Текст книги "Загадочный пациент (СИ)"

Автор книги: Элен Форс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Когда захожу к нему, то перестаю дышать.

Рядом с больным сидит Майлз, закинув ногу на ногу и улыбаясь мальчишечьей улыбкой. При виде него улыбка перерастает в оскал, глаза наливаются кровью.

– Что случилось? – гаркает он, и я ужасаюсь при осознании, что он все понял с первого взгляда на меня.

Опускаю стыдливо глаза, совсем не хочется говорить Майлзу правду, что меня все ненавидят и я не могу постоять за себя. Кому захочется иметь дела с женщиной от которой одни проблемы? Новый день – новые происшествия; женщина должна дарить покой, а не головную боль.

– Ничего, просто день сложный. – уклончиво отвечаю, продолжая растерянно стоять на пороге.

– Иди сюда. – цедит Майлз сквозь зубы, желваки на скулах вздуваются, и выглядит он крайне угрожающе. На автопилоте покачиваю головой и делаю шаг назад. Наверное, он злится, что я снова с кислой миной.

– Майлз, не пугай девочку. – усмехается Захар, приподнимаясь на кровати. – Аня, садись с нами, Майлз принёс вкусный чай с тортом… очень вкусный, тебе стоит попробовать!

Фраза звучит двусмысленно, как только Захар ее произносит, слово «попробовать» звучит как угроза, до него постепенно начинает доходить смысл. Мужчины переглядываются, и Майлз закатывает демонстративно глаза.

Сегодня я осталась без обеда и при слове «торт» желудок скрутил спазм.

– С удовольствием. – ответила я, приближаясь с опаской к ним. – Надеюсь, он не отравлен!

– Самую малость. – отвечает Зале, притягивая меня и усаживая к себе на колени. После чего протягивает тарелку с ягодным тортом, сильно напоминающим мне тот, который я купила для Майлза. Надеюсь, что это просто совпадение и парни не решили мне отомстить.

Принимаю ее, испытывая неприятное чувство стыда при этом. Мужчины напоминают двух курочек наседок, пытающихся меня накормить.

Беру ложку из его рук и отламываю кусочек торта, жадно отправляю его в рот, облизываю губы, на которых остается крем.

Все это время Майлз внимательно следит за мной.

Захар налил чашку чая и поставил ее передо мной на стул, который служит им столом. Мужчина уже двигается проворно, несмотря на множество бинтов.

– Очень вкусно, спасибо. – честно говорю я, облизывая ложку, чувствуя как Майлз напрягается подо мной. Только сейчас осознаю, КАК мои голодные посасывания ложки действуют на него.

Моментально заливаюсь краской, опуская глаза и стараясь не смотреть на Захара, от которого вряд ли это укрылось.

– А теперь расскажи старым дядям, кто тебя обидел? – добрый голос Зале меня не обманет. Он сжимает моё бедро угрожающе.

– Никто. – твёрдо отвечаю я, но румянец на щеках меня выдаёт, не умею врать.

– Хорошо, я сам узнаю…

– Хватит ее допрашивать! – защищает меня Захар, за что я ему очень благодарна. – ты уже даже меня утомил.

Майлз ничего не отвечает, но я чувствую, что тема не закрыта, он не оставит меня в покое.

– Рука не болит? – спрашиваю я, замечая как Захар водит плечом из стороны в сторону. – Огнестрельные ранения долго заживают.

– Нормально, заживет как на собаке. Не в первый раз. – мне очень хочется узнать, кто это сделал, но я молчу. Не имею права задавать такие вопросы. Они не ответят мне. – Алан сказал, что ты помогала обрабатывать раны, ты молодец.

– Из меня помощник тот еще… Нужно многому учиться, у Алана вот золотые руки…

– Алан в начале своей карьеры блевал в мусорные баки при виде крови. – мужчины рассмеялись, вспоминая что-то из прошлого. – Поэтому не стоит стесняться своих ошибок!

Захар подмигнул мне и я благодарна ему улыбнулась.

Дверь открывается и на порог входит Арина с корзинкой фруктов, прерывая нашу беседу. При виде меня на коленях у Майлза она бледнеет, но не тушуется и заходит внутрь.

На ней приторный розовый халат, слишком короткий для врача, даже неприличный.

– Как дела у больного? – ее голос бодр, а на лице улыбка. Все находящиеся внутри палаты понимают, что не ради здоровья Захара она пришла сюда.

– Замечательно. – отвечает Захар, бросая выразительный взгляд на Зале.

– Я пойду, мне нужно еще проверить двух пациентов. – поспешно встаю, поправляя форму, и пулей вылетаю из палаты, не желая там больше находиться. Мне неприятно находиться в одной палате с этой женщиной.

Для меня до сих пор загадка, что между ними было. Просто секс или полноценные отношения? Майлз порвал с ней или все еще держит на расстоянии?

– Ты меня избегаешь? – Кирилл ловит меня в коридоре, беря под руку. – Или твой мужчина запрещает тебе со мной общаться?

– Нет. С тобой нет. – говорю я, вздыхая с облегчением и останавливаюсь в тихом закутке, который служит подсобкой. – Просто у меня ужасный день. Меня дважды назвали тупой шлюхой и попросили убраться из этой больницы. Сначала Белки, потом Лебедев, если их я еще понимаю, то не понимаю, почему он так взъелся на меня.

– Да ладно! Дядя Толя? – Кирилл говорит это так громко, что я шикаю на него и оглядываюсь по сторонам. – Это действительно странно и без причинно. Давай в его ящик подложим тухлую рыбу? Пусть знает, что нас нельзя обижать!

Майлз.

– Арина, может быть не заметила, это может быть не очевидным, но тебе нечего лечить у Захара. По твоей части, он абсолютно здоров. – эта девушка начинает меня раздражать. Она как жвачка на подошве ботинка, не отодрать.

Девушка даже не краснеет, садится на краешек кровати и, строя из себя невинность, робко шепчет:

– Просто я переживаю за него, пришла проведать.

– Оставь нас. – говорю более грубо, потому что она испортила мне настроение, спугнула Колибри, которая явно считает теперь, что я трахаю все, что находится на расстоянии моей вытянутой руки. Зашибись. – Быстрее!

Она все же встаёт и покидает палату.

– Бэмби расстроилась. – у друзей крепко закрепилось прозвище Бэмби, с чем я ничего не могу поделать. Они все называют Аню именем книжного олененка. – Тебе стоит разобраться с Ариной, она должна перестать крутиться вокруг тебя.

– Не говори мне очевидные вещи. – фыркаю, брюзжа слюной. – Думаешь, она не даёт жить Ане?

– Сомневаюсь. Она не дура, понимает, что если будет отравлять жизнь девочке – ты сильно разозлишься. Есть у меня одна мысль…

– Какая?

– Сегодня утром у меня был Лебедев с Бэмби, он смотрел на нее очень плотоядным взглядом, не докторским. Я пару раз ловил его узкие глазки на круглой заднице твоей девчонки.

– Думаешь, посмеет?

– сначала ты увёл из-под носа у него Арину, теперь Бэмби. – друг смеется. – Оставил Лебедя без пары. Посметь не рискнёт, но погавнится.

– Значит нужно проверить.

Встаю, запахивая пиджак и застегивая пуговицы.

Выхожу в коридор. Нужно проверить теорию Захара, если он прав, то я голову откручу этому увальню. Лебедев был хорошим врачом, но запойным. Ему очень нравилась Арина, он на девку слюни пускал знатно.

Я бы с удовольствием отдал бы ему деваху, причина была не во мне. Просто сам Лебедев не нравился Арине. Сколько бы он за ней не бегал, она не проявляла к нему никакого внимания.

И вот теперь он положил глаз на мою Колибри. На мою девочку…

Из подсобки слышу тихий шёпот знакомых голосов.

– Просто у меня ужасный день. Меня дважды назвали тупой шлюхой и попросили убраться из этой больницы. Сначала Белки, потом Лебедев, если их я еще понимаю, то не понимаю, почему он так взъелся. – Колибри говорит быстро и так складно. У меня скулы сводит от того, что с этим мелким пиздюком она говорит так бойко и открыто, а от меня шарахается, как черт от ладана. Еще и не говорит, а лопочет, будто я ее бью и насилую. Из нее и слова не вытянешь, а ему все на блюдечке!

– Да ладно! Дядя Толя? – парень смеется, я их не вижу, но чувство такое, что он трогает ее, прижимает к себе. Порву гада. – Это действительно странно и беспричинно. Давай в его ящик подложим тухлую рыбу?

– Не нужно. – Колибри тоже смеется. Редко слышу ее смех, со мной она не бывает весела.

– Может быть он прав, мне не стоит работать тут. Это не этично.

– Глупости.

Послышалось странное шуршание ткани и булькающие звуки, напоминающие смех.

Я сделал шаг вперёд, глядя прямо на парочку, которые повалили ящики с медикаментами и теперь пытались их собрать обратно, стоя на коленях.

При виде меня они замерли и виновато, как дети, которых застукали на месте преступления, выпучили глаза, таращась на меня.

Колибри так совсем скукожилась и нервно сглотнула, почти оседая на пол. Улыбка стерлась с ее лица, как будто и не было. Широкие глаза снова распахнуты и в страхе смотрят на меня.

Я ее пугаю.

– Дело говорит, пиздюк. Глупости это все. – прожигаю взглядом мелкую пигалицу, которая с радостью все рассказала своему Кириллу, но ничего не сказала мне. Своему мужчине, тому, с кем она будет жить и делить постель.

Теперь уже не понимаю, на кого злюсь больше, на Лебедева или на девчонку, которая сидит у моих ног и шмыгает носом.

Анна

Мне пришлось идти за Майлзом по пятам следом, я практически бежала, потому что у мужчины шаг был шире. Он пролетал расстояния в считанные минуты, не напрягаясь.

– Майлз, пожалуйста, не нужно! Майлз! – мне приходилось причитать и гнаться за ним. Он же убьёт сейчас Лебедева, а еще он злился на меня. Видела это, у него на лбу было написано это.

На этом пути нам попался Алан, который не понимающе смотрел. Я тут же уцепилась за рукав его медицинского халата и хрипло зашептала:

– Он убьёт сейчас Лебедева!

Дополнительных слов не нужно было, Алан быстро двинул за другом, настигая его в конце коридора и преграждая путь.

– Что случилось?

– Этот гондольер белорусский считает, что он имеет право оспаривать твои решения и выбирать, кому здесь работать, а кому нет. – Зале цедит так грозно и громко, что я ёжусь, кручусь вокруг него лисицей, не зная как успокоить.

– Не трогай его! Я сама разберусь. Пожалуйста!

Алан смотрит сначала на меня, потом на своего друга, переваривая информацию, пытаясь понять, что происходит.

– Пойдём в мой кабинет, там поговорим. Туда я и вызову Лебедева. – Алан принимает самое правильное решение.

Лебедев приходит через две минуты после звонка Алана, когда он заходит и оглядывает всех присутствующих, до него сразу же доходит повестка собрания.

Напряженный Алан, озлобленный Майлз и я вытянутая по струнке.

Я краснею как рак. Сердце бьется в бешеном ритме, стараясь выпрыгнуть и не присутствовать здесь.

Майлз выглядит как разъярённый бык, он готов порвать хирурга на бинты. Его грудь тяжело поднимается, зубы скрепят от напряжения. Мужчина разминает шею перед броском.

– Алан, вызывал?

– Да, Толя. Хотел поговорить о твоих интернах. – Алан откидывается на кожаном стуле за своим столом. Его лицо вновь приобретает жёсткие нотки, мужчина меняется. Красивое лицо искажается и становится звериным. Такая метаморфоза пугает. Такие перемены можно ожидать от Майлза или Захара, но никак ни от учтивого красавчика в белом халате. – Садись.

Мужчина садится на стул, видно как на него давит обстановка, Анатолий немного потерян. Даже не решается посмотреть на меня.

– О чем именно?

– Я хотел уточнить, какие у тебя замечания к интернам, что тебе не нравится…

– Все в штатном режиме. Мелкие замечания, это же интерны.

– Мне показалось, что тебя не устраивает кандидатура Ани, ее швейцарское образование и навыки. – когда Алана произносит эти слова, я вспыхиваю и начинаю задыхаться, Майлз шумно выдыхает, выпуская пар из ушей как паровоз. – Мы давно работаем, поэтому я жду от тебя честный ответ.

Алан давит голосом на мужчину.

– Алан… – мужчина аккуратно переводит взгляд на меня, намекая, что это не этично. Но главе этой больнице плевать на приличия, он даже не дергается, пепелит голубыми глазами. – Не совсем понимаю твой вопрос…

– Попробую объяснить другими словами. – Алан становится еще жёстче. – Несколько дней назад ты говорил, что восхищен работой Анны Басиевой; рад, что у тебя в отделении появился талантливый врач. А сегодня, как оказалось, ты не доволен ее работой и хочешь, чтобы она покинула мою больницу. Я спрашиваю тебя еще раз, что совершила Аня за эти два дня, что ты кардинально изменил своё мнение.

Облизываю в страхе губе, чувствую себя совсем гнусно.

– Алан. – мужчина примирительно разводит руки. – Мне не понравилось, что Анна нарушает субординацию, ее отношения с Майлзом влияют на весь персонал. Не стоит фамильярничать и выказывать свою особенность перед другими.

От слов Лебедева я даже теряю дар речи, не могу поверить, что он такое говорит. Я никогда ничего не говорила и не делала, демонстрируя своё знакомство с Аланом.

– Если отношения Ани и Майлза на кого-то влияют – то пусть положат заявление об увольнении на стол. – голос Алана становится совсем ледяным, режущем до крови, словно скальпель. – Это специализированная больница для определенных людей. Здесь работают и лечатся СВОИ ЛЮДИ. Аня, в первую очередь, хороший врач, во вторую – свой человек. И она останется тут работать, ты – нет.

– Алан… – я хотела отговорить его, но меня прервал Майлз.

– Мои отношения мешают только тебе, потому что ты старая тварь положила взгляд на чужую женщину. Ты вылетишь из этой больницы сегодня же. И лучше не попадайся мне на глаза…

Когда Лебедев тяжело поднимается и выходит из кабинета, я чувствую себя совсем плохо. Я виновата в его увольнении. Я приношу всем беды.

– Схожу, проведаю Захара. – говорит Алан; его черты лица еще не разгладились, но мужчина уже выглядит более расслабленным. Он оставляет нас с Майлзом наедине, чтобы мы могли поговорить.

– Теперь из-за меня Анатолий остался без работы. – шепчу я, чувствуя, как дрожит мой подбородок. – Зачем Вы так с ним жестоко?

Майлз встаёт и подходит ко мне, подхватывает и усаживает на стол, располагаясь между моих ног. У него сверкают грозно глаза.

– Почему ты доверяешь мальчишке больше, чем мне? – Он зажимает моё лицо в своих ладонях. – Лебедев просто положил на тебя глаз. Твой наставник хотел завалить тебя и отшпилить. Ему помешал только факт, что ты со мной. Это профессионально?

– Но я бы не стала никогда спать с ним.

– Знаю, но он бы все равно приставал. – Майлз наклонился и прикусил нежную кожу на шее. Руки заскользили по моей талии, прижимая меня к его мощному телу. – А этого я бы уже не смог ему простить.

Майлз целует меня, врываясь языком в мой рот и лаская меня. Страсть и желание, исходящие от него, опаляют, пронизывают меня и заставляют забыться. Отвечаю на его поцелуй, зарываюсь руками в волосы и притягиваю его ближе, поддаваясь наваждению.

– Колибри… – выдыхает мужчина. У меня перед глазами взрываются золотистые салюты от эйфории. Неконтролируемый кайф струится по венам. – У нас сегодня свидание.

– Свидание? – переспрашиваю глупо его, облизывая губы.

– Именно. Мы узнаём друг друга получше. Забыла? – Майлз говорит мне прямо в губы, его голос проникает до самого сердца, заставляя нежиться в его руках. – Мне не нравится, что ты любезничаешь и все рассказываешь своему дружку, а мне нет.

– Ты ревнуешь?

– Глупый вопрос. – он усмехается, немного отстраняясь.

– Мне не нравятся, что вокруг тебя трутся горничные и гинекологи. С ними со всеми ты так любезен, а со мной всегда, как айсберг в океане. – мои слова заставляют его улыбнуться. Майлз целует меня в губы.

– Собирайся.

У меня немного уходит времени на сборы, одеваюсь как солдат, не успеет спичка догореть.

– Сильно разозлился? – спрашивает Кирилл, заходя в ординаторскую.

– Да. Уволил Лебедева. – говорю я, выдыхая и садясь на стул. – Алан устроил такой разнос, у меня коленки до сих пор дрожат.

Кирилл усмехается.

– Все правильно сделал. Я бы тоже за свою женщину разнёс любого. – друг стягивает халат вместе с кофтой и остается в одних штанах. – Вас твой брат познакомил? Не представляю, как Вы сошлись. Он уже взрослый мужик, бывалый военный, а ты совсем девчонка. Выглядишь младше своего возраста и ведёшь себя, как наивный подросток.

– Нет. Это длинная история. – отвечаю ему, стараясь не смотреть на Кирилла, щеголяющего с голым торсом. – Хватит обо мне. Скажи лучше, что у тебя с медсестрой? Говорят Вас застукали прямо в рентгеновском кабинете!

Кирилл закатывает глаза и натягивает футболку.

Недавно его поймали с голой попой между ног юной медсестры. Вся больница это обсуждала.

– Да ничего… Кто вообще надевает чулки на смену? Ты бы выходила двенадцать часов в тесных чулках? Сама накрутила жопой, я просто воспользовался случаем. Медсестры думающие о работе не ходят в таком виде.

– Почему я постоянно нахожу его в твоей компании? – в дверях показался Майлз; он стоял спрятав руки в карманы. С его появлением в ординаторской сразу же становится тесно.

– Может быть, потому что мы работаем вместе? – предположил Кирилл, неудачно пошутив. Зря он так с Зале.

– А ты значит еще и юморист.

Майлз делает шаг к другу и берет его за шкирку, делая надежде будущей хирургии больно. Вижу по лицу Кирилла, оно искажается.

Я вскакиваю на ноги, пытаясь оттянуть его.

– Я все вижу, мелкий. Шаг не в ту сторону, и твоя первая сольная операция будет самокастрация. Понял, юморист?

– Трудно не понять, аргументы веские.

– Молодчинка.

Зале его выпускает и оборачивается ко мне.

– Ты готова? – говорит так мило, будто ничего и не делал Кириллу пару минут назад. Не мужчина, а душка. Ангелочек...

Я киваю, выжимая улыбку, и поправляя сумочку, не могу привыкнуть к выпадам мужчины.

Для первого свидания Майлз выбирает кинотеатр. Небольшое старинное здание с тремя залами. Люди Зале перекрывают всю парковку и весь кинотеатр. Кроме нас никого, даже работников почти нет, только самый необходимый персонал, без кого – никак.

– Почему именно кино? – удивленно спрашиваю я, не ожидая такого поворота. Думала, что мужчина приведёт меня в ресторан, где мы сможем побеседовать.

– Тысячу лет не был в кино. А куда еще идут на первое свидание?

Зале подводит меня к стойке с попкорном, набирает сам отдельно сладкого и отдельного соленого, не забывая захватить напитки.

Мы вроде одни, но я все равно улавливаю периодически движение чёрных пиджаков.

Майлз неотразим, такой галантный. Мистер очарование.

– Я тоже не была давно в кино. – для чего-то рассказываю я. – Отец не особо меня отпускал с друзьями куда-то. Иногда, Рамазан с Али брали меня смотреть фильмы, но им нравились только боевики. Мои интересы никогда не учитывались.

Майлз немного напрягся при упоминании моего брата. А я смотрела на его эмоции. Он обещал все рассказать.

Я прячу в себе этот факт, закрываю его в темной каморке за дверью. Не даю думать об этом.

– Расскажи мне, почему все называют тебя Майлзом, хотя ты Михаил Зале…

– Мне не нравилось мое имя, и я очень хотел разорвать связь со своими родителями, перестать носить их фамилию, не иметь с ними ничего общего, поэтому мы придумали мне прозвище, состоящее из имени и фамилии.

– Миша – очень красивое имя. Я бы хотела называть тебя по имени. Миша. Михаил. Медведь. Дикое животное. – сама не понимаю, как говорю это вслух. Произношу на одном дыхании, не задумываясь, что могу обидеть его. Но губы мужчины наоборот трогаются, уголки приподнимаются вверх.

– Ты можешь называть меня по имени, мне нравится, как ТЫ его произносишь. – Он наклоняется и нежно целует меня в губы, от чего я начинаю улыбаться как дура. Такая мелочь, а я уже счастлива.

– а когда у нас начнётся фильм?

– когда мы захотим. – Майлз принимает лукавый вид.

Мы заходим в небольшой зал, который сохранился еще с советских времён. Здесь точно поменяли кресла и экран, а все остальное соответствует тому времени. Это придаёт колориту и необъяснимому очарованию.

Мы садимся на последний ряд по центру. Майлз закидывает руку мне за спину, приобнимает, и я чувствую себя на седьмом небе от счастья. Не удерживаюсь и целую его, прижимаюсь всем телом, проникаю рукой под рубашку, желая ощутить жесткие волосы.

Он перехватывает мою руку и смеется, подносит ее к своим губам и покрывает губами. По телу различается волна удовольствия.

– Если мы продолжим в этом духе, то я кончу себе в штаны. А я парень приличный, раньше третьего свидания не даю. Попридержи пыл, милочка!

Тихо смеюсь, не веря происходящему.

Гаснет свет, и мое сердце замирает. Не верится, что мы будем смотреть кино. Просто смотреть фильм, наслаждаться моментом вдвоём.

Никогда не ходила с парнем в кино, никогда не прижималась и не целовалась украдкой.

Раньше все это был харам.

А с Майлзом могу себе это позволить, не чувствую страха, он же мой единственный мужчина. Других не было и вряд ли будет. Он точно не даст. Вижу по хищному взгляду.

В его присутствии мне слабо удается смотреть внимательно фильм, потому что все мои мысли крутятся вокруг его руки на моем плече, тёплом дыхании на моих волосах.

Думаю только о том, что он вкусно пахнет. Как никто. Только он может пахнуть так вкусно.

Замечаю, что Зале возбуждён, его брюки оттянуты, даже в свете, исходящем от экрана это вижу. Внушительный бугор приковывает к себе все мои чувства, только о нем и могу думать. Как извращенка возбужденно вздыхаю, тоскую по нему.

От этого я тоже на пределе, не могу находиться рядом с ним так близко. Задыхаюсь. Жажду внимания.

Майлз не нарушает невидимую границу, не переступает грань. А мне хочется.

Не фильм, а пытка.

– Как тебе фильм? – спрашивает Майлз на выходе, а мне трудно ему признаться, что я совсем не следила за сюжетом, не смотрела кино, только рассматривала его.

– Неплох. – уклончиво отвечаю я.

– А я совсем не смотрел его. Не мог сосредоточиться, только и думал о твоих полуоткрытых губах. – голос мужчины так тих и с сексуальной хрипотцой, в моей голове так и крутятся порочные картины. Я не забыла, как он трогал и ласкал меня. Непроизвольно облизываюсь. – Хотел попробовать их вкус. Хотел заставить твой ротик извергать стоны.

Мы стоим у его машины около кинотеатра, я достаю Майлзу головой только до плеча, поэтому, чтобы заглянуть в глаза мужчине мне приходится становиться на носочки и задирать голову.

Ветер развивает мои волосы. На улице прохладно, но мне жарко. Я будто под солнцем в сорокоградусную жару. Тело нестерпимо горит в его руках.

Люди Майлза не заметны, их как будто нет вокруг нас, но я знаю, что они повсюду.

Из-за этого я немного смущаюсь. Краснею и не решаюсь прижаться сильнее.

– Так поцелуй меня. – шепчу я и задираю голову, в ожидании его поцелуя.

Майлз прижимает меня своими огромными ручищами сам, стискивает изо всех сил до хруста рёбер. Меня бросает в жар, но по спине пробегает холодок. Мужчина наклоняется и замирает в нескольких миллиметрах от моих губ.

Хмурится и шумно втягивает воздух, широкие ноздри, как у собаки что-то обнюхивают.

После чего он подхватывает меня и валит на асфальт, закрывая своим телом.

Я не понимающе хлопаю глазами, но через доли секунд раздаётся автоматная очередь. Меня оглушает шум выстрелов. Отовсюду летят осколки и гильзы, ослепляют вспышки пламени.

Прижимаюсь к Майлзу, в страхе умоляя Господа, чтобы он защитил нас.

Сколько это длится?

Пять, десять, двадцать минут? Не различить.

Мир вокруг меня замирает.

Липкий страх пронизывает насквозь, отравляя всю меня. Меня начинает трясти от неконтролируемой паники.

– Колибри? – шепчет он, перекатываясь и приподнимая меня, когда все заканчивается. Я тяжело дышу, пытаясь восстановить свои психологическое состояние. – ТЫ цела?

Киваю, чувствуя себя помятой и разбитой, хотя на мне нет ни одной царапины. Майлз ощупывает моё тело и с облегчением выдыхает.

– Ты как? – спрашиваю его, глядя на грязный пиджак с надорванным рукавом. У него порезана губа, тонкая струйка стекает по подбородку. Его кровь почти чёрная и я этому поражаюсь.

– Со мной все отлично, малышка.

Майлз помогает мне встать на ноги, удерживает рядом с собой, но я и не хочу, чтобы он выпускал меня. Прижимаюсь щекой к его тяжело вздымающейся груди.

Вокруг миллион осколков и море крови. Несколько человек из охраны Майлза лежат на асфальте раненые, трудно определить – живы ли они.

Заставляю себя оттолкнуться от Майлза и сползти на землю, чтобы проверить жив ли он.

– Колибри! – Майлз пытается меня остановить, наклоняется, чтобы притянуть меня к себе обратно, но я все равно выскальзываю из его рук.

– Я врач! – в голове такой сумбур, что не очень получается выражать свои мысли. Просто опускаюсь, проверяю его пульс. Мужчина еще жив, он слабо дышит. – Его можно спасти!

Мой голос тонет в сиренах скорых. Заставляю себя отключить мозг, включить только инстинкты.

Руки приходят в действие, я проворачиваю мужчину на бок, перетягиваю его бок, чтобы остановить кровотечение.

Не замечаю, как Зале оседает на асфальт, придерживаясь за бок.

Страх постепенно отступает, меня обволакивает тёплое успокоение после двух стаканов обжигающего виски и железобетонного спокойствия мужчин.

Я наблюдаю за ними из далека, стараясь даже не дышать. Такое чувство, что если я хотя бы пошевелюсь, то выдам себя и они поймут, что забыли выставить меня за дверь. Сейчас им не до меня.

Сижу как мышка и не мешаю им спорить.

Такие разные и в то же время похожие друг на друга. Захар. Алан. Майлз. Лео.

Каждый из них занял своё место в палате. Майлз на кровати с заклеенной губой и подлатанным боком в одних брюках, он сидел на ворохе подушек.

Ранение оказалось простой царапиной, это ничто для такого мужчины.

Алан стоял у подоконника со скрещёнными руками, у него было очень сосредоточенное и напряженное лицо. Он практически не участвовал в разговоре, только задумчиво наблюдал со стороны.

Захар сидел на стуле, прислонившись спиной к стене. Он и сам еще был слаб, залатан после пулевых ранений, но старался держаться молодцом, не выказывая физического дискомфорта. Его лицо было непроницаемым, скрыто маской, мужчина внимательно слушал Лео.

Который стоял посередине палаты и докладывал. Прическа парня, обычно идеально уложенная, растрепалась, придавая Лео немного растерянного вида. Он был моложе мужчин и явно находился у них в подчинении, потому что отвечал на их вопросы и слушал их распоряжения.

– Я уверен в том, что говорю. – голос парня был ровным. – Действовал профессионал. Один. Не наследил, не оставил ничего. Просто положил парней. Я проверил все. Око его не заметило. Как будто действовал невидимка.

– Или кто-то знал, как обойти Око… – на бледном лице Майлза показываются задумчивые морщинки, делающие его старше.

– Думаешь? – Захар немного раскачивается, рассматривая потолок. – Но кто кроме Эйнштейна и нас может знать принцип работы программы?

– Есть у меня один человек на примете. – Зале говорит сквозь зубы, пытаясь подняться с кровати.

Алан тут же подлетает к нему и укладывает обратно, не давая встать на ноги.

– Лежи уже. Я устал Вас штопать, как кукол, скоро кожи не хватит. Тебе вообще нельзя рисковать с твоим здоровьем. Легкие как марля; после комы организм не восстановился. Хочешь умереть не дожив до сорока?

Меня скручивают отвратительные спазмы, приходится до крови укусить губу при упоминании Аланом комы. Ведь Майлз отравился и чуть не лишился жизни благодаря мне.

– Не дождешься. – усмехается Зале. – Я тебя переживу…

Из моей груди вырывается хрип. Непроизвольно. Просто я устала сидеть как мышка на стуле, поджав ноги. Все мышцы затекли и ныли.

Мужчины синхронно поворачивают ко мне, смотрят на меня с нескрываемым удивлением. Они и вправду забыли о моем присутствии.

Картина комична. Четыре взрослых мужчины застывают в неудобных позах и неловко рассматривают небольшую девушку, сидящую на стуле, поджав ноги.

– Аня, принеси мне колы, пожалуйста. Умираю, хочу пить.

Очевидно, что Зале хочет отправить меня к автомату, чтобы поговорить о чём-то с мужчинами, чтобы я не слышала.

Я просто киваю, сползаю на пол и выхожу из его палаты. Сегодня смена Нины, она в больнице. Рано или поздно она увидит меня, и от нее не укроется, что я тут с Майлзом. Не удастся скрыть, что и Лебедев покинул это место из-за меня.

Вроде бы не об этом стоит мне беспокоиться, а я все равно переживаю.

Надо мной издевается даже автомат сегодня.

Сегодня все идет против моих желаний.

Бутылка колы замирает на половине пути, железяка не хочет отдавать ее мне.

– Ты серьезно? – тихо говорю я, ударяя автомат, но мои действия не побуждают его отдать мне бутылку. Наоборот, она застреет еще безнадёжнее. Выбора нет. Отправляю еще денег, чтобы он отправился за второй.

– В юношестве я всегда восхищался твоей красотой. Смотрел на тебя и поражался благородности линий твоего лица. И вот ты выросла и стала шлюхой. Даже нет, хуже. Трахаешься с убийцей брата.

Слова достигают самого сердца, забираются в него, как червь в яблоко.

За моей спиной стоит Алихан Тагиров. Брюнет в джинсах и толстовке, не похож на себя обычного. Он весь озлобленный и колючий.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я, дёргаясь от звука падающих бутылок.

– Пришел закончить то, что начал у кинотеатра.

– Это был ты? – у меня даже язык немеет. Не верю своих ушам. Это не мог быть Али.

– А что ты думала? Я позволю тебе спать с ним? С убийцей, с тем кто уничтожил твою семью… Чернить память о брате.

– Это неправда. Майлз не такой.

– а какой он? Добрый и пушистый зай? Хватит думать пиздой, дурочка. Он профессиональный убийца. У него руки по локоть в крови. Ты думаешь, для кого это больница? Для такой же армии ублюдков.

– Нет. – четко говорю я, мотыляя головой из стороны в сторону. – Майлз не зайчик, он хищный медведь. Но он не ублюдок, он не стал бы убивать невиновного.

– Значит Рамазан был виновным?

Я не нахожу слов. Не знаю, что могу ответить ему.

Этот факт прячу далеко в глубине своей души, и в правду думаю не головой, сердцем. Отравлена всем телом и душой феромонами Майлза. Спрятала этот факт от своего сознания и игнорирую его.

– Я хотел дать тебе шанс исправиться, сделать своей женой. Но теперь… Умри вместе с ними, сука! – не узнаю мальчика из детства. Он всегда был хулиганом, но не был чудовищем, которое теперь передо мной. Алихан напоминает маньяка.

Прижимаюсь спиной к автомату с напитками. Мне плохо.

Холод сковывает конечности.

В руке Тагирова, словно ниоткуда, появляется маленький пистолет с глушителем. Чёрное дуло наставлено на меня.

– Он убьёт тебя. – говорю четко я, осознавая, что это правда. – Не простит тебе мою смерть.

Али хмыкает, делает шаг ко мне и шепчет почти в самое ухо:

– Думаешь, ты ему дорога? Всего лишь игрушка, потеха. Погремушка из семьи Басиевых.

– Он тебе не по зубам. – закрываю глаза и отключаюсь. Сознание не покидает меня, но и не хочет слышать и видеть происходящее. Время замирает.

– Девочка дело говорит. – женский голос выводит меня из ступора.

Позади Али стоит невысокая девушка с короткой стрижкой, ее волосы окрашены в ярко-розовый. Она почти обнимает Али. Судя по выражению его лица, она что-то приставила к его спине.

Тагиров все же отступил, приподнимая руки.

За окном ночь и мы стоим в закутке. Нас никто не видит.