Текст книги "Обманка (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Диллиан был твердо уверен, что проклятие само все обустроит, и он вернется на Хеллу в назначенный срок. Его совершенно не волновало, как, когда и чьими стараниями будет проложен путь назад. А проклятия вообще очень редко интересуются моральной стороной вопроса, придерживаясь логики в духе «цель оправдывает средства».
И кто сказал, что дело ограничится одними лишь старейшинами?..
Выходит, почему-то необходимо, чтобы Диллиан вернулся на Хеллу в течение нескольких дней. Для этого ему нужно выловить одну небезызвестную беглянку – ведь больше его ничто на Аррио не держит: вряд ли бы он стал отвлекаться от государственных дел на меня, а значит, союз уже заключен.
Поторапливать всех явно буду я – а поиск можно возложить на никогда не ошибающегося шамана, которого предварительно должен отпинать весь совет старейшин, чтобы стеснительный влюбленный осмелился потревожить свои обожаемые джунгли идиотскими вопросами. И останется только надеяться, что джунгли не пошлют Делоко куда подальше.
Убедить совет будет не слишком сложно. Там проблему уже наверняка рассмотрели со всех возможных сторон и нехотя признали, что деваться некуда и придется помочь. Шаман же вряд ли ослушается прямого приказа.
И во всей этой истории проглядывает одно маленькое «но» – пока не с чего надеяться, что, когда Эртрисс найдется, она сразу же заберет свою душу, наконец. Если уж леди ди Дара решилась на то, чтобы скрываться даже от бездумно обожаемого Диллиана – вряд ли она отступится теперь. Даже перед лицом действующего проклятия. Разве я поступила бы иначе?
Черт, знать бы хоть, к чему такая спешка! Проклятый ведь может свободно отлучаться на три месяца, но еще и одного-то не прошло… кто сейчас реально может помешать, когда Шантин на нашей стороне?..
– Диллиан! – я подскочила на месте, удивляясь сама себе, как же мне раньше не пришла в голову такая простая мысль. – А что случилось с делегацией от нынешнего правительства Хеллы?
– Не знаю, – растерялся Владыка. – Во дворце и посольстве их нет, значит, делегацию либо отослали обратно, либо заточили и… – он замолчал, нахмурившись еще сильнее, и внезапно заявил: – Так, ты явно знаешь о сложившейся ситуации больше, чем я. С учетом того, что я не далее чем два часа назад вел интереснейшую беседу с местным вольнонаемным информатором, это довольно подозрительно.
– Информатором? Лийнаэл все-таки вывернулся? – я вздохнула с облегчением.
– Было бы странно, если бы профессионал его уровня так и проторчал бы остаток жизни в Ямах, – пробормотал Диллиан и поднял на меня пронзительный взгляд – а его глаза снова поменяли цвет.
На темно-карий. Мой.
– А вот ты где с ним познакомилась?
Я прикусила губу.
Имею ли я право говорить, что Лийнаэл отлично знает, где находится община ташиев, и что он на короткой ноге с Медведем племени? Полуэльф торгует информацией, и, раз еще не продал эту, значит, его просто не догадались спросить…
– Нет, так дело не пойдет, – твердо заявил Диллиан, с крайне решительным видом ставя чашку на стол. – Рассказывай. Мне тоже не слишком приятно барахтаться, как слепой крот, ни демона не понимая.
– Котенок, – автоматически поправила я. – Как слепой котенок…
Удивительно, как быстро он изменяется – с замученного подростка на цепкого, неприятного, но властного мужчину.
С которым я все равно не стану говорить без Устина.
* * *
Мне хотелось на Хеллу.
К вечно белесому, монотонному небу, несуразной громаде Дворца и чокнутым людям и нелюдям, конструирующим восхитительнейшие кровати с такими чудесными подушками, мягкими и упругими одновременно, а еще – к тамошней пустынной тишине и спокойствию. Быть может, сказывалась привычка к частой смене обстановки, может – меня утомила пышная, чуждая роскошь аррианских садов; но самой вероятной версией являлась моя непреодолимая страсть к хорошим постелям и долгому, по-кошачьи обстоятельному сну.
Плечо Устина оказалось жестким, горячим и чрезмерно рельефным для того, чтобы заменить мне подушку. Кроме того, таший яростно жестикулировал, споря с Диллианом о сроках возвращения на Хеллу и необходимости предварительной разведки, и плечо постоянно подергивалось. Душевного спокойствия это, понятное дело, не добавляло – а я, уже проваливаясь в тихую полудрему, с обреченностью поняла, как же соскучилась по этому состоянию.
Однако до чего приятно – когда твоими проблемами есть кому заняться!
Убедить Диллиана в том, что Устин вполне может присутствовать при разговоре и наверняка будет вынужден принять участие в дальнейших действиях, вышло довольно просто. Услышав о загадочной болезни старейшин племени, свергнутый Владыка скептически похмыкал, но все же изъявил волю поговорить с предста-вителем племени почти сразу.
Куда сложнее оказалось заставить его согласиться на принятие элементарных мер безопасности.
– Да что может со мной случиться на моей собственной планете? – искренне недоумевал бесшабашный властитель, напрочь забыв, что планета вот уже несколько недель как не его. – В космопорте есть подземный ход, по которому могут пройти только носители проклятия династии Эйлэнны, засады там не будет в любом случае!
– А ты так уверен, что у тебя нет незаконнорожденных братьев или сестер? – устало возразил Устин, этак обыденно, как ни в чем ни бывало приобнимая меня за плечи.
Я в споре участия не принимала. Исход его был давно предрешен – сразу видно, что Диллиан трепыхается перед неизбежным и тянет время с простенькой целью – не терзаться лишними мыслями, пока Делоко во главе ватаги свихнувшихся джунглефилов рыщет по окрестностям в поисках еще одной нездоровой на голову личности. Мне оставалось только тихонько дремать на плече второго участника спора, стараясь не обращать внимания на ощущение неловкости и смутные думы в том духе, что не слишком-то прилично оставаться в долгу у человека, с которым тебя совсем скоро ничто не будет связывать.
Что бы там себе не понапридумывал сам таший.
Устин – замечательный, добрый, отзывчивый паренек, слишком простой и непосредственный как для грозного воителя, так и для обитателя моего мира. У нас нет ничего общего. Если его так потянуло на экзотику – что ж, его вкусы остаются его личным делом, никак не касающимся меня. А я вернусь на родную планету, с ее привычным течением жизни, вечным недосыпом, дурацкими подушками и монотонной работой, и забуду все, что здесь произошло, как забываю все свои кошмары.
Заткнуть бы вот только противно ноющий внутренний голос!
– У проклятия есть один плюс, – помрачнев, сообщил Диллиан, неотрывно следя за обнимающей меня рукой. – Любой представитель династии чувствует родственников и способен общаться с ними без помощи сенсоров, если это понадобится. Эйлэнна – по сути своей один крохотный пчелиный рой… должна быть таковым. Но я остался один. Других проклятых больше нет.
– Хорошо, зайдем с другой стороны, – с непробиваемой терпеливой покорностью школьного преподавателя кивнул таший, упрямо глядя собеседнику в глаза. – В какую часть Дворца ведет этот ход?
– В подземную… – отозвался Владыка и глубоко задумался.
– Это как раз туда, где установлен портал дальнего действия? – мгновенно подскочила я.
– Туда, – неохотно подтвердил Диллиан. – Только этот момент я как-то не продумал… на выходе непосредственно в сам Дворец стоит череда ловушек, которую не знает ни один проводник. Хотя какая разница, сейчас мне все равно никто помогать не станет, – погрустнел он.
– А что за проводники? – я глупо хлопнула ресницами, снова пристраиваясь на жестком, но все же восхитительно теплом плече.
– Дворец Владык в Зельтийер весь уставлен ловушками от незваных гостей, – фыркнул Его Величество. – Есть всего два пути, на которых их нет, и оба они ведут в Тронный зал, куда мне решительно не стоит соваться. А ввиду размеров здания во время его постройки наняли около сотни людей, которые досконально изучили какой-то определенный участок Дворца – и их потомки до сих пор служат проводниками. Без их помощи пройтись по коридору и не словить какую-нибудь неприятную неожиданность в спину практически нереально.
– А как же тогда пользовались входом в подземную часть до этого? – заинтересовалась я, снова приподнимая голову.
– Да как обычно, – пожал плечами Владыка. – Там тоже был проводник, но его убили в ходе одного инцидента с очередной попыткой захвата власти. Если мне память не изменяет, его звали Даргил или как-то вроде этого. Он не успел оставить преемника, так что с некоторых пор ход в подземную часть только со стороны космопорта.
– Мило, – поморщился Устин. – И по-хелльски предусмотрительно – не оставлять запасных вариантов.
– А на кой? – с искренним недоумением вопросил Диллиан. – Все проводники проходят такое число проверок и промываний мозгов, что проще взять пару-тройку государственных изменников да пропустить их через неизученный участок Дворца под наблюдением доверенного лица, чем найти и обучить еще одного верного короне человека.
– Вот и я говорю – по-хелльски предусмотрительно… – нервно хмыкнул таший.
– Что, уже понял, как любишь Аррио? – сонно мурлыкнула я.
– Нет, – честно ответил он. – Просто решительно не понимаю, почему именно Аррио считают планетой милитаризированных придурков, несмотря на таких соседей…
– А вот эти вопросы я согласен обсуждать только с дипломатами, – твердо заявил Диллиан, мгновенно подобравшись. – От простых граждан такого наслушаешься, что хоть в религиозный орден уходи.
– А идем к нам в религиозный орден, – оскалился Устин. – Сразу захочешь к простым гражданам…
– Кажется, вы несколько не то обсуждаете, – вынужденно встряла я. – Нужно все-таки придумать, как именно вернуть Диллиану его трон и свалить с миром.
Свергнутый Владыка Хеллы поскучнел, всем своим видом демонстрируя, что ему нет решительно никакого дела, как за него все обустроят. И ведь не подкопаешься – у этой сволочи фактически в заложниках половина Зельтийера и все старейшины ташиев! Не говоря уж о том, что он – моя единственная надежда на исцеление…
Но это, черт возьми, не причина вести себя как гламурная курица в переполненной маршрутке!
– Итак, какие еще варианты проникновения во Дворец? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Ты не расслабляйся, в твоем милом уютном домике ориентируешься ты один, и нет никаких гарантий, что в итоге от него – и от части столицы – хоть что-нибудь останется.
Плечо Устина под щекой мелко дернулось, выдавая напряжение. Да, если ничего не получится – его племени придет конец, но что делать?
– Можно попытаться открыть портал прямиком в помещение, – не очень уверенно предположил Диллиан, обреченно ссутулившись. – Хорошо бы сразу обнаружить, в каком именно зале находится нынешний узурпатор и прикончить его на месте…
– Но? – устало подсказал Устин.
– Я не могу гарантировать, что смогу пробить защиту от проникновения, – поморщился Владыка. – Заклинание там висит такое, что даже ее поддержки, – кивок в мою сторону, – может не хватить. А ведь в любом случае придется отбиваться от стражи и убивать узурпатора, которого тоже слабаком не назовешь…
– Ну, во-первых, одного тебя туда никто не пустит, – твердо сказал таший, настороженно перебирая пальцами у меня на предплечье. – И не пытайся возражать. Если бы дело касалось только тебя, мне было бы плевать. Но сейчас от твоей сохранности зависит судьба моей веры и моих людей, так что будь добр проявить благоразумие.
– Ладно, допустим, я проведу через портал твое грозное рогатое войско. Что дальше? Магические способности хелльцев несоизмеримо выше ваших, а за всех подряд Эльмира хвататься не сможет.
– Я не собираюсь вести через портал хворающих старейшин, если ты их подразумевал под рогатым войском, – с каменным лицом проговорил таший. – Это глупо. Как и попытка тихо пробраться к покоям узурпатора с десятком людей. От племени пойдем только мы с братом. А насчет усилителей уж что-нибудь да придумаем, на этот счет можешь не беспокоиться.
– Кстати, – удивительно, но все, что я начинаю с этого слова, оказывается совершенно некстати! – а кто этот узурпатор-то? Столько о нем говорите, но ни разу не назвали имени…
Мужчины переглянулись – одинаковыми карими глазами – и синхронно отвернулись в разные стороны.
– Я не помню, – прокашлявшись, признался Устин.
– И никто не помнит, – пришел ему на помощь Диллиан. – Ирейскую династию правителей в свое время тоже прокляли – их имена никто не может запомнить. А нынешний узурпатор – один из ненаследных принцев, перешедший в хелльский род Серого Сокола.
Я еще раз хлопнула ресницами. Поразительно, что значит мужская солидарность в действии – только что спорили едва ли не с пеной у рта, пытались вежливо облить друг друга помоями, но стоило попасть в неловкую ситуацию – как уже спешат оказать поддержку!
Интересно, а как себя чувствуют подданные, которые ни в какую не могут вспомнить имя своего защитника и повелителя?..
* * *
За неостекленным окном вовсю бушевал тропический ливень.
Он начался внезапно: неожиданно поднялся такой редкий в этих местах порывистый ветер, и за какие-то пару минут ясное небо затянули плотным клубящимся покровом тяжелые темно-серые тучи, а еще через мгновение на землю рухнула сплошная стена воды. Плющ, закрывающий оконный проем, достаточной защиты не давал: с сочных зеленых листьев то и дело срывались крупные теплые капли. Они неуклюже плюхались на узкий подоконник, где вскоре образовались мутноватые лужицы, из которых тянулись на деревянный пол робкие ручейки.
Ливень прибил к земле привычную городскую пыль, и в комнате запахло свежестью и сырой листвой – точь-в-точь как в джунглях, когда таший уводил меня прочь от околдованного, задурманенного короля Аррио, спешно закопавшегося в бумагах, стоило двери закрыться за нашими спинами. Что бы ни говорили старейшины племени, город так и не сумел уйти далеко от лесов, окруживших его плотным кольцом. Ни искусственные сады, ни вездесущие башенки и толпы людей не смогли огородить Тугерт от дикой природы, которая навсегда останется его неотъемлемой частью.
Еще одна неотъемлемая часть дикой природы явно жалела об оставленной в стойбище медвежьей шкуре и приговаривала уже вторую чашку кофе, забравшись с ногами на кровать. Я сидела на противоположном конце жесткой спартанской койки и старательно уговаривала себя не подбираться ближе, ибо нефиг. Не хватало еще, чтобы Устин воспринял это как предложение согреться сугубо биологическим способом.
– Все-таки мне жаль Диллиана, – с вожделением покосившись на теплое (и черт с ним, что жесткое!) плечо ташия, спрятанное под слоем грубого сукна, вынесла я вердикт. – Ему же категорически не везет – что с положением в обществе, что на любовном фронте, и все из-за того, что кому-то из его далеких предков приспи-чило вызвать демона…
– Еще б ему везло после такого, – мрачно хмыкнул замерзший не меньше моего Устин. – Этот же самый демон у него в предках, по-прежнему живой и искренне ненавидящий весь свой род – естественно, что вся династия состоит из сплошных неудачников!
– Мысль материальна, нэ? – в чашке с кофе отражалось искаженное, усталое лицо в обрамлении длинных темных волос, и в какое-то мгновение мне показалось – нет, это не могу быть я, это кто-то другой прокрался в голову и смотрит моими гла-зами…
– Около того, – Устин сделал неопределенный жест рукой. – Невозможно быть счастливым, когда тебя так сильно ненавидят. Пусть тебя и виноватым-то и не назовешь.
– Интересно, кто же тогда так ненавидит меня? – Странная тетка в чашке кофе отстраненно ухмыльнулась моими губами. Неужто его соответствующая положению жена догадалась все-таки, что я не просто так таскаю ему пачками отчеты?
Устин замер, вцепившись в меня отвратительно понимающим взглядом. Потом осторожно поставил на тумбочку свою чашку и схватил мое лицо безумно горячими руками, по-медвежьи неаккуратно притянув меня к себе.
Вблизи его глаза казались почти черными; лишь по краю радужки тонкой полосой улегся тепло-винный оттенок. Голодный, жаждущий, темный взгляд – так не похоже на него, такого осмотрительного, такого стеснительного, скованного под гнетом своих обязанностей, долга и здравого смысла. Прежний Устин больше напоминал мечущегося подростка, который все никак не может выбрать линию поведения. Того же, чьи ладони обжигали мои щеки кофейным теплом, язык не поворачивался назвать иначе как мужчиной. Усталым, изголодавшимся и замерз-шим.
Я мягко коснулась пальцами его рук, подаваясь вперед.
Наверное, это просто жажда спокойствия, уютного, надежного, сытного существования с уверенностью в завтрашнем дне и теплым (фиг с ним, что жестким) мужским плечом, на которое всегда можно опереться. Да, когда-то мне подобное казалось неимоверной, непозволительной пошлостью, серой обыденно-стью, – ниже падать некуда, – но сейчас пусть все убираются к дьяволу.
Все, кроме него.
– Диллиан, убирайся из ее головы, – хладнокровно и отчетливо проговорил Устин, не дав мне приблизиться. – Все, что нам известно, тебе уже рассказали, а о причине своего невезения ты должен был догадываться и без меня.
Нет, все-таки в моей жизни романтике места не осталось, с тихим разочарованием признала я, все еще касаясь его рук. Ладони ташия быстро остывали, отдавая мне остатки тепла, но о них, по крайней мере, еще можно было погреть заледеневшие, отказывающиеся слушаться пальцы.
– Посольство Хеллы горит, – раздался у меня в голове не то раздосадованный, не то просто смущенный голос свергнутого Владыки. Я приготовилась хвататься за раскалывающуюся на части родную тыкву, но быстро поняла, что ничего не происходит – слабое жжение в висках, и только. Прежней боли, от которой слезы на глаза наворачивались, общение через сенсоры больше не вызывало.
Я убрала руки от ладоней ташия и честно доложила ему последнюю новость. Если сразу прикрыть глаза, то не слишком заметно, что в их уголках быстро скапливаются предательские слезы.
Еще одна частичка дома меня покинула.
Как скоро я стану настоящей копией Эртрисс? Такой же циничной, расчетливой и не обращающей внимания ни на что, кроме собственных интересов?
– А я-то думал, на кой народу ломать ветви рамины, – с задумчивым сожалением прокомментировал Устин, не спеша убирать руки. – Все-таки глупо было надеяться, что это они на мирные нужды… только где ж мага-то откопали?
– А когда их успели обломать? – сонно встрепенулась я. И наткнулась на крайне недовольный взгляд, мгновенно сменившийся растерянным.
– Я тебе ж еще вчера или позавчера… эй, Эльмира, ты чего?
М-да, а глаза все-таки открывать не стоило. Вот и доказывай ему теперь, что вовсе не надо тебя успокаивать и ты не какая-нибудь истеричка, просто грустно…
– Ничего, все в порядке, я сейчас… – и попыталась отстраниться.
Не тут-то было.
Вместо того, чтобы растеряться и замямлить, как положено нормальному мужчине при виде расплакавшейся девицы, Устин поймал пальцами вырвавшиеся все-таки наружу слезы и крепко прижал меня к себе, как любимого плюшевого мишку. От его рубашки по-прежнему пахло домашним хлебом и костром, и я не нашла ничего умнее, кроме как вцепиться в него и позорно разреветься от собственного бессилия и омерзительного чувства, что от меня сейчас почти ничего не зависит и остается только ждать.
Только в обнадеживающем тепле его рук об этом думать совершенно не хотелось, и на последовавшее через пару минут предложение пойти и помочь с тушением огня я согласилась без промедления, расчетливо прикидывая, где бы на Земле найти себе такого старшего брата.
* * *
Над потемневшим зданием вился жирный черный дым, медленно, но верно заволакивающий небо; из оплывших стекол с любопытством выглядывали рыжие язычки пламени, с наслаждением облизывая стены, как ребенок – сладкий леденец. От белоснежных наличников и воздушных окон остались лишь жалкие напоминания, и теперь здание посольства Хеллы на Аррио больше походило на подпаленный детский кубик – если бы они выпускались таких размеров.
На площади перед строением стоял, сбившись в перепуганные группки, народ «типично хелльской» наружности, кто в чем, и с тихим ужасом и сожалением глядел на пожар – но почему-то никто и не думал что-либо предпринять. Ни одного аррианца, кроме Устина, в пределах видимости не наблюдалось, словно аборигенов происходящее никаким боком не касалось.
– Интересно, и что эти патриоты будут делать, если огонь перекинется на их ненаглядные сады? – пробормотала я, высматривая в толпе темную макушку свергнутого Владыки. Ввиду обилия посторонних темных макушек – безрезультат-но.
– Не перекинется, – потемнел лицом Устин. – Этот огонь – не перекинется. Спалит дотла все посольство и погаснет.
– Таки все посольство и дотла? – скептически хмыкнула я, приподняв бровь. – Да там же сплошной мрамор! Прогорит внутреннее убранство…
– Присмотрись повнимательнее, – посоветовал таший. – И побольше доверяй чутью, что ли, оно у тебя теперь надежнее глаз и ушей.
– Гм? – я покорно обернулась, рассматривая полыхающее здание. – Все равно не понимаю, почему никто и не чешется тушить, – хелльцы часом какому-нибудь богу огня не поклоняются?
Устин молча помотал головой, пожирая взглядом пламя.
А я все никак не могла понять, что же он такого особенного видит. Огонь как огонь, и что-то незаметно, чтобы что-нибудь происходило с мрамором стен, как предсказал таший. Жутковато, конечно, наблюдать разгул столь разрушительной стихии, – но отчего же не пытаться его остановить? Чай не лавина и не всемирный потоп…
– Леди ди Дара, – произнес дрожащий женский голос у меня за спиной. Я не сразу поняла, что обращаются ко мне, – чужое имя не желало ко мне прилипать, в отличие от души своей истинной владелицы; а поняв, не сразу догадалась опустить взгляд, чтобы рассмотреть собеседницу. Женщина, уже немолодая, такая же невысокая и крепко сбитая, как большинство хелльцев, – быть может, мы и пересекались где-нибудь в посольстве; я плохо запоминала людей, которые не могли быть мне хоть как-то полезны.
– Мы знакомы? – смущенно поинтересовалась я.
– Официально нас не представляли. Я – смотритель посольства и прилегающего музея, Ираэйн ди Лоррет, вынуждена обратиться к вам как к главе инквизиции с просьбой отстоять интересы Хеллы. – Она прикоснулась тыльной стороной ладони правой руки к левому плечу, открывая татуировку на нежной коже запястья – пронзенная мечом книга в толстом переплете.
Ритуальный жест?
– Извините, но я не Эртрисс, – честно призналась я.
Несколько мгновений Ираэйн недоуменно смотрела на меня, пытаясь понять, издеваюсь я или все-таки говорю правду.
– О, прошу прощения, – никакого смущения и раскаяния нет и в помине. – Вы очень похожи на сестру.
– Мы близнецы, – кивнула я, подавив желание брезгливо поморщиться.
Будь оно все проклято!
Я уставилась на пожар, словно он был виновником всех моих бед, и внезапно обнаружила, что никакого завораживающего эффекта огонь не производит.
Одно дело – уютный костерок на лоне природы, аккуратно обложенный камнями. Рядом с таким пламенем очень хочется свернуться теплым клубочком и неотрывно следить за переливами оранжевого в алый и желтый; наблюдать, как с медленным и плавным величием перебираются по добровольным дарам язычки огня и осознавать, что сейчас ты – в безопасности.
То, что сейчас яростно рвалось наружу из посольства, никакого ощущения уюта и тепла не вызывало, и красоты в этом не было – агрессия и тупая сила; отчего-то подумалось, что наведенное заклинание наверняка напоминает самого мага, не способного сообразить, какие последствия будут у его «патриотического» по-ступка.
Не совсем понимая, что и зачем делаю, я двинулась вперед, к горящему зданию, уверенно лавируя в неподвижной толпе. Где-то на заднем плане окликнул меня Устин; но быстро замолчал, разобравшись в моем поведении еще лучше и быстрее меня самой.
Чуть ли не на меня упал объятый пламенем резной наличник; сверху на него закапало расплавленное стекло. Огонь рванулся за своей добычей. Часть его упала на землю, не погаснув, и поползла к наличнику, а еще одна часть будто повернулась ко мне, словно оценивая – не стоит ли спалить еще и эту чокнутую тетку?
– Ты мне противен, – сказала я ему. – И ты, и твой создатель, чтоб ему сгореть от собственных творений! Немного ума надо, чтобы сеять раздоры и разрушать все вокруг!..
Огонь замер; а потом вдруг сорвался со всех окон и стен, поднялся с земли – чтобы образовать передо мной огромный пламенный ком – не танцующие язычки, скорее уж извивающиеся черви и противно пищащие мошки. От бесформенной груды веяло жаром и ответной неприязнью; она заходила ходуном, протянула ко мне щупальца – и застыла, не прикасаясь.
– Не нападешь, – мое хладнокровие испугало меня саму. – Не посмеешь.
Бесформенный ком дернулся, щупальца охватили меня плотным коконом, сплошной стеной извивающихся огненных червей; но не сумел даже согреть. Такой же, как его создатель, – чтобы дарить тепло, нужно хоть немного человечности и великодушия. Ни у мага, ни у его заклинания нужных качеств не нашлось.
– Убирайся, – сквозь зубы процедила я. – Не желаю тебя видеть! – и не стала подавлять жуткое желание отмахнуться от него, как от назойливой мухи.
– Мне противно, – первым делом пожаловалась я, вернувшись к ташию.
– Даже не знаю, радоваться или ругать тебя на все лады, – прокомментировал Устин, переводя взгляд с одинокой огненной точки на горизонте, что-то высматривающей внизу, на меня и обратно. – Хорошо, конечно, что ты сумела разобраться с заклинанием, перед которым спасовала целая толпа хелльцев, и выполнить просьбу смотрителя, но зачем было демонстрировать свои способности такой толпе народу? Могла бы и внутрь зайти, что ли…
– Мне противно, – монотонно повторила я. – Идем отсюда.
– Хорошо, – покорно согласился Устин, ласково обнимая меня за плечи. Не знаю, что там такое читалось в его взгляде, брошенном поверх моей головы, но с вопросами и благодарностями ко мне никто не полез. И на том спасибо. – Идем. Я бы на твоем месте как следует спрятался…
Я молча кивнула.
Первой траш за четыреста пятьдесят семь лет явно потребуется надежная защита. Мало ли кому взбредет в голову сотворить какое-нибудь новое заклинание только для себя?
* * *
Устин традиционно заявился в выделенную мне берлогу в несусветную рань. Причем рань, по всей видимости, считалась несусветной исключительно по моим меркам, поскольку сам таший выглядел вполне бодрым и хорошо отдохнувшим.
– Рассвело уже часа два назад, подъем, – первым делом скомандовал он и, пока я судорожно разбиралась, кто я, где я, зачем я, какая сволочь меня будит и нельзя ли заткнуть ее прицельным метанием чего-нибудь тяжелого, подобрался к лежаку и сунул мне под нос раскрытую книгу, озадачив меня окончательно.
– Ну, если там описано, как можно высыпаться, вставая через два часа после рассвета и ложась спать непосредственно перед ним, то я готова выслушать, – хриплым спросонья голосом доложилась я, изучив танец извивающихся змеек на бумаге. Местная магическая грамота мне по-прежнему не давалась и в более адекватном состоянии, что уж говорить о первых минутах после пробуждения…
– А кто тебя заставлял ложиться спать перед рассветом? – вид у него был примерно как у мамочки, намеренной прочитать нотацию о пользе четкого режима и здорового образа жизни.
– Нежная психика, – буркнула я.
Вчера я пожелала неизвестному магу, поджегшему посольство Хеллы, сгореть от собственного творения. Насчет того, что мое приказание выполнено, особо обольщаться не стоило, – вряд ли в этом мире мог выжить недотепа, не устанавливающий ограничения на свои заклинания. Но сам факт, что я покусилась на чью-то жизнь, хоть и так неумело…
Вид огненной точки, сосредоточенно кружащей над цветущими садами, преследовал меня всю ночь, не желая поддаваться доводам здравого смысла. Здоровому сну это, понятное дело, не способствовало.
– Ясно, – устало кивнул Устин, бесцеремонно приземляясь на мой лежак, положил книгу себе на колени, заложив нужную страницу пальцем, и, судя по всему, приготовился долго и нудно меня успокаивать.
– Я в курсе, что большинство заклятий, особенно боевых, не могут причинить вреда своему создателю, – проинформировала я его. – Можешь не утруждаться. Просто… – я дернула плечом, роняя голову на подушку. Как объяснить ташию, для которого без убийств невозможна справедливость, что ты никогда не отнимала у человека жизнь и считаешь, что сама мысль об этом недопустима, каким бы этот человек ни был? – Знаешь, наверно, тебе такой взгляд покажется дикостью, но…
Устин понимающе улыбнулся и убрал с моего лица упавшие пряди.
– Целая планета, где смерть не бывает насильственной? Звучит как сказка, но, судя по твоей реакции…
– Смерть вполне себе бывает насильственной, – буркнула я. – Поверь, цена человеческой жизни порой не так высока, как могла бы быть. Даже у меня на родине.
– Ты никогда не убивала, – констатировал Устин. – Это уже о чем-то да говорит. На Аррио едва ли сыщется десяток человек, не запятнавших руки кровью. А уж про Хеллу я и говорить не хочу.
– Когда я сюда попала, я была твердо уверена, что останусь в этой десятке, – честно призналась я. – Но сейчас уже сомневаюсь. Ладно, фиг с ней, с моей нежной психикой, так рыдать в жилетку часами можно. О чем книга-то? – неловко перевела тему, не желая углубляться в обсуждение.
– О траш, – охотно ответил Устин, открывая нужную страницу. – Закрытые архивы, между прочим, пришлось немного поднапрячь Riy'naeru, но дело того стоило. Вот, прочитай, думаю, тебе это будет полезно.
Я еще раз посмотрела на танцующих змеек, чувствуя, что сейчас покраснею.
– Устин, я магические книги читать не умею. Обычные могу, а эти – нет, – все-таки покраснела я. И с недоумением поняла, что именно ташию, такому надежному и успокаивающему, на чью поддержку всегда можно рассчитывать, – именно ему так неловко признаваться в своем незнании и слабостях.
Он склонил голову к плечу – медвежья морда повторила маневр с заметным опозданием.
– Почитать вслух?
Я в очередной раз почувствовала себя чем-то средним между круглой дурой и маленькой сестренкой Устина. Ну как, как этот человек может быть чьим-то младшим братом?!
– Почитать, по не раньше, чем я приведу себя в божеский вид и позавтракаю. И вообще, что за манера вваливаться к спящей девушке в… – я запнулась, поскольку слово «комната» для описания медвежьей берлоги явно не годилось, а замены ему на ум не пришло.
– Девушке неприятно меня видеть? – как-то очень уж серьезно спросил Устин, мгновенно заставив стряхнуть остатки сна.
Он что, действительно все еще сомневается, нужен ли мне? Даже после всего, что сделал для меня?
Черт, нашла время демонстрировать дурной характер!
