Текст книги "Обманка (СИ)"

Автор книги: Елена Ахметова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Интересно, если из юного шамана уже растет лоза, этак буднично заменяющая ему пояс, то как же выглядят старейшины, посвятившие джунглям всю жизнь? Так и представляются передвижные клумбы со сплошной занавесью из вьюнков вместо одежды – этакие благообразные старцы в зеленых туниках в фиолетовый цветочек.

– Ну и над чем ты опять смеешься? – подозрительно поинтересовался Устин, останавливаясь.

Пришлось описывать ему очередной полет больной фантазии, смутно подозревая, что в глазах ташия я уже пала ниже некуда – он растерянно смотрел на меня, как на умалишенную, и по его лицу было понятно: бедняга просто не знает, смеяться ему или срочно тащить меня к целителям.

– Нет, они не такие, – обнадежил он меня, наконец, и бодро потопал вперед, уверенно лавируя в зарослях.

Стоит ли говорить, что я первым делом ободрала локоть о невовремя подвернувшийся ствол и в кровь расцарапала ноги о какие-то колючие кусты с ядовито-розовыми цветами?..

Фантазия отличалась от реальности настолько разительно, что я едва удержалась от вскрика, войдя в берлогу, где уже собрался Совет.

Какие там благообразные старцы в одеждах из натуральных материалов! Те создания, что сидели полукругом, выжидательно глядя на меня, больше напоминали несвежие трупы, чьи родители в свое время – а оно было очень давно – согрешили кто с оленем, кто с кабаном, а кто вообще с пауком.

Серая кожа, изрезанная глубокими морщинами, бельма на глазах, седые космы с запутавшимися в них перьями и сухой листвой, выбеленные солнцем и дождями черепа вместо головных уборов, – все бы ничего, если б не потрескавшиеся от времени рога и бивни, сцепленные пыльной паутиной. Они были словно забытые древнеегипетские божки, разочарованные неверием, никому не нужные – но ничуть не растратившие сил. Делоко со своей неизменной лозой среди них выглядел до того чуждо и дико, что поначалу я никак не могла понять, кто же этот угловатый мальчишка среди столетних старцев.

– И ты с возрастом станешь таким? – стараясь скрыть свой тихий ужас, спросила я.

– Не знаю, – в голосе Устина – спокойствие и почтение, словно нет ничего страшного в том, чтобы превратиться в еще одну рогатую и пыльную образину, не способную даже с места сдвинуться от старости. – Обычно Медведи племени – только воины. Подразумевается, что им хватает своей силы и потому нет необходимости рассчитывать на поддержку бога. Но я не справился, и джунгли пришли на помощь, так что у меня есть шанс.

– Тебя это обнадеживает? – нервно усмехнулась я.

– Не особо, – у него улыбка тоже вышла невеселой. – Но это лучше, чем постареть и растерять вообще все силы. – Он решительно шагнул внутрь, поманив меня за собой. – Траш Эльмира – с Земли, – объявил он дряхлому полукругу нелюдей, не обращая внимания на мое законное возмущение. В четыре слова выдать все мои секреты!

– Двойник, – по-звериному зашипел один из старейшин – с серо-синими перьями в паутине меж оленьих рогов и вытянутыми, как у тилров, ушами, разорванными в нескольких местах. – Она же двойник! – он обличающе ткнул в меня когтистым пальцем.

– Двойник, тройник и удлинитель, – огрызнулась я, воинственно скрестив руки на груди. Страх определенно не способствует умиротворению и стимуляции мыслительных способностей, равно как и странные запахи, облаками витающие в воздухе.

– Держись от копии подальше, – заскрипел другой.

– Именно это мы и хотели с вами обсудить, – вклинился Устин. – Тот же совет дал Riy'naeru d'Atai. Но что он мог понять?

– Все что угодно, – хмыкнул Делоко, отстраненно пытаясь отодрать от второго цилиндра голубоватую бусинку. – На то он и Riy'naeru d'Atai, чтобы знать и понимать все. Почему бы тебе не сбегать в Ямы и притащить сюда его? И Диллиана бы заодно прихватил, – этак запросто предложил он.

– Их обоих скоро отпустят и так, – ответила я, пытаясь разобраться, чем же таким пахнет. Аромат казался смутно знакомым и отчего-то напоминал о белокаменных плитах. – Нет смысла рисковать и играться с законом.

– Если тебе так нужен бывший Владыка, то я постараюсь поговорить с ним в городе, когда его освободят, – поддакнул Устин, отчего-то покосившись на меня. – После появления в летней резиденции двоих чужаков, которых видела служанка, но в упор не помнит король, Ямы охраняют так, что муха не пролетит незаме-ченной.

Я смущенно опустила глаза. Выходка во дворце и впрямь уже не казалась такой своевременной и нужной. Сравнив показания служанки и самого Шантина, любой поймет, что король изменил принятое решение, попав под магическое влияние, и теперь его приказ может быть оспорен.

Диллиану же ничего смертельного не угрожает: фактически он отличный повод для шантажа, все равно что огромная бомба, заложенная под городом – убей его, и половину Зельтийера сотрет с лица планеты. Понеся такие потери, Хелла бросится мстить, наплевав на нависшую над ней угрозу, – и без того не слишком мирные жители никогда не простят Аррио уничтоженную столицу. Такой расклад выгоден лишь тем, кто точит зуб на обе планеты, и Шантин не может этого не понимать.

– Ты что же это, трусишь? – подначил младшего брата Делоко, не обращая внимания на мою смущенную задумчивость – он оторвал наконец вожделенную бусинку и теперь сосредоточенно впутывал ее в паутину меж рогов тому старейшине, что назвал меня двойником.

– Не трушу, – с демонстративным спокойствием отозвался Устин. – Просто не хочу совершать необдуманные и бесполезные поступки.

– Медведь прав, – прошипел свежеукрашенный старейшина. – И мы все же собрались не затем, чтобы лезть в твою обожаемую политику, – сварливо напомнил он. – Чем пытаться плести никому не нужные интриги в качестве развлечения, попытайся представить себя на месте полуэльфа и сообразить, что он мог понять.

– Я же говорю – все что угодно! – нахохлился Делоко. – Он, как ты заметил, полуэльф, и такого мышления, как у его народца, нет ни у одного живого существа. Его невозможно понять!

– Ты шаман, – фыркнул старейшина. – Тебе есть кого спросить.

И все присутствующие посветлели лицом, словно от сладких воспоминаний или долгожданной надежды. Кажется, этим безумцам действительно помогала их странная вера, как не поможет ни один человек – она давала им даже не причину жить дальше, а хрупкую, но все же уверенность в том, что их существование никогда не будет лишено смысла, а здесь, на островке дикой природы, всегда будет то, что им дорого. Я в своем привычном состоянии кирпича, подвешенного на шелковой ниточке, не ведающая даже, нужна ли я хоть кому-то там, дома, и помнит ли обо мне тот самый, единственный, до сих пор не забытый, могла только по-черному завидовать.

Они еще о чем-то препирались, старейшины скрипели и шипели, Делоко огрызался, не желая беспокоить божество по пустякам, Устин невозмутимо молчал, ожидая логического окончания спора, а я тихо села на землю и принюхалась. Запах был родной и знакомый, дразнящий, манящий – и недосягаемый, как оставшаяся в тысячах парсек отсюда голубая планета.

– Что? – внезапно переспросил сидевший рядом со мной старейшина с кабаньими клыками, до сих пор не проронивший ни слова. И только тогда я поняла, что последнюю мысль я произнесла вслух, привлекая всеобщее внимание.

– Какая ты иногда бываешь поэтичная, – язвительно заметил шаман, которого основательно достал совет, подбивающий его отвлечь обожаемое божество идиотскими вопросами.

– Может, на Земле и на Хелле есть какие-нибудь одинаковые растения? – предположил Устин и тут же сам себе ответил: – Нет, маловероятно, слишком разные условия.

– Города, – мрачно буркнул еще один старейшина – писаный красавец с фасеточными глазами, с ног до головы укутанный в серую паутину, как в саван. – Эту городскую вонь ни с чем не спутаешь.

Я подняла на него глаза, тихо обалдевая на месте.

Ну конечно!

Белокаменными плитами, что первыми пришли мне на ум, была вымощена вся Главная площадь Зельтийера! Когда я пришла в столицу, пыльный городской воздух казался мне привычным, и я не замечала ни примеси дыма, ни вони, свойственной перенаселенным местам. Но сейчас, после нескольких дней на планете, которая представляла собой практически непрерывные джунгли, запах переполненного мегаполиса показался мне чуждым и непривычным настолько, что я даже не сразу узнала его.

– Точно, – вслух подтвердила я. – Пахнет, как в Зельтийере. – И все-таки не удержалась: – А у вас принято относиться с такой серьезностью вообще ко всем озвученным вопросам или только к самым идиотским?

– Вопросы траш по поводу запахов не могут быть идиотскими, – уверенно ответил Устин. – Обычно именно так вы чуете проклятия.

– Проклятия! – воскликнула я, хлопнув себя ладонью по лбу.

Вот теперь на меня удивленно уставился даже Делоко, до того увлеченно пропускавший свой вьюнок через разболтавшуюся петлю на шляпе.

– Диллиан как-то говорил, если проклятие его династии чувствует, что может не сбыться, начинают происходить малообъяснимые вещи, – смущенно объяснила я. – В том числе болезни с отчетливо магическим запахом, которые лечатся возвращением законного наследника на престол.

– До того, как проклятие зачешется, еще примерно два с половиной месяца, – с откровенным недоумением пожал плечами Медведь. – Вряд ли болезнь старейшин связана с династией Эйлэнна. Хотя раз ты чуешь…

– Придурки мы, все! – внезапно постановил Делоко. – Суть ведь не в том, что он вернется всенепременно в течение трех месяцев, а в том, что он вообще сможет вернуться!

– Хочешь сказать, что община должна ему помочь, поскольку его жизни что-то угрожает? – уточнил кабаноподобный старейшина.

– Похоже на то, – кивнул шаман.

– Но что угрожает? – не поняла я. – Не может же Шантин…

– Он-то не может, – задумчиво сказал Устин, – но недоброжелателей у Диллиана хватает.

– Знаешь, неудивительно, – буркнула я. – Я бы и сама в них с удовольствием записалась, если б он не был моей единственной надеждой вернуться домой. Но чтобы из-за личных впечатлений уничтожать полгорода?..

– Ты лучше подумай вот о чем, – прервал меня бесцеремонный шаман. – Эртрисс все это время была свободна и никак не могла не найти хоть что-нибудь под новую филактерию. Почему она не стала тебя разыскивать и тянула время вместо того, чтобы обезопасить себя и успокоить Диллиана?

* * *

Боль начинается где-то в правом виске, ниточкой тянется к затылку и охватывает его обжигающей сетью. Отчего-то не получается открыть глаза – их тоже сдавило, нестерпимо, мучительно. В левый висок лишь слегка отдает, но и этого достаточно, чтобы со стоном свернуться калачиком на жесткой постели, проклиная все на свете.

– Эльмира, демон подери, где тебя носит?!

Явно не тот вопрос, на который хочется отвечать перед самым рассветом.

Говорить, что закономерный, но слегка запоздавший интерес Диллиана разбудил меня, было бы ложью: я только-только забылась пыльной темно-серой дремотой, а всю ночь проворочалась, пытаясь найти удобное положение и отогнать непрошенные мысли. Стоит ли говорить, что мне в голову не пришло ни одной идеи о местонахождении моей копии? Про мотивацию ее лучше вообще не вспоминать. С какой стороны не погляди – леди Эртрисс ди Дара ведет себя как круглая дура, рискующая собственной шкурой и играющая на нервах любимого человека. Зачем ей оттягивать перенос своей души?..

– Эльмира, мать твою!

Я все-таки не выдержала и схватилась за голову, сдавливая виски в слепой надежде, что это хоть немного приглушит боль. Мысли разбегались, несформулированные, не позволяя поймать себя; месиво слов, образов и впечатлений металось где-то внутри, и в этом мельтешении я смогла усмотреть всего один простенький факт – черт, я ж ответить-то не могу! Не умею! А этот упрямец же так и будет звать и вопить, пока не откликнусь!

– Отвечай сейчас же!

Тупая игла все тыкалась в правый висок, ни на минуту не оставляя своих попыток вырваться наружу, вслед за ней дергалась вся «ниточка», потихоньку запутывая сеть на затылке…

– Эльмира!

– Черт! – жалобно проскулила я, сжимая голову. От последнего оклика отчего-то ужасно пересохло во рту, и общее состояние здорово напоминало банальное похмелье. Интересно, как коренные обитатели к этому издевательству привыкать ухитряются? – Да умолкни ты, наконец!

– Я вроде еще ни слова не сказал, – озадаченно сообщил знакомый голос у входа в берлогу. Поскольку шептать Устин не догадался, тупая игла увеличилась и теперь больше напоминала осадное бревно, предназначенное исключительно для того, чтобы размозжить мне голову.

– Я не тебе, – все-таки выдавила из себя. – Это Диллиан на сенсоры достучаться пытается, а я отвечать не умею…

– Просто четко продумай ответ, – уже потише посоветовал Устин. – И проговори про себя. Если сенсоры настроены правильно, то Диллиан тебя услышит.

– А как же направленно думать в его сторону? – растерянно поинтересовалась я, даже глаза приоткрыв от неожиданности. Почему-то до сих пор была твердо уверена, что это нужно. Сомневаться в этом и в голову не приходило, а тут – на тебе… – Меня точно услышит именно Диллиан?

– Кто ж еще, – пожал плечами темный силуэт здоровенного медведя, маячащий в проходе. – Нет, не спрашивай, как так, лучше ответь сначала, на тебя смотреть больно.

– Я в общине ташиев, – честно призналась я вникуда.

Ощущение жутковатое – почудилось, будто проговоренная про себя фраза материализовалась, на мгновение неприятно заполнив всю черепную коробку, всосалась в точку на правом виске, и исчезла без следа, не оставив и крошечной отметины в памяти, а в голове воцарилась блаженная абсолютная пустота. И боль пропала, словно ее и не было вовсе, и первая же четкая мысль заставила меня нервно хихикнуть.

– Кажется, я теперь точно знаю, что значит определение «пустоголовый»! – радостно возвестила я.

– Ага, очень похоже, – поддакнул медведь. – Что ему нужно было-то?

– Ой, – многозначительно выдала я. – Что-то у меня в последнее время чрезмерно много проблем с ясностью мысли…

Да откуда Диллиану знать, где эта самая община?! Он же сейчас…

– Очень смешно! Портал мне тоже ставить кочующий?! – возмутился у меня в голове голос свергнутого Владыки, неумолимо врезаясь тупыми иглами в больной висок.

– Нет, блин, так я тебе и сообщила точные координаты, и ты уж найдешь, чем подкупить Шантина, – сквозь зубы процедила я вслух и продолжила уже мысленно: – Эртрисс нашлась? Я могу прийти к посольству или к летней резиденции.

Ощущение звенящей пустоты в голове – и снова иглы в висок:

– К резиденции. Постарайся побыстрее, нужно поговорить.

И одновременно – от Устина:

– Только не говори ему, где община!

– Да что я, дура, что ли? – мрачно пробормотала я.

– Нет, конечно, – смутился медвежий силуэт, примирительно махнув когтистыми лапами. – Но после трех переселений за последний месяц начинает одолевать паранойя, знаешь ли.

– Кстати, насчет паранойи, – сообразила я, задумчиво рассматривая внушительную фигуру с круглыми ушами на фоне кусочка волшебно звездного неба, – что ты здесь делаешь в такое время?

– Шутишь? Да твоим криком всю общину перебудило! – возмутился он.

– Криком? – я растерялась.

Я говорю во сне. Редко, но бывает. Пару раз я действительно просыпалась от собственного крика и потом долго сидела в постели, непонимающе глядя на мокрую от слез подушку, и никак не могла вспомнить, что же мне снилось. Оставалось только смутное ощущение, что был какой-нибудь темный город, чье-то предательство, животный ужас и тому подобное – все остаточное влияние кошмара. Сами события память милосердно отбрасывала, не желая делиться со мной моими безотчетными страхами.

Но сегодня мне, кажется, вообще ничего не снилось, а непрошенный собеседник, влезший прямиком в голову, вызвал только жалобный стон. Отчего я кричала?

– А голос был точно мой? – на всякий случай уточнила я.

– Точно, – хмыкнул Устин. – Уж твой вопль ни с чьим не спутаешь.

Язва. Но, пожалуй, прав.

Пришлось излагать свои соображения насчет криков во сне, тайком глядя на разгорающийся за спиной ташия рассвет. Розово-рыжие лучи нахального солнышка ласково погладили круглые медвежьи уши, скользнули по плечам, четко обрисовали когтистые лапы и вполне человеческие ноги в стоптанных сандалиях; а потом светило все-таки решительно поднялось над лесом, превращая сказочного беовульфа в хмурящегося человека, едва заметно подергивающего пальцами в бессознательном желании нервно потеребить хоть что-нибудь.

– Траш всегда четко помнят свои сны, – уверенно заявил он, дослушав. – Самая известная представительница вашего вида, Суэйн ди Инаэрра, писала об этом в мемуарах. Она считала, что именно те сны, которые видит траш во время беременности, и определяют природу будущего заклинания. И, надо сказать, доказано это довольно убедительно.

– Но я-то не беременна, – возразила я.

– Вы так устроены, что от этого ничего не зависит, – покачал головой Устин. – Траш не помнят сны, когда их пытаются заколдовать, расшатывая природный баланс магии в организме.

– Заколдовать?! – я подскочила на постели, сжав одеяло. – Но кто?

– Пока заклинание не завершено, определить его автора невозможно, – виновато ответил он.

– Ладно, – я решительно тряхнула головой, отгоняя невольную мысль о покорной хозяину свиноматке – а на что я еще теперь гожусь? – и поднялась на ноги, предусмотрительно укутавшись в одеяло. – Диллиан просил прийти к летней резиденции Его Величества. Проводишь?

Чем изводить себя необоснованными предположениями и терзаниями вперемежку со страхом – лучше заняться делом. Например, прийти к Диллиану, прижать его к стенке и выяснить, отчего это он так деликатно опустил вопрос о своих способностях к магии, в силу которых он мог без проблем вернуть меня домой в одиночку…

* * *

Реакция Диллиана на мое появление превзошла все ожидания.

Я предполагала, что свергнутый Владыка опять потерял где-то свою ненаглядную и надеялся выследить ее через меня. Нетрудно понять, что в таком случае Его Величество шатается где-то по границе между гложущим беспокойством и едва сдерживаемой яростью, а откуда-то сверху его прижимает жуткое, нерациональное желание эту самую ненаглядную схватить, прижать к себе покрепче и никуда-никуда не отпускать. Но что мне и в голову не могло прийти – так это то, что циничный и недоверчивый хеллец умудрится нас перепутать!

Диллиан не подбежал даже – мгновенно оказался рядом со мной, черной тенью перетек из неподвижности в неподвижность, но вот конечная точка находилась в нескольких метрах от начальной, а расстояние между ними словно сжалось, пока он его пересекал, и быстренько распрямилось обратно, пока никто не видел.

– Эри? – неверяще окликнул он, так плавно и нерешительно протягивая ко мне руки, будто и не выскакивал из кресла как ошпаренный. А потом заметил за моей спиной непривычно молчаливого ташия и отступил назад, состроив такую рожу, что все профессиональные игроки в покер удавились бы от зависти.

– Нет, – сказала я, хотя и так все было очевидно. – Зачем ты меня звал?

– По делу, – коротко ответил Диллиан, пропуская меня в милостиво выделенные Шантином апартаменты. Устин, естественно, попытался увязаться за нами, но бывший Владыка неблаговоспитанно заявил, что дело это сугубо личное и ему не хотелось бы допускать присутствия посторонних при разговоре.

– Как пожелает Ваше Величество, – покорно согласился таший, даже не дав мне возразить, что вот уж кого-кого, а медведя я посторонним не считаю. – Я подожду в приемной.

– Приятно видеть, что хоть кто-то еще помнит, кто я такой, – невесело усмехнулся Диллиан ему вслед.

– Отослал ты его только затем, чтобы в этом убедиться? – ядовито поинтересовалась я. Без Устина стало как-то неспокойно, а желание узнать все-таки истинные мотивы Владыки и накостылять ему по шее испарилось без следа. Взамен робко постучался позабытый здравый смысл: а как я, собственно, собиралась накостылять по шее здоровому взрослому мужику, явно не без бойцовской практики за плечами, если тот будет, гм, несколько против?

Диллиан покосился на меня так, будто прочитал последние мысли, но все же вежливо кивнул в сторону пустого кресла и даже поинтересовался, не желаю ли я кофе. Кофе я желала, и даже очень, но, уже согласившись на заманчивое предложение, задним умом поняла, что сейчас неприятный разговор без поддержки ставшего вдруг таким привычным и родным ташия затянется до неприличия.

– Итак, ты снова не знаешь, куда удрала Эртрисс? – уютно, по-домашнему грея руки о чашку, спросила я. Ответ меня не особо интересовал, но нужно же с чего-то начинать обсуждение, а Диллиан неожиданно замялся, будто все еще сомневался, стоило ли вообще затевать разговор.

– Понятия не имею, – мрачно буркнул Владыка, и за каменной маской на мгновение мелькнула простая человеческая досада и откровенное недоумение – да за что я ее терплю вообще?! – сменившееся обреченным пониманием. Терпеть ему было за что, и иномирская Санта-Барбара явно не собиралась уступать по продолжительности своему земному аналогу.

– И, несомненно, есть некий хитрый способ, позволяющий вычислить ее местонахождение с моей помощью, – с самоуверенной ухмылкой подсказала я. И все-таки промахнулась.

– Нет, – в голосе Диллиана явственно читалось сожаление, – такого способа нет. Но я решил, что тебе все-таки лучше знать, почему она с такой настойчивостью удирает.

Я насторожилась и поставила восхитительно пахнущую чашку на стол. Даже вопрос о том, какого черта меня сразу не отправили домой, ушел на второй план.

– И почему же?

– Она Черная Целительница, – с вздохом констатировал Владыка, неотрывно глядя на свои пальцы. – Из тех, кто занимается душами. И проклятиями, которые держатся не на крови, а на духе, как раз наподобие того, что висит на ее роду, если можно так выразиться.

– И что? – я не видела никаких других выводов, кроме как о сомнительной компетентности представителей рода, не позволившей избавиться от проклятия сразу, что честно и выложила Диллиану.

– Если бы все было так просто, – совсем грустно хмыкнул он, – то и я бы давно избавился от своего. Чтобы снять проклятие, нужно искупить свою вину. Профессиональным инквизиторам такая возможность выпадает, мягко говоря, очень редко. Да и когда проклинают гибнущие или отчаявшиеся люди, это может и не помочь.

– Но она все-таки нашла способ? – внутри что-то нехорошо так сжалось, заскулило жалобно, как побитая собака – да как я сама об этом не подумала? Окажись я на месте Эртрисс, я бы из шкуры вон вылезла, чтобы остаться с любимым человеком, и плевать мне на цену, на усилия, мнение окружающих, а уж на всякие возможно-невозможно – и подавно!

Преданная подданная тоже не растерялась.

– Нашла… в некотором роде.

Вот теперь я действительно испугалась. В голосе Владыки звучала уже даже не грусть – горечь и сожаление. И – самое жуткое – сочувствие.

– Она научно доказала, что полностью избавиться от проклятия рода ди Дара нельзя. Нужно либо полноценное воскрешение проклинающего – что с учетом его неизвестности и давности дела затруднительно, – либо замена.

– Замена? – кажется, я начала понимать…

– Преемник. Кто-то, кто встанет на место Эри и примет проклятие вместо нее.

– И то, что она выдернула меня, а не демона-трансформера, вовсе не ошибка, – устало констатировала я. – И ты вызвал меня, чтобы уговорить, потому что тебе всенепременно нужно жениться, ибо сроки поджимают, а инквизиторы чахнут без руководства.

И снова ошиблась.

– Я тебя вызвал, чтобы рассказать. Никто тебя уговаривать и не собирался, равно как и предупреждать. – Он смотрел прямо, немного сочувственно и в то же время жестко. – Переход проклятия идет полным ходом, пока у тебя две души и нет возможности обзавестись детьми. Поэтому Эри не поторопится с поиском филактерии и старается пореже попадаться на глаза. Я запретил ей с самого начала, еще когда она только-только притащила тебя во Дворец и попросила наложить переводчик. Но потом меня свергли и… убили, – он невольно запнулся, словно судорожно додумывал что-то еще на ходу, – и выбора не оставалось – к ритуалу приема души была подготовлена только ты, искать подходящие предметы не хвата-ло времени. Я подумал, что, раз возможности родить ты не лишена, все будет в порядке, переноса проклятия не произойдет, и помог Эри стать личем. Но ты уже на тот момент была траш. – Он растерянно развел руками, глядя уже виновато и пришибленно.

А я вдруг почувствовала, что если сейчас же не врежу по этой сочувственно-извиняющейся физиономии, то меня просто разорвет на несколько сотен маленьких-маленьких траш.

Синяк вышел какой-то бледненький и не впечатляющий. В своих бойцовских качествах, а точнее, их полнейшем отсутствии, я и раньше не особо сомневалась, но теперь окончательно утвердилась в своем мнении. Если уж в состоянии аффекта, разозленная до крайности, до потери контроля и ясности мыслей, я сумела лишь поставить Его Величеству не особо страшный фингал, но на дальнейшие ус-пехи на поприще воителей рассчитывать нечего. Силенок не хватит.

Но какой же все-таки кайф – наконец-то ему врезать! Пусть и так слабо…

– И что теперь делать? – хмуро поинтересовалась я, вцепившись в собственные волосы. Учиненный акт вандализма, позволивший выплеснуть накопленную агрессию и тихое бешенство, успокоил меня до такого состояния, что все происходящее казалось мне совершенно нереальным – а значит, и беспокоиться было не о чем. Мало ли что мне может сниться? Я ведь проснусь, проснусь в той паршивой гостинице и все утро промучаюсь с затекшей шеей и ногами… Не бывает таких чудес, как нормальные подушки и не сминающиеся хелльские простыни! В остальное я, возможно, еще могла бы поверить…

– То же, что и обычно, – искать Эртрисс, – расхохотался Диллиан, в чьем душевном здравии я уже начала сомневаться. Чтобы мирно обсуждать дальнейшие планы с человеком, только что съездившим тебе по морде, и не проявлять абсолютно никаких желаний отомстить или хотя бы возмутиться – нет, только не этот самоуверенный и чрезмерно гордый болван!..

– Гениально, – хмыкнула я. – А вообще, позволь спросить, какого черта ты вот так сходу ей поверил и поначалу даже надеялся, что ее способ сработает? Нет, воздержись от уверений в наличии у тебя нимба, если бы ты был так против этой затеи, то сразу отправил бы меня домой и не морочил голову стационарными порталами! И почему ты отказался именно тогда, когда возвращать меня на Землю, не избавив от чужого проклятия, уже поздно?!

– Сдаюсь, – погрустнел Владыка. – Знаешь, я ведь действительно надеялся, что сработает…

– А теперь вдруг резко совесть включилась? – ехидно спросила я.

– Нет, – не стал ломать комедию Диллиан. – Теперь я заметил, что Эртрисс-лич сильно отличается от той Эри, которая вела исследования. И хочу вернуть все назад как можно быстрее.

Я перевела взгляд с синяка на глаза Владыки. Раскаяния и сочувствия в них уже не наблюдалось.

– Кажется, я только что оценила всю мудрость средневековых традиций, предполагающих среди королей исключительно политические браки, – задумчиво проговорила я. – Если позволить венценосным особам влюбляться, масштабы разрушений будут просто пугать. Одно дело, когда голову теряет обычный юнец, и совсем другое – когда крышу сносит особе, облеченной властью.

– И что ты этим хотела сказать? – мгновенно набычился Владыка.

Надо же, еще одна больная мозоль. Ну да ладно, он мне гадости – и я ему гадости, как же в такой ситуации не проехаться по еще одной мозоли, общей практически для всех?

– Ты ведешь себя как круглый идиот.

* * *

– Ладно, допустим, что твое возвращение в родные пенаты пока неактуально, – задумчиво проговорила я, решив пока не упоминать о загадочной болезни старейшин племени. Пригодится еще в качестве козыря, если повезет. – А как именно ты намерен искать Эртрисс? – от пары-тройки ласковых в адрес вероломной копии меня удержало не столько воспитание, сколько выражение лица Диллиана.

Вечно недовольный Владыка Хеллы, по обыкновению хмурясь, молчал, вертя в руках пустую чашку. Он выглядел как демонстративно воинственный подросток, который все еще упорно не признается себе, что ему просто не хватает внимания и хотя бы видимости понимания со стороны если не семьи, то хотя бы друзей, храбрится и огрызается на все и вся. Наблюдая за ним, я все чаще и чаще вспо-минала свои собственные глаза на фотографиях десятилетней давности. Затравленный, уставший ото всего взгляд – почему-то сейчас все тогдашние проблемы казались смешными и несерьезными, но если напрячь память – то считала ли я так, тащась по пыльно-серой улице в старую опостылевшую школу с ее вечно грязными окнами, перекосившись на правый бок из-за слишком большой сумки с учебниками? Но одно дело, когда все это забывается со временем, оставляя лишь стойкую неприязнь к будильнику (чтоб его!), и совсем другое – когда в таком состоянии застреваешь на долгие годы и живешь, ни к кому не прислушиваясь, в твердой уверенности, что все равно никто не поймет… А если вдобавок на плечах висит ответственность за целую планету?

Интересно, как этот человек вообще умудрялся до сих пор удерживать власть и не допускать полного разорения страны? Неужели дворцовое воспитание повлияло на него так сильно?

– Как ты ее искал в прошлый раз? – устало спросила я, не дождавшись ответа.

– Прошел по тем местам, где ей нравилось бывать раньше, – неохотно отозвался он. – Но ее там не было. Эри сама меня нашла, когда договорилась о встрече с Шантином.

– Ага, – протянула я, волевым усилием оторвав взгляд сначала от мрачного Владыки, а потом – от опустевшей чашки. Нестерпимо хотелось еще кофе. – Чего и следовало ожидать. А есть возможность найти ее с помощью какой-нибудь магии?

– Человека без координат сенсоров? – хмыкнул Диллиан. – До простых поисковых заклинаний до сих пор додумались одни некроманты, но их магия действует только на мертвецов. В любом другом ответвлении магии подобное заклятие неразрывно связано с каким-нибудь дополнительным действием – в боевой это пара «найти-убить», в лечебной – «найти-исцелить» и так далее. Чтобы просто определить местоположение, нужно принципиально новое заклинание, – он подозрительно покосился на меня. – Но, во-первых, это слишком дорого обойдется всем троим, а во-вторых, у нас нет времени, чтобы ты успела его выносить.

Я поморщилась. Вынашивать заклинание (ребенка?) ради поисков этой паршивки я определенно не собиралась.

– А сколько времени у меня еще есть? – уточнила я.

– Около нескольких дней, – не стал обнадеживать меня Диллиан. – Демон! Если бы я только мог задействовать агентурную сеть! Так ведь начальник службы безопасности лично видел мой труп и сейчас наверняка подчиняется узурпато-рам…

А я вдруг похолодела, осознав одну простую вещь.