Текст книги "Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание"

Автор книги: Элеанор Янега

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Сапфо, девица с Лесбоса и поэт Миниатюра из книги Джованни Боккаччо «О знаменитых женщинах»

Средневековый мир ставил под запрет клиторальный оргазм, достигнутый в половом сношении, которое не могло привести к зачатию. Как считали Блаженный Августин и Фома Аквинский, получать слишком много наслаждения во время секса означает наносить оскорбление Богу и потому такое надлежит пресекать. А нам те же самые действия видятся как баловство, которое отвлекает от «главного». Нам и в голову не приходит, что мы как общество и правда могли поддаться на раздававшиеся целое тысячелетие призывы покончить с содомией и держаться строго детородного секса.

Мы убеждаем себя, что наши сексуальные мысли, особенно когда это касается женщин, основаны на чисто биологических позывах и свободны от всего, что нам когда-либо внушала Церковь. Но это же смешно. Даже средневековые люди подняли бы нас на смех, заикнись мы, что заниматься сексом нас толкают исключительно биологические побуждения завести детей. Тогда почему, возразили бы они, женщины жаждут секса, даже когда у них менструация и зачатие в принципе невозможно? Если мы зациклились на сексе с проникновением пениса во влагалище просто потому, что такой секс в силу нашего физического и биологического устройства приносит наслаждение, тогда почему клитор расположен снаружи? Если секс именно так и устроен, тогда зачем философы и богословы столько веков подряд заклинали людей отказаться от занятий сексом, который сексом не считался? Наше отношение к сексу определенно обладает некоторой биологической «первоосновой», но господствующие среди нас представления о сексе, безусловно, порождены обществом.

Современные мыслители, как и средневековые, всё еще определяют женщину главным образом по ее детородному потенциалу. Представление, что женщины занимаются сексом, чтобы заманить мужчину в ловушку, произрастает из идеи, что женщина в первую очередь производительница детей. Когда дело касается секса, «респектабельных» женщин никогда не сочтут инициаторами или движущей силой процесса. Они участвуют в сексе лишь потому, что желают стать матерями. Напротив, женщин, жаждущих секса как такового, равно как и секса более чем с одним партнером, обычно выставляют испорченными, сомнительными и чуждыми всякой женственности. Средневековые богословы были бы просто счастливы, что мы подаем секс в таком же теоретическом обрамлении, что и они. В конце концов, не для того ли создана женщина, чтобы служить мужчине и помогать ему плодиться? Когда мы вслед за ними выставляем секс занятием, в котором женщины участвуют, чтобы зачать детей, мы делаем ту же работу, какую делала для них средневековая Церковь. Можно представить себе их изумление, если бы они услышали, что женщины «от природы» целомудренны и моногамны, но они бы проглотили это, учитывая, что взамен мы соглашаемся видеть в сексе одно лишь средство для размножения.

Из– за их же представления о том, что женская сексуальность растленна, средневековые мыслители не жалея времени дивились и поражались сексуальному потенциалу женщин, как и наслаждению, которое женщины испытывают во время секса, даже если считали женское наслаждение не таким качественным, как мужское. С другой стороны, наше современное переосмысление женщины как сосуда для мужских половых удовольствий привело к появлению новых взглядов на женский оргазм. В самом деле, эволюционные психологи задаются вопросом, почему вообще женщины испытывают оргазм, если для деторождения он необязателен. Некоторые пытаются разрешить это затруднение гипотезой, что женщины могут испытывать наслаждение во время секса, чтобы «скрепить моногамный союз» между собой и мужчиной, а по другой гипотезе – ч тобы способствовать «всасыванию спермы». И что особенно невыносимо, ряд исследователей вообще списывают женский оргазм в разряд «случайных побочных продуктов мужского оргазма, подобно тому как мужские соски, [которые] явно не несут никакой функции и относятся к случайным побочным продуктам того факта, что у женщин соски есть»³¹⁷.

Забавно, что как наша современная точка зрения сместилась в сторону принятия предпочтительного для Церкви отношения к сексу, так сместились и наши представления о том, кто получает от секса удовольствие. Теперь, когда секс считается «благом» прежде всего как средство деторождения, наше общество решило, что это мужчинам нравится секс, причем в идеале им нравится секс со многими разными партнершами. В отличие от них, женщины изображаются верными созданиями, которые надеются, что если они, стиснув зубы, перетерпят секс с одним мужчиной, то взамен получат ребенка и преданного супруга. И все же неважно, сколько научных статей написано на тему «естественной избирательности» женщин при выборе партнера, факт остается фактом: на протяжении почти всей летописной европейской истории женщин считали жадными до секса с любым мужчиной, какой только согласится на это.

Тем не менее кое-какие средневековые пережитки сохранились, в том числе наше отношение к женщинам, пережившим сексуальное насилие. Вслед за людьми Средневековья мы считаем, что женщины, которых изнасиловали, скорее всего, «сами напросились». Мы определяем изнасилование как жестокое действие, совершенное против женщины, а не против опекающего ее мужчины, как формулировали средневековые законы. Однако мы нередко виним в этом самих изнасилованных женщин, несмотря на достигнутые за десятилетия успехи в продвижении феминистских идей и несколько юридических побед на этом фронте.

Когда на женщину нападает насильник, мы спрашиваем, во что она была одета, сколько выпила, почему была одна, зачем пошла на свидание с мужчиной, если не хотела с ним секса, – словом, выуживаем любые подробности, которые оправдали бы пережитые ею нежелательные сексуальные домогательства. Просто нам легче выставить виновной женщину на том основании, что она сама испорченная, чем признать, что мужчина совершил нечто ужасное. Таким образом, когда идея о фригидности женщин перестает служить интересам патриархата, ее можно отбросить. И ее место занимает средневековое представление о женщинах: сексуально озабоченных, только и мечтающих о том, чтобы погубить окружающих мужчин злокозненными чарами своей сексуальности.

К счастью, мы больше не обвиняем женщин в ведовстве, а идея, что женщины могут прибегать к оккультным обрядам, чтобы добиваться секса с мужчинами, уже более– менее ушла в прошлое. Зато в нас все еще живо представление, что женщины обладают мощной, возможно даже, колдовской сексуальной властью над мужчинами. В самом деле, что, как не это, может спровоцировать на домогательства мужчин, которые в ином случае мирно занимались бы своими делами?

Одним словом, ясно, что при всех переменах в нашем отношении к женской сексуальности со времен Средневековья одно остается неизменным – уверенность, что сексуальность у женщин неправильного свой ства. Общество с прежней решимостью настаивает на неверном отношении женщин к сексу. Миллионы и миллионы людей занимаются сексом вне пределов нормативно– гетеросексуального контекста, и у них мы можем научиться некоторым важным вещам, которые помогут нам сломать наши самонадеянные гипотезы относительно секса. Один такой урок заключается в том, что нам следует отбросить богословскую, а также псевдонаучно обоснованную идею о назначении секса единственно как способа зачинать детей. Тогда мы научимся разделять секс на те его виды, которые либо интересны нам, либо неинтересны. Те, кого обвиняют в отсутствии интереса к сексу, смогли бы убедиться, что очень даже интересуются им, когда то, что доставляет им удовольствие в сексе, доступно и не считается зазорным. Если мы разорвем застарелую связь между сексом и деторождением, то отойдем и от привычки определять женщину по ее детородной способности.

Благодаря историческому опыту мы можем отказаться от идеи, что то представление, которое есть у нашей культуры о сексуальности, неизменное и правильное. Нам нужно принять осознанное решение и прекратить относиться к женщинам как к существам из другого теста по сравнению с мужчинами, которые знают, как правильно заниматься сексом. И тогда, возможно, мы увидим, что все вокруг стали немного счастливее.

Оправдания новые, ожидания прежние Возлагаемые на женщин ожидания – е ще одна область, где наше общество продолжает смотреть в прошлое. Средневековым женщинам предназначали роли жен и матерей, и мы едва ли вправе заявлять, что придерживаемся другой точки зрения. Как общество относилось к семейному статусу женщин в прошлом, так во многом относится и сегодня. Девочек с детства баюкают сладкими сказками, в конце которых героиня и «правильный» избранник играют свадьбу, а потом живут долго и счастливо. Девочки играют воображаемые свадьбы с куклами, наряженными в подвенечные платья. Века идут, но над этими ожиданиями они не властны. New York Times и сейчас адресует дамам странички объявлений о свадьбах и помолвках; в телевизоре бесконечной чередой следуют реалити– шоу на тему, как найти мужа; свадебная индустрия набирает силу и так уже разрослась, что ее называют теперь «свадебнопромышленным комплексом». В «самый главный день в жизни женщины» мы вкладываем все больше средств – а мериканская свадьба в среднем обходится в 29 000 долларов. Средневековые европейцы не поняли бы, зачем так тратиться, поскольку им был важен брак как таковой, а не свадебные церемонии, однако результат все тот же³¹⁸. Девочкам с малолетства внушают, что замужество – это самое главное событие в их жизни.

После свадьбы женщинам надлежит выполнить свое биологическое предназначение и стать матерями. Те же «научные» исследования, что сообщают нам, будто на свете всегда был и будет единственный стандарт красоты и будто женщины не сексуальны, также говорят нам, что самое главное назначение женщины – вынашивать детей. Точно так же, как всякие отношения женщины с мужчиной предположительно нацелены на выбор успешного партнера, способного обеспечить ее саму и ее детей, в качестве организующего принципа женской жизни предполагается произведение на свет потомства.

Тимарет, дочь Микона, художница Миниатюра из книги Джованни Боккаччо «О знаменитых женщинах»

Случается, что подобные представления о женщинах выплескиваются в реальное политическое пространство. Так, в США при администрации Джорджа Буша – младшего Центры по контролю и профилактике заболеваний разразились социально– консервативным заявлением, что женщины детородного возраста должны считать себя «предбеременными». Послушать их, так в молодых женщинах главное то, что они когда-нибудь могут стать матерями, а вовсе не то, что они люди, чье здоровье и счастье сами по себе ценны. Чтобы вы не приняли это за стародавний пережиток, озвученный особенно реакционным американским правительством, спешу сообщить, что не далее как в июне 2021 года Всемирная организация здравоохранения призвала «уделить должное внимание предотвращению … употребления спиртного среди … женщин детородного возраста»³¹⁹. Сюда следовало бы включить 14-летних девочек, а также женщин, решивших вообще не заводить детей, и тех, которые уже родили стольких детей, скольких хотели. Когда дело касается здоровья женщин, ничто, вообще ничто другое так не заботит общество, как их возможность нарожать побольше новых людей. В конце концов, у нее может родиться сын, а его радости жизни уж точно будут значимы.

От средневековых женщин тоже ожидалось, что они вступят в брак и родят детей, а с детьми связывались надежды на процветание фермерского хозяйства, на умножение состояния и политического влияния. Но что любопытно, замужество и материнство в пору Средневековья было скорее предопределенностью, чем целью, в отличие от нашего времени. Безусловно, женщины блюли целомудрие и как могли украшали свою внешность, именно чтобы сделать себя более выгодной партией, но такова была назначенная им участь. И суть ее состояла в продолжении рода, а не в погоне за девчачьими мечтами.

Наше общество по– прежнему считает главным амплуа женщины замужество и материнство, правда, ловко облекает его в красивые иллюзии. Ты станешь принцессой, хотя бы и на один день. Твои дети будут расти и на твоих глазах добиваться успехов. Возможно, ты доживешь до дня, когда уже твоя маленькая принцесса вырастет и отец поведет ее к венцу, чтобы вверить другому мужчине. Это и будет вся твоя жизнь.

Интересно, что если наше отношение к замужеству и материнству в основном осталось прежним, то наши ожидания относительно женщин и работы сильно изменились. Как мы уже видели, средневековые женщины много и усердно трудились, однако нам часто говорят, что женщины появились на рабочих местах лишь в послевоенные десятилетия XX века, когда вышагнули из домашней сферы, чтобы занять свое место в рядах трудящихся. Нашему среднестатистическому современнику извинительно верить в эти россказни. Однако ученые мужи, и те пали жертвами этого мнения. В 1963 году социолог Уильям Гуд указал на «статистически нетипичный сегодня статус западных женщин … [и] и их высокую занятость на работе вне дома», что, как он утверждал, «обусловлено постепенным логичным философским распространением на женщин изначально протестантских понятий о правах и обязанностях индивида, подорвавших традиционные представления о “надлежащем месте женщин”»³²⁰. Тем не менее женщины Средневековья работали, и, безусловно, именно этого от них ожидало общество. Почему же мы считаем работающих женщин феноменом нашего времени?

Оглядываясь в прошлое, мы видим его через призму современных воззрений на гендер и работу. Средневековые женщины, как и их труд, считались маловажными по некоторым философским и богословским причинам, которые я упоминала выше. Женщинам отводилось приниженное положение по сравнению с мужчинами, соответственно, малоценным считался и их труд.

В представлениях эпохи Просвещения работать в сложной профессии или в общественной сфере для женщин означало идти против природы. Руссо утверждал, что женщины лучше всего проявляют себя в домашних занятиях, где требуется внимание к «мелочам», тогда как мужчины более интеллектуальны, и это создает взаимную зависимость, благоприятствующую «общественным отношениям». Для процветания «социальных отношений» лучше всего, чтобы женщины целиком отошли от публичной сферы и сосредоточились на домашней жизни, которая направляет их умственные устремления на все то, что в наибольшей степени упрощает мужчинам жизнь.

Ничего революционного в этих аргументах не было, зато революционным оказался их эффект. Стоило им утвердиться в общественном сознании, как женщины среднего и высшего классов стали отходить от своих мастерских, лавок и политических занятий и водворяться в закулисной домашней сфере рядом со своими детьми. Философ XVIII века Мэри Уолстонкрафт (1759–1797) выступала за место женщин в обществе, но в целом само общество чем дальше, тем больше связывало женщин с частной жизнью. Пока Новое время подходило к концу и расплывчатое понятие «наука» все чаще использовалось для обоснования существующего миропорядка, последовали новые аргументы похожего свой ства. Вот откуда пошли идеи психологов, похожих на Барона– Коэна, поведавших нам, что женщины по самой своей натуре предрасположены заботиться и воспитывать, и потому человеческое общество предписало им в качестве обязанности вести дом, точно так же как мужчинам – зарабатывать деньги³²¹.

И все же женщина, выступающая исключительно в роли домохозяйки и матери, никогда не была распространенным явлением, даже в Новое время. Домоседство было привилегией, доступной женщинам, которые могли прожить на зарплату мужей или унаследовали богатство. Женщины из рабочего класса трудились всегда – что следует из самого названия их классовой принадлежности. И в сельском хозяйстве женщины тоже трудились на протяжении всего Нового времени, хотя, как и их средневековые предшественницы, не всегда считались отдельными работниками, а чаще воспринимались как придаток к своим мужьям. На ткацких фабриках Индустриальной эпохи работали почти сплошь одни женщины. Женщины нанимались в семьи с солидным достатком прислугой и кухарками, прачками и садовницами. Женщины работали полный или неполный день до замужества, в замужестве и после того, как их дети вставали на ноги.

Мы причастны к этому стиранию из истории женщин, трудившихся в предшествующие XX веку времена, из– за ряда

сложных причин. Главная среди них – наше желание рассматривать историю как единый поступательный марш человечества в сторону прогресса. Женщины потому и пришли на рабочие места лишь в последнее время, что оно самое благоприятное для того, чтобы быть женщиной. Мы радуемся, что женщины сейчас могут избрать любую профессию и выстроить карьеру, но при этом упускаем тот факт, что женщины веками трудились в профессиях, которые предназначались им – или не предназначались. Нам как обществу не хочется признавать, что даже если женщины не работают на оплачиваемой работе вне дома, домашние дела, которые они выполняют, – уборка и мелкий ремонт, шитье и починка одежды, забота о семье, уход за детьми и присмотр за их учебой – это тоже труд. Люди Средневековья не сомневались, что труд матери тяжел и требует времени, не то что мы.

Честно говоря, мы уже начали признавать домашний труд женщин как полноценную работу. В 1989 году Арли Хохшильд предложила термин «вторая смена» для обозначения всех домашних обязанностей, которые выполняют женщины, возвращаясь вечером с оплачиваемой работы³²². Если же у нас есть деньги и возможность, мы идем по стопам наших средневековых предшественников и спешим переложить повседневные домашние дела на других людей, а под «другими людьми» я здесь подразумеваю женщин победнее. Армии нянь, гувернанток, уборщиц и прочей домашней прислуги лучше всяких слов доказывают, что домашний труд – настоящая полноценная работа. Но поскольку к этой «работе по дому» приклеилось нелестное мнение, большинству женщин, которые ее выполняют, платят мало³²³. А мы по– прежнему толкаем женщин брать на себя эти роли, настаивая, что сама природа предопределила им выполнять все домашние обязанности, и с малых лет начинаем посвящать девочек в тонкости домоводства.

И все же нелестное мнение о труде женщин распространяется далеко за пределы всевозможных домашних работ. Когда женщины приходят в профессии, в которых прежде господствовали мужчины, вознаграждение за работу немедленно падает³²⁴. И наоборот, когда в сферах, которые традиционно считаются женскими, как, например, работа за компьютером, мужчины начинают заменять женщин, вознаграждение начинает повышаться. Между тем в любой профессии, где заняты женщины, существует практика платить им меньшее вознаграждение, чем их коллегам– мужчинам в тех же должностях, – этот феномен получил название гендерных различий в зарплатах – и кроме того, в тех же профессиях женщины гораздо реже занимают высокие руководящие посты. Такое же отношение к женскому труду проявлялось и в Средние века. Но люди Средневековья хотя бы поступали так из честных побуждений – они просто недолюбливали женщин.

Ставить себе в особую заслугу то, что это мы в недавнем времени освободили женщин и усвоили уважительное отношение к ним, означает отказывать в признании миллионам безвестных женщин, которые не одно тысячелетие поднимались ни свет ни заря, делали всю положенную им работу, растили и воспитывали детей и ничуть не менее мужчин участвовали в жизни общества и составляли его неотъемлемую часть.

Если мы рассказываем только о нас и о нашем времени, умалчивая о прошлом, мы еще сильнее сгущаем туман, и без того окутывающий женщин Средневековья и их историю. Наши рассказы об истории женщин и женского труда, вроде тех, где описываются стандарты женской красоты и секс, выставляют нас в самом выгодном свете, однако зачастую имеют очень мало общего с историческими фактами. Если мы хотим изобличить ложность этих представлений, нам для начала надо освободить в собственном сознании место для настоящей истории женщин и их труда. Только тогда мы начнем понимать, отчего наши нарративы так далеки от реальности и о чем мы умалчиваем, когда составляем их.

***

Изучение жизни средневековых женщин и общества, в котором они жили, само по себе представляет интерес. Бесконечно увлекательно, хотя порой и довольно сложно, открывать для себя новое о прежнем мире, из которого произрастает наш собственный мир, и это – ч истое благо. Вместе с тем, когда мы глубже вникаем в средневековые представления о женщинах, нам также открывается много нового о нашем собственном мире и ожиданиях, которые он возлагает на женщин. Оказывается, наши воззрения на женщин, как и обращение с ними, социально податливы, и хотя некоторые из наших конструктов претерпели изменения, мы по прежнему считаем женщин низшими по сравнению с мужчинами.

На первый взгляд, нас должна удручать эта извечность отводимой женщинам роли в обществе, но весь фокус социальных конструктов в том и состоит, что они именно конструкты, то есть умозрительные построения. И если мы сами их сконструировали, значит, сможем и деконструировать, а на их месте выстроить новые. Понимание прошлого и отказ от его предрассудков позволяют нам создать новый образ будущего, а также добиться необходимых перемен, чтобы создать мир более равноправный. И сейчас самое время начать выстраивать это другое, лучшее будущее.

Благодарности

Эта книга, как и всякий проект, стала возможной благодаря людям, которые меня окружают. Прежде всего я хочу поблагодарить моего неутомимого редактора Эми Черри за ее прозрения, острый ум и поддержку на протяжении всей моей работы над книгой. Я с полным основанием называю бесценными те силы и терпение, на которые не скупилась младший редактор Ханийя Сиддикьи, в особенности когда я постигала разницу между академическими и научнопопулярными публикациями. Безусловной благодарности заслуживает мой литературный агент Уильям Каллахан, он помог мне с нуля выстроить мой авторский проект и придать ему должную форму.

Я хотела бы также выразить благодарность Художественному музею Уолтерса в Балтиморе, Берлинской государственной библиотеке, а также Королевской национальной библиотеке Нидерландов за содействие в получении прав на размещение в моей книге иллюстраций, а также за их неизменное желание и готовность оказывать поддержку авторам.

Я выражаю глубокую признательность моей дорогой подруге Саре Оберг Штродаль – она помогала мне, когда прочитывала черновые варианты книги, и не меньше – когда убирала некоторые лишние, хоть и любимые мной пассажи. Мои благодарности Саймону Томасу Парсонсу за помощь в навигации по французской библиотечной системе, как и за проверку моих переводов с латыни. Мне не хватит слов передать, насколько он замечательный друг. Я выражаю благодарность несравненной Эстель Паранк, чьи глубокие исторические знания помогли мне составить суждения о королевах и их щедром покровительстве искусствам.

Теоретическая часть моей книги не была бы написана, если бы не наши многочисленные беседы с Джастином Хэнкоком и любезно предоставленный мне доступ к его личной библиотеке. И еще я в неоплатном долгу перед ним за бесконечные чашки кофе и отменные кушанья, что регулярно появлялись передо мной, пока я сидела за книгой.

Блэр МакЛеннан, как всегда, проявлял безграничное терпение, пока я ворчала, пыхтела и писала книгу и в общем более года была полностью поглощена этим. Он все еще умудряется сохранять свежий задор чирлидера.

Мне хотелось бы поблагодарить научного руководителя моей PhD диссертации, бесподобного Мартина Рэйди, не устававшего повторять мне, что я должна писать для широкой публики. Я все еще в долгу перед ним.

Наконец, я хочу поблагодарить огромную рать моих коллег– историков, подкастеров и вас, авторы во всех других жанрах, за ваше согласие приложить силы к тому, чтобы об этой книге узнало как можно больше людей. Ваша многочисленность не позволяет здесь назвать по имени каждого, но в этом же заключается мое невероятное счастье. Свое величайшее достижение я и сейчас вижу в том, что у меня есть столько отзывчивых, замечательных коллег и друзей, всегда готовых поддержать и помочь. Без них я ничто.

Комментарии

¹ Ivan Hlaváček and Zdeňka Hledíková, eds., Protocollum visitationis archidi-aconatus Pragensis annis 1379–1382 per Paulum de Janowicz archidiaconum Pragensem factae (Prague: Academia, 1973), 71.

² Geoffrey de La Tour Landry, The Book of the Knight of the Tower, Landry: Which he Made for the Instruction of his Daughters, ed. and trans. Alexander Vance (Dublin: Moffat & Co., 1868), 17–19.

³ См. Jeffrey A. Norton et al., Surgery: Basic Science and Clinical Evidence (New York: Springer-Verlag, 2008), 4. For Hippocrates's writings, see Hippocrates, Places in Man, ed. Elizabeth M. Craik (Oxford: Clarendon Press, 1998). Подобнее о Гиппократе и его жизни см. Herbert S. Goldberg, Hippocrates: Father of Medicine (Lincoln, Neb.: Universe Press, 1963, 2006).

⁴ Я употребила термин «Западная Римская империя», поскольку в те времена существовали две Римские империи – Западная со столицей в Риме и Восточная, которую принято называть Византией, со столицей в Константинополе (современный Стамбул). Восточная Римская империя просуществовала до XV века, и византийцы воспринимали и называли себя исключительно Римской империей. Снимаю шляпу перед саморекламой такого грандиозного размаха и считаю себя обязанной уважать ее.

⁵ Hippocrates, Aphorisms, trans. Francis Adams, http://classics.mit.edu/ Hippocrates/aphorisms.1.i.html.

⁶ Пожалуй, гуморальная теория лучше всего представлена в Airs, Waters, Places. Вы можете найти его в книге Hippocrates, Ancient Medicine. Airs, Waters, Places. Epidemics 1 and 3. The Oath. Precepts. Nutriment, ed. and trans. Paul Potter, Loeb Classical Library 147 (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1923), 65–138.

⁷ Sherry Sayed Gadelrab, “Discourses on Sex Differences in Medieval Scholarly Islamic Thought,” Journal of History of Medicine and Allied Sciences 66, no. 1 (2011): 48.

⁸ Hippocrates, On Generation, in Iain M. Lonie, The Hippocratic Treatises: “On Generation,” “On the Nature of the Child,” “Diseases IV”: A Commentary (Berlin: Walter de Gruyter, 1981), 4.

⁹ См. M. H. von Standen and H. von Staden, “The Discovery of the Body: Human Dissection and Its Cultural Contexts in Ancient Greece,” Yale Journal of Biology and Medicine 65, no. 3 (1992): 223–41.

¹⁰ Подробнее о Платоне попробуйте посмотреть в Danielle S. Allen, Why Plato Wrote: Blackwell-Bristol Lectures on Greece, Rome, and the Classical Tradition (Hoboken, N.J.: Wiley-Blackwell, 2012).

¹¹ Plato, Timaeus, в Oeuvres completes, ed. and trans. Leon Robin (Paris: So-ciete d'édition Les Belles Lettres, 1962), 4:60–62. См. также Plato, Timaeus, trans. and ed. Andrew Gregory and Robin Waterfield (Oxford: Oxford University Press, 2009).

¹² Представления Платона о пенисах и матках хорошо обобщены у Joan Cadden, Meanings of Sex Difference in the Middle Ages: Medicine, Science, and Culture (Cambridge, U. K.: Cambridge University Press, 1993), 14.

¹³ Замечательное введение в философию Аристотеля см. у Carlo Natali, Aristotle: His Life and School (Princeton, N. J.: Princeton University Press, 2013).

¹⁴ Aristotle, Politics, trans. H. Rackham (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1944), 1254b, 13–14.

¹⁵ Aristotle, History of Animals, 608b, 1–14.

¹⁶ Подробнее о переводах и распространении работ Галена см. у Petros Bouras-Vallianatos and Barbara Zipser, eds., Brill's Companion to the Reception of Galen, Brill's Companion to Classical Reception 17 (Leiden: Brill, 2019).

¹⁷ При всей многочисленности изданий данного трактата наилучшее можно найти в Galen, Three Treatises: “On My Own Books,” “On the Order of My Own Books,” and “That the Best Physician Is Also a Philosopher”: An Intermediate Greek Reader: Greek Text with Running Vocabulary and Commentary, trans. and ed. Evan Hayes and Stephen A. Nimis (Oxford, Ohio: Faenum, 2014). Хорошее представление о жизни Галена дается в Susan P. Matten, The Prince of Medicine: Galen in the Roman Empire (Oxford: Oxford University Press, 2013).

¹⁸ Более того, в эллинском и древнеримском обществах даже среди мужчин далеко не у всех были избирательное право и статус гражданина. И в том, и в другом обществе широко использовался труд рабов, а они, как по мысли Аристотеля, так и в глазах закона, считались неполноценными людьми. Именно поэтому рабам, даже мужчинам, запрещалось голосовать, и это скорее противоречит представлению, что эллинское общество представляет собой образец демократии.

¹⁹ Сведения о Темистоклее настолько скудны, что прочитать о ней можно только в источниках, где говорится и о других женщинах-философах. Могу порекомендовать Mary Ellen Waithe, “Early Pythagoreans: Themistoclea, Theano, Arignote, Myia, and Damo,” в A History of Women Philosophers, vol. 1, 600 BC–500 AD, ed. Mary Ellen Waite (Dordrecht: Mar-tinus Nijhoff, 1987), 11–18.

²⁰ Я бы и рада порекомендовать вам книгу о Гиппархии, но, увы, не получится! Что еще печальнее, даже пожелай вы побольше узнать о ней, увидите, что ее имя навечно и неразрывно связано с именем ее мужа Кратета. Вот в чем проблема, но все же больше сведений о ее трудах и трудах о ней можно найти в Robert Dobbin, trans. and ed., The Cynic Philosophers: From Diogenes to Julian (New York: Penguin, 2012), 79–98.

²¹ Socrates of Constantinople, Historia Ecclesiastica, 7.15, https://www.early churchtexts.com/public/socrates_the_murder_of_hypatia.htm.

²² David Coward, A History of French Literature (Hoboken, N. J.: Blackwell-Wiley, 2002), 13.

²³ Вообще, вся эта история весьма увлекательна и заслуживает вашего внимания. Рекомендую прекрасное издание Гальфрида Монмутского – Geoffrey of Monmouth, The History of the Kings of Britain: An Edition and Translation of “De gestis Britonum (Historia regum Britanniae),” ed. Michael D. Reeve, trans. Neil Wright (Woodbridge, Suffolk: Boydell Press, 2007).

²⁴ Историки Средневековья так очарованы Каролингским возрождением, что порекомендовать читателю какой-то один источник весьма затруднительно; однако представляется, что ни в чем не уступает другим следующий: Jean Hubert, Jean Porcher, and Wolfgang Fritz Volbach, The Carolingian Renaissance (New York: G. Braziller, 1970).

²⁵ Опять-таки, при всем обилии литературы по теме фундаментальным трудом считается Charles Homer Haskins, The Renaissance of the Twelfth Century (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1927).