Текст книги "Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание"

Автор книги: Элеанор Янега

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Как только женщины появились в мире и стали существовать рядом с мужчинами, боги создали половое влечение. По утверждению Платона, у мужчин и женщин оно проявлялось по– разному. В телах мужчин боги открыли специальный канал, который тянется от мозга вдоль позвоночного столба и позволяет семени перемещаться из мозга в яички. Семя обладало душой и хотело излиться в матку женщины, чтобы зачать новую жизнь. Это влечение называлось эросом. Особенность эроса была в том, что он побуждал пенисы мужчин действовать непроизвольно. Платон утверждал, что пенисы по сути своевольны, подобно не подвластному никому дикому зверю. Это представление, в свою очередь, отразилось на его представлении о матке. Подобно многим мыслителям-гиппократикам до него, Платон считал, что детородный орган женщин, в дополнение к мужскому, представляет собой некое существо, которое рыщет внутри тела, а оживает благодаря сексуальным желаниям женщин. Вслед за Гиппократом Платон утверждал, что матку надлежит умиротворять и закреплять на месте беременностью. Таким образом, необузданность пениса и матки может быть укрощена детородной сексуальной активностью¹².

Сам факт, что Платон наделяет диким непредсказуемым поведением как пенис, так и матку, мог бы восприниматься как некоторого рода эволюция во взглядах или прогресс по сравнению с представлениями Гиппократа. Ничуть не бывало. В то время как своевольный пенис Платон упоминает в своих текстах лишь вскользь, блуждающей матке он уделяет много внимания, как и необходимости удерживать ее на месте деторождением. В то же время мы видим у Платона иерархичность в описании детородных вожделений мужского и женского половых органов. Семя хочет быть излитым, поскольку наделено душой. Меж тем как матка жаждет получить эту субстанцию вместе с ее душой, чтобы производить детей.

Платон воспринимал женщин как падших людей и потому считал их неполноценными по сравнению с мужчинами. Соответственно, он настаивал, что общество должно быть организовано таким образом, чтобы мужчины могли властвовать над женщинами. В конце концов, женщины уже

Платон изгоняет танцующих мужчин и женщин Миниатюра Мастера Франсуа из книги «О граде Божьем». Между 1475 и 1480 гг.

зарекомендовали себя как неспособные принимать правильные решения в вопросах морали. Иначе они даже не были бы женщинами.

Философствования о женском теле: Аристотель

При всей безмерной значимости «Тимея» в Средние века мыслители того времени ставили одного древнегреческого философа превыше всех прочих, и это был Аристотель (384–322 до н. э.)¹³. Аристотель и поныне так широко известен, что едва ли нуждается в представлении. Он другой философ, которого все знают. И снова это стало возможным во многом благодаря тому, что он возглавил собственную школу, в которой его идеи находили учеников и последователей. Она называлась Ликеем и, кроме того, была храмом, посвященным богу Аполлону. Также это место называлось школой Перипатетиков, так как обучение философов

Женская репродуктивная система Гравюра из книги Anatomia Mundini, Ad Vetustis. 1541 г.

проходило во время прогулок по перипатетам, или пешеходным дорожкам Ликея. Перипатетики главным образом сосредоточились на сохранении и комментировании трудов Аристотеля после его смерти, их стараниями школа Аристотеля просуществовала до III века нашей эры. Далее труды Аристотеля взяли на вооружение римляне, ревностно отстаивавшие свой статус законных наследников эллинистического мира.

Сказать, что мыслители Средневековья почитали Аристотеля, было бы преуменьшением. Безгранично обожая Аристотеля, они нередко называли его просто «Философ». И потому средневековую философию во многом можно рассматривать как перипатетическую, да и сами философы Средневековья причисляли себя к этой школе. Не говоря уже о том, что каждый, кто в средневековую эпоху отличался грамотностью (то есть умел читать на латыни), был воспитан в основном на трудах Аристотеля и считал своей обязанностью продолжать его традицию.

Подобно Гиппократу и Платону, Аристотель писал на древнегреческом языке, а средневековые ученые читали его труды в латинских переводах. Многие из них выполнил философ и римский консул времен раннего Средневековья Боэций (ок. 477–524). Однако переведены были не все труды Аристотеля, и поэтому люди раннего Средневековья, не знавшие древнегреческого языка, в основном читали только то, что Боэций счел достойным перевода. Среди переводных работ Аристотеля более всего изучались логические труды «Категории» и «Об истолковании». Помимо собственно переводов мыслители высокого и позднего Средневековья также работали с многочисленными разъяснениями и трактовками Аристотеля, выполненными арабским ученым Ибн Синой (ок. 980–1037), которого средневековые ученые– европейцы называли Авиценной.

Как и Платон, Аристотель придерживался убеждения, что понятие «человек» изначально по своей сути подразумевает именно мужчину. По его мнению, мужчины представляли собой ту основу, на которой должны строиться суждения о всем роде человеческом, а женщина представлялась ему бледным подобием мужчины. Согласно его трактату «Политика», мужчина – «высшее существо, а женщина – низшее, мужчина – правитель, а женщина подвластна ему…»¹⁴. Как ни неприятно читать эти строки, важно отметить, что, по глубокому убеждению Аристотеля, общественные роли должны быть основаны на человеческой природе: мужчинам следует властвовать, женщинам – подчиняться.

Как всякий достойный эллинский мыслитель, знакомый с трудами Гиппократа, Аристотель считал, что человеком управляют его гуморы. По его мнению, поскольку женщины холодные и влажные, то это значит, что они к тому же, в отличие от мужчин, «более своенравны, привередливы, порывисты… жалостливы… легче поддаются слезам… более ревнивы, раздражительны, склонны браниться и драться… предпочитают уныние надежде… в них больше бесстыдства и меньше самоуважения, в их речах больше коварства, они лживы, но имеют цепкую память… более недоверчивы, боязливы, им труднее решиться на поступок»¹⁵. Вы и сами заметили, что в этот список жалоб по поводу «природных» изъянов женщин Аристотель добавил несколько маленьких комплиментов. Конечно, женщины – визгливые гарпии и перестают плакать только тогда, когда хотят обмануть вас, но также у них цепкая память и они многогранны! Тем не менее мужчинам следует держать их под своей властью, потому что женщинам нельзя доверять.

Доказательства своей правоты Аристотель черпал в особенностях женского облика. У женщин, утверждал он (ошибочно), меньше зубов, чем у мужчин. У женщин нет наружных

половых органов. (Это следовало считать за откровенный изъян, но почему, до конца не объяснено.) В итоге Аристотель предположил, что женщины – э то мужчины навыворот, и когда они проходили это превращение, тогда и потеряли свои достоинства.

Медицинский взгляд на женщин: Гален

Еще до начала Средневековья размышления Аристотеля о женщинах и сексе были систематизированы Галеном (129 – ок. 216). Известный также как Аэлиус или Клавдий Гален, он же Гален из Пергама, он был врачом, пользовавшимся непререкаемым авторитетом. Подобно троим мыслителям, с которыми мы уже познакомились, Гален был греком, но знал мир в совсем ином облике, чем его предшественники, поскольку родился несколькими столетиями позже и жил во времена обретшей силу Римской империи. Гален происходил из богатого семейства в Пергаме (сейчас – турецкий город Бергама), что дало ему возможность получить прекрасное образование и много путешествовать. И как всякий, кто желал сделать блестящую карьеру во времена расцвета мощи и влияния Римской империи, Гален в конечном счете поселился в том самом Вечном городе. Тем не менее свои труды он писал на древнегреческом языке. Большинство трудов Галена средневековое общество открыло для себя только после того, как их перевели сначала на арабский язык, а уже с арабского на латынь в XII веке, и позже, в конце XV – начале XVI веков, когда последовала вторая волна переводов его работ¹⁶.

В Риме Гален в меру своих возможностей занялся расширением накопленных к тому времени медицинских познаний. Он дополнил представление Гиппократа и Аристотеля о гуморальной теории, произведя ряд вскрытий. К несчастью для Галена, в Римской империи строго запрещалось анатомировать человеческие тела, поэтому для дальнейшего развития гуморальной теории он препарировал трупы обезьян и свиней. В то время считали, что человек внешне походил на медведя или обезьяну, а внутренне – на свинью.

Проведение реальных экспериментов на настоящих человеческих телах было огромным шагом вперед. Однако Гален считал, что физиологические процессы не противоречат философским взглядам и уж тем более не опровергают их. Напротив, физиология, по его мнению, гармонично соотносилась с философской системой его предшественников и добавляла ей стройности. Гален так твердо верил в это, что даже написал трактат «О том, что лучший врач в то же время – философ»¹⁷. Учитывая эту исходную посылку Галена, вы, вероятно, не удивитесь, узнав, что все производимые им вскрытия абсолютно не изменили представление Аристотеля о женщинах как о вывернутых наизнанку мужчинах.

Напротив, Гален продолжил традицию перипатетиков и потому настоятельно советовал своим читателям при рассмотрении женского тела «первым делом представлять, что мужские [гениталии] завернуты внутрь и располагаются между прямой кишкой и мочевым пузырем. При этом мошонка неизбежно займет место матки, а яички расположатся рядом по обе ее стороны». Обратите внимание, что хотя гениталии есть у обоих полов и они более или менее одинаковые, пусть и расположены в разных местах, Гален рекомендует брать за исходную точку мужские гениталии. Никакие вскрытия, сколько бы их ни производил Гален, не изменили его представлений о женском теле, потому что отношение к женщинам как к второстепенным существам не имело ничего общего с медицинскими фактами. Женщин не признавали полноценными людьми с их холодными и влажными гуморами, гениталиями наизнанку и неподвластным логике мозгом.

Образованные женщины Античности В Древнем Риме считали, что женщины не обладают достаточно крепкими умом, чтобы иметь право голоса, и поэтому им запрещали участвовать в научных обсуждения их собственной человеческой природы¹⁸.

Тем не менее – и это очень важно – женщины все же пытались сказать свое слово. Как в древнегреческом, так и в древнеримском обществе женщины, принадлежавшие к богатой элите, обычно получали образование и нередко преподавали, писали стихи и создавали произведения искусства. Кроме того, женщины блестяще проявляли себя в философии. Общеизвестно, что математик Пифагор (надеюсь, все слышали о его теореме?) учился у философа Темистоклеи (VI век до н. э., также известна как Аристоклея или Теоклея), но, к сожалению, ни одно из ее сочинений не дошло до наших дней¹⁹. Философ– киник Гиппархия (ок. 350–280 до н. э.) шокировала греческое общество и прославилась тем, что носила мужскую одежду и жила в равенстве со своим супругом, киником Кратетом. Ее философские труды были настолько известны, что она стала единственной женщиной, которая упоминается в книге Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», которая представляла собой энциклопедию, собравшую в себе воззрения известных греческих мыслителей²⁰. Хотя, к сожалению, сохранилось мало ее трудов, сама ее жизнь рассматривалась как философский аргумент в пользу равенства женщин и мужчин. Во времена римского владычества в Александрии жила и трудилась философ Гипатия (ок. 350–415), она обладала богатыми знаниями, преподавала математику, астрономию и неоплатоническую философию. Ее необыкновенный ум опять же доказывал равенство женщин и мужчин, недаром историк церкви Сократ Схоластик (ок. 380–439) восторженно писал, что она «не испытывала смущения, появляясь среди собрания мужчин.

Ибо из– за ее необыкновенного достоинства и добродетели все мужчины еще больше восхищались ею»²¹. Это, безусловно, высокая похвала, тем более из уст христианина в адрес женщины– язычницы, и яркое свидетельство уважения, которым пользовалась Гипатия.

Гиппархия Гравюра 1580 г.

Каким бы блестящим интеллектом и независимостью ни обладали эти женщины, как бы убедительно ни доказывали своим примером состоятельность женской человеческой природы, их по– прежнему не воспринимали всерьез и относились к ним как к очередному зрелищу. Сам факт, что Гиппархии приходилось носить мужскую одежду в доказательство своего равенства с мужчинами, вызывает сомнения, действительно ли общество воспринимало всерьез труды женщин. Пусть нам известно имя Темистоклеи, но мы даже не знаем, в какие годы она жила. Притом что она, безусловно, относилась к числу блестящих интеллектуалов своего времени, в истории в качестве ее главного достижения сохранился лишь тот факт, что она преподавала науки мужчинам. Ни одно из сочинений этих женщин– философов не сохранилось в достаточной полноте, чтобы сколько-нибудь глубоко изучить его. Напротив, нам предлагают примириться с мыслью, что современное им общество считало их белыми воронами. Или еще хуже того: в 415 году Гипатию растерзала толпа разъяренной черни, заподозрив ее в занятиях черной магией.

Средневековое образование

В эпоху Средневековья богословы распространяли фундаментальные знания через специальные школы, где преподавали философы и священнослужители, их создавали сначала при монастырях, а позже в университетах. Работа этих немногих образовательных учреждений дополнялась общим развитием культуры. Тех, кто не имел доступа к формальному образованию, все равно учили в домашних условиях; они получали знания о богословии и космологии в своих приходских церквях, из популярных книг, а иногда даже из театральных постановок. Людям Средневековья очень нравилась идея воспринимать себя преемниками великих империй Античности, что добавляло к их почитанию древних мифический элемент. Достаточно усердные претензии на преемственность Аристотелю позволяли претендовать и на создание второго Ликея.

Эта потребность в утверждении своей связи с Античностью порой принимала абсурдные формы. Бывало, например, что летописцы (которые были похожи на средневековых историков, но помимо прочего в своих трудах также превозносили добродетели и свершения своих покровителей) изображали различных правителей потомками героев древности. Так, французский поэт XII века Бенуа де Сент– Мор (ум. в 1173), например, писал, что Карл Великий (748–814) вел свой род от легендарного троянца Франкуса²².

Другой пример – бенедиктинский монах и ревностный хронист Гальфрид Монмутский (ок. 1095–1155) в своей «Истории королей Британии» (Historia Regum Britanniae) сообщает, что само название страны, Британия, пошло от имени ее первого короля Брута, внука Энея, который отправился к берегам Британии, чтобы уничтожить живущее там племя великанов²³.

Вовсе не случайно, что в обоих примерах фигурируют троянцы, поскольку обращение к ним давало двой ную выгоду. Заявив о своем происхождении от троянца, можно было одновременно приобщить себя и к славе эллинистического мира, и к славе Рима. Это имело большое значение, так как повсеместно было распространено убеждение, что Рим и древнегреческие города– государства были вершинами человеческих стремлений. Добавьте к этому уравнению христианство, и оно будет почти оптимальным – по крайней мере в том, что касается земной цивилизации.

Карл Великий считал, что распространение античных знаний и текстов – это одно из доказательств его возможного древнеримского происхождения (а заодно и доказательство того, что он законный правитель крупнейших сопредельных территорий Европы). Это и стало причиной начала того, что историки называют Каролингским возрождением²⁴ – периодом расцвета искусства и культуры в монастырях по всей империи Каролингов при особой поддержке самого императора. Вместе со своим придворным ученым Алкуином из Йорка (ок. 735–804) Карл Великий поддерживал проведение масштабных образовательных реформ, чтобы улучшить положение своих подданных– христиан. Всем кафедральным соборам и монастырям предписывалось открыть школы, где мальчиков обучали бы письму и чтению, для того чтобы они могли понимать Библию, переписывать значимые тексты и вносить вклад в христианское общество. Было решено, что лучший способ достичь этих целей – сосредоточиться на изучении семи свободных искусств, подразделявшихся на две ступени. Первая и наиважнейшая ступень называлась «тривиум» и предполагала изучение грамматики, логики и риторики. Освоив эти науки, учащиеся могли перейти ко второй ступени, квадривиуму, куда входили арифметика, астрономия, геометрия и музыка.

И вскоре, следуя приказу Карла Великого, каждый кафедральный собор и монастырь в пределах его империи начал обучать чтению и письму на латыни каждого мальчика, который приходил туда. Для учебного процесса школы подбирали доступные древние тексты. Ученики изучали Платона и читали «Одиссею». Читали Овидия и спорили о Вергилии. В годы правления Карла Великого обучение подразумевало изучение древнегреческих и римских произведений, и от учеников требовалось хорошо усвоить их, чтобы в дальнейшем перейти к постижению библейской мысли.

Те же представители духовенства способствовали распространению знаний не только преподаванием, но и тем, что переписывали и распространяли значимые тексты. Монашеская жизнь в целом предполагала, что труд должен составлять неотъемлемую ее часть и выступать в качестве разновидности богослужения – по заповеди ora et labora, то есть «молитвы и труд». Учитывая образованность большинства монахов и их доступ к библиотекам, одной из форм труда, к которому они были как никто подготовлены, было переписывание книг. Благодаря их работе появилось огромное количество списков с сочинений Платона, Аристотеля и Галена для нужд многочисленных открывавшихся по всей Европе монастырских и соборных школ.

Студенты слушают лекциюМиниатюра из «Книги сокровищ» Брунетто Латини

Даже после того, как пресеклась династия Карла Великого, а его империя развалилась, его вклад в образование и просвещение надолго остался в средневековом сознании. Три столетия спустя свой взлет культурного и творческого возрождения переживал уже XII век, и историки нарекли то время Возрождением XII века²⁵. Его очагами стали университеты, которые начали появляться в конце XI века и постепенно набирали силу, превращаясь в желаемый механизм углубленного образования. Университеты были учреждены в Болонье (в 1088 году кружком страстно заинтересованных студентов), в Париже (в 1150 году клириками, связанными с соборной школой Нотр– Дам) и в Оксфорде (тоже клириками, либо не желавшими ехать в Париж, либо лишенными возможности учиться там из– за запрета, введенного в 1167 году английским королем Генрихом II [1133–1189]). Студенты поступали в эти учебные заведения в надежде впоследствии занять выгодные должности в Церкви или при одном из королевских дворов. Обучались они во многом тем же дисциплинам, какие преподавали своим ученикам монахи Карла Великого, правда, с особым упором на риторику, так как академические диспуты с приведением аргументов получили более широкое распространение.

Из– за таких акцентов в образовании студенты оказались на строгой «диете» сплошь из одних трудов древних авторов. Сложились идеальные условия для бездумного распространения античных представлений о женщинах и сексе, какими бы абсурдными они ни были. Ученым Средневековья философия представлялась не чуждой золотому правилу комической импровизации в театре: вам предлагают некое утверждение, а вы принимаете его за исходную посылку, говорите «Да, и…» и логически развиваете ее. Если вас воспитали и обучили в духе откровенного преклонения перед конкретными трудами, если внушали, что древнее знание обладает большей полнотой, то,

Женская персонификация астрономии Миниатюра. Между 1309 и 1316 гг.

владея им и поддерживая его, вы тем самым доказываете, что вы заслуженно занимаете свое место в мире, и, скорее всего, не решитесь критически оценивать эти античные истины. И это в особенности так, если ваши собственные богословские воззрения совпадают с древними представлениями о женщине, которые были вложены в вас на студенческой скамье.

Доктрина первородного греха

Общая система взглядов на женский пол постоянно совершенствовалась, оттачивалась и оспаривалась на протяжении всего европейского Средневековья, но все христиане соглашались с одной непреложной истиной: женщины повинны в существовании греха, в смертности человека, а также в собственных родовых муках. Этими «забавными» общепринятыми выдумками мы обязаны – в очередной раз – библейскому мифу о сотворении мира, согласно которому корень всех зол в том, что Ева вздумала вкусить плод познания.

Эта концепция была и остается известной как доктрина о первородном грехе. Богослов и философ Августин⁵ (354– 430), чьи труды оказали столь значительное влияние на канон христианства, что его почитают как Отца Церкви и святого, в своем учении выдвинул концепцию греха как своего рода порчи, которая передается из поколения в поколение, будучи неотъемлемой частью телесности. До грехопадения Адам и Ева были более подобны духовным воплощениям, нежели физическим телам. Когда же они согрешили и были изгнаны из Рая, их наделили плотью и обрекли быть смертными²⁶. Для многих истово верующих христиан это стало поводом для настоящего гнева. Мысль о собственной кончине никогда не была приятна, и потому люди того времени могли запросто разозлиться

на каких– то, может, реальных, а может, и вовсе аллегорических предков, по чьей милости все люди, по выражению Августина, живут в massa peccati, или в массе греха, и потому мерзки.

Адам и ЕваМиниатюра из Часослова Карла V

Прежде чем вы сделаете поспешные выводы, замечу, что вина возлагалась не на одних только женщин. Согласно доктрине первородного греха, часть вины лежит и на мужчинах. В конце концов, Адам ведь тоже решил вкусить плод с древа познания, после чего стал таким же смертным, как Ева.

Однако в данном случае выделялись разные уровни вины.

Ева решилась вкусить запретный плод, потому что ее соблазнил на это змей, а она легко поддалась, не обладая достаточным разумом и моральной стойкостью, чтобы отвергнуть запретное. Адам же, если следовать Августину, соблазнился и вкусил плод не просто по слабости своей, но из желания разделить пережитый Евой опыт. Да, его изгнали из Райского сада точно так же, как Еву, но им, безусловно, двигали более чистые мотивы, чем Евой, или, по крайней мере, более сильные. Таким образом, Августин утверждал, что даже если мужчина и ослушался воли Божьей, то, вероятно, только по наущению Евы.

Если оставить в стороне учение о первородном грехе, то, как первые люди, Адам и Ева были предназначены служить архетипами для всего людского рода. Сотворенный первым, Адам по определению являл собой образец человека. Бог создал его по своему образу и подобию, притом таким, каким надлежало быть человеку: благочестивым, покорным, трудолюбивым, не поддающимся искушению. Женщины, с другой стороны, были подобны Еве, то есть созданные позже были второстепенны. Бог сотворил Еву из ребра Адама для того, чтобы она скрашивала его дни и вместе с ним производила потомство. Как сформулировал Августин, «жена рассматривается как помощник… она не есть образ Божий, хотя муж, рассматриваемый в том, что относится только к нему, есть образ Божий»²⁷. Женщины были придатками мужчин и, предоставленные самим себе, непременно взялись бы склонять слух к дьяволу и через это навлекать на мужчин проклятие смертности.

Чтобы вы вдруг не подумали, будто Августин был одинок в своем отвращении к женщинам из– за умозрительно приписываемого Еве проступка, загляните хотя бы в Тертуллиана (155–220) и сами увидите, что он еще и не так упрекает женщин. Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан, родившийся в Римской Африке и живший еще до Августина, тоже был значимым христианским мыслителем. В силу влиятельности идей Тертуллиана, его, как и Блаженного Августина, причисляют к Отцам Церкви. (В отличие от большинства других Отцов Церкви, он не был канонизирован, виной чему послужили некоторые его идеи, например, что в Троице Сын и Святой Дух занимают подчиненное положение по отношению к Отцу, что считалось ересью.) Однако Тертуллиан первым среди христиан написал огромный корпус богословских трудов на латыни. Средневековым христианам, умевшим читать на этом языке, очень нравилось выдергивать из работ Тертуллиана какие-либо фрагменты, соответствовавшие тому, что считалось общепринятой христианской догмой. Его представления о женщинах совпадали с их собственными.

Если точнее, Тертуллиан думал о женщинах в таких выражениях: «ты, несчастная жена… была, так сказать, дверью для диавола… получила от него для нашей гибели запрещенный плод, ты первая возмутилась против Творца твоего, ты соблазнила того, на кого диавол не смел напасть, ты изгладила в человеке лучшие черты божества, наконец исправление вины твоей стоило жизни Самому Сыну Божию; и после всего сего ты мечтаешь, ты смеешь украшать всячески ту кожу, которая дана была тебе единственно для прикрытия стыда?»²⁸ Проще говоря, во всем, что ни случается скверного, повинны женщины, но что еще хуже, они вместо того, чтобы задуматься о своей пагубности и направить себя на стезю исправления, только и делали, что мечтали о новых нарядах. Помимо прочего, эти строки ясно свидетельствуют о том, что даже восьмисотлетней давности богословские трактаты, и те были не чужды затасканных измышлений.

Замечу справедливости ради, что хотя Ева первой из женщин упоминается в Библии, она далеко не единственная на ее страницах²⁹. В Библии упоминаются истинно верующие женщины, являвшие моральные примеры для слабого пола.

Отважная Эсфирь, например, служила образцом праведности для иудейских женщин, равно как и для христианок. То же относится к Руфи, прабабушке царя Давида. Однако был один лучезарный идеал женственности, более всего почитавшийся христианами и отодвигавший на второй план других достойнейших женщин, – Пресвятая Дева Мария. Она воплощала идеал женственности не только потому, что была матерью Бога, но и потому, что и сама появилась на свет без первородного греха, благодаря непорочному зачатию. Это часто путают с божественным зачатием Иисуса, однако непорочным следует считать именно зачатие Марии, не оскверненное первородным грехом. В свою очередь, это позволило ей стать Божиим сосудом и произвести на свет Иисуса.

Богословские принципы, лежащие в основе непорочного зачатия, еще в раннем Средневековье сформулировала греческая церковь. Согласно архиепископу Константинопольскому и прославленному оратору своего времени Григорию Богослову (ок. 329–390), божественная природа Христа восходит к временам, когда была зачата сама Мария. Чтобы зачатие стало возможным, Христос произвел «предварительное очищение» той, кого избрал в матери, чем создал условия для собственного непорочного зачатия³⁰. Таким образом, Дева Мария изначально обладала всеми прекрасными качествами, какими могла бы обладать женщина – но каких почти никогда не проявляла. Действительно, даже еще до того, как вступила в действие доктрина непорочного зачатия, факт абсолютной безупречности Девы Марии принимался за неоспоримую данность. Августин, например, писал, что «преклонение перед Господом нашим не допускает вопроса о грехе в отношении Пресвятой Девы Марии». Он был убежден, что Мария, даже если и могла быть запятнана первородным грехом, сумела очиститься от грехов «всякого рода» по милости своей благодати³¹.

БлаговещеньеМиниатюра XV в.

Если женщины в силу своей природы были склонны к греху, значит, они могут и преодолеть его. В конце концов, именно по этой причине Бог принял человеческое обличье Христа. Он явился в мир, дабы очистить людей от грехов их предков. Все, что требовалось от истинно верующих христиан, так это сосредоточиться на собственном преображении, и тогда они могли преодолеть свою подверженную слабостям натуру. Разумеется, женщинам предстояло изжить больше несовершенств, но зато им в помощь был образцовый пример для подражания – Дева Мария.

Все это не означает, что в раннехристианских представлениях о женском поле фигурировали только две его представительницы, Ева и Мария. В средневековых диспутах на темы богословия и натурфилософии порой всплывали образы и других женщин. Однако Еву и Марию можно считать опорными образами средневековой христианской женственности. Эти две фигуры символизировали наихудший и наилучший из возможных исходов для женщины и чаще всего упоминались в рассуждениях о женской природе.

Школы при монастырях и соборах Как вы могли заметить, мы не только говорим о женщинах, хотя именно им номинально посвящено наше исследование, но и обсуждаем взгляды на женщин целого ряда мужчин. Такой подход во многом обусловлен тем, кому из мыслителей прошлого отдавалось предпочтение. Идеи Аристотеля выдвигались на первый план, тогда как идеи Гипатии отодвигались на задворки. Еще одна причина, почему именно взгляды мужчин считались авторитетными и внедрялись в средневековое сознание, кроется в том, что формализованное образование (то есть обучение наукам и возможность письменно излагать свои взгляды и обнародовать их) было закрыто для женщин.

Однако на женщин из богатых сословий это не распространялось. Придворная знать обладала всеми возможностями получить хорошее образование. Обычно для принцессы или герцогини находили наставника, который обучал ее читать и писать на латыни и рассуждать на библейские темы. Кроме того, хотя бы какое– то образование было у всякого, кто работал в лавке или вел учетные книги. В средневековой жизни многие профессии и занятия требовали знания арифметики и геометрии, ведь нужно было считать деньги, строить здания. Детей по большей части обучали их матери. Городские общины иногда нанимали женщин обучать детей азам знаний, необходимых для поддержания жизни общества. Мы знаем об этом из личных записей людей Средневековья, а также по изображениям, на которых женщины преподают в школьных классах. Множество свидетельств содержатся также в часословах – небольшого формата книжицах, где были приведены молитвы, которые было положено произносить в определенное время в течение дня. Считалось, что женщины питали к часословам особенное пристрастие, тем более что многие матери использовали их для обучения своих детей, и в помощь им на первой странице часословов нередко размещали алфавит. Здесь следует обратить внимание, что общество позволяло женщинам становиться источником образования, однако получать образование им самим позволялось только в частном порядке.