Текст книги "Обманка (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
– Девушке неприятно, что ее видят неумытой и растрепанной, как помело, – честно ответила я. Хотелось бы, конечно, еще накраситься для приличия, но увы – с местной косметологией разбираться нет времени. О том, чтобы стать роковой красоткой без помощи иллюзии, на время пребывания на чужих планетах придется забыть. – Твое общество мне очень приятно, но с утра я бросаюсь на всех без разбору, – призналась я и все-таки покраснела.
А Устин неожиданно заулыбался и нахально встрепал мне все волосы, и без того не слишком-то аккуратно уложенные, вынудив с возмущенным писком треснуть его на диво жесткой травяной подушкой и быстро спрятаться с головой под одеяло от справедливого возмездия.
Но наверху воцарилась подозрительная тишина. Сквозь тонкую ткань одеяла не было слышно даже дыхания ташия – но это еще вполне объяснимо, с моими-то оттоптанными всеми медведями окрестных лесов ушами, а вот отсутствие звуков давно проснувшегося поселения настораживало. Редкий человек в минуты душевного спокойствия не издает никакого шума, а уж когда несколько десятков людей собираются в одном месте, о тишине вообще заикаться не приходится.
Что там творится-то?
Приготовившись к очередной пакости от Судьбы, которая явно решила вертеть передо мной филейной частью, я осторожно выглянула из своего хлипкого укрытия, уже не задумываясь, что могло стать причиной событий.
Это и оказалось роковой ошибкой.
Осмотреться я уже не успела – бесформенный темный силуэт загородил весь свет, с пугающей скоростью устремившись к моему лицу, и в следующее мгновение изнеженную кожу щек закололи… сотни высохших травинок из набивки подушки!
Первый воин племени беззвучно хохотал, уже не делая попыток увернуться от ответного броска той же многострадальной подушкой. Медвежья морда откинулась ему на спину, открывая лицо, и стало видно, что из ушей Устина торчат переливающиеся серебристые затычки.
С подозрением ощупав собственную голову, я обнаружила точно такие же.
Кажется, теперь я точно знаю, как выглядит заклинание-«заглушка». Не сказать, чтобы меня это сильно порадовало, так что таший огреб подушкой еще раз, но смеяться не перестал.
Умывшись и позавтракав, я пришла в благодатное расположение духа и, вольготно вытянувшись вдоль разлегшегося прямо на траве ташия, велела ему читать «отсюда и до понедельника», после чего чтение пришлось ненадолго отложить, объясняя, что такое понедельник и с чем его едят. В Альянсе все выходные дни совпадали с праздниками, и четкое разделение на недели и месяцы отсутствовало.
– В таком случае, я действительно могу читать до понедельника, – сообщил Устин, уловив суть выражения, и скорбно продемонстрировал мне толщину книги, позволяя оценить долю преувеличения.
И как-то она мне показалась подозрительно малой.
При ближайшем рассмотрении книга здорово напоминала «Войну и мир» целиком в одном томе. Своеобразная закладка из пальца ташия отделяла примерно половину, но легче от этого не становилось.
– Тогда рассказывай, что именно сам успел прочесть, там решим, что нужнее, – смилостивилась я.
– В общем, самое ценное, что я выудил из книги… – Устин замялся, бросив взгляд на талмудище, – ну, из той ее части, которую осилил, – это условия, при которых можно создать траш из человека. Если вспомнишь, когда ты попадала в подобную ситуацию – можно вычислить того, кто сделал тебя такой.
– Думаешь, этот некто неизвестный знает, как повернуть процесс вспять? – с сомнением поинтересовалась я.
– Надеюсь, – таший приподнялся на локте, пригвоздив меня к траве темным пронизывающим взглядом.
Я поежилась, невольно скрестив руки на груди. Нет, у людей с таким взглядом спрашивать о корнях их подозрительной заинтересованности я поостерегусь.
– Ладно, и какие же это условия?
– Во-первых, до сих пор траш создавались из женщин, выдернутых с других планет и оказавшихся в безвыходном положении. Сама понимаешь, из местных вряд ли кто-то добровольно согласится утратить статус человека, – сказал он, с недоуменно-виноватым видом пожав одним плечом.
Я молча кивнула, не позволив упрямому возмущению вырваться наружу. Ташию не за что передо мной извиняться. Отношение окружающих ко мне уже о многом говорит, а спорить с очевидным просто нет смысла.
Я вещь. Невероятно дорогая, хрупкая и ценная вещь.
Пока что.
– А во-вторых?
– Во-вторых, сам ритуал можно провести только в двух случаях. Либо в любое солнцестояние, если женщина добровольно дала согласие, либо в первую ночь в чужом мире, пока она еще спит, восстанавливая силы после перехода, и ничем не может помешать.
Я подняла на него взгляд и словно в первых раз рассмотрела – угловатое лицо, вечно взъерошенные светлые волосы, брови, которые всегда немного хмурятся, и – в противовес – чуть приподнятые уголки губ. Смотрела, словно надеялась найти ответ во всех этих черточках, ставших такими привычными.
Тогда, проснувшись, я видела только безликого мужчину в традиционном костюме дворецкого – не считая босых ног. Но откуда я знаю – мог ли он сделать меня такой?.. И если мог – то на кой черт ему это сдалось?
– Вот блин, – тихо проговорила я. – Кажется, мне срочно нужно повидаться с Эртрисс…
* * *
Мысль ворвалась в голову, заставив меня подскочить на месте.
Кто-то пытался помешать Эртрисс выжить. Изо всех сил.
Кто-то из тех, кто жил в ее замке или мог в него зайти, не вызывая подозрений, превратил меня в траш, зная, что меня собираются использовать как филактерию. И теперь я храню душу своей копии только до тех пор, пока ей не причинят особого вреда – а потом ее душа свободно вырвется и, оставленная без физической поддержки, запросто покинет этот грешный мир, стоит ей лишиться последнего, что держит здесь. Вполне живой и пока что нормально функционирующей телесной оболочки своей хозяйки.
Только вот заговором против кого это было?
Сейчас некто неизвестный может захватить власть над родом ди Дара и всей Инквизицией. На Хелле не ценят слабых и недальновидных.
А еще этот некто может захватить саму Эртрисс и попытаться шантажировать Диллиана. Пусть к трону не подобраться – его надежно охраняет древнее проклятие – но неужели трон – единственное, что можно потребовать с загнанного в угол Владыки?
Только вот с одним моментом заговорщики просчитались. Никто не ожидал, что Диллиана свергнут, едва Эртрисс вылетит на Аррио. Очевидно, род Серого Сокола все-таки придумал способ совладать с проклятием династии Эйлэнны, иначе бы они не были столь самонадеянны… но что-то пошло не так. Проклятие начало действовать.
И у тех, кто превратил меня в траш, снова появился шанс.
Устин выслушал весь этот поток мыслей с титаническим терпением, не меняя выражения лица и почти не перебивая с наводящими вопросами, а потом все-таки подловил меня:
– Я чего понять не могу – тебя-то что не устраивает? Ты освободишься от чужого проклятия, с возвращением статуса человека тебе могут помочь в любом отделении гильдии Магов – через некоторое время, конечно, сразу архивы не поднять, но все же. А если ты после всего захочешь вернуться домой – то у тебя за пазухой сидит твой персональный билет, только настрой его перед тем, как станешь прежней.
Малыш портал робко завозился под рубашкой, словно поняв, что речь идет о нем, а я вынужденно притихла, упорно мотнув головой.
Таший прав.
Меня не должны касаться разборки мира, из которого я пытаюсь как можно скорее сделать ноги. Я никогда не вернусь – так какой смысл беспокоиться о впечатлении, которое останется от меня? Особенно если припомнить, с какой целью меня выдернули и как беспардонно водили за нос, творя что в голову взбредет…
Видеть перед собой только один путь – глупо. Вариант, предложенный Устином, гораздо проще и надежнее, нежели попытки вернуть трон свергнутому Владыке.
– Логично, – признала я. – Только вот скажи мне честно – будь ты на моем месте, ты бы согласился на подобный план действий? А-ля «после нас хоть потоп»?
– Конечно, – пожал плечами таший. – Иначе бы и предлагать не стал. Какой смысл Эртрисс сейчас забирать душу, когда до исполнения плана остается буквально десяток часов? Она ведь так долго из шкуры вон лезла, стараясь добиться своего…
Прав. Тысячу раз прав. Только вот – смогу ли я после всего пережитого просто уйти, не оборачиваясь и не думая, что случилось потом, без меня? И как могло бы быть, если бы я вмешалась?
– Я предпочитаю надеяться, что хоть что-то человеческое в ней осталось, – упрямо заявила я. – А не в ней, так хоть в Диллиане.
– Глупо, – покачал головой таший. – Что ты будешь делать, когда проклятие ди Дара все-таки окажется на тебе? Снять его на твоей родине – без шансов, а на то, чтобы избавиться от него здесь, придется потратить долгие годы.
– Вот если окажется, – твердо произнесла я, – тогда и буду думать. Но сейчас… Эртрисс – мой двойник. Моя копия. Не может такого быть, чтобы она вот так просто бросила человека без будущего!
– Знаешь, – Устин задумчиво посмотрел на меня исподлобья резко потемневшими глазами, – со стороны обмен кажется вполне нормальным. Ты даришь ей возможность выйти за любимого человека, жертвуя своими детьми, и получаешь – мир магии и силы, главенство над могущественной Инквизицией, богатство и власть. Для Хеллы, я бы сказал, совершенно обыденная сделка.
– Свое семейное счастье на обломках чужого? Хоть идиотизмом назови, но я не верю, что Эртрисс не понимает, что творит.
Таший приподнялся на локте, наградив меня хищным, неприятным взглядом, заставив невольно поежиться.
– Твоя вера в людей когда-нибудь здорово щелкнет тебя по носу, – напророчил он и сгреб меня в охапку, по-медвежьи неосторожно стиснув ребра, отчего я не то что возразить – воздуха набрать не смогла и, жалобно пискнув, попыталась вырваться. Безрезультатно.
Устин дал мне вздохнуть лишь когда я уже затихла, не надеясь на спасение и в сердцах (но мысленно) ругаясь на всех мужиков, которые своей силы не осознают. Но не отпустил – только ослабил, наконец, объятия, и зарылся носом в мои волосы, основательно их перепутав. Я лежала смирно, не решаясь ни прижаться покрепче (вот где была эта природная печка, когда я чуть не примерзла во время ливня в летней резиденции?!), ни отпрянуть – еще сожмет опять, чего доброго.
И когда это мы успели сократить вежливую дистанцию до такой степени, что меня уже тискают на манер любимого плюшевого мишки? Не то чтобы неприятно, но…
Черт возьми, да кого я обманываю? У меня уже не получится покинуть этот мир без сожалений.
Даже если я вдруг очнусь на родной планете, в тесной комнатке с оббитыми войлоком стенами, в смирительной рубашке – захочу ли снова становиться «нормальным членом общества»? Общества, в котором никто и никогда не беспокоился обо мне так, как этот неуклюжий медведь, умеющий быть таким ласковым и заботливым?..
Что бы им ни двигало.
Эртрисс нашлась вечером того же дня.
Взмыленный, смущенный и встрепанный шаман, непрерывно мнущий в руках запасной цилиндр, отчего тот расстался уже с половиной вышивки, радостно нарезал круги по поселению, вопя что-то про помощь джунглей и любовь, и как никогда напоминал натуральнейшего укурка. Следом за ним тащилась угрюмая процессия – десяток мужчин в звериных шкурах, несущий носилки, наскоро состряпанные из подручных материалов – веток, листов и лиан. На носилках лежала невольная жертва чужой охоты – совсем еще молодой паренек с жуткой открытой раной через весь живот, словно кто-то пытался разорвать его на две половины, да передумал на полпути.
Сама виновница переполоха бессознательным (но очень хорошо связанным) мешком висела через плечо Делоко, который, казалось, вовсе не замечал взваленной на него тяжести, всячески выражая бурный восторг по поводу того, что джунгли все же ответили ему и помогли.
– Веревку между пальцами пропустил? – как ни в чем ни бывало поинтересовался Устин, оглядывая добычу, на руках которой действительно красовались изумительные по сложности путы.
– Ясен пень, – отмахнулся восторженный шаман. – Но это чепуха, со мной действительно говорили джунгли!
– Как будто в первый раз, – хмыкнул таший.
– Не в первый, – признал Делоко. – Но, сам понимаешь, это как…
– Свидание? – рассмеялся Устин, бросив на меня косой взгляд. – Не понимаю, но представить могу. Ладно, а что с Болком?
– Болк… – шаман помрачнел, обернувшись к носилкам, которые как раз скрывались в одной из обжитых башенок. – Госпожа инквизиторша задела его одной рукой. Никогда не думал, что можно так извратить заклинание исцеления, пусть даже магия хелльская…
– Извратить исцеление? – встряла я.
– Леди Эртрисс, – на лице Устина замерла брезгливо-хмурая гримаса, – обучена особому исцелению, которое способно затянуть любые раны и заставить исчезнуть многолетние шрамы. Но если такое заклинание применить к полностью здоровому человеку, немного изменив жестикуляцию, вся энергия, собранная на лечение, пойдет во вред. Обычно дело заканчивается парой-тройкой глубоких царапин, взявшихся ниоткуда. Никогда еще не видел, чтобы от обратного исцеления осталась такая рана.
– Понятно, – сухо кивнула я. Исследовательский гений моей копии, сначала вызывавший гордость за родину, теперь потихоньку начал раздражать. – Ему можно помочь?
– Ясен пень! – неоригинально повторился шаман. – Сейчас вот в себя приду и пойду лечить, – уверенно заявил он и поднес к губам лозу, растущую прямо из его тела. Цветы развернулись к нему и ласково скользнули лепестками по коже; на наших глазах за несколько секунд на стебле вырос и распустился бутон.
– Кажется, наша надежда и опора витает в облаках, – насмешливо заметил Устин, этак ненавязчиво обнимая меня за плечи и притягивая к себе.
Я покорно прижалась к его боку, судорожно вспоминая, как пользоваться сенсорами, чтобы договориться с Диллианом о встрече на нейтральной территории.
Отчего-то мне кажется, что, если не удрать немедленно, я окажусь под колпаком у одной сомнительной личности в медвежьей шкуре с обворожительными круглыми ушками.
И что самое жуткое – я, кажется, уже ничего не имею против.
* * *
Беспомощность.
Жесткая веревка, врезающаяся в изнеженную кожу меж пальцев. Сырая земля под спиной.
Беззащитность.
Над головой – еще несколько метров земной толщи. С чудом не обрушившегося еще потолка свисают бледные осклизлые корни. Не пошевелиться.
Бессилие.
Медвежий силуэт загораживает единственный луч света, и перед глазами замирает пляшущая темнота. Шаги – бесшумны, хотя он и не старается красться.
Страха по-прежнему нет.
– Будь моя воля… но ты будешь жить, потому что она не желала тебе смерти.
Опустившиеся веки. Тихий, отчетливый смешок.
Жить?
Над головой – еще несколько метров земной толщи. В моей берлоге вполне нормальный потолок, прежний обитатель потрудился спрятать корни и даже выровнять стены.
В затекшие руки врезаются сотни иголочек. Шевелиться пока не стоит.
Глаза почему-то слезятся. На подушке – соленое пятнышко.
До рассвета, когда нужно будет вести пленницу на окраину города, еще пара-тройка часов.
Ненавижу бессонницу.
* * *
Поле колышущейся травы на опушке успело разрастись и поглотить обрушившиеся окраинные башенки; несгибаемые стебли упрямо пробивались через трещины в стенах, опустевшие оконные проемы, – тянулись к розово-золотистому свету солнца, не желая сдаваться. На самой границе, отделяющей более-менее обжитое людьми пространство, стояла одинокая человеческая фигура. Завидев нас, она сделала несколько шагов на встречу – и остановилась.
Среди ветреного буйства жизни Диллиан, до середины бедра утопленный в беспокойных побегах, казался этаким нерушимым столпом спокойствия и неподвижности. Только вблизи уже становилась заметна неестественная даже для хелльца бледность да синеватые тени под глазами – по всей видимости, последние несколько дней свергнутый Владыка Хеллы так же, как и я, мучился бессонницей.
Эртрисс, на манер мешка с мукой переброшенная через плечо Делоко, нервно дернулась напоследок, словно еще действительно надеялась вырваться и сбежать, – но, естественно, без особого результата. Хрупкий мальчишка-шаман держал ее по-прежнему – без особых усилий и напряга, будто и не устал вовсе тащить такую ношу через джунгли.
– Забирай, – не поздоровавшись, скомандовал Делоко и стряхнул инквизиторшу с плеча.
Диллиан оказался рядом мгновенно – как раз вовремя, чтобы успеть поймать свою ненаглядную до того, как Эри кулем шмякнется на землю. Прижал к себе, уткнувшись носом в ее волосы, снова отстранил, рассматривая – словно еще не верил, что она здесь, рядом, и, если ее не развязывать, то никуда уже не смоется.
Устин смотрел на них со странной смесью зависти и презрения на лице.
– Теперь говори с ней сам, – посоветовал он Владыке. – Ты знаешь, что будет, если она не заберет душу как можно быстрее.
– Знаю, – коротко кивнул тот.
– А, собственно, что? – не к месту встряла я и тотчас оказалась под перекрестным огнем тяжелых взглядов – трое мужчин и одна женщина посмотрели на меня как на круглую идиотку, и, судя по моим личным ощущениям, в чем-то были правы, но любопытства это не умаляло.
– Эртрисс сейчас лич, – напомнил Устин. – И чем дольше она им будет, тем меньше в ней останется человеческого, на что ты так уповала, – с этаким отеческим укором в голосе пояснил медведь.
Я с трудом удержалась, чтобы не поинтересоваться степенью человечности такого действия, как перетаскивание беззащитных связанных женщин через джунгли, не говоря уж о подозрительном нежелании их развязывать. Я еще понимаю, почему этого не сделал Делоко или Устин, но Диллиан?
– Я пока не говорю о том, что через несколько часов тебе, возможно, придется искать другого преемника, чтобы избавиться от чужого проклятия, – как ни в чем ни бывало продолжал медведь, не обращая внимания на тщетные попытки Эртрисс испепелить его взглядом.
– Не каркай, вдруг действительно придется? – хмыкнул Диллиан, не отпуская свою ценную добычу, несмотря на все ее попытки вырваться или хотя бы отстраниться. Чувствую, если б не кляп, мы все узнали бы о себе очень много нового.
– Не придется, – неожиданно жестко отозвался Устин, чуть шевельнув пальцами. – Поверь, не придется.
От портала Диллиана едва ощутимо пахло городской пылью и многолюдной толпой. Идеально круглая черная дыра, ведущая прямиком на Хеллу, втянула в себя несколько травинок – а следом и нас, не дав даже обернуться на цветущий многобашенный Тугерт и сплошное зеленое море джунглей, чья частичка, наверное, останется навсегда уже не только в безумном шамане.
Зельтийер встретил нас прозрачно-серыми сумерками, тусклыми городскими огнями и приглушенным человеческим гомоном; после непрекращающегося праздника жизни и цветения Аррио Хелла показалась выцветшей черно-белой фотографией, где тени и лица смазываются в единое неопрятное пятно, но отчего-то мне стало спокойнее – словно я наконец-то вернулась домой. Быть может, потому, что именно так и выглядели привычные мне мегаполисы?
А вот ташии чувствовали себя не в своей тарелке, затравленно озирались, словно звери в клетке, и явно с трудом сдерживались, чтобы не повернуться друг к другу спиной, заняв круговую оборону. Я с невольным смешком вспомнила, как впервые очутилась в джунглях, – наверное, со стороны это смотрелось так же забавно…
– Промазал, – с вздохом констатировал Диллиан. – До Дворца примерно час пути.
– Замечательно, – фыркнул Делоко, нервно вертя в пальцах лозу, растущую из его тела. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если стража у ворот немного прорастет хоть чем-нибудь живым? – шаман с ненавистью уставился на сплошной покров из каменных плит под ногами.
– Ну попробуй, заставь, – кровожадно усмехнулся свергнутый Владыка. – Но для начала я бы завернул в закоулок потемнее и наложил на всех иллюзию. Серому Соколу пока рановато знать, что я вернулся…
* * *
На то, чтобы в очередной раз убедить Владыку, что он немного идиот, ушло с четверть часа. Потом Диллиан все-таки признал, что брать Дворец штурмом с войском в четыре человека, где основная ударная сила – он сам, истощенный после телепортации, да еще со связанной инквизиторшей в качестве балласта – несколько опрометчиво. И даже показал заброшенный домик на окраине, в подвале которого можно было переночевать. То, что с утра будет негде умыться и нечем позавтракать, никого, по всей видимости, особо не волновало, и я в который раз почувствовала себя избалованной барыней, но порефлексировать мне не дали.
– С одним моментом нужно разобраться сразу, – непререкаемым тоном заявил Устин, кивнув на связанную Эртрисс. Та покосилась на него.
Если бы взглядом можно было убивать, остатки медведя пришлось бы собирать по всему подвалу пинцетом.
Диллиан мгновенно подобрался, напружинился, разом став казаться массивнее и куда более угрожающе, и мне не к месту вспомнилось, как бесшумно и плавно он скользил по своему Дворцу – словно опытный хищник, крадущийся, чтобы не вспугнуть добычу. Устин нырнул в свой клыкастый капюшон из медвежьей шкуры, и на миг показалось, будто лапы давно умершего зверя приросли к рукам человека и чуть шевельнули когтями, осторожно проверяя границы отмеренной свободы.
И только Делоко с выражением крайней степени пофигизма на лице уселся в дальний угол, нежно прижал к себе цветущую лозу, вплел в нее несколько пожелтевших листочков и лишь тогда заговорил – привычным скучающим тоном:
– Ты знал, что этим все и закончится. На один портал меня вполне хватит, а дальше как-нибудь. – Пожухлые листья как ни в чем ни бывало вросли в лозу и мирно зазеленели.
Сказать, что мне стало не по себе – значит ничего не сказать.
Что я опять упустила во всей этой свистопляске?
– Народ, вы чего?!
– Только тронь, – по-змеиному зашипел Диллиан, проигнорировав меня. Светло-светло-серые, почти белые, глаза ясновидящего стремительно темнели, приобретая медово-карий оттенок. – Только попробуй ее тронуть!
– Тогда пусть забирает душу сама, – Устин ничем не дал понять, счел ли он угрозу существенной. – Но ты ведь сам не позволишь, не так ли?
– Да что тут творится вообще?! – не выдержала я. – Устин?
– А сама не понимаешь? – флегматично поинтересовался шаман, оставив в покое лозу и схватившись за цилиндр.
– Нет, – призналась я – и только тогда сообразила.
До утра проклятие полностью перейдет на меня.
И сейчас есть всего два способа это предотвратить – либо заставить Эртрисс забрать душу добровольно, либо убить ее. Устин, похоже, выбрал второй вариант как более быстрый.
Но какого черта тогда Диллиан не попытается уговорить свою ненаглядную?..
– Проклятие твоей династии перестало действовать на старейшин, когда ты появился в Зельтийере, – спокойно констатировал Устин. – Сейчас ни мне, ни Делоко ты не нужен. Ничто не мешает…
– Только тронь ее, – неожиданно ровным тоном ответил Диллиан. – Из-под земли достану.
– Нас трое, – напомнил таший. – Против тебя одного. И не думай, что я сейчас буду заморачиваться насчет честной схватки.
– На твоем месте, – лениво заметил Делоко, – я бы все-таки заставил Эртрисс забрать свою душу к демонам, пока вы оба живы. Создать крепкую и здоровую ячейку общества не получится, конечно, но хотя бы сохраните шкуры.
Я почувствовала себя элементом декора.
– Может, хватит уже? – вышло совсем жалобно и до крайности неубедительно. – Нам еще как-то замок штурмовать всем вместе…
– Предлагаю так, – Устин хищно сощурился за своей медвежьей маской, – сейчас либо Эртрисс забирает, наконец, эту душу, либо я ее слегка поцарапаю. Все остаются в некоторой степени довольны и, главное, живы. Утром мы пробираемся во Дворец, убиваем узурпатора, разбираемся, что именно он хотел сделать, чтобы обойти проклятие Эйлэнны… а потом, – он вдруг усмехнулся, – вылавливаем по резиденции рода ди Дара оборотня, который прикидывался дворецким и сделал Эльмиру траш.
У Диллиана нервно дернулся левый глаз, на мгновение став зеленым. Эртрисс беспокойно завозилась, упрямо норовя сбросить путы.
Тощий мальчишка с проросшей из бока лозой улыбался подкупающе искренне, и улыбка эта не адресовалась никому из присутствующих. Мыслями он был еще там – в буйстве красок и жизни, именуемом джунглями, рядом со своей преданной, безоглядной любовью, творящей чудеса.
Шаман никогда не ошибается.
То босое недоразумение, рядом с которым я проснулась, выглядело как самый обыкновенный человек. Оборотень… что ж, если так сказал Делоко – значит, это правда. Рядом с его силой здравый смысл отступает на второй план.
– Где настоящий дворецкий? – с шипением выпустив воздух сквозь зубы, спросил Диллиан. – Скольких эта тварь успела обратить?
Делоко беззаботно пожал плечами, по-прежнему улыбаясь.
– Какой смысл в том, что я сейчас скажу? К тому моменту, когда ты доберешься до резиденции, парой-тройкой новообращенных оборотней станет больше. Сам знаешь, молодые так прожорливы… и в одиночку, – он улыбнулся еще шире, – ты с ними не справишься. От придворных, сам понимаешь, помощи ждать нечего. Никто не станет признавать власть того, кто не способен ее подтвердить и удер-жать.
– Ясно. – Свергнутый Владыка опустил взгляд и потянулся к кляпу Эри.
А в следующие несколько минут мы и впрямь узнали о себе очень-очень много интересного.
Под густой медвежьей шкурой упоительно пахло домашним хлебом и костром. Устин обнимал меня так осторожно, словно я могла рассыпаться на кусочки от неаккуратного движения, но жалеть меня не собирался. И на том спасибо.
Меня била крупная дрожь.
Без второй души внутри образовалась холодная, сосущая пустота – та самая, что гнала вперед, в другие города и чужие книги, что тоскливо выла зимними вечерами, подпевая вьюгам, отступая лишь с уютным кошачьим мурлыканьем. За те недели, пока я жила воедино со своей копией, я успела забыть, что такое одиночество.
Нельзя сказать, чтобы я по нему соскучилась, но, похоже, иначе никак.
Хочешь быть человеком – терпи.
– Чтобы Диллиана волновало, насколько его избранница высокоморальна? – шепотом проговорил таший. – Знаешь, Эль, по-моему, догадаться можно было и раньше. Последние этапы переноса проклятия ди Дара требовали, чтобы подмена знала о нем. Иначе тебе бы вообще никто ничего не сказал, а Эртрисс до последнего тянула бы кота за хвост, пока не обеспечила себе безопасность.
Я только вздохнула, прижавшись к нему еще крепче.
Когда-нибудь моя вера в людей щелкнет меня по носу еще больнее.
Только, черт побери, как же тяжело от нее избавляться…
* * *
Под дощатым потолком бесцельно болтался сияющий голубой шар, отбрасывающий скупые отсветы на неровный земляной пол и усевшихся кругом людей. Шаман беззаботно размахивал лозой, пытаясь дотянуться ею до только что сотворенного магического светильника и сбить его вниз, а Устин поглядывал на старшего брата, как на расшалившегося ребенка.
Но речь шла совершенно не о шалостях.
– Кто-то перестроил защиту моего Дворца, – с плохо скрываемым негодованием объяснял Диллиан. – Иначе я бы не промахнулся так сильно с порталом – он был рассчитан как раз на то, чтобы пробить старый магический барьер. Разобраться бы только, у кого силенок хватило на замену…
– Думаешь, это поможет проскочить? – с сомнением уточнила Эртрисс. – Но у Серого Сокола точно нет магов, способных справиться с перестройкой защиты!
– Магов – нет, – медленно проговорил Диллиан, о чем-то задумавшись.
– Думаешь, этот?.. – в голосе Эртрисс скользнуло что-то такое… жалость, сопереживание, брезгливость – одновременно.
– А кто еще мог взломать построенную мной защиту? – в стремительно темнеющих глазах Диллиана мелькнула та же гамма чувств. – Ну ладно, по крайней мере, эта проблема вполне решаема.
– Отлично, а теперь вы можете объяснить, о ком речь? – жалобно поинтересовалась я, устав чувствовать себя мебелью.
Глава ди Дара взглянула на меня, как на тараканий трупик, и демонстративно отвернулась. Детский сад, старшая группа. На меня дуются за то, что я отказалась от чужого проклятия.
Но на кой черт я вообще сдалась на этом недоделанном совете?..
– Есть у меня один… знакомый, – сквозь зубы процедил свергнутый Владыка, с подозрением покосившись на Устина. – Земляк твоего медведя и, сдается мне, его злейший враг, даже если они и незнакомы, – заинтриговал Диллиан – и замолчал.
Не успела я возмутиться по этому поводу, как мгновенно насторожившийся таший уточнил:
– Аррианская разведка?
– Элита, – мрачно усмехнулась Эртрисс. – Еще при Шантине II работал.
– То есть перестройка защиты – диверсия? И Хелле все-таки объявили войну, не удосужившись сообщить об этом публично? – совсем запуталась я. – Но ведь союз…
– Да не было никакой диверсии! – расхохотался Диллиан. – Просто вся аррианская разведка, помимо шпионажа, подрабатывает наемниками, иначе на ее содержание уйдет половина бюджета страны, – пояснил он и глубоко задумался. – Мне бы такую агентурную сеть…
– Как-то… по-хелльски, – невольно усмехнулась я. – А что же это за чудо-мальчик, способный обставить представителя династии Эйлэнны в сфере защитных заклинаний?
– Химера, – упавшим голосом сказал Устин, и беззаботный Делоко, демонстративно не принимающий участия в совете, отвлекся от попыток сбить светильник (напоследок все же запустив в него запасным цилиндром и забив в угол) и подобрался ближе, нахмурившись. – Нам нельзя попадаться ему на глаза, Диллиан.
– А теперь все построились в ряд и дали пояснения, – раздраженно потребовала я. Сколько можно говорить загадками? Тоже мне, клуб любителей ребусов!
Устин как-то этак по-отечески добро и понятливо улыбнулся, в одно мгновение сбросив оцепенение и настороженность:
– Химера – это существо, полученное искусственным слиянием нескольких форм жизни. Обычно. Аррианские маги-генетики умудрились совместить в одной шкуре оборотня, вампира, демона-трансформера и еще кое-чего по мелочи…
– И я когда-нибудь все-таки разберусь, как они это сделали! – уперто заявил Диллиан.
– Флаг в руки, – мирно согласился Устин. – Так вот, таких существ специально создают как можно менее заметными и, гм, очень функциональными. Аррианская боевая химера-шпион – почти что ровня среднему хелльскому магу, плюс абсолютное пренебрежение самосохранением, безграничная преданность создате-лям и минус мозги.
– Но сами они не маги? – спросила я, усмехнувшись.
– Нет, – неожиданно заговорил Делоко, уставившись вникуда. – Они – никто. Их нет. Но если нужно, они станут чем угодно.
– В общем, примерно так, – кивнул Устин. – Химера может трансформироваться в человека-мага, скопировав нужные участки организма. Видимо, этот конкретный индивидуум очень близко знаком с Диллианом, иначе он бы не смог так точно воссоздать его структуру заклинания, да еще и изменить ее похожим образом.
– А почему вам нельзя попадаться ему на глаза? – наивно поинтересовалась я.
