Текст книги "Вопреки судьбе (СИ)"

Автор книги: Екатерина Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Глава 23

Азирафаэль очень спешил. Вернее, он понимал, что должен спешить. Сделать это было не так-то просто – дрожащие руки, колеблющееся от невольно выступающих слёз зрение и ранящий комок ужаса в животе мешали даже думать связно, не говоря уж о том, чтобы сделать что-то полезное. Задыхаясь от острой беспомощности, ангел осторожно уложил бесчувственного Кроули на холодном полу. Бережно расправил бессильно подогнувшееся левое крыло, стараясь не задеть того места, где между повреждённых перьев ещё виднелся не до конца затянувшийся вспухший рубец.

Всхлипнул от жалости, с трудом удержавшись, чтобы не погладить искалеченное крыло. И в очередной раз напомнил себе, что сейчас не сможет помочь ничем – совсем, совсем ничем. Поэтому вместо бессмысленных, успокаивающих лишь его, но отнюдь не способных помочь Кроули действий Азирафаэль начал нервно прокручивать в голове всё, что хоть когда-то слышал о человеческих способах исцеления. Как же сейчас он корил себя за то, что пренебрегал изучением современных медицинских практик, полагаясь на свои ангельские силы! Всегда казалось – куда они могут деться? А теперь он мог рассчитывать только на те способы, которые придумали люди, не имеющие возможности одним взмахом руки срастить сломанные кости.

И, что хуже всего, он не был уверен, что хоть какой-нибудь из этих способов будет действенен сейчас. Вряд ли людям приходилось лечить демонов, истощённых практически до распада в пепел…

Ангел судорожно вздохнул и зажмурился, отчаянно загоняя внутрь жгущие глаза слёзы. Нет времени на эмоции. Если он собирается что-то делать, он должен делать это се…

На самом краю поля зрения вдруг мелькнуло едва заметное движение. Он ахнул и рывком развернулся в ту сторону, непроизвольно заслоняя от возможного удара неподвижного Кроули. Моргнул непонимающе. Коридор был пуст. Абсолютно. Но ведь он видел?..

Он вздрогнул. Опять – то же самое едва заметное мерцание. Едва заметная красная вспышка, тончайшей извилистой линией вдоль коридора. Словно…

…словно нить, натянутая над самым полом.

Азирафаэль медленно, ещё не уверенный до конца в своей догадке, опустил глаза. Проследил взглядом это призрачное мерцанием… И, всхлипнув, без сил осел на колени.

– Кроули, зачем же ты, дорогой мой…

Нить кончалась… точнее, начиналась от левой ладони демона, и текла, едва заметной тончайшей струйкой, исчезая где-то в сумеречном полусвете Третьего Круга. Азирафаэль без сил прижал пальцы к саднящим глазам. Кроули и впрямь сделал это. Как и обещал.

Ему было больно. Больно, муторно, и тоскливо до глухой, сдавливающей горло дурноты. Демонам не свойственно самопожертвование. Демонам вообще человеческие чувства несвойственны. И это знают все.

Азирафаэль не понимал, что делать дальше. Наверное, ему и впрямь нужно идти. Вряд ли эта путеводная нить продержится долго, после того как Кроули… после того как…

Он сглотнул. Какая разница, что нужно. Мало ли, чего хотел этот сумасшедший самоубийца!

Он яростно провёл ладонью по лицу, стирая непрошенные злые слёзы. И, решительно нагнувшись над почти уже не дышащим демоном, положил дрожащую ладонь на его грудь. Так, чтобы слышать пальцами слабые толчки медленно затихающего сердца.

Если уж на то пошло, кто сказал, что ему нужна именно Сила, чтобы исцелить вычерпавшего себя до дна друга? В конце концов, не хлебом единым, как говорится…

Азирафаэль поколебался, перебирая в памяти всё то, что знал о физиологии демонов, и гоня от себя даже мысль о том, что может не спасти, а наоборот, убить Кроули. Упрямо тряхнул головой. Нет. Если бы это было так, он не мог бы его лечить. Не справился бы – хоть и медленно, не сразу – с ожогами в сорок первом. Не мог бы принять его собственную силу, все те разы, когда Кроули исцелял его физическую оболочку, а порой и истинную сущность…

…Тем более что это – не Сила. Не Благодать, будь она неладна. Просто – душевное тепло. Любовь. Забота. Всё то, что он так боялся все эти тысячелетия направлять на Кроули, опасаясь кары Небес, а ещё больше – собственной симпатии к существу, предавшему на заре времён всё, во что верил он сам. Страшась увидеть, как отшатывается с отвращением и болью тот, кого привык за все эти тысячелетия считать самим близким своим другом. Казалось бы – какая глупость! Привыкнув учитывать – всегда, каждый момент жизни на земле – каких книг не должно быть там, где Кроули может за них зацепиться, какие предметы должны быть убраны как можно дальше… Приучив себя не пользоваться бездумно благословениями, даже когда путешествует один, и выбирать путь подальше от святых источников, если приходилось отправиться куда-то с Кроули… Радуясь каждой случайной встрече, каждому спору с упрямым и ехидным Змеем… Доверяя этому неправильному демону больше, чем кому-либо на Небесах – всё равно продолжать считать его обычным демоном, которому не нужны проявления обычного душевного тепла.

…Не нужны – или опасны?..

Он колебался, да. Кто мог сказать, что случится? Он боялся. И осознания убийства самого дорогого для себя существа боялся куда больше, чем того, что и сам неизбежно тогда останется запертым в Аду. И всё-таки – стоять в бездействии и надеяться на то, что Кроули и на этот раз справится сам, было ещё страшнее.

И поэтому он осторожно склонился над мертвенно-серым лицом и осторожно, надеясь, что не сделает хуже, надавил с двух сторон на челюстные мышцы, заставляя Кроули приоткрыть рот сильнее. Вздрогнул невольно, вдруг осознав, что ещё недавно буквально сгоравший от внутреннего жара Кроули был совершенно ледяным, словно холод субреальности высосал из него всё тепло. Внутри всё сжалось от мысли, что, быть может, уже слишком поздно. Нет! Нет, этого не могло быть. Он не верил в это. А пока он не верит… Пока он не верит, этого не случится. Не имеет права случиться. Он с острым сочувствием погладил демона по лбу, мысленно умоляя потерпеть ещё немного.

И, решившись, сделал глубокий вдох. А потом медленно, осторожно выдохнул воздух в страдальчески приоткрытые губы Кроули, стараясь вместе с частицами кислорода перелить в его тело как можно больше собственных жизненных сил. Только жизнь, никакой Благодати, упаси Бог. Жизнь – и Любовь, которой, теперь знал Азирафаэль, в самом Кроули намного больше, чем в любом из знакомых ему ангелов.

И, по крайней мере, ею он мог делиться без опаски сжечь инфернальную сущность своего лучшего друга.

В груди начало неприятно колоть, но он не прерывался, вздохнув лишь тогда, когда перед глазами замелькали чёрные точки. Пошатнулся, оперся ладонью о пол возле головы Кроули: слабость, и без того чудовищная, навалилась на плечи горным хребтом. Получилось? Нет? Он повёл головой, пытаясь справиться с головокружением. И после недолгого колебания нехотя убрал руку с груди демона, чтобы ещё раз провести ладонью по лбу Кроули. Холодный, какой же чудовищно холодный… Несколько минут назад ему казалось, что о Кроули можно обжечься, и мысли против воли возвращались к Хастуру, его мечу и раненому крылу, так и не исцелённому до конца. Сейчас он был бы рад даже этому лихорадочному жару.

Азирафаэль беспомощно всхлипнул. Холодный узел в груди давил так, что казалось – вот-вот задохнётся от удушающего бессильного ужаса. Рука невольно метнулась обратно к груди, и он с облегчением почувствовал неровные, пугающе слабые толчки под пальцами. Если тело Кроули, которому, кажется, не нанесено серьёзного вреда, в таком ужасающе плохом состоянии… То что же, Господи, что с его истинной сущностью? Азирафаэль зажмурился. Слёзы упрямо жгли глаза, но предаваться скорби сейчас не было времени.

Нет! Он вообще не будет предаваться скорби, потому что это не понадобится! Ему просто нужно помочь Кроули прийти в себя. И добраться до портала. И…

Над дальнейшим ангел размышлять не стал. Не было времени. Вместо этого вновь вдохнул, с горечью ощущая, насколько пуст и пропитан удушающей Скверной здешний воздух. И вновь склонился к губам демона.

На этот раз насытить воздух собственным светом жизни было ещё труднее. Трудно делиться тем, чего у тебя самого уже – на донышке. Он выдохнул, стараясь сделать поток переливаемой в Кроули силы как можно более адресным, не потерять впустую ни одной малейшей капли. Поколебался – и толкнул часть упрямо не желающей покидать тело энергии через пальцы, вливая их прямо в спотыкающееся сердце.

И спустя несколько невыносимо тяжёлых секунд почувствовал, как что-то изменилось. Угасающее биение под пальцами вдруг замерло, затихло на миг… Слепой ужас захлестнул сознание, сжал сердце, так, что задохнувшемся от боли Азирафаэлю показалось, что сейчас они просто умрут – оба.

А спустя несколько секунд в оцепеневшие пальцы толкнулась волна тепла, и Кроули, едва слышно застонав, сделал глубокий прерывистый вдох.

Азирафаэль коротко всхлипнул.

– О, мой Бог…

Облегчение вдруг обрушилось невыносимой тяжестью, и ангел, зажмурившись, без сил уткнулся лбом в грудь Кроули. Вдруг резко, до дурноты, закружилась голова.

Кроули вздохнул вновь – коротко, прерывисто, содрогаясь всем телом. Вздрогнули, беспорядочно затрепетали бессильно распластанные чёрные крылья. И миг блаженного всепоглощающего счастья миновал, словно сон. Вместо него вновь навалился страх. Ангел поспешно выпрямился и, в ужасе глядя на задыхающегося друга, плотнее прижал руку к груди, вливая в его тело ещё немного собственных сил. А потом, с острым приступом слабости осознав, что миг спустя рухнет рядом с Кроули, беспомощно сжал его плечи.

– Кроули! – дрожащим голосом взмолился он, с холодком в груди видя, как искажается в гримасе страдальческого напряжения лицо, как беспорядочно двигаются под веками закатившиеся глазные яблоки, – Кроули, дорогой мой, очнись! Всё хорошо, дыши, просто дыши, ты в безопасности…

Сказал – и сам передёрнулся от жалостливой фальши собственных слов. Ни один из них не был в безопасности. И всё-таки…

Кроули, содрогаясь всем телом, закусил губу – и медленно, с явным трудом, открыл глаза. Азирафаэль невольно содрогнулся, взглянув в эти переполненные мукой и паникой озёра расплавленного янтаря.

– Тише, тише, дорогой мой… – с отчаянной жалостью прошептал он, поспешно отпуская плечи демона и бережно обхватывая его лицо. Кроули тихо застонал. Азирафаэль почти видел, с каким трудом борется он с беспамятством. Змеиные глаза невидяще скользнули по его лицу… Дрогнули, сужаясь, пульсирующие вертикальные зрачки. Медленно, очень медленно на искажённым паникой лице отразилось узнавание.

– Ассср… фэль?..

– Да, Кроули, это я, ты меня видишь? Тише, тише, не шевелись, постарайся вздохнуть поглубже…

Демон прерывисто всхлипнул. И, зажмурившись, обессиленно приник виском к его ладони. У Азирафаэля сердце сжалось от этого жеста. Он старался не думать о том, насколько Кроули устал. Насколько устал он сам. Но сейчас видел, что его друг совершенно измучен.

– Всё хорошо, Кроули… – повторил он, махнув рукой на явную ложь этого уверения.

Поколебавшись, он убрал одну руку и мягко опустил её на грудь демона, напротив сердца. Кажется, сейчас он больше ничем не мог помочь… Но, по крайней мере, дать возможность спокойно прийти в себя и справиться с приступом паники он был в силах. Кроули всё ещё хватал воздух приоткрытым ртом – коротко, спазматически, но Азирафаэль уже видел, что это не агония – всего лишь последствия чудовищного перенапряжения всех сил и безотчётного страха, от которого он сам, похоже, был избавлен заслонившими его от Скверны крыльями и той жуткой уверенностью, с которой действовал Кроули. Чувствуя, как сжимается всё внутри от мучительного сочувствия и благодарности, он осторожно сдвинул ладонь, прижатую к виску демона. Закусил губу, когда Кроули безотчётно сжался и едва заметно повернул голову, пытаясь продлить миг контакта. И бережно, со всей возможной нежностью, на которую был способен, погладил большим пальцем медленно нагревающуюся кожу.

– Если хочешь, мы можем посидеть здесь немного, дорогой мой, – тихо проговорил он, с облегчением отмечая, как расслабляется напряженное почти до спазмов тело демона и как постепенно успокаивается его захлёбывающееся дыхание.

Кроули передёрнулся. Стиснул зубы – а потом Азирафаэль с болью увидел, как медленно, через силу поднялись затрепетавшие веки.

– Просссто п… помоги мне вссстать… – почти без голоса хрипло прошептал он. И ангел закусил губу, вдруг с остротой проворачивающегося груди лезвия осознавая, насколько непосильным будет оставшийся им отрезок пути.

Он сглотнул. И, не найдя в себе сил хотя бы просто ответить, мягко сдвинул руку, подсовывая её под плечи друга.

Кроули на миг обвалился бессильно на его ладонь; но тут же, опомнившись, мотнул головой и неловко опёрся подламывающимся руками об пол. Зажмурился, тяжело дыша. И медленно, сдавленно постанывая сквозь стиснутые зубы, сел. Вскрикнул коротко – бессильно висящие за спиной крылья изогнулись, не в силах даже подняться. Мотнул головой и криво, болезненно улыбнулся ему трясущимися губами.

– Подержишшшшь, ангел? Уберу эти ч-чёртовы…

Он с глухим стоном зажмурился, не договорив. А Азирафаэль, с трудом протолкнув в горло горький комок, сочувственно погладил его по плечу.

– Конечно, дорогой мой… – тихо пообещал он. Кроули глубоко вздохнул, решаясь. О да, это будет больно – Азирафаэль понимал это слишком хорошо. Он плохо разглядел левое крыло на Четвёртом уровне, слишком поглощённый собственной болью и плывущей перед глазами обморочной мутью. Но сейчас отчётливо видел, что раздробленные мечом Хастура кости просто собраны, как сказали бы люди, на живую нитку и наскоро скреплены в нужном положении. До здоровья, хотя бы относительного, Кроули было ещё очень далеко… Ангел помнил, насколько тяжело и больно протянуть в эфирный план раненые крылья. И сейчас молча, бессильно сочувствовал своему другу. Увы, помочь он не мог ничем.

Разве что только осторожно обнять его за плечи, помогая сидеть ровно и позволяя сберечь хоть немного сил.

А Кроули тем временем медленно, с явным трудом преодолевая сопротивление мышц, всё-таки распрямил крылья до более-менее приемлемого положения. Медленно, со свистом выдохнул, срываясь на едва слышный страдальческий стон – Азирафаэль видел, как искривились в яростном оскале бескровные губы. Крылья слабо дёрнулись. Затрепетали, спазматически трепеща. Ангел вдруг подумал, что это движение чем-то напоминает агонию искалеченной бабочки, старающейся взлететь и ещё не желающей верить, что обречена… Подумал – и в ужасе оттолкнул от себя эту мысль. И вместо этого лишь ещё крепче сжал плечи трясущегося, как в ознобе, Кроули. Он видел, как прокатываются судороги по всему его тощему телу, как сжались в кулаки, напряглись руки, словно тоже пытаясь помочь убрать мешающие, ставшие сейчас обузой тяжёлые крылья…

Минуту спустя Кроули со стоном вздохнул и, качнувшись, без сил уткнулся лбом в грудь Азирафаэлю. Крылья медленно истаяли, скрылись в безопасности личной субреальности. Азирафаэль, чувствуя, как от невольных слёз неприятно холодеет лицо, беспомощно погладил демона между лопаток, про себя радуясь хотя бы тому, что Кроули больше не пытается сохранять личное пространство. До этого ли, Господи…

Им надо было спешить. Жизненно необходимо. О да. И всё-таки, Азирафаэль не мог заставить себя выпрямиться и напомнить Кроули об этом. Он не хотел отнимать у друга этого краткого мига отдыха. Не хотел торопить его, напоминать об их удручающем положении. Не хотел…

…Не хотел увидеть, что Кроули не в состоянии идти. Да. Вот этого он боялся особенно сильно. Он не был уверен, что у него хватит сил дотащить Кроули до портала, если тот окончательно обессилеет.

И тем более не был уверен, что сможет исполнить своё самоуверенное обещание и помочь ему умереть без лишних мучений.

Словно подслушав его упаднические мысли, Кроули шевельнулся и нехотя, явно пересиливая себя, поднял голову. Усмехнулся криво, поймав взгляд ангела. И медленно, с трудом отстранился.

– Пошшшли, ангел… Должно быть уже нд… недалеко.

Глава 24

Всё было готово. По крайней мере, отец Уильям надеялся, что это именно так. Он несколько сомневался в начертании двух, самых мелких символов… Но, пожалуй, если он в чём-то и ошибся, то не слишком сильно.

Он изо всех сил старался не думать о том, что такая ошибка может стать причиной того, что вместо нужного демона – Кроули, ещё раз сверился он с текстом пророчества – в круге появится кто-нибудь совершенно другой… и наверняка очень, очень разозлённый. Впрочем… Даже если он нигде не ошибся, демон всё равно наверняка будет далеко не в радужном настроении. Если, конечно, он правильно догадывается, что странное пресмыкающееся имя принадлежит этому странному рыжему демону со змеиными глазами. Потому что пастор, как ни старался, не нашёл в тексте ни единого упоминания того, что должен вызвать из Ада ещё и некоего ангела. Он вообще сомневался, что подобная практика возможна. И что сделает демон, если его кто-то выдернет обратно на землю в самый разгар попыток спасения упомянутого ангела… О-о-о, Уильяму очень не хотелось это узнать.

Впрочем, выбора у него всё равно нет. Точнее, он, выбор этот, уже сделан. Два часа назад… а может, тридцать лет назад? Или больше? Сколько времени прошло с того их разговора? Он успел забыть о споре, о данном по слабости душевной обещании, почти успел забыть о самом ехидном насмешнике, вытребовавшем у него это самое обещание… Как выяснилось, только почти.

Пастор невольно передёрнул плечами. Он очень надеялся, что поступает правильно. Что старинная книга, говорившая о нём, о странном демоне с жёлтыми глазами, о всём, что произошло этим вечером – говорившая так, словно неведомый автор видел всё своими глазами – была именно тем, за что он её принял. Знаком Божьим, а не дьявольским искусом.

– Господь, Пастырь мой, избави меня от козней Лукавого… – пробормотал себе под нос священник, устало кладя на непонятно зачем притащенную демоном корзину пустой маркер. Он очень хотел верить, что не погубит свою душу, обратившись к сатанинскому заклинанию. Очень.

Почти не осознавая, что делает, он поднял дрожащую руку и привычно перекрестился. Замер, запоздало понимая, насколько дико выглядит всё то, что он делает сейчас… Всё то, что он собирается сделать. И, тяжело вздохнув, склонился над пожелтевшей от времени страницей, подслеповато вчитываясь в слова латыни.

Это будет посложнее экзорцизма. Который, к слову, для него, человека глубоко верующего, но бесконечно далёкого от традиций ортодоксального католицизма, сам по себе был достаточно сложным. Знал бы брат Гельмут, для чего пригодится его старому другу этот средневековый, прежде казавшийся Уильяму дремучим суеверием, ритуал…

Пастор нервно усмехнулся, с грустью вспоминая давно почившего приятеля и его извечные, не слишком-то, пожалуй, приличествующие смиренному монаху, затеи. Что ж, если сегодня он совершил правильный выбор, вскоре он сможет обнять этого невыносимого бенедиктинца. И рассказать ему о том, чем закончился их глупый, смешной и почти неприличный спор о Святой Инквизиции…

Кривая усмешка стала теплее. За тридцать лет Уильям почти забыл, как сильно он соскучился по своему приятелю-сопернику.

– Да, старый лис… – пробормотал он себе под нос, – Тебе наверняка понравилось бы то, что я вытворяю сейчас… Прости мне, Господи, грех мой, если в гордыне своей принял я за слово Твоё козни дьявольские…

Старый пастор опустил веки, устало переводя дыхание. Не глядя подтянул себе коробку со свечами. Отодвинул в сторону тяжёлые садовые ножницы, на освящение которых (зачем, Господи?! Почему ножницы, не игла, не лопата или автомобильная покрышка?!) потратил добрых сорок минут бесценного, как он подозревал, времени. И аккуратно, сверяясь с рисунком, принялся расставлять свечи в углах пентаграммы. Не глядя нашарил в той же коробке зажигалку.

Помедлил, не решаясь приступить к завершающему шагу пугающего его до дрожи ритуала. А потом вновь, в последний миг вдруг испугавшись, что забыл зубодробительный текст, поспешно склонился над книгой, беззвучно повторяя губами слова латыни.

Даже себе самому он не решался до конца признаться, что всеми правдами и неправдами старается оттянуть то, что должен был сейчас совершить.

И очень, очень надеялся, что принял правильное решение.

***

Путь по Третьему Кругу Ада, определённо, должен был занять в рейтинге личных кошмаров Азирафаэля особое место. Если всего полчаса назад ему казалось, что их движение удручающее медленное, то сейчас он мог бы возразить сам себе. Если сравнивать, то их бегство от растаявшего убежища было лёгким и стремительным полётом, почти не сложным и совершаемым в ритме невесомого вальса. Если сравнивать… О, даже движение ползком под ливнем пуль по сравнению с тем, что приходилось им совершать сейчас, было необременительной прогулкой.

Кроули шатало так, что их движение больше напоминало перемещение проткнутого иглой воздушного шарика. Он почти всем весом висел на плече Азирафаэля, невпопад перебирая ногами, и ангел не был уверен, какую часть времени он был хотя бы в частичном сознании. Голова демона бессильно свисала на грудь; лишь изредка он вскидывал её, должно быть, на краткий миг вырываясь из своего полубеспамятного состояния. Меч, который Кроули продолжал упрямо тащить за собой, болтался в его безвольной руке, то и дело задевая за стены или со скрежетом прочерчивая извилистую линию в покрывающей пол пыли. Несколько раз клинок выскальзывал из слабеющих пальцев, и тогда Азирафаэль беспомощно замирал, чувствуя, как обрывается всё внутри и уже почти видя, как врываются в коридор услышавшие грохот демоны. Но нет. Чудом или везением, но пока что их никто не заметил.

Ангелы, в отличие от людей, не страдают суевериями. Азирафаэль в этом ничем не отличался от своих сородичей. Но в тот день он, пожалуй, убедился в некоторой правоте недолговечных и вынужденных во всём искать каверзы судьбы смертных. Не успел он порадоваться тому, что очередное падение чёртова меча на пол не привлекло сюда всех демонов Третьего Круга, как в нескольких шагах впереди раздался странный шум. А миг спустя часть стены с тихим хлопком исчезла, и из неровного округлого отверстия один за другим выпрыгнули двое похожих, как близнецы, демонов.

Повисла потрясённая тишина. Встреча явно оказалась неожиданностью для обеих сторон. Азирафаэль только беспомощно застыл, распахнув глаза и в ужасе вцепляясь крепче в пояс то и дело норовящего упасть Кроули. Замерли и демоны. Их внезапное столкновение с двумя чужаками потрясло, похоже, не меньше.

Азирафаэль оцепенел лишь на миг. Он был мирным книготорговцем, любителем пирожных и какао, но всё-таки, когда-то… давно… Словом, он потратил лишь секунду на то, чтобы вынырнуть из ступора. И ещё секунду – на судорожные попытки найти выход.

А миг спустя Кроули, удивлённый остановкой, слабо шевельнулся в его руках и медленно, моргая, заторможенно поднял голову. И замершее было в недоумении время рванулось вскачь, обрушиваясь на ошеломлённых непреднамеренным контактом противников яростным визгом и грохотом вдруг столкнувшихся клинков.

Ангел только ахнул в ужасе, когда Кроули, с непонятно откуда взявшимися силами, вдруг рванулся вперёд, поднимая свой слабо полыхнувший алым меч. Пальцы Азирафаэля беспрепятственно соскользнули с пояса его джинсов, за который так удобно было держать полуобморочного демона. Сам же Кроули уже был впереди, и один из демонов, более трусливый (или просто более умный) с паническим визгом отпрянул, мгновенно разворачиваясь и ныряя обратно в лаз. Второй…

Второй был смелее. Или просто ещё не знал, как опасны израненные, уже почти мёртвые змеи, если ради забавы ткнуть их палкой. Отчаянный вопль и резкий запах серы дал Азирафаэлю понять, что ещё один демон навсегда превратился в пепел. Он не успел даже шагнуть вперёд, на помощь другу.

А теперь помощь была уже не нужна. Кроули ещё несколько секунд стоял, шатаясь и дико, обморочно оглядываясь, словно не в силах поверить, что все враги кончились. Потом пальцы его бессильно разжались. Меч, на лету остывая, со звоном покатился по камням. Колени Кроули подломились, и демон медленно повалился на пол. Вздрогнул, слабо застонав… и остался лежать неподвижным.

И Азирафаэль, успевший было облегчённо выдохнуть, ощутил, как внутренности превращаются в ледяной ком. Он на деревянных ногах шагнул вперёд.

– Кроули! О, мой Бог… Прошу, только не это!..

Он рухнул на колени, в ужасе протягивая руки к смертельно бледному демону. Дрожащие пальцы замерли на миг, словно не решаясь прикоснуться. Прижались к шее, нащупывая пульс. Задержались.

Ангел облегчённо всхлипнул и, трясущейся рукой стерев невольные слёзы, бережно потряс демона за плечи.

– Кроули? Кроули, ты слышишь меня? Открой глаза.

Азирафаэль не был уверен, что Кроули в состоянии это сделать. Но слепящая паника была сильнее. Спустя несколько секунд, в течение которых Кроули безвольно висел в его дрожащих руках, он наконец шевельнулся. Слабо вздрогнул, приходя в сознание, вздохнул судорожно, со сдавленным вскриком, болезненно скривился:

– А-ангел?.. – измученно простонал он. Азирафаэль закусил губу. Смотреть на едва живого, явно испытывающего страдания друга было невыносимо.

И, что гораздо хуже, он не мог сейчас позволить Кроули отдыхать. Их обнаружили. Теперь счёт пойдёт на секунды. Он всхлипнул, в глубине души ненавидя себя за то, что собирался сделать.

– Кроули, ты можешь встать? Дорогой, прошу тебя, пойдём! Нам нужно спешить! Ну же, не засыпай, пожалуйста!

Кроули со стоном закрыл глаза. Ангел в панике оглянулся, глаза его суматошно шарили по грязным стенам, словно ища спасительную путеводную нить. Она, к счастью, всё ещё была здесь – тускло мерцала у левого запястья демона, исчезая в сумраке коридора извилистой подрагивающей струйкой. На миг он задумался, сможет ли он дотащить Кроули, если тот сейчас отключится? Ангелы, если подумать, намного сильнее людей физически. Но…

Он безнадёжно застонал. И, закусив губу, вновь слабо затряс его за плечи, пытаясь вырвать из забытья.

– О, дорогой мой, пожалуйста, сейчас не время сдаваться! – взмолился он. Потом, видя, что Кроули не реагирует, с обиженным всхлипом поднялся на одно колено, поднатужился, приподнимая демона и пытаясь закинуть его безвольную руку себе за плечи. Встал. Тут же покачнулся, чуть не упав вместе с тряпкой висящем Кроули. И чуть не взвыл от затапливающего его отчаяния.

– Кроули, да чёрт же тебя побери, очнись!

Он осёкся. А Кроули – о чудо! – наоборот, вздрогнул, мотнул головой, с трудом открывая глаза. Моргнул непонимающе. Умоляющий голос друга (а куда вероятнее – столь редкая для ангела речевая конструкция) казалось, на время придал ему сил. Кусая губы и скуля от боли, он уже сам вцепился в плечо Азирафаэля и упрямо начал подниматься на подламывающиеся ноги. Встал, пошатнувшись. Но без дополнительных слов было видно, что держится он на одном упрямстве.

Сделал шаг, другой… точнее, их сделал сам Азирафаэль, а Кроули со всей возможной тщательностью через силу перетащил вслед за ним ноги, пытаясь заставить их держать буквально оседающее тело.

Ещё миг спустя его колени подломились, и он со стоном сполз вниз. Охнувший Азирафаэль успел удержать его от падения в последний миг.

И отчётливо понял, что, кажется, всё кончено.

– Кроули… – чуть не плача, прошептал тот.

Демон шевельнулся. Повёл головой, осоловело моргая и отчаянно пытаясь удержаться в сознании. Прижался к его плечу, тяжело хватая воздух воспалёнными губами. На измученном, исковерканном страдальческом оскалом лице застыло непривычное ангелу, яростное, смертельно пугающее его после недавних событий сосредоточение.

– Кроули… – в отчаянии повторил Азирафаэль, не в силах заставить себя вновь потребовать от него встать и идти. Демон мотнул головой. Коротко вздохнул.

– Гадссство… – дрожащим голосом пробормотал он. Всхлипнул – тихо, едва слышно, от чего сердце Азирафаэля мучительно сжалось. А потом криво улыбнулся – или, скорее, оскалился, жутковато обнажая зубы. – Ангел, мне жаль. Дальшшше ты сссам.

Азирафаэль не понял. Нет, это не могло быть то, что он услышал. У него просто бред. Или проблемы со слухом. Могут от демонического ошейника быть такие последствия?

– П…. прости, дорогой, что ты ск… сказал? – запинаясь, пробормотал он.

Кроули устало опустил веки.

– Подёшшшь к порталу сссам. Просссти, не м… могу большшше.

– Что? – Азирафаэль в ужасе отшатнулся, наконец осознав, что не ослышался. Сердце, и без того сжимающееся от страха, дёрнулось, оборвалось и рухнуло куда-то вниз, в желудок или даже ещё ниже. – Нет! Конечно, нет! Мы пойдём вместе, и выберемся, и даже не думай, что я оставлю тебя здесь!

Кроули со стоном уронил голову на его плечо.

– О, чудесссно! Ангел, ради Бо… Ради Са… чёрт тебя побери, Азирафаэль, не будь таким правильным! Просссто сссделай хоть раз, что я прошшшу!

Азирафаэль сдавленно всхлипнул. В горле его клокотало; ему не хватало воздуха, чтобы заговорить.

…Впрочем, он все равно не знал, что отвечать.

– Ты просишь меня бросить умирать лучшего друга, – наконец, сдавленно прошептал он, отчаявшись найти хоть какие-то слова, способные заставить Кроули сделать ещё один рывок. Сказал – и с безумной болью понял, что это – действительно так. Что всё закончилось. Что спустя минуту, две минуты, полчаса он встанет и уйдёт, уйдёт к проклятому спасительному порталу. А Кроули останется здесь. Один.

Если у него хватит мужества, останется только горсть пепла. Но он не был уверен, что сумеет заставить себя… заставить себя сделать это. Азирафаэль захлебнулся беззвучным стоном и рваным жестом прижал безвольное тело демона к груди, словно его уже пытались вырвать из его рук.

Кроули в ответ только криво улыбнулся. Кашлянул, сплёвывая что-то. Азирафаэль с ужасом увидел на его губах красную пену.

– О, не могу поверить… Ты всё-таки ссссказал это, ангел! – он вдруг сдавленно засмеялся прерывистым, плачущим смехом. Бессильно прижался виском к груди Азирафаэля. – Но знаешшшшь, сейчас не время…В смысссле… Тебе правда нужно идти. Не хочу подыхать в компании. Будет сссс… здорово, если я х… хотя бы буду знать, что ты в безопасносссти…

Он виновато улыбнулся. И обессиленно закрыл глаза. Азирафаэль судорожно вздохнул. Губы его тряслись, и ему казалось, что он сейчас просто потеряет сознание. Он не помнил, было ли ему хоть когда-нибудь так плохо. Так… так тоскливо и вымораживающе страшно.

– Нет… – упрямо пробормотал он. Глупость, да. Ужаснейшая глупость. Но… Он крепче стиснул зубы. – Нет… Нет, Кроули, пожалуйста… Так нельзя! Я…

И вдруг, сообразив, что должен говорить, заговорил быстрее, с исступлённой убеждённостью спеша сказать всё, пока Кроули вновь не потерял сознание: