Текст книги "Загадочный пациент (СИ)"
Автор книги: Элен Форс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Он с силой сжимает мою лодыжку.
– Ничего, Тагиров позаботится о тебе. – Майлз прислоняет магнит к браслету и открывает замок. Раздается щелчок. – Если понравилось, попроси купить такой же.
На ноге становится как-то невыносимо пусто.
Майлз легким жестом отправляет браслет в мусорку. Я смотрю на него с такой болью. Он с такой легкостью выбросил дорогую и важную для меня вещь.
– Между мной и Али ничего нет. – для чего-то говорю я ему, продолжая рассматривать золото в мусорке. – Я просто взяла его с собой, чтобы заставить ревновать одного мужчину.
– Не стоило. Тагиров может ноги переломать сопляку, он слишком мал, чтобы тягаться с таким как он…
– Вряд ли. Он уже как-то сломал ему руки… – шепчу я хрипло, понимая, что Майлз подумал, что я говорю о Кирилле, закрываю глаза и чувствую биение своего сердца, ожидая его реакции.
В комнате на несколько минут воцаряется гробовая тишина. Слышу только своё хаотичное дыхание. Выдыхаю через раз, часть кислорода так и остается во мне, образуя огромный ком в горле.
С закрытыми глазами не вижу его выражение лица, но чувствую, что он смотрит на меня. Майлз молчит, а мне до судорог страшно. Боюсь, что высмеет и выставит за дверь.
– Как интересно, … – строго говорит он невыносимо хриплым голосом, от которого я ёжусь и покрываюсь мурашками, моя лодыжка все еще в его руках. Он не торопится ее выпускать, давление только усиливается. – Чувства проснулись?
Трудно описать словами, что я чувствую, объяснить самой себе маниакальную тягу к этому мужчине. Как рассказать ему, что происходит в моей душе? О навязчивых мыслях, снах, чувства пустоты.
Такое чувство, что вместе с моей невинностью он забрал что-то еще, без чего я не могу быть полноценной.
Краснею, бледнею… Меня бросает сначала в жар, а потом чувствую, как леденеют конечности.
Все-таки я пыталась его убить. Бросаю последний взгляд полный сожаления на мусорку, в которой блестит дорогой браслет Cartier. Он стоит целое состояние, а Майлз с такой небрежностью его выбросил. Словно это клочок испорченной бумаги. Для меня же браслет стал последней связью, тонкой зацепкой, что я нужна хоть кому-нибудь.
– Когда Яна ушла, я все вспомнила. Все, что происходило с ней… со мной… многое смешалось и стало по другому… – осекаюсь, понимая, что со стороны, наверное, это странно. – Для нее ты всегда был защитником… единственным во всех смыслах.
Слова даются мне с трудом. Чувствую себя ребёнком, который рассказывает своим родителям о шалостях, стараясь оправдаться за совершенное им. Стыдно до потери сознания.
Мне мерещится, что его глаза теплеют и часть морщин разглаживается на лице. Принимаю желаемое за действительное.
– Мне жаль, что так вышло. Спасибо тебе за твою доброту, за то, что ты сделал для меня. –честно говорю ему. Если бы не его защита, Алиев забрал бы меня, превратил мою жизнь в ад. Я стал бы игрушкой в его руках, не способной ни на что. Овощ для плотских утех.
Прожив какое-то время в доме Луки, я поняла, что они хорошие люди. Защищают слабых, не дают в обиду близких. И больше всего на свете пекутся о своей семье.
Звуки голосов и музыки из зала доносятся до нас обрывками.
– Я забираю тебя. – железный голос отрезвляет меня, шокирует. Несколько минут назад он прогонял меня, не желая иметь со мной ничего общего. – Прямо сейчас. Лео отвезёт тебя ко мне домой, ты будешь жить со мной. Никаких Тагировых близко не должно быть, я не хочу его видеть. Ублюдок слишком хитер и мерзостен. Этот малолетний пидарас меня тоже раздражает.
– он мой друг… – слабо оправдываюсь я, не готовая отказаться от Кирилла. Он был отличным человеком и другом.
– Если узнаю, что его яйца к тебе подкатываются не по дружески– убью его. Я слишком стар, чтобы гонять назойлив жуков, мечтающих опылить чужой цветочек.
Его слова далеки от романтики, даже не напоминают признание в любви, но я чувствую, что эта тирада даётся ему нелегко. Он даже идет на уступку, позволяет общаться с Кириллом.
– Попробуем начать все сначала. – говорит он, отпуская ногу и поднимаясь с колен. На моей ноге будут синяки от его пальцев, ласковый захват оставит метку на моем теле.
– У нас есть одно "но", которое меня сильно беспокоит. – говорю я, цепляясь пальцами за подол платья. Майлз выгибает бровь, и я выпаливаю на одном дыхании. – Я хочу знать, почему Вы убили моего брата… Хочу понять, почему…
– Ты уверена, что хочешь знать это?
– Я хочу знать правду. – облизываю пересохшие губы. – У меня есть это право. Так будет правильно.
Майлз задумывается на несколько минут, смотрит куда-то в сторону, но потом все же кивает.
– Я расскажу, но не сразу. Ты будешь получать информацию дозировано, я не хочу, чтобы от стресса ты раздвоилась вновь.
За несколько минут в кабинете моё мироощущение и статус изменились: теперь я выходила – женщиной Майлза. Мне нравилось себя называть именно так. Не любовницей, пассией, а именно женщиной. Было в этом что-то сакральное.
И чувства во мне были соответствующие. Было страшно от неизвестности будущего, не знания – правильно ли я поступила, и не понимания собственных чувств. Но внутри все равно все ликовало. Я – птенец, которого подобрали под тёплое крылышко.
Я шла на поводу слепых желаний, не слыша доводы собственного рассудка, растворялась просто в горячем желании чувствовать на себе его взгляд.
Майлз был позади меня на несколько сантиметров, он не касался меня и мы не держались за руки, но я чувствовала его каждую секунду так, словно он стискивал меня до боли в костях. Он умел трогать взглядом, тискать мысленно.
Такая перемена почувствовалась многим в зале.
Первыми нас встретил Алихан, который стоял и пил виски в одиночестве недалеко от кабинета. Было очевидно, что он ждал нас.
Друг брата напоминал степного кота, которому опалили хвост, он был готов бежать и кидаться на каждого. Его глаза лихорадочно блестели и бегали от гостя к гостю.
За меня с ним стал говорить Майлз, и как бы я не хотела возразить и выразить свои мысли по другому, мне пришлось промолчать. Дело было даже не в моем страхе перед этим мужчиной и не в желании ему угодить. Просто отец воспитал, что мужчину не стоит перебивать. Мужчина решает такие вопросы.
Мне не хватало смелости идти ему наперекор ввиду своего воспитания.
– Я не буду тебя отсюда вышвыривать, но больше рядом с Аней – я тебя видеть не хочу. – он слегка наклонился к ТАгирову, голос Майлза был очень тих и мягок, но все равно было чувство, что он зачитывал приговор. – Можешь поесть на халяву и выметайся отсюда.
Али же смотрел на меня в упор, ждал моей реакции, что я скажу нечто обратное. Весь его вид кричал, что я предала его, бросила. Хотя это было не так.
– Можно мы поговорим? – мне хотелось все ему обьяснить и сказать, что для меня он всегда будет близким другом, но я не хочу ломать ему жизнь и связывать себя с ним узами брака.
– Нет. – Майлз отрезает грубо. Весь его вид – сплошная угроза. Его резкий отказ заставляет меня вздрогнуть.
– Значит ты не выйдешь за меня? – не понимаю зачем он вообще это говорит, достаёт красную тряпку и машет ей перед быком. Только этого не хватает. Тихий рык срывается с губ Зале. – Ты предпочитаешь быть содержанкой человека, который убил твоего брата? Рамазан в земле перевернётся! У него даже могилы нет, потому что они закапали его как собаку.
Не успеваю и слова сказать, как Зале хватает Алихана за горло и притягивает к себе ближе. Я стыдливо беру его за руку, стараясь ослабить хватку, и тонким голосом шепчу:
– Отпусти его, пожалуйста… пож..ста… М… – слова застревают в горле. Чувствую как несколько взглядом приковываются к нам с интересом. Не на каждом корпоративе медицинских работников людей калечат прямо в зале.
– Тагиров, тебя я еще не закопал, только по какой-то дурацкой ошибке. Звук и я исправлю эту оплошность.
Алихан синеет на глазах, кислород не поступает, и он задыхается.
Но никто даже не шелохнулся. Не рискнул остановить Майлза.
Он выпускает шею парня резко, заставляя ловить его жадно воздух.
Майлз берет меня под локоть и мы удаляемся от Алихана, я немного пытаюсь сопротивляться, но мощное тело мужчины без напрягов подавляет бунт, мы идем к Алану, который стоит с Лебедевым и писькеным доктором и … Белками и Кириллом.
У меня такое чувство, что Господь специально их вместе собрал, чтобы помучить меня сильнее. Вот хочется ему повгонять меня в краску, поиграть с моими нервами. Их мне еще не хватало.
Мы с Майлзом производим эффект, он по-хозяйски удерживает мою руку в своём плену. Держит слишком интимно, так не удерживают обычных знакомых. Я неловко трусь рядом с ним, хлопая глазами и краснея. Мы притягиваем взгляды со всех сторон.
– Добрый вечер. – Майлз здоровается только с Лебедевым, игнорируя присутствие всех остальных. – Я не успел поблагодарить Вас за друга. Вы спасли ему жизнь.
– Не за что. Ваш друг крепкий парень. – наставник пожимает руку Зале и я чувствую, как обычно, уверенный в себе хирург немного теряется рядом с ним.
Я успела уже забыть, что Захар в больнице, его состояние стабилизировалось, но как он сейчас?
– А чего тебя сегодня не было-то? – выступила вперед Нина; блондинка выглядела шикарно в синем платье под цвет глаз. Очень изыскано. Красота плюс самоуверенность, равно успех.
Она, наверное, хотела привлечь внимание мужчин за счёт меня, но у нее ничего не получилось.
– Ал, прости, но нам нужно ехать, увидимся завтра. – Майлз перебивает ее, показываем всем своим видом, чтобы она скрылась с его глаз. Он так выразительно с максимальным отвращением окидывает ее взглядом, смотрит как дальнобойщик на очень дешевую шлюху.
Белка тушуется от такого пренебрежения, немного пятится не желая попадаться ему под руку. Видно, что ей теперь хочется стать максимально незаметной.
Мне не удается услышать ответ Алана, потому что ко мне подходит Кирилл и отводит в сторону, аккуратно беря под локоть, уводя для разговора пока Зале говорит. Рука Майлза все же разжимается и отпускает меня, за что очень благодарна ему.
Оглядываюсь на Майлза и взглядом умоляю ничего не делать другу. В моих глазах мольбы больше, чем у голодных африканских детей.
– Аня, у тебя точно все впорядке? – его голос почти срывается, хотя он говорит негромко. – Телефон у тебя «абонент, не абонент». Пришла со странным типом, уходишь с другом шефа, парнем Арины… Что происходит вообще.
– Я разбила телефон. Странный тип – друг моего брата, а друг шефа – не парень Арины. – последние слова я произношу с особым ликованием, испытываю чёрное наслаждение, произнося это вслух. – Он… я с ним, понимаешь? Мужчина, о котором я говорила, это он…
Лицо Кирилла вытягивается. Сказать, что он удивлен, ничего не сказать.
– Он? – даже глаза неестественно пучит. – Но он…
– Не задавай вопросы, на которые я не могу тебе ответить, и не переживай за меня…
Отхожу от друга, чувствуя, что лимит терпения Майлза заканчивается. Он был, итак, слишком добр.
– Идём. – Майлз одаривает таким выразительным и уничтожающим взглядом Кирилла, что тот непроизвольно сглатывает и делает шаг назад.
– До свидания. – вежливо бросаю я на прощание, увлекаемая Зале. Трудно представить сколько будут обсуждать нас. Хотя, возможно, никто не рискнёт сплетничать о друге Алана, который пользуется бесспорным авторитетом в больнице.
Мы выходим на ярко освещённую парковку, где я сразу замечаю знакомый автомобиль и Лео, который стоит у здоровенного джипа. Хочется верить, что мужчина так встал совсем недавно, если же он стоит с самого момента приезда Майлза… То, во-первых, отказываюсь верить, что столько времени можно стоять по стойке смирно, а во-вторых, неужели Майлз так строг с ним?
– Мне нужно домой, там все мои вещи. – говорю я, замирая на лестнице и глядя в красивое лицо мужчины. Даже не представляю, как буду переезжать к нему. Наш прошлых раз был принудительный и за меня все решили. В этот я бы хотела немного больше свободы, насколько это возможно с этим мужчиной.
Золотой браслет так и остался в мусоре кабинета. Майлз и не подумал его вернуть, а мне было страшно и слова сказать, но теперь стоя у входа в ресторан, испытываю чувство пустоты и страх потери.
– Можешь не беспокоиться, они уже перевезены. – спокойно говорит он, вздыхая.
– Но когда?
О том, что он заберёт меня – Майлз сообщил минут сорок назад, за такой короткий срок нельзя было собрать все мои вещи и перевезти к нему, и я не видела, чтобы он писал кому-то сообщение или звонил.
– Я принял это решение, когда Лео сообщил, что в твою квартиру пробрался Тагиров.
Возникло чувство, что на меня вылили ведро холодной воды. Я ничего уже не понимала и испытывала только шок. Майлз стоял на несколько ступенек ниже меня и смотрел прямо в глаза.
– А зачем ты тогда снял с меня браслет? Что было бы, если я ничего не сказала? – сердце стучит с такой силой, что боюсь – проломит рёбра. Перед глазами все плывет.
– Не знаю. – отвечает он, на его лице и мускул ни дрогнул. Понимаю, что он забрал бы меня силой, снова бы похитил. – Радуйся, что наши желания совпали.
Уже отвыкла от самоуверенности этого мужчины, от его повадок. Становится обидно.
– Как Лео узнал о Тагирове? – спрашиваю, понимая что меня немного трясёт.
– Он следил за тобой. В твоей квартире есть камеры. – Зале говорит честно, не смущается.
Весь этот год я была под колпаком. Подозревала? Подумывала над этим. Но все равно было неуютно и шокирующе от такого прямолинейного заявления.
Майлз смотрел на меня, не трогал, давал время свыкнуться.
– А браслет? – мой голос предательски дрожит, выдаёт волнение.
– Ты просила снять, я снял.
– Верни его…
Мы едем в машине в абсолютной тишине, только радио завывает. Различаю на фоне мелодии, но не слышу слов. В голове шуршит улей мыслей.
Глядя на ночные огоньки Москвы, я лихорадочно обдумываю поступок и слова Майлза. Он все решил намного раньше без моего ведома и мнения, от этого становится горько. Мы вновь начинаем с того, что и в прошлый раз.
Если я хочу быть вместе с этим мужчиной, то должна привыкнуть к его властности. Он привык принимать решения, не спрашивая советов ни у кого. За исключением своих друзей.
Вот только, для меня остается загадкой, слепым пятном, что он чувствует ко мне. Хочется верить, что за обычной игрушкой он бы не приглядывал все это время, не стал бы возиться с девочкой для перепихона. Хотя, кто его знает, что в его голове.
Я даже не знаю, чем он занимается. Бандит с большой дороги.
Дорога пролетает слишком быстро. Я ожидала, что мы приедем в коттеджный посёлок, в котором жили год назад, но машина останавливается у гостиницы в центре.
Четырёхэтажное здание романовской эпохи цепляет взгляд своей сдержанной и архитектурой: величественные колонны удерживает красный навес, а великие старцы крышу. Кажется, что я попала в Питер на Невский проспект.
У входа красовалась вывеска, выведенная золотыми буквами «Zalem Hotel».
Стеклянные двери открылись и нам на встречу подбежал портье в красной униформе. Мужчина согнулся буквой «г» в поклоне перед моим спутником. Видимо Майлз особый жилец, но я совсем не удивлена.
– Мистер Зале. – у мужчины был характерный акцент, выдающий в нем иностранца. – Мисс Зале. Добрый вечер.
– Вечер добрый, Карл. – меня немного покоробило обращение портье, Майлза же оно наоборот повеселило, он даже подмигнул мне. Обычно со мной он был строг и не улыбчив.
Майлз берет меня под руку и ведёт за собой в гостиницу, больше не обращая внимания на бедного мужчину, который стоит у входа.
– Ты живешь здесь? – удивленно спрашиваю его, рассматривая гостиницу изнутри. Внутри все обставлено изыскано, в тёплых тонах с темно-коричневой мебелью. Массивное дерево придаёт статусности и респектабельности, внушает тебе, что ты пришел в очень дорогое заведение.
– Да. Мне тут удобнее. – отвечает он, предугадывая мой главный вопрос. Как человек может жить в гостинице? Тут все не твоё – чужое.
– Не слышала ничего о ней, хотя она в самом центре. – Очень трудно идти в тишине, поэтому пытаюсь завязать любое подобие разговора. – И название у нее арабское…
– Это место не для всех, его нет на Booking. – мужчина усмехается хитрой улыбкой. – А название… не думал о нем, нужно было какое-то, вот и дал… Зале Михаил… Залем. Мне без разницы как тут все называется.
– Она твоя? – до меня не сразу доходит смысл, а Майлз так и не отвечает.
На лифте мы доезжаем до предпоследнего этажа, чтобы нажать кнопку Майлз прикладывает палец к специальному квадратику. Лифт запускается только по отпечатку пальцев.
Вопрос – как можно жить в гостинице? – снимается с повестки дня, тут все обустроено так как ор хочет. Тут все принадлежит ему. Конечно, так ему будет удобно жить.
Из лифта мы сразу выходим в просторный номер, который напоминает квартиру. Внутри все обставлено такой же классической мебелью. Интерьер очень подходит его владельцу. Такой же грузный и немного мрачный, но при этом красивый и тёплый, как Михаил Зале, русский медведь.
Я мнусь у входа, не зная как себя вести дальше. Не решаюсь даже войти.
Мы были вдвоём. Наедине. Не виделись год. Между нами столько всего.
– Завтра я попрошу Карла отснять твои пальчики, и ты сможешь передвигаться самостоятельно. – говорит Майлз, снимая пиджак и вешая его на стул в просторной гостиной. – Проходи, я покажу тебе твою спальню.
Скидываю туфли и с облегчением ступаю на мягкий ковёр голыми ногами, которые успели устать за это время. Зарываюсь пальцами в мягкий ворс, ласкающий мои ступни. На каблуках я редко хожу.
Мужчина проводит меня в просторную комнату с видом на Москву.
Все цвета интерьера очень выдержаны. Чувствуется, что Майлз приверженец классики, в доме у Луки было больше хайтека и холодной белизны.
У окна стояла два чемодана, с которыми я уезжала из коттеджного посёлка.
– Вещи должны были разобрать. Ванная примыкает к комнате. Если тебе будет что-то нужно, скажи Лео, он все купит тебе. Ты кстати так и не воспользовалась картой, которую тебе дали, почему?
– Мне не нужны деньги. – поживаю плечами, подходя к окну. – Я зарабатываю в больнице.
Мужчина приподнимает насмешливо одну бровь, выгибает угрожающе дугой.
– Если завтра я не увижу приличного списания денег, то скажу Алану поднять тебе зарплату на неприлично больше количество денег, и чтобы об этом узнали все интерны. Такой расклад лучше?
– Это шантаж!
– Именно… – он слегка суживает глаза, пока еще по-доброму, но он серьёзен. Рядом с ним должна быть ухоженная женщина, а интерн хирургии с обгрызенными ногтями.
Майлз прошёл мимо меня, оставляя в одиночестве и направляясь к выходу.
– Может поговорим? – прикусываю губу, рассматривая его белоснежную рубашку, обтягивающую мускулистое тело. – Все происходит так быстро, мне страшно, потому что я не понимаю о чем ты думаешь… Согласись ход развития наших отношений, мягко говоря, странный!
Взгляд у Майлза теплеет, он как будто расслабляется и выдыхает. Оборачивается ко мне и смотрит прямо в глаза.
– Мы поговорим с тобой завтра. У тебя смена до пяти, потом ты свободна. Я заберу тебя из больницы и мы сходим куда-нибудь как люди. Там и поговорим. Сейчас я очень устал и завтра очень тяжёлый день. У меня нет сил для выяснения отношений.
У меня не хватает сил с ним спорить и настаивать на своём, просто отпускаю его из комнаты.
– Спокойный ночи, Майлз. – говорю ему в спину.
– Спокойный ночи, Аня.
Майлз.
Аня. Колибри. Веснушка.
Девочка изменилась с нашей последний встречи, не похожа ни на ту Аню, которая пыталась меня отравить, ни на нежную Яну, которая готовила мне завтраки. Колибри. Она вобрала в себя все самые положительные черты.
Мягкая и нежная с красивыми веснушками, очень открытая и честная, и при этом чувствую характер, скрытый покладистостью. При необходимости она покажет свои острые зубки.
Я действительно принял решение, что заберу ее обратно, когда Али сказал, что видел в квартире Тагирова. Сначала меня это так вывело из себя, что я даже слышать ничего не хотел. Просто поехал домой. Проклинал весь род Басиевых, который не давал мне жить на этом свете спокойно. Но потом ревность разъела меня основательно и я включил камеры в ее квартире, которые были установлены на всякий случай.
На них было видно, что Аня спит отдельно от Тагирова. Девочка свернулась калачиком и невинно посапывала на кровати. Я пил и украдкой смотрел на ноутбук за тем, как она спит, впитывал ее эмоции даже через экран. Видел грудка поднимается от каждого вздоха.
Увиденного было достаточно, чтобы принять решение. Я эгоист, конечный мудак, но девчонка будет жить у меня. Либо со мной, либо ни с кем. Невыносимо. Не могу работать. Жить не могу.
При виде ее член каменеет, им можно орехи колоть.
К моему удивлению и счастью Аня непроизвольно тянулась в ответ. Было ли это искренним стоило еще узнать, но уже сейчас я чувствовал ее взгляд, влечение. Девочка хотела на ручки и на член. Краснела и облизывалась. Это вырубало мои мозги напрочь, приходилось собирать все силы и волю, чтобы не оттрахать ее до потери сознания и не поплыть, как в прошлый раз. Я не могу наступить дважды на одни и те же грабли.
Чертова Колибри. Если я надел на ее ногу браслет, то она затянула удавку вокруг моей шеи.
Мысль, что стройное и соблазнительное тело находится за дверью, так близко от меня, приводило меня в дикое возбуждение. Ее нескромное платье с вырезом до пупа произвело неизгладимое впечатление. Даже сейчас, закрывая глаза, вижу округлости, обтянутые белой тканью.
Как она вообще решилась на такое?
Больше никогда не позволю ей надеть нечто подобное.
Глава 21
Высокая брюнетка в коротком платье с белым фартуком наматывала волосы вокруг своего тонкого пальца с красным маникюром, пока мило разговаривала с Майлзом. Он был улыбчив и очень учтив, впрочем, как и всегда, когда разговаривал с женщинами. Со всеми – кроме меня. И этот факт вызывал во мне приступ гнева такой силы, какой раньше я не замечала за собой.
На мужчине были только чёрные брюки, которые так и не были застегнуты. Проглядывались белые трусы, а ремень болтался расстёгнутый. Он стоял, прислонившись к кухонному гарнитуры, скрестив руки. Чистый секс с совершенным телом. Не зря говорят, что мужчины с возрастом становятся только лучше.
Зале производил космический эффект, при одном взгляде на него не оставалось сомнений, что он настоящий мужчина с большой буквы «м». Никакой груды мышц, которые выращивают с помощью анаболиков, каждая его мышца проработана тяжелыми физическими нагрузками. В его внешности каждая деталь брутальна.
У Майлза было совершенно тело, шрамы его только украшали, каждый из них был подтверждением его силы и смелости.
То, что он наполовину одетый беседовал с горничной бесило меня.
– … ну если вы захотите, то я… – до меня доносится только обрывок их разговора. Когда до девушки доносятся мои шаги, она замолкает и оборачивается. Она явно не ожидала меня увидеть. – ОЙ! Я не знала, что Вы не один.
Вчера мне было лень искать вещи и я достала пижаму с облачками, в которой теперь чувствовала себя дурой. Я напоминала его младшую сестренку, которая появилась в ненужный момент. На фоне длинноногой лани я была жирной коровой.
Майлз скользил по мне взглядом с полуулыбкой, трудно понять о чем он думает.
– Доброе утро! – громко и четко говорю я раздражённым голосом. Неприятно заставать мужчину, который тебе нравится, с другой женщиной. Подхожу к Майлзу и целую его в щеку, чмокаю как раньше брата по утрам, когда мы учились в школе. Так нас целовала Мама.
Хотела вложить в свой жест интимности, показать, что я ему не сестра, а получилось смешно. Слишком невинно и мило. Видимо девчушки в ванильных пижамах по другому и не могут.
Стискиваю челюсть и устало вздыхаю, понимая, что меня не вылечить от идиотизма. Это карма.
– Давайте я накрою на стол. Вам, как обычно, а что будет девочка? – ее елейный голос и принижение моего статуса, как маленькой девочки, сильно коробит. Не по-детски.
Вроде она и не хотела никак меня задеть, а словно указала на моё место.
– Просто кофе. – раздраженно фыркаю я и усаживаюсь за стол, сцепив руки и выпятив непроизвольно губу.
Майлз садится напротив, закидывая руку на спинку соседнего стула.
– Милейшая пижама.
– Рада, что тебе нравится.
– Мне понравилось бы ее снять с тебя. – он говорит это будничным голосом, нисколько не смущаясь присутствия брюнетки и делая акцент на слове «снять».
Вот теперь он точно ставит точки над «и», что я ему не сестра. Это было сказано специально, Майлз все подмечает; и мой нехарактерный для нас поцелуй был не исключением.
Девушка с грохотом роняет ложку и кофе просыпается на стол. Вижу, как она начинает дрожать и нервничать. Выражение лица меняется, из мечтательного становится разочарованным и даже немного слезливым.
Я немного наклоняюсь и пока она отходит к холодильнику шепчу ему, чтобы только он слышал меня:
– Кто она?
– Менеджер по клинингу.
– Почему мне кажется, что она оказывала не только клининговые услуги?
– Ключевое слово – оказывала. Завтра ее не будет. – отвечает он мне, как раз когда она возвращается с яйцами и беконом. – Не успел решить это вчера. Прости.
Если я была готова еще вспыхнуть и проклясть все на свете, свою глупость и наивность, то после его «прости» и покорного выражения лица, сразу же отпустила ситуацию. Нарастающие злость и раздражение испарились.
Было бы глупо предполагать, что целый год Майлз будет хранить себя, уверена, что брюнетка и Арина не единственные пассии с которыми он был… Главное, чтобы он говорил правду, ключевое во всем этом было прошедшее время. Они все БЫЛИ в его жизни.
Место ревности тут же сменяет тревога. Сердце забилось в два раза быстрее.
Что если и меня ему будет мало? Мужчинам всегда скучно с одной женщиной, а мы не в сказке. Я не похожа на девушку, способную удержать такого мужчину, как он.
Прикусываю губу и утыкаюсь в окно, стараясь не смотреть на девушку с идеальной фигурой, порхающей вокруг мужчины напротив меня, который нахмурился. Его хорошее настроение тоже улетучилось. И я чувствовала, что я всему виной.
***
– Высади меня за углом, пожалуйста. – трудно договориться с молчаливым роботом, которому до балды мои переживания и душевные терзания. Доводы мои тоже ему не интересны. Он действует только по протоколу, никакого отклонения от заданного курса.
– Я высажу тебя у больницы. – отвечает он ровным голосом, игнорируя мольбы.
– Умоляю, я не хочу, чтобы все видели, что меня привёз водитель!
– Рано или поздно, это могут увидеть и за углом. У меня приказ.
Лео, как ему приказал Майлз, довозит меня до самого входа в больницу, заезжает на закрытую территорию, где проезд запрещён для частных машин. Паркуется практически на лестнице, заезжая колесом на вторую ступень. Если бы мог, заехал бы и в коридор. Мужчина вообще прет как танк, нагло и уверенно сминая все машины на своём пути.
– Спасибо! – недовольно бросаю я и вылетаю из машины, перепрыгивая через одну ступеньку и оказываясь в коридоре, надеясь, что меня никто не видел.
В ординаторской уже сидят Белки и пьют чай с конфетами, при виде меня обе замолкают и смотрят с откровенной ненавистью и нескрываемым осуждением. Для них я – главный корень зла этой больницы.
– А вот и наша королева пришла. – цедит Нина сквозь зубы и встаёт из-за стола, чтобы отравить мне жизнь. – С виду мышь мышью, а на деле самая настоящая сучка. Какого разводить ноги перед чужими мужиками? А? Не стыдно? Теперь понятно, как ты сюда попала! Вот только запомни, такая пустышка, как ты, ему быстро надоест, а с Ариной тебе еще работать. С удовольствием посмотрю, как ты сгниешь на скорой помощи!
Для любого хирурга самое страшное наказание – потеря практики и переход на работу в скорую, где будешь только мерить давление и ставить уколы. Не вижу ничего плохого в работе, она когда ты мечтал держать в руках сердце – спасение людей от поноса тебя не прельщает.
– Закрой рот!– не выдерживаю и отвечаю ей в тон. Обычно я молчу, но сегодня она перешла все границы. Моя личная жизнь точно не их дело.
– Это ты закрой свой, а то сперма стекает по подбородку!
От такой наглости я все же теряюсь. Хочу ответить, но успеваю, Белки выходят из комнаты, оставляя меня с расстроенными чувствами. Нужно не думать о них, заняться работой.
Быстро переодеваюсь и забираю у медсестёр свои карточки, среди них нахожу Захара. Значит, Алан решил все таки доверить мне здоровье своего друга?
Начну с него.
У самой палаты встречаюсь с Лебедевым и, улыбаясь ему, здороваюсь.
– Доброе утро. – сухо отвечает он, также входя в нее. Сегодня у Анатолия видимо тоже не задался день, потому что он очень хмурый.
Внутри частной палаты, обустроенной по максимум комфортно лежит уже пришедший в себя, но все еще слабый Захар с перевязанным телом. Для человека, которого превратили в дуршлаг, он выглядит даже очень бодро.
– Анатолий, Аня. – он кивает и пытается сесть на кровати, но Лебедев останавливает его.
– Захар, Вам нельзя делать резкие движения, поберегите себя, пожалуйста.
– Стараюсь. – отвечает он и поворачивается ко мне. – Рад тебя видеть, хорошо выглядишь!
– Спасибо, ты тоже. – отвечаю ему, выдавливая улыбку.
Для Лебедева наше знакомство видимо оказывается неожиданностью, потому что он просто поджимает губы и молчит, наблюдая со стороны. Мужчине явно что-то не нравится.
Мы проводим осмотрим, я меняю повязки и проверяю швы. К счастью, раны затягиваются быстро и нет гноя. Скоро Захар сможет встать на ноги. У мужчины много сил, настоящий воин.
Они все словно из стали, поразительно сильные мужчины, не похожие на других. Каждый по своему хищен.
Мы выходим из палаты и Лебедев берет резко меня за руку, больно стискивает кисть и тянет на себя. Не понимаю, почему его отношение так резко изменилось.
– Анна, я не задавал вопросов, когда Алан навязал Вашу кандидатуру мне в интернатуру. Вы хороший врач, но учились за границей, российские методы работы знаете плохо, базис не наш… с Вами много проблем, панибратства я не потерплю. Вы ничем не лучше остальных интернов и особого отношения к Вам не будет. То, что Вы спите с Майлзом не даёт Вам право играться в моем отделении. Уйдите лучше сами!
Его слова бьют меня, ранят и создают хаос в душе.
По всему телу пробегают неприятные иголки. Даже закусываю губу до крови, чтобы не разреветься. Когда Лебедев уходит, я еще долго стою, чувствуя себя пустой и никчемной. Потом собираюсь и иду работать.
Все валится из рук и получается из ряда вон плохо. Меня преследуют Белки, которые постоянно шушукаются с Ариной, и Лебедев. Если большинство людей против, то стоит покинуть это место, как бы мне не нравилось тут.
На телефоне загорается вызов в палату Захара. Он хочет меня видеть. Умоляя Господа, что он не захочет читать мне нотации, чтобы я оставила его друга. Этого я уже не переживу.
