Текст книги "Обманка (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Да потому что мы по-прежнему государственные преступники, – припечатал шаман. – И попадаться разведке родного государства меня решительно не тянет.
Я кинула оценивающий взгляд на него, нервно наматывающего лозу на пальцы, на Устина, который, казалось, сросся со своей медвежьей шкурой так, что того и гляди зарычит и бросится на незваных гостей, охраняя берлогу. Н-да, на фоне лощеных хелльцев они и впрямь будут слишком уж бросаться в глаза…
– А почему бы тебе, собственно, не оставить где-нибудь шкуру и пройтись без нее? А на бок Делоко иллюзию повесим, – предложила я – и в очередной раз почувствовала себя идиоткой под перекрестным огнем уставших и слегка раздраженных взглядов.
– Потому что без признания того, кто я и что я на самом деле, вся моя магия и боевые искусства ничего не стоят, – буркнул таший, нахохлившись. – А Делоко с завешенной хоть чем-нибудь лозой – и вовсе балласт, занятый исключительно душевными переживаниями.
– Сам бы попробовал терять часть себя! – тотчас же вызверился на него старший брат.
У меня вдруг резко заболела голова.
Наверное, на меня просто слишком много свалилось за последние дни – стремительно меняющиеся приоритеты, обстоятельства, люди, лица, обстановка, ориентиры. Внезапное одиночество без второй души, которая вначале казалась такой чуждой, инородной… но все это, черт побери, куда лучше тупого бездей-ствия в сыром подвале!
– В общем, так, – оборвала я братьев, – сейчас Диллиан и Эртрисс идут искать этого самого химеру, который черт его знает как и с какой стати помогает пробить защитный барьер. Мы собираемся и идем штурмовать сначала Дворец, а потом резиденцию ди Дара, после чего, я надеюсь, мне все-таки помогут вернуть статус человека и отправят домой, наконец!
– Ладно, только не кричи, – ровно попросил Устин, этак привычно сгребая меня в охапку. – Все будет хорошо.
Оказавшись в очередной раз прижатой к нему, как любимая плюшевая игрушка, я поймала себя на том, что все раздражение и усталость скатываются с меня, как дети с ледяной горки, и невольно расслабилась, плывя в волнах такого родного, такого желанного тепла.
Все будет хорошо.
Разве может быть иначе, когда он рядом?
Светящийся шар пропал через несколько минут после ухода Диллиана, а Делоко, потеряв последнее развлечение, с грустным вздохом ушел в угол и свернулся клубком, явно намереваясь отоспаться на несколько дней вперед. В воцарившейся темноте его дыхание – и наше с Устином тоже – стало неожиданно громким; казалось, что его слышит весь город – и за горсткой непрошенных бунтарей вот-вот явится стража…
– Все слишком легко дается, – недовольно заявил мне Устин, устраиваясь поудобнее, насколько это было возможно в отсыревшем насквозь подвальчике. – Не верится мне, что Эртрисс так просто отступила и освободила тебя – и это после всего, что они с Диллианом тут устроили!
– Меня лично вполне устраивает, когда проблемы решаются легко, – вымученно улыбнулась я, слишком хорошо понимая, что таший прав.
Смогла бы я после всего пережитого просто взять и отказаться от своих усилий, стать искать новый путь, когда один из планов почти дошел до конца без сучка без задоринки?..
Не в этой жизни.
* * *
Перед глазами – такой привычный, такой родной и такой ненавистный серовато-белый город, с его извечным однотонным небом и ничем не перебиваемым запахом избыточной магии, что всегда давит на голову плотной облачной завесой. Все те же дома, льнущие друг к другу, узкие извилистые улочки и пыльные дворы, куда не стоит заворачивать, не обвесившись защитными заклинаниями сверху донизу. Все те же равнодушные огоньки окон, холодный блеск охранных амулетов на дверях. Все то же чувство постоянного напряжения, непроходящей настороженности, без которой здесь не выжить.
Все тот же человек-воплощение, целый город в хрупкой органической оболочке, они единое целое – Владыка и его столица, похожая на хищный цветок, как только все эти жадные до власти недоумки не видят?..
Все тот же человек рядом. Он всегда рядом, что бы ни случилось, и иногда кажется, что ничего страшного и не происходит.
Все будет хорошо.
Разве может быть иначе, когда он рядом?
Его собеседник улыбается точно так же, зеркально повторяя движения, не позволяя рассмотреть, как же на самом деле двигается он сам, не оставляя ни единой зацепки, ничего, за что мог бы ухватиться пытливый взгляд. Невзрачный, серый, словно созданный для маскировки в этом городе. Но он улыбается, и пока об этом не хочется думать.
– Угостишь старого друга стаканчиком «Драконьего топлива»? – смеется он. Ему смешно, потому что яд для него – как алкоголь, но Диллиан еще не знал об этом, когда пытался его убить, чтобы хоть как-то разобраться в тайне создания химер. С годами наемник стал только циничнее и язвительнее – а возраст его выдавала одна-единственная седая прядь в серовато-русых волосах.
– Конечно, – Диллиан улыбается шире, и химера невольно, сам не задумываясь, копирует его мимику. – Но сам рисковать не стану. Это тебе без разницы, ядовиты сегодня его ингредиенты или нет.
Я тоже улыбаюсь, и наемник копирует и меня; его улыбка – такая же дань вежливости, как и моя, потому что он ведь отлично видит, что у меня – как и у него – по-прежнему нет своей ауры.
* * *
В этой паршивой забегаловке за время моего отсутствия так ничего и изменилось – разве что цены выросли раза в полтора, но в силу класса заведения, ориентированного на сегмент потребителей с внушительной толщиной кошелька, на это никто не обращал внимания.
Все те же привычно огромные окна, призрачно-легкие портьеры на входах-арках, мерное журчание десятка крошечных фонтанчиков, столь удобно заглушающее разговоры, массивные мраморные колонны и – будто в противовес – изящные стулья и столы, парящие в воздухе на левитационных заклинаниях. Ни единого лишнего звука, ни одного человека из персонала – только посетители в дорогих на-рядах, преспокойно повисшие на произвольной высоте.
Наша троица, в последнее время лишенная возможности посещать более-менее приличные ванные комнаты, не говоря уж о столичных модистках, естественно, оказалась бы не ко двору – если бы нас вообще хоть кто-нибудь увидел. Но о нашем прибытии узнали только бытовые заклинания, заменяющие официантов: уж чему-чему, а отводу глаз Владыка был обучен превосходно.
Свободный столик нашелся без труда, и мы, подобно всем остальным посетителям, воспарили под потолком, неторопливо листая меню. О том, что я чертовски боюсь высоты, химере Гилвайну знать незачем, и я непринужденно улыбаюсь, стараясь ни жестом, ни случайным словом не выдать своей фобии.
Шпион закрывает свое меню, и перед ним мгновенно материализуется бокал с ядовито-зеленой жидкостью, а его пакостная ухмылка рискует выйти за пределы приличия.
«Драконье топливо», кто бы сомневался. Отвратительное пойло с экстрактом дерева, которое становится ядовитым неизвестно когда и из-за чего, – наверное, было бы странно, если б наемнику не понравилось.
Диллиан, покосившись на Гила, с грустной усмешкой качает головой. Да, ту неудачную попытку отравить шпиона «Драконьим топливом» ему еще долго будут припоминать, можно не сомневаться.
– Итак? – вопросительно вскидывает брови химера. – С какой целью меня спаивает сам коварно убитый Владыка Хеллы?
– Мне нужна твоя помощь, – решительно заявляет Диллиан и захлопывает свое меню. На столике внезапно появляется хрупкий хрустальный кубок с янтарным вином.
Я перелистываю страницы. В местном каталоге причин болезней печени никак не меньше двухсот наименований.
– Неожиданно, – лицо Гила застывает зеркально отраженной маской помеси решительности и отчаяния. – И в чем же?
– Мне нужно, чтобы ты пробил брешь в защите моего Дворца, – выдохнул Владыка и выжидательно замолчал.
Химера поперхнулся своим ядом, вытаращившись на Диллиана.
– Я не ослышался? Ты подбиваешь меня помочь свергнуть действующее правительство?
– Нет, правительство я перережу лично, – пообещал Ди. – Мне нужна только лазейка и элемент неожиданности.
– Не вижу особой разницы, – отрезал Гилвайн. – Мне не принципиально, кто перережет глотки элите Серого Сокола, меня больше волнует, что я засвечусь в государственном перевороте. Это, знаешь ли, не слишком-то на руку.
– Твое участие можно скрыть, – спокойно объявляю я, повелительно указывая на строку с соком. Печень добьем в другой раз.
– Стесняюсь спросить, каким образом, – невесело хмыкает Гил. – Все в курсе, что я ошиваюсь на Хелле и без труда превращусь в часть заклинания, чтобы изменить его. И я не знаю никого, кто мог бы повторить этот трюк с защитой на Дворце хотя бы теоретически.
– Нет, а усилить заклинание так, чтобы я не смог его пробить – это ничего! – возмутился Диллиан.
– Это ничего, – согласился Гил. – Переворот был совершен без меня, тихо и почти мирно. Я не участвовал в политике, просто выполнил свой Заказ и преспокойно сделал ноги. Такое поведение мое начальство вполне одобряет. Но вот помогать бунтарям…
– Да никто не узнает, – отмахиваюсь я. – У меня есть на примете человек, на которого можно это дело свалить.
Диллиан смотрит на меня моими же глазами, изучающе и немного испуганно.
– Эри, ты что… ты не?.. Она все еще способна?
Я отдала бы душу, чтобы взглянуть на себя его глазами. Если бы только она у меня все еще была.
Подо мной – десяток метров пустоты и гладкий холодный мрамор, и от падения меня отделяет только простенькое заклинание левитации, встроенное в стул без ножек.
Я улыбаюсь.
О том, как мне страшно, не стоит знать ни одному из них.
* * *
Пробуждение от настойчивых волн чужого беспокойства и еще почему-то страха. Действительно скоро войдет в привычку. Только…
Какого черта у меня до сих пор осталась способность считывать чужие эмоции?!
Я подскочила на месте, судорожно цепляясь за подол просторной рубахи, не решаясь еще, не желая доверять собственным чувствам и опасениям, и… со всей дури вписалась макушкой в челюсть только-только собравшегося заговорить ташия.
Все-таки ругается он – заслушаешься. Коротко и по делу.
– Извини, – буркнула я, потирая пострадавшую макушку. – Ты наверняка собирался мне сообщить, что я опять кричала во сне?
– Нет, – слегка опешил Устин. – Ты улыбалась.
– Вот как… – пробормотала я, садясь, и сдавила пальцами переносицу.
Я не помнила, что мне снилось. Совсем.
Блаженная чернота без сновидений, ставшая такой привычной за последние дни, и не подумала исчезать, хотя второй души во мне действительно больше не было, – пустота внутри по-прежнему выла раненой собакой, не позволяя расслабиться ни на мгновение. Но откуда тогда эмпатия? Ведь разбудило меня именно беспокойство Устина… кстати о беспокойстве!
– А что такого плохого в том, что я улыбалась во сне? – хотя о чем это я спрашиваю, разве может сейчас случиться чудо?
– Ну… – он замялся, не в силах передать зрительный образ, – я тебя сначала с Эртрисс перепутал, обычно она так…
– Радует, – вздохнула я, пряча лицо в ладонях.
– Эль, ты уверена, что она забрала свою душу? – напрямик спросил Устин.
Я подняла на него глаза.
Медвежий силуэт в полумраке подвала – дышащий, живой, близкий. Такой простой, понятный, такой родной.
Там, под небрежно наброшенной на плечи шкурой, – странная смесь человека и зверя, животной магии и привычного тепла. Устин ведь давно ничем мне не обязан, – таший столько раз выручал меня, что начало нашего знакомства уже начинало выпадать из памяти; но он оставался со мной до сих пор, хотя его пле-мени уже не угрожало проклятие и медленное вымирание, и ничего не просил взамен.
Наверное, это и называют настоящей дружбой, и я сейчас все напрочь испорчу, посеяв между нами тучу недосказанностей и недопонимания. Но это разрешится. Рано или поздно.
– Обними меня, – тихо попросила я, комкая многострадальный подол рубахи.
…не знаю, кто там додумался до того, что настоящей дружбы между мужчиной и женщиной быть не может потому, что кто-то один обязательно любит, – но мне этого мыслителя искренне жаль, если он и впрямь считает, что дружба и любовь – взаимоисключающие понятия.
* * *
…обнять меня слегка опешивший медведь все-таки не успел. Наверное, оно и к лучшему.
Люк подвала коротко хлопнул, впуская внутрь ощетинившийся кинжалами и магией комок испуганной собственным бессилием ярости. Проломив с размаху пару ступеней короткой деревянной лестницы, комок резко трансформировался, выпуская из себя вполне человеческие руки и ноги, и со сдавленным ругательством, плавно переходящим в стон, приземлился на пол.
Устин резко обернулся – медвежья голова повторила маневр с заметным опозданием, зато звериные лапы, казалось, приросли к человеческим конечностям. Я тихо скрипнула зубами.
Делоко в своем углу лениво потянулся, смачно зевнул и сел по-турецки, с сонным интересом рассматривая незваного гостя. Тот, ругаясь сквозь зубы, поднялся на ноги, демонстрируя карикатурно высокий рост и полное отсутствие мускулатуры, захлопнул люк, погрузив подвал в кромешную тьму, и затих.
Сверху загромыхали торопливые шаги.
– …его трижды через коромысло, только что же сюда забежал!
– Обыскать комнаты, не сквозь землю же он провалился!
Снова послышался суматошный топот, знаменующий исполнение приказа. Незваный гость сидел тише воды ниже травы. В наши планы знакомство с толпой хелльцев не входило, так что разбираться с новоприбывшим мы не торопились.
Шаги тем временем удалились в дальний угол, неловко топтались там, но, ничего не обнаружив, вернулись ко входу. И, как и следовало ожидать, незамедлительно обнаружили люк.
– Подвал, – коротко бросил мужской голос.
Устин коротко ругнулся. Едва ощутимое движение воздуха подсказало, что медведь поднялся на ноги и наверняка готовится встречать толпу недружелюбно настроенных хелльцев. Но ему утруждаться не пришлось – той заминки, пока преследователи обыскивали дом, незваному гостю хватило с лихвой, чтобы прий-ти в себя и организовать им достойный прием.
Стоило тонкой полосе тусклого света пробиться сквозь щель приоткрытого люка, как вверх мягко скользнуло сонное заклинание, тонкой сетью опутывая всех, кому не посчастливилось оказаться этажом выше, а следом за ним рвануло, разнеся в щепки люк, что-то огненное и явно разрушительное.
Сквозь доски пола дохнуло жаром, но дыма не было. Преследователи не успели даже вскрикнуть.
Незваный гость с облегчением вздохнул, обессиленно опустив плечи, и плюхнулся на остатки лестницы, спрятав лицо в руках.
– Как ты их, а?! – радостно воскликнул Делоко, подбрасывая в воздух расшитый бисером цилиндр. Второй болтался в районе коленок, трижды обмотанный лозой.
Незнакомец резко вскочил на ноги. Меж его вскинутых рук начало разгораться голубоватое сияние – наподобие тех светильников, что создавал Диллиан, только послабее.
– Кто здесь?! – Магический свет выхватил из полумрака худое лицо со слишком большими для него светло-серыми глазами и едва заметно побледневшими от напряжения губами. – Что за?… – обмер удивительно похожий на богомола человек, когда свет добрался до нашего угла.
Наверное, мой взгляд остановился бы сначала на обряженном в медвежью шкуру Устине, а потом – на проросшей из живого человека лозе, но глаза незнакомца уставились на меня, стремительно меняя цвет.
Со светло-светло-серого, почти белого – на привычный черно-карий.
А потом он умильно покраснел и мимолетно коснулся крошечного шрамика на виске.
– Лорд Дагаллиан? – наконец узнала я его.
– Леди Эльмира, – натянуто улыбнулся он, а мне как-то очень резко захотелось наплевать на все, включая наклевывающийся роман, и удрать домой побыстрее.
Мое прощание с этим мужчиной назвать теплым явно было нельзя, да я и не рассчитывала больше его увидеть. Собственно, тогда, уходя из опустевшего особняка, я думала, что уже через пару часов буду проминать любимое кресло в своей уютной квартирке.
Наивная.
– Какая неожиданная встреча, – кисло заметила я. – Надо полагать, вы что-то не поделили с Серым Соколом?
– Ну, так, по мелочи, – смущенно отозвался Дагаллиан. – Мой клан, например…
– И не только ваш? – встрял Делоко, старательно не обращая внимания на по-прежнему готового защищаться и атаковать младшего брата.
Дагаллиан картинно помрачнел.
За краткое время своего правления Серый Сокол успел натворить немало дел.
Началось все с того, что утром на Дворцовую площадь вынесли окровавленный меч. Хелльцы – практически поголовно маги, и каждый третий хоть что-то, да смыслит в проклятиях на крови; орудие убийства опознали сразу.
Весть об смерти Владыки Диллиана разнеслась мгновенно, и самым большим потрясением для коренного населения стало то, что никакой отдачи от несбывшегося проклятия не было – словно его на самом деле никто и не накладывал. Никто не горевал о почившем правителе, похороны не отличались особой пышностью: закрытый гроб тихо возложили на костер и забыли. Город лихорадило.
Первым делом новой власти пришлось пережить три покушения. Потом Серому Соколу это надоело, и за дело взялась стража, за считанные часы наведя на улицах по-военному строгий порядок. Вторым действием узурпатор каким-то образом вычислил зачинщиков, и полетели головы. Затем новый Владыка выступил с заявлением, что, во-первых, трон перешел к нему по праву силы, желающие оспо-рить это возглавляют колонну идущих на плаху, а во-вторых, проклятие династии Эйлэнны действительно имеет место, не верящие граждане могут полистать учебники истории. Диллиан Ри Лант Эйлэнна мертв, и теперь только узурпатор знает, как сдержать отдачу.
Зельтийер притих, и добрую неделю Серый Сокол правил спокойно, постепенно меняя глав кланов, которые все-таки сомневались в праве силы. А потом поползли слухи.
То тут, то там вдруг заболевали люди. Клиники и храмы вскоре переполнились, потому что от новой заразы не нашлось лечения. Через несколько дней на окраину города совершили набег мелкие демонята, а поселение тилров, снабжавших население деревянными амулетами от нечистой силы, внезапно куда-то пропало.
Дагаллиана угораздило сказать новой главе ди Дара, что, по всем признакам, Диллиан все еще жив, но в серьезной опасности – иначе с чего бы твориться такой чертовщине? Леди Таэйнна подняла его на смех, а вечером к особняку явился отряд стражи, и болтуну пришлось срочно уносить ноги, но слух уже было не ос-тановить.
Дворцовая прислуга вдруг резко вспомнила, что «истерзанного» трупа Владыки вообще никто не видел, а в его спальне нашли мертвую Паучиху. Внезапная смена состава да пропавший дворецкий только укрепили народ в подозрениях.
Обстановка уже отчетливо попахивала бунтом, но, пока никто не мог подтвердить, что Диллиан действительно жив и, если укокошить Серого Сокола, город не сотрет с лица земли сдерживаемой отдачей, до открытого сопротивления не доходило. Серьезным подспорьем новому Владыке стала городская стража: слабаков туда, понятное дело, не набирали, а отряд хорошо обученных боевых магов – это от-личный аргумент в споре за трон.
– Безрадостно, – задумчиво прокомментировал Устин. – Надеюсь, этого вашего безымянного узурпатора не потянуло менять дворцовые ловушки? А то модифицированная защита нас уже сильно порадовала.
– Да какой в этом смысл? – недоуменно пожал тощими плечами Дагаллиан. – Зачинщиками первого покушения были проводники с нескольких частей Дворца. Их перебили, а оставшиеся в живых ни за что не поведут неизвестно кого к благодетелю, оставившему их в живых!
– О, вести надо хорошо знакомого им человека, – криво усмехнулся Делоко. – Только что-то тут все равно не так…
Я промолчала. Меня не оставляло то же самое ощущение, едва Дагаллиан заговорил о Владыке, ни разу не назвав его имени, – но вспомнить, что же не устраивает мое неугомонное подсознание, я так и не смогла.
– Ладно, черт с ним, – буркнула я. – Вот вернется наш благодетель – пусть сам и разбирается.
– Эль, ты меня умиляешь, – проникновенно признался Устин. – Ты что, правда полагаешь, что он станет разбираться сам, а не отправит, скажем, тебя с твоим чутьем на чужую магию, или Делоко, у которого глаза не только на затылке, но еще и метром ниже? Или меня?
– Ты еще Эртрисс сюда приплети, – посоветовала я, нахохлившись. – Кажется, мы просто слишком давно не напоминали ему, что он больше не Владыка и пора бы уже вкалывать на равных, а вы эту возможность почему-то не рассматриваете вообще.
– Минутку, – смущенно встрял Дагаллиан. – Можно еще разочек, для особо одаренных – это вы сейчас о Диллиане?..
Я молча спрятала лицо в руках.
Кажется, мы дали столице еще один повод для слухов.
* * *
Мелкие капельки воды падают на защитный купол над Главной площадью и Дворцом, и, наткнувшись на незримую преграду, стекают вниз.
Хелла щедра на дожди. На унылую серую морось, монотонно падающую с ровного слоя облаков. Она стачивает камни и дома, мерно, капля за каплей, перестраивая города по-своему; заливает низины, прокрадывается в подвалы, грязными ручейками струится по мостовым, водяной пылью оседает на окнах и лицах.
Я ненавижу дождь.
Гилвайн – любит. В дождь он становится еще незаметнее.
Его обманчиво нескладная фигура размывается, теряя все приметы; химера морщится, смахивая с лица налипшие мокрые пряди, и, стоит лишь отвернуться, – уже не можешь вспомнить ничего, кроме сильных пальцев, отбрасывающих отсыревшие волосы, чей цвет невозможно определить.
Никто до сих пор не знает, как и кто создавал подобных ему. Но кто бы это ни был, он поработал на славу.
– Готово, – профессионально-нейтральным тоном говорит наемник. – И имей в виду, это первый и последний раз, когда я что-то делал без аванса!
– Слышали бы тебя мама с герцогиней Лириэль, – со смешком качает головой Диллиан.
А непробиваемый аррианский шпион вдруг как-то темнеет лицом, дав рассмотреть затравленный, тоскующий взгляд невыразительных серо-зеленых глаз.
Химеры живут очень, очень долго. Даже по сравнению с магами, пусть и такими сильными, какой была Лириэль, изгнанница аррианского Дома, принятая в знатный хелльский род женой герцога.
– Они уже никогда не услышат. А ты мне должен пятьсот зол, и только попробуй не заплатить!
* * *
Слабо моросил противный мелкий дождик, постепенно превращая первые капли в волосах в крохотные ручейки, торопливо сбегающие по лицу. Одежда быстро намокла и льнула к телу, и ветерок, то и дело швыряющий в нас водяной пылью, холодил еще больше, но все это не шло ни в какое сравнение с ледяным взглядом, которым одарила меня Эртрисс, когда я, выполняя просьбу свергнутого Владыки, взяла его за руку.
И ведь все здесь понимают, что по своей воле я бы ни за что на пушечный выстрел к Диллиану не приблизилась бы! Просто сейчас ему понадобилась усилительная установка для магии – а это у нас ктооо?
Я ответила своей копии аналогичным взглядом, до автоматизма отработанным на офисных техничках. Далось мне твое сокровище с его самомнением, в этом самом сокровище не помещающимся. И ты далась на триста лет вперед!
Перед грудью «сокровища» заметался крохотный черный шарик, словно искал, куда сбежать; потом вдруг замер, напоследок жалобно трепыхнувшись, вспыхнул – и разросся до размеров среднего портала, мерзко чвакнув.
Я поморщилась. Прижать слабое, не конца сплетенное заклинание, заставив его самостоятельно пробивать защиту и преодолевать охранные заклятия, лишь в последний момент влив достаточное количество силы – в этом, пожалуй, весь Диллиан. Действенно, быстро, экономично и жестоко.
– Бегом по одному, – скомандовал Владыка, не отпуская меня. – Мы следом.
И проводил презрительным взглядом Дагаллиана, первым нырнувшего в портал. Мнения бывшего лорда по поводу союза с Аррио Диллиан по-прежнему не поддерживал, но девать «богомола» было некуда – стоит упустить его из виду, как весь Зельтийер наверняка узнает о воскрешении Владыки, и элемент неожиданности, на котором строился весь и без того трещащий по швам план, будет безвозвратно утерян.
Портал нервно подергивался, пытаясь свернуться; но, похоже, этого никто, кроме меня, и не замечал.
– Диллиан, – все-таки не выдержала я, когда в дрожащий от страха портал с восторженным воплем нырнул последним, размахивая цилиндром, безумный шаман. – То, что ты творишь – бесчеловечно.
– О, а убить меня – это с его стороны было очень гуманно, – скривился он.
Я замерла, борясь с искушением вырвать руку.
Он что, правда не видит? Даже он, создавший это несчастное заклинание, обреченное сгинуть, едва перестанет быть нужным ему?..
Свергнутый Владыка смотрел на меня, как на идиотку, и в его голове наверняка вертелось что-то вроде: «Да как эта чучундра, не пережившая и толики того, что довелось мне, смеет еще что-то говорить о человечности и судить мои поступки?!». Он не просто не видел. Он даже не думал, что сможет увидеть что-то подобное, несмотря на все его хваленое Ясновидение.
А может, я действительно сошла с ума и поэтому приписываю заклинанию свой страх. Но, что вероятнее, кое-кому не помешало бы занять честности и перестать искать обходные пути.
Я ни минуты не сомневалась, что второй души у меня больше нет. Это жуткое, ледяное одиночество на мягких пушистых лапках ни с чем не спутать. Но Эртрисс – гений своего дела, и она из шкуры вон вылезет, чтобы довести начатое до конца. Чего бы это ей ни стоило.
Я по-прежнему траш. Такая же вещь, как и это перепуганное заклинание, живущее только для своего создателя – ровно столько, сколько ему нужно. А то, что ташии относятся ко мне, как к обычному человеку, – лишь следствие того, что их магия дарована общей любовью к их божеству.
Не время тешить себя иллюзиями, будто мне вернут статус homo sapiens за красивые глаза.
– На мой взгляд – более чем, – буркнула я в ответ и все-таки вырвала руку – но только чтобы толкнуть Диллиана в портал, одновременно подхватывая рушащиеся связи между заклинанием и его создателем.
Так же легко, как подхватить поскользнувшегося на льду человека, не позволяя ему упасть.
Спасенный портал высадил меня в безликой просторной комнате с теряющимся где-то в вышине потолком. В углах сбились в серые комья клочья давно никем не тревожимой пыли, и сквозь лишенное занавесей окно едва пробивался тусклый дневной свет. Вся мебель накрыта слоем плотной ткани, которой явно не помешала бы стирка, а тишину нарушает лишь отчетливый скрежет зубов.
– План меняется, – твердо заявил Диллиан, оглядевшись. – Без проводника нам здесь не…
Конец фразы я не успела расслышать. Ноги подкосились, а мировосприятие упорно твердило, что я стою посреди самого огромного заклинания, какое только можно представить, и оно очень радо видеть свою неотъемлемую часть: ее пытались чем-то подменить, но не сумели обмануть, не смогли…
– Только не говори, что нам еще и врач нужен, – саркастически протянул и без того рассерженный Диллиан.
Я ошалело помотала головой, опираясь на вовремя подставленное Устином плечо.
Интересно, а сам Диллиан знает, что сейчас заживо вливается в древнее плетение, образующее несущие опоры Дворца? И что без него это заклинание слабеет день ото дня, грозя вот-вот разорваться?
К его пальцам робко потянулись тоненькие голубоватые ниточки магии, словно ища поддержки; потанцевав на краешках ногтей и признав своего, нырнули вглубь, в плоть, пронизывая его насквозь, пронеслись по всем сосудам, впитывая силу, что может даровать только его кровь, – и снова спрятались в стены, не позволяя им упасть. На мгновение показалось, будто Владыка сияет сам, изнутри, своей собственной силой и волей, – ровный, мощный свет древней магии, что так приворожил меня в нашу первую встречу и пропал, стоило нам отдалиться ото Дворца.
Кто бы ни проклял Эйлэнну, он – настоящий изверг.
Каждую минуту пребывания здесь Владыка отдает часть себя, чтобы Дворец продолжал стоять. Всю свою жизнь он будет этакой несущей балкой в органической оболочке.
Стоит ему отлучиться больше, чем на три месяца, – и заряд заклинания иссякнет. А вся эта каменная громадина, которая не может, ну никак не может устоять по всем законам физики, – наконец рухнет, погребая под собой город.
Добрую половину Зельтийера.
– О черт, – тихо выдохнула я, и в это мгновение глаза Диллиана поменяли цвет на темно-карий.
Его хватило ровно на пять секунд.
Потом он шарахнулся прочь от стен, зажмурившись и сжимая кулаки, словно это могло остановить тысячи крошечных сияющих щупов, по капельке высасывающих из него силы, со сдавленным криком тряхнул руками и лишь потом открыл глаза – светло-светло-серые, как местное небо.
– Ди? – Эртрисс уже держала его за ладонь, с готовностью поднимая мерцающее бесполезным исцелением запястье, но не решалась приложить, не понимая, в чем дело.
Свергнутый Владыка судорожно сглотнул, медленно выдохнул, успокаивающе улыбнулся, прижав ее к себе, мимоходом поцеловал в макушку – и только потом поднял взгляд на меня.
– Чем меня пытались… подменить?
– Кровь, – неожиданно для себя поняла я. – Твоя кровь на мече, которым тебя убили. Она могла еще некоторое время обманывать Дворец.
Диллиан прикрыл глаза.
– Понятно. Интересно только, кто же до додумался до подмены. Не этот же недоумок с незапоминающимся именем!..
* * *
– В общем, расклад такой: мы находимся в северном крыле на сорок третьем этаже. Сектор полностью заброшен, проводника нет в принципе. Дагаллиана почему-то выкинуло в другом месте. – Удивительно спокойный и собранный Диллиан смотрел прямо перед собой чужим расфокусированным взглядом. – Противник этажом выше в восточном крыле… демон побери, моя потайная комната! – по-звериному оскалился Владыка, по-прежнему пялясь в пространство. – Да как эта скотина посмела?!
– Ты лучше прикинь, откуда он о ней узнал, – хладнокровно оборвала его Эртрисс. – А главное – как он сумел туда пробраться, обойдя печать на крови.
– Это тоже интересный вопрос, – вынужденно согласился Его Величество. – Особенно с учетом того, что тамошнее защитное заклинание засохшей кровью на клинке уж точно не обманешь… но меня лично сейчас гораздо больше волнует, как бы выбраться отсюда. На портал меня в ближайшее время не хватит даже с поддержкой Эльмиры, а в коридор без проводника я лично не сунусь.
– Есть вариант, – ожил Устин, отвлекшись от теребления когтей своей шкуры. – В шаманизме вместо порталов используются круги перемещения. Они точнее и не требуют таких энергозатрат, как прочие аналоги…
– Только если мы все-таки встанем в круг, то поднимем такую шумиху, что проще пальнуть сигнальной ракетой из окна и потом строем пройти по коридору, распевая песни, – расхохотался Делоко, беззаботно вертя на пальце расшитый бисером цилиндр.
– Понятно, – поморщилась леди ди Дара. – То есть единственный разумный способ отсюда выбраться – это портал, открытый мной.
– Не катит! – быстро сказал Диллиан, неожиданно сфокусировав взгляд на инквизиторше. – Я слишком хорошо осведомлен о точности твоих порталов, любимая. Мне лично очень не хотелось бы в результате телепортации оказаться наполовину вмурованным в стену собственного Дворца еще раз.
