Текст книги "И телом, и душой (СИ)"
Автор книги: Екатерина Владимирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)
Предала… Обманула… Унизила…
Что решит УЗИ?! Ничего. Оно только подтвердит и так известную ему истину.
Разве можно было сомневаться?! Разве был у него хоть шанс на сомнения?!
Когда вся партия была разыграна, как по нотам, но без его участия?!
– Максим… – позвал его отец.
– Это мой ребенок, – твердо заявил тот, зажмурившись и не глядя на отца. – Мой.
– Ты уверен?
Он не сможет солгать. Он не такой лжец, как она. Да и ничего не даст эта ложь. Разве сможет она сейчас что-то изменить?! Для него… Для кого-нибудь?!
– У нее не было никого… до меня, – прошептал Максим, в бессилии опуская голову.
Грудь разрывали отчаянные удары сердца, а душа рвалась извне, на свободу, прочь от лжи.
Разве можно так сильно заблуждаться?! Ошибаться в человеке настолько сильно?!
Разве можно верить, слепо, почти безгранично, а потом вот так резко оказаться погребенным под собственными иллюзиями и мечтами об идеале, которого так и не удалось достигнуть?!
Разве может быть больнее, чем от предательства любимого человека?!
Разве можно простить подобное предательство, когда оно, словно пробежав свой круг, вновь замкнулось на тебе?!
Максим закрыл глаза, стискивая зубы, прикусил губы так сильно, что пошла кровь, зажмурился.
Попытался вздохнуть, но боль отозвалась в груди, остро надавив на все рецепторы.
– И что ты собираешься делать? – донесся до него голос отца
Максим, сжимая кулаки, уставился на отца, пронзая того раздраженным взглядом.
– А что здесь можно сделать?! – язвительно осведомился он. – Вот ты как врач мне скажи, что здесь можно сделать?!
Александр Игоревич подобрался и твердо встретил его взгляд.
– Как врач я тебе говорю, что есть два выхода решения данной… ситуации, – проговорил он. – Один из которых я даже и рассматривать не стану, поскольку я не только врач, но еще и твой отец.
– И что ты мне предлагаешь?! – сквозь зубы прошипел Максим.
– Что я предлагаю?… – пожал отец плечами. – Тебе нужно жениться на Лене и воспитывать вашего ребенка в нормальной полноценной семье.
Были ли хоть малая вероятность того, что он вновь ослышался?…
– Жениться?! – вскричал Максим, подскакивая к отцу. – Ты с ума сошел?!
– Не забывай, с кем разговариваешь, молодой человек! – с непроницаемым лицом выдал тот.
– Прости, – бросил Максим сквозь зубы. – Но то, что ты предлагаешь…
– А что ты думал, я могу предложить?! – вскричал отец. – Аборт?! Об этом не может быть и речи!
– Почему?! – с вызовом спросил Максим. – Этот ребенок не нужен ни мне, ни ей!
– Ты не прав, Лена хочет этого ребенка, – возразил Колесников-старший.
– Хочет?! – изумленно воскликнул Максим. – Ей всего девятнадцать, она сама еще ребенок… Она не может… Она… Черт! – схватился за голову, передвигаясь по кабинету стремительно и резко, из угла в угол, как загнанный зверь. – Она это специально сделала?! Все заранее спланировала, да?!
Ярость ослепила глаза так сильно, что Максим, не задумываясь, с размаху ударил кулаком по стене, ощущая, как боль пронзает руку.
– Не перевешивай всю ответственность за произошедшее на нее! – возмутился отец, получив от сына разозленный взгляд. – Ты виноват во всем не меньше, чем она!
– Она солгала мне, что принимает таблетки, – выдавил Максим, стискивая зубы. – Она обманула меня.
Вновь втемяшил кулак в стену и закрыл глаза.
А он ей так верил… Как никому никогда не верил уже много лет. Ей поверил, а она…
– Если бы ты хотел, то позаботился бы о том, чтобы принять и другие меры предосторожности, – заявил отец запальчиво. – Если не сделал этого, значит…
– Ты хочешь сказать, что во всем виноват я?! – возмущенно воскликнул Максим, отскочив от стены.
– А ты хочешь всю вину и ответственность возложить на нее?! – в тон ему возмутился Колесников-старший. – Она и так была в шоке, когда узнала! Она боится тебе говорить об этом.
Максим навис над отцом с непроницаемым лицом, горящими гневом глазами и поджатыми губами.
– Я не женюсь на ней, – выплюнул он сквозь зубы.
– Ты не можешь оставить ее одну в такой ситуации, – заявил отец ему в лицо. – Ты мужчина, а не мальчик! И ты – мой сын! Ты должен отвечать за свои поступки!
– Я не обещал ей того, что женюсь, – жестко выдавил он, глядя на отца сощуренными от злости глазами.
– Ты только что сказал мне, что будешь с ней, что бы ни было!
– Это было до того, как я узнал…
– Ты не имеешь права ее бросить, сын! – вскричал Александр Игоревич, ткнув сына пальцем в грудь.
Максим перевел взгляд на свою грудь, потом посмотрел на отца, пронзая его яростным взглядом.
Отошел от него, сжимая руки в кулаки, и выдавил из себя:
– Зато она имеет право так поступать с нами, правда?!
– Она тебя любит.
– С людьми, которых любят, ТАК не поступают! – закричал Максим, не сдерживаясь. – Ты понимаешь это?! Так не поступают. Обманывают, предают… Я верил ей, понимаешь?! – воскликнул он в отчаянии. – Я сто лет уже никому не верил! А ей поверил! И она отплатила мне… ложью и предательством!
– Она изумлена не меньше тебя, Максим… – попытался возразить Колесников-старший.
– Я. Не. Женюсь. На. Ней! – выдавил Максим жестко. – Я сказал, значит, сказал!
Слова упали между ними разверзнувшейся пропастью.
Глаза в глаза они смотрели друг на друга, каждый отстаивая свою правду.
Пока один из них не заявил, решаясь на отчаянный, безнравственный поступок:
– Если ты не женишься на ней, то можешь перестать считать себя моим сыном.
– Что?… – изумленно воскликнул Максим. – Вот как, значит?! – глаза его почернели.
– Мужчины семьи Колесниковых не поступают подобным образом, Максим, – твердо заявил отец. – Ты должен признать, что совершил ошибку. Пришло время расплачиваться!
Что ж, расплата не заставила себя долго ждать.
С того дня на протяжении девяти лет каждый день подряд…
Ее они с Леной тоже разделили на двоих.
11 глава
Кровь у камня не взять, тишину не поджечь.
Кто бы мне подсказал: чем я мог нагрешить?!
В бесполезности всех незаконченных встреч
Вновь и вновь понимал: «Без Нее не прожить…»
Елена Горина
Ему нравилось, как она выглядит. Он наслаждался каждой минутой, каждым мгновением, когда имел удовольствие наблюдать за ней, оторвавшись от нудных и скучных бесед со своими партнерами и обратив внимание на нее.
Она стояла у противоположной стены, около столиков с закусками и разговаривала со знакомыми, улыбаясь и изредка небольшими глотками выпивая шампанское.
Черный шелк обтягивал ее точеную фигурку второй кожей, подчеркивая все изгибы тела, а золотистые локоны, поднятые в высокую прическу, лишь вдоль ушей струились по щекам.
В этот вечер он не настаивал на платье, предоставив ей право выбора. И выбор был сделан гениальный.
Он не мог оторвать от нее взгляд. Такой он никогда еще ее не видел.
Максим с зажатым в руке бокалом стоял у противоположной стены и наблюдал за ней. Она знала, что он смотрит на нее, наверное, уже прожег бы взглядом, будь это возможно, но не подавала виду, лишь изредка бросая на него быстрые взгляды из-под опущенных вниз ресниц.
А ему нравилось, как она краснела, когда он посылал ей улыбку.
Ему нравилось, как дрожали ее губы, когда она улыбалась, отвечая на вопрос или вставляя реплику в беседу.
Нравилось, как локоны светлых волос дрожали, когда она наклоняла голову вниз или набок.
Нравилось, как тонкие пальцы сжимали хрусталь бокала и слегка подрагивали.
Ему нравилось, что эта женщина принадлежит ему.
Ему нравилось осознавать, что знакомые сейчас, возможно, спрашивают ее о том, кто он такой. А она отвечает с гордостью, без стеснения – муж.
Невольно улыбка расплылась на его лице, разгладились складочки на лбу и переносице.
Муж… Такое короткое, но такое емкое слово. Как много вложено в него, если подумать!
Разве он когда-то мог даже просто представить, что будет рад тому, что это слово, произнесенное из ее уст, будет так много значить для него?!
Тогда, годы назад, когда ему казалось, что мир рухнул, что все вокруг враги, что близкие и дорогие, те, которым он верил, от которых не ждал предательства и обмана, он не верил в то, что такое возможно – радоваться тому, к чему его принудили, заставили, не оставили право выбора. Разбили вдребезги все былые уверения и поставили в тупик громогласным заявлением.
А сейчас…
Максим поднес бокал к губам и осушил его одним глотком.
Стоило признать, что тот факт, что он является ее мужем, а она его женой, вызывал в нем чувство гордости и восторга. И два этих чувства в совокупности вызывали в нем какое-то странное невесомое ощущение собственной значимости и… защищенности. Собственной необходимости.
Не зря. Значит, он женился не зря…
Какого это – осознать, что заблуждался на протяжении стольких лет?! Что упрямо смотрел в одну и ту же серую, блеклую точку, не замечая ярких разноцветных красок пролетавшей мимо его жизни?!
Огорчение, обида, злость… На самого себя, конечно же. На кого же еще?!
Максим прикрыл глаза, на мгновение нахмурившись.
Стоило ли быть таким глупцом и слепцом столько лет, чтобы лишь через годы ожидания понять, как ошибался?! Стоят ли слезы и недосказанности этого сегодняшнего осознания?!
Максим распахнул глаза, мгновенно находя среди толпы ее.
Да, стоило. Определенно, стоило…
Лене, хотя и не любила подобные мероприятия, этот вечер нравился.
Максим видел, что она охотно ведет беседу, разговаривает с его партнерами и их женами, улыбается. Сияют ее глаза, появляются складочки в уголках глаз – явный признак того, что смех искренний.
И ему, просто глядя на нее, на то, как светятся ее глаза, как улыбка освещает лицо, ему хотелось улыбаться. Вместе с ней. Ему хотелось замереть и вечно наблюдать за тем, как она улыбается.
Но вдруг…
Максим застыл, оставив позади желание поставить опустевший бокал на стол и подойти к Лене.
Вмиг похолодевшие пальцы сжали хрупкое стекло, глаза сощурились, пристально глядя на то, как высокий светловолосый мужчина в дорогом сером костюме с двумя бокалами шампанского подходит к ней и протягивает один вперед, с улыбкой предлагая его девушке.
Удивленная неожиданным появлением незнакомого (?!) мужчины, Лена вздрагивает, вначале хмурится, делает шаг назад, а потом… лицо ее расцветает, глаза удивленно раскрываются, улыбка озаряет личико.
Максим стремительно переводит взгляд на подошедшего к ней мужчину, гневно щуря глаза.
Он тоже улыбается. Открыто, радостно, как-то… плотоядно.
Внутри все холодеет, от ярости подрагивают уголки недавно улыбавшихся губ.
Или он уже сходит с ума?!
Максиму хватает и нескольких секунд, чтобы осознать всю суть происходящего.
Всего полсекунды, чтобы вспомнить.
Это тот самый мужчина, которого он видел рядом с Леной на благотворительном вечере пару недель назад. Это ее друг. Друг детства. Просто друг?…
Глаза Максима щурятся сильно, недовольно сходятся на переносице брови, губы плотно сжимаются.
Не очень-то похоже, чтобы этот… друг считал Лену просто подругой!
И то, как он поддержал ее за руку. Нежно коснулся ее обнаженной руки пальцами, ощущая тепло кожи.
Максим сжал бокал, стискивая его все сильнее.
Мужчина улыбнулся Лене, о чем-то рассказав, и девушка ответила ему мягкой улыбкой, смущенно потупив взгляд, а потом, вновь посмотрев на мужчину, и что-то сказала в ответ.
Максим почти ощущал, как задрожал бокал в его руках, крепко стиснутый. От гнева, от ярости, от раскаляющего атмосферу чувства, которому он не мог дать определения.
Сердце оглушительно застучало в груди, ударяясь в грудь яростно, настойчиво, больно.
Дышать он и не пытался, потому что необходимость в кислороде словно бы исчезла.
Он просто стоял и смотрел на то, как какой-то… друг непринужденно о чем-то разговаривает с его женой, и чувствовал, как внутри него огненной, неконтролируемой волной поднимается острая волна ярости. Она почти застилает глаза, кровавой пеленой нависая на глаза…
И перед глазами уже мелькают живые картинки, одна ужаснее другой…
Сердце грохочет в ушах набатом, гонгом, ворчит и настойчиво пыхтит, не позволяя другим звукам доноситься до разгоряченного мозга.
Что. Этот. Мужчина. Делает. Рядом. С его. Женой?!
Пульс учащается многократно, усиливаясь и ускоряясь, кровь вонзается в каждую клеточку острыми иголками, больно надавливая на вдруг оказавшиеся незарубцованными раны.
Максим вспоминает, совершенно неосознанно, почти случайно… его имя.
Андрей Порошин.
Старый друг, который появился в ее новой жизни. В ее жизни с ним, Максимом.
Он думал, что больше никогда его не увидит, и тут… Как вспышка, как раскат грома, как удар под дых.
– О чем задумался, друг мой? – послышался рядом знакомый мужской голос.
Такой далекий, этот голос не сразу долетел до разгоряченного сознания Максима, застывшего у столика с плотно поджатыми губами и сведенными бровями, думающего сейчас лишь о том, что его жена общается с человеком, которому Максим дал сразу же определение «опасный».
Соперник, конкурент, захватчик?!
Какая разница, если он был опасным. Не только для Лены, или, скорее, не для Лены, а для него…
В первую очередь, для самого Максима.
Что– то такое было в нем… отталкивающее, раздражающее, негативное. Что-то, что заставляло Максима щуриться, негодовать, готовиться к прыжку, как дикому зверю, защищающему свое.
Слишком легко и непринужденно беседовал он с Леной, слишком просто, без трудностей и препятствий удалось пройти ему через ту стену неприятия, которой она всегда старалась огородить себя и свои чувства.
Слишком явными были его легкие, для постороннего – чужого! – взгляда, казалось, случайные прикосновения к ее руке. Но Максим видел все!! И блеск глаз блондина, и его заигрывающие улыбки, и нежный взгляд, которым он ласкал девушку на протяжении всего их недолгого разговора.
От ищущего взгляда безумца, который все поставил на карту, не укрылось ничего.
Ревнует?! Прорывается в него скользкая мрачная мысль.
Да, черт побери, ревнует!
– Оо, – послышался вновь голос, – я, кажется, не во время?
Опять этот голос. Знакомый…
Максим обернулся к подошедшему и смерил его колким взглядом.
Петр Беркутов. Кто бы это мог еще быть, как не он?…
Его давний друг и партнер по бизнесу. Вечно ухмыляющийся, саркастичный, критически настроенный ко всем и каждому, единственный человек, который понимал Максима, как никто иной.
– Дааа, Макс… – протянул он, проследив за взглядом друга. – Значит, правду говорят, что ты тут с ума сходишь.
Максим мгновенно обратился в слух и уставился на друга, нахмурившись.
– Кто говорит? – с подозрением спросил он.
Петр лишь пожал плечами, протягивая Максиму бокал с шампанским.
– Да кто только не говорит. Что, из-за Лены опять? – с сочувствием спросил друг.
Максим бросил в сторону жены быстрый взгляд, помрачнел, изменился в лице, кивнул, сжимая губы.
Петр проследил за взглядом друга и, глотнув шампанского, произнес:
– Я не знал, что Лена с ним знакома.
Максим напрягся, в тугую пружину сжались нервы. Он посмотрел на Петра угрожающим взглядом.
– С кем?! – выдавил он сквозь зубы.
Петр нахмурился, ничего не понимая. Бросил в сторону Лены и разговаривающего с ней мужчины быстрый взгляд.
– С этим… как его, Порошиным, – проговорил он, а потом, приоткрыв рот, подозрительно сощурил глаза и, словно догадавшись о чем-то, ошарашенно выдохнул: – Я не понял, ты что, не знаешь?!
Максим напрягся, как гитарная струна. Казалось, его обвели вокруг пальца, не сказали правду, утаили…
Тяжелый, ледяной взгляд на Петра из-под бровей.
– О чем?! – прошипел он сквозь стиснутые зубы.
Петр вздохнул и непроизвольно махнул рукой в сторону Лены и Андрея.
– Потапова сегодня не будет, – сказал Петр. – И я думал, что ты знаешь об этом…
Сердце пропустило глухой удар. Максим втянул в себя воздух.
– Не знаю, – медленно, с расстановкой выдавил он, пытаясь не сорваться на крик. – Кто-то будет вместо него или мы вообще пришли сюда зря?
Петр озадаченно посмотрел на друга.
– Слушай, ты как с другой планеты, – проговорил он с обвинением в голосе. – Ты хоть слушаешь, что говорят на собраниях?! Или просто так их созываешь, чтобы вспомнить, с кем работаешь?!
Максим помрачнел.
Петр был прав, и ему это не нравилось.
В последнее время он был слишком занят Леной, собой, размышления о прошлом, которое давно нужно было оставить в прошлом и жить настоящим, перевернув страницу на чистый лист. Слишком часто подвергал себя анализу и словно выворачивал наизнанку душу в неосознанной попытке выяснить, как и почему их с Леной жизнь превратилась в кошмар.
И за всем этим совершенно забыл о том, что жизнь вокруг него не остановилась, не замерла на какой-то отметке по его желанию, она продолжала идти своим ходом, перетекая из одного дня в другой, сменяясь неделями и месяцами…
И сейчас Максиму казалось, что какая-то важная часть жизнь словно прошла мимо него.
– Слушай, Макс, – сказал Петр, с пониманием глядя на друга. – Я знаю, что у вас с Леной сейчас трудный период, переосмысление ценностей и осмысление ошибок, прощение обид и прочее…
Максим нахмурился. Интересно, откуда он это знает?!
– …Но все-таки, нужно перестать жить только прошлым, – продолжил Петр. – Настоящее, оно вот – рядом, – Петр бросил быстрый взгляд в сторону Лены, потом схватил друга за плечо. – Сейчас стоит и разговаривает с твоей женой.
– При чем здесь это?! – воскликнул Максим, сощурившись.
– Делами Потапова теперь управляет Порошин, – без предисловий выпалил Петр.
Сердце Макса предательски дрогнуло, глаза сузились и потемнели.
Мужчина навис над другом черной тенью.
– Кто?! – прошипел он яростно.
– Порошин. Андрей Николаевич, – охотно и без эмоций повторил Петр. – Ты о нем слышал?
Максим стиснул зубы.
– Лучше бы не слышал, – прошипел он с яростью. – Это старый друг Лены.
Петр закатил глаза и присвистнул.
– Вот, значит, как, – протянул он, глядя на девушку. – Понятно теперь, почему они так общаются, – взгляд на Максима. – И что, просто друг, ничего большего?
Быстрый уничтожающий взгляд в его сторону.
– Да ладно, ладно, что ты сразу! – проговорил он, приподнимая руки. – Я просто поинтересовался. Мало ли, что там было… в прошлом.
– Петя! Ты что, издеваешься?! – взревел Максим.
– Успокойся ты! – вдруг выпалил Петр. – Тебе с ним еще работать! – глаза его вмиг стали серьезными, он похлопал друга по груди. – Лучше тебе взять себя в руки и взглянуть на ситуацию трезво, Максим. Нельзя на все так реагировать, и ты это понимаешь, – нравоучительным тоном проговорил Петр. – Возьми себя в руки и не думай сейчас ни о чем, кроме работы. Лена – твоя жена, в конце концов, а Порошин… – Петр усмехнулся. – Да кто он такой? Просто друг, к тому же из детства. Она поговорит с ним и забудет, – глаза Петра вдруг стали серьезными. – А как партнер, он нам просто необходим, и упускать его мы не имеем права.
Максим кивнул, все еще хмурясь и сжимая губы.
Он не верил в то, что все для Порошина осталось в прошлом. Для Лены – да, но не для него.
Хватало одного взгляда на его светящиеся глаза и широкую улыбку, чтобы это понять.
Максим был уверен, Андрей Порошин еще появится в их жизни.
Но пройти в нее и сломать то, что и так уже едва дышало, он ему не позволит.
Потому что для себя решил восстанавливать разбитую когда-то жизнь. Нужно было сделать это очень давно. Не переходя ту границу, за которой уже было слишком поздно что-либо менять.
Девять лет ада должны были закончиться. Когда-нибудь…
Осталось подвести итог и поставить точку. Чтобы начать жить с чистого листа.
И хотя Лена чувствовала, что этот вечер чем-то отличается от остальных, на которых ей приходилось бывать, она все еще ощущала легкий дискомфорт. Не сравнить, конечно, с другими вечерами, на которых ей приходилось бывать почти против воли, а потому, что так было нужно, но все же, все же…
Многое здесь не очень нравилось ей.
Опять же эта сумасшедшая гонка за нелепыми светскими новостями, которыми ее «кормили» жены или подруги партнеров Максима. Все те же старые добрые факты о том, кто на ком женился, кто с кем развелся, кто кому изменяет, кто кому клянется в любви и верности. Сплошное однообразие! И ко всему прочему, опять этот едкий смех, равнодушные восклицания в попытке показаться учтивым.
Какая-то дышащая фальшью обстановка, от которой Лена всегда задыхалась.
И все же, она чувствовала, что что-то не так. По-другому, иначе, не так, как всегда.
Извинившись перед знакомыми, она двинулась к столику с напитками.
Может быть, все дело в той части дорогого ресторана, где проходил вечер?
Этот зал девушке нравился. Выполненный в восточном стиле, светлого цвета, с красивыми арками, высокими потолками и многочисленными светильниками и бра, увешанными вдоль стен.
Устав от смеха и бесполезных сплетен, которыми ее продолжали снабжать женщины, Лена прикрыла глаза, покачав головой. Сжала ладони в кулаки, почувствовав, что кожа стала влажной и липкой. Разжала руки и бросила быстрый взгляд в сторону мужа.
Чтобы лишний раз убедиться в том, что он наблюдает за ней.
Находясь в противоположной части и о чем-то беседуя со своими партнерами, он смотрел на нее. Весь вечер. И она чувствовала его взгляд. Прямой или искоса, внимательный или рассеянный, чувственный или жесткий. Но она чувствовала его. Всегда.
Эта нервная дрожь, стремительно пробегавшая вдоль позвоночника, проникавшая, казалось, в каждую клеточку тела. Биение сердца в ребра, сумасшедшее, безумное биение. И пульс врывается в вены, грубо, настойчиво, призывно. А в горле вместе десятка слов, которые она могла бы произнести, лишь тихий стон.
Девушка шумно вздохнула и опустила глаза.
Что-то изменилось в их отношениях с Максимом, и она чувствовала это. Ощущала каждым ударом сердца, бившегося для него одного. Каждым покалыванием острых иголочек в кожу. Каждым порывом дрожи, врывавшимся в позвоночник, подобно стихии. Жарко или холодно, стремительно или протяжно…
Она просто чувствовала, она просто знала.
После разговора о ребенке…
Что-то изменилось. Надломилось, треснуло, разбилось…
Разбилась вдребезги прошла жизнь. И девушка не знала, к лучшему это или к худшему.
Действительно ли что-то изменилось или она придумала для себя эти изменения?! Не из-за того ли, что так сильно хотела, чтобы что-то изменилось?! Не потому ли, что она сама изменилась?!
Или ей просто хотелось верить в то, что она меняется? Просто потому, что так сильно и отчаянно хотела перемен, что поверила в них?! Или же действительно переживала эти перемены?…
Лена прикрыла глаза, поджимая губы.
Максим не говорил ей об этом. Ни разу после того памятного разговора о ребенке. В тот вечер он лег рядом с ней, обнял сзади за талию и, щекоча губами и теплом дыхания ее шею, прошептал, что не может дать ей то, что так отчаянно хотела. Не сейчас, не через год, не через два…
Он никогда не хотел детей. И Лена прекрасно знала об этом.
После событий, что произошли девять лет назад, он никогда не хотел детей. Он даже разговор ей на эту тему заводить запретил. И она покорно молчала, чувствуя свою вину.
А несколько дней назад… не сдержалась, не вытерпела, попросила…
Она подумала, что можно, что негласный запрет снят, что он не отвернется, не отвергнет, что поймет…
Не отвернулся и не отверг. Не понял.
Она так отчаянно хотела ребенка от него! Хотела держать на руках своего малыша и зажимать его маленькую ладошку пальцами, гладить мягкую нежную кожу и целовать его на ночь, напевать ему песенки и улыбаться, слыша его громкий смех, читать сказки на ночь и умиленно смотреть на свое посапывающее чудо. Хотела не плакать больше и не чувствовать острую боль в сердце, когда видела детей в городском парке, и не убегать от реальности в тот самый парк, который когда-то отнял у нее самое дорогое.
Она просто хотела спрятаться от боли, заполнявшей ее сердце, за смехом своего малыша.
Но и в этом Максим ей отказывал.
Может быть, слишком рано она решилась, осмелилась заговорить об этом?…
Брови сошлись на переносице, а губы горько скривились.
Но Боже, девять лет – это разве рано?!
Девять лет прятаться, скрывать, таить в себе боль и отчаяние, теплить в глубине души толику надежды на то, что когда-нибудь и ей улыбнется счастье?! Пытаться уверить себя в том, что поступает правильно?! Обманывать саму себя и по-прежнему оправдывать его?! Винить и корить себя за случившийся в их жизни ад и не иметь ни малейшей возможности сесть за стол и поговорить?!
Может быть, когда-то, несколько лет назад она упустила тот момент, когда еще можно было что-то изменить и исправить, попытаться начать жить заново, перевернув испачканную предательством и виной страницу их судьбы?… Может быть, тогда, когда нужно было говорить, она молчала?!
А сейчас…? Что же сейчас?… Есть ли у них это сейчас?!
Лена чувствовала, что что-то не так, хотя и не могла сказать, что именно. Наверное, то, что происходило между ними, нельзя было выразить словами, не было таким слов, чтобы выразить состояние, в котором они находились. Его можно было только прочувствовать.
Но в чем причина этих перемен?… В ней самой?… Или в Максиме?…
Она стала другой. Нет, нет, не так… Она не смогла бы измениться окончательно, девять лет жизни, полной раскаяния за содеянное и решительное погребение себя под пеплом от совершенной ошибки, не смогли пройти бесследно ни для Макса, ни для нее.
Просто некоторые вещи для нее стали простыми и выполнимыми. Она стала задумываться о том, как живет. И сколько лет боли и обиды прошло впустую! Столько лет… Девять лет. Она могла бы назвать число месяцев, недель и даже дней того ада, в котором прожила. Ни один не исчез из памяти, хотя они и были серыми, блеклыми и однообразными. Слишком много боли было, слишком много горечи и обиды.
Нужно было меняться. Давно нужно было меняться. Несколько лет назад. А может быть, это следовало сделать еще в самом начале пути в девятилетний ад, просто не вешая на себя ярлык виноватой?!
Как жаль, что для того, чтобы осознать, что ошибалась все эти годы, она должна была их пережить?… Лишь для того, чтобы прийти к неоспоримой истине – только перемены могут ее спасти.
И первый шаг к ним она уже сделала.
А Максим?… Максим тоже изменился. Она чувствовала эти перемены в нем.
В тот злополучный день принес ей цветы. Впервые за эти годы – принес ей цветы. А она оказалась такой недалекой идиоткой, что даже не оценила подарка! Даже спасибо не сказала.
Он перестал контролировать ее. Не звонил ей через каждый час, спрашивая, где она, с кем и что делает.
Она была в замешательстве, не зная, что и думать, и нервничала, переживала.
Но эти перемены не могли остаться незамеченными. Особенно на фоне тех лет, что прошли в постоянной гонке за проблемами, гноящимися ранами и ярлыками, которые они вешали друг на друга.
Как сложно все было.
Лена распахнула глаза и вздохнула, покачав головой.
Почему жизнь так сложна?! Или они сами усложняют ее?! Накручивают проблемы, как на катушку, и все сильнее и глубже увязают в водовороте боли и бессилия, заступая за тот край, где уже ничего нет, – только пустота, боль и одиночество.
Сердце дрогнуло, отзываясь эхом боли в груди.
Она почувствовала чье-то присутствие рядом с собой, но не обернулась.
Не Максим. Кто-то другой…
– Девушка? – знакомый мягкий голос, рядом, почти над самым ухом.
На душе потеплело, улыбка почти непроизвольно расплылась на лице.
Лена обернулась к Андрею, глаза ее светились.
Молодой человек, наклонив голову немного набок, подмигнул ей и протянул бокал шампанского.
– Девушка, можно вам угостить? – проговорил он с улыбкой, озарившей его красивое лицо.
Лена, улыбаясь, кивнула и приняла бокал из его протянутой руки.
Странно, но она даже не подумала о том, что скажет Максим. Ведь сомневаться в том, что наблюдает за ней, и, конечно же, видел приближение Андрея, не стоит.
Но почему в тот момент, когда она увидела светящиеся зеленые глаза и радостную улыбку, мысль о том, что мужу может не понравится это общение, проскользнула незамеченной, уступая место обычному желанию поговорить с молодым человеком, к которому, несомненно, питала нежные чувства.
Андрей приподнял бокал вверх, предлагая тост.
– За встречу? – игриво улыбнулся ей, скривив губы, и Лена кивнула.
Держится молодцом, даже, несмотря на сложный разговор в кафе, когда все точки над «и» уже были расставлены и приоритеты разобраны. И Андрею досталось лишь почетное второе место – место друга, пусть и лучшего, а лидирующие позиции, как и прежде, были отдано другому.
Девушка пригубила шампанского и посмотрела на Андрея, улыбнувшись уголками губ.
– Как ты здесь оказался? – проговорила она.
Светлые брови вопросительно приподнялись.
– Как, ты разве не знаешь? – он казался удивленным. – Я теперь партнер «Империи».
Лена ахнула, изумленным взглядом пронзая друга детства и понимая, что улыбается все шире.
– Так ты и есть тот партнер, которого ждал Максим? – воскликнула она.
– Ммм… Максим? – нахмурившись, пробормотала Андрей.
Сердце забилось в груди сильнее и громче. Лена выдохнула.
– Эээ, да. Мой муж, – проговорила она смущенно и отвела глаза. – Максим Колесников.
Андрей удивился, она увидела это по его изменившемуся лицу. Брови вопросительно приподнялись, уголки губ опустились, глаза блеснули странным огнем, затаившимся внутри зрачков.
Бокал в его руке дрогнул.
– Значит, вот кто твой муж, – произнес он тихо. – Максим Колесников!?
Лена сглотнула, ощущая себя в чем-то виноватой. Может быть, ей не стоило признаваться?… А смысл? Не узнал бы от нее, узнал бы позже от кого-то другого. Разве подобное можно скрыть?!
Смирится ли Андрей, вот в чем теперь вопрос. Ведь одно дело, знать, что у нее есть муж, и совсем другое – что теперь они будут вынуждены работать вместе.
Она посмотрела на мужчину, а тот грустно улыбнулся ей, глядя прямо в глаза.
– Знаешь, – проговорил он тихо, тронув ее за руку, – а я не удивлен.
Слишком двоякими были эти слова, и эту двойственность заметила и Лена, вздрогнув всем телом.
Острые иголочки мгновенно вонзились в плоть, проникая под кожу и парализуя ее.
– Я не знала о том, что ты наш партнер, – проговорила Лена, надеясь на то, что голос звучит ровно.
– Я тоже об этом не знал, – горько усмехнулся Андрей, стискивая бокал. – Ты работаешь вместе с мужем?
Девушка покачала головой.
– Нет, не работаю.
– Тогда ты, наверное, пошла работать по специальности? – он весело подмигнул, всеми силами стараясь вернуться за ту негласно проведенную черту, которую они уже перешагнули, и вернуть разговор в прежнее беззаботно легкое русло. – Кондитер, насколько я помню?
Лена улыбнулась, глаза ее засветились. Снова.
Интересно, если задуматься и посчитать, насколько чаще она улыбается в общении с Андреем, чем в разговорах с Максимом?… Статистика ужаснула бы результатами.
– Да, кондитер, – подтвердила она. – Но я не работаю по специальности. Я вообще не работаю, – тихо добавила она, опустив глаза.
