зашептал колдун. – Сразу как появился здесь человек… Сразу, как я первый раз помазал его флюпенговой мазью, как прошептал первое шептание… Меня Пан схватил с дасунями и привел к властителю, и Чернобог повелел приходить и все докладывать, все рассказывать о человеке. И еще он повелел, что бы я вам, ваша мудреность, ничего не говорил. Он опасался, что вы, ваша мудреность, как узнаете о его намерениях, постараетесь человека спасти и выведите его отсюда. А повелителю тьмы надо было, чтобы он находился здесь, чтобы души излечили ему ногу, и он стал…

– Замолчи…,– гневно выкрикнул воевода. – Замолчи и не смей, при человеке это говорить… Дурафья, я и так понял… я и так понял, что хочет Чернобог. Но мальчишечка такой светлый, такой чистый, у него такая смелая, великая душа, он всегда бился, и будет биться с ягыней Ерку и с чарколом Сатэгой, и никогда, никогда он не предаст свет, добро и своих Богов!

– Верно, верно, ты сказал воевода, – незамедлительно откликнулся на слова Вия, Святозар. – Я никогда не изменю своей вере, своим Богам и своему отцу! Я лучше умру в объятиях вашего ощеры, чем позволю себе служить злу! Слышишь, властитель тьмы! – Громко выкрикнул наследник, и, покачнувшись, потому что по лицу его, рукам и телу обильно текла кровь, опустился на покрывала. – Можешь убивать меня, Чернобог, прямо сейчас так, как никогда я не перейду на твою сторону!

– Тише, тише, – встревожено зашептал воевода. – Чего ты кричишь, кого ты вызываешь на бой, горячая голова! Это же не Ерку, не Сатэга, это же Чернобог.

– Эх, Вий, – тяжело задышав, ответил наследник. – Сатэгу, Семаргл и Перун смогли победить только с помощью Бога Сварога… Он был очень силен… я видел это своими глазами.

– Я знаю… знаю, – очень мягко добавил воевода.

Святозар прислонился спиной к стене темницы и почувствовал слабость в теле, да прерывисто задышал. Воевода наверно, увидел, что наследник слабеет, еще раз огрел колдуна хлыстом и зашипел. Маргаст тут же опустился рядом со Святозаром, протянул руки вперед, прямо к наследнику и зашипел-запищал тихо, тихо, да провел по лицу, словно мягкой материей.

– Шепчи, шепчи свои шептания Маргаст, – пропыхтел Вий. – А то если он не превратится в прежнего, я схожу к Чернобогу и поведаю ему, как ты бросил человека, один на один с ощерой, поведаю, как нарушил его повеленье и все мне рассказал.

– Ох… ох…ох, – заохал колдун, и, залебезив, пискнул. – Сейчас, сейчас, ваша мудреность, еще одно шептание, и все пройдет, – и сызнова зашипел шептания.

И точно, лишь дошипел Маргаст шептания, Святозар сразу почувствовал себя бодрее, а с лица, рук, ног и тела, везде, где касались его черные воронки ощера, перестала течь кровь. Наследник ощупал лицо, и к своему удивлению обнаружил на месте не заживающей раны от кнута дасуней, плотный рубец. И хотя Святозара еще немного покачивало, но он поспешно оторвал спину от стены, и, засунув под рубашку руку, нащупал и там, и на руках в тех местах, где разорвалась материя и кожа ощера коснулась ран, плотные рубцы.

– Смотри воевода, раны от кнутов почти закрылись, – радостно сказал наследник и придерживаясь за стену, поднялся. – Осталась небольшая рана на спине и левая рука, а остальное покрылось рубцом, может, стоит ощере меня еще раз обнять.

Вий шагнул к наследнику ближе, поднял его лицо за подбородок, и провел пальцем по рубцу, и, обращаясь к колдуну, спросил:

– Маргаст, как это понимать? Почему у него пропали раны, а появились рубцы.

– Слюна, покрывающая ощеру хорошо лечит, все незаживающие раны, – поспешно отозвался колдун, и провел своим маленьким пальцем по рубцу на щеке наследника. – Но только, когда она выделяется во время боя… когда ощера злиться. – Маргаст замолчал, и чуть тише добавил, – ваша мудреность, Чернобог, наверно хотел, чтобы человек излечился от ран. Потому что я ему рассказывал, как человека мучает боль, когда властитель Пекла, за ним наблюдает… Он повелел мне выпустить ощеру, уже давно… но потом запретил, потому что Пан обжег глаза человека своим посохом. А нонче вызвал меня к себе, передал чашу и повелел выпустить ощеру…

Вий отпустил подбородок наследника, и какое-то время хранил молчание, а после также тихо спросил:

– Зачем ему все это нужно, а Маргаст?

– Наверно хочет, наблюдать все время за человеком, – пропищал колдун. – И при этом не хочет, чтобы человек терял сознание… Он сам мне сказал: «Что ты за колдун… не можешь снять с него боль, не можешь закрыть раны. Стоит мне на него посмотреть, он от боли теряет сознание… А мне совсем не нужно, чтобы он слабел…Он должен быть сильным… сильным, чтобы выполнить то, что нужно мне».

– И не подумаю я, – раздраженно откликнулся Святозар, словно обращаясь к Чернобогу. – И не подумаю выполнять то, что нужно Чернобогу. – Наследник тягостно задышал, и гневно дополнил, – Вий, отдай меня Горыни… Лучше погибнуть от Горыни, чем ощущать на себе заботу Чернобога.

– Угомонись, угомонись, чего ты в самом деле, мальчишечка, – успокоительно заметил Вий и переступил с ноги на ногу. – Надо быть мудрее, мудрее, мальчишечка… Не нужно злить Чернобога, он тебя проверяет… проверяет…, только проверяет. Если бы он хотел, что-то тебе предложить, уже бы предложил, поверь мне… Ты главное не изменяй своей душе, слушай ее наставление, слушай ее… и все будет хорошо, поверь мне.