Текст книги "Под черной луной (СИ)"
Автор книги: Екатерина Лоринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Я опустила глаза. Девочка и так скоро узнает о своей беременности.
– Просто осмотр, – вампир вежливо уклонился от ответа, – нет повода волноваться. Прошу вас поспешить.
И именно это "прошу поспешить" вызывало неясное беспокойство.
Когда мы вышли из лабиринта (что получилось в три раза быстрее, чем дорога вперед), я малодушно желала, чтобы у дома за мной увязалась хоть какая-нибудь "группа поддержки". Но друзья были заняты боулингом, бильярдом или чем там еще. Сопровождающий остановился у невзрачной двери на первом этаже, показывая кивком, что это моя цель прибытия, и они с Настей удалились.
Я осталась одна в пустом неуютном коридоре. Раскачиваясь на носках, оттягивала неминуемое, а из цокольного этажа доносились азартные выкрики и звук падающих кегель. Все-таки боулинг. Когда-то я в него неплохо играла. А гитара замолкла… Черт. Высший будет недоволен, что я заставила его ждать.
– Ева, проходи, – это приглашение исходило от Судьи второй раз за день. Пока я переступала через порог, блондин придержал дверь, открывавшую на обозрение небольшую студию звукозаписи – аппаратура, стойка с микрофоном, синтезатор и пара гитар. Минимум мебели. Должно быть, для акустики.
И тут паника накрыла меня с головой. Потому что в студии мы находились одни. Удав и кролик…
– А где Тамаш? – сдерживая дрожь в голосе, пролепетала я.
– Его сегодня не будет, – закрыв дверь, спокойно ответил Высший, – я решил, что для первого раза аудитория не нужна. Оценим твои способности, тембр мог измениться после обращения, – он протянул руку к полке с ворохом бумаг, – познакомишься с базовым репертуаром.
– Х-хорошо.
Я присела на стул у широкого окна, сейчас плотно закрытого металлическими пластинами жалюзи.
– Начнем с распевки, – Дамиан отвернулся к синтезатору и пробежал по клавишам, – встань, не зажимай диафрагму.
Стоя звук действительно идет лучше. Я послушно встала и взяла первые ноты. Голос не пропал, от сердца отлегло. Мне снова не хотелось, чтобы Он был разочарован. Малая октава, первая, вторая…
– Достаточно, – к моему облегчению, Высший выглядел удовлетворенным, – спой то, что тебе нравится.
То, что нравится? На меня напал ступор. Слишком многое можно охватить категорией "нравится". Хотя… Была вещь, которая последнее время крутилась в голове. После потери Леди… Cordell. Больше всего эта песня цепляла в исполнении нидерландской группы Delain.
Though once you ruled my mind,
I thought you'd always be there,
And I'll always hold on to your face.
But everything changes in time,
And the answers are not always fair,
And I hope you've gone to a better place…
На припеве Высший взял гитару, и это был не топорный аккомпанемент в три подобранных аккорда – он знал эту песню! Гитарное соло в его исполнении окончательно убедило меня в том, что я права.
Cordell, time will tell
They say that you past away
And I hope you've gone to a better place…
Наши музыкальные вкусы и раньше поразительно совпадали, стоит только вспомнить подборку в поместье.
– Как досадно, что раньше лишь птицы и деревья имели удовольствие слышать твой голос, – Высший тепло улыбнулся, отчего сердце сделало сальто назад, – признаюсь, иногда я подслушивал.
Голова опьяненно кружилась. Он слушал. Во время одиноких прогулок в пасмурную погоду он тенью следовал за мной. Постойте-ка…
– Вы за мной следили? Для Ленсара?
Глаза Высшего превратились в две льдинки, и я пожалела о сказанном.
– Милорд…
– Дамиан, – поправил меня Высший, сокращая небольшое расстояние между нами, – зови меня по имени. Никаких "Вы" или "милорд". Хотя бы когда мы наедине. И забудь, черт возьми, Ленсара, – с этими словами он завладел моим ртом. О боги…
Дыхание перехватило, колени ослабели. Я бы упала, если бы не сильные руки, прижимающие меня к себе. Стимуляция Гортенз была детским лепетом по сравнению с реальными ощущениями – умелых пальцев, под которыми плавилась кожа, твердой груди напротив моих затвердевших сосков. Требовательный поцелуй подчинял и, казалось, выпивал душу – я уже не принадлежала себе. Я принадлежала ему. Отчего-то вспомнилась наша первая встреча и мой раздосадованный комментарий. "Ему следует брать то, что он хочет". Горячая твердость у моего бедра вызвала смущение – а если он сейчас возьмет то, что хочет?
Наши взгляды встретились, кристальные глаза Судьи вспыхнули новыми гранями предвкушения. Предательское тело никогда так сильно не желало насладиться сладким безумием пронзенной бабочки. В его руках.
Клыки Дамиана на мгновение удлинились, и Высший коснулся моих губ легким, невесомым прикосновением, стирая проступившие алые капли. Почему-то осознание того, что он пробует мою кровь, заставило ее буквально вскипеть.
– Твоя очередь, – пророкотало в моей голове, и я не без удовольствия повторила маневр Высшего, прокусив его нижнюю губу. Если на свете существует амброзия, то ее вкус должен быть именно таким. Мимолетная мысль вспыхнула и исчезла, подхваченная потоком новых ощущений. Снова голодный поцелуй, в котором растворились остатки стыда.
Я выгибалась в объятиях Дамиана, подставляя ему шею, ключицы и грудь, уже избавленную от одежды. Еще пара секунд в его ловких руках – и я стояла перед ним полностью обнаженная, дрожа от холода и жара одновременно. Вот только он сам оставался застегнутым на все пуговицы. Я потянулась к воротнику черной рубашки, чтобы уравнять наше положение, но вампир отвел запястья в сторону.
– Не сейчас. Сначала посмотри, как бледнеют звезды, – одной рукой подхватив меня под оголенные ягодицы, другой он потянул шнур, открывающий жалюзи, – с затуманенным сознанием я даже не успела испугаться, – пока в тебе моя кровь, можешь не бояться рассвета.
Звук расстегиваемой молнии молил обернуться, но Высший властно удержал за плечо.
– Не двигайся и смотри. Если ты мне доверяешь.
– Конечно, до… – дыхание перехватило от неожиданного вторжения, – дове… – простонала я, скользя влажными ладонями о подоконник, – ооо…
Вероятно, эта поза была не самой удачной для первого раза – я не видела Дамиана, не знала, какой он, и вместе с тем неизвестность до одури возбуждала. Но Высший вдруг остановился, тогда как я хотела, чтобы он заполнил меня целиком.
– Ну так что, ты мне доверяешь, или до сих пор думаешь, что я работаю на Ленсара? – вкрадчивый шепот прошел вдоль позвоночника, – скажи!
– Я… – выдохнула я, с удовольствием отметив, что он продолжил движение, осторожно растягивая внутренние мышцы и тем самым доставляя изысканное удовольствие, – я тебе доверяю…
Да я сказала бы что угодно, лишь бы он не останавливался! Но ирония в том, что я вправду ему верила. Знала, что едва заметное сияние на горизонте, так похожее на нимб святых, не причинит мне вреда.
– Мне радостно это слышать, – легкий поцелуй между лопаток, и сердце встрепенулось от щемящей нежности. Не хватало еще влюбиться!
Но долго я этим не терзалась – все мысли выбило из головы с первым мощным толчком, перед глазами разве что искры не вспыхнули. Но до чего приятно… Аааах… Да, больше Высший не церемонился. Он брал свое – сильно, неистово, а я с трудом сдерживала крик боли и наслаждения. Будь я человеком, после два дня не смогла бы нормально ходить. Как минимум. Волны чистого экстаза, на которых я взлетала, как на американских горках (и не важно, что настоящих горок я в глаза не видела), крепкие руки на моих бедрах, жаркие непристойности – все это подвело меня к краю раньше, чем солнце позолотило жемчуг его волос.
Ослабленную и освобожденную, Дамиан уложил меня на расстеленный плащ, и несколько минут – или часов – мы находились в блаженном безвременье, неторопливо изучая друг друга. Последовал новый виток безумия, и еще один…
Глава 34 Страхи и признания
Я очнулась в своей комнате. Судя по электронным часам на книжной полке, была ночь. А это значит, что прошел целый день с тех пор, как мы… К щекам хлынула краска. Тело до сих пор хранило память о прикосновениях Дамиана. Вероятно, он же меня сюда и принес. Даже одел в просторную футболку до колен и укрыл одеялом, так заботливо… Я прикусила губу. Нельзя, чтобы Высший занимал мои мысли. Нельзя, но я снова и снова извлекала вчерашние воспоминания, как из драгоценной шкатулки – гладкий мрамор его совершенного тела, шелковые волосы, твердые и такие нежные губы…я помнила каждый миллиметр причудливой руны на спине. Но самое главное – он сам, без маски ледяной отрешенности. Не Судья, не всесильный Белый инквизитор, а мужчина из плоти и крови. Вчера не было тайн и недомолвок, я понимала его желания, будто сама была эмпатом…невероятное чувство.
Да, меня определенно не одолевало сожаление. И все же… Почему мне кажется, что все стало еще сложней? Дамиан не говорил слов любви. А если он просто решил проучить меня за дерзость? Ладно, не "просто". Его желание было очевидным, но он мог его утолить и больше не испытывать ничего, кроме… Чего? Какой теперь мой статус в глазах Высшего? Червячок сомнения разрастался в трехглавого змея. Спросить бы Светку, с ее опытом в парнях она могла бы дать совет, но пока я была не готова кому-либо говорить о вчерашнем. Пока не готова.
"Как говорил мой хороший знакомый, не следует делать того, о чем нельзя поговорить за чашкой чая", – раздался в голове голос Пересмешника.
"Твой знакомый – Оскар Уайльд?" – я скептически приподняла брови, узнавая цитату.
"Да, мы водили дружбу", – так небрежно, будто пил в пабе с соседом. А хрен с ним, вдруг правда? – "Не терзай себя, – мягко проговорил фей, – Дамиан Лантарини поддался искушению не для того, чтобы от него избавиться".
"Скажи, что ничего не видел и не слышал", – я простонала про себя, виски заломило.
"Самую малость. Ничего, что бы затронуло твою девичью честь, – мне показалось, или в учтивом тоне проскользнула ирония? – я пришел напомнить, что готов сотрудничать. Скажи Судье, когда он вернется."
"Непременно", – на автомате кивнула я, отметив главное – Дамиан отсутствует. Есть время перевести дух и подумать, как себя с ним вести. Хотя, возможно, хорошего мало, он бы не стал отлучаться без серьезного повода. И Пересмешник прав, с разговором больше тянуть нельзя. Только бы Высший не решил, что я что-то о себе возомнила и качаю права. Ладно, нет смысла грузиться, проблемы надо решать по мере их поступления.
Судья не появлялся третий день. За это время моя жизнь вернулась в привычную колею, и я привела эмоции в относительный порядок. Не было ни изнуряющих мозг тренировок сознания, ни репетиций (Тамаш пропал вместе со своим сиром) – ничего, что могло вывести из равновесия. Но я с неприятной честностью отметила, что в этом уютном спокойствии мне скучно.
На приеме у высокородной шатенки Настя узнала о своей беременности, и теперь весь дом был наполнен разговорами о малыше. Абсолютно все, даже мать, теперь знали "особенности" этого ребенка, но вели себя так, будто рождался наследник королевской семьи. Оно, конечно, так и было, но нельзя же забывать, какую роль ему готовил Ленсар! Если бы не наше вынужденное затворничество, Инна начала бы собирать приданное прямо сейчас, вместе с пеленками и погремушками. Обо мне как о потенциальной угрозе, к счастью, никто не вспоминал, только Ингвар временами странно косился в мою сторону, но ни разу, как и прежде, не подошел и не заговорил. Тем более странно было для меня, когда после шумного обеда он жестом попросил выйти.
Я пошла за вервольфом, которого пока язык не поворачивался называть братом, на задний двор, где парни играли в волейбол и делали барбекю. Я была уверена, что Настя держала слово и молчала о нашем с Ингваром сомнительном родстве. Значит, оставался второй вариант – братец решил "серьезно поговорить", чтобы не приближалась к его возлюбленной и ребенку. Сердце неприятно заныло.
Мы наконец остановились у искусственного водоема в китайском стиле, Ингвар втянул носом воздух и прорычал, даром что за грудки не схватил и не встряхнул как следует.
– Теперь понятно, почему тебя не изолировали. Ты подстилка Судьи, – словно выплюнул, – и не смей лгать, на тебе его запах.
М-да, я и не ожидала от него понимания, для веров мара оживший кошмар, но все равно как-то несправедливо.
– Слушай, принц, – десны свербило, но я сдержала трансформацию, – обозначим рамки наших…хм…отношений. Для начала, ты не лезешь в мою личную жизнь.
– Личную жизнь? Да пошла ты! – на культурную беседу он явно не был настроен, – сначала сломала жизнь моему брату, теперь крутишься возле Насти. Чтобы я тебя и близко с ней не видел!
Его слова полоснули по живому. Да, объективно я не причастна к потере Алексом ипостаси, но все равно чувствовала за собой вину. Если бы мы тогда не встретились… И насчет Насти – я сама безумно боялась дня, когда забьется сердце ее ребенка.
– Я не выбирала свою судьбу! Не выбирала своих родителей…и создателей. Я бы не отказалась, как и ты, родиться в уютном семейном гнездышке под крылом отца. Без крови фэйри, без проклятия, – Ингвар снова хотел перебить, но сдержался, – я борюсь со своей сущностью, и если силы воли не хватит, то сама пущу пулю себе в сердце. Думаю, в случае чего могу на тебя рассчитывать? – застывшая усмешка начала дергаться, как нервный тик.
– Определенно, – вервольф сжал кулаки, – я не могу выгнать тебя из дома матери, но с радостью сожму руки на твоей шее.
Как мило.
– Если тебе так спокойней, я не буду общаться с Настей, но должна предупредить. Будь осторожен с суккубом. Ты знаешь, что он от вас подпитывается?
– Да как ты смеешь… – Ингвар побагровел, – упоминать…
Что его ребенок такой же проклятый, как и я? Простите, я такая неловкая! Раскаяния не было…почти.
– А как ты смеешь осуждать?
Не дождавшись ответа, я развернулась на каблуках и пошла в сторону дома.
Пульс набатом стучал в ушах, взгляд жег спину ненавистью, и я призвала всю свою волю, чтобы не сорваться и не поставить братца на место.
***
Восходящая мелодия свободно лилась сквозь навесной дизайнерский потолок студии, все выше, выше… Я была струной, а звук – моим дыханием. Вибрация уносила вдаль от этого помещения, от оценивающих взглядов Дамиана и Тамаша, на смену робости давно пришел восторг. Голосовые связки вампира прочней и эластичней человеческих, и сейчас я попросту дурачилась, испытывая их на прочность.
– Полегче. Смертные так не поют, – будто очнувшись от наваждения, проговорил Судья, я затрепетала от его голоса, – вернись на октаву ниже.
– По-моему, это прекрасно, – восторженно воскликнул румын, и неловкость вернулась, – где ты училась петь?
– В церковном хоре, – опустила глаза, но все равно чувствовала на себе перекрестье взглядов.
– Ты поешь не как хористка.
– Это врожденный талант, – повернулся к Тамашу Высший, решительно закрывая эту тему, – думаю, можно переходить к "программе".
– Ты разбираешься в нотной грамоте? – парень взял со стеллажей пухлую папку, – о, ну конечно же… конечно…
Он протянул мне несколько листов, похожих на знакомые хоровые партитуры. Вот только здесь все было написано от руки. Неужели эта вещь создавалась до изобретения печатного станка?
– Tree of life, – прочитала я название, – Древо жизни?
– Визитная карточка альбома, – охотно поведал Тамаш, Дамиан молча кивнул. Говорил он мало, и за это я была ему благодарна – каждый раз при взгляде на Судью хотелось глупо улыбаться. Действительно, так глупо…Я тряхнула головой, будто этим движением можно избавиться от лишних мыслей.
На акустической и бас-гитаре они прогнали песню два раза, чтобы я не просто запомнила мотив (при вампирской памяти требуется услышать единожды), но и разобралась со своей партией бэк-вокала.
– Драммера не хватает, – словно извиняясь, произнес Ливиану, – мы нашли его только вчера, а прибудет он завтра…сущая путаница, не обращай внимания.
– И без того очень здорово, – абсолютно искренне сказала я. Вот, значит, зачем они отлучались.
– Присоединяйся, – отдал команду Дамиан на "дубле три".
И только я собралась это сделать, дыхание перехватило. Я вчитывалась в текст песни, но видела только ровные строки каллиграфического почерка…Как на ленте-записке, что принес курьер в мой день рождения. Потрясенно, я опустила лист, которым закрывалась от высших вампиров. Атру прислал кто-то из них двоих.
С Тамашем на тот момент я знакома не была. Если даже опекун что-то обо мне рассказывал (что само по себе странно и, не буду отрицать, приятно), это не повод, чтобы делать настолько ценные подарки. На чудака румын не похож. Получается, атру отправил Дамиан. И я все это время носила его подарок. Руки ослабели, камень отозвался теплой пульсацией. Но почему он ничего не сказал? Делал вид, что его это не интересует и вообще не касается? "Дар богов", значит? Я подавила ухмылку и, снова спрятав глаза за листком, вступила на второй строчке.
Требовалось негромко выпевать текст – поначалу те две повторяющиеся фразы, которые оказались прелюдией к основному куплету. Его пел Дамиан. Низкий голос завораживал, заставляя пресловутые бабочки в животе трепетать. Потом мой мотив вплетался в рефрене. Я чувствовала себя плющом, льнущим к дубовой коре.
– Вы сочетаетесь идеально, – вынес вердикт Тамаш, когда композиция подошла к концу, я вздрогнула, – ваши голоса.
Жар хлынул к щекам, и я в сотый раз порадовалась, что внешне это никак не отражается.
Репетиция пролетела незаметно. После "Древа" – медленной проникновенной баллады, высшие продемонстрировали другую вещь, более энергичную. Я убедилась, что Светка была права. Они шикарны. Не удивлюсь, если на концерте новоиспеченные фанатки закидают их лифчиками. А меня – чем потяжелее…
Поймала себя на мысли, что почти не боюсь предстоящего выступления. Я ловила кайф от пения, от группы, от присутствия Дамиана рядом. Даже пожалела, когда Высший подал знак закругляться.
– Я напишу песню для тебя, – произнес сияющий Тамаш, зафиксировав инструмент на гитарной стойке, – ты слишком хороша для бэк-вокала.
– Одной можно не ограничиваться, – Дамиан взял у меня тексты, и наши пальцы почти соприкоснулись, напомнив о вчерашнем "прослушивании", – запишем альбом, я тоже внесу свою лепту.
Они что, соперничают? Нет, глупости какие. Просто привыкли работать вместе, и им это удается. Не скрою, во мне искрил азарт игры, когда наши взгляды случайно (случайно ли?) пересекались, и волнующее осязание тайны. Иногда от темного огня в глазах Высшего становилось не по себе. Казалось, он может подойти и попросту притянуть к себе, стянув мои волосы в узел. Предъявить права. И, о господи, я была не против. Низ живота свело судорогой. Может, если бы не это безумное желание, я бы мыслила более связно, и…
– Ева, останься на пару минут.
Заветное приглашение. И пугающее.
– Да, милорд? – робкий взгляд из-под опущенных ресниц.
Дамиан стоял у закрытого окна, а поднять глаза и прямо посмотреть на него я не осмеливалась. Он заговорил, когда шаги Тамаша стихли в коридоре.
– Снова "милорд"? – я представила, как его бровь иронично изогнулась, – или ты предпочитаешь ролевые игры?
Будто он задался целью смутить меня еще больше. Я переступила с ноги на ногу.
– Ева, посмотри на меня. Пожалуйста.
Пожалуйста? От неожиданности я даже забыла о страхе. Совсем не похоже на всесильного Белого Инквизитора – просить. А он выглядел так, словно от моих действий что-то зависело. Что-то важное для него.
Видимо, прочитав на лице согласие, он взял мои ладони в свои. Окутывая невероятно родным и таким необходимым теплом. Хотелось спрятаться на груди у Судьи ото всех – от проклятия, от Ленсара, от внимания Тамаша…
– Не знаю, сможешь ли ты меня простить, – хрипло произнес Дамиан, а мое сердце упало. Теперь он скажет, что "все было ошибкой", что дико сожалеет и хочет, чтобы я поскорее забыла о произошедшем недоразумении. Атра, вероятно, тоже недоразумение…
Щупальца холода безжалостно вторгались в блаженное тепло.
– Никогда не приносил извинений, никогда и никому, – Дамиан продолжил медленную пытку, – поэтому приходится импровизировать, – мои губы против воли дрогнули в улыбке, хотя грудь вздымалась от волнения – было непонятно, к чему он ведет, – я воспользовался своей силой и положением, тогда как ты достойна лучшего – ухаживаний, свиданий…цветов, наконец, – он невесело усмехнулся, – я был слишком самонадеян и думал, что поборю влечение к тебе. И ошибался, когда считал свои чувства простым влечением. Один давно ушедший друг сказал, что сдерживаемая страсть превращается в одержимость. Теперь я понимаю, что он имел в виду. Ты – моя одержимость. Мое сердце, мой свет. Только с тобой жизнь имеет смысл.
Мир перевернулся и встал на место – гораздо более чистый и яркий.
– Я бы попросил шанса все исправить, – Высший приложил мою дрожащую руку к груди, – но вместо прогулок по красивейшим местам мира могу предложить только новую тренировку воли. И кошмары в лабиринтах сознания.
– Пусть так, – выдохнула я, – главное, ты будешь рядом. Скажи, это ведь твой подарок? – расстегнув воротник кофты, извлекла атру. Золотистые вспышки бились о грани камня, словно тысячи светляков.
– Застегни, если не хочешь испытывать мою волю, – я смущенно подчинилась, – и как ты догадалась?
В душе все возликовало, хотя казалось бы, куда больше, после Его признания. Сколько ночей я втайне мечтала, что атра от Дамиана. Он действительно мой ангел-хранитель…
– Только у Вас, милорд, такой каллиграфический почерк, – я помахала листами с текстом, и, не в силах больше сдерживаться, прильнула к хрустящей белой рубашке моего Судьи.
Я добилась своего – меня заключили в крепкие объятия.
– Это значит, что я могу надеяться на взаимность? – Дамиан прищурился.
И закружил по комнате, да так, что я совершенно по-детски рассмеялась. Даже забыла, что когда-то умела смеяться настолько открыто и счастливо. Если такое вообще было в моей жизни.
Тем меньше хотелось разрушать очарование момента, но я больше не могла игнорировать просьбу Пересмешника. Сейчас или никогда.
– Милорд, – я кокетливо изогнулась в его руках, – как Вы относитесь к фэйри?
– К фэйри? О чем ты хочешь мне рассказать? – кажется, в голосе Дамиана звучало облегчение. Словно он долго ждал, когда я решусь признаться. Да сегодня день признаний какой-то…
Где-то сбивчиво, где-то чересчур эмоционально я поведала про свой побег из тамбовской тюрьмы и о том, что обязана им одному хитрому фею.
– Значит, ты можешь общаться с фэйри, – Дамиан притянул меня ближе к себе, – и с Пересмешником, и с Богги… моя прекрасная спасительница, – его поцелуй был сладким и тягучим, как мед, – ради тебя я дам принцу шанс.
