Текст книги "Обманка (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Вдогонку за мной отправили две кареты и один пеший отряд из четырех человек; все они, пользуясь тем, что дорога не разветвлялась и от нее не отходило ни единой тропки, по очереди обогнали меня часа два назад – я преспокойно переждала все в том же подлеске в компании недовольно шипящих, но, слава Богу, не нападающих змей. Что мне, впервой, что ли, среди них торчать – я на последней фирме два года проработала, а эти хотя бы людьми не прикидываются.
Ночь подкрадывалась плавно, маленькими шажочками, по чуть-чуть; я даже не сразу заметила, как стемнело. Нужно было искать временное спальное место.
Проклиная похитителей, забывших прихватить мой сотовый, чья подсветка мне определенно не помешала бы, я бодро двинулась чуть в сторону от дороги, решив облюбовать более-менее удобное дерево. И каким только чудом не прошлась по змее?..
Как назло, подходящих деревьев все никак не попадалось: у тех, что имели ветки близко к земле, толщина ствола немногим превосходила мою руку, а их более устойчивые коллеги казались совершенно неприступными. Углубляться в чащу я побоялась: не такой я великий следопыт, чтобы потом вернуться к дороге, а сдохнуть посреди чужого леса отчего-то не улыбалось.
Я остановилась, вглядываясь в шелестящую тьму впереди, и до боли прикусила губу, чтобы не разреветься от беспомощности и отчаяния. Что теперь делать-то? Я слишком устала, чтобы идти дальше, но не ложиться же просто так спать на землю – мигом простыну, ибо иммунитет с детства оставляет желать лучшего, а костер развести не получится: начать с того, что я этого делать не умею, и закончить тем, что поджигать, собственно, нечем. Но что тогда?
Вместо ответа на сей заковыристый вопрос меня отчего-то сильно дернуло за руку, опрокидывая в траву – я ударилась копчиком и головой, громко выругалась и осталась лежать, дожидаясь, пока перед глазами перестанут плавать красные пятна. Плечо, опомнившись, начало побаливать, и я с досадой повернулась, желая рассмотреть, что там с ним такое.
И еле успела проглотить рвущийся наружу крик.
Из рукава торчало хвостовое оперение стрелы, уткнувшейся наконечником в землю. Я никогда раньше вживую не видела стрел – а в кино они отчего-то казались такими безобидными и легкими, что этот громоздкий экземпляр, больше напоминающий дубину с заостренным концом, поверг меня в состояние тихого ужаса.
Меня пытались убить!
Зачем, что я такого сделала-то?!
А, потом, все потом, сейчас главное – успеть смотаться отсюда, пока охотник не пришел за законной добычей!
Я попыталась встать, но не тут-то было: стрела утопла в земле, пригвоздив руку, но прорывать рубашку явно не собиралась, а в ответ на резкие движения снова заболело многострадальное плечо. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы не заскулить жалобно от страха и усталости, но вовремя очнувшийся рассудок быстро поставил все на свои места. Я выдернула стрелу из земли, уже не пыталась вытащить ее из рукава – бежать не мешает, и бог с ней – и бросилась к дороге, но на нее саму не вышла – пригнувшись, посеменила вдоль кустов, стараясь производить как можно меньше шума.
Можно отнестись ко всему этому как к привычной грязной конкуренции: тебя пытаются убрать как помощника, директора – как большую шишку, а твое дело – всего-навсего выпутаться и отомстить противнику, чтоб неповадно было.
Однако до чего же проще воевать на бумаге и в рекламе…
Страх и желание жить придали сил: я шла почти до самого рассвета, ближе к нему уже выйдя, наконец, к какому-то захудалому строению на опушке леса: больше всего оно напоминало избушку на курьих ножках – только вместо них красовались четыре каменных столба, приподнимающих сруб метра на два над землей. Окна не светились, из чего я заключила, что хозяева еще спят и будить их не стоит – в такую рань мало кто отличается особой человечностью и жалостью; это, впрочем, не помешало мне подняться по деревянной лестнице к узенькому крылечку и сесть на нем, с наслаждением вытянув гудящие ноги.
Безумно хотелось пить, есть и спать: в лесу я видела какие-то кустики с россыпью мелких синих ягод, но пробовать их не решилась – а ну как ядовитые? – а ручьев, равно как и мест для ночлега, мне не попадалось вовсе. Еще мне, как назло, нечего было предложить хозяевам за «пищу и кров» – все более-менее ценные вещи остались в старой одежде, которая, предположительно, дислоцировалась на другой планете. Безрадостно.
Кроме того, где-то в лесу – надеюсь, что там, а не в этой самой избушке, – слонялся оставшийся неизвестным охотник, чью стрелу я нервно вертела в руках, вытащив из рубашки. Пальцы дрожали. Несмотря на громоздкий внешний вид и полное отсутствие изящества, полагавшегося любому совершенному орудию убийства, стрела оказалась удивительно легкой и при резких взмахах со свистом рассекала воздух, практически не встречая сопротивления.
Черт подери, меня пытались убить!!! Меня, беззащитную девушку, ничего не понимающую в окружающем мире!
Причем, скорее всего, по какой-нибудь идиотской ошибке, приняв за дикого зверя!
Или… другого человека?
Скажем, за того, что остался в резиденции ди Дара наедине со своим затравленным и беспомощным взглядом в зеркале…
По внутренностям пробежали ледяные щупальца, противно сжав что-то в низу живота. Мне пришла в голову одна очень простая и крайне несвоевременная мысль, заставившая резко выпрямить покрывшуюся холодной испариной спину и тут же сжаться в максимально незаметный комочек.
Сбежав от Эртрисс, я обезопасила себя только от нее. А как насчет тех, кто открыл охоту на ди Дара? Мы ведь почти неотличимы внешне, принять меня за нее – раз плюнуть.
Черт! Я жить хочу! Хочу домой!
Так и не решившись выпрямиться, я уткнулась носом в притянутые к груди колени и судорожно зажмурилась. А что, если и хозяева избушки тоже против этого чертового союза готовы на все, лишь бы помешать моей копии о нем договориться? Да и вообще тут, судя по всему, дипломатия не в почете…
Плевать. На все плевать. Я так устала…
Проснулась я от простых человеческих потребностей: в животе требовательно урчало, во рту рыли норки песчаные ящерицы, но, несмотря на это, организм настойчиво требовал найти хоть какой-нибудь санузел – при этом, желательно, не шевеля ногами.
Серовато-белое небо тускло освещалось отчего-то с двух сторон; за спиной тихо перешептывались древесные кроны, а ближе к горизонту поднималось желтоватое зарево городских огней. Но до них еще надо было добраться, что в моем нынешнем состоянии довольно затруднительно.
Сбегав до ближайших кустов и посетовав на ужасную антисанитарию, я все же решилась постучаться в дом. Изнутри послышалось недовольное ворчание и торопливая возня: шорох ткани, короткий всплеск воды и, наконец, негромкие шаги. Дверь натужно заскрипела, являя моему взору крепкого коренастого мужика с ног до головы в каком-то странном аналоге камуфляжа… и со здоровенным арбалетом наперевес.
– Чего надо? – негостеприимно поинтересовался он, сонно моргая, и тут же застыл, завороженно уставившись на стрелу в моих руках. Я не нашла ничего умнее, кроме как испуганно пролепетать:
– Это случайно не ваше?
Вместо ответа мужик воровато огляделся и нахально втащил меня в дом, тотчас же заперев дверь на засов.
– Эльтанн Эртрисс, ну и подобрали же вы время для прогулки по лесу! – возмущенно рявкнул он после того, как параноидально задернул все занавески. – Как будто не знали, что за вами половина Гильдии Убийц гоняется, высунув язы-ки!
– Не знала, – честно кивнула я, потихоньку закипая. Да какого черта?! Какое я имею отношение к их внутренним дрязгам? Грызлись бы между собой, а я домой хочу!
Мужик замер с видом шокированного суслика, вперившись в меня квадратными глазами, а потом вдруг набычился:
– Ты не Эртрисс, – заметил он. – Что с госпожой?
– Все с ней в порядке, не считая съехавшей крыши, – огрызнулась я. – Твоя госпожа пыталась меня подсунуть всем этим убийцам в качестве наживки! И почти успешно! – я со злостью швырнула стрелу в стену, куда она, не растерявшись, и воткнулась. Мужик со страдальческим выражением лица проследил ее полет – в пропитанных какой-то блестящей дрянью бревнах намечалось уже штук пять ды-рок подозрительной конической формы. Не отрывая от них взгляда, он растерянно пробормотал себе под нос:
– Эртрисс все-таки вызвала демона…
– Да сам ты демон!!! – взорвалась я, с бессильной досадой топнув ногой – ступня тотчас же отозвалась приступом острой боли, отнюдь не добавившей мне душевного спокойствия. – Черт! Меня убить пытались! Я как идиотка через весь лес пробежала без передышки! А ты мне еще про каких-то демонов втираешь! Вы здесь все чокнутые какие-то! Я хочу домой… – неожиданно тихо закончила я, смаргивая некстати навернувшиеся на глаза слезы.
Вот тебе и каменная леди, количество эмоций на квадратный сантиметр тела – ноль целых, одна тысячная процента… и столько же умения паниковать, да? Наверное, со мной просто еще никогда не случалось ничего по-настоящему сквер-ного…
* * *
Внутри избушка оказалась почти нежилой: одна-единственная комната, в углу которой свалена прямо на пол смятая постель; у окна одиноко стоял небольшой деревянный стол с придвинутой скамейкой. Под потолком ютились клочья паутины, а за запыленным стеклом мирно гнила пара опавших листьев. Это было место, куда приходят, чтобы упасть и уснуть – и то не каждую ночь.
У бульона был странный кисловатый привкус, а местный хлеб отчего-то немножко горчил, но силы заметить это у меня появились только после того, как я умяла половину своей порции и почувствовала себя относительно живой. Мужик сидел напротив, по другую сторону стола, и смотрел на меня, как на непутевую дочь, которой приспичило удрать из дома, не имея заранее заготовленных позиций и особой решимости их найти, а потому вернувшуюся с повинной. Я бросила на него взгляд исподлобья, нахохлившись, и отодвинула опустевшую миску. Сейчас, если я правильно поняла, меня будут судорожно уговаривать вернуться и сдохнуть за благородную госпожу во славу Хеллы.
– Знаешь, – задумчиво протянул мужик, – в следующий раз, прежде чем бросаться есть, проверь все-таки, не собираются ли тебя отравить. Ты ведь и правда очень похожа на Эртрисс, даром что не демон-трансформер.
Сначала я сжалась в испуганный комочек, прислушиваясь к своим ощущениям, но потом поняла, что раз уж речь идет о «следующем разе», то подразумевается возможность дальнейшего существования хотя бы до первого попавшегося кафе. Но какое дело этому мужику? Хотя ладно, фиг с ним. Попытаемся для начала разведать обстановку.
– Демон-трансформер?
Он склонил голову набок, удивленно вскинув брови, но после, видимо, сообразил, что я просто не могу обладать энциклопедическими сведениями о местных эквивалентах чертей.
– Это демон, который может временно принимать облик любого увиденного им предмета или явления. И человека, само собой, – мужик схватил со стола кружку и махом ее осушил, с довольным видом крякнув. – Причем так, что никто не сможет отличить его от настоящего, кроме, разумеется, того, кто эту тварь призвал.
– Эртрисс пыталась призвать такого демона? – уточнила я. – Но почему тогда выдернула меня?
Мужик гаденько ухмыльнулся.
– Да потому что у Эльтанн Эртрисс природный талант к Черному Целительству, а не к призывной магии. Представляю, что бы с ней сотворил настоящий демон, не сумей она удержать его в повиновении, – тут он картинно помрачнел. – В этом смысле госпоже, несомненно, повезло, что она выдернула своего обычного двой-ника.
– Постой-ка, – загрузилась я. – То есть это та самая идея про параллельные миры и иже с ними? Но почему мне тогда втирали, что это другая планета?
– Параллельные миры – это то, что до сих пор живет в фантазиях Творца, нереализованное, – немного растерявшись, ответил мужик. – Эртрисс не могла выдернуть сюда то, чего на самом деле нет. Попасть в фантазию – вот это вполне реально. Но не наоборот.
– Но как тогда объяснить существование двух практически идентичных людей? – у меня лично был только бредовый вариант с пропавшим близнецом, увезенным на другую планету.
– У любой души есть отражение, двойник, – мужик говорил чуть ли не по слогам, как со слабоумной, – по всей видимости, этот идиотизм считался общеизвестным. – Но где он появится, никому не известно. Такие встречи, как у тебя с Эртрисс, крайне редки.
– Лучше б их вообще не было, – мрачно буркнула я, внимательно разглядывая дно опустевшей кружки. Почему-то в упор не вспоминалось, чем именно она была наполнена, что наводило на совсем уж грустные мысли.
Безумно хотелось домой, под застиранный плед, покрытый внушительным слоем вездесущей кошачьей шерсти – обе мои кошки линяли постоянно, невзирая на время года и требуемую густоту шубки, – забиться в угол дивана с книжкой и забыть, забыться… Очнуться под утро, с сожалением вынырнув из другой жизни, другого мира, – чтобы через пару снова клевать носом на работе, вымученно улы-баясь самому дорогому и самому недосягаемому человеку на свете…
Увы, другой мир и другая жизнь решительно не хотели никуда исчезать, хотя утро уже наступило, и сей досадный факт заметно поубавил их привлекательность.
– Знаешь, для госпожи этот союз очень важен, – увещевал так и не назвавшийся мужик, – как и для всей планеты, хоть и не все это понимают – ну да помахать кулаками после драки всегда желающие найдутся. Но если договор не заключат, то Хелле как суверенному государству придет конец…
Глаза отчаянно слипались: тех нескольких часов до рассвета организму явно не хватило, чтобы выспаться, а говор у этого мужика оказался на редкость ровный и спокойный, монотонный – люди с такими голосами обычно водятся только в высших учебных заведениях, причем они, согласно основному закону подлости, обязательно читают лекции по самым сложным предметам.
Лекция, собственно, продолжалась: на разные лады поахав-поохав на тему беззащитности Хеллы, «преподаватель» плавно перешел на общий курс, в ходе которого выяснилось, что на данный момент Владыкой является совсем молодой (кто бы сомневался?) Диллиан Ри Лант Эйлэнна, отчаянно нуждающийся в поддержке, поскольку знать, естественно, не одобряет малоопытных управленцев.
– Так отчего ж приближенные не исправят ситуацию, аккуратно этого сопляка свергнув? – опрометчиво поинтересовалась я, не поднимая головы со сложенных на столе рук. Спать по-прежнему хотелось просто нечеловечески.
«Преподаватель» замер с отвисшей челюстью, как глубоко шокированный суслик.
А потом вдруг истерически заржал, поневоле заставив вспомнить поговорку про смех без причины.
– Эйлэнну нельзя свергнуть! В этом абсолютно никакого смысла нет, – нервно хихикнув напоследок, ответил он. – Нынешняя династия проклята своим основателем: Владыка Сиргаэль повелел, чтобы она никогда не покидала трон, на самом деле не желая ничего, кроме свободы – от обязанностей, от долга, от ответственности… неважно, свергнут Его Величество Диллиана или нет – на его место рано или поздно придет другой правитель, связанный с ним кровными узами. И он вряд ли оставит безнаказанными бунтарей.
– И что, это действительно работает? – засомневалась я. А потом вдруг вспомнила «заклинание», которое позволило мне понимать окружающих меня людей безо всякой подготовки. И тонкую металлическую пластину, летящую по воздуху без помощи двигателей…
И еще отчего-то – совсем не к месту – карету без рессор.
Что-то в картине мира не складывалось.
– Тогда почему же этот ваш владыка сам не откажется от власти, если она ему как рыбе зонтик?
– Уж поверь, если б Его Величество мог, он бы удрал сразу, как только осознал, что ему грозит, – хмыкнул мужик. – Но есть пара препятствий: весь режим держится именно на том, что правящую династию нельзя свергнуть, а если кто-нибудь и додумается, как это сделать, то отдача от несбывшегося проклятия разнесет к демоновой матери полгорода.
– И что, еще не нашлось желающих эту половину города разнести в обмен на трон? – усмехнулась в ответ я.
И второй раз за час пронаблюдала картину «суслик шокированный».
– Целую половину города?! Вместе с Дворцом? Кто же после сумеет восстановить все это?
– С ума сойти, какие все гуманные! – истерично захохотала я. – А про людей, живущих в этой половине, ты, конечно, забыл совершенно случайно…
– Люди-то сами спасутся, – отмахнулся мужик. – А кто не спасется – сам виноват. Но вот здания, как правило, приближение чего-то плохого не чуют, за редкими исключениями типа Дворца – но и он уйти с насиженного не сможет.
– Сам виноват? – тихо повторила я. – То есть, если меня убьют из-за того, что у Эртрисс шило в одном месте, а демонов она вызывать не умеет, виновата во всем этом буду я?
– Тебе до этого дела уже не будет, – оптимистично заверил меня мужик.
– Обрадовал, – мрачно буркнула я, отворачиваясь к грязному окну. А потом яростно тряхнула головой, превращая и без того не слишком аккуратную прическу в натуральное воронье гнездо. – Ладно, черт с этим со всем… к кому мне идти, чтобы меня отправили домой? Кроме Эртрисс, само собой.
– Не к кому, – честно ответил мужик, зачем-то проследив направление моего взгляда. – Я не знаю никого из магов-телепортаторов, кто поддерживал бы эту идею с союзом. Все они, включая учащихся старших ступеней, участвовали в боевых действиях, – их можно понять.
– Тогда… – я на мгновение задумалась, отгоняя никчемную робость. Да, никто из местных жителей ничем мне не обязан, но ведь и я им ничего не должна? – А Диллиан сможет организовать мне обратный билет?
– Его Величество? – мужик со смешком прищурил один глаз. – Как знать. Может, организует обратный билет, а может, путевку на Аррио без оного.
Я бросила на него снизу вверх отвратительно беззащитный взгляд слабого.
Не к кому идти. Не у кого просить помощи.
– Нет, и не жди, – предупреждая так и не произнесенную просьбу, ответил он. – Провожать я тебя не стану, у меня и своих дел по горло, – твердо произнес мужик. – Можешь остаться тут, домик, по правде говоря, ничейный, так что я возражать не буду.
– Спасибо, – тихо отозвалась я, опуская плечи.
Как же хочется домой…
* * *
Когда я проснулась, со стоном разминая затекшие конечности, мужика в избушке уже не было.
За окном мирно разливалось сероватое дневное сияние, еле пробивающееся в комнату через давно не мытое стекло; на столе обнаружилась накрытая какой-то тряпкой миска, куда, по всей видимости, слили остатки утреннего бульона, а вот стрела из стены исчезла, оставив взамен внушительную дырку и крайне удивленного древоточца, у которого вдруг прервался давно выгрызенный ход.
Смысла оставаться здесь до утра я не видела; до Зельтийера, если я правильно прикинула расстояние, как раз до вечера и можно добраться, а там уж всегда найдется, где переночевать.
Сборы много времени не заняли: наскоро опустошив миску и так и не найдя, где ее вымыть, я философски пожала плечами, оставила ее на столе, снова набросив поверх тряпку, поплотнее закуталась в чужую куртку и вышла из избушки, аккуратно закрыв за собой дверь. Ноги все еще немного ныли, требуя вернуться и отлежаться как следует, но их, понятное дело, никто не слушал – не настолько я еще оборзела от одиночества…
На этот раз я все же решила махнуть на все рукой и пойти по дороге – лес все равно закончился, и по ее краям ютились невысокие жиденькие кустики, за которыми простирались луга, постепенно переходящие обратно в чащу. Делать такой безумный крюк ради одной только маскировки не хотелось – все-таки городские условия жизни здорово расслабляют людей…
Неприятности начались практически сразу. Стоило дороге вильнуть в сторону, скрывая избушку за поворотом, как из все тех же жиденький кустиков выскочила непонятно как скрывавшаяся там зверюга – больше всего она походила на безумную помесь кабана с медведем: густая бурая шерсть покрывала ее полностью, оставляя прогалины лишь для черных глаз-бусин и копыт, плавно и естественно переходящих в длинные грязные когти. Отчего-то не обрадовавшись встрече, животное оскалило внушительные клыки, и крадущейся походкой, совершенно не подходящей такой туше, начало подходить к середине дороги.
Я замерла.
И что теперь, дохлой притвориться? Что-то мне не кажется, что этот милый представитель фауны на это купится, а кроме того, весь мой организм этого действия решительно не одобрял: по его мнению, следовало стоять столбом, прикидываясь деревом, что тело и проделало.
Продолжая яростно скалиться, зверюга… пересекла дорогу и скрылась в противоположных кустиках, недружелюбно хрюкнув мне вслед.
Отлично, меня даже сожрать брезгуют!
Минуты через полторы до организма постепенно дошло, что ему вроде как ничего не угрожает, и я осторожно двинулась с места, параноидально оглядываясь по сторонам, а поняв, что ничего не происходит, опрометью бросилась к городским огням. Временами все-таки стоит довериться инстинктам, пусть они и требуют занятий совершенно непривычной деятельностью.
В город я добралась уже затемно, несмотря на забег. Окраинные трущобные районы встретили меня одинаковыми ущербными ухмылками на лицах местных жителей и даже парой-тройкой плотоядных взглядов, но нападать никто, по всей видимости, не собирался – возможно, все и не так страшно, как расписал тот так и не представившийся мужик. Ему, в конце концов, оно надо – чтоб я и впрямь ушла, не прикрыв его драгоценную госпожу?..
При виде дворца, белокаменной громадой возвышающегося над городом, меня снова робко побеспокоил невовремя очнувшийся здравый смысл: ну вот она я, приперлась, здрасьте, а кто меня к Владыке пустит-то? Даже если Его Величество и впрямь близок к простому народу и вообще бы с удовольствием в этот самый простой народ и влился, в любом случае, есть же в этом сумасшедшем мире кто-то, кто следит за соблюдением традиций и поддержанием вежливой дистанции между власть имущими и всем прочим сбродом? А тут ломится незнамо кто на ночь гля-дя…
Решительно тряхнув головой и понадеявшись, что здравый смысл этой операцией был запихнут куда подальше, я отправилась искать выход из трущоб. Какая, по сути, разница, что обо мне подумают? Как будто есть еще кто-то, к кому я могу обратиться! Значит, нужно всего лишь добиться своего, как обычно.
Крохотные извилистые улочки, пропахшие людским потом и выпивкой, постепенно расширялись; реже стали встречаться броские вывески – деревянные доски, на которых краской неизвестные живописцы малевали название и простенькую картинку, призванную название проиллюстрировать – от потрясающей арбузообразными формами косоглазой русалки до красноносого мужика с кружкой, полной радостно-зеленой дряни. Да и контингент заметно изменился: если на окраинах люди либо вели себя так, будто сейчас выхватят нож и перережут всем глотки, либо жались по стенкам, не решаясь поднять головы, – то ближе к центру города стали попадаться крохотные экипажи, сопровождаемые вышколенными слугами, снующие туда-сюда посыльные с видом матерой деловой колбасы… Казалось, что вся криминальная жизнь здесь выдворена куда подальше, – но, как выяснилось, только казалось.
Первый раз на меня напали именно в центре.
Причем беды традиционно ничто не предвещало – я шла по широкой освещенной улице, усеянной сверкающими витринами, вокруг суетилась многоцветная столичная толпа, до Дворца оставалось максимум полчаса ходу, когда многострадальную рубашку со спины неожиданно прокололо тонкое лезвие, убийственным холодком уткнувшись в кожу.
– Не оборачивайся, – голос женский, с твердыми металлическими нотками и легким придыханием. Завораживающе. – Иди вперед и сворачивай во второй двор.
И я подчинилась. А что мне еще оставалось?
Во дворе создалось ощущение, будто никуда я с окраин и не уходила: точно в центре, под веревочными детскими качелями, изрисованными красками и маркерами, обнаружилась зловонная яма, использовавшаяся, по всей видимости, и в качестве мусорки, и в качестве туалета, а в углу красовалась очередная деревянная доска с осоловевшим мужиком, но уже с подсветкой. Стены ближайших домов покрыты малосодержательными надписями и ооочень содержательными иллюстрациями, местами встречаются блестящие образчики матерной поэзии. Если бы не нож у спины, я бы решила, что, собственно, и с родной планеты никуда не улетала.
Во дворе меня, как выяснилось, ждали: стоило шуму и свету центральной улицы исчезнуть за поворотом, навстречу поднялись двое мужчин – один высокий и тонкий, как хлыст, со слишком большими на худого лица светло-серыми глазами, здорово смахивающий на удивленного богомола; второй – типичный гопник, только вот вместо «пера» и сбитых костяшек он щеголял… сгустком огня, аккурат-но переливающегося между короткими толстыми пальцами. Завороженно уставившись на пламя, ластящееся, как кошка, к лапище «гопника», я даже не сразу поняла, что со мной заговорили:
– Эри, – этак ласково пропел «богомол», – ты что же, совсем голову потеряла? В такое-то время, без охраны через весь город…
– Я не Эри, – буркнула я, судорожно вспоминая, что же мне напоминает это имя. Сокращение от «Эртрисс»? Вполне возможно.
– Ну-ну, – внес свою лепту «гопник», демонстративно разминая пламя пальцами, как кусок теста. Но в сторону «богомола» вопросительный взгляд все же бросил – а тот как-то неуловимо изменился, внимательно на меня уставившись и словно не видя.
– В чем дело? – поинтересовался металлический женский голос. Нож чуть сильнее надавил на кожу, заставив прогнуться и податься вперед, но в ответ на мои телодвижения из-за спины тотчас вылетела изящная ручка с нехилым кинжалом, незамедлительно прижавшимся к горлу. Пришлось максимально сжаться, чтобы оба лезвия ограничились точечными уколами… – Эй, Дага?
– Для тебя – лорд Дагаллиан, – так же ласково пропел «богомол», вперившись мне в лицо нездорово заинтересованным взглядом, как будто у меня выросли стрекозиные крылья очень необычной расцветки, а он представляет ассоциацию зоологов-любителей. «Гопник», словно ожидавший этих слов, отщепил от комка пламени одну аккуратную ниточку и послал в мою сторону.
А я опять застыла, боясь не то что пошевелиться – задышать: отчего-то меня не покидала уверенность, что только этот бычара может так спокойно мять огонь в руках – а я тотчас же загорюсь, превратившись в живой факел…
Но ниточка пролетела мимо – из-за спины раздался металлический негодующий возглас, и оба лезвия исчезли. Я осталась на месте, отлично понимая, что бег – отнюдь не тот вид спорта, в котором я смогу проявить себя с лучшей стороны, а огонь, как выяснилось, перемещаться умеет очень даже быстро. «Гопник», словно прочитав мои мысли, пакостно ухмыльнулся.
– Она и правда не Эри, – задумчиво кивнул «богомол», по-птичьи склонив голову к плечу. – Как интересно!
– Что с ней сделать, мой лорд? – услужливо поинтересовался «гопник», непонятно кого имея в виду – то ли меня, то ли невежливую девицу с ножами.
– Берем, – лениво отмахнулся «богомол». – И Зару захвати. Побеседуем с ней об оплате и манерах.
Тааак. Дяденька, кажется, в свое время подрабатывал либо гувернанткой, либо воспитательницей в детском саду – уж очень поведение похоже. Только вот власти у него гораздо больше, чем у беспомощных работниц на благо общества.
Ну вот и во что я опять вляпалась – когда до спасения рукой подать?
* * *
Вопреки ожиданиям глубоко разочарованного организма, ни в какие застенки, где должны окатить настоящей водой и накормить разваренными макаронами, меня не бросили. «Богомол» милостиво заявил, что я могу занять гостевую комнату – просторный зал, здорово напомнивший то помещение, в котором я впервые встретила свою копию: четыре двери, огромная кровать, окно во всю стену – и все это совершенно нежилое. Пол ледяной, постель пропахла пылью и затхлостью – на ней просто очень давно никто не спал. Ни ковров, ни занавесок – даже моя берлога, куда я заползала, чтобы упасть и уснуть, и то выглядела уютней.
Гостей в этом доме явно не любили.
По дороге мне не удалось допытаться даже как зовут «гопника»; о том, что это за благородный «богомол» и на кой я ему сдалась, и заикаться не приходится – он вроде бы и сам отлично понял, что никакая я не Эртрисс. Разве что лорд решил использовать меня как обманку – но зачем? Ежу понятно, что я не Эртрисс – уже сама манера держаться выдает!
Ну и черт с ним. Понадобится – сам объяснит, а пока что я намерена воспользоваться шансом нормально выспаться; во Дворец все равно на ночь глядя особо не заломишься, короли тоже имеют дурацкую привычку тратить ни на что семь-восемь часов в день. Приняв сие героическое решение, я плюхнулась на кровать, подняв небольшое облачко пыли, и постаралась загнать поглубже все мысли о ванне. Избалованный организм никак не поддавался на увещевания, что в Средние века люди могли спокойно обходиться без мытья по нескольку месяцев, а ему надо потерпеть всего лишь один денек: тело упорно чесалось, одежда пропахла потом и уличной грязью, напоминая, что эти самые люди дохли как мухи от букета разнообразнейших болячек.
Как же хочется домой…
Разбудили меня, по всей видимости, еще до рассвета. Незнакомая миниатюрная девочка еле как втащила в зал внушительных размеров коробку, донесла до центра помещения – и все-таки уронила, мгновенно покраснев и рассыпавшись в извинениях перед заспанной мной. Не совсем соображая, что, собственно, случилось, я на автопилоте отозвалась, что прощу все и вся, если меня отпустят домой и накормят, и только потом догадалась задаться вопросом – а что же это такое сюда притащили?
– Л-лорд Дагаллиан рассчитывает, что вы разделите с ним трапезу, – заикаясь от волнения, отозвалась девочка и приоткрыла коробку. Из-под крышки варварски блеснуло что-то парчовое.
Скептически оглядев предложенный моему вниманию наряд, я раздраженно нахохлилась, подобрав под себя ноги.
Признаться, любой стиль, отличавшийся от спортивного, вызывал у меня стойкую неприязнь, и местный аналог делового костюма я возненавидела, еще даже толком не рассмотрев. Почему-то сразу вспомнились пыточные орудия, скромно именуемые корсетами, которые мешали дышать и хотя бы время от времени расслаблять спину, и слишком длинные юбки, на подол коих невозможно не насту-пить…
– Если уж он рассчитывает, – воинственно буркнула я, – то пусть будет любезен не издеваться над гостями. Тут вообще душ есть, хотя бы один на поместье?
– Есть, – покраснев еще сильнее, призналась девочка, загремев связкой ключей.
Под душем, по всей видимости, подразумевалось помещение немногим меньше спальни, большую часть которого занимало нечто, что назвать ванной язык не поворачивался. «Бассейн» – больше на правду похоже. Вдоль бортика шел стройный ряд бутылочек и пузырьков, а из угла торчал нерационально маленький хромированный кран, из которого, впрочем, била настолько мощная струя, что «ванна» наполнилась минут за пять.
