Текст книги "Вопреки судьбе (СИ)"

Автор книги: Екатерина Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Глава 4

Азирафаэль устал. У него не было уже сил даже кричать. Они просто закончились, выгорели, вытекли до капли, как прежде выгорела гордость и готовность стойко терпеть боль, как можно дольше не позволяя демонам радоваться его стонам и воплям. Он больше не пытался бороться. Не старался отгородиться от медленно растворяющей его ненависти собственной, недоступной ему сейчас, благодатью. Не ждал спасения. Просто лежал, поджав колени к груди и уткнув в них лицо, бездумно слушая накатывающий со всех сторон многоголосый, пронизывающий до костей неумолчный стон проклятых душ. Он больше не пытался заслониться от него самыми лучшими своими воспоминаниями. Не было их больше. Ничего не осталось, кроме этой темноты, и холода, и бесконечного, милосердного в своем равнодушии одиночества. Даже боль – и та притихла, отползла прочь, сменившись тупой, вязкой, тягучей агонией, неумолимо пьющей из него жизнь, но слишком неторопливой, чтобы у него были силы хотя бы испугаться её. Азирафаэль не пытался сопротивляться ей. Из глаз неостановимо, беззвучно катились слёзы; у него больше не было стыда за них. Он сам был – расколотой клепсидрой, по каплям теряющей свою сущность, свою жизнь. Он больше не боялся этого. Спасения не будет – он знал это и был почти рад этому горькому осознанию. Он должен был просто дождаться, когда всё закончится.

У него, на самом деле, уже почти получалось. Теперь, когда вслед за надеждой ушла жалость к себе, а страх притих, сменившись смутным сожалением где-то глубоко внутри, это было почти легко.

Не так давно, когда ещё оставались силы размышлять, жалеть, надеяться на что-то, стыдиться чего-то – тогда, почти вечность назад, он решил для себя, что всё, на самом деле, не так уж плохо. Кроули не пришёл. Значит, всё-таки решил спасаться сам, осознав бессмысленность попыток вытащить из Ада самого Азирафаэля. Тогда, день-год-вечность назад, когда у него ещё были силы что-то чувствовать, он испытывал горечь. Совсем немного. Облегчения всё-таки было больше. Он не хотел, чтобы Кроули погиб. На самом деле, даже хорошо, что Кроули всё же остался демоном, не став таким, каким Азирафаэль порой, с надеждой и страхом, видел его. Это значит, что Ад не получит его. Азирафаэль мог бы сказать, что это его… радует. Если бы помнил ещё, что такое радость. Если бы оставались силы хоть на какую-то эмоцию, кроме усталого, уже почти равнодушного ожидания конца.

Когда с громким, нарочитым скрипом открылась запирающая его темницу дверь, он даже не открыл глаз. Ему было уже почти всё равно. Вряд ли может быть намного хуже. Даже если вернулся Хастур. Внутри вяло шевельнулся слабый отзвук страха: он помнил, какую боль мог причинять этот отвратительный, сам похожий на жабу демон. Шевельнулся – и притих, придавленный глухой, всеобъемлющей усталостью.

Кто-то вошёл в камеру. Или, вернее, кого-то с шумом втолкнули в неё. Азирафаэль не поднял головы. Это был его последний щит: безразличие, не спасающее от мучений, но с каждым часом всё лучше защищающее от ужаса скорой смерти. Он не будет сопротивляться. Даже если это Хастур. Даже если они пришли доломать то, что осталось от его крыльев. Даже если они придумали какую-то новую пытку. Он не будет бороться – и, возможно, они потеряют к нему интерес. Ему осталось недолго. Это просто нужно выдержать.

Тихий сдавленный стон от двери заставил его вздрогнуть и, сжавшись, крепче зажмурить глаза. По тусклому щиту спасительного равнодушия со звоном протянулась трещина. Резкая, неожиданно сильная боль толкнулась в сердце, с лёгкостью забивая своей остротой вязкую тупую агонию. Ангел плотнее сцепил руки, стараясь полностью свернуться в клубок. Не думать. Это всего лишь мираж. В конце концов, он в Аду, здесь для каждого найдётся его личный кошмар…

А спустя несколько секунд кто-то с шумом рухнул рядом с ним на колени, и знакомые, дрожащие руки неверяще обняли его за плечи.

– О, ангел… Что они с тобой сделали…

Щит хрустнул, раскалываясь целиком и сразу. Азирафаэль судорожно всхлипнул, потрясённо открывая глаза. Задрожал, не в силах поверить, не понимая, как это может быть, почему он здесь, если должен быть далеко, возможно, на Альфе Центавре, должен прятаться, пока есть время…

Кроули со сдавленным стоном, больше похожим на всхлип, рывком притянул его к себе, прижимая к своей груди. Трясущиеся руки бережно провели по спине, запнувшись там, где торчали под лопатками окровавленные обрубки крыльев. Азирафаэль услышал судорожный, прерывистый вздох, и сжался, боясь взглянуть своему демону в лицо.

– Ненавижу… – сдавленно прохрипел Кроули; Азирафаэлю сквозь прокатившийся по телу озноб вдруг показалось, что этой ненависти, одной её, хватило бы, чтобы дотла выжечь ад, весь, до дна. Она обжигала – но одновременно, странным образом, согревала, смывая склизкую плёнку окутывающей его Скверны.

– О, Господи, Кроули… – не веря себе, беспомощно пробормотал он, пряча мокрые глаза в воротнике щегольской чёрной рубашки. – Мой Бог, зачем, это ведь ловушка…

Кроули со свистом выдохнул.

– Тишшше, ангел, – хрипло попросил он. – Я знаю. У меня есть план. Я вытащу тебя отсюда.

– О, Господи…

Азирафаэля вдруг затрясло. Топкое безразличие исчезло, словно смытое штормовой волной. Сейчас он чувствовал себя почти так, как в самом начале, когда его только-только швырнули на каменный пол в этой тесной камере, а отвратительный демон с жабой на голове с жестокой ухмылкой наступил на панически дёргающееся крыло, материализуя в руке горящий тёмным пламенем меч. Он вдруг с отчётливостью понял, что всё кончено. Случилось то, чего он больше всего боялся, то, на что запрещал себе надеяться, молясь о том, чтобы у Кроули оказалось достаточно благоразумия, чтобы спасаться самому. Ему показалось, что под ногами раскрылась непроглядная пропасть, и он рушится вниз, увлекаемый всё глубже и глубже в беспросветное глухое отчаяние. Ему казалось, он кричит, кричит без звука, без голоса, захлёбываясь раскалённым воздухом и бессильно втягивая в сокращающиеся в агонии лёгкие смесь, которой по определению нельзя дышать.

А потом знакомые пальцы почти до боли впились ему в плечи, и он почувствовал, как его с силой встряхнули. Зубы громко клацнули друг о друга. Он подавился судорожным, вырвавшимся из груди против воли всхлипом… и понял, что снова может дышать.

– Тишшше, ангел, – твёрдо прошипел Кроули, вновь прижимая его к груди. – Не надо так. Просто доверьссся мне на этот раз, я обещаю, что большшше не отдам тебя им.

Азирафаэль с трудом поднял голову и беспомощно взглянул на друга. Демон выглядел бледным и измученным, жёлтая радужка занимала полностью весь глаз, не оставляя ни малейшего белого пятна, а бескровные до серого губы были разодраны, словно он не раз и не два вцеплялся в них зубами, глуша крик. Азирафаэль хотел сказать, что всё не так, что это несправедливо – подозревать его в страхе за себя, когда Кроули ждёт неизбежная ужасная смерть в руках мстительных владык Ада…

Но отступившая было выматывающая слабость вновь навалилась на плечи, и ему больше нечего было ей противопоставить. Азирафаэль ощутил, как тёмная волна всепоглощающей злобы вновь начинает струиться в его душу – сперва тонкими ручейками, а потом всё мощнее, мощнее, и вот уже последняя хрупкая плотина в сознании скрипит, с трудом выдерживая этот страшный напор. Он с отчаянием осознал, что яростная лавина гнева и яростной жажды защитить, обрушившаяся на него от Кроули, на несколько минут отшвырнула прочь этот тёмный вал. Но теперь, казалось, стало ещё хуже. После этого сладостного глотка чистого воздуха выдерживать липкий ненавидящий шёпот проклятых душ стало не просто сложнее – невозможно. Словно вместе со вспыхнувшей и умершей надеждой в нём лопнула какая-то струна, до сих пор, незаметно для него самого, державшая его над самой кромкой трясины. А теперь отравляющая волна скверны навалилась на него с новой силой, отнимая жизнь и волю.

Азирафаэль с почти беззвучным стоном вновь уткнулся в грудь Кроули, оседая в его руках. Демон тихо выругался. Осторожно, стараясь не задевать кровоточащие обломки крыльев, перехватил его под спину, укладывая на свои руки, словно в колыбели. Азирафаэль услышал тихий долгий шелест. А миг спустя отравляющее душу давление Скверны вдруг резко исчезло – разом, словно кто-то повернул вентиль. И измученного ангела начало мягко окутывать тёплая, мягкая сила, которой не могло, не должно было быть в этом царстве отчаяния и злобы.

Азирафаэль судорожно вздохнул, чувствуя, как почти болезненно поднялась его грудь, до отказа заполняя лёгкие спасительной энергией любви и заботы. Он потрясённо вцепился руками в рубашку Кроули, на миг испугавшись, что его забрали наверх, в Рай, а Кроули оставили одного внизу. Но почти тут же с беспомощным изумлением понял, что они всё ещё там, где и были. Что эта тёплая, живая, целительная сила принадлежит не Небесам – нет, они давно уже утратили эту чудесную, всеобъемлющую энергию, растратили её по капле на следование замшелым заветам и равнодушную «любовь ко всему человечеству». Эта сила не могла быть подарком Небес. Она не принадлежала Аду, отрёкшемуся от Любви во имя Свободы. Она…

И Азирафаэль вдруг потрясённо понял, что это – Кроули. Это его сила, его душа. Его отчаянное стремление защитить и щемящая, вскипающая на глазах нежность. Это он заслоняет его от смертоносного дыхания Преисподней, не позволяя чужой глухой ненависти пить его силы. Он, тот, кого его бывшие братья с презрением называли демоном и исчадием бездны, сейчас без раздумий отдавал ему свет и тепло, которые давно были утрачены Небесами, проповедующими служение добру. И всегда это делал. Но лишь сейчас, почти досуха высосанный Адом, отсечённый от ангельской благодати демоническим ошейником, не способный больше держать щиты, призванные оберегать эфирных существ от «грязного», «тварного» мира – лишь сейчас он смог ощутить и принять этот согревающий поток.

Он медленно поднял голову – и со стыдом взглянул в тревожные, яростные глаза своего друга.

– О, Кроули… – беспомощно прошептал он, чувствуя, как чуть смещаются руки под его спиной, помогая ему держать голову. – Дорогой мой, как же ты смог…

Ответом ему была кривая, отчаянно-шальная улыбка на бледных губах.

– Не ссспрашивай, ангел… – устало прошептал он. – Поверь, ты не хочешшшь это знать.

Азирафаэль моргнул. Он хотел ответить… Но слабость – не та, выматыващая, высасывающая жизнь, а мягкая, почти приятная слабость властно охватила его за плечи, океаном зашумела в голове. Он почувствовал, как наливаются тяжестью веки, и, проваливаясь в спокойный сон, услышал тихое, измученное:

– Ссспи, ангел. Просссто ссспи сейчас… Я посссторожу.

Глава 5

Азирафаэль открыл глаза. И несколько секунд недоумённо моргал, пытаясь понять, где он и что происходит. Было… тепло. Тепло, достаточно удобно… и даже, как ни странно, почти не больно. Искалеченные крылья тупо ныли, но прежней, выламывающей спину агонии больше не было – и это само по себе было странно. Он лежал, точнее, скорее сидел, опираясь плечами и головой на что-то плотное, но довольно мягкое (и тёплое, что важно). Главное же, что смущало ангела – это то, что он ничего не видел. Хотя, помнил он, в его каземате было достаточно светло для того, чтобы разглядеть все омерзительные подробности вроде обшарпанных стен и покрытого грязью пополам с жирной копотью пола. Казалось, его окутывает плотный чёрный шатёр, надёжно отсекая его не только от неприглядного вида его темницы, то и от удушающих эманаций адской Скверны.

Шатёр?..

И всё встало на свои места. Азирафаэль вздрогнул, разом вспоминая всё, что предшествовало его – обмороку? Или всё-таки сну? Ахнул, поднимая руку, почти в панике пытаясь нащупать хоть что-то, что подтвердило бы его бредовый сон… или, наоборот, развеяло бы его окончательно.

Пальцы упёрлись в гладкую прохладную ткань. Азирафаэль судорожно сжал их, узнавая на ощупь знакомую шёлковую рубашку Кроули. Задержал дыхание, боясь поверить в происходящее.

– С добрым утром, ангел, – с понимающим смешком откликнулся Кроули. Он был реален. Всё было на самом деле. Он пришёл. Должен был спасаться, должен был бежать на Альфа Центавру – но вместо этого пришёл сюда. За ним.

Азирафаэль со стоном уронил руку.

– О мой Бог… – слабо пробормотал он, не в силах решить, ужасает ли его поступок Кроули или радует. – Кроули, ты и впрямь сделал это…

Демон хмыкнул. В темноте ангел не мог увидеть его улыбку, но представил её так отчётливо – немного кривую, ехидную, ужасно самодовольную – так чудесно скрывающую страх, который демон должен был чувствовать, явившись прямо в руки владыкам Ада, мечтающим уничтожить его…

Азирафаэль ощутил, как по спине прокатывается озноб. Кроули сделал это для него. Пожертвовал своей безопасностью, возможно, даже жизнью… Он растроганно вздохнул.

– Ох, дорогой мой, я не могу поверить… Я…

– Да, да, я уже понял, ты ужасно благодарен и всё такое, – с лёгким нетерпением перебил его Кроули. – Давай на этом закончим, ангел, если ты не против. Ты проспал всего пару часов, так что у нас ещё есть немного времени, пока они сообразят, что я их одурачил. До того времени нам лучше разобраться с твоими крыльями. В смысле…

Кроули замолчал, как-то прерывисто вздохнув. Азирафаэль почувствовал, как рвано поднялась его грудь, к которой он прижимался виском. И мысленно сжался. <i>Крылья</i>…

– Я… Не думаю, что ты сможешь сейчас что-нибудь сделать… – тихо произнёс он, стараясь, чтобы голос прозвучал ровно.

Кроули в темноте тихо, бессильно зашипел. А Азирафаэль наконец вспомнил, почему ему так удобно – и главное, насколько не удобно, должно быть, от этого его другу, и виновато зашевелился в его объятиях.

– Ты… держал меня всё время, пока я спал? – смущённо пробормотал он, неуверенно пытаясь опереться рукой о пол, чтобы немного снизить давление на вытянутые ноги демона.

– Ну разуме-е-ется! – раздражённо фыркнул тот. Волосы взъерошила тёплая волна воздуха. – О, ради… ради себя самого, ангел, не делай глупостей! Конечно, я тебя держал. Так гораздо удобнее закрывать тебя от Ада. Как, по-твоему, я должен был бы изогнуть крылья, если бы ты продолжал валяться на полу?

Азирафаэль потрясённо промолчал. Он помнил ту очищающую волну тепла, что буквально омыла его растворяющуюся в Скверне душу. Он и сейчас её ощущал, хотя теперь, когда он не задыхался в разлитой вокруг ненависти и злобе, она воспринималась, скорее, как фон, неотъемлемая часть его собственного мира. Он почувствовал, как сжимается от стыда и острого чувства вины его сердце. Сколько раз он купался в этом целительном потоке заботы? Ни разу, ни разу за долгие века (или тысячелетия?) даже не заметив этого, принимая то, как удивительно спокойно он чувствовал себя рядом с Кроули, за данность.

А Кроули продолжал – торопливо, немного раздражённо, и в нарочито-бодром голосе Азирафаэль с острым уколом жалости услышал тяжёлую, глухую усталость и тщательно скрываемую боль:

– Кстати, это вторая наша проблема. Или уже третья? Считать твоё похищение отдельной проблемой, или нет? А, неважно! В общем, ангел, это твоё украшение, – он ткнул свободной рукой в охватывающий горло ошейник, – Словом, как бы помягче сказать… Я не могу его снять. Похоже, здесь нужно освящённое оружие. У меня есть святая вода, но не думаю, что это хорошая идея – тем более, пока ты сидишь на мне. Вообще-то, я планировал напоить водой тебя. Как думаешь, это поможет тебе справляться с дыханием Ада?

Азирафаэль тяжело вздохнул. И сглотнул, пытаясь подавить шевельнувшуюся внутри волну горького разочарования. Он и не надеялся, что Кроули – не последний, (когда-то, по крайней мере), демон в Аду, но все-таки не один из герцогов – сможет снять этот проклятый ошейник, превращающий его почти в обычного человека. И всё-таки…

Потом он осмыслил сказанное.

– У тебя есть святая вода?!

– Ну да. А как бы, по-твоему, я убедил их отвести меня к тебе, а не сунуть куда-нибудь в карцер? Как думаешь, если здесь взорвётся бомба со святой водой, будет очень шумно? Я тоже не знаю. Хотя нет, знаю, и надеюсь, не увижу этого!

– Ты – что?.. – потрясённо переспросил Азирафаэль, в изумлении вскидывая голову, пытаясь разглядеть в создаваемой крыльями темноте глаза друга.

– Ну да, а что такого? – самодовольно хмыкнул тот. – Мы заключили сделку. Я говорю, где бомбы, они отводят меня к тебе и оставляют нас в покое до суда. У нас ещё с полчаса до того, как они сообразят, что четвёртой бомбы не существует. Знаешь, эта забавная игра, когда на первой пасхалке путь ко второй, на второй – к третьей, и так далее? Мне даже интересно, сколько ещё они будут обыскивать Второй круг, пока не сообразят, что флаконов было всего три?

Азирафаэль всегда знал, что Кроули способен на совершенно нестандартные решения. Но такое…

Он растерянно покачал головой, не в силах понять, пугает ли его фантазия Кроули или восхищает.

– Кроули, они тебе этого не простят… – со страхом выдохнул он, представляя, в какой ярости будут демоны после всех этих поисков.

– А-а-ангел, они в лю-бом случае мне не простят! – пренебрежительно протянул тот, по-прежнему не убирая поддерживающей его за плечи руки. – Ты что, думал, они мне медаль дадут, после всего, что мы с тобой устроили в прошлый раз?

Азирафаэль только покачал головой. И, спросил о другом:

– Где ты взял святую воду?

– Договорился с одним священником. Потом как-нибудь расскажу.

Ангел тяжело вздохнул. Прикусил язык, вовремя сообразив, что нотации, как и лишние расспросы, в такой ситуации неуместны. О, Господи, они вообще неуместны! Какая разница, как Кроули добыл святую воду, кого он соблазнил ради этого, какое преступление совершил, если сделал это с самой благородной целью? Как он мог осуждать друга, совершившего грех ради чужого спасения? Тем более сейчас осуждение было бы с его стороны верхом неблагодарности.

И он, проглотив уже готовые сорваться с губ слова, осторожно спросил совсем о другом:

– Ты… у тебя ещё осталась вода – я имею в виду, после того, как ты спрятал бомбы? Я думаю, это действительно могло бы мне помочь.

– Целая фляжка, ангел, и она вся твоя, – непривычно мягким голосом откликнулся демон. Раздался шорох одежды, и в ладонь Азирафаэля с глухим бульканьем лег прохладный металлический предмет. – Давай сделаем это сейчас, пока нас не начали отвлекать.

– Да-да, конечно, дорогой… Ты уже можешь убрать крылья, нам действительно стоит поторопиться.

Кроули как-то странно хмыкнул. Поёжился, неожиданно зябким жестом передёргивая плечами. С тихим шелестом качнулся плотнее смыкающийся вокруг них двоих полог из чёрных перьев.

– Ты не понял, ангел, – негромко, преувеличенно спокойно, проговорил он. – Сначала ты пьёшь. Потом я убираю крылья. Именно в таком порядке. Я не хочу снова видеть, что делает с тобой дыхание Ада.

Азирафаэлю показалось, что он ослышался. Он замер, буквально оцепенев и пытаясь понять, не бредит ли он. Потом внутри что-то болезненно скрутилось, и он ощутил, как по спине пробирается целая армия ледяных мурашек.

– Господи, Кроули, ты… – потрясённо выдохнул он, – Ты же не можешь говорить это всерьёз! Ты понимаешь, чем рискуешь? Если я пролью хотя бы каплю…

– Тебе сейчас не больно, ангел, – резко перебил его Кроули. – Я залечил, как мог, твои крылья и убрал дурноту. У тебя не дрожат руки, не кружится голова, и если ты будешь осторожен, то я не вижу причин, по которым ты должен проливать на меня эту прокля… сссвятую воду!

Он перевёл дыхание и закончил – тихо, с яростной убеждённостью:

– Но я не желаю видеть, как ты ссснова корчишшшься на полу, и если ты думаешшшь, что после всего, что мне пришлось сделать, чтобы просссто добраться до тебя, я не решусь напоить тебя этой чёрт… прок… этой водой сам, то ты просссто кретин, Азирафаэль!

И ангел невольно вздрогнул от боли, которая плеснула на него из глухого, неожиданно сбившегося на шипение голоса друга. Он сглотнул, чувствуя, как в горле образуется плотный, не дающий дышать комок, а глаза вновь начинает предательски жечь. Когда-то он отказал Кроули в просьбе добыть ему святую воду, боясь в равной мере и наказания за дружбу с противником, и того, какой опасности может подвергнуться Кроули, просто находясь рядом с исполненной благодати жидкостью. Теперь же Кроули делает для него то, что может безвозвратно погубить его. После всех тех раз, когда он отталкивал его прочь от себя, страшась осуждения Небес…

– О, мой дорогой…

– Заткнись, ангел, и проссссто ссссделай это… – устало прошипел Кроули, на миг крепче прижимая его к себе, а потом отстраняясь как можно дальше.

Азирафаэль наконец смог сглотнуть горький комок в горле. Он никогда не сможет расплатиться с Кроули за всё, что тот сейчас делает ради него, – отчётливо понял он. Просто не существует на свете того, чем можно оплатить такую самоотверженность. Но теперь он просто обязан выжить. И если они сумеют спастись, он сделает всё возможное, чтобы добиться справедливости от Рая и вернуть Кроули то, чего он заслуживал больше, чем кто-либо на Небесах. Больше, чем он сам.

Его белые крылья.

Он задержал дыхание. И осторожно, боясь сделать малейшее неосторожное дыхание, взялся за закручивающуюся крышку фляги.