Текст книги "Загадочный пациент (СИ)"

Автор книги: Элен Форс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Или не одним?

Рита останавливается, и мы встречаемся глазами. Она смотрит она, поджав губы и скрещивая руки, притаптывает ногой в нетерпении. Смотрит так, что пар идет.

Кривит губы и сдвигает брови, до чего же у нее подвижное лицо.

– И куда ты идёшь на ночь глядя? – сам не понимаю, как начинаю говорить на полном серьезе, стискивая кулаки. Меня прямо кидает из стороны в сторону.

– А тебе какое дело? – Рита смотрит на меня как на инопланетянина. – Переквалифицировался из врача в охранника?

Подхожу к ней, рассматривая лицо. Накрасилась стерва, надушилась духами. На потрахушки собралась. Меня это так выбешивает.

Приближаюсь в плотную и пальцем размазываю помаду по ее губам, стираю, не желая и думать, что она собирается соблазнять этого отвратительного итальяшку. Накрасилась красной помадой.

Она смотрит на меня как заворожённая. Не двигается.

– Ты больной? – тихо шепчет она, мой палец все еще придавливает ее губы.

– Я запрещаю тебе идти к этому гомику!

– Что?!?! Ты охренел?

– Что слышала! – притягиваю завороженно я, рассматривая чертовку. Одним движением подхватываю ее на руки и несу обратно. Девчонка начинает брыкаться. – Да тихо ты. Сейчас всех перебудишь! Потом опять Лёва будет кулаками махать.

Рита затихает и просто впивается зубами в моё плечо, прокусывает кожу даже через рубашку. У нее зубы как у акулы, маленькие и острые.

Приходится стиснуть челюсти, чтобы ни издать и звука. Хотя внутри все клокочет, рвётся наружу.

Заволакиваю Риту к себе, как медведь жертву в берлогу. Просто скидываю ее в кресло. У девчонки перекрутилась юбка, перемещая вырез на более интересное место.

Она шипит, брыкается, смешная такая.

– Да что ты хочешь от меня? Ты мне кто такой, чтобы приказывать!?

Не знаю, что ответить на ее тираду, скольжу взглядом по идеальным формам. В голову лезут только пошлые мысли.

Не могу отпустить ее в Рим.

– Хочешь попутешествовать – путешествуй. Только без этого хлыща!

– Я не поняла, ты меня ревнуешь? – Рита отталкивает меня, ударяет кулаком в грудь. Вроде маленькая ручка, а я почти сгибаюсь. Удар мужской.

– Может быть и ревную!

Девушка вспыхивает, подскакивает и упирает руки в боки, прикусывает губы.

– Да как ты смеешь! – Ты… ты… козлина! Индюк тупорылый! Эскимос эгоистичный! Упырь! Врач недоделанный! Тварина! – она заходится, осыпает меня оскорблениями с пеной у рта, налетает на меня с кулаками.

Я удивленно смотрю на нее, ничего не понимая.

– Я влюбилась в тебя на том чертовом столе! Бегала за тобой хвостиком! Искала поводы, чтобы поговорил со мной! Тебе не до меня было. А сейчас, когда я встретила другого, моя жизнь налаживается, сразу заревновал?

Слова режут меня без ножа, выворачивают на изнанку.

Я помню тот день, когда увидел маленькую кроху на столе в облезлой операционной. На девчонке в клочья была разодрана одежда, лицо напоминало отбивную. Она лежала, поджав колени, и почти не дышала.

У меня сердце сжималось от боли при виде нее. Какими же отмороженными тварями нужно было быть, чтобы сотворить такое?

Первое, что я сделал, попросил разобраться, не оставить этих чудовищ без наказания. Такое нельзя оставлять просто так. Девчонка еле жива осталась. Позор мужчине, который поднял руку на женщину, он обязать заплатить за такое.

Я и забыл про девчонку, закрутился на работе. Совсем не вспоминал о ней, пока она не появилась на моем пороге вновь. Не узнал даже.

У девчонки были русые длинные волосы до попы и невероятно живое лицо. Она смотрела на меня с благоговением, как на чудо. Была благодарна за спасение. Притащила горшок с цветами. Так мило сжимала его, вырастила маргаритки для меня.

Молоденькая девчонка, таких еще называют яблочками наливными. Чудо, как хороша. Улыбается не только губами, но и глазами, душой. Смотришь и внутри все ухает…

Маленький ангелочек с красными щечками. Не похожа на московских девах на важных щах, которые меркантильные и продуманные во всех отношениях.

Рита же была в недорогом, очень скромном платьишке, которое только подчеркивало ее чистоту и невинность. У нее в глазах было столько эмоций, что можно было утонуть. И я стал захлёбываться…

Нельзя так смотреть на малолетних девочек. Так смотрят только педофилы. Она же не Лолита…

Постоянно себя одергивал, ругал и проклинал. Она совсем ребенок, а я смотрю на нее как на женщину. Оцениваю тонкую талию и аппетитные формы. Именно тогда я запер все свои мысли и желания. Стал избегать ее. Перестал обращать внимание на девчонку. Вычеркнул ее, чтобы не сорваться и не переступить черту.

Так резко произошло изменение: в один миг. Девчонка с длинными косами подстриглась под мальчика, перекрасив их в ярко-розовый. Рита ощетинилась и стала колкая, бросалась на всех как злая собака. Особенно на меня. Словно и не было ничего хорошего между нами.

Раздражала меня до трясучки. Мы были как кошка с собакой. Вот только раздражала ли она меня на самом деле? Может быть все намного сложнее?

– Пошёл ты в жопу! – орет на меня так, что уши закладывает. Хорошо, что в доме шумоизоляция. – Ты мне без различен! Отойди с дороги, меня Ари ждёт.

– Не ори! – хватаю ее за руки и рявкаю так, что она затихает. У меня на душе становится так тепло и понятно. – Раз так безразличен, что суетишься? Беги к Ари…

Наклоняюсь к ней и прижимаю к себе, улыбаясь в губы. Вдыхаю запах Бесноватой, как кокаин, потому что от него у меня тут же наступает эйфория. Кровь начинает быстрее бежать по венам. Хочу закрыть ее собой и никому не показывать, чтобы была только моя. Раньше не замечал за собой таких варварских замашек, собственнических наклонностей.

Целую ее, обхватываю за тонкую талию и прижимаю к себе. Тело ликует, оно так долго жаждало этой близости. Какая же она вкусная. Сицилийский апельсин. Острая сладость.

Не успеваю насладиться поцелуем, потому что неугомонная Рита кусает меня, цапает нижнюю губу зубами до крови. Отпихивает и шипит как дикая кошка. Девушка пытается отстраниться, вырывается.

Приходиться проявить дюжую силу, чтобы удержать девчонку, она как уж изворачивается, колотит меня как Тайсон.

Рита затихает, перестаёт брыкаться и даже неожиданно начинает мне улыбаться.

– Значит я небезразлична тебе? – ее голос щекочет, такой ласковый и нежный. У меня член дергается в такт вибрации интонации ее голоса. Даже не замечаю, как кровь тонкой струйкой стекает на рубашку. – Хочешь меня?

Она меня гипнотизирует. Шумно сглатывая, чувствуя себя идиотом, согласным на все, что она скажет. Так хочу ее.

Рита тянет меня к себе, притягивая за ворот рубашки; проводит языком, слизывая капельки крови, шумно обнюхивает, смотрит мне в глаза.

– Маргаритка… – выдыхаю, чтобы поцеловать, поддаюсь ее чарам, хотя чувствую же подвох.

– Ал… – хрипло шепчет она и… со всей дури ударяет меня между ног. Перед глазами все затягивает белой пеленой. Непроизвольно выпускаю ее, сгибаюсь. Но Рите мало, она со всего раз маху ударяет меня по лицу. Несильно, но хлестко. Часть удара приходится на нос, часть на правый глаз. – Эгоистичная скотина… Думаешь, пальчиком поманишь и я прибегу?

У нее совсем высоко задирается юбка, обнажая стройные ноги в соблазнительных чулках. Она еще и чулки надела!

Даже в таком состоянии, при пульсирующей боли, все мысли только о Бесноватой. Угораздило меня запасть на эту сумасшедшую.

Рита наклоняется ко мне и бесстрастным выражением лица продолжает хрипло шептать:

– Ты слишком долго плавал морячок. Я тебя успела разлюбить!

Быстро, со скоростью дикой кошки, она выскальзывает из дома, оставляя меня одного со своими мыслями и распухшими яйцами.

Ночью так и не удалось уснуть. Все мои мысли были вокруг Риты и, где сейчас ее жопка, обтянутая желтой юбкой. В голове так и кружили картины, как противный итальянец лапает ее своими руками с короткими пальцами.

Приходилось бороть желание – встать и дойти до его апартаментов, которые ему выделили, и устроить побоище, проверить, что Рита у него. До жути хотелось это сделать, но меня останавливали её слова.

Я и вправду слишком долго считал ее маленькой девочкой и игнорировал существование. И теперь, когда мой член набух, а в голове только мысли о ней, я не могу требовать от девчонки сразу же стать готовой для меня и влюблённой по уши. Это противоестественно.

Но для того, чтобы убедиться, что этой ночью она будет спать одна в своей постельке, я попросил Лео присмотреть за сестрой.

«С ее травмой нужен покой.»

– Блядь, Ал, что с твоей мордахой? Кто так тебя? Ассасин ночью пришел?

В ней умерла актриса. Ей бы играть в театре, а не охотиться за террористами.

Рита стоит на входе огромной столовой и с искренним удивлением пучит глаза, делая вид, что не знает, что мой синий нос и заплывший глаз ее рук дело.

Видок у меня тот еще.

– Действительно, брат, откуда это у тебя? – Майлз тоже хмурится, не подозревая, что меня так отделала баба.

– Одна девушка, как оказалось, в постеле любит по жёстче. – говоря это, даже не смотрю на Риту, которая садится за стол, рядом со своим братом, напротив меня.

А могла бы сидеть рядом со мной, я бы гладил под столом ее колени.

Не выдерживаю и беру телефон, не контролируя себя, печатаю ей сообщение.

« Маленькая дрянь, это не смешно. Я заставлю тебя лечить меня всей нежностью, на которую ты способна. Заставлю сбросить все твои иголки, чертов кактус.»

Откладываю телефон и переключаюсь на разговор с парнями, стараясь не обращать внимание, как она тянется к телефону и сузив глаза читает сообщение.

Пусть строит из себя не дотрогу. Хочет, чтобы я побегал за ней. Хочет поквитаться.

Я принимаю твои правила, буду паинькой и буду преследовать тебя, доказывая свои намерения, но раздвигать ноги не перед кем не позволю!

Рита строчит что-то в отчет, пальцы ловко бегают по сенсорному экрану.

Сегодня на ней джинсовый комбинезон, никогда ей не дашь больше семнадцати. Даже сейчас выглядит, как маленький воробушек, сорванец.

Сколько бы она кричала мне, что я ей безразличен, не поверю. Вижу обратное, просто она обижена.

Мой телефон в кармане вибрирует, а она смотрит с настоящим вызовов. За столом становится слишком тесно. Сколько бы я не съел, это не утолит мой настоящий аппетит.

«Приложи к синяку своё холодное сердце, гандон. Я лишь могу поставить тебе второй синяк для симметрии.»

– Я рад, что ты идёшь в отпуск. Отдохнёшь в Риме. – Лео выдавливает из себя скупую улыбку, которой обычно удостаивается только его сестра, остальным и такого не дождаться. – Когда у тебя вылет?

Вылет? Уже?

– Я потом тебе билеты скину сообщением. – она специально говорит это так, чтобы я не услышал, когда она собирается улетать. Меня это только раззадоривает.

– Майлз. – тихо обращаюсь к другу. – Мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас.

Он просто кивает, оборачивается к Бэмби и что-то говорит ей на ухо, Аня краснеет и улыбается. Девушка окидывает друга влюблённым взглядом полного теплоты. У этой парочки явно ночь была более результатной, чем у нас.

Мы заходим в кабинет Луки, я закрываю за нами дверь.

– Может расскажешь, что у тебя с лицом?

– Лучше не спрашивай… – отмахиваюсь, не желая обсуждать вчерашнее. – У меня к тебе просьба… Рита улетает сегодня в Рим с Ари?

На лице друга растягивается плотоядная улыбочка, которая значит «Я так и знал».

– на сколько я знаю, да.

– А как Лука его отпускает, если он не выполнил еще свою работу?

– он через неделю вернётся.

– Ладно, я хочу, чтобы её не выпустили на пограничном контроле. Его – да, её нет.

Аня.

Не верю своим глазам. Этот высокий и статный мужчина – мой?

Майлз неторопливо с неким изяществом застегивает пуговицы на идеально выглаженной рубашке. Его длинные пальцы ловко справляются с темно-синим галстуком Gucci. Все же у него безупречный вкус.

Секунды и мужчина преображается, становится настоящим бизнесменом. Но весь этот маскарад только подчёркивает его звериную сущность, Варвара не скрыть.

– Я хотела бы поговорить с отцом. – озвучиваю давно волновавшую меня мысль, разглядывая Зале. Переживаю, какая будет реакция у него на мою просьбу. Даже задерживаю дыхание, поджимая ноги.

– Хорошо. Я попрошу Лео отвезти тебя к нему. Насколько я знаю, он в Москве. – на удивление Майлз реагирует спокойно. Сразу же выдыхаю и мне снова становится легче. Переживала, что он разозлится или запретит мне.

– Спасибо. – говорю ему.

– Только, Лео будет с тобой и не оставит ни на секунду.

Мужчина подходит ко мне, обдавая жаром своего могучего тела. Когда он приближается ко мне близко, у меня сразу же поднимается температура. Превращаюсь в инфузорию туфельку, не соображаю, просто ведусь на поводу у инстинктов.

Как самка подчиняюсь своему самцу, этому мужчине.

– Я уже скучаю, Колибри. – от его поцелуя я забываюсь.

***

Чувствую себя странно, неуютно.

Больше года не видела отца. Что он мне скажет при нашей встрече? Он последний близкий родственник. Больше никого не осталось.

В его офис меня пускают сразу же, даже не спрашивают кто я и к кому. Узнают и проводят в его кабинет.

Стараюсь не думать о том, что этот офис принадлежит не только отцу, но и Алиеву, но тот лишь инвестор. Фактически не бывает тут и не должен быть.

За мной след в след идет грозный Лео, у которого плечи шире, чем проход, не отходит ни на шаг. Парень внушительно возвышается и пугает всех сотрудников. Он так и не говорит ни слова. Всегда такой молчаливый. Удивительно, что он родной брат Риты, которой рот никогда не закрывается. Она всегда найдёт острое словечко, чтобы прокомментировать ситуацию.

Отец сам встречает меня у своего кабинета. За этот год он сильно постарел, седина тронула волосы, у глаз стало больше морщин. Сердце щемит от нахлынувших чувств.

Он тоже немного растерян при виде меня.

– Привет, Папа. – говорю я ему, стискивая сумку, чувствую как нервозность разлетается по помещению, охватывая всех присутствующих.

– Аня… не ожидал. Заходи. – отец отходит в сторону, пропуская меня. Я никогда не была у него на работе. Он запрещал мне, это было неприлично. Порядочной девушке зачем гулять по таким местам?

Не могу определить, нравится мне его кабинет или нет. Сложно собрать картинку воедино, когда ты так переживаешь. Да и отца хочется рассмотреть.

Все как в легкой дымке.

Я прохожу внутрь. Лео входит за мной.

– Может, он подождёт у кабинета? – отец показывает на Лео пальцем, говоря со мной.

– Он не может. У него приказ не оставлять девушку ни на минуту. – Лео это говорит с такой интонацией, что мне становится страшно за папу. Парень отходит и садится на диван, закидывая ногу на ногу, делая вид, что погружён в свои мысли и не мешает нам.

Вижу, как отец закипает и стискивает кулаки, но не говорит ни слова.

– Садись, я попрошу сделать нам чаю.

– Я не хочу пить. – говорю ему, присаживаясь на кожаный стул. – Если честно, я прошла просто увидеться. Мы давно не виделись, хотела обсудить все произошедшее.

– Мне кажется, сейчас не подходящие условия для обсуждения семейных дел.

Зураб Басиев умеет быть деспотичным. Такая же черта была у брата. Папа не любит, когда что-то происходит не по его желанию. Навязывание чужих правил бесит его.

– Их, наверное, и не будет. – осторожно говорю я. Почему-то мне нестрашно. Раньше я очень боялась ему перечить. Но после того, как отец настаивал на моей свадьбе с Алиевым и упёк в больницу, мне нечего было бояться. – Мне хотелось просто сказать тебе, что у меня все хорошо, я закончила университет и прохожу интернатуру.

– И живешь с мужиком, который убил твоего брата. – констатирует спокойно отец в дополнение к моим словам, откидываясь в кресле. – Ты думаешь, что я не знаю, что происходит в твоей жизни? У меня тоже есть глаза и уши. Я рад, что ты жива, но я не такой жизни хотел для своей дочери. Очень надеялся, что ты примешь предложение Алихана. Выйдешь замуж за нашего и не будешь высовываться.

– Мне жаль, что я тебя разочаровала, ты тоже не отец года. Никогда не хотела для себя, стать прислугой престарелого твоего партнера. – и хотя мой голос был ровным и не показывал внутреннего состояния, руки дрожали так сильно, что мне пришлось схватить себя за колени, чтобы не выдать своего волнения. – Но теперь так, как есть. Я позор семьи: спала с мужчиной до свадьбы, да еще и с неверным. И либо ты смиришься с этим и останешься частью моей жизни, либо…

У меня совсем пересыхает во рту, говорить становится трудно.

– Аня… Ты мой единственный ребенок. – отец старается говорить мягче, делая особый акцент на слове «единственный». – Я ХОЧУ быть частью твоей жизни. Но объясни мне только одно, как я должен принять этого человека? Как ты забыла о том, что он отнял жизнь у твоего брата? Да какой бы он ни был, как ты так быстро забыла о том, что он лишил жизни человека, который был с тобой одной крови?

Отец наносит мне удар прямо в грудь, становится трудно дышать.

Это единственная стена между мной и Майлзом, которая мешает нам сблизиться окончательно. Я каждый день прячу мысли об этом. Но сколько я смогу уходить от этого?

Майлз обещал мне рассказать о брате, в чем заключался их конфликт. Алиса говорила страшные вещи. Где правда?

– Не Майлз его убил. – еле слышно выдавливаю из себя.

Отец лишь усмехается. Сама понимаю, что звучит смешно. На курок нажал Лука, но Майлз был рядом… Они братья, не кровные, но близкие друзья. Если бы было нужно – курок нажал бы и Майлз.

Хотела этим разговором залатать дыры, но получилось только наоборот, все затрещало по швам.

Алан.

Больница – мой главный и любимый ребенок, в создание которой я вложил всего себя. Это мой полигон, где разворачивается настоящая моя война.

Может быть я не умел так хорошо стрелять как Майлз, не был таким стратегом как Лука, не умел сворачивать двумя пальцами шеи, но зато – я умел возвращать с того света. За все эти годы мои глаза не хуже любого рентгена научились просвечивать больных.

Мне нужен был помощник. Человек, которому я смогу довериться; врач, который в моё отсутствие справится с любым форс-мажором.

Кирилл мне понравился. Он был преданным, своим человеком и не трусом. На него я мог положиться.

Парень сидел напротив меня, рассматривая новый трудовой договор.

– Это СЛИШКОМ заманчивое предложение. – непонимающе протягивает он, не веря цифрам на бумаги.

– Это благодарность за преданность. – честно поясняю ему. – Ты её заслужил.

– Я это делал не ради бабла…

– А ради Басиевой. – парень ничего не говорит. Только напрягается и стискивает челюсти. Я попал в самую точку. То, что ему нравится Бэмби, было написано у него на лбу. – Кирилл, ты знаешь, что…

– Я знаю, что она вместе с Вашим другом и не собираюсь лезть в их отношения. Она ничего ко мне испытывает. – Кирилл перебивает меня. В его глазах я вижу некое подобие боли, очень знакомое мне чувство.

Мальчику лучше и не думать о ней, Майлз ему конечности открутит.

Не успеваю договорить, потому что дверь кабинета практически слетает с петель. На пороге показывается раскрасневшаяся Рита в тугих джинсах и толстовке с чемоданом в руках. Даже в этой спортивной одежде она выглядит невероятно сексуально.

Ее появление вызывает у меня радостную улыбку.

Кирилл медленно встаёт и покидает кабинет, закрывая за собой дверь. В этом деле – третий лишний.

Рита молча обходит стол, я благоразумно встаю из-за стола и двигаюсь в противоположном направлении. Симметрия – это прекрасно, но два синих глаза – перебор.

– Куда бежишь, Няша? Будь мужиком, отвечай за свои поступки!

– Не понимаю о чем ты. – и все же смех выдаёт меня. Хотел бы с удовольствием посмотреть на выражение лица Ари, когда он один улетел в свою Италию.

– ТЫ ОТПРАВИЛ АРИ в ИТАЛИЮ!!! Без возможности вернуться!

– Я? Я всего лишь врач! Откуда у меня такие возможности? Так лети за ним! У Любви нет преград!

– Какой же… ты… ТЫ… ты…

Рита перепрыгивает за стол, налетает на меня как дикая кошка, утягивая на пол. Седлает и начинает трясти.

– Ты мне всю жизни испортил!!! – она верещит и даже не замечает, как елозит по мне, только распаляя. Смешная она, так и осталась диким ребенком.

Я хватаю ее за округлую попу, наградил же Господь ее такой тугой задницей. Прижимаю к себе сильнее. Даже не сопротивляюсь, просто под шумок, делаю то, что мне нравится.

– Ты вообще слушаешь меня? – визжит и потом затихает, наконец замечая, что я уже минуты две мну ее булки. Смотрит на меня оторопело, приоткрыв рот от возмущения. Явно теряется от наглости.

Встаю, удерживая ее руками, не разрывая контакта. Укладываю на диван и располагаюсь между ее ног. Фурия пытается оттолкнуть, но сил не хватает. Запыхалась, пока бегала за мной.

– Как Ваш врач, мне нужно проверить, зажила ли рана после пирсинга. – успокаиваю ее, расстёгивая джинсы и стаскивая их вниз. Рита крутит жопой, как сумасшедшая, пытаясь отбиться.

Мне открывается взор на спортивные белые трусики Calvin Klein. Хороший выбор. Поддеваю и их стаскиваю вниз. На этот раз девчонка совсем затихает.

Я действительно хочу проверить, что все зажило аккуратно и без последствий. Мне нужна здоровая мать моих детей, и тем более без всяких шайб между ног.

Дырочка затянулась, остался лишь розоватый шрам, который со временем тоже будет не различить. Провожу пальцем по половым губкам, осматривая их. Бесноватая вздрагивает и вжимается в диван. Пусть перестанет обманывать, между ног влажно. Она хочет меня также, как и я её.

Трахнул бы на этом самом диване, и трахну в следующий раз. Оприходую на каждой плоской поверхности кабинета, но наш первый раз должен быть особенным, не таким.

– Как вообще можно было додуматься там дырявить? Даже на спор? – ругаю эту дурочку, которая тяжело дышит и не говорит мне ни слова.

– Я сама его сделала. – наконец говорит она с придыханием. – хотела привлечь твоё внимание.

Меня снова накрывает волной чувств, сожрал бы ее. Маленькую оторву, женщина с перчиком.

Накрываю ладонью ее промежность, глядя в глаза, в которых стоят слезы.

– какой же ты ребенок. – вновь целую её. Если хочет, пусть кусает. Может разодрать в клочья все лицо.

Но Рита отвечает мне на поцелуй, жмётся всем телом, стискивая бедрами мою руку. Она напоминает маленького котёнка, ластится в ожидании любви.

– Хватит дурачиться. – беру ее подбородок и заставляю посмотреть себе в глаза. – Никакого больше мата и ругательств, хватит ходить как пацан. С Левой я сам поговорю и все ему объясню. Думаю, он не будет против наших отношений. – Убираю руки и натягиваю трусы обратно. Она разочарованно смотрит на мои на руки. – Думаешь, я животное?

Выгибаю бровь. Знаю же, что у нее в первый раз, вижу это, чувствую.

Рита натягивает джинсы, продолжая хранить молчание.

Зарываюсь носом в ее шею, вдыхаю запах и тихо шепчу:

– прости меня…

Анна

Отец подорвал моё душевное равновесие, возвращая меня в то время, когда я чувствовала себя заложницей, птицей в золотой клетке.

Ходила по дому без цели, ожидая, когда мужчина вернётся домой, и мы сможем поговорить. За это время я хорошо узнала Михаила Зале, он не был бандитом с большой дороги, я бы назвала его даже благородным и честным.

Как и Луку. Он не был похож на кровавого диктора, забирающего жизни без раздумий. Дома он был примерный семьянином, глядя на них с Алисой, я испытывала искреннее восхищение и радость, что так бывает.

Я так погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как пришел Майлз. С одного взгляда на меня он все понял, а может быть ему доложил Лео о разговоре, свидетелем которого он был.

Майлз просто сел в тяжёлое кресло напротив меня, настраиваясь на разговор. Закинул ногу на ногу, выглядел он угрожающе. Весь его вид говорил о том, что он доминирует и управляет, вертит мир у своих ног. Из-за этого я совсем растерялась. Было трудно начать разговор.

– Настало время поговорить о твоём брате. – сказал он, продолжая буравить меня глазами. Каждый раз, когда речь заходила о Рамазане он менялся. Становился очень раздражённым и осторожным.

И сейчас он положил руки на подлокотники и буравил меня взглядом.

– Да.

– Хорошо. Я просто покажу тебе кое-что, выводы ты сделаешь сама…

Трудно верить своим глазам, когда они видят такое о своём близком человеке.

Невыносимо больно.

Складывалось впечатление, что кто-то заталкивал мне в глотку битое стекло, которое раздирало изнутри, заставляя кровоточить все мои внутренности. Я просто медленно умирала…

Все это время Майлз просто сидел, распивая виски с закрытыми глазами. Я видела, как на лбу у него надулись синие венки. Мужчина был очень напряжен.

Он принёс свой ноутбук, открыл папку «Рамазан Басиев».

– Смотри. – сказал он, вручая все это мне, вываливая на меня все эти помои, погружая в настоящий ад.

В папках было множество фото и заметок, допросов людей, которые совершали преступления, якобы по приказу моего брата. Были собраны бумаги, подтверждающие, что он нелегальным путём присваивал бизнес.

Больше меня пугало, что брат помогал террористам, снабжал их оружием и деньгами.

Одним из партнеров моего брата был Алиев. Получается, мой брат был его марионеткой?

В это можно было не верить, сказать, что он все равно не заслуживал смерти. Наказания – тюрьмы, но не смерти. Не свинцовых пуль в затылок.

Но там было еще одна папка с двумя видео.

На одном была Алиса в разодранном свадебном платье, окрашенном местами в красное. Ее держали в каком-то заброшенном здании, измывались, пристегнули к батарее. При виде сильной и всегда такой светлой девушки в таком положении, я испытала ужас, сковавший меня так сильно, что я не могла и пошевелиться.

Это происходило наяву.

На втором был мой брат. Мне было больно смотреть и слушать это, но я заставила себя, чтобы узнать всю правду.

Рамазан был в одних брюках со множеством синяков и ранений, прикованный к стулу наручниками. Несмотря на своё тяжёлое состояние, он выглядел несломленным. Смотрел в глаза Луке, который сидел напротив него с закатанными по локоть рукавами рубашки.

Рука, покрытая полностью татуировкой, сжималась в кулак, мужчина еле сдерживался.

– Ты похитил мою жену, убил моего ребёнка… – Лука цедил так холодно, что даже сидя в тёплой комнате рядом с Майлзом, я испытывала дикий страх. – Ты думаешь, что тебе сойдёт это с рук?

– Смерть твоей шлюхи – вопрос времени, она же и сейчас беременна еще одним выродком? Рано или поздно мои люди достанут ее и вырежут плод прямо из ее тела. – то как это говорил брат, с каким лицом это он говорил… Это был не мой Рамазан.

– Я подарю тебе лёгкую смерть, если ты отдашь адреса и коды доступа к твоим тайникам. Я не трону твою семью, в отличие от тебя. Твоя жена и сын будут жить, думая, что ты просто пропал без вести…

Рамазан смеется, обнажая свои ровные зубы, покрытые сгустками крови.

– Аллах защитит мою семью.

Лука тяжело вздыхает и наносит удар по его лицу так сильно, что брат запрокидывает голову назад. Мне кажется, что на несколько секунд он потерял сознание, и я вместе с ним.

– Я считал тебя своим другом, а ты вонзил мне нож в спину. Ты уже не уйдёшь отсюда живым, но я подарю жизнь твоему сыну, позволю ему вырасти и решить самому каким быть. Таким же ублюдком, как ты, или стать порядочным человеком. – Лука говорит хрипло и тихо, но я различаю его слова, они забираются под самую кожу. – Не опущусь до твоего уровня, не стану детоубийцей.

Дальше видео обрывается, но и из этого становится все понятно. Брат сам подтверждает свои грехи. Алиса говорила правду…

Я долго сижу молча, разглядывая темный экран ноутбука. Майлз не говорит ни слова. Не знаю, сколько мы так сидим и чего ждём, но мне невыносимо плохо и больно.

Боюсь, что моё сознание снова убежит от меня. Покинет, не желая знать правду.

– Он никогда не был таким. – говорю я, не оборачиваясь к Майлзу. – Упрямство и властность всегда были отличительными сторонами мужчин из рода Басиевых, но брат никогда не проявлял себя жестоким. Наоборот, он был очень рассудителен…

– Очень часто люди бывают разными с близкими и со всеми остальными. Я такой же, как он. – слова Миши заставляют меня обернуться, чтобы посмотреть ему в глаза. – Такой же убийца. Я снайпер, Аня. У меня больше ста успешных попаданий в цель. В моем подчинении тысячи солдат, просто армия профессиональных головорезов. Мое отличие от твоего брата лишь в том, что я отделяю работу от дома. Выслеживая врага, я не приду в его дом и не вырежу ни в чем неповинных детей. Но его я убью без зазрения совести.

Майлз говорит это так спокойно и буднично, обнажая себя, показывая своё настоящее лицо. Он умеет быть милым и обходительным, а умеет быть таким… холодным и расчетливым.

– У нас с Лукой есть теория, что пока на чаше весов, отмеряющих добрые и плохие поступки, перевешивает количество спасённых жизней над убитыми, мы будем жить. Бог будет на нашей стороне. Как только чаша перевесит другую сторону… мы уйдем из этого мира. Пока нам удается больше спасать, но все же. – он отпивает виски, ставит пустой стакан. – Мы антитеррористическая организация, но по факту – профессиональные убийцы, умеющие выживать при любых условиях, убивать всеми видами оружия и голыми руками. Больница, в которой ты работаешь, одна из самых престижных в стране, на самом деле госпиталь для наших людей.

Лука Гроссерия – глава нашей организации, я его правая рука, Алан – главный архангел, не давший нам всем откинуть копыта в этой войне. Захар отвечает за безопасность, он отбирает и учит бойцов, у него на нюх на таланты. Ему помогает его жена, она раньше тоже работала в спецназе. Лео работает с нами только лет пять, он отвечает за локальную безопасность, толковый парень, умелый боец, мухи не пропустит, но пока зелёный, не стратег, местами не дальновиден. Его нельзя поставить во главе какого-то процесса, наберется опыта и мы дадим ему больше власти. Его сестра Рита может найти любого человека, ищейка от Бога, но боюсь, она скоро пересядет за отслеживание людей через Око…

Можем считать, что это семейное дело. Ничего не изменится. Тебе придётся решить, хочешь ли ты стать его частью. Хочешь ли ты стать моей до последнего вздоха. Принять меня таким, какой я есть со всем этим багажом. Пережить то, что хоть я и не нажимал на курок пистолета… все равно причастен к смерти твоего брата.

Мне нужно время, чтобы подумать, привыкнуть к мысли, что мой брат убийца. Не знаю, понял ли Майлз мои чувства, он ничего не сказал, оставляя меня наедине.

Он прав, мне нужно принять окончательное решение. Захочу ли я так жить, балансируя постоянно на грани. Смогу ли я, как Алиса, носить с собой нож, готовая в любой момент его достать и применить. Смогу ли я носить траур по брату при Майлзе?

Алиса сильная и смелая, а я?

Как сказала бы Рита – головка от х…

Нужно проветрится и привести свои мысли в порядок. Не засну сегодня. Единственный известный мне способ привести себя в рабочее состояние – начать работать. Когда руки заняты делом, я отвлекаюсь и все утрясается в моей голове само собой.