Текст книги "Вспомни обо мне"
Автор книги: Екатерина Вересова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
24
Хватит театра!
Весь вечер Кристина просидела в своей комнате, тупо уставившись в телевизор.
К Антону Петр Петрович никого не пускал. Трещина у него в ноге снова воспалилась, под глазом красовался здоровенный синяк…
Кристина не сомкнула глаз почти всю ночь, с горечью вспоминая прошедший день, а утром ее попросили спуститься в гостиную для разбирательства.
К счастью, Эмилия Аркадьевна была в комнате одна – натиска нескольких человек Кристина бы просто не выдержала. Вчерашняя история совершенно выбила ее из колеи и заставила взглянуть на все трезвым взглядом. Она чужая здесь! Такая же чужая, как была та погибшая Наташа. И даже еще хуже, потому что, в отличие от Наташи, вообще нанималась в этот дом на работу, как служанка к богатым господам.
Кристину до сих пор передергивало от мысли, что молодой охранник, посланный Эмилией Аркадьевной следить за ними, видел от начала до конца все их любовные игры. Наверное, стоял в кустах и умирал от вожделения. С другой стороны, если бы не он, то неизвестно, остались бы Кристина с Антоном в живых или нет…
– Кристина, ты можешь мне объяснить свое поведение? – сухо произнесла Эмилия Аркадьевна, выдержав внушительную паузу, во время которой ходила по комнате и громко сопела, как будто накачивая злобу.
– Боюсь, что если я начну объяснять, то получится не в пользу вашего сына, – сказала Кристина, приняв вид оскорбленной невинности.
– Давно известно, что девушки всегда сваливают все на мужчин – и ты не исключение… – фыркнула Эмилия Аркадьевна. – Мол, не виноватая я, он сам пришел… Это мы проходили. Но есть и другая поговорка: сучка не захочет – кобель не вскочит… Может, слышала? О чем ты думала, когда соглашалась идти с ним на сопку? Тебя же нанимали специально, чтобы помочь Антону поправить здоровье!
– Но Петр Петрович сам велел мне не спорить с больным, чтобы лишний раз его не волновать, – пожала плечами Кристина, решив, что лучшее в ее положении – это разыгрывать дурочку.
На самом деле она чувствовала себя виноватой в случившемся. Возможно, это было и не так, но ей было настолько жаль своего любимого, что обвинить во всем его у нее просто не поворачивался язык. С другой стороны, Кристина прекрасно понимала, что Эмилия Аркадьевна не должна ничего знать о ее истинных чувствах к Антону. Ведь для нее она девушка-актриса, которая согласилась за деньги сыграть определенную роль.
– Петр Петрович, Петр Петрович… – проворчала Эмилия Аркадьевна. – Свою голову надо было иметь. Если бы не Паша, которого я послала за вами, что бы тогда? Два инвалида? Или того хуже – два трупа? На тебя-то мне, по большому счету, наплевать – пусть твоя мамаша за тебя беспокоится, – но как ты могла подвергать такой опасности моего сына? Почему не сообщила нам о том, что у них еще раньше все было сговорено про это условное местечко? Ведь он наверняка тебе уже что-то рассказывал.
– Я не думала, что все будет так серьезно, – одеревеневшим голосом сказала Кристина, краснея от досады и злости, – и потом я ведь не знала, где это находится. Если бы я отказалась или стала его расспрашивать, то этим могла бы выдать себя!
– Ладно. Что тут еще говорить! Результат налицо – парень опять валяется в постели с температурой, и это после того, как мы такими усилиями его выхаживали! Думаю, мне придется вычесть с тебя проценты за издержки в работе…
Только сейчас Кристина реально подумала о деньгах, которые ей пообещали заплатить. До этого она старательно отгоняла от себя эти мысли. Может быть, поначалу она и смотрела на свое пребывание здесь как на работу. Но с того момента, как увидела Антона, она готова была бы сама платить деньги, лишь бы иметь возможность быть с ним рядом.
Однако Кристина не должна была выдавать своих подлинных чувств. Эмилия Аркадьевна явно призывала ее поторговаться.
– Но вы не учитываете один момент, – сказала Кристина, опустив глаза. – Даже если вы и вычтете у меня из гонорара штраф за этот дикий случай (в котором, кстати, никто не виноват), то вы должны будете и прибавить.
– Прибавить? За что это я буду тебе прибавлять? – голосом базарной торговки поинтересовалась Эмилия Аркадьевна.
– А вы спросите у вашего Паши, – с нажимом сказала Кристина, – он много чего насмотрелся. И вообще… Если уж на то пошло, в мои планы не входило… Вы понимаете, о чем идет речь…
– Ишь ты, какая она быстрая! – покачала головой Эмилия Аркадьевна. – Паша мне уже докладывал, чем вы там занимались. И у него, знаешь ли, не создалось впечатления, что ты была очень-то против.
– А это уже другой вопрос, – сказала Кристина. – Впечатление ведь можно и создать – на то мы и актеры, за то и получаем деньги…
И вдруг в комнате громко и отчетливо прозвучал другой голос. Кристина едва не потеряла сознание, когда его узнала.
– Да прибавь ты ей гонорар, мама, – громко произнес он, – за хорошую работу надо хорошо платить.
– Антоша! – всплеснула руками Эмилия Аркадьевна, резко обернувшись на дверь. – Что ты тут делаешь?! Почему ты не в постели? Петр Петрович велел тебе лежать!
Антон, одетый в белую длинную футболку и трикотажные шорты, медленно, припадая на одну ногу, зашел в гостиную и лег на диван.
– Лежать? Пожалуйста! А что еще велел Петр Петрович? Вести регулярную половую жизнь? Устраивать для меня шоу с переодеванием?
Кристина в ужасе прикрыла ладонью рот. У нее было такое ощущение, будто с нее живьем содрали кожу. Из любимой и желанной она в одну секунду стала отвратительной аферисткой и проституткой. Но это было не так! Как она теперь могла объяснить ему, что это не так?
– Антон! – пытаясь взять себя в руки, сказала Эмилия Аркадьевна. – Ты должен понять: мы хотели как лучше. Сейчас ты немного окреп. А когда ты лежал почти без сознания, мы просто не могли решиться сказать тебе правду. Ты все время твердил ее имя – даже во сне. Потом бабушка Наташи рассказала нам, что видела ее двойника… Вернее, двойняшку. И мы разыскали Кристину. Она, кстати, начинающая актриса.
– Неужели? – светски склонил голову Антон. – Что ж, очень приятно познакомиться. Рад видеть вас в нашем гостеприимном доме… Не желаете ли кофе?.. Вы сегодня так очаровательны… – Он едва сдерживал слезы, когда произносил всю эту ерническую тираду.
– Не надо, Антон! – тихо воскликнула Кристина, умоляюще взглянув ему в глаза. – Эмилия Аркадьевна, – продолжала она затем, – извините, но не могли бы вы оставить нас одних? Нам надо поговорить.
– Хорошо… – сухо отозвалась та. – Но прежде я должна с вами расплатиться. Деньги я приготовила для вас в верхнем ящике комода – потом можете взять их. Я думаю, что после разговора с Антоном вы должны будете сразу от нас уехать. Держать вас дальше нам больше незачем – как говорится, все карты раскрыты. Жаль, конечно, что все так получилось… И все-таки эти деньги вы заработали честно. Одежду тоже можете забрать с собой – нам она не нужна… Всего хорошего… – После этого Эмилия Аркадьевна деревянными шагами вышла из гостиной.
Антон и Кристина остались одни. Если бы это случилось до разоблачения, такой неожиданный и приятный тет-а-тет был бы воспринят обоими однозначно: они бы тут же бросились друг другу в объятия. Но теперь оба сидели по разным углам и не могли произнести ни слова. Никто не знал, что нужно говорить, что тут можно вообще сказать… Они на самом деле были как чужие, незнакомые люди, которые испытывают неловкость при первой встрече.
В конце концов Кристина заговорила первой:
– Антон! Прости меня! Я не стану вообще забирать эти проклятые деньги… Понимаешь, это я для твоей мамы говорила, что мне надо прибавить гонорар, и все такое… Я не хотела, чтобы она знала про нас…
– Про кого это – про нас? – криво усмехнулся Антон. – Про меня и… и про фальшивую Наташу?
– Я была не фальшивая! – воскликнула Кристина, метнув в него возмущенный взгляд. – Я, правда, была не фальшивая! Просто когда я соглашалась на этот подлог, я еще не была с тобой знакома!
– А потом что же? Что же случилось потом? Тебе понравилось жить в престижном особняке? Решила любыми путями пустить здесь корни?
– Антон!
– Что Антон?! Что Антон?! Аферистка, дрянь, дерьмо! Меня тошнит даже от мысли, что я с тобой трахался… что я вообще сидел с тобой рядом! Они, видите ли, хотели как лучше…
Кристина прикрыла лицо руками и в голос зарыдала. Никто и никогда еще так сильно ее не оскорблял. Она готова была провалиться сквозь землю от охватившего ее отчаяния.
Некоторое время Антон сидел, мрачно уставившись в окно, а потом решительно поднялся и, прихрамывая, направился к двери.
– Антон! – закричала Кристина и бросилась ему наперерез. – Подожди! Не уходи так! Выслушай меня! Если бы я была такая, как ты думаешь, я бы не стала тебя удерживать…
– А ты меня и не удержишь, – процедил сквозь зубы Антон, вырывая у нее руку. – Кто ты такая? Господи, как я сразу не понял, что ты – это не она! – Антон схватил себя обеими руками за голову и с силой сжал виски.
– Подожди… Я только скажу тебе, а потом сразу уйду… – умоляюще сказала Кристина. – Я не собираюсь тут оставаться – и никогда не собиралась… Я должна ехать в Москву, чтобы поступить там на платный актерский курс…
– Скатертью дорога. Думаю, ты тут прекрасно постажировалась в роли отпетой суки…
– Пожалуйста, не оскорбляй меня! – вскричала Кристина, теряя терпение от его холодности. – Твоя мать чуть ли не на коленях умоляла меня принять участие во всем этом маскараде! «Спасите моего сына! Только вы можете нам помочь!» Я хотела отказаться – в первый день, когда тебя увидела… Но они все-таки всем скопом меня дожали. Господи, лучше бы я тогда уехала!..
– Что же тебя остановило? – прищурил глаза Антон. – Впрочем, это не вопрос Вернее, глупый вопрос. Деньги! Вот главная ниточка, за которую достаточно только дернуть…
– Нет! Нет! Нет! – заорала Кристина, размазывая по щекам слезы. – Почему ты не хочешь меня слышать?! Почему ты все время отвечаешь за меня? Неужели ты не можешь понять, что я люблю тебя – правда, люблю!!!
– Это что, твоя новая роль? – спокойно осведомился Антон. – В таком случае не трудись. Ты же знаешь, я люблю другую. И всегда буду любить… – В его голосе послышались близкие слезы.
– Да, знаю… – охрипшим от крика голосом отозвалась Кристина. – Я всегда это чувствовала… Ты обращался не ко мне… к ней… А мне так хотелось прижаться к тебе и рассказать все, все, все! Господи, до чего идиотская история!.. – Кристина покачала головой и, словно успокоившись, отошла к окну. – Теперь уж я просто назло не прикоснусь к этим грязным деньгам.
– Нет уж, ты возьмешь их! – Антон, припадая на одну ногу, широкими шагами подошел к комоду и резко выдвинул верхний ящик.
– Только, пожалуйста, не надо раскидывать их по комнате или швырять мне в лицо… – устало проворчала Кристина. – Хватит уже театра…
Антон на мгновение замер с пачкой банкнот в руке, словно что-то обдумывая. Потом подошел к Кристине и молча засунул ей их в карман халата.
– Удачного поступления, – сухо сказал он и зашагал к двери.
В тот же день Кристина вечерним рейсом улетела в Москву…
В десять вечера она уже шла по темному переулку к дому Марго. Шаги гулко отдавались между домами, в лицо дул промозглый осенний ветер… Возвращение с юга в среднюю полосу было сродни возвращению Золушки с бала к грязному очагу. Да, собственно, так оно и было.
Кристина шла и думала о том, что же она скажет Марго о ее пропавших и испорченных вещах. Ей вновь стало стыдно за свою беспечность. Конечно, Марго из вежливости и воспитанности сделает вид, что ничего страшного не случилось, что это со всяким бывает… И все равно будет неприятно.
Кристина шла и мысленно готовилась к их разговору. Будет лучше, если она сразу постарается перейти на что-нибудь другое. Она расскажет Марго все – от начала и до конца. Пусть та осудит ее, пусть думает, что хочет… Но Кристина должна выговориться, излить все, что у нее накопилось за эти долгие недели кочевой жизни.
Дверь была все такая же грязная и обшарпанная. Кристина позвонила – длинным звонком, чтобы Марго сразу поняла, что это не какие-нибудь случайные ночные гости.
Никто не открывал. Кристина позвонила еще. Потом еще раз.
– Марго! – вполголоса крикнула она через дверь. – Марго, открой, это я, Кристи!
По-прежнему за дверью было все тихо. На всякий случай Кристина еще постучала по ней ногой. Никто не отозвался. «Ну, значит, Марго ушла по своим ночным делишкам, – подумала Кристина, нащупывая в кармане джинсов ключ. – Вернется, а тут у нее в квартире маленький сюрприз…»
Однако дела обстояли еще хуже. Когда Кристина зашла в затемненную квартиру и включила свет, она с первого же взгляда определила, что Марго здесь вообще не появлялась. Все вещи лежали на тех же местах, где их впопыхах разбросала Кристина. На кухонном столе лежала припорошенная пылью записка с крупной подписью внизу: ЛЕШИРП ЦЕД-ЗИП УКНЕТОК! Кристина с досадой скомкала ее и бросила в пустое мусорное ведро.
Затем она принялась с угрюмым видом разбирать вещи. Большинство из них она просто бросила в одну кучу посреди комнаты, чтобы потом перестирать. Кое-что сразу вернула в шкаф Марго. Сложила в холодильник продукты, которые купила по дороге в ночном супермаркете. Круглый торт с романтическим названием «Зимняя вишня» она сразу выставила на стол. Теперь ей придется расправляться с ним в одиночку. А ей так хотелось похвастаться перед Марго своим первым крупным гонораром!
Кристина за дорогу столько всего передумала и даже переплакала, что сил на переживания у нее больше не осталось. С мрачным, но решительным видом она села за стол, налила себе свежезаваренного чая и принялась методично поедать выложенные на стол продукты.
Там был даже маленький привет с юга – несколько зеленоватых плодов свежего инжира, которые она сорвала с ветки, шагая по поселку мимо чьего-то забора. Ей ужасно хотелось приберечь инжирины для Марго, но они были такие мягкие, что вряд ли бы дожили до завтра.
Как всегда за ужином, Кристина углубилась в свои мысли и подводила итог прожитому дню. Сегодня у нее было странное ощущение. Ведь еще несколько часов назад она была на морском берегу. Ходила прощаться с морем, плавала до буйка и обратно… И вот теперь самолет принес ее на своих крыльях в Москву – в сырость, в холод, в горькое одиночество.
Наверное, волшебные сказки всегда имеют такой неожиданный конец. Сколько дней она уже не давала себе труда задуматься о будущем! Наоборот, жила и заклинала Бога, чтобы оно подольше не наступало. Кристина вспомнила зеленые искорки в глазах Антона, его ласковую руку на своем плече… Помотала головой, чтобы сбросить наваждение. Нет, она не даст ему исковеркать свою жизнь. Она наступит себе на горло – но не даст.
Теперь Кристина снова стояла на пороге самостоятельных решений. Вновь она понадеялась на помощь Марго – и вновь просчиталась.
Что ж, если разобраться, положение ее не так уж и плохо. Деньги на жизнь у нее есть, крыша над головой есть. Даже взнос за обучение она может уплатить теперь сама. А остальные деньги она положит в банк. Разумеется, не в коммерческий, а в государственный…
Кристина не могла поверить, что все эти несметные, по ее представлениям, богатства она заработала сама. Вот бы удивились ее родители, особенно отец. А Марго была бы откровенно счастлива. Кристина и сама не понимала, за что она получила эти деньги. Выходило так, что она целыми днями наслаждалась обществом Антона, а ей за это еще и заплатили. Это было нелепо, но это было так.
Перед сном, уже в постели, Кристина принялась повторять монолог Джульетты и прозаический отрывок из Булгакова. Временами она вспоминала Антона, и на глаза ее наворачивались слезы. Но она упрямо вытирала их и продолжала декламировать: «А если… если вдруг в моем гробу очнусь я раньше, чем придет Ромео освободить меня? Вот это – страшно! Тогда могу я задохнуться в склепе, в чью пасть не проникает свежий воздух, и до его прихода умереть!»
Она вдруг подумала о том, что настоящая актриса должна уметь не только нарочно плакать, но и нарочно не плакать тоже…
25
Птица феникс и героиновый шик
Кристина блаженно вытянулась в ванне, чувствуя, как расслабляется ее усталое тело. Раньше оно вообще не знало тренировок, кроме школьных уроков физкультуры, а тут на него навалилось все подряд: танцы, акробатика, упражнения по пластике и сценическому движению… Занятия безжалостно заполнили все дни, кроме воскресенья. Кристина уходила в училище с самого утра и возвращалась только поздним вечером – выжатая как лимон.
Поступила она до противности легко – как будто купила кусок мяса на рынке. Пришел, заплатил деньги – и ты уже без пяти минут студент. Конечно, какой-то отбор все-таки был, но не прошла бы его только хромая, косая и косноязычная уродина. Впрочем, и у такой наверняка были бы шансы пройти на амплуа характерной актрисы, заплати она побольше денег.
– Предупреждаю, – сказал им в первый же день руководитель курса – сухой, подтянутый мужчина в очках, – с этого момента вы практически переселяетесь в училище. Настройтесь на то, что года полтора у вас не будет никакой личной жизни… Вообще не будет жизни, – добавил он, подумав.
Конечно, в чем-то он оказался прав. Такой плотный и насыщенный режим занятий мог бы свести с ума любого… если бы сами дисциплины не были настолько интересными.
Больше всего Кристина полюбила семинары по актерскому мастерству.
Некоторые из них вел сам руководитель – Леонид Леонидович, а в основном преподаватели сменяли друг друга. Каждый пытался передать студентам что-то свое, что известно про театр только лично ему. Один гениально умел показывать короткие пантомимы… Другой был асом по ситуативным этюдам… Третий был непревзойденным мастером импровизации.
На первых занятиях преподаватели познавали своих новых студентов, а студенты познавали сами себя. Каждый прислушивался к своему голосу, дыханию, пытался ощутить свое тело, осознать свой темперамент…
Их учили не бояться быть на виду, не чувствовать стеснения. Для этого их рассаживали на стулья прямо на сцене и на некоторое время оставляли там, разрешая вести себя так, как им заблагорассудится. Главное, что от них требовалось в этот момент, – быть самими собой. Тогда они были еще едва знакомы между собой, поэтому активно расспрашивали друг друга – кто откуда приехал, кто как готовился…
Всего в группе было тридцать человек, из них ровно половина – москвичи. Девочек было немного больше, чем мальчиков. Все они как на подбор были высокого роста и обладали яркой внешностью. Многие могли похвастаться пышным бюстом, но это было необязательно. Мальчики четко различались по типажам: вот очкарик-интеллигент, вот «хулиган», вот силач, вот Робин Гуд, вот неврастеник с впалыми щеками…
Вторым этапом стала проверка у студентов наблюдательности. К счастью, Кристине такие задачки были нипочем. В их семье любили по вечерам, когда все уже попьют чай, поиграть в игру под названием «Что пропало со стола?». Примерно такими штуками они занимались теперь на семинарах.
Затем задания усложнились. Например, студентов могли разбить на пары и одного назначить «зеркалом», а другого – смотрящимся в это зеркало. Он должен был в точности повторять движения своего напарника. Или один, жестикулируя, двигался по сцене, а другой изображал, что он его тень.
Их учили владеть каждой своей мышцей.
– Ваша задача – добиться полной свободы движений, – говорила им старенькая, но бодрая и грациозная преподавательница Нелли Павловна. – Вы должны преодолеть условности, которыми так изобилует наша жизнь, и вернуться обратно в детство. Дети и животные – только они могут похвастаться естественной грацией…
Она же заставляла их придумывать целые цепочки ассоциаций к словам, призывая их к тому, чтобы они научились вызывать у себя «видения»…
Кристина вдруг пришла к выводу, что все ее ассоциации (какое бы ни было слово) непременно приводят ее… к Антону. Как она ни старалась, но слово «сапог» ассоциировалось у нее с лужами, «лужи» – с водой, «вода» – с морем, а «море» – с домом, увитым виноградом… Слово «белка» ассоциировалось у нее с беличьей кисточкой, «кисточка» – с красками, а «краски» – тоже с Антоном, с Антоном и только с ним!
– Все вокруг вымысел, ложь, – говорил им другой преподаватель, – и только вы можете создавать на сцене реальную жизнь…
«Просто удивительно, насколько он прав, – думала Кристина. – Если бы он знал, что роль может приклеиться к человеку так, что без крови не отдерешь…»
Не менее интересными и необычными были занятия по сценической речи. Их как будто заново учили говорить. Сначала они даже не произносили слов. Просто открывали рот… Корчили всякие рожи, растягивая губы… Высовывали на километр языки… Все это называлось лицевой гимнастикой. Одновременно их учили правильно дышать по системе Стрельниковой. И только пройдя этот этап, переходили к звукам – пока нечленораздельным.
Если бы во время этих занятий в аудиторию зашел человек, который бы не знал, кто перед ним, то, несомненно, он решил бы, что сидящая там группа молодых людей – пациенты психиатрической лечебницы.
– И-э-а-оуы! Иэа-о-у-ы! Иэао-у-ы! – восклицали они по очереди с разными интонациями, репетируя гласные.
Или начинали тараторить, заучивая таблицу согласных:
– Пибби, пэббэ, пабба, поббо, пуббу, пыббы… Биппи, бэппэ, баппа, боппо, буппу, быппы… тидди, тэддэ, тадда, тоддо, тудду, тыдды…
Или громко мычали, «прогоняя» звук от головы до кончиков пальцев по так называемой резонаторной лестнице.
– Представьте себе, что ваше тело – дом… – говорил им преподаватель.
Был у них и предмет под названием ПФД – «память физического действия». Студентам предлагалось проделать какое-нибудь действие, например, надеть перчатку, а потом повторить это же действие, но уже без предмета. Затем задания усложнялись: по памяти они делали стрижку несуществующему клиенту, переходили по жердочке через ручей, готовили от начала до конца фарш для пельменей, собирались на вечеринку…
Каждый день приносил какие-то новые открытия. Все были настолько увлечены учебой, что о личной жизни действительно как-то не думалось. Постепенно и Кристина успокоилась и перестала вспоминать Антона. Те три недели, которые она провела в особняке у моря, теперь казались ей сном.
Она снова стала такой же, какой была, когда приехала брать приступом первопрестольную, – хладнокровной, равнодушной к мужскому полу и целеустремленной. Разве что веселья и хулиганского задора теперь поубавилось. «Наташа» с ее хрупкой утонченностью словно наложила на Кристину неизгладимый отпечаток, растворилась и осела в ней навсегда. А может, сбылось пророчество Димы – несостоявшегося партнера по эротическому кино. Он же обещал, что когда-нибудь ей «пообломают рога»…
Поглощенная своими мыслями, Кристина не заметила, как остыла вода. Обычно она валялась в ванне минут сорок – этого хватало, чтобы привести в порядок натруженные мышцы. Затем она ненадолго садилась с чашкой чая перед телевизором, а в одиннадцать вечера уже лежала в постели. Стоило ей коснуться головой подушки, как она проваливалась в сон.
«Если разобраться, то получается, что я живу, как какая-нибудь старая дева, – с горькой усмешкой думала Кристина, – не хватает только маленькой собачки, с которой бы я ела из одной миски, целовалась и брала с собой в постель…»
Густо намылив круглую желтую губку, Кристина принялась массировать еще не утратившие летний загар ноги и руки. Затем встала под теплые струи душа и плеснула на голову душистого шампуня. Высветленная французская стрижка давно отросла, и Кристина собственноручно обстригла последнее воспоминание о лете и о своем первом настоящем перевоплощении. Теперь на голове ее было коротко обрубленное темненькое каре – что, впрочем, нисколько ее не портило… Кристина подставила лицо под колкую струю душа и откинула со лба волосы. В этот момент сквозь плеск воды она услышала звонок.
Звонили в дверь – настойчиво, длинно. Кристина выскочила из-под душа и, прямо мокрая, выбежала в коридор.
– Кто?! – спросила она грозно.
Больше всего она боялась, что это будут какие-нибудь дружки Марго по наркобизнесу. От таких можно было ожидать чего угодно. Но за дверью вдруг раздался до боли знакомый хриплый голос:
– Открывай же, Кристи… Что ты там, уснула? Я трезвоню тебе уже полчаса…
Это была Марго!
– Я сейчас! Просто я была в ванной! – радостно заорала Кристина и бросилась в комнату одеваться.
Через минуту она уже висела на шее у хозяйки квартиры и покрывала поцелуями ее лицо. В первый же момент ее удивило, что вместо привычного запаха алкоголя от Марго исходил тонкий аромат каких-то явно не дешевых духов. Потом, когда Марго сняла плащ и вышла из полутемного коридора, Кристина отшатнулась от нее и ахнула.
Перед ней стояла совершенно другая женщина. Куда только подевались мешки под глазами, землистый цвет лица и безвольная складка возле губ! Марго выглядела лет на десять, а то и на пятнадцать моложе. На ней был необыкновенно элегантный белый костюм, ровно подкрашенные в медный цвет волосы были красиво уложены и блестели здоровым блеском. Самое смешное, что на шее у Марго болтались знакомые оранжевые наушники от плейера!
– Представляешь, я посеяла где-то ключ от квартиры… – радостно сказала она.
– Представляю… Марго! Господи! – пораженно воскликнула Кристина, не в силах оторвать от нее глаз. – У меня просто нет слов!
– Нет слов? И правильно! Зачем слова? Знаешь, что говорил Хулио (извини за выражение) Кортасар? Он говорил, что слова – это черные суки. Лучше признайся мне сразу: поступила?
Кристина молча кивнула.
– Во! Моя школа! – с улыбкой сказала Марго и сверкнула синими глазами.
– Но где ты была? Как тебе удалось такое с собой сотворить? – не унималась Кристина.
На губах Марго появилась загадочная улыбка.
– Знаешь, Кристи, была такая птичка – Феникс ее звали? Это которая восставала из пепла. Вот так и я. Восстала, блин, – и все тут. – В глазах Марго замерцали знакомые синие искорки.
Они прошли на кухню. Кристина даже забыла о том, что с самого начала мечтала «загрузить» Марго рассказами о своих летних похождениях. Больше всего на свете ей хотелось сейчас слушать, слушать, слушать…
Марго говорила без умолку, поглощая нехитрый ужин, который Кристина тут же собрала из того, что имелось в холодильнике.
– На самом деле история, которая со мной приключилась, достойна того, чтобы быть запечатленной на кинопленке. Серьезно, это можно прямо кино снимать…
– Но скажи, Марго, куда ты пропала тогда, в самый решающий момент? – перебила ее Кристина.
– А! – махнула рукой Марго. – Долго рассказывать – язык сломаешь… Короче, подставили меня по полной программе – как кролика Роджера. И загремела Маргоша в КПЗ…
– В тюрьму?!
– Ну да, в простую советскую тюрьму. А я, между прочим, ничуть не жалею об этом, – добавила она, обиженно надув губы, – многие великие женщины прошли в своей жизни через тюрьму… Но это не суть. А потом отправили меня, как ты понимаешь, на принудительное лечение. Сама знаешь, от чего. Сразу скажу: веселого в этом мало. Санитары и медсестры – свиньи жуткие, твари подколодные. Чтоб им всем сдохнуть, прости Господи… – И Марго истово перекрестилась на угол, в котором в приличных домах висят иконы.
– Марго, может, ты хочешь выпить вина? – спросила Кристина. – У меня осталось немножко кагора. Как раз хватит, чтобы поднять тост за встречу…
– Не-е… – протянула Марго. – Мне нельзя. Теперь я завязала абсолютно со всем. Почти что все человеческое мне чуждо, за редким исключением.
– Они… они тебя вылечили? – неуверенно поинтересовалась Кристина.
– Если бы они! Разве в сногсшибательных историях такое бывает? Нет, Кристи! Все было не так… Вообрази – в наш вонючий диспансер вдруг заявляется делегация из Голландии. Такие все чистенькие, беленькие, благоухающие дядечки и тетечки. Фотоаппараты, камеры, диктофоны… Шум, речь ихняя тарабарская – ну, ты можешь себе представить. Короче, посмотрели всех нас и выбрали меня, чтобы брать интервью. Говорят, есть что-то во мне такое – имидж правильный. Этакий «героиновый шик» – как сейчас принято говорить. Узнали, что я бывшая актриса, так прямо обвизжались все. Как?! Она играла Кармен! Она играла Шекспира и Достоевского! Чехова! В общем почему-то я наглухо поразила их воображение. А мне поначалу было все по большому барабану… Это уже потом я обратила внимание на Рихарда. Ты не подумай – он не какой-то там красавчик. Ему уже почти полтинник. Седина на висках, фигура – разве что только спортивная… Он совершенно обезумел от меня. Представляешь, ночью влез ко мне в палату через окно и стал объясняться в любви! Рассказал, что сам еще год назад был таким же. В одной голландской клинике ему помогли избавиться от зависимости, и теперь он чувствует себя прекрасно… Он предложил мне поехать с ним в Голландию на лечение. Тогда я только посмеялась про себя – мне казалось, что это совершенно невозможно. Но Рихард оказался упорным. Уже через две недели он приехал за мной. Оказывается, ему удалось выкупить меня у начальников этого чертового диспансера. Вот уж ничего удивительного – эти собаки душу готовы продать, не то что какую-то там наркоманку. Окажись этот Рихард каким-нибудь маньяком, они бы все равно не остановились. В общем отвез он меня в Голландию. Там меня очень быстро поставили на ноги – буквально за три недели… – Марго запнулась и махнула рукой. – А потом уже все покатилось как снежный ком… Стал звать меня замуж… Мол, давай поедем в путешествие в Италию… Распишемся в Вероне, в церкви Ромео и Джульетты… Он как раз собирается там делать серию портретов больных СПИДом…
– Он фотограф? – спросила Кристина.
– Ну да, фотокорреспондент. Зарабатывает неплохо. Таскал меня по салонам красоты. Там меня вылепили, можно сказать, с нуля.
– Ты делала пластические операции?!
– Да нет же, дурища. Когда бы я успела зарасти новой кожей? Пластика – это значит сидеть дома многие месяцы и не показывать носа. Нет, это не для меня. – Марго махнула рукой. – Я просто прошла несколько курсов восстановительной косметологии… Но, правда, в очень хороших салонах. И, конечно, бросила все свои вредные привычки.
– И даже не куришь? – недоверчиво спросила Кристина.
– И даже не курю. Иногда! – со смехом добавила Марго и достала из сумочки золотистую пачку дамских сигарет. – Ну вот, а теперь ты давай выкладывай, чем ты тут без меня занималась…
И Кристина принялась рассказывать Марго обо всех своих похождениях. Она начала с того дня, когда узнала, что провалилась во все театральные вузы Москвы, и закончила безобразной сценой в доме Антона.
Когда она развела руками и произнесла сакраментальную фразу «И вот я здесь, перед вами…», за окнами уже светало…
